… — Серый, ты идёшь?.. Да что с тобой, в конце-то концов? — клавишник Валерка и барабанщик Женёк, хохоча, попытались подхватить меня под руки, - вообще, какой-то ты чудной, чувак, в последнее время… Влюбился, что ли?..
— Отстаньте, зануды… — вяло отмахнулся от коллег я и снова уставился в окно.
Крупные мокрые снежинки россыпями залепляли стёкла, тут же превращаясь в большие капли и стекая вниз, словно плакали по уходящей зиме…
Весна явно не торопилась. Март уже повёл счёт на недели, но снега ещё было вдоволь. И он ежедневно продолжал идти, добавляя в и без того тоскливое настроение какой-то обречённости и сплина. Не помогала даже музыка.
Сам-то я знал причину своего состояния, но в этот раз почему-то меньше всего хотелось делиться своими тайнами хоть с кем-нибудь. Впрочем, ребята, похоже, уже и сами догадались.
— М-да, старичок, видать, накрыло тебя не по-детски… Однако, пора начинать, -— посмотрев на часы, сказал Валера, — пошли, Жека!.. Догоняй, страдалец, — на ходу бросив мне, ребята направились в зал ресторана занимать свои рабочие места.
В составе небольшого музыкального коллективчика с романтическим названием "Орион" мы работаем в одном из лучших ресторанов города.
Работаем ровно, без особых потрясений. А если когда и случались инциденты в виде фокусов перебравших клиентов, — мы ни при чём. Как люди искусства, мы призваны нести доброе и позитивное в массы, что с честью и делаем вот уже десятый год.
Все мои коллеги давно женаты, имеют кто одного, а кто и больше детей. Один я не женат, точнее — разведён. Да и женат-то был по глупости. На танцах в парке познакомился с Валюхой — шикарной, как мне тогда казалось, а на деле просто перегидрольной блондинкой, из достоинств которой был лишь шестой размер груди. Чего нельзя было сказать о мозге. И за неделю до отъезда в армию закатил предкам концерт: хочу жениться — и всё тут!
Женился. Клёво. Неделя пролетела, как в угаре. И поехал бравый солдат Серёга Николаев отдавать родине долг. Понятное дело, молодая жена с двухнедельным опытом добрачных встреч ждать меня не собиралась. И хоть эта ошибка молодости особых переживаний у меня не вызвала, к женщинам я стал относиться более серьёзно. Потому, наверное, и не женился до своих 35-ти.
Поначалу ребята из ансамбля взялись за моё семейное положение всерьёз, но через пару лет, признав все свои потуги бесполезными, спустили дело на тормозах. Может, видели: ну не попадается на моём пути та, единственная. А может и сам дал понять, что уже привык жить один. Мог и убраться, и сготовить сам не хуже. На пикниках мне вообще равных не было: шашлык делал — ум отъешь!
Если уж совсем по чесноку, не прельщали меня и разговоры о запретах на мужские посиделки в гаражах и рыбалку. То ли дело — сам себе хозяин, и мозги по поводу и без никто не выносит. Жизнь шла по кругу: работа… дом… под настроение — тренажёрка… работа… дом…
Как вдруг…
… В тот день тоже шёл мокрый снег, так же залепляя оконные стёкла. Только если и таял, тут же схватывался паутинками морозных узоров. Я любил смотреть именно в это окно комнаты отдыха ресторана, — из него открывался шикарный вид на отреставрированный недавно храм. Красотища была неописуемая, особенно в солнечные дни. Но я слегка отвлёкся…
Несмотря на то, что в зале было жарко, даже душно от винных паров и разгоряченных танцами тел посетителей, на душе было мрачно и одиноко.
То ли от того, что я не люблю этот праздник - День святого Валентина. То ли просто не понимаю, почему его возвели у нас в какой-то ранг, — своих святых, что ли, мало? А может ещё и потому, что имя Валентина (пусть и женское) было для меня своеобразной весточкой из прошлого — неким табу, дабы лишний раз не расписываться в собственной глупости.
Как бы там ни было, полвечера я при каждой возможности откладывал гитару и выбегал на крыльцо сделать пару глотков свежего воздуха. А ещё словно предчувствовал и боялся пропустить что-то, что должно было сегодня непременно произойти.
Снова возвращался в зал, механически оттарабанивал свою партию в следующей композиции, вымещая нетерпение на истерзанном грифе и струнах своего видавшего виды "Джипсона". Вообще-то мне давно было бы пора купить себе инструмент поприличнее, да всё как-то не хватало времени. А может — и желания. С гитарой этой я не расставался с самой первой своей группы, которую мы с ребятами сколотили вскоре после армии. Она прошла со мной время становления меня, как музыканта. Стала настоящим другом, а с друзьями, да ещё с настоящими, расставаться не так-то просто. Вот я всё и оттягивал.
А может в этом крылся ещё и какой-то тайный смысл? Например, сменить её на новую тогда, когда кардинально изменится моя жизнь.
И дождался.
… Они пришли вдвоём. Как в классическом романе: Он и Она. Сели за тот самый, не дававший мне покоя, столик, зарезервированный один на весь зал. Он стоял выгодно дальше от наших громыхающих колонок, но при этом мне хорошо было видно всё, что там происходило.
Я сразу отметил, что парень чувствует себя свободно и раскованно, чего нельзя было сказать о девушке. Её настороженный взгляд, то и дело скользил по присутствующим, словно искал кого-то, кого бы ей меньше всего хотелось увидеть. Из чего я понял, что они не супруги.
Не знаю, специально или случайно, но она села ко мне лицом. И я несколько раз ловил себя на том, что не могу оторвать от неё взгляд. Красиво уложенные в "ракушку" волосы с выпущенной прядью-локоном добавляли утончённости безупречным чертам: слегка миндалевидным глазам и по-детски припухшему рту. Общей картины не портил даже немного вздёрнутый носик.
А руки… Их я разглядел, когда кавалер, видимо, всё же уговорил свою спутницу разделить с ним медленный танец. Отсутствие обручального кольца на правой, лежавшей на плече партнёра, только укрепило мои догадки. Тем самым шевельнув внутри лучик пробудившейся надежды.
