В кабинете у нарколога было душно. Помещение проветривалось, но все равно в нем стоял какой-то особый запах затхлости и духоты. Вдоль стен тянулись стеллажи с карточками пациентов. Карточек было много, и видимо от них и исходил тот самый дух, на который обратил внимание Каримов-Мухоморов.
- Пьете? - спросил его врач, когда он сел на стул.
- Нет, - честно признался наш герой.
- А почему?
- Ну как-то не привык.
- Странно, ведь пьют все.
- Видимо, я составляю исключение из общего правила, - сказал Каримов-Мухоморов.
Тут он вспомнил о той заметке, которую читал на телефоне непосредственно перед визитом к доктору.
- Можно я вам зачитаю?
- Хорошо, слушаю.
Наш герой быстро нашел в телефоне нужный пост из соцсетей: «Я не курю и не пью и считаю, что в химию мозга не следует вмешиваться напрямую, во всяком случае, на постоянной основе, это ведет только к зависимости от химикатов и не решает ни одной человеческой проблемы. Наркотики вообще способны решать только те проблемы, которые перед этим создают сами. И потом, что это значит: «расширение сознания»? У сознания нет таких характеристик, как длина или ширина, сознание не надо расширять или углублять, я думаю, что его надо постепенно очищать, а для этого наркотики не просто бесполезны, они вредны. Человеческое тело само выработает всю нужную химию. (Виктор Пелевин)».
- Ааа, так вы поклонник творчества Пелевина! - обрадовался врач. - Тогда вам не ко мне, а к психиатру. Он находится в соседнем здании. Нарколог что-то написал на бумаге и подал ее Каримову-Мухоморову.
Психиатр задал несколько вопросов и, написав на бумаге «здоров», передал ее герою рассказа.
- Интерес к творчеству того или иного автора еще не является признаком психического расстройства, - сказал он. - И по другим признакам я определяю, что вы совершенно здоровы. Можете идти. Хотя Пелевина я бы не советовал часто читать. Мало ли...
Получив необходимые бумаги, Каримов-Мухоморов снова вернулся в центр занятости, где устраивался на работу. Получив там необходимые документы, он облегченно выдохнул и пошел домой, напевая какую-то мелодию себе под нос.
...Он жил в городе N уже несколько лет, освоился с профессией водителя автобуса. Иногда читал все того же Пелевина, особенно когда у того выходила новая книга, и был по-своему счастлив.
Однажды он познакомился с девушкой своего возраста, которая уже во время первой их встречи сказала ему, хитро подмигнув: «тайный узбек уже здесь», намекая на восточную национальность Каримова-Мухоморова. Но, по правде, он был лишь наполовину узбеком.
- Откуда эти слова? - спросил он ее.
- Из песни.
Она поискала нужный трек на своем телефоне и включила его. В кафе, где они сидели, играла какая-то евро-попса, с характерными электронными искажениями голоса исполнителя, и пришлось сильно напрячь слух, чтобы расслышать хриплый «естественный» голос Бориса Гребенщикова.
«О ком он поет? О суфиях?» - подумал герой рассказа.
...Они, конечно же, не были суфиями в традиционном понимании этого слова. Но ведь быть суфием, зачастую, и означает быть вне традиции. Главное, что они понимали, что есть нечто, лежащее за пределами обыденности, и тянулись к нему.
Иногда они читали друг другу вслух что-то из литературы. Иногда ставили интересные треки. Они старались, чтобы это было что-то «со смыслом», как принято говорить в некоторых кругах. И им было хорошо вдвоем. Им нравилось, что они находятся на одной волне друг с другом.