Валерьян шатался по городу лишь бы где. Заходил в магазины, просматривал цены. Денег не было, но хотелось купить все. Он страдал ониоманией – страстью к покупкам.
Обычно, когда заводились деньжата брала будто дрожь какая, - перед выходом из квартиры и настроение – ах!
«Это болезнь – я знаю точно, - объяснял сам себе Валерьян, - и что криминального? Да ничего. Это личностная вещь и с ней при желании можно справиться».
Еще он бросал курить. Медленно, постепенно, настойчиво. Вот уже лет пять.
Сокращение употребление табака, однако, состояло на лицо. Осталась после деда трубка деревянная. Туда он вставлял сигареты без фильтра – стандартная недорогая цена и затягивался. Пачка в двадцать пять штук уходила в два-три дня.
«И сие – преотлично! – Рассуждал он, - я не гитлер курить по пятьдесят штук в день, а в молодости с ним эдакое бывало по истории, если интересоваться».
Кстати нужно было ещё сесть на диету и стать вегетарианцем, в конечном счёте, или наполовину им.
«Как это называется…»
Но полностью от мяса, от куриной голяшки избавиться было ни к чему. Разве только теперь – денег не было.
Утром – овсяная каша на воде. Зелёный чай, который купил как-то просто так по сути ониоманической, и никогда б не открыл, разве вот теперь – денег не было…
Работа завязла.
Ремонты квартир приутихли.
Стоял самый разгар лета. А летом…
«Летом люди ремонт не делают – и дураки!», - Располагал он.
«А потом ещё: перед сентябрём, когда детей нужно в школу».
«Все деньги уходят, черт знает, куда у народа!»
«А ведь мне тоже нужно море, отдых, пляж, девки…»
Впрочем, девки ему теперь и без пляжа, и без моря, и вообще не светили.
«Вот тут, например, Елизавета, - думал он, - познакомились, ну, раз-два, туда-сюда переспали. И вот – женись. А – дули!»
Но и дули не выходило. Денег не было. Ему б погулять, так ДНБ (денег не было). Ни выйти, ни зайти – короче.
И вот, Валерьян частенько просиживал дома, ожидая звонка, - ожидая строительного заказа. Старым принтером распечатал резюме, которое он будет зачитывать в трубку перед клиентом. Разные сложные выражения вроде:
«Генеральный подряд. Специальные ремонтно-строительные работы. Санитарно-технические услуги, то бишь устройство водопровода, канализации, газоснабжения, отопления, вентиляции. Санузел под ключ».
«Комплексный ремонт – это же классно!»
«… Электротехнические работы – мелкие, крупные: демонтаж старой проводки, установка розеток, выключателей, подвес люстр, прочее.
Работы по возведению каминов, - имитации каминов. Имеются эскизы.
Могу показать работу.
Выезд в течение пяти минут».
Ну, насчет каминов – был два раза лет эдак девять-одиннадцать назад опыт. И все.
Люди не собирались захламлять кирпичами и плиткой угол залы. Можно было приобрести элегантный электрокамин с пультом ДУ, - дистанционного управления, ярким огнём в портале, - имитацию ту же от встроенных нагревателей с диодной подсветкой, вентилятором и лампочкой. Вполне реалистичный прибор.
Кстати, или некстати так они познакомились с Лизаветой.
Муж ее уехал за границу, бросил в сыром пятиэтажном доме, - камин служил для частого прогрева стен осенью и весной, - писал тот муж какое-то время СМС писал, звонил, а потом нашёл себе другую женщину и приутих. И камин поломался.
Вот она и вызвала мастера по бумажным объявлениям.
«Вообще, - думал Валерьян, - женщина положительная. Тихий покорный взгляд, как мышка. Удобное времяпровождение, - кормит на убой. И все такое…
Да-с. И ещё: отличная любовница. Вот только нытик, как девчонка пятнадцатилетняя. Что-то у них в семье не так складывалось. Неполная семья. Воспитывала одинокая мама. В общем, порочное развитие, - неполноценное. И теперь она боялась потерять хоть кого».
Но «хоть кого» - Валерьян быть не желал. Он клятвенно верил и молился Богу, что когда встретит свою женщину (девушку вообще-то заказывал), то никогда ее не бросит.
