Мелодрама
Когда Алина выходила замуж, мать достала из заветной шкатулки семейную реликвию – красивый браслет великолепной старинной работы.
- Он принесет тебе счастье, дочка, - сказала она.
Браслет был тяжелый, золотой, но золото имело какой-то необычный цвет – зеленовато-коричневый. На этом фоне четко выделялся тонкий узор гравировки – изящная виноградная ветвь, гроздья которой были сделаны из гранатов, а листья украшены изумрудами. Браслет был, несомненно, очень дорогой, но не в этом была его главная ценность. Украшение было своего рода семейным талисманом-оберегом. Как рассказала мать, не раз оно спасало своих владелиц от верной гибели и всегда, при любых обстоятельствах, возвращалось к его законной владелице. А ею считалась старшая дочь в семье. Теперь владелицей браслета стала Алина.
Предки Алины еще до революции поселились в Баку. Потому и она сама, и ее родители по праву считали этот город своим родным. Алина была просто влюблена в прекрасный белый город у теплого ласкового моря, ей нравилась пестрая, разноязычная толчея его базаров, простор площадей, величавая восточная архитектура, веселая и праздная публика, гуляющая вечерами вдоль приморской набережной…
Баку ее юности был словно соткан из солнца, радости и вдохновения. «Мой белый город – ты цветок из камня», - ей казалось, что эта песня была сочинена именно про Баку. Здесь Алина закончила школу, университет, вышла замуж за однокурсника по строительному вузу Владимира Кандарова. Здесь она родила ребенка. Дочь была так похожа на нее, что малышке чуть ли не единогласно решили дать имя матери. Только прабабка проворчала что-то несуразное: мол, не дело это, одна Алина вытеснит другую. Но на ее глухое бурчание тогда не обратили никакого внимания: старики вечно чем-то недовольны.
Алина считала себя чистокровной русской, но как часто бывает со славянами, живущими в южных краях, чем-то походила на жителей коренной национальности. Была черноволоса, тонколица, имела довольно смуглую кожу и даже ее синие глаза казались слегка восточными. То ли из-за разреза, то ли из-за того, что обрамлявшие их густые черные ресницы не загибались, а торчали в разные стороны эдаким пушистым ершиком. Так что издалека казалось, что глаза девушки подведены, как у сказочной Шахерезады.
Но даже эта некоторая похожесть на азербайджанку не защитила ее семью, когда начались национальные разборки. Жить русским в Азербайджане становилось все труднее – пошли притеснения на работе, и даже прежде доброжелательные соседи начали сторониться, отводить глаза при встрече. Многие русские возвращались в Россию, на этом настаивал и муж Алины Владимир.
- Нам тоже надо ехать! Хорошего ждать не стоит – эту лавину не остановить! – твердил он.
Владимир написал своему армейскому другу в Кострому, чтобы тот подыскал для них работу и снял квартиру для семьи.
А Алина все тянула с отъездом, ей было жалко все бросать, хотя она и понимала, что прежней жизни уже не вернуть – за короткое время все так изменилось. И появился страх – не столько за себя, сколько за ребенка – Алька была еще совсем мала и ей было даже не объяснить, что если в дом вдруг нагрянут «плохие дяди», надо быстро-быстро спрятаться, затаиться и тихо ждать, когда они уйдут. Но все же мысль о том, что все как-то образуется, что внутренняя политика страны выровняется и будет лояльна к гражданам другой национальности, ее не покидала.
Однако уехать семье пришлось даже раньше, чем планировал Владимир. «Политика» пришла в их дом. Рано утром, когда они еще спали, в квартиру ворвались бандиты в форме так называемой «армии национального освобождения». Вели себя нагло, дерзко, развязано. Забрали деньги и то ценное из вещей, что нашли, избили Владимира, который попытался им противостоять. А затем плеснули на стену бензин и подожгли:
- Если хотите жить, убирайтесь из нашей страны! Вам здесь не рады! Вон отсюда! Чемодан – вокзал – Россия!
