В предыдущем материале я обозначил основную фундаментальную причину структурной эрозии ингушского традиционализма.
Причина эта кроется в утере механизма реформации, лежавшего в основе самой системы традиционализма.
Сегодня мы рассмотрим то, в какой непосредственно форме в ингушской истории и культуре представлен этот механизм реформации, какие практические функции он выполнял и какое место ему уделялось в ингушском обществе до определенных пор.
Итак функции своего рода социального камертона и объекта настройки самоуправления общества в концептуальной модели ингушского традиционализма были возложены на институт жречества.
Помимо отправления религиозных обрядов, хранения научных, технологических, медицинских и астрономических знаний, на жрецах лежала обязанность аналитики социально-исторических процессов и в случаи необходимости корректировка и реформация социально-культурных и технологических практик, как на бытовом уровне, так и на уровне философии и метафизики.
Общество осознавая необходимость данного института, выделяло необходимые ресурсы для строительства и содержание святилища, которое помимо религиозно-мистических, выполняло функции жильем и резиденцией жреца.
Святилище строилось на возвышенности, что способствовало повседневному наблюдению как за астрономическими процессами, процессами протекающими в окружающей природе, так и за жизнью подопечного общества.
В свою очередь определенная дистанция, давала возможность жрецу сосредоточится над решением стратегических вопросов, в достаточной степени избегать вовлечение в конфликты интересов и суету общества.
Вопросы постоянной информационной и материальной связи жреца с обществом возлагались на его молодого ученика, пропитание и материальное обеспечение коего, так же брало на себя общество. Этот молодой человек хоть и жил в своей семье, был обязан по установленному жрецом графику, являться к жрецу как для доклада текущих новостей о происходящем в общине так и для выполнения его поручений.
В случаях не выходящих за рамки устоявшихся традиций этот посредник передавал общине текущие рекомендации жреца, к примеру - когда следует начать сеять ту или иную сельскохозяйственную культуру, когда следует начать сбор урожая или готовиться к определенным праздникам и богослужениям. В случаях же возникновения необходимости проведения каких либо реформ или корректировок традиций, жрец поручал этому вестнику созвать всю общину для обсуждения и принятия решения по внедрению тех или иных изменений.
Данный процесс, зафиксированный свидетелями в 18 веке, описан мной в одной из предыдущих передач под названием Бегол.
Утеря описанного выше механизма коррекции и реформации традиций ингушского народа и является одной из причин их сегодняшней стагнации.
Однако в свою очередь, считать проблему разрушения этого механизма проблемой возникшей в последние столетия будет то же ошибкой.
Так к примеру в ингушских преданиях о Маго, жреце храма Маго-Ерды жившем примерно 700 лет назад, хоть и в иносказательной форме мы находим отчетливые свидетельства указывающие на более древние кризисы.
Предание рассказывает нам о магических атрибутах которыми он обладал. Говорящая змея, птица и звезда хранившиеся в сундуке Маго, являются ничем иным как очень древними символами магических, философских, технологический и метафизических знаний о процессах протекающих в природе и обществе.
Трагедии в результате которой жрец Маго потерял сына и эти атрибуты с помощью которых Маго по легенде управлял природой, скорее всего указывает нам на потерю преемственности в передаче этих знаний потомкам.
Конечно же я далек от идеи возрождения института жречества и механизмов реформации ингушских традиций в той форме которыми ими обладали наши предки.
Однако если наш народ стремится к сохранению своих традиций и национальной само идентичности, он должен реанимировать концептуальные подходы к своей самобытной культуре, в рамках не противоречащих религии Ислам.