В какой-то момент я даже представил себя, танцующим с этим совершенным созданием. Элегантное синее платье с разрезом, периодически приоткрывавшим стройные ноги, сидело на девушке идеально. Довершали образ махонькие, словно золушкины, серебристого цвета туфли на высокой шпильке.
Не помню, как я тогда доиграл свою партию. Толком не дав закончиться музыке и уже не бесцельно, я полетел на крыльцо ресторана, потому что туда же, закончив танцевать, пошли Они. Пребывая в какой-то эйфории, я ещё не представлял, как поведу себя, встретившись с Ней глазами, ведь я даже не курил. Но если что, я готов был и закурить. Стоя на крыльце, жадно хватал губами непрекращающийся снег, то и дело бросая взгляды на объект своего повышенного внимания. И ужасно завидовал тому, кто сидел с Ней рядом на обозначенных, как место для курения, мягких банкетках.
Из миниатюрной, в тон туфлям, серебристой сумочки на цепочке Она достала пачку тонких сигарет и, вытащив одну, посмотрела на рядом сидящего спутника. Тот поднёс к кончику её сигареты зажигалку, а я готов был поклясться, что в этот момент хотел его придушить. Не потому, что мне не нравились курящие девушки, а потому, что это была Она. Та, которую я, возможно, искал все эти долгие годы. И вот, найдя, вижу, как какой-то долговязый чел тычет в её прекрасное лицо зажигалкой.
Увы, как ни крути, мне нужно было возвращаться: работа была в самом разгаре. Проходя мимо Них, я без особой надежды взглянул на Неё и… встретился с Ней взглядом. И, представьте себе, в нём я увидел неприкрытый интерес к моей скромной персоне. Разрази меня гром, если это был не взгляд девушки, которую абсолютно не греет присутствие того, кто был с ней рядом. А ещё я разглядел в нём что-то до боли знакомое.
Они вернулись в зал, я почти уже был готов продолжить своё наблюдение, но многозначительный жест парня пальцами над головой дал мне понять, что их банкет на сегодня окончен.
Возвращение в реальность было неизбежным, но не безнадёжным. Проходя мимо эстрады, девушка ещё раз подняла глаза на нас и, остановив взгляд на мне, незаметно улыбнулась. А потом, стоя в ожидании спутника с пальто, она о чём-то спросила метрдотеля Анечку, которая после многозначительно посмотрела на меня.
И я понял, что, в отличие от Дня святого Валентина, мой личный праздник только начинается: она придёт ещё. Одна или нет, но придёт обязательно…
… Не успели отзвучать последние аккорды проводившей уходящих мелодии, как я сорвался с места и бегом побежал к Анюте.
-Что она тебе сказала? - схватив её за руки, спросил я.
- Пусти, сумасшедший! Погоди, ты что, запал на барышню?.. Запал-запал, - Аня покачала головой, - да и так видно: все влюблённые чёкнутые… Что-что, имя твоё спросила…
-А ты?
-Что я? С какой целью, спрашиваю, интересуетесь? - Аня рассмеялась звонким смехом-колокольчиком, - шучу. Ответила, что Сергеем.
-А она?
-Да отпусти ты руку, бешеный, ты - она! Сам же видел, что пара минут всего прошла… М-м-м… ну, поблагодарила ещё так как-то, сквозь воспоминания… Но может мне и показалось… А вы что, знакомы?
- Нет… Я не знаю… Кажется… - задёргался я. - Что-то в её облике мне показалось очень знакомым… Она точно больше ничего не говорила?..
- Да успокойся уже… Иди работай, последний романтик! - и Аня, уперев в мою спину кулачок, слегка подтолкнула меня в сторону эстрады. - Придёт твоя королева, по взгляду её поняла.
- Думаешь?
- И думать нечего. Сама такая, пока до чего-то не докопаюсь, не успокоюсь…
До конца вечера и последовавшие за ним пару дней я чувствовал себя в состоянии улёта. Хотя, в принципе, ничего особенного не произошло. Но потом, с каждым последующим днём в душу начало закрадываться опасение: что, если Она больше не придёт? Вообще!..
Утешало лишь то, что дни были будними, а в будние вечера' и у нас было немноголюдно. Стоит ли тогда говорить, что я ждал выходных, как манны небесной. Но, увы, прошла суббота, за ней воскресенье, а моя нечаянная радость так и не появилась. Ни одна, ни с кем-либо ещё. Отчаявшись, я всё же решил не опускать рук и действовать. А для начала — поговорить с ребятами из службы охраны, чтобы дали мне номер такси, увёзшего её в ту ночь. Далее планировал найти таксиста и спросить, где он высадил своих пасажиров.
Идея, конечно, была так себе. Меня свободно могли послать куда подальше и служба охраны, и, тем более, водитель — какой доморощенный Пинкертон выискался!
Но то ли время наступало весеннее обострение, то ли меня пока ещё выручала чертовская обаятельность, мне не отказали — ни одни, ни другой. Более того, в охране мне ещё выпал бонус - номер телефона, с которого вызывали это такси. Спасибо опять-таки Анечке, поручившейся за мою порядочность.
Итак, я почти знал адрес, где живёт или, что хуже, бывает моя обожулька. И чей-то, скорее всего её спутника, телефон. Долго не решаясь, я набрал-таки номер и… облом… голос был мужским. Но это ровным счётом ничего не значило. Для себя я уже всё решил. Она будет моей, чего бы мне это ни стоило...
… Наступил ещё один, не менее питавший мои надежды на встречу, день — День защитника отечества. Несмотря на то, что за последние несколько лет наш календарь обзавёлся массой новых праздников, старые пока ещё стойко сражались и чаще одерживали победу в плане посещаемости и прибыли ресторана. А значит — и нашей.
За три дня до 23-го февраля уже все места были забронированы. Нет, всё-таки наш народ, умеющий так праздновать по поводу и без, — определённо, непобедим.
