Глава 70
Граф де Роншан сообщил мне, что по поручению лорда Винтера он желал бы переговорить со мной. Я назначил ему время, и мы свиделись.
— Дорогой шевалье д’Эрбле! — сказал граф. — Вы, безусловно, помните ту даму, маркизу де Бренвилье, из-за которой мы познакомились с вами, и это, пожалуй, единственное, за я ей благодарен. Бывают, знаете ли, такие люди, которые за всю жизнь могут совершить лишь один хороший поступок – умереть. И я отношу эту даму к таким людям.
— Вы говорите о незаконной супруге маркиза де Бренвилье, которая в разные времена также носила имена Анны де Бейль, леди Кларик, графини де Ла Фер, леди Винтер, — подсказал я. — Мы называли её Миледи.
— У вас были общения с ней? — удивился граф. — Мне казалось, что она намеревалась убить вас и даже один или два раза попыталась это сделать?
— Именно так, дорогой граф, — ответил я. — Она намеревалась убить меня, а также моих друзей, причем одного из них она намеревалась убить несколько более настойчиво. Но, по счастью, ей это не удалось. И то самое доброе дело, о котором вы говорите, она, наконец-то, совершила, то есть умерла. Правда, этому помогли, признаюсь, я и мои друзья, а также лорд Винтер.
— Об этой даме не стоит сожалеть, ведь она погубила моего лучшего друга, — сказал граф. — Отравить собственного мужа! Что может быть чудовищней?
— О, она погубила не только его, — сказал я. — И у её первого супруга имелись доказательства множества её преступлений. Боюсь, что полного перечня её злодеяний мы не узнаем никогда, но и того, о чём мы знаем достоверно, более чем достаточно. Впрочем, разбирать её грехи – это уже дела Сатаны. Она сгинула без следа, уверяю вас.
— Вовсе нет! — воскликнул граф. — И именно по этому поводу я хотел увидеться с вами. От неё остался весьма ощутимый след. Дело в том, что у неё был сын.
— Да, припоминаю, — сказал я. — О чём-то таком заходила речь,
— Этот ребёнок по законам может претендовать на признание его наследником моего друга, маркиза де Бренвилье, однако у меня имеются неопровержимые доказательства того, что он не является его сыном.
— У меня же имеются неопровержимые свидетельства того, что даже если бы указанный ребёнок был фактическим сыном вашего друга маркиза де Бренвилье, то он никак не мог бы считаться его законным сыном, поэтому вопрос о наследовании им состояния маркиза не может быть решён положительно.
— В самом деле? — удивился граф. — Я этого не знал!
— Этот брак был незаконным, поскольку она состояла в браке с другим человеком, знатным французом, который, насколько мне известно, и поныне жив, — ответил я.
— Это совершенно неожиданное обстоятельство! — воскликнул граф.
— Совершенно так, — согласился я. — Однако, если вы действуете по поручению лорда Винтера, который об этом уже знает, тогда и вы, как мне кажется, должны были бы быть об этом извещены.
— Полагаю, что у лорда Винтера не было возможности описать мне все стороны этого дела, поскольку он написал мне лишь вот это.
С этими словами граф вручил мне письмо.
— Но это письмо адресовано вам! — возразил я.
— Оно касается и вас также, поэтому я прошу вас ознакомиться с ними.
Я открыл письмо и прочёл следующее.
«Дорогой граф де Роншан!
Зная от своего дорогого ныне покойного брата, который по праву использовал во Франции титул маркиза де Бренвилье, что вы были его лучшим другом, и, надеюсь, остаётесь таковым и после его смерти, я обращаюсь к вам с необычной просьбой. Как вы знаете, смерть моего брата для всех покрыта тайной, но ваши сведения о виновнице этого несчастья, этого преступления, подтверждены теми уликами, с которыми вы меня ознакомили во время моего последнего и краткого пребывания во Франции. Я должен вам признаться, что, поскольку за это и многие другие преступления было бы затруднительно с помощью служителей закона наказать ту, кто совершила это коварное убийство, не бросая тень на нашу семью, я был вынужден использовать другой способ обеспечить правосудие. Судите же меня, как считаете нужным, и как подскажет вам ваше сердце, но я не раскаиваюсь в содеянном, и считаю, что наказание полностью соответствовало преступлениям, а, быть может, и не искупило их, так что Сатане будет чем заняться с её погибшей душой. Вместе с тем я неосторожно взял на себя обязательство позаботиться о сыне этой преступной женщины, и хотя я понимаю, что этот ребёнок не имеет ничего общего с моей семьёй, поскольку его настоящим отцом был некий авантюрист без роду и племени, я всё же хотел бы выполнить своё обещание. Я прошу вас распорядиться разыскать этого ребёнка, для чего высылаю вам аккредитив, покрывающий возможные расходы по этому предприятию. Если высланных денег окажется недостаточно, прошу вас не стесняться затребовать дополнительную сумму. Мои розыски имеют целью спасти этого ребёнка от пагубного влияния его отца, у которого, он вероятно, находится и воспитывается. Если же этот мальчик будет воспитан его отцом, то я содрогаюсь от мысли о том, кем он станет, когда вырастет. Возможно, вам в ваших поисках помогут четыре ваших соотечественника, имена которых – граф де Ла Фер, шевалье д’Эрбле, шевалье дю Валон и капитан д’Артаньян.
