https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=1161737569
Евсеев Федор Дмитриевич участник Гражданской войны. Воевал с февраля 1920 по май 1923 года.
До войны жил с семьей в Двигательстрое. Его сын Виктор учился в школе поселка
Федор Дмитриевич ушел на фронт 19-го сентября 1941 года по призыву Махачкалинского ГВК.
Стал санитаром в 427-м отдельном медсанбате 345-й стрелковой дивизии 1-го формирования.
Дивизия формировалась в сентябре-октябре 1941 года в Северо-Осетинской АССР и в Дагестанской АССР в городе Дербенте.
В действующую армию она поступила 1-го декабря 1941 года. Первоначально использовалась для обороны черноморского побережья, а в конце декабря была переброшена из Туапсе в Севастополь в составе 9955 человек и с этого момента вошла в Приморскую армию Кавказского фронта, участвовала в обороне города.
Отразив наступление противника, 25 декабря дивизия нанесла контрудар вместе с 8-й и 79-й морскими бригадами и 40-й кавалерийской дивизией и вышла к ст. Мекензиевы горы.
В конце июня 1942 года оборона Севастополя подходила к своей трагической развязке. В первые десять дней июньского штурма немцев огневая система и оборона Севастопольского оборонительного района в целом оказались для врага непреодолимыми, пока не иссякли запасы снарядов и был небольшой их подвоз с Кавказа. Но, несмотря на героизм бойцов и командиров, опытность и активность командования Приморской армии, без подвоза боеприпасов и пополнения с Большой земли удержать Севастополь было невозможно… [1]
47-й и 427-й медсанбат, в котором служил санитаром Федор Дмитриевич Евсеев, были развернуты в Инкерманских штольнях «Шампанвинстроя».
Участник обороны Севастополя военврач И.С. Ятманов вспоминал: «Госпитали медсанбатов были довольно мощными, имели ряд операционных залов, где врачи одновременно работали на нескольких столах… В этих километровых Инкерманских штольнях были развернуты палаты, где размещались пострадавшие». [2]
Другой участник обороны Севастополя, на тот момент лейтенант Г.П. Чумаков, находившийся в те дни на лечении в медсанбате № 427, вспоминал:
«…После операции носилки перенесли в палату. Палатой называлось огромное помещение, выдолбленное в скале. Ее конец терялся вдали. Высокие стены исчезали в полумраке. По ним стекали капельки воды. Впереди горела одинокая свеча. В помещении находилось очень много людей и все время стоял монотонный однообразный шум. Иногда он прерывался громким стоном, криками команд. Посередине тянулся проход. По обеим его сторонам — в два ряда кровати. На них — раненые. Они лежат по нескольку человек на одной койке, лежат на носилках, сидят на табуретках, если некуда лечь. Потолка не видно. В помещении стоит страшный запах, в котором смешалось все. Это запах крови, гноя, испражнений, всевозможных медикаментов. И гул, несмолкаемый гул. Одни стонут, другие разговаривают, третьи командуют, ругаются. Ругаются страшно, с отчаянием, ищут гранаты, патроны. <…> Мои носилки ставят в сторону, на проходе. Больше положить негде, свободных мест нет. Все переполнено. <…> Вместе с бойцами и командирами здесь лежат и пострадавшие жители города: женщины, дети, старики. Их здоровые родственники также находятся тут. <...> Каждому раненому ежедневно полагалась бутылка шампанского. Первые несколько суток регулярно выдавали горячую пищу. Потом, когда кухни сгорели, дневной рацион стали составлять банка рыбных консервов и шампанское…». [2]
Лейтенанту Чумакову несказанно повезло. Он был вывезен из Севастополя на эскадренном миноносце «Ташкент» в ночь на 25 июня.
427-й медсанбат до последнего момента оставался в штольнях.
Из мемуаров командующего 11-й немецкой армией генерал-полковника Эриха Манштейна:
«…28 июня 50-й дивизии удалось форсировать реку Черная в нижнем течении и занять Инкерман. Здесь произошла трагедия, показавшая, с каким фанатизмом боролись большевики. Высоко над Инкерманом поднималась длинная, уходящая далеко на юг скалистая стена. В этой стене находились огромные галереи, служившие в Крыму винными погребами для заводов шампанских вин. Наряду с большими запасами этого напитка большевики создали здесь склады боеприпасов; кроме того, эти помещения использовались ими для размещения тысяч раненых и бежавшего гражданского населения.
Когда наши войска ворвались в Инкерман, вся скала за населенным пунктом задрожала от чудовищной силы взрыва. Стена высотой примерно 30 м обрушилась на протяжении около 300 м, похоронив тысячи людей под собой. Хотя это акт немногих фанатиков-комиссаров, он служит мерилом пренебрежения к человеческой жизни, ставшим принципом этой азиатской власти» (Erich von Manstein. Verlorene Siege. Bonn, Atheneum-Verlag, 1955) [3]
Трагедия 427-го медсанбата произошла 29 июня 1942 года.
«Отходя, наши войска взорвали спецкомбинат № 1, хлебозавод, отделение автоматической телефонной станции, железнодорожный тоннель. Подорваны были и 11 штолен филиала артиллерийского арсенала базы в Инкермане. Это сделали начальник филиала воентехник 2-го ранга П.П. Саенко и лейтенант Ф.А. Зудин» [4] (Ванеев Г. Черноморцы в Великой Отечественной войне. Воениздат, 1987. С. 177-178).
В результате взрыва погибло около 3 тысяч человек.
Санитар 427-го отдельного медсанбата Евсеев Федор Дмитриевич в тот день не погиб. Но он попал в плен в июле 1942 года.
Находился в плену в Германии и был освобожден в мае 1945 года.
Вернулся домой в Двигательстрой, узнал о гибели сына и вскоре уехал из поселка в неизвестном направлении.
Его сын, гвардии рядовой Евсеев Виктор Федорович, в 1943 году был автоматчиком отдельного лыжного батальона 109-го гвардейского стрелкового полка 37-й гвардейской стрелковой дивизии в составе 2-го Украинского фронта.
Погиб 30-го декабря 1943 года вблизи села Давыдовка Полесской области Белоруссии. См. http://proza.ru/2013/03/22/1543.
Фото. Инкерманский госпиталь 1942 год zen.yandex.com
[1] «Героическая трагедия», Маношин Игорь Степанович http://militera.lib.ru/h/0/one/manoshin_is.rar
[2] http://pmem.ru/index.php?id=6402.
[3] https://rusidea.org/32049
[4] Там же.