Не успел я подумать о совпадениях, как в гардеробной нос к носу столкнулся с Аней:
—Танцуй, счастливчик! С "твоего" номера телефона на 23-е поступил заказ уже на два столика! Готовься к выносу тела, женишок! Собственного! — и Аня, игриво ущипнув меня за щёку, убежала по своим делам.
… Как я собирался в тот день на работу, можно было понять, посмотрев номер Паши Воли из "Камеди-клаб". И пусть вас не смущает, что он изображал девушку. Я почти в точности передал её настрой и поведение. Ну если только не красился, и одежда была мужской. Три раза я только брился, два предыдущих напрочь забраковав, пытаясь выровнять виски'. Дважды лазил под душ, потому что в первый, вместо дезодоранта, щедро облил себя… антистатиком.
Что-то, включая волосы, стриг, потом, чуть нe оставшись без брюк от выходного костюма, гладил. Пребывая в таком раже, сорочку и вовсе не рискнул отдать на растерзание утюгу, поэтому под пиджак надел тонкий белый джемпер. А после ещё целый час сражался с полупарами носков… носок… короче, ища пару к носку. Да-а… Хозяйки в этом доме явно не хватало. "Не боись, Серый, ты почти у цели!.."
Осмотрев последний раз себя в зеркале прихожей, я облегчённо вздохнул: можно было выдвигаться. Через пять (всего-навсего) часов я был готов, что называется, "под ключ". Даже моя любимая "Хонда" завелась с пол-оборота! Правда, под апофеоз налетел на затаившегося за поворотом гибедедешника (вот же моду взяли!), но отделался порицанием. Тоже ведь мужик, — понял, что не просто так расфрантился водила.
Проезжая мимо цветочного киоска, остановился, думая, покупать ли цветы? Праздник-то, вроде, наш, мужской. Но потом всё же купил розу - Анечке, в порядке благодарности. Как-никак, мы теперь заговорщики. Почти спецагенты.
Надо отдать должное женской половине нашего заведения - они, похоже, расстарались на славу. Вручили нам какие-то небольшие подарки, но главное, сказали, ждёт нас позже — по окончании рабочего дня. И, хитро прищурившись, намекнули: в VIP-банкетнике, который открывался ну по очень особым случаям.
… Музыка зазвучала, как и положено, в семь. Зал начал заполняться буквально на глазах. Девчонки-официантки (ребятам дали до вечера выходной) летали между столиками, как мотыльки. Смех, шутки, смешение парфюмов, умопомрачительные запахи кухни - словом, вся атрибутика нормального питейного заведения была налицо. Не было только той, которую я ждал, здесь, как никто…
Вот уже и мест, кажется, не осталось пустых, и пошёл отсчёт резервного времени тех самых двух столов, по истечении которого они будут отданы толпившимся перед входом восьми счастливчикам. Во всей этой суматохе я пару раз пытался подобраться к Ане, но она, занятая рассаживанием клиентов, оба раза в ответ лишь пожимала плечами. А потом сама подошла и сказала:
— Исключительно ради тебя ждём ещё 10 минут и отдаём. Желающие есть.
— А позвонить?
— Мы не обязаны. Все были предупреждены о правилах отмены заказа.
И в этот момент кто-то, подойдя сзади, взял меня за локоть. Я обернулся и… утонул в этих, таких знакомых, оказывается, зелёных глазах…
… Это была Она - Аллочка из параллельного 10-го Б. Самая красивая девочка в их классе, вскружившая тогда голову не мне одному. Воспоминания вихрем подхватили меня и чуть не выбросили за борт происходящего здесь и сейчас действа. "Свинтус я свинтус — не узнал свою первую, зеленоглазую любовь!.."
Ну так ведь и она тогда поморочила мне голову: то согласна дружить, то нет. То, вроде, не против пойти в кино, а то вдруг занята. И без особых объяснений. Да ещё ребята из её класса начали мне угрожать. Один раз дошло-таки дело до драки - на две недели фингалом подпортили мне фасад. В долгу я, безусловно, не остался - зубы двоим пересчитал. Зря, что ли, по утрам изводил боксёрскую грушу? Правда, отец сказал, что если так дальше пойдёт, я должен буду определиться между ценой и возможностями. И я, идиот, спасовал.
А тут повестка да ещё и Валюха - в придачу! Конечно, в плане сговорчивости она была круче: легла передо мной в первый же вечер, как осенний лист. Вот уж действительно — превратности судьбы. "Сколько ж это лет-то прошло со школы?.. 15?.. Нет, больше. Лет 18…"
— Ну, привет, что ли, Серенький!.. - так меня звала только она, Аллочка. — Шикарно выглядишь… И с праздником, кстати…Узнал хоть?
— Ещё бы… Спасибо, - еле выдохнул я, пытаясь хоть как-то выбраться из этого зелёного омута. — Прости, не самое удобное время для разговора. Вы же надолго? Или как тогда, на часок?
— Нет, сегодня на подольше, видишь, сколько нас, так что, поговорим ещё…
К нам уже подтянулись три девушки и трое парней, с одним из которых я был некоторым образом знаком.
— Да, конечно, — и я побежал к ребятам, сияя, как масленичный блин.
... — Ещё одна отлучка и я тебя оштрафую, — сделав грозный вид, сказал Валерка, хотя в глазах его вовсю прыгали бесенята. И я ни минуты не сомневался, что это было от радости за меня.
Вот только поговорить в течение вечера нам с Аллой так и не удалось. Заказы не давали даже ненадолго выйти из зала на перерыв. Зато я мысленно посвящал сегодня все композиции ей, Алле. И был явно в ударе. Нет, не так — в ударе были мы оба: я и гитара. Даже Жека, обычно жадноватый на похвалу, сказал в перерыве, что таким он меня давно не созерцал.
А я не замечал никого и ничего вокруг, кроме неё. Она снова сидела напротив, но наши взгляды почти не пересекались — её постоянно кто-то отвлекал. Я же пытался разгадать её отношение к компании, где все, вроде, были по парам. И отметил, что она чаще молчала, — возможно, даже грустила. А ещё ни разу не пошла танцевать. Зато когда остальные уходили в центр, она, подперев голову руками, сидела и смотрела на меня. Делая особенно счастливым в этот момент.