Если вам удастся что-либо выяснить об этом ребёнке, прошу вас незамедлительно сообщить мне, поскольку я действительно хочу, чтобы он вырос хорошо воспитанным человеком и полезным членом общества. Разумеется, ему не следует сообщать о судьбе его матери. Я не хотел бы считать его своим родственником и был бы удовлетворён, если бы он носил другое имя, однако хотел бы, чтобы он имел всё, что ему необходимо для счастливой и честной жизни, при условии, разумеется, что он не пойдёт по пагубному пути своей матери, то есть не встанет на путь преступлений.
Если этот ребёнок будет воспитан в духе его матери и фактического отца, авантюриста и разбойника, я отрекусь от любого родства с ним, какового на самом деле и нет.
Искренне ваш
Лорд Винтер».
— Понимаете теперь, в каком положении я оказался? — спросил граф. — Поскольку в числе этих четырех французов я увидел ваше имя, а мы с вами хорошо знакомы, и я смею надеяться, что вы считаете меня своим другом, также, как и я вас, то я поспешил встретиться с вами и обсудить это письмо.
— Дорогой граф, разумеется, я считаю вас другом и готов помочь тем, чем могу, — поспешил заверить я его. — Беда лишь в том, что я не представляю, чем я мог бы помочь вам в этом деле.
— Вы, как я вижу, знаете нечто большее об этой даме, чем я, — возразил граф. — Вы знаете, что она была замужем, прежде, чем вышла замуж за маркиза, и также знаете о многих совершённых ей преступлениях.
— Всё очень просто, граф! — ответил я. — Её первым супругом был мой друг, упоминаемый в этом письме граф де Ла Фер. От него я знаю историю этой дамы, кроме того, я знаю, как она окончила свои дни, но это не даёт никаких указаний на то, где искать её сына, и даже под каким именем он проживает.
— Что ж, это намного меньше, чем я ожидал, то есть вообще ничего, — ответил граф. — Со своей стороны я кое-что выяснил, но это мало содействует решению вопроса так, как этого желал был лорд Винтер.
После этого граф Роншан рассказал мне то, о чём я уже сообщил выше. Нанятые графом сыщики установили, что отцом сына Миледи является авантюрист и разбойник по имени Жерар Дюшо, который начал с того, что срезал кошельки с зазевавшихся покупателей на ярмарках, после чего ему показалось, что подобный доход недостаточно регулярный и слишком незначителен для него. Тогда он стал нападать на богатых буржуа и даже на знатных дворян, которые опрометчиво оказывались на ночных улочках в окраинах Парижа. Для того, чтобы лучше скрываться от правосудия, он никогда не грабил две ночи подряд на одной и той же улице, перемещаясь с западных окраин на восточные, с северных на южные. В каждом таком месте он имел своё пристанище, где расплачивался с нечистыми на руку содержателями злачных притонов краденными или награбленными вещами.
Поскольку граф де Роншан смог мало прибавить к своему рассказу, я считаю уместным здесь сообщить то, что узнал уже намного позже, но это будет удобно изложить именно здесь и сейчас.
