Так, осторожно, по чуть-чуть,
До моря сокращали путь.
А если сильно уставали,
Садились, чтобы отдохнуть.
Когда добрались до краёв,
Дремучих и глухих лесов,
Тропинка, словно обрываясь,
Укрылась насыпью песков.
Вдали, пустырь и темнота,
Нет ни травинки, ни куста.
Хоть и горят и светят руки,
Но перед ними пустота.
Где есть тропинка, виден лес.
Где нет её, там лес исчез,
Черным-черно, и непроглядно,
От низа, до самих небес.
Что делать? Нет тропы другой.
Иван, шагнул в песок ногой.
И тут же белый день явился,
И громкий шум волны морской.
Сияет солнце в облаках.
Лучи искрятся на волнах.
На берег, шумно воды плещут,
И растворяются в песках.
На яркий свет, на резкий звук,
Иван, одёрнул ногу, вдруг,
И тут же всё опять заглохло,
И тьмой окутало вокруг.
Так, он и понял, что пришли,
Дорогу и'злесу нашли.
Встал на песок - день появился,
И в этот день они вошли.
***
Кругом сплошная красота,
Простор, и неба высота.
Живой пейзаж до горизонта,
Окрашен в яркие цвета.
На берегу, у самых вод,
Шумит волна - на сушу льёт,
Как будто громко выдыхает,
А возвращаясь вдох ведёт.
Солёный воздух пробуждал,
Как только, в ноздри попадал.
И влажный, свежий запах моря,
Восторг и радость возбуждал.
Откуда силы набрались?
Теперь, шли быстро, не плелись.
Не сами будто бы шагали,
А силой радости велись.
Заметно вырвавшись вперёд,
Зверь подбежал до синих вод,
Пал на колени, перед морем,
И жадно воду пьёт и пьёт.
Во тьме, измучив ум тоской,
По речи, льющейся, мирской,
Изголодался жаждой знаний,
И нахлебался лжи морской.
Ему на вкус - она, как мёд,
И шепчет сладко и поёт.
Поверхностное пониманье,
За мудрость ложно выдаёт.
Наполнив разум до краёв,
Пустой теорией из слов,
В дурмане мнимого всезнанья,
В тумане иллюзорных снов.
Пресытил жажду знаний, зверь,
Захлопнув к пониманью дверь.
Как переполненная чаша,
Не пробудить его теперь.
Иван, за ним. Воды достиг.
От жажды, ум его затих,
Уже прильнул губами к морю,
Но не испил, в последний миг.
На зверя задержался взгляд,
Как тот попятился назад,
Упал на спину, брюхом кверху,
И бредит обо всём подряд.
Глаза закрыты. Рот открыт,
И без умолку говорит,
Чего-то сложно объясняет
Слова заумные бубнит.
Да пояснения несёт,
Руками в воздухе трясёт.
Не посебе аж Ване стало
Когда увидел это всё.
От вод, манящих, отстранясь,
Остерегаясь, сторонясь,
Иван до зверя подобрался,
Ему на помощь устремясь.
Присел поближе и сидит,
Растерянно за ним следит.
А тот сильней раздухарился,
Быстрей и громче тарахтит.
Пытаясь это прекратить,
И как-то зверя пробудить,
Иван позвал его словами,
В надежде с ним заговорить.
Но тот, не слышал ничего,
В порыве текста своего,
Лишь одержимо объяснялся,
Не весть кому и для кого.
Как, Ваня, ни старался звать
Шептать, кричать, да запевать,
Зверь только взбрыкивал ногами,
И продолжал повествовать.
Чем только Ваня не будил:
Приподнимал его, садил,
Умыть лицо ему пытался,
Обратно в лес его водил,
Приоткрывал тихонько глаз,
За плечи судорожно тряс,
Но зверю, то не помогало,
Вернутся в мир "здесь и сейчас".
***
Не смог Иван. Не пробудил.
Устал, да выбился из сил.
Не зная, что с ним дальше делать,
Совета Весты попросил:
– Поведай мне. Оповести!
Как зверя в разум привести?
Как пробудить от фанатизма?
Как ото лжи его спасти? …
В ответ, Ивану - тишина,
В которой Веста не слышна.
Молчит. Ни слова, ни полслова,
Не говорит ему она.
Иван, и руки распалял,
И слух в сознанье углублял,
Связаться с ней не получалось,
Хотя и день кругом сиял.
Во тьме, помехою был мрак,
А здесь, и свет от солнца ярк,
И ясно видно, и понятно,
Но связь не ладится никак.
Обратно в лес он заходил,
И там вниманье наводил,
Но Веста больше не вещала,
Иван её не находил.
***
От неудачи этих дел,
Он огорчился, погрустнел,
Присел на берегу у моря,
И в даль задумчиво глядел.
Сплошною нитью, неба высь
И синева воды - слились.
Соединились воедино
И горизонтом разлеглись.
Морская гладь дрожит слегка,
Волнуется издалека.
Да разгоняется на берег,
Для совершения броска.
Волнами плещется в броске
Рисуя лужи на песке,
Шумит при этом, словно шепчет
На непонятном языке.
Белеет пена, словно пух,
Блистает рябью солнца круг,
– Да, ложь умеет быть красивой. …
Тихонько, Ваня, мыслил вслух.
– Что за напасть? Беда к беде.
Зверь мается в белиберде,
Кружит во лжи, без перерыва,
Как те барашки на воде.
Опять ни Весты, ни вестей,
Ни мудростей, ни новостей.