А парень он сам по себе знатный: широк в плечах, особенно в грудной клетке, ну, и туда – ниже…
Генералом не служил, то есть, вообще не служил. Вольный характер, весёлый нрав.
Мог на улице разговорить любую девушку до полного ее игнорирования или эдакого фырканья в сторону, - культурно – мимо него.
Он не унывал. Что-то патетическое с рождения в нем сидело. И сие не вытравить ни алкоголем, ни депрессией. Сие начало – начало всех концов!
И потому он брался за новый виток жизненных перил, особо не напрягаясь.
Елизавета.
Она – древняя душа. Она рассудительная, мягкая, добрая. Она – сам Ангел во плоти. И кого б еще желать!
Но в Валерьяне валерьяной на спиртовой настойке тронуло голову.
Втемяшилось: хочу другую, хочу ещё
Будто одной мало. А ведь итак целый год холостяком ходил – и ничего.
Он ее любил, и понимал это. Он желал ее приодеть, принарядить. Если бы еще эдак бровки налепить, губы, то-се. Но ДНБ…
Шатаясь, очередной раз по городу, он забрёл в спортивный магазин. Эспандеры, станки для накачивания мышц, прочее. Все, что его заинтересовало: яркие бадминтоновые мячи - воланчики с яркими крылышками и игральные кости. Тут же стояла коробка нард стандартная и ручной работы.
- Что-то желаете? – Спросил продавец с каменным лицом.
- Да, вот, - ответил пришелец, - хотел посмотреть. А сколько такие камешки?
- Игральные камни, - продавец сунул руку под стекло и пытался добраться в самый край витрины, но у него не сразу это получилось.
Пальцами он провозил всю кучу из семи костей, подхватывая лишь один.
- Игральная кость, десять миллиметров, моржа, - произнёс он.
- Из моржа? – Поинтересовался, ни на шутку потенциальный покупатель и глаза его загорелись. Это, разумеется, отметил и торговец.
Валерьян ощутил знакомую, тянущуюся от головы и ног некую негу, -враждебное состояние, после которого эта нега где-то посредине живота скрещивалась и выделялась химия – мозг затмевался.
«Куплю, - твёрдо постановил парень, - обязательно приду и куплю!»
- Сколько же стоит?
- 160 гривен.
Валерьян потух.
«Сто шестьдесят! Сто шестьдесят? Это сколько?»
«За кусочек ногтевой пластины какого-то моржа!»
«Ну, уж нет!»
«Сколько можно было набрать на эти деньги… Даже: если пакет с красным маринадом курицы. Точно килограмм можно купить».
Покупатель сглотнул слюну, торговец подозрительно кинул на того взгляд и получил обратный – стеклянный, разочарованный.
Молча потянулся назад, - к кучке моржовых костей и, рассаживая камешки аккуратно, положил и тот, вынутый ранее. Без всяких слов.
Мало того, ещё раз взглянул тайком, пока Валерьян вроде раздумывал о чем-то, шастая бессознательно глазами, где попало, торговец, расплавив суть клиента, постоял ещё чуть, - так – для приличия, развернулся и направился за стойку с длинным стулом, круглой спинкой у кассы.
Он ничего не имел дурного, и Валерьян тоже – ничего.
Но зачем затягивать время, если разве только посмотреть.
«Цены здесь…, - чем дальше, больше убеждался Валерьян, - это не цены – грабёж!»
«Моржовые, ни моржовые – ДНБ!»
Рассмотрев все внимательно, то есть, делая вид эдакий, поймав покойно усаженную фигуру продавца, полностью отвлёкшегося на свои дела, Валерьян достойно развернулся и поплёлся на выход.
Свежий ветерок ударил за шиворот ситцевой рубахи.
«Куда ещё?» - Подумал.
«Некуда».
«Домой ли?»
«А вечером наляпаю на принтере объявлений. Клей, носовой платок, чтобы не измазаться и пройду, пожалуй, от конечной остановки, до - конечной».
«Чуйка имеется – клиент созреет!»
Он почти дошёл до подъезда своего дома, как вдруг ясными каллиграфическими буквами прямо на асфальте: «ДНБ!»
