Помню, как в 1974 году в Дубне, в ДК «Мир», демонстрировался художественно-эпический фильм «Симон Боливар», снятый в 1969 году итальянским режиссёром Алессандро Блазетти и в том же году переведённый на русский язык силами киностудии «Мосфильм». Впрочем, в некоторых источниках годом создания фильма назван 1968-й. Существует также исправленная испаноязычная версия 1970 года. В ней указано, что фильм «Симон Боливар» был удостоен премии Московского международного кинофестиваля 1969 года.
Ну, а меня в 1974 году очень удивило, что странами-производительницами были названы только Италия и Испания — а Венесуэла (родина либертадора Боливара) оказалась вроде как нипричём... И это вообще был грубейший прокол советских кинопрокатчиков: Венесуэлу не соизволили упомянуть ни в газетах, ни в афишах! Ни в титрах мосфильмовского дубляжа!
Лебединая песня Блазетти, его последний фильм «Симон Боливар» является совместным продуктом итальянской киностудии «Jupiter Finarco», испанской киностудии PEFSA («Productores Exhibidores Films Sociedad An;nima») и —венесуэльской киностудии «Tamanaco Films». Его премьера состоялась 5 июля 1969 года не где-нибудь. а в Каракасе! 12 сентября того же года был Рим, и только 30 октября 1969 года — Мадрид.
Так вот, ещё больше меня удивило, что Испания участвовала в съёмках фильма, где как-никак воспевается война ПРОТИВ Испании (хотя по ходу фильма Боливар пару раз подслащает антиколониальную пилюлю). И в особенности не могло не удивить, что фильм, где участвовали кинематографисты ФРАНКИСТСКОЙ Испании, удостоился премии Московского международного кинофестиваля 1969 года. И был тут же продублирован в СССР. Притом, что в 1974 году генералиссимус Франко был ещё жив...
И я бы, конечно, совсем уж поразился, если бы знал тогда о фашистском прошлом режиссёра Алессандро Блазетти... Здесь стоит сделать небольшой исторический экскурс. Генералиссимуса Франко советская пресса тоже величала "фашистом", а его охранительный режим — "кровавым". Но если взвешивать политику на лабораторных весах, то отношение к Франсиско Франко было в СССР менее плохим, что ли, чем к Бенито Муссолини — автору политического термина ФАШИЗМ. Советские идеологи признавали (сквозь зубы), что ни Франко, ни даже Гитлер, сами себя фашистами не называли. Кроме того, советские идеологи не отрицали общеизвестного факта, что в Испании при Франко (в отличие от Германии при Гитлере и от Италии при Муссолини) НЕ БЫЛО расовых законов! Так что и фильм «Симон Боливар» был подчёркнуто-антирасистский. В полном соответствии с теорией ИБЕРОАМЕРИКАНИЗМА, одним из разработчиков которой являлся Франко.
Но вот Блазетти, Блазетти! В 1928 году он снял свой первый фильм «Солнце», посвящённый рекультивации засушливых земель. Тема правильная. Но ведь это был один из векторов аграрной политики фашистского режима. Фильм Блазетти «Старая Гвардия» (1935 г.) героизировал поход фашистских отрядов на Рим в октябре 1922 года. А глубоко-христианский фильм «Железная корона» принёс режиссёру в 1941 году Кубок Муссолини "за лучший итальянский фильм на 9-м Венецианском кинофестивале". Правда, когда 26 июля 1943 года дуче был предан своими ближайшими соратниками и арестован королём, а 27 июля самораспустилась Фашистская партия — Блазетти спокойно воспринял эти события. И в дальнейшем он не поддержал Республику Сало. Но для коммунистов-то Блазетти всё равно оставался фашистом, ведь коммунисты и за меньшее людей расстреливали, как известно...
В общем, «Симон Боливар» — очень загадочный фильм. Талантливый, красивый — и загадочный! Главный герой фильма известен всему миру. А в Венесуэле народ помнит пророчество его отца, сказанное при крещении Симона:
— Я предчувствую, что мой сын будет освободителем Венесуэлы!
И вот его соперник, ставший другом, его правая рука — генерал Хосе-Антонио Дель Льяно (Del Llano): кто хоть что-нибудь знает о нём??? Впоследствии (может, в школьные или уже в студенческие годы) я несказанно удивился, когда узнал, что в Венесуэле 1-ой трети XIX века НЕ БЫЛО генерала с такой фамилией. Напрашивается мысль, что фамилию реального героя мог поменять режиссёр или один из четырёх сценаристов. Или даже министр культуры Венесуэлы... А может быть, это некий собирательный образ? Блазетти (насколько я знаю) не высказывался на данную тему.