Я уже договорился со всеми: с ребятами, с Аней, с господом богом, не забыв поблагодарить его за пока ещё отсутствующий склероз. Оставалось как-то дать понять самой Алле, чтобы она не уходила без моего ведома. Вечер близился к концу, но подойти и вломиться в чужую компанию было не в моих правилах. Потому что меньше всего мне хотелось причинить ей, Алле, хоть какое-то неудобство.
И тут мне на помощь снова пришла Анюта. Выбрав момент, когда Алла сидела одна, вместе со счётом она подала ей записку "Не уходите, вы ему очень нужны. Сегодня и вообще".
… Наконец, вечер подошёл к концу. Кстати, за время работы в ресторане я заметил, что именно в этот день не бывает засидевшихся допоздна и сильно пьяных. Все дамы, видимо, хотят презентовать своих кавалеров "основными" подарками. А поскольку спасение утопающих — дело рук самих утопающих, тщательно следят, чтобы сильная половина человечества была в форме. Я даже не удивлюсь, если в демографии каждый конец года после Дня защитника отмечается взрывом рождаемости.
… И вот, наконец, мы стоим друг против друга — я и моя школьная любовь Аллочка из 10го "Б".
— Какими судьбами тут? Вроде, после армии собирался в политехнический? - спросила Алла.
— Да вот как-то не задалось. Я ведь музыкой, если помнишь, всегда увлекался. А в армии ребята помогли ещё и гитару освоить. И махнул вот, не глядя… А у тебя как? Впрочем, дай угадаю: муж, дети — двое: мальчик и девочка? Тебя же совсем не видно было, ты уезжала?
— Не совсем так. Точнее — совсем не так. — Алла вздохнула и грустно, как мне показалось, улыбнулась. — Дальше не очень интересно. Давай как-нибудь в другой раз. Сегодня же твой праздник.
— И правда, что это я? Пошли, там, кажется, зовут всех…
… За десять лет работы в ресторане в этом зале мне посчастливилось побывать лишь дважды: первый был банкетом по случаю смены руководства года три назад и вот сегодня — второй. Видимо, как раз новое руководство и решило внести в жизнь персонала какие-то коррективы. И начало с шикарного ремонта в VIP-банкетнике. В этот вечер мы увидели его результаты воочию.
Дубовый паркет, тяжёлые драпированные шторы с золотыми кистями в тон настенным инкрустациям делали зал похожим на дворец. А завершала композицию старинная бронзовая люстра, которая хоть и светила уже не натуральными свечами, сама по себе добавляла помещению поистине королевского величия.
В центре стояли красиво сервированные столы. Чего только на них не было! Омары и креветки, всевозможные нарезки, дорогие вина и фрукты, включая экзотические. В персональных салатницах в виде тюльпана на ножке стояли салаты. Тонкое стекло фужеров и золото столовых приборов, отражаясь в свете люстры, создавали иллюзию волшебства. Для меня же волшебством было то, что я был рядом с той, которую однажды по глупости упустил и которую теперь уже точно не собирался потерять ещё раз.
Да простят меня мои коллеги, но весь остаток праздничного вечера мы с Аллой, по сути, пропустили, слушая друг друга. Изредка, почувствовав толчок локтем в бок рядом сидящего Женьки, мы поднимали бокалы, цокались и, пригубив вино, ставили их обратно. И говорили, говорили… Не сказать, что мы решали какие-то глобальные проблемы, просто вспоминали школу, друзей. Кто кого из них видел или знал о сложившейся судьбе. Личное, не сговариваясь, мы оставили на потом. Но, поскольку обещанный девушками вечер начался почти в одиннадцать часов, это "потом", увы, наступило очень скоро. Как и особенный сюрприз, обещанный женской половиной коллектива мужской.
Для этого всех милых дам попросили удалиться из зала в основной, где был накрыт десерт. Мужчинам, видимо, "десерт" предполагался иной. И тут я как-то даже растерялся, практически догадавшись о задумке наших девчонок. Но отступать уже было некуда - позади, как говорится, ж...па!
Едва только дверь за последнею из дам закрылась, на импровизированную сцену в углу зала буквально с потолка опустились три пилона. Через пару минут там же, на потолке, открылся ширмовый люк, откуда плавно выехала винтовая лестница. А ещё через минуту по ней эффектно спустились три прекрасные девы в костюмах полицейских. Таких, что увидь такого полицейского на дороге, на ней в ту же секунду образовалась бы полуторакилометровая пробка.
Я понимаю: наши девчонки постарались использовать против нас максимальное количество оружия женщин: забота, обходительность и красота. Всё оно должно было выстрелить сразу изо всех стволов — и подарки, и банкет, и стриптиз, — всё для вас, мальчики, наслаждайтесь жизнью! Оно и выстрелило, попав в самую цель. Но только потому, что бо'льшая часть наших парней были давно и плотно женаты. Меня же оно просто обездвижило, не сказать бы парализовало, словно в самом деле было заряжено каким-то нервно-паралитическим веществом. Да и зрелище было несколько заигранным. Особенно когда девушки пошли "в народ". Я не бука, и всё человеческое мне не чуждо, но, с учётом моей ситуации, это было слишком.
"Ну, Анюта! Плохой из тебя спецагент - не умеешь работать в паре! Могла бы подельничку и на ушко шепнуть, чтобы я незаметно слинял. Хотя бы под видом посещения туалета…"
Тем не менее, встряска женским очарованием не могла не оставить след в моей, истерзанной длительным одиночеством, душе. От пусть и чужого женского внимания по телу разлилась приятная нега. Безусловно, несравнимая с ощущением постепенного сближения с Аллой. Хотелось петь, а может даже и летать. И я, как всегда, чуток перестарался.
Этого не могла не заметить и Алла:
— Что за десертом вас там угостили, что у тебя отнялся дар речи? — рассмеялась она своей шутке, одеваясь в поданную мной шубку. — И как часто вас так угощают?