… Супруги с ребенком на руках едва успели выскочить из огня. Владимир бросил в машину то немногое, что удалось вынести из пожара, и они в спешном порядке покинули город. Бежали оттуда, где когда-то были счастливы…
Владимир гнал машину, как сумасшедший. Хотелось скорее уехать от этого ужаса, забыть пережитое. У Алины на коленях спала двухлетняя дочка, но сама она, как и муж, не сомкнула глаз всю дорогу. Она была в шоковом состоянии, и ни о чем не могла думать, в глазах лишь стояла картина: ее малышка закрывается от пламени своими тонкими ручками, прижимая к перепуганному личику почему-то не ладони, а тыльную сторону руки. Словно прося пощады. Скорее, скорее прочь от этого кошмара!
… Авария произошла недалеко от Костромы. Как потом написали в протоколе: «Водитель не справился с управлением». Сказались усталость, стрессовое состояние и вечернее время и незнание дороги.
Их нашли, видимо, довольно скоро после случившегося. Машина была перевернута, Володя и Алина находились без сознания. Их травмы оказались неопасными для жизни. Но когда они пришли в себя, их ждал страшный удар – пропала из дочка, маленькая Алинка! Ребенка не было ни около машины, ни в ближайшем лесу - волонтеры добросовестно прочесали все окрестности. Полиция проверила все машины, въезжавшие в город, весь транспорт, что шел в другую сторону от Костромы, опросила жителей всех окрестных деревень – глухо. Девочка исчезла бесследно.
Они долго не могли оправиться от случившегося. Врачи были всерьез обеспокоены психическим состоянием Алины.
- Почему Бог дает силы жить после такого?! – без конца твердила она и не находила для себя ответа.
Через месяц, наверно, Алина вдруг вспоминала о браслете. Он был на ее руке в день аварии и тоже исчез.
- Вот и ушло из моей жизни счастье вместе с талисманом, - горько подумала она тогда.
… Прошло несколько лет. Кандаровы жили в Костроме, работали в крупной строительной компании, от которой получили жилье. У них родились мальчишки-близнецы. Появление детей, заботы о них как-то примирили Алину и Володю с действительностью, заставили думать не только о прошлом, но и о будущем – надо было поднимать пацанов. Но часто, очень часто Владимир ловил внезапно затуманившийся взор жены и поминал, что она думает о пропавшей девочке.
Как-то Алина подошла к нему с объявлением в газете. Продавался дом под дачу в деревеньке недалеко от того места, где произошла авария.
- Не надо, Алина, только душу рвать себе! – попытался он отговорить жену. Но увидел ее полные слез глаза и согласился.
Они отремонтировали дом, который после смерти прежней хозяйки –местной пьянчужки – был в ужасном состоянии. Владимир – строитель по профессии - пристроил веранду, возвел беседку, теплицу, баню, качели, установил бассейн, а около дома они разбили красивый цветник – живи да радуйся. Мальчикам здесь очень нравилось. А Алина, уложив детей спать, частенько бродила одна по окрестностям, словно надеялась каким-то образом разгадать тайну прошлого. Она не знала, что случилось с маленькой Алькой после аварии, но сердцем чувствовала: ее девочка жива. Просто злые люди или стечение каких-то непонятных обстоятельств разлучили родителей с ребенком…
… Человеком, который принес столько горя семье Владимира и Алины была некая Валентина Фирсова, женщина без определенных занятий тридцати четырех лет от роду, дважды судимая, которая сама себя называла птичкой Божией, не знающей ни забот и ни труда. На беду Кандаровых в этот раз сия «пташка перелетная» оказалась как раз в то время и в том месте, где случилась дорожная авария…
Валентина Фирсова покинула родительский дом в Костроме в шестнадцать – отправилась искать счастье на ударную молодежную стройку в Сибирь. Но ни счастья ни нашла, ни ударной работой не отличилась. Получилось все как раз наоборот – жизнь ее неслась под откос. Но Валюша воспринимала все это без лишнего драматизма, легко и просто – жила одним днем и действовала не по уму, а под влиянием каких-то импульсов, часто ей самой не понятных. С одним ухажером не сложилось – найдется другой, может, еще лучше – считала она, свет клином не сошелся на каком-нибудь Герке или Сережке. О своем будущем Валька вообще не задумывалась – пьянки-гулянки не оставляли для этого времени.