Клей-то кончился!
Притормозил, подумал, а идти надо – соседи из окон, небось, кто-то уже наблюдает от нечего делать.
Сделал вид растерянно-нечаянного, что-то изобразил в линии лица и поплёлся дальше, пролетая мимо дома.
В сумочке за плечом оставалось несколько монет, как раз для канцелярского клея.
«Вот, что оно значит – что-то ж берегло последние монеты!»
Вдоль прохода к маршрутной остановке тесно прижаты ряды частных ларьков. Повернул в канцтовары.
В столь солнечный день здесь стоял почти полумрак. Огромные стеклянные стеллажи, - непомерно огромные, - вмещали в себя тетрадки, линейки, ручки, карандаши, гуашь, ученические кисти, прочее.
Белый тюбик с клеем найти было нетрудно.
Вынув последние сбережения Валерьян, приобрёл двадцать пять грамм клея и резинку в два цвета: красный и жёлтый, посредине отверстие.
На кой отверстие, и на кой приобретение – неизвестно. Симфония!
И, действительно, и как-то, и чётко: на душе как-то полегчало, - музыка! Резинка плотно обхвачена в ладони: мягкая, ворсистая, пахнет мандарином.
«Дрянь – точно», - определил нынешний хозяин вещицы и, не раздумывая долее, направился домой.
О ДНБ даже намёка нет, то есть ДНБ-ДНБ в бесконечной степени.
Протискиваясь в среде нескольких людей, шедших навстречу, Валерьян удивился виду одного прохожего.
Это мужчина, серьёзного вида.
Брюки, рубашка и пиджак, мокасины ещё. И все - аккуратное, модное, холеное.
Валерьян задумался, опустив взор на мятые свои оранжевые шорты-бермуды из секонда.
Что-то ёкнуло в сердце.
«Ну, это ж Зина, Зиновий! Однокашник – это точно!»
Но то, что тот не заметил того – это точно не точно.
«И какой радости он…»
Валерьяну на ум тут же всплыло воспоминание, как они вместе сбегали с уроков, приходили к Зиновию домой, наворачивали ложками свежее варенье прямо из таза, которое еще не успела закатать его мама.
На память пришёл разгром витражного стекла чешской стенки подушкой, когда ею самою Валерьян зарядил прыгающему орангутангом Зине в расплывчатую чашу лица от удовольствия безделья, и потом как они оба, хлопая, очами разбитому окну рюмок, подбирали стекла. Зина бубнил:
- Мать теперь убьёт!
А Валерьян подавленно молчал. В душе – червяк тогда рос.
В душе и сейчас тот червяк приподнял слепую мордашку.
«И чего это он, Зиновий, мимо-то прошёл!»
Пока воспоминания, пока решение, пока времечко не ждало, Валерьян развернулся – товарища нет!
Он подумал – покупок совершить материально нет возможности, соответственно риска никакого. Дома – скукота.
«Пойду, настигну сокорытника. Десять лет уж как школу окончили. Порасспрошу: чем таким занимается. Да за границей кажется, слух пошёл – был».
Зиновий прятаться не собирался. Некоторое расстояние Валерьян шел за ним следом. И когда тот поднялся взбираться на лестницу продуктового супермаркета, окликнул:
- Приве-эт!
Зиновий тут же обратил на здравицу внимание.
Брови его сдвинулись. Очки противосолнечные, модные вайфареры соскользнули вниз и были тут же остановлены ещё на чёлке владельца.
Валерьян к своему немалому изумлению, все никак нескончаемому, приплюсовал ещё блеснувший перстень на указательном пальце бывшего одноклассника.
Что-то скрепило на миг кости все, что-то отуманило взор (очков-то у самого никаких: ДНБ), какая-то нерешительность адресовалась к зрелому здравому рассудку: детство детством, а вы уже взрослые люди!
Но это было 555 частью секунды, ноги - волокли на встречу.
Расцвести в улыбке, потрясти руку, обнять, возможно, или хлопнуть по плечу.
Зина, взявшись, было за алюминий перил, дал назад, отступил от лестницы, сделал обратный ход в пару шагов, ждал.
***
- Хеллоу! – подал приветствие Валерьян, - ты - не ты?