— Как - так? — я понял, что Алла догадалась.
— А вот так! — Аллочка, подпрыгнув, сдвинула мне шапку на глаза. — Был бы у меня сейчас в руках лимон, сунула бы тебе его в рот!
— Зачем?
— Слишком довольная у тебя мина… — и добавила, махнув рукой, — все вы одинаковые…
На меня словно вылили ведро холодной воды:
— Та-а-ак! С этого места, пожалуйста, поподробнее...
— А разве тебе ещё это интересно? Минуту назад мне так не казалось…
— Ну прости, Алл, я до сих пор не верю своим глазам и ушам. Просто смотрю и слушаю.
— Ну, раз это значит слушаешь, то я, пожалуй, начну…
… Семья Аллочки Беляевой была небольшой, но строгих правил. К тому времени, как Алла появилась в нашей школе, её отца, потомственного военного, успели повысить до полковника. А жена с детьми, мотавшиеся с ним по гарнизона, — повидать почти всю Россию. От Белого до Охотского морей. Побывали даже в дружественной тогда Монголии.
Отец держал дочерей, что называется, в ежовых рукавицах. Правда, Катю, старшую, в какой-то момент всё же прозевал. В одной из частей подвернулся парнишка, влюбившийся в неё, семнадцатилетнюю красотку, без памяти, и сманил к себе на родину, куда-то в Сибирь.
Николай Иванович, подключив свои связи, попытался вернуть беглянку домой, но, узнав, что скоро станет дедом, перестал настаивать на возвращении. Более того, съездив туда, помог обзавестись отдельной квартирой. Внук всё-таки, ещё и первый!..
Зато к и без того строгого внимания младшей дочери добавились выводы из просчётов, допущенных в воспитании сестры…
— Он ведь мне тогда уже и мужа почти нашёл, говоря, что мы, бабы, ничего разумного сделать сами не можем… - В глазах Аллы появились (а может мне так показалось) слёзы. - А потом его повысили до генерала, и мы переехали в Подмосковье. Я даже сказать тебе тогда ничего не успела. А вскоре от нашей активистки Верочки — единственной, с кем я какое-то время ещё поддерживала связь, узнала, что ты женился. И я, признаться, поставила на нас с тобой крест…
— Ну а по правде если, я тебе тогда хоть немного нравился? Я ведь так и не смог понять, кто я тебе и что?
— Сейчас это больше походит на оправдание и звучит, по меньшей мере, странно, но я отвечу: правду сказать не могла, а неправду — не хотела. Потом как-то всё завертелось… Впрочем, дальше уже не так интересно.
— А всё-таки? — не унимался я, — нравился?
— Ну конечно, я ведь вела дневник тогда, а отец нашёл его и сжёг. Поступок, конечно, мерзкий, но факт. И запретил мне даже думать о каких-то там дружбах.
В этот момент мне уже не показалось - Аллин голос действительно дрогнул. Я взял её за плечи и развернул к себе лицом. Так и есть - в глазах её стояли слёзы.
— Слушай, у меня здесь машина. Время третий час ночи. Тебя не хватятся? Давай я отвезу тебя домой, — ты же совсем замёрзла, дрожишь… — сказал я, желая предложить совсем другое. Потому, что по-прежнему боялся нарушить хоть чем-то течение этого времени, а сейчас ещё и минуты внезапного откровения.
— Да, пожалуй… Мне пора. Спасибо за вечер. Я тебе даже подарка не приготовила. Думала, что не узнаешь.
— Ты сама для меня лучший подарок. Долгожданный… — и я чмокнул Аллочку в кончик носа. — Поехали…
Занятый тем, как не выдать себя с известным мне адресом, я подыскивал слова и чуть не упустил подходящий момент для более важных слов:
— Мы же ещё увидимся?
—... Знаешь, Серёж, я пока не знаю… Мне нужно подумать… Я дам тебе телефон, но у меня будет одна просьба… Обещай, что выполнишь?
— Понятно: я снова сделал что-то не так? Что?.. И, кстати, куда ехать?..
"Боже мой!" — заметались мысли в моем мозгу. Вот теперь я вспомнил Аллу полностью!.. Сколько лет прошло, а она всё та же: подумать… не знаю… Карма какая-то — не иначе..."
— Пока прямо, дальше я покажу, да ты и сам этот дом знаешь. — Алла достала из сумочки ручку и блокнот.
— Ты что-то говорила о какой-то просьбе… — напомнил я.
— Да… Ты не звони мне сам, ладно? Я напишу тебе или позвоню сама. Первая.
— Но почему! Ты же собралась писать мне уже сейчас свой номер, нет!? -— воскликнул я.
— Это чтобы ты увидел, что это буду я… — Алла протянула мне вырванный из блокнота заполненный листок.
И тут я, при всём умении концентрироваться, во второй раз за вечер растерялся. На листке был указан совершенно другой адрес и другой номер телефона…
"... Если человек - дурак, это надолго. Возможно, навсегда! — корил я себя, вернувшись домой. — Тогда, идиот, в школе струсил (ведь струсил же?), послушав соседа по парте Мишку Нефёдова, что Аллочкин папашка генерал в каком-то закрытом ведомстве. И вот сейчас опять — чуть ли не на те же грабли!"
Ну что делать, если не повернулся у меня язык предложить Алле заглянуть в мою холостяцкую берлогу, особенно после вчерашних сборов. Я не трус, но вообще-то всегда завидовал ребятам, умевшим подкатить к рядом идущей девушке и, открыв окно или дверь, в наглую спросить: "Не покажете, как проехать на улицу генерала Деникина?" Ясный пень, улицы такой и в помине не было, и имя генерала давно кануло в лету, но, как ни странно, девушки соглашались.
Я так не мог.
Не скрою, я не затворник. Были и у меня женщины. Одинокие и с детьми (даже с двумя), но как-то это было всё буднично, без фейерверка, что ли. И если мам можно было понять: они искали себе мужа и отца детям, то свободных девушек — ну никак.