Наедине с самим собою,
В кругу напастей и страстей.
Смекалкой горы перешёл,
Свет знаний в темноте нашёл,
А толку-то? Как быть - не знаю.
Не помудрел, видать ещё.
О чём Хранитель мне вещал?
За морем Духа обещал.
«А ложь морскую переступишь,
Лишь только суть саму ища».
Мне если лес не навредил,
И память мрак не искривил,
Про лжу морскую, вроде точно
Хранитель, так и говорил.
Мол что-то: «плыть, но не грести»,
Мол что-то: «суть саму найти»
Не помню прямо слово в слово,
Но смысл этот, чтоб пройти.
Так… Лжа морская велика.
И бесконечно широка.
Весло и лодку, если делать,
То это путь для дурака.
Какой-то должен быть секрет.
А может моря вовсе нет?
Изображение морское,
Рисует искажений свет?
Тогда, как зверь? Его уста,
Поила разве пустота?
Нет... Море так не нарисуешь,
Чтоб напоило из холста.
Выходит, всё взаправду здесь.
И зверь лежит, и море есть.
И если так, то как возможно
Бескрайность эту перелезть? …
Макушку Ваня почесал,
Затор из мыслей растрясал.
В песке у ног, чего-то пальцем
Нарисовал, и подписал.
Всё думал, думал, хмуря бровь,
Вопросы задавая вновь,
И так, и эдак сочиняя,
Ответ из образов и слов.
В раздумьях, время, как на зло,
Тянулось, будто бы не шло,
Идей толковых не являлось,
А солнце голову пекло.
Иван спиной к земле прильнул,
В песок затылок окунул,
Прилёг, чтоб лучше было думать,
И не заметил, как уснул.
***
Всё тело лёжа на спине,
Спокойно дремлет в тишине.
А Ваня бегает у моря,
Всё тут же, но в глубоком сне.
Ему привиделось вдали,
Пришли по морю корабли,
С них лодки на'воду спустились,
В них люди к берегу гребли.
Иван их радостно встречал,
В ладоши громко им кричал,
Махал руками, бегал, прыгал,
То плача, то вдруг хохоча.
По ощущеньям, словно год,
Он здесь один подмоги ждёт,
Ни сам себя спасти не может,
Ни зверю средство не найдёт.
А тут откуда ни возьмись,
Живые люди появись.
Так может быть они помогут,
Спасут затерянную жизнь.
Пока он бегал и кричал,
Вокруг себя не замечал,
Как берег моря обратился
В огромный городской причал.
Повсюду стройной чередой
На берегу и над водой
Стоят: постройки; склады; рынки;
Амбары полные едой.
Глухие дикие места,
Домов сменила пестрота.
И жителей полно явилось,
И стар, и млад, все возраста.
Кругом народ и суета,
На рынках вовсе теснота.
Базарный гогот у прилавков,
Квохтанье птиц, и ор скота.
Одни бегут сюда, туда,
Спешат по делу, кто куда.
Другие не спеша гуляют,
Слоняясь мимо от труда.
Стучат копыта лошадей,
По камню улиц, площадей.
Скрипят повозки и телеги,
Развозят грузы и людей.
Не слышит Ваня за собой,
Как ходят, топают гурьбой,
Как оживлённо в разговорах,
Шумят, галдят наперебой.
Не ощущает за спиной,
Что мир вокруг уже иной.
На удивление, и пристань
Не видит прямо над волной.
А видит, в золотых тонах,
Как солнце блещет на волнах,
И как, на вёсла налегая,
К нему гребут на всех парах.
На лодках, прямо на бортах,
Щиты кружатся на болтах.
Когда на сушу выплывали,
Катились лодки на щитах.
Ивану аж хотелось петь,
Когда уже он мог смотреть,
Как моряки пешком из лодок
Ступают на земную твердь.
Счастливый, он бежит встречать,
Знакомство поскорей начать.
А те, довольно равнодушны,
Стараются не отвечать.
Кивают, но не говорят,
Верёвкой лодки якорят.
Иван же, лезет обниматься,
Хватать за руки всех подряд.
В заботе дела своего,
Они проходят за него.
Поспешно Ваню покидают,
И оставляют одного.
Лишь капитан, один из всех,
С улыбкой, перешедшей в смех,
Ивана, принял за примету,
Сулящую ему успех.
В кармане сумки пошуршал,
Достал оттуда, что искал,
Глазами встретился с Иваном,
И громко, радостно, сказал:
– Спасибо братец, удружил!
Хотя сперва насторожил. …
Тут капитан, в ладонь Ивану,
Монет немного положил.
– Держи! В харчевне у реки,
Отведай браги, от тоски,
Да, сытостью живот порадуй,
Как все морские ходоки...
Иван, как будто бестолков,
Не понимает смысла слов.
Какие браги и харчевни,
Среди песков и тьмы лесов?
Отвлёкся мельком, на момент,
На тяжесть, звон и блеск монет.
Глаза поднял, а капитана,
Уже и близко рядом нет.
– Как?! Что?! Куда?! – воскликнул он,
Невероятно удивлён.
Стал озираться, торопливо,
Вокруг себя, со всех сторон.
И тут, настроившись искать,
Снаружи силою плескать,
Вниманием во внешнем мире,
А не во внутреннем сверкать.
Заметил Ваня, что кругом,
Не тот пустырь с одним песком,
А целый город оживлённый,
Шумит в движении людском.
Продолжение следует…