Леонид и Георгий
29 июня 1941 г.
Уже неделю шла война, но эта бомба была Лёнькина! Во всяком случае, так он всем рассказывал. И жив, оказался только потому, что, во-первых, состав начал двигаться и, во-вторых, Криволап ушёл со своего места в дальнюю часть вагона, в тамбур, перекурить. Кроме того Леонид Антонович в течение первых месяцев войны счастливо избежал крупных котлов, но зато побывал в нескольких «котелках» поменьше, мастерски «организованных» немцами. Но в плен, не попал!
И, танка «своего» так и не нашёл…
Сверхсрочник, старшина Криволап так и не добрался до своего подразделения, расквартированного под Белостоком к указанному в предписании сроку 23.06.41, попав в эшелоне под адскую бомбёжку. В прошлом, сороковом, он устроился на «сверхсрочку», но не на любимый флот, куда не взяли, (Лёня предполагал Сталинградский «шлейф»), а в танковые войска, поближе к любимой технике.
Мучаясь последствиями контузии - сильными головными болями, головокружением и тошнотой, он, среди брошенных и истерзанных танковыми гусеницами палаток так и не успевшего развернуться санитарного батальона, всё-таки пытался продумать и предугадать дальнейший ход событий.
В победу фашистов никто не верил. Казалось, вот-вот неразбериха первых дней войны кончится и мы! пойдём!! вперёд!!! И потом, он знал, он видел, пусть и не в деталях – нам есть чем «приложить» захватчика. Столько техники и людей в кустах не спрячешь. А пока пришла ошеломительная новость - немцы, впереди, перерезали шоссе на Минск.
Командиры из сожженных эшелонов, следующие к месту службы здесь же на привокзальной площади под руководством какого-то энергичного майора-танкиста стали формировать воинские подразделения. Без крика и, почти без матюгов разношёрстную массу людей переписывали, строили в колонны, назначали командиров, связных и отправляли своим ходом в общем направлении к Минску. Хорошо оружия и боеприпасов хватало: остановили небольшую колонну грузовиков, спешащих туда, где уже хозяйничали фашисты. Теперь оружие нужно было приготовить к бою, снять смазку, почистить.
«Вот теперь, другое дело, - чуть не мурлыкал себе под нос Криволап, поглаживая приклад замечательного оружия: магазинной пятизарядной винтовки капитана Мосина образца 1891/30 гг. «Совсем другое дело… Солдат без оружия – он кто? Полштаны он, а не солдат… - шептал над винтовкой Лёня».
Маленькую площадь с игрушечным вокзалом немцы несколько раз пытались бомбить, но пока безуспешно. Фашистским летунам сильно досаждали две установки спаренных зенитных пулемётов «Максим», снятых с раскуроченного бомбами бронепоезда, чадившего чёрным дымом метрах в трехстах от входного светофора на станцию.
Пришло время стать в общий строй и Леониду. В одной шеренге с Криволапом шагал ниоткуда взявшийся солдатик. Ладный такой: роста невеликого, форма по фигуре туго подтянутая солдатским ремнём, вещмешок с котелком, скатка через плечо, пилотка, лихо надвинутая на ухо, будто и не в отступ шёл воин, а на парад. Однако, великолепный абрис верхней части формы резко контрастировал с нижней: огромными лентами обмоток с разбитыми солдатскими ботинками гигантского размера, свободно болтающимися на ногах. Впрочем, комичность этой части военной формы, как и солдатские пересуды по этому поводу жёстко пресекались тяжёлым и многообещающим взглядом парня: «если что, то можно и по мусалам огрести!»
В первый же привал боец, посмеиваясь поведал: «С живого сняли! С меня… - сказал солдатик, обращаясь почему-то исключительно к Лёне – Я ведь не пьющий. Целый день вчера шли – под конец все падали от усталости. Я свои сапоги яловые ещё в 39-ом за успехи в службе от комроты получил: снял, проветрил, протёр и под бочек положил.
Старшина, зараза! – воин посмотрел на старшинские знаки отличия Криволапа, поперхнулся, закашлялся, но продолжил, - Давай, говорит, Гера, - он протянул Лёне руку и представился: Георгий. – Выпей, говорит с устатку, остограммься! Мне показалось, продолжил рассказчик, что я заснул ещё не допив своих пятьдесят грамм… Вырубился в ноль. Утром вместо старшины стояли эти говнодавы». Солдат спрятал смеющиеся глаза под кустистыми бровями, а товарищ старшина Криволап и не подозревал о том, что обрёл в коротком знакомце настоящего друга и будущего спасителя!
Ботинки с обмотками или, как их называли - полусапоги, введённые, как часть формы бойца РККА в 1936 году, доставшиеся в наследство от прохиндея – старшины, могли быть и лучше. Но были такие, как были.
Жесткие, безразмерные, тяжёлые, с душком.
Сослуживцы поневоле, предварительно пообщавшись с местными, двинулись (по наводке) к цыганам на местечковый базар, где удивительно скоро нашли искомый товар, стоящий на самом видном месте. «Справная обувка, справная обувка – рекламировал яловые, «вечные» сапоги цыганистого вида дедок. Гера свои сапоги сразу признал, а Лёня, щёлкнув затвором винтовки, предложил обмен, от которого невозможно отказаться.
Продавец, разглядывая огромные ботинки и, сотворив скорбное лицо, всё вопрошал: «Кто же, тить твою, их носить будить?»
«Кто будет, кто будет… лошадь твоя… как раз её размер! – заметил Криволап и напомнил лишенцу статью за скупку краденного, войной не отменённую…