ИДЕЯ ВЕЧНОГО МИРА И. КАНТА
Проблемой философии права занимались многие философы и философские школы: Демокрит; Софисты; Сократ; Платон; Аристотель; Эпикур; Стоики; Цицерон; Римские юристы; Августин Аврелий; Ф. Аквинский; Ф. Бэкон; Н. Макиавелли; Г. Гроций; Т. Гоббс; Д. Локк; Д. Юм; Ш. Л. Монтескьё; Ж.Ж. Руссо; И.Кант; И. В. Ф. Гегель и др. И это не удивительно, потому что с понятием права, закреплённом в Основном Законе (Конституции), связана вся жизнь человека. Происхождение понятия права имеет, вероятно, одно основание с понятием справедливость.
Рим не стал создателем философских школ, как это происходило в Древней Греции, но зато создал свою систему права. Изучение права начинается обычно с изучения курса римского права – системы права, существовавшей в Древнем Риме. Оно включало частное право и публичное право. Содержало стройную разработанную систему норм, регулировавших различные виды имущественных отношений, вещных прав. Философия права начинается с возникновения идей об объективной природе и смысле права. Эти идеи стали основой для всех последующих концепций о взаимосвязи и единстве права, свободы и справедливости. Философско-правовые исследования восходят к истокам философии и юриспруденции.
Мораль и право. Если первое отвечает на вопрос что такое хорошо и что такое плохо, то второе указывает – что – можно, что – нельзя. Когда мы задумываемся о соотношении этих понятий, то вероятнее всего, приходим к простому выводу: из морали (из общепринятых норм) вышло право (норма-закон), не наоборот. Но это есть, скорее, проявление норм обычного права, чем законодательно закреплённого. Авторитетное суждение юриста Павла в римском праве звучит так: «Не из правила выводится право, но из существующего права должно быть создано правило». Другими словами, право (как закон) тогда становится действующим правом (законом), когда его соблюдение становится всеобщим правилом.
Наиболее общим образом отрасли права в современных юридических системах подразделяются на три группы: а) профилирующие; б) специальные; в) комплексные. Вместе с тем какой бы сложной ни была система права, в ней неизменно незыблемым остается комплекс профилирующих (базовых) отраслей, к которому относятся семь подразделений – конституционное право, затем три материальные отрасли – административное право, гражданское право, уголовное право, а также три процессуальные отрасли (гражданское процессуальное, административно-процессуальное, уголовно-процессуальное). С юридической стороны они образуют неразрушимое ядро ведущей части правовой системы [Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. – М., 2001. – С.66].
Двигаться вперед, значит, идти от незнания к знанию, как от тьмы к свету. Уметь отказаться от того, что не нужно, это, по сути, и значит идти верно; подобно тому, как выражения, ставшие максимами-поговорками: «Молчание – золото», и: «Краткость – сестра таланта», - верны не вообще, но только как способ не говорить то, что не нужно. «Если законодательство будет заниматься только исключениями, игнорируя общее правило, то суть останется недоступной. И напротив, если увлечься общим правилом, не замечая, что в жизни были, есть, будут и должны быть исключения, то это идеализм. Не случайно родилась формула: исключение подтверждает правило. Другое дело, что иногда исключения (их количество или существо) «ломают» правило. По-видимому, в таких случаях следует констатировать «смерть» общего правила», – считают российские цивилисты.
Неотъемлемой частью философской системы Канта является идея вечного мира. Хотя он сам считал эту идею нереализуемой, тем не мене, считал, что союз государств может приблизить человечество к такому идеалу. Философ убедительно доказывает: люди не должны воевать не потому, что станут столь воспитанными, «идеальными», а потому, что всем народам и государствам просто безопаснее, выгоднее жить в мире.
Первый вид терпимости вытекает, по Канту, из обязанности благожелательности и доброты, второй из долженствования. Третий вид не из склонности или прагматических соображений, но покоится на всеобщем законе права: «Единственная статья подобного рода сводится к следующему: государства, вооружившиеся для войны, должны принять во внимание максимы философов об условиях возможности общего мира. Это не означает, что государство должно предпочесть принципы философа решениям юриста (представителя государственной власти); это лишь означает, что его следует выслушать. …о философии говорят, что она служанка богословия… Но из этого еще не совсем ясно, идет ли она с факелом впереди своей милостивой госпожи или несет ее шлейф…
Различие религий – странное выражение! Все равно, что говорить о разных моралях, - и далее, - религия для всех людей и во все времена может быть только одна» [Кант И. К вечному миру. Соч. в шести тт. М., 1966. Т. 6. с. 288-289].
Подобно тому, как философия учит видеть в каждом индивидууме, прежде всего, человека – таким, как он есть, так право полагает видеть в преступнике, прежде всего не такового, но человека. Вспоминается афоризм, подаренный мыслящему человечеству Б. Спинозой: «Non indignari, non admirari, sed intellegere» (лат.) – «Не смеяться, не плакать, не проклинать, но понимать». И не осуждать. Трудность понимания права есть вопрос о том, что, по сути, «все правы» («парадокс»), «а этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».
Регулируемые частным правом отношения весьма сложны по содержанию. Они изменчивы, поскольку изменчива сама жизнь. Позитивное право есть по сути своей некая теория, «отлитая» в правовые нормы. Но «жизнь богаче любой теоретической конструкции»… По этому поводу гениально высказался Гегель: «От официального кодекса требуются, с одной стороны, простые всеобщие определения, а с другой стороны, природа конечного определения ведет к бесконечным дальнейшим определениям… Предъявлять к кодексу требование, чтобы он был абсолютно законченным и не допускал дальнейших определений… и не допускать, вследствие того, что он не может быть завершен, создания так называемого несовершенного, т.е., действительного, осуществления, значит не понимать природу таких конечных предметов, как частное право, в которых так называемое совершенство есть постоянное приближение…» [Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М., 1990. – с. 253-254.] Но Гегель не был бы философом, если бы не сказал так! Или теоретиком философии права…
К сожалению, в современных «условиях происходит и закономерно нарастает разъединение морали и права», так, А. А. Гусейнов считает, что такое «разведение» выразилось в «возведении права в мораль государства»; [Гусейнов А. А. Моральная демагогия как форма апологии насилия. Материалы конференции «Российско-германский диалог: насилие в посттоталитарных обществах» // Вопросы философии. 1995. № 5. с. 12] которое, по мнению известного российского цивилиста С. С. Алексеева: «…приобретет положительное ценностное звучание, если «моралью государства» станет не вообще право, а право человека». [Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. – М., 2001. – С.692].
Литература
Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. – М., 2001. – С.66.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М., 1990. – с. 253-254.
Кант И. К вечному миру. Соч. в шести тт. М., 1966. Т. 6. с. 288-289.
Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. – М., 2001. – С.692.
Онтология и аксиология права: тезисы докладов и сообщений Шестой междунар. науч. конф. (25-26 октября 2013 г.). – Омск: Омская академия МВД России, 2013. – 148 с. с. 43-46.