- Мне, пожалуйста, черный бездрожжевой, - сделала заказ резко опередившая меня у хлебного лотка покупательница.
- Черного нет. Возьмите серый с гарбузяными семечками, - ответила, улыбаясь, продавец.
- Как вы сказали? Гарбузяные?
- Тыквенные, - влезла я.
Покупательница повернулась ко мне:
- Ну нет. Гарбузяные милее. Знаете, я недавно была в Европе. Там столько народа разговаривает на русском. Потом поехала в Киев. Вы не представляете, - подкатила к небу глаза дама, - какие там милые люди. Все поголовно разговаривают на украинском. Я больше скажу: там очень много наших донецких.
Дама не поняла, что слово «донецкий» у меня вызывает особый иммунитет сопротивления. Мы-то знаем, что все мы – дончане.
- Они очень хорошо все устроились, - продолжила монолог незнакомка. – И самое главное: все разговаривают на украинском. Так мило. Рекомендую: учите украинский. Пригодится.
Дама думала, что мы с продавцом присядем перед ней в книксене. Напоследок улыбнулась, и отчалила по рынку дальше.
- Наверное хотела козырнуть, что была в Европе, или в Киеве, - обратилась ко мне продавец. Вам какой хлеб?
- Европейский, нарезанный кусочками, - ответила я. И тут мы обе улыбнулись, как ловко порезали Европу на кусочки. И хоть это только хлеб, а ведь в этом что-то есть.
Постскриптумом бы хотелось добавить, что покупаем один и тот же продукт, топчем одни и те же тротуары, шарахаемся от одинаковых звуков работы ПВО, но каждый, оказывается, ждет свою победу. Каждый верит, что он прав. Но как бы не кривлялась эта баба с гарбузяным хлебом, я слопаю Европейский. И побежу(дю).