Зина потянул улыбку в доказательство: он – это он.
«Хорошее начало».
Пожали руки. Хватка Зины была слаба, и на лице выразилось какое-то неудовольствие.
- Как ты? – Стандартная фраза.
- Ничего, - стандартный ответ.
- Ты – в магазин?
- Да, идем?
Перекинулись пустыми фразами. Валерьян все время уступал дорогу, держась чуть в сторонке корректно.
Стеклянные двери автоматично пригласили.
Зашли. Приятный шум в просторномзале. Очереди на кассах.
«Ах, как хорошо, когда у тебя имеются деньжатки!»
Пробежались по рядам продуктов. Зина большую свою корзину наполнял до верха.
Валерьян ничего не брал, таскал руки за спиной, просто смотрел по сторонам, иногда задерживаясь у ценников совершенно бессмысленно. Бессмысленно вращал глазами у какой-нибудь вещицы, отходил, уже не помня ее, причмокивал языком с минимой печальки.
- Поможешь? – Наконец, попросил Зиновий подержать.
- Ого, - принял Валерьян неподъемную корзину, - вьюк!
Покорно и с удовольствием поплелся вслед, продолжавшему скопляться приятелю.
Зашли в отдел спиртных напитков. Зиновий долго нешуточно стал всматриваться в ассортимент.
Соискатель не верил глазам.
«Неужели!?»
«Это настоящий друг!»
- Ну? - Выдал Зиновий, схватив указательным пальцем за горлышки две бутылки бренди. И где-то даже услужливо, спросил:
«Будем?»
Валерьян, кажется, даже вздохнул: «ну, а как? Придется…», снисходительно дал вниз глаза. Все выписывалось в нем: он стесняется.
- За встречу, а? – Переспросил Зина.
Линии лица его распушились, лицо расцвело.
Валерьян не знал, что изобразить на этот счастливый момент, у него получилось легкое, нервное подергивание плеча.
Это, в принципе, удовлетворило товарища.
Бренди сняты с полки, Валерьян – на подхвате с корзиной. Бутылки, цокнув стеклышками, уложились рядышком.
- Так-эк-с! – Зиновий вовсе не собирался покидать «кландайк» («вот друг, так друг!»), быстрым ходом он оказался у длинного ряда пивных баклаг того же отдела спиртных, и поднял две, - всего пять литров.
«Ого!» - Сглотнул слюну Валерьян.
- Еще бы теперь бы, - проговорил он, аккумулировав храбрости, - закуски б?
Вышли из спиртного, зашли в расположение закусок: вяленая рыба, сушеные раки, маслины, жареные колбаски…
Глаза разбегались.
«Я у него спать останусь», - твердо решил Валерьян.
На кассе друг рассчитался, даже не взглянув на однокашника.
Последний хотел бы разобраться: не слишком ли его считают негодяем или это что-то дургое.
«Не важно».
Он так: головой мотал, как бы удивляясь чему-тому: вот новые полки появились, вот девушка интересненькая стоит, вот еще: собутыльники с пивцом только по-скромному совсем...
Вышли. У обоих прекрасное настроение. Издалека видно.
«Если он думает, что завтра выставлюсь я? Дудки! «ДНБ»: денег нет!»- Валерьян со спокойной совестью волочил два пакета продуктов, хоть на душе чем-то подрагивало. Следовал за товарищем, который был налегке.
Поднялись на этаж нового дома.
Валерьян чуть позавидовал. Его квартира находилась на пятом паршивом, - верхнем этаже просаленной хрущевки. Проглотил данное состояние, убеждая себя, что все скоро закончится, - вообще все…
«А разгонимся – и то: я знаю местечко, где продают неразбавленный спирт на квартире днем и ночью. Отвалимся по полной! Денег только надо».
Судя по бодрой походке Зиновия, видно: все будет хорошо!
- Ну, так, - говорил Зиновий, когда разулись, ополоснули руки, все было распаковано, разложено, когда уселись друг напротив друга и он, раскупорив первую бренди, кивнул на перекошенный в ладони бокал приятеля.
Валерьян улыбнулся, поднял стакан, дунул в него по привычке, которую вовсе не имел, - в шутку. Рука чуть дрогнула, поднес к заветному горлышку.
