Вот попалась же мне на глаза эта репродукция в Яндексе! И всё! Сразу куча воспоминаний и мыслей в головушке моей завертелось. Оказывается, почти всё, что здесь изображено, мне приходилось видеть в жизни своей. А почему почти всё, а не всё? Почти всё, это значит, что я не видел в деревенских избах таких вот огромных печей, и тем паче не застал то время, когда в этих печах умудрялись еще и мыться. Но про экзотическую помывку в печах я остановлюсь позже, а сейчас перечислю, что же мне знакомо из убранства этой крестьянской избы.
Во-первых, мне приходилось бывать в домах староверов, где стены и потолок не белились известью, а оставались, или такими как на картинке, или красились, преимущественно, голубенькой краской. А филёнки в межкомнатных дверях расписывались масляными красками. Затейливые орнаменты украшали двери с обеих сторон, где присутствовали всегда цветы и птицы.
Дважды в жизни, первый раз в селе своём, второй, через много лет в Кижах в музее, я видел в избе зыбку или люльку, в которой укачивали младенцев при помощи тонкой, березовой жерди. Нет, нет. Боже упаси, не подумайте ничего плохого. Не про битьё речь. В Куяче эту березовую жердь я увидел в одном из домов, что ближе к Хобде. Жердь через проушину толстым концом в потолок упирается, а за тонкий её конец зыбка крепится. Со скрипом березовым, но “уторкать” младенца можно было довольно быстро.
Еще удивился тогда, вроде как в домах с новорожденными к зыбкам везде прицеплены пружины, а тут по старинке жердь во всю комнату. Правда, я видел также, только вот не помню у кого, эта пружина при энергичном бултыхании вверх-вниз, лопнула пополам. Слава богу, ребенок не убился, потому как внутрь пружины был пропущен для страховки сыромятный ремень заблаговременно.
А в соседней с нашим домом, развалюхе, где проживала семья немцев, что работали на местном сырзаводе, я с удивлением увидел умывальник, или рукомойник, доселе мною не виданный. На картинке он на углу печи над лоханью висит. Небольшой кувшин или чайник с тонким носиком, висит на веревочке, что за дужку привязана. Хочешь умыться, или руки помыть, дави на носик, кувшин наклонится, вода польется в подставленную ладонь. Процесс пошел. А первые допотопные умывальники, что на смену этим рукомойникам пришли, это уже был шаг к прогрессу. Особенно те, что комбинировали и сам умывальник и ведро внизу, что было спрятано от лишних глаз.
Самовар на столе не для экзотики стоит. Когда деревенскому люду стало доступно в деревнях чай пить, то чаепитие стало чем-то сродни ритуалу. Считалось, что чай из самовара гораздо вкуснее, чем тот же кипяток из чугуна. Вокруг самовара усаживалась вся семья. Самые разнообразные формы чаепития существовали. Хочешь из чашечки, а можешь себе в блюдце плеснуть, чтоб не обжечься, да и швыркать потом на здоровье. Можешь забелить молочком его. Можешь без сахара, а можешь и с сахарком. Кому вприкуску, а кому-то и вприглядку.
Я познакомился с самоваром впервые, когда жил с дедом и бабушкой в селе Алтайском, на нефтебазе. Давно это было, в первой половине пятидесятых годов. Бывало, баба Таня натолкает в самовар лучин, подожжет их, трубу сверху нахлобучит, чтоб лучше тяга была. А больше всего мне запомнился момент, когда надо было затухающие угли, по новой раскочегарить. Трубу долой, а сверху сапог, вероятно яловый, или не дай бог хромовый, голенищем вниз. Почему именно таким предпочтение отдавалось? Да потому, что голенища у таких сапог были в складках. А это как раз то, что нужно.
Одной рукой внизу за голенище держи, чтобы с трубы не соскочил, а другой рукой за каблук берись. И давай, наяривай, его вверх-вниз, будто меха в деревенской кузне. Такое знатное дутьё получится, аж угли вместе с золой в нижнее поддувало наперегонки вылетают. Меня же больше в те годы интересовала ручка от “крантика” самоварного. Если ее вытащить, то, чуть-ли, не настоящий пистолет в руках мальчонки оказывается. Видя это, стали прятать кран от меня. Гляну, самовар стоит, а “пистолетика” моего нету-ти.
Ну, про керосиновую лампу, что под потолком висит, распространяться особо нечего. Все, вероятно, если не пользовались, то не раз видели ее. Но видимо не лишне напомнить, что светимость таких керосиновых ламп измерялась линейностью, в отличие от поздних электрических, где она измерялась уже в ваттах. Раньше в разговорах домашних можно было услышать, вот, мол, зеленая то лампа – десятилинейка, так и возьми ее в горницу, уроки делать. А семилинейка пусть на кухне стоит. Лампы были 3, 5, 7, 10, 15 линейные. Чем больше число линий, тем ярче светит лампа, так как количество линий, это ширина фитиля.