Работая бухгалтером на строительной базе, Фирсова подделала документы, поддавшись на уговоры проворовавшегося дружка, и получила тогда свою первую судимость. А дальше пошло-поехало. Несло ее по жизни, как траву перекати-поле шальным ветром. В очередной раз попав в нехорошую историю, которая грозила новой судимостью, Валька рванула на родину, в Кострому, надеясь там отсидеться какое-то время у матери. А по дороге завернула к подружке Ирке, что жила в деревне под Костромой, такой же бездумной прожигательнице жизни, как и сама.
Ирка обрадовалась приезду подруги, вытащила четверть самогона, и они стали праздновать возвращение Валентины в родные пенаты. Валька рассказала о своих злоключениях и подлых сожителях, без конца подставлявших ее. А Ирка поведала подружке об общих костромских знакомых. Оказалось, что Герка Петров, бывший любовник Валентины, женился и остепенился – не пьет – не курит и вообще нос задрал и прежними друзьями и знаться не хочет, проходит и даже не здоровается. Вальку это неожиданно задело, она разозлилась. Герка, когда она его видела последний раз, года два назад, клялся ей в вечной любви, обещал жениться, а потом и писать-звонить перестал.
- А давай к нему в гости нагрянем! Пусть попсихует! Вот устроит ему потом молодая жена головомойку! А как ему и надо, кобель он эдакий!
Идея понравилась. Добраться до Костромы решили на велосипедах, поскольку рейсовые автобусы уже не ходили, было поздно. Выезжая с проселочной дороги на основную магистраль, они увидели перевернутую машину. Находившиеся в ней люди не подавали признаков жизни.
- Мертвые, - испуганно сказала Ирка, - поехали скорей отсюда от греха подальше, а то потом полиция затаскает. А оно нам надо? Тем более тебе сейчас нельзя светиться - с твоими-то проблемами с законом…
Но Валентине вдруг почудился детский плач. И точно! Подойдя ближе, она увидела, что женщина на заднем сиденье, в последний миг, видимо, поняв, что аварии не избежать, прикрыла своим телом ребенка, и тот пытается выбраться из-под нее.
Валентина взяла малышку на руки, осмотрела – ребенок не пострадал, только был напуган. На руке женщины она заметила красивый браслет, сняла его: все равно мертвой он уже не нужен.
- Золотой? – заинтересовалась Ирка.
- Не-е, медь нечищенная. Золото такого цвета не бывает, оно желтое, не зря его «рыжьем» кличут, - щегольнула знаниями криминального сленга Валька.
- Слушай, - неожиданно предложила она, - а что если мы к Герке в гости с ребенком нагрянем? Скажу, что это его дочка, по возрасту как раз подходит! Вот будет потеха!
- Да ну тебя! А потом ребенка-то куда? – спросила Ирка.
- Ха! Так Герке оставим – он же отец! Пусть и воспитывает! – засмеялась Валентина.
На том и порешили.
Но Герка их выставил, причем в самой грубой форме. У Валентины потом еще долго ныла скула, по которой прошелся пудовый кулак бывшего любовника.
Девочку Валентине пришлось оставить себе, поскольку протрезвев, развеселые подружки поняли, что вляпались по-крупному. Похищение ребенка, плюс кража – браслет-то, наверняка, уже в розыске. Женщины решили затаиться и никому о случившемся не рассказывать. Ирка через приятельницу в сельской администрации выправила на ребенка документы, девочку назвали Ниной.
Но для разгульной Вальки ребенок был обузой. К тому же девчушка свою «мамашу» откровенно боялась, плакала, едва ее увидев. Пришлось отдать маленькую Нину на воспитание сердобольной бабушке, которая очень жалела несчастное дитя. Валентина и ей ничего не рассказала, поскольку понимала, что набожная старуха не будет молчать даже ради собственной дочери. Потому новоявленной «мамаше» могу впаять за похищение чужого ребенка лет эдак пять тюрьмы.
