Крымскую войну (1853-56), вообще-то, проиграли. Император Николай I, поняв всю свою ничтожность и деланное величие, увидев позор, в который он вверг Россию, пришел в отчаяние и фактически наложил на себя руки. Это был с его стороны сильный поступок.
Страна печалилась недолго, и по поводу поражения, и в связи со смертью возлюбленного монарха. Публика всегда несправедлива, неблагодарна, неадекватна.
Сразу после войны началось ликование - как однажды встанем с колен и со всеми поквитаемся... Попутно ликовали от расцвета искусств (живопись, театр, журналистика, золотой век в русской литературе...), который, казалось, только сейчас наступил, от крайне неудачной реформы по освобождению крепостных крестьян, которых, полагали, в стране чуть не девяносто процентов всего населения (хотя их было всего 22 млн, и 40% из них покамест не хотели освобождаться), от якобы враз возросших в человеке гордости, степенности, сознания своей гуманитарной ценности (то что Горький назвал "телячьим задиранием хвостов")...
Но главное, чем отображаемое время примечательно в нашей истории – это неимоверной активностью высших государственных чинов и военного командования по улучшению армии. К таким великолепным реформам да еще победоносная война... Хоть с кем. Хоть со вчерашними обидчиками. Хоть с той же задиристой Турцией. Хоть с Америкой или Японией.
В неимоверных темпах, чуть ли не каждые 2-3 года, принимаются на вооружение новые модификации и виды стрелкового оружия. Рассверленные пистонные нарезные, пистонные казеннозарядные, игольчатые, Крынка, Баранова, Бердана 1, Бердана 2, Мосина.
Артиллерию признают неэффективной и годной только для разрушения капитальных фортификационных сооружений. Потом ее модернизируют, добиваются почти полуторного преимущества в дальности действенного огня над винтовками и опять выпускают в поле.
Кавалерию "прячут" в тыл, в резерв и на вторые линии на флангах – чтобы ее не расстреливали пехота и артиллерия. Ее используют только в дозорной службе, освещении местности (разведке) и преследовании разбитого врага. Для фронта она не годится.
Радикальные преобразования происходят в Академии Генерального Штаба и в бывших квартирмейстерских службах в войсках. В академию, созданную еще в 1832, мизерное число желающих держать экзамен. При всех стараниях завлечь офицерскую молодежь ежегодный прием и выпуск в первое двадцатилетие деятельности академии подает до десятка-полутора человек (например, с 1842 по 1851 явилось к экзамену 211 офицеров, из них принято по экзамену— 148, выпущено -104). Принятые меры, в том числе принуждение начальников дивизий замещать определенные должности только выпускниками академии, а также вменение высшим полевым начальникам в обязанность способствовать получению "академиками" по облегченной процедуре в командование полков, кратковременно улучшили численные показатели академии. Однако в 1873-75, накануне большой турецкой войны, опять остро встали вопросы о востребованности в войсках академического образования, количестве выпускников, абсолютно неудовлетворительных карьерных возможностях. Петр I решал такие проблемы принуждением, Екатерине II удавалось достигать желаемого одним добрым пожеланием, Александр I издавал указ и рассылал генерал-адъютантов с проверкой исполнения. У современных правителей все шло туго, путано и долго.
В войне 1877-78 опять столкнулись с множеством неожиданностей (что турецкие винтовки стреляют дальше наших, что наш порох, про который говорили, что он самый мощный в Европе, горит плохо, что у наших солдат и офицеров напрочь отсутствуют понятия о полевой фортификации и, точно как на Бородинском поле в 1812 г., подразделения не имеют саперных лопаток. и т. п.). Стратегическое и тактическое планирование в целом оказалось плохим, полевая разведка ничтожной (лишь благодаря большому количеству среди населения сочувствующих славян - более и менее удовлетворительной)... Войну чуть не проиграли, однако повезло: с трудом, но выиграли.
На протяжении следующих двадцати шести лет купались в восторгах и самомнении. Какие выдающиеся решения только не принимались, какие прекрасные виды оружия не поступали в войска, какие прекрасные методики обучения не внедрялись... Такое ликование наблюдалось только в пятилетие перед 1941-45.
Войну со слабой Японией в 1904-1905 позорно проиграли (потеряли почти полностью Тихоокеанский флот, сдали Порт-Артур, в пяти крупных сражениях потерпели пять поражений).
Профессор Николаевской академии Генерального Штаба Незнамов, который двадцать лет нес в войсковые массы самое передовое и эффективное, раскрывая глаза другим и самому себе, писал: "Мы не знали современной войны".
Кстати, все эти годы, даже более того -все XIX столетие, существовала в России параллельная армия, успешно воюющая не смотря ни на что - Кавказский корпус (после окончательного замирения Кавказа носил др. названия, но суть оставалась той же) – где собирались невезучие, несчастные и лихие люди, от разжалованных за армейские преступления, участников неудовольствий, декабристов, освобожденных от сибирской ссылки, до мятежного поэта Лермонтова, великосветских искателей чинов, орденов и приключений, неудобных генералов и неперспективных офицеров. Можно было попробовать в "цивилизованных" войнах Кавказский корпус – снять с линии, заменив столичными и среднеевропейскими войсками (Наполеон же забирал из Испании дивизии и корпуса, и целые направления – и ничего).
Не сняли. Причем по вне моральным причинам: чего этих босяков афишировать, когда есть гвардия и вдоволь таких блистательных столичных генералов...