На этой картине художник не изобразил еще один источник света, хотя лучины стопкой сушатся над печью. Идут эти лучины и для растопки дров и для освещения. Это когда лучину под наклоном зажимают между тремя железными “пальцами”, что к стене прибиваются. Под горящую лучину ставят посудину с водой, в которую падают сгоревшие уголья. Был такой вид освещения в том же жилище на нефтебазе, о котором я раньше вспоминал.
Как счас помню, сижу, пятилетний пацанёнок и завороженно смотрю на эту, с треском горящую, лучину. И еще любил с этими лучинами на печке играться. Если из трех лучин сложить букву Ж, а вверху и внизу переплести их двумя продольными лучинами, то получится звено красивого забора. А если два или три звена? Тогда баба Таня убедительно просит прекратить это заборостроение. Мол, в ручки свои понавтыкаешь заноз, а мне их, занозы твои, вытаскивать придется.
Но вернемся к картине. С личным составом надо бы разобраться. Предположим, что дед, лежащий на полатях и старушка с горшком, это семейная пара. А застрявшая в печи, их дочь, а скорей всего, невестка со своей челядью. А кто ж тогда за самоваром сидит в гордом одиночестве? Может матушка, или того тошней, свекровушка приехала в гости и с ходу советы дает. Как правильно залезть или наоборот вылезти из печи. Вишь, как все внимательно на нее уставились. Даже ребенок и тот плакать в зыбке перестал. Тоже слушает. Тогда всё правильно. Сейчас бабка с горшком наведет водичку потеплей и будет на полу внучка своего купать. Видать, боится в печь лезть парнишка вместе с матерью своей.
Вот незаметно и к печи и мытью в ней подобрались мы. Давно, очень давно я впервые прочитал, что в печах люди на Руси мылись. Примерял себя к современным по тем временам русским печам и диву давался. Да невозможно в печах этих мытьё устраивать. И сам то в ней не поместишься, а еще какое-то мытьё там удумали. Не было интернета, да и нужный материал не сразу было найти в библиотеках советского времени. А вот сейчас глядя на эту печь, и прочитав воспоминания людей, мывшихся в ней, безоговорочно веришь, что так и было.
Посмотрите, какая высота этой печи. Да в ней можно чуть ли не стоя стоять, не то, что сидеть. По рассказам очевидцев, тех, кому приходилось нырять в нее, мы узнаем, что дождавшись, когда жар в ней спадет, приступают к приготовлению бани. Выгребают уголья и золу, сметают со стен и потолка копоть и сажу, затем выстилают пол соломой, заталкивают туда тазы и лохани с водой.
А вот тут надо поправочку сделать. У читающих, сразу вопрос возникает, а куда воду то грязную девать? Неужели вся через солому на полу печи будет? А если много наберется, то что, в избу побежит? А вот и нет. В большинстве случаев в бане только прели и парились. Хлестались березовыми вениками, прикрыв снаружи лаз в печь заслонкой. Натирались щелоком из золы вместо шампуня и мыла, выползали из печи и уже на улице, если погода позволяла, смывали с себя всю эту “химию”, вместе с прилипшими к телу березовыми листьями. А уж если, особенно женщинам, надо, кровь из носа, закончить мытьё в печке, затаскивали туда деревянное корыто для грязной воды. Обалдеваешь, когда узнаёшь, что немощных стариков в печь загружали на широкой доске. Для мытья, конечно. Как хлеб, на деревянной лопате.
А как же с банями дела обстояли? Почему в них то, не мылись, законный вопрос возникает? А ответ до безобразия простой. Налог на баню будет такой, что не захочешь и мыться. Плюс дорогие дрова еще, а их на баню надо немеряно, так как эти строения строили из хлипких жердочек и соломы. Небольшая печурка никогда не нагреет такую хибарку, чтобы там не только мыться, раздеться было бы не страшно. Вот это и многие другие факторы заставляли крестьян России мыться в печах, что считалось намного выгодней. Экономия дров, отменная парилка и всё в одном месте. Угорали ли крестьяне в этих печках? Да. И причем в большом количестве. Как и в последующих банях по-черному, о которых я хочу дальше повести свой рассказ.
Шли годы. Жить стало лучше, жить стало веселее. И постепенно крестьяне с крестьянками стали выползать из своих печей в построенные во дворах бани. Разные были бани. Добротные, из бревен, соседствовали с маленькими “чирьюшками”, у которых вместо крыши, обильный сенокос, хоть живность запускай наверх. Это я так про нашу первую баню говорю, что вместе с домом в наследство досталась.