Одно время, до работы в ресторане, я таксовал. Иногда этим грешил, и придя в коллектив к ребятам, — не денег ради, а так, знаете ли, затягивает…
И вот садится ко мне как-то девица, с виду вроде даже и ничего: одета прилично, пахнет дорогими духами. И заводит, — уж не знаю, почему первая, — разговор:
— А как называется ваша машина? — и юбочка так, вроде случайно, лёгким движением руки -хопа! — и укоротилась.
— Ауди, — отвечаю.
Я только недавно купил её, немного подержанную и после ремонта у знакомых ребят из сервиса — ещё одна мечта идиота.
— Нравится? — и юбочка ещё одним движением стала короче.
— Ага, — включил дурака я. В смысле чего бы это ни касалось, — моей машины или её ног.
— А какие ещё?
— Ну-у… вообще-то, Бьюик…
Признаться, я уже грешным делом подумывал, почему бы и вечерок на пару не скоротать? Как вдруг (после некоторой паузы):
— А зачем вы их бьёте?.. - глаза пассажирки стали, как два пятака.
Для меня же дальше можно было уже и не продолжать. Довёз до места назначения и, как говорится: "Была без радости любовь, — разлука будет без печали…"
Так что, вопрос женитьбы не всегда зависит только от нас, мужчин, ищущих в будущие жёны и матери своих детей исключительно красавиц. Хотя именно это и делает нас порой заложниками ситуации, в которой забываешь, что в красивом чердаке почти всегда пусто или, вот как у той моей пассажирки, — полный бардак.
А всё ведь проще простого. Мы, мужчины, иногда не отдавая себе отчёта, где-то на генном уровне ищем женщину, похожую на свою маму, — добрую, нежную, заботливую, с только ей присущей внешностью, — словом, такую, какой она и должна быть. Вы же нас, девочки, сегодня напрочь лишаете возможности это сделать, год от года становясь внешне всё более похожими одна на другую. А главное - в гонке за этим, прямо пропорционально полученной лжекрасоте, тупеете.
Может быть, будущие поколения, когда в результате этих "стараний" вы и вовсе станете все на одно лицо (законы селекции пока не отменяли), вам и будут благодарны. Но сейчас не нужно нам этого! Поверьте! Ни губ утиных, ни ресниц коровьих, ни когтей молодого леопарда! За скулы ископаемого дриопитека я и вовсе молчу.
Никогда не задумывались, почему супруги, прожившие вместе много лет, с годами становятся похожими друг на друга? А о том, что дети похожи на родителей? Сопоставьте с этим поиск себе половинок, чаще похожих на маму и папу. Что получится? Вот и подумайте об этом, пока я буду ждать звонка от той, которая так напоминала мне мою' маму. Хотя бы тем, что не пошла против воли не всегда корректных родителей. А просто потому, что не желала их обидеть.
Эх, сегодняшний бы мне тогда ум! А так обиделся и совершил глупейшую ошибку: вместо того, что бы бороться за свою любовь, решил клин выбить клином. Вот и выбил: добровольно обрёк себя на 18 лет внутреннего одиночества. А мог бы уже иметь, как минимум, 17-летнего наследника. А может и не одного…
… — А где мой маленький, серенький зайчик?.. — войдя утром в детскую, Алла подошла к детской кроватке, — да вот же оно, моё солнышко!..
Сидевший в кровати четырёхлетний мальчик сосредоточенно был занят разбиранием сложенных ранее фигурок "Лего". И даже не взглянул на мать.
— Как прошёл ваш вчерашний вечер? Слушался бабушку? За мамочкой не скучал? — продолжая засыпать сына вопросами, Алла нежно взяла его на руки и прижала к себе.
— Прости, родной, я кажется тебе помешала, — расцеловав обе щёчки и каждый пальчик на ручках сына, Алла посадила его обратно. — Занимайся, хороший мой…
Мальчик с удовольствием вернулся к прерванному материнскими ласками делу.
Каждый раз приливы этой, практически незамечаемой сыном, материнской нежности вводили Аллу в лёгкий ступор. Но она готова была идти дальше и дальше. Добиваясь, чтобы их, пусть очень медленно прогрессирующие отношения с сынишкой превращались в привычки, выработанные временем. Да, именно временем… Ах, вы же ещё ничего не знаете? Тогда по порядку…
… Михаил был хорош всем. Эдакий породистый жеребец от кубанского казака и украинской дивчины. Рост под два метра, косая сажень в плечах, выправка, приобретенная в армии. Николай Иванович сразу заприметил нового капитана, назначенного Главным управлением в их часть на должность политрука. "Вот это зять! Не то, что Катюхин, - ни дать, ни взять!" — хотя именно в этом отец Аллы был, мягко выражаясь, несправедлив по отношению к старшей дочери.
Квартира, подаренная им Кате с мужем, была, пожалуй, единственным напоминанием об его щедрости. Они бы, возможно, и отказались, если бы дед не схитрил, записав её сразу на практически новорожденного внука. Зато за последующие годы их брака молодые ни разу не попросили у родителей Кати ни копейки, сами сделали в квартире шикарный ремонт, купили машину и дачу в престижном месте. А всё потому, что отец и Кате тогда рявкнул в трубку, что она ещё приползёт.
Не приползла…
Приползла Аллочка. На коленях умоляя разрешить ей развестись с Михаилом.
— Вот ещё! — Отец, как обычно, сел на своего конька, — надоело борщ варить или мужа любить? Да какого красавца — всё бабьё в округе при виде его падает и само же собой в штабеля укладывается, — и Николай Николаевич смачно хохотнул присвоенной из кинофильма "Девчата" шутке. Откуда ему, ретрограду во всём, было знать, что при всей своей кажущейся добропорядочности супруг дочери оказался настоящим садистом? На людях делал видимость любящего мужа, а оставшись один на один, порой избивал Аллу до полусмерти.