Как мне удалось узнать, у Миледи была странная тяга к преступникам, напоминавшим ей дни её детства. Негодяи, способные убить за жемчужную подвеску или две золотые серёжки, вырванные из ушей жертвы, казались ей настоящими людьми, тогда как на истинных дворян она смотрела с презрением, как на людей второго сорта, не способных самостоятельно составить себе капитал, и пользующихся лишь тем, что досталось им по наследству от богатых родителей. Она была убеждена, что каждое богатое семейство составило своё богатство ужасными преступлениями, и на этом основании тех, кто проживал родительские деньги, считала ничтожными и никчёмными людишками, а в тех, кто закладывал основы будущего богатства, своего собственного, и своих детей, видела подлинных героев. Поэтому она презирала таких людей, как граф де Ла Фер, маркиз де Бренвилье, лорд Винтер, герцог Бекингем. Ей по сердцу были лишь те, кто поднимался с самого низа, не имея за душой ни гроша. Презирала она и военную службу, и людей, подобных мне или моим друзьям, Портосу и д’Артаньяну, она рассматривала лишь как средство достижения своих целей, или как помеху на пути к своим целям. Граф де Рошфор ей нравился именно тем, что у него имелось около шести братьев, которых его отец прижил в третьем браке, тогда как сам он, родившийся в первом браке, и ставший причиной смерти собственной матери, поскольку она умерла родами, был всегда нелюбимым сыном в семье, слышал от мачехи одни лишь упрёки в том, что его содержание дорого обходится его семье. Поскольку и отец графа де Рошфора постепенно стал рассматривать старшего сына лишь как обузу, молодой граф был вынужден искать счастья в Париже, рассчитывая лишь на свою предприимчивость. Сделав пару удачных вылазок против испанцев, он привлёк внимание кардинала Ришельё, который принял его сначала в пажи, а затем назначил ему неплохое содержание за то, чтобы тот выполнял наиболее деликатные и опасные поручения. Иными словами, Рошфор стал персональным шпионом кардинала Ришельё, действовал по поручению самого кардинала или отца Жозефа.
Миледи познакомилась с Рошфором весьма занятным путём. Её дружок, Жерар Дюшо, наметил себе в качестве жертвы одного богатого дворянина, шевалье де Сегюра. Он выследил его, и заранее знал, что шевалье де Сегюр будет на следующий день проходить по набережной Орфевр, имея при себе достаточно большую сумму денег. За эти сведения он заплатил слугам шевалье десять пистолей. Дюшо велел Миледи встретить де Сегюра и отвлечь его разговорами, чтобы беспрепятственно убить его ударом кинжала в спину, поскольку ему было известно, что шевалье неплохо владеет шпагой. Миледи так и поступила. Она обратилась к шевалье с каким-то вопросом и ласково улыбнулась ему. Де Сегюр был польщён вниманием столь прекрасной незнакомки, ответил на её вопрос, завязался долгий и фривольный разговор, шевалье в этот момент не видел никого рядом с собой. В этот момент он и получил удар кинжалом в спину.
— Наконец-то, Жерар! — сказала Миледи. — Я уже устала тебя ждать! Ещё немного, и он набросился бы на меня со своими приставаниями. Забирай поскорее его кошелёк и надо убираться отсюда!
— Прошу прощения? — раздался из темноты незнакомый голос.
— Жерар? — воскликнула Миледи. — Боже, это не Жерар! Жерар, на помощь! Здесь убийца!
— Успокойтесь, сударыня, я не убийца, — ответил Рошфор, ибо это был он. — Я представитель суда Господнего, я лишь совершил приговор этому человеку, вынесенный высшим судом.
— Что вы такое говорите? — в ужасе спросила Миледи, понемногу всё же понимая, что у этого человека в чёрной маске нет намерений причинять ей вред.
— Не всякое наказание творится средь бела дня и по приговору судей, но, тем не менее, я действовал, выполняя высочайшее повеление, — сказал Рошфор. — А вы, как я понимаю, сообщница обыкновенного ночного грабителя? Можете забирать кошелёк этого несчастного, он меня не интересует.
Миледи тут же смекнула, что дело далеко не так просто, как могло показаться, что это политическое убийство, и что человек, который его совершил, быть может, весьма влиятелен, так что он сможет оказаться ей полезным.
— Какую ерунду вы говорите! — воскликнула Миледи тоном оскорблённой принцессы. — Очень мне нужен его кошелёк! Я тоже действовала по высочайшему повелению, но поскольку слабая женщина не может самостоятельно избавить общество от такого негодяя, как этот, мне пришлось нанять одного отчаянного молодца. Вот он идёт. Жерар, ты опоздал! Дело сделано, скройся, мы поговорим позже!
Черная тень, которая едва появилась из-за угла, тут же исчезла, как будто бы её и не было.
— Жерар? — переспросил Рошфор. — Так по чьему же поручению вы действовали?