И все первые бани, я почти уверен в этом, топились по-черному. По разным причинам. Тут и отсутствие кирпича и многое другое. Так всё же как это – баня по-черному? Самое главное, у этих бань не было печей, из которых бы дым, как ему и положено, выходил на улицу через трубу. Вместо печей в таких банях сооружали, так называемые, каменки.
Уже само название говорит, что главным элементом в этой каменке и является камень. Много камней. И больших и маленьких. В углу бани, сразу за входной дверью, на земляном полу сооружают эту каменку. Сердце бани. От того как ты ее сделаешь, будет многое зависеть. Или ты будешь выходить из этой бани как заново родившийся, или же со страшной головной болью. А может и вовсе не выйдешь из нее. Что тоже частенько случалось.
Из больших валунов выкладывают три стенки будущей топки. Вместо четвертой стенки будет зев этой топки, без всякой там дверцы с поддувалом. Просто большая дыра в которую будут потом кидать поленья. Стенки этой топки надо чем-то соединить сверху, чтобы выложить саму каменку из камней.
В нашей бане, которую мы с отцом построили взамен старой, очень хорошо подошло колесо от конной сенокосилки. Чугунное, оно прослужит долго, не деформируясь от жары. А теперь нужно на это колесо уложить камни. Не абы как! Нижний ряд укладывается из больших камней. Средний ряд из камней меньшего размера. А на самом верху небольшие камни.
Спросите, почему так, а не иначе? Дело в том, что камни должны нагреться, причем очень сильно, от дыма и жара горевших внизу поленьев. А как он может проникнуть между мелкими камнями, если мы их первым рядком выложим. То-то и оно.
Поверх всего на каменке надо выкроить место для бачка, из которого будем брать потом горячую воду. Про лавки для мытья и полок для истязания себя веником, речи не веду. И так ясно, что они должны присутствовать в каждой бане.
Забили топку сухими поленьями, разожгли. Дрова горят, весело трещат. Дым… А куда дым то будет выходить, трубы то ведь нет? А дым, наполнив всё банное помещение, ищет малейшую щелочку, чтобы выскочить наружу. Большей частью он, конечно же, устремляется в открытую дверь. Но с открытой дверью мы баню свою ни в жизнь не натопим. Поэтому дверь прикрываем, оставляя небольшую щель.
В течение двух, а то и более часов, мы периодически будем ходить в баню, чтобы подбросить в топку дров. На коленях. В полный рост в дыму не простоять. Когда прогорели последние поленья, мы, до последнего уголька вычищаем топку, выносим золу на улицу. Ковшик холодной воды плещем на раскаленные камни, отскакиваем в сторону, а вся копоть устремляется в открытую дверь. Облив горячей водой полок и лавки, плотно закрываем дверь и уходим восвояси. Баня должна выстояться еще как минимум час, чтобы можно было идти в нее на банные процедуры.
Вот что означают слова, дорогие читатели – протопи ты мне баньку по-черному, я вкратце и описал. Можно еще многое добавить к написанному. К примеру, как моя незабвенная бабушка, Татьяна Сергеевна, могла начисто разобрать всю каменку, выискивая, по ее мнению, нехороший камень, от которого болит голова и глаза слезятся. Душным или вонючим она его называла. И ведь находила и меняла на другой, что в речке, журчащей рядышком, брала.
Или как мой отец, Игнатий Калинович, решил в этой баньке по-черному сальца свиного закоптить. А что, эта баня по-черному, чем тебе не та же коптильня. Видать, его надоумил кто-то на это копчение. Сподвиг, так сказать. Дрова нужные заготовлены, может черемуховые, может еще какие. Не в курсах я. Сало развешено под потолком на проволоке кусками. Печь растопил, дыма полна баня. Отлучился отец, да видать надолго. Может кто в гости заглянул, да с бутылочкой если. А тут вспомнил Игнатий Калинович, что у него в бане то, процесс копчения самопроизвольно идет. Прибёг, а ловить то уже и нечего. На проволоке только шкварки висят, а сало всё на полу банном растеклось и застыло. Не повезло отцу в тот раз, можно сказать, по-черному.
Постепенно все деревенские бани переделали и стали они топиться по белому, то есть вместо каменки стояла в каждой бане уже печь с дымоходом и трубой. Но родители мои так и доживали свой век, моясь в бане по-черному.
Вот такой неказистый рассказ на этот раз получился у меня. Ну да ладно. Зато кое-что узнали, чего, быть может, и не знали вовсе. А пока, всем пока.