Сама Алла поведение мужа могла объяснить только одним способом: она его не любила. Он это чувствовал, потому и мстил. Сразу всем: Алле за то, что не любила, её отцу, — что не смог найти аргументов и отказать женитьбе на дочери своего непосредственного начальника. Хотя аргумент - довольно весомый - был. У Миши уже тогда была любящая и ждавшая его на родине со сверхсрочки девушка Лариса. Но обещанный ультрабыстрый карьерный рост с пропорционально полагающимися плюшками,- поездки за границу, трёхкомнатные хоромы в сталинском доме и "Волга" последней модели - сделали своё дело.
В очередной из дней бесконечного ожидания Лариса получила от любимого письмо со скупыми строками: "Не жди. Не вернусь. Полюбил другую", которым он просто взял и безжалостно вычеркнул из её жизни шесть лет. Потому, наверное, и озлобился. А может и другая какая-то причина была, — история об этом умалчивает.
Первый раз он поднял на Аллу руку за то, что нашёл в её тумбочке противозачаточные таблетки. Казалось бы, ну не хочет она от тебя детей, — так радуйся! Но это были еще цветочки, а хотелось-то ягодок. Таких, когда руководить женой, с головой уходящей в материнство, проще пареной репы.
Конечно, у Аллы была и своя мечта. Она хотела выучиться на новую и редкую тогда ещё профессию дизайнера интерьеров. Но отец, однажды допустив оплошность, на второй круг не пошёл. "Баба должна быть бабой!" — сказал, как отрезал. И свадьбу сыграли сразу же после окончания Аллочкой школы.
Так в жизни Николая Николаевича Беляева появился красавец-зять, а у Аллы — ещё один тиран. А вскоре добавилась и проблема, в которой стоило Алле один раз смолчать, как она начала набирать обороты. Побои приобрели статус регулярных. За пересоленный суп, за слишком долгий, как казалось, разговор по телефону с подругой, за то, что Алла женщина, наконец. К тому же, Михаил ещё и предупредил: пикнешь — … не-е-ет, не убью. Садиться мне ни к чему. Покалечу, а скажу, что неудачно упала. И сам буду досматривать, как калеку.
В результате у Аллочки за год трижды подряд был выкидыш. И положительных прогнозов по поводу деторождения врачи больше ей не давали. Да беременности больше и не наступало.
Через семь лет брака у Михаила на стороне родился ребёнок, но если вы думаете, что он стал меньше внимания уделять Алле, вы сильно ошибётесь. Как говорится, дай человеку любую власть, и он превратится в животное. Мать пригулянного дитяти, 12 лет не беременевшая от мужа, по-быстренькому подсуетилась и, схватив в охапку мужа и не его сына, укатила куда-то без обратного адреса. Чем подспудно вызвала новый шквал ярости Михаила на жену.
Спустя ещё три года, уже и не надеявшись на чудо, Алла всё-таки забеременела, но ребёнок родился с ДЦП. Пусть и не в тяжёлой форме, но отягощенного аутизмом. Отец и мать просили оставить его в доме малютки, но Алла наотрез отказалась.
;
В законах жизни, как бе'ды, так и чудеса иногда бывают не одинокими. Михаил, узнав диагноз сына, сказал, что от него не мог родиться инвалид. Подал на развод и, не забыв прихватить к тому моменту новенькую Тойоту-Короллу, подаренную, вообще-то, внуку, слинял на ней в неизвестном направлении.
Тогда же произошёл чуть ли не единственный случай, когда отец встал на защиту дочери, оформив ей развод за один час. За что Алла была безмерно ему благодарна, так и не выдав всей тайны. Просто ещё несколько лет, не веря своему счастью, робко озиралась по сторонам.
… Сергея она узнала не сразу. Во-первых, никогда не могла бы представить его с гитарой, играющим в ресторане. Почему-то ей казалось, что он — отъявленный технарь. Постоянно что-то чинил в отцовском гараже. Да и темы разговоров нечастых свиданий чаще сводились к мечтам об учёбе на инженера.
Однако, что-то в его облике показалось тогда ей очень знакомым. Его манеры, жесты и, что особенно характерно, голос, заставляли её весь недолгий вечер смотреть на эстраду. Но из уважения к сослуживцу Косте, буквально силком вытащившего Аллу в тот вечер в ресторан, она не могла подойти и спросить напрямую. Лишь уходя, воспользовавшись моментом отлучки Кости, спросила у Ани, как зовут парня из оркестра в сером свитере. А услышав, что Сергеем, тихонько и загадочно улыбнулась…
… Всю прошедшую неделю я не находил себе места. Почти как погода: то снег, то дождь, то снег с дождём, то дождь со снегом. Хотя в воздухе одуряюще пахло набухшими почками, знаменуя начало сокодвижения неохотно просыпавшихся деревьев. Стоило не полениться и пройтись пару кварталов пешком до работы и обратно, и ощущение было вполне сопоставимое с опьянением.
Заждавшиеся марта коты по ночам на все лады устраивали под моим балконом концерты. А значит и не весенняя погода, и приближающаяся весна с обязательными обострениями действовали на всех. На меня же ещё и потому, что я редко получал отказы, а тут - на тебе!
Порой мне казалось, что я пропустил долгожданный звонок, порой - что он уже случился, дав мне отставку по всем фронтам. В любом случае это не могло не отразиться на рабочих отношениях в коллективе. Ребята, видимо, сами не понимали, что происходит, а выпытать у меня хоть что-то из подробностей было нереально. Одно им было ясно: Алла почему-то так и не появилась в жизни их друга и коллеги. Иначе они бы узнали это первыми. А стало быть, делиться им с ними мне пока было нечем. Самой выигрышной в этом случае бывает позиция наблюдателей. Что ребята и выбрали. И правильно сделали: чего зря в душу человеку лезть? Захочу — сам расскажу или попрошу совета. Не пацан.
… Несколько раз после работы я приезжал к дому Аллы, заглушал мотор и долго всматривался в окна, надеясь в одном из них различить знакомый силуэт. Увидеть это можно было только с улицы, поскольку двор дома был обнесен высоким забором и разросшимися ветвями деревьев. Да и время моих визитов обычно бывало поздним, освещённых окон — мало, и попытки практически сводились к нулю.