- Ты на весу не держи, поставь-ка! – Посоветовал Зиновий.
- И как там? – Спросил Валерьян, усваивая первые глотки холодного напитка.
- Где?
- За границей?
- А черт его знает!
- Ну, ты же того… был?
- Где? Нигде я не был. Выезжал однажды, через три месяца вернулся. Ничего хорошего там нет.
- Ну, а…? – Валерьян обвел подбородком провизию.
- Это? А! Нет, дорогой, я тут зарабатываю.
- Ух, ты! – Подхватил и вежливо передал тарелочку с вяленой воблой уважаемому товарищу Валерьян.
Прошло два часа.
Говорили обо всем, вспоминали, смеялись, хохотали взахлеб. Свои есть свои. Было - вспомнить. Затронули и личную жизнь.
Валерьян заранее приготовился врать, но передумал. Рассказал о своей несчастной любви, и не одной еще. Потыкал вилкой в хрящики обглоданной рыбы, подцепив комочек картошки, сунул в рот, полоща ее там.
В ответ Зиновий корректно помолчал.
Валерьян не пытал, Зиновий не распространялся. Это было не важным.
«Это не важно».
«Каждому - свое».
Но по домашней обстановочке итак было видно – живет тут еще один холостяк.
«Это не важно».
- Как же тебе удается в столь трудное время-то? – Валерьян, хорошенько опьянев, пытался собрать в три щеки разошедшийся образ друга.
- Заработать-то? – Запустил Зина в рот огромный ломоть квашеной капусты, - легко. Имеются секретики-с. А ты, что?
- А вот, - помялся Валерьян и зачем-то поджал плечики, бросил раскрытыми ладошками на стол. Подумав, собрался, тут же гордо расправил плечи.
- Пока без работы…
- Так ты ж мастер, впрочем и я - мастер, - Зиновий посмеялся, подумал, - да-а, теперь не простое времячко. Инфляция, то, се. А вот если бы…
Валерьян смолк, чуть прикусив краешек языка: «что сейчас будет?» Тщательно прожёвывал что-то во рту.
Зиновий «по-взрослому» уперся вниманием на того.
«Сейчас - вот!»
И не ошибся.
- А вот, если б, например, ты бы пошёл мне помогать? И деньги хор-рошие, - он чудно поперхнулся и дал чих в едва подоспевший кулак.
С раскрасневшимися глазами продолжил:
- Вот так работать сможешь, каждый вечер кушать так сможешь, - он обдал неохоткой и поверхностным взглядом обглоданные вершки яств.
Валерьян, едва не подавился от радости. То есть, он был внимателен, но могло быть хоть что.
И радостью не назовёшь то светлое солнечное пятно за несколько лет тяжелейшей разрухи ума, - депрессии, прочее.
«Это – счастливый тот самый случай!»
Однако, не спешил.
«По-взрослому».
Эдак расправил плечи, подумал эдак. В спине («черт!») треснуло что-то. Понимая, что вот-вот да какую-то неразрешимую дурость и сотворит, но нужно же было: хоть в полцены подняться...
Подумал эдак опять.
Сломался в спине вдруг (в совести глубоко принимая поражение жизненное и ДНБ – туда же), вновь вытянулся, поглядел на сосредоточенного Зиновия, подхватил полуопустошенный стакан свой, неизвестно с чем, поднял, и поволокло его через весь стол к приятелю - другу драгоценному.
- За то выпить нада-а!
Выпили ещё. Оставалось немного.
Валерьян придумывал повторный системный поход, обмасливая стратегию очень даже интересного предложения: продолжить банкет.
«Скажу сейчас, что домой надо, а он проводит, а там – трудно расстаться и дело в шляпе. Сидим до утра!»
- Ну, - спросил Зина, - так как?
- Что?
- Пристроить тебя на работу - то?
- Ага.
- Только слушай: это работа – секрет. Я там один, а ты станешь помощником. Но, что бы – ни-ни!
- Ага! – Принял приглашение Валерьян и почувствовал, как закружило, закружило, закружило голову. Но он успел ещё услышать:
- Эт-та работа, т-такая работа. Никто во всём мире такую работу не делает...
2