Я же, проанализировав большое количество фактов, пришёл к однозначному выводу, что Дель Льяно представляет собою ГИБРИД двух знаменитых венесуэльских полководцев. Причём, оба они, как ни странно, имеют стойкую репутацию военных преступников, а другом Боливара... не был ни один из них.
Действие фильма охватывает 1821 — 1825 годы, а начинается оно в природно-географическом регионе ЛЬЯНОС (Llanos). Это влажные тропические степи и саванны в бассейне реки Ориноко. На фоне роскошного водопада мы видим лица здешних старожилов: индейские, почти европейские, полу-негритянские. Так выглядят ЛЬЯНЕРОС. В недалёком прошлом — профессиональные скотоводы и пастухи, а также великолепные наездники и копейщики. В этом огромном регионе только они чувствуют себя как дома...
«Синие дали над горной равниной! Они необъятнее морских, горизонт здесь выше и бесконечно дальше. (...) Уже наступил вечер, когда горная равнина, покрытая густой тропической растительностью, превратилась в жёлтую степь, царство травы и теней от облаков, бегущих по небу. Здесь уже нет деревьев, исчезают и последние кустарники, высохшие, запылённые и жёсткие. (...) Высокие и острые стебельки травы тоже стали жёсткими, как щетина, и разжевать их не под силу даже мулам. Ветер не колышет их, и под его порывами они только вздрагивают, твёрдые и непреклонные... Сейчас самое засушливое время года, и ни одного стада вы не увидите на этих голых степных равнинах. Весь скот либо перегнали на север на новые пастбища, либо отправили на бойни. А некоторые животные пали от голода, и их высушенные солнцем скелеты уныло белеют между вздрагивающими пучками травы... Оринокские Льянос раскинулись на тысячу километров в длину и более чем на триста километров в ширину. Скот пасут здесь уже около 400 лет, а стада насчитывают 4 миллиона голов. Мясо идёт отсюда в Каракас и другие приморские города... Но пастбища здесь скверные. И климат тоже. Каждое время года несёт с собой какое-нибудь новое бедствие этим степям. Вот на юге наступает засуха, трава делается жёсткой, над степью носятся тучи прожорливых насекомых. И скот приходится перегонять на север. А затем на севере наступает период дождей, начинаются опустошительные наводнения, тонут люди, тонут животные, трава соблазнительно колышется под водой, но до неё не добраться. Скот снова приходится перегонять на юг. Вот оно, огромное степное хозяйство.» — таким увидел Льянос в 1956 году шведский писатель Артур Лундквист...
А вот появляется на экране харизматичный генерал Дель Льяно. Красивый, решительный, твёрдо уверовавший в свою удачу. И — первое приближение к истине, первая подсказка. Генерал Дель Льяно — это генерал, контролирующий Льянос. То есть: генерал, контролирующий ЦЕНТР Венесуэлы! Генерал, чьё слово — закон для льянерос. И такие генералы были. И их было не слишком много.
Боливар приглашает Дель Льяно на переговоры. Но тот гордо отказывается. Он говорит посланцу либертадора — его бывшему рабу, а ныне лейтенанту — негру Панчо:
— У генерала Боливара есть проблемы? Скажи генералу, что у меня их нет. Я воюю! Скажи ему: когда МЫ СРАЖАЛИСЬ, сеньор либертадор ещё дрыгал ножками в пелёнках! (...) Если я ему нужен — пусть придёт сюда!
После того, как генералитет выслушал доклад лейтенанта Панчо, один из подчинённых Боливара делает следующий комментарий:
— От этого народа (то есть от льянерос — К. К.) следует держаться подальше!
Но данное мнение (хоть и не лишённое, как мы увидим, некоторых оснований) не встречает поддержки в штабе либертадора. И в итоге, Боливар сам скачет в лагерь Дель Льяно с большим эскортом. Он спешивается и раскрывает объятия. Это — древний кастильский обычай, получивший распространение во всех регионах и колониях Испании. Однако, Дель Льяно снова дерзит, и тогда Боливар говорит ему:
— Если ВЫ бьётесь с роялистами ещё с того времени, как я дрыгал ножками в пелёнках, то это потому, что бьётесь ВЫ в одиночку! Их войска собраны в единый кулак, и в одиночку их не победить!
И вот эти слова производят впечатление на Дель Льяно. Он тоже слезает с коня и генералы обнимаются под восторженные крики обеих армий... Отныне Дель Льяно — самый верный соратник либертадора! Объединённые контингенты Боливара и Дель Льяно громят основные силы роялистов в долине Карабобо, после чего торжественно вступают в Каракас.