Даже Аня на какое-то время отошла от своей миссии соагента. Ей тоже нечем было меня порадовать, - за две недели звонков с известного нам номера так и не поступило. Хотя в ресторане полным ходом шли заказы столов к 8-му Марта.
Единственными верными подругами для меня теперь были ночи — чаще без сна. Я прокручивал в голове все диалоги с Аллой, восстанавливая в памяти её слова. Пытался понять, где она могла хоть чем-то намекнуть на свою жизнь. И, кроме слов, что это не интересно, ничего не находил. И если жизнь Аллочки после отъезда была не сахар, что могло в ней быть такого, что меня не заинтересовало бы именно сейчас, когда судьбе было угодно свести нас вместе ещё раз? Что-то трагическое, криминальное? Почему она сама решила так, а не иначе?
Впрочем, Аллу и в этом случае можно было понять. Скелеты в шкафах растут тем медленнее, чем меньше людей о них знает. Я дал Алле слово, что выполню её просьбу. А раз дал, нарушить его не мог. Оставалось ждать и верить. Или не верить, но всё-равно ждать…
… Вот, наконец, и восьмое. В ресторане — картина маслом. Теперь уже наших барышень всех возрастов отпустили до вечера в VIP-зале, правда, не по окончании рабочего дня, а до вполне определённого времени. До восьми вечера. А все роли в этот день взяли на себя исключительно мужчины. Они были поварами, подсобниками, официантами, и даже тётю Машу из гардеробной заменил настоящий швейцар в форме с позументами, встречавший посетителей у входа. Он же их провожал и до гардеробной, выдавая номерки.
Настроение моё, можно сказать, уже с утра было паршивым. Нет, я был собран, как положено, хотя и без прежнего лоска. Но часто ловил себя на мысли, что начинаю отчаиваться. Ругал, но ловил. Потому и прирос к окну в комнате отдыха. В слабой надежде смотрел на предзакатные купола и потихоньку упрашивал Всевышнего послать на мою бестолковую голову ещё хотя бы одну благодать. Пусть даже последнюю. С каким угодно финалом.
Я слышал, как ребята, понимая моё состояние, уже третью композицию играли без меня. Спасибо Женьке — втихаря сделал минусовку, так что я им если и нужен был, то больше для количества. Но с учётом мины, которая была надета на мне в этот вечер, можно было пожертвовать и моим присутствием.
И все же слабая надежда у меня была. Не могла Алла так поступить со мной, — пусть я не знал её взрослой жизни, но девчонкой-то она была честной и прямой. Ведь призналась, что я ей не был безразличен. Не скажи она этого, и ничего бы не изменилось. Это же меня пока ещё сдерживало и от того, чтобы не набраться наглости и не позвонить самому. Интуиция подсказывала, что правда в чём-то есть, и я должен был её узнать. Сегодня или никогда…
… Для Аллы же, оказывается, восьмое марта закончилось ещё позавчера. Если говорить о календаре. В этом году женский день выпадал на субботу, и мужчины их отдела, поздравив девушек и женщин в пятницу, сделали им просто короткий день. В их офисе гулянки были исключены. Скооперировавшись, многие поехали отмечать грядущий праздник раньше, — на восьмое мест уже было не найти. Аллу тоже звали с собой, но мама не могла посидеть с Серёжей — они с отцом тоже были приглашены к кому-то на вечер.
Приехав к обеду, Алла переодела сынишку, накормила и уложила спать. А сама вот уже второй час сидела, гипнотизируя телефон и не могла заставить себя набрать заветный номер. Чем больше понимала, что тянуть уже нельзя, — тем больше боялась.
Чувство страха в жизни Аллы всегда занимало первое место. Сначала она боялась властного отца, потом — непредсказуемого мужа. Через пять лет брака появился страх остаться без детей. С появлением Серёжки боязнь одиночества прошла. Зато появился страх за здоровье единственного доброго к ней, пусть и не до конца осознававшего это, существа.
И вот сейчас она была на грани зарождения ещё одного страха — возможного непринятия мною её не вполне здорового ребёнка. За себя она переживала меньше — по моему поведению, словам и взглядам она не могла не понять, что нужна мне, как и прежде. Но страх и нерешимость задавали вопрос: имеет ли она вообще право на личную жизнь?..
Как ни странно, выручила нас обоих снова Аня. Слегка догадываясь, что у нас что-то не ладится, она позвонила спросить, не желает ли Алла провести вечер в стенах нашего заведения в бонусном варианте ещё раз? Но когда услышала о том, что у Аллы маленький ребёнок, тут же придумала и предложила свой план.
А что, спецагентам без практики никак, иначе они теряют квалификацию.
… Ровно в восемь вечера восьмого марта всех присутствующих в трёх залах ресторана дам поздравило его руководство, пожелав от имени присутствующих мужчин уютного вечера и, куда ж без неё, всеобъемлющей любви. После этого каждой женщине был вручен букетик тюльпанов, а на столы выборочно разложены скидочные — от 10-ти до 50-ти процентов — купоны на разовую оплату заказа. Сегодня или в любой другой день марта.
Всеобщее веселье в зале, праздничная программа нанятых дополнительно артистов, музыка, смех, наконец, отвлекли меня от грустных мыслей. Я даже со всеми вместе поперетягивал канат в конкурсе между дамами и кавалерами, по уговору с ведущим специально поддавшись нашим прекрасным гостьям.
… И как раз в тот момент, когда я принял решение пойти и позвонить сам, во входной арке зала я увидел ту, которую теперь узнал бы из тысяч. С букетом крупных жёлтых мимоз, в зелёном костюме и с распущенными по плечам каштановыми локонами Аллочка сама напоминала сошедшую с картины весну. которая чуть-чуть задержалась в пути.
Взявшись за руки, мы стояли посреди зала и смотрели друг на друга, не отрываясь. Слова были нам не нужны. За нас их сказала другая героиня этой истории — её величество Любовь.
Ни я, ни Алла не знали, испытанием ли для нас стали последние три недели праздников. Одно мы теперь знали наверняка, что все предстоящие жизненные испытания мы разделим на троих. Но на троих ли — это пока не точно...
_______________
#испытаниепраздниками