Вскоре Валентина опять завербовалась на Север, и бабушка с внучкой долгое время не имели о ней никаких сведений.
Пожилая женщина и девочка жили дружно, бабушка в малышке души не чаяла: девчушка росла и умная, и красивая, и настоящая помощница. Валька явилась, как снег на голову, когда Нине-Алине было уже двенадцать. Спившаяся, потрепанная, опустившаяся «мамаша» была недовольна всем: чистотой в доме, школьными успехами «дочки», доверительными отношениями между внучкой и бабушкой. Но больше всего Вальку раздражало, что повзрослевший ребенок отказывается называть ее мамой.
- Тварь неблагодарная! – бормотала вечно пьяная Валька, - если б не я, жила б ты, сиротинушка, в детдоме!
Возвращение Валентины не лучшим образом сказалось на здоровье бабушки. И хотя «мамашка» появлялась в их доме нечасто (жила у очередного ухажера), но каждое ее пришествие было подобно набегу Мамая. За несколько месяцев она изрядно потрепала нервы своей матери. Бабушка после каждого визита Вальки глотала таблетки и с грустью смотрела на Нину: «Господи, что будет с тобой, дорогая моя девочка, когда я умру?!» Чтобы как-то защитить внучку от беспутной мамаши, бабушка завещала все свое имущество Нине.
Валька наткнулась на завещание случайно – искала деньги на опохмелку. Как фурия ворвалась она в комнату матери.
- Ты все завещала ей?! – орала она вне себя, - этому подкидышу без роду и племени! А меня, родную дочь, всего лишила!?
- Зачем тебе квартира, все равно пропьешь, - спокойно возразила ей мать, - пусть у твоей дочери хоть жилье нормальное будет, если ей так не повезло с матерью!
- У моей дочери!? – задохнулась от возмущения Валька, - да не дочь она мне вовсе!!! Не дочь!
И в запале Валька выложила все.
Нина была на кухне, когда Валентина начала орать, и кинулась на помощь бабушке. Но то, что она услышала от Вальки, заставило ее остановиться на пороге.
- Этот браслет, - крикнула ей Валентина, - я сняла с руки твоей погибшей мамаши. Вот и все твое наследство, эта побрякушка! Держи и катись отсюда! Остальное все здесь – моё! Моё! Я – законная наследница. А ты – никто!
Нина схватила браслет, машинально натянула его на руку и выскочила из квартиры. Бабушка попыталась ее оставить, что-то кричала вслед, но девочка уже ничего не слышала. Она бежала, сама не зная куда. Неужели Валька говорила правду?
Она и верила, и не верила. Вспомнила, что «мамашка» упоминала о том, что поддельные метрики на Нину тогда помогла выправить Валькина подруга Ирина из деревни, что недалеко от Костромы. Как-то они с бабушкой были там, искали загулявшую Валентину. И Нина пешком отправилась туда – пусть эта самая Ирина подтвердит то, что сказала Валька!
… Девочка смотрела на знакомый дом и не узнавала его. Вроде тот же, но как он преобразился. Отремонтирован, аккуратно покрашен, рядом новые постройки, детские качели, а кругом красивые цветы.
Она робко постучала. Никто не ответил. Темнело, а в доме не было света. Нина постучала сильнее: может, уже спят. Но ждать до утра она была не в силах, ей надо было как можно скорее узнать правду.
- Подождите минуточку, сейчас зажгу керосиновую лампу, - услышала она приятный женский голос, - у нас отключили электричество.
Свет ударил в глаза так резко, что Нина испуганно закрылась руками, прижав их к лицу тыльной стороной ладони – огонь всегда внушал ей бессознательный ужас. Когда она смогла различать окружающее, то увидела незнакомую женщину. Та, не отрываясь, смотрела на браслет на руке Нины, а затем перевела глаза на девочку.
- Алина! Дочка! – воскликнула она и упала без чувств…