Битва при Карабобо произошла 24 июня 1821 года. Армией льянерос тогда командовал Хосе Антонио Паэс. 29 июня Боливар и Паэс торжественно вступили в Каракас. И Боливар сделал Паэса главнокомандующим республиканской армией!
Получается, что Дель Льяно — это Паэс, К тому же, их обоих зовут Хосе Антонио. То есть: если б авторы фильма желали подчеркнуть, что Дель Льяно — это НЕ ПАЭС, то они бы дали ему какое-нибудь другое личное имя. Где ж тут загадка?
Загадка — в цепочке явных несоответствий. Паэс на 7 лет моложе Боливара. Невелик был на тот момент времени и его политический стаж. И в данном контексте фраза про пелёнки звучит даже не дерзко, а просто глупо.
Принято считать, что Хосе Антонио Паэс был потомственным льянеро. Или, во всяком случае, был тесно связан с этой субэтнической средой. А что совершенно не подлежит сомнению, Паэс — уроженец Венесуэлы. По утверждению французского историка Шарля Сеньобоса, один из родителей Паэса был индейцем. Имелись у Паэса и канарские предки. Один из прадедов Паэса — Луис Родригес де Мендоса — был уроженцем канарского острова Тенерифе и потомком гуанчей. Стоит сказать, что гуанчские родовые корни имелись у таких латиноамериканских патриотов XIX века, как генералиссимус Венесуэльской революционной армии (в 1812 г.) Франсиско де Миранда и Отец-основатель Уругвайской державы Хосе Хервасио Артигас.
До 20-ти лет Паэс был простым пастухом.
А в конце 1811 года вступил добровольцем в только что сформированную...
роялистскую армию, на 95% состоявшую...
из льянерос.
Между тем, Боливар к тому времени уже проявил себя опытным дипломатом. Ну, то есть как-то реальность совсем уж не вяжется с гордой фразой Дель Льяно: «Когда МЫ СРАЖАЛИСЬ, сеньор либертадор ещё дрыгал ножками в пелёнках!»... Но не будем торопиться с обвинением авторов фильма в презрении к историческим фактам...
Командующим роялистской армией льянерос генерал Монтеверде 20 мая 1812 года назначил Хосе Томаса Бовеса — уроженца Астурии, одного из древних испанских королевств. Интересно, что Бовес — бывший революционер, лишь в 1812 году перешедший к роялистам (об этом апологеты Боливара обычно пишут вскользь). А ещё интереснее то, что испанский актёр Франсиско Рабаль (исполнитель роли генерала Дель Льяно) был очень похож на... Бовеса, и что именно под Бовеса его загримировали!!!
Во время своей службы у Бовеса Паэс много раз видел астурийца в боевой и походной обстановке, и мог перенять какие-то его манеры. Но вот чертами своих лиц они были совсем непохожи друг на друга. Паэс имел большую примесь индейской крови, Бовес — не имел.
У Бовеса и Боливара были общие знакомые. И не исключено, что сами они могли в 1810 году познакомиться по революционной работе. Бовес был на год старше Боливара. Всего лишь на год, но жизненный путь его был извилистей, а политический стаж — явно длиннее. Итак, Бовес теоретически мог беседовать с Боливаром в 1810 — 1811 годах, а в 1821-м (когда начинается действие фильма) УЖЕ не мог, его давно не было в живых.
НО тем не менее, и генерал Бовес (в последние годы своей жизни), и генерал Паэс (на пике своей карьеры) — оба вполне заслуживали прозвище Генерала Дель Льяно — генерала, контролирующего Льянос. Генерала, чьё слово было законом для льянерос! И я пришёл к выводу, что Дель Льяно представляет собой ГИБРИД Бовеса и Паэса.
Было ли механическое соединение в колоритном образе Дель Льяно двух народных вождей простой прихотью Алессандро Блазетти — или же результатом его творческого погружения в историю Венесуэлы?
Поставив перед самим собой этот закономерный вопрос, я попробовал на него ответить.
Хосе Томас Бовес-и-де-ла-Иглесия родился 18 сентября 1782 г. в астурийской столице Овьедо (по другим сведениям — в Хихоне). Его отец был низкооплачиваемым чиновником, а мать — прачкой. Отец умер, когда Хосе Томасу было всего 5 лет. Несмотря на бедность, мать помогла ему получить высшее образование: в 1794 — 1798 годах Бовес учился в Королевском институте навигации им. Ховельяноса, а по окончании поступил на службу в испанский торговый флот. Там он и познакомился с Южной Америкой. Причём, знакомство это произошло в трудный период Наполеоновских войн, когда наглядно проявились многочисленные изъяны Испанской колониальной империи.
Тысячи тонн золота, тонны платины, десятки тысяч тонн серебра на протяжении трёх веков пересекли Атлантику в «золотых» и «серебряных» конвоях испанских галеонов. Уходя в метрополию, а то и вовсе попадая в руки пиратов. Высшие административные посты в колониях были почти недоступны местным уроженцам, будь то даже аристократы испанской крови. Во многих колониях (включая Венесуэлу) действовали расовые законы. Так, с большим трудом удалось сделать юридическую карьеру Хуану Херману Росио Ньевесу — уроженцу Венесуэлы, сыну итальянца и индианки... И ещё очень большим минусом Испанской Америки были ограничения внутренней торговли: товары из одной колонии в другую должны были переправляться через порты метрополии! Кроме экономического вреда, из-за этих препон снижался также и оборонный потенциал континента...
Как адекватный народный ответ на унизительные таможенные барьеры — в Испанской Америке пышно расцвела контрабанда. Отважным и удачливым контрабандистом был Хосе Хервасио Артигас. Бовес тоже попробовал себя на этом поприще. Но его поймали. И приговорили к 8 годам заключения в венесуэльском тюремном замке Пуэрто-Кабельо. Однако, вскоре на помощь Бовесу пришёл друг его отца Лоренцо Ховес, нанявший в Каракасе блестящего адвоката. И это был вышеупомянутый Хуан Херман Росио, оппозиционный мыслитель и будущий министр иностранных дел независимой Венесуэлы...
Росио почувствовал симпатию к Бовесу (разглядев в нём идейного оппозиционера) и сумел добиться, чтоб его подзащитному заменили тюремную камеру на ссылку в город Вилла-де-Тодос-лос-Сантос-де-Калабозо, расположенный в сердце Льяноса. Здесь Бовес открыл продуктовый магазин, в скором времени развернул торговлю скотом, а в дополнение к ней — занялся коневодством... Не может не вызвать удивление: как это ему удалось за короткий срок встать на крепкие ноги! Ведь широко известна взаимная (пусть, и не абсолютная) неприязнь пастухов-льянерос и креольской элиты севера страны. Не менее известна общая неприязнь, которую те и другие питали к уроженцам Испании. Ну да, конечно, льянерос вскоре узнали, что Бовес — бывший контрабандист, а вовсе не чиновник-угнетатель... но этого было слишком мало, чтоб полюбить ссыльного. Однако ж, не подлежит сомнению, что адвокат Росио, занявшись судьбой Бовеса, оказал ему протекцию. Росио, как полуиндеец, был уважаем метисами-льянерос, к его словам они прислушивались.
За несколько лет астуриец Хосе Томас Бовес изъездил и изучил равнины Льяноса вдоль и поперёк. Он стал удачливым бизнесменом, усовершенствовался в верховой езде, а вскоре создал и семейный очаг, обвенчавшись с местной мулаткой Марией Тринидад, проживавшей в Валенсии. Этот венесуэльский город, названный в честь испанской Валенсии, расположен на стыке Льяноса и Северного Приморья. В связи с женитьбой, Бовес переселился из Калабозо в Валенсию. Мария Тринидад родила ему двоих детей, которые уже могли (в отличие от отца) считаться коренными льянерос...
Между тем, анти-португальский союз Испанской короны с Наполеоном I и последовавшая в 1808 году французская оккупация бОльшей части Испании поставили заморские колонии в крайне неловкое положение. Приверженцы двух королей Фердинанда VII Бурбона и Жозефа I Бонапарта яростно воевали друг с другом в метрополии. А на колонии зарилась Великобритания, Франция целилась тоже... Так за ЧТО или за КОГО должны были теперь сражаться креолы, метисы, мулаты??? За одну из чуждых им властей? Был ли в этом реальный смысл? Но с другой стороны, отсидеться ведь тоже не получалось...
19 апреля 1810 г. в Каракасе вспыхнуло восстание, подготовленное местными патриотами и поддержанное городским советом — кабильдо. Колониальная администрация капитулировала без борьбы, и власть взяла в свои руки Верховная правительственная хунта, объявившая себя «хранительницей прав Фердинанда VII», короля-пленника. В тот раз не было пролито ни единой капли крови! А через несколько дней 9 высших чиновников и офицеров колониальной администрации были препровождены на корабль в Ла-Гуайре и отправлены за океан. Верховная правительственная хунта Каракаса получила признание почти всех провинций генерал-капитанства Венесуэлы (кроме