— Поскольку я всего лишь заговорила с этим человеком, а вы на моих глазах его закололи, но не лучше ли будет, если вы первый сообщите мне, по чьему поручению действовали вы? — высокомерно возразила Миледи.
— Я не могу вам этого сказать, поскольку это не моя тайна, и прощайте на этом, — сказал Рошфор.
— Что ж, зато я могу вам это сказать! — гордо ответила Миледи. — Мне поручил устранить этого человека сам великий кардинал Ришельё, и я благодарна вам за помощь, а теперь прощайте.
— Кардинал Ришельё? — переспросил Рошфор. — Вот так штука.
— Что вас удивляет? — спросила Миледи.
— Но я вас никогда не встречал раньше среди людей, находящихся на службе у Его Высокопреосвященства! — ответил Рошфор.
— Это говорит лишь о том, насколько ценит меня кардинал, — гордо ответила Миледи. — Таким как я не поручают мелких делишек. Сегодня я занималась этим делом только в силу его необычайной срочности.
— Видимо, по этой причине это дело было поручено сразу двум исполнителям, — ответил Рошфор. — Что ж, сударыня, прощайте.
— Ко мне следует обращаться титулом «Миледи», — уточнила Миледи. — Прощайте, надеюсь, навсегда!
Когда Рошфор скрылся, Миледи подозвала Жерара, чтобы вместе с ним обшарить карманы убитого, после чего Дюшо, который не побрезговал снять с покойника всё до последней нитки, привязал к его ногам увесистый камень и сбросил труп в Сену.
Когда Рошфор сообщил Ришельё, что задание по устранению опасного английского шпиона шевалье де Сегюра выполнено, он спросил, для каких целей к этому делу была подключена неизвестная ему дама, называющая себя Миледи.
— Какая ещё Миледи? — удивился Ришельё.
— Она сослалась на ваше поручение! — ответил Рошфор.
После этого он пересказал кардиналу все события этой ночи.
— Найдите мне эту даму, — распорядился кардинал. — Я должен видеть её и переговорить с ней.
Именно на это Миледи и рассчитывала. Рошфор случайно встретил её на одном из светских раутов, и она, разумеется, не узнала бы его, если бы он не заговорил с ней, поскольку лица его она не видела, но голос запомнила.
— Миледи, несмотря на то, что вы меня обманули, это никак не роняет вас в моих глазах! — сказал он. — Кардиналу очень понравилась ваша милая шутка, и он приглашает вас на встречу с ним.
Встреча состоялась и Миледи была принята сверх штата в качестве секретной шпионки кардинала Ришельё.
Всё это я узнал намного позднее через людей из Ордена, когда у меня появилась возможность узнавать такие секреты, которые должны были бы умереть вместе с теми, кто их знал.
Итак, Жерар Дюшо был любовником Миледи и отцом Мордаунта. Это было всё, что тогда знал граф де Роншан. Ни ему, ни мне не удалось разыскать этого таинственного Дюшо. Дело в том, что ему удалось, выдавая себя за другого, сделаться дворянином в глазах всего света. Для этого он использовал документы и деньги убитого им офицера, возвращающегося с военной службы в своё имение, чтобы принять наследство почивших родителей. Офицер этот был сиротой, отсутствовал он довольно долго, и внешне он был отдалённо похож на Жерара Дюшо. Поэтому Жерар решил, скрыв следы убийства, выдать себя за этого офицера и попытаться занять его место, овладеть его поместьем, которое было хотя и довольно скромным, но всё же давало право на дворянский титул. Так Жерар Дюшо скрылся из Парижа, осев в небольшом поместье в Бургундии, куда увёз и своего сына Мордаунта. Там он воспитал его по своему вкусу, прививая ему презрение к человеческой жизни, жестокость, решимость, упрямство в достижении целей. Сильнее прочих черт он воспитывал в Мордаунте жажду мести тем, кто убил его мать, любовницу Жерара, леди Винтер, Анну де Бейль, леди Кларик, графиню де Ла Фер, а на самом деле всего лишь Шарлотту Мюнье, простушку, присвоившую себе дворянское звание. Иными словами, Жерар Дюшо воспитал из сына Миледи преступника. Мордаунт исчез из виду вплоть до 1648 года. Лишь много позже я узнал, что его отец, Жерар Дюшо, присвоил и носил имя …
Впрочем, об этом в своё время я ещё расскажу.
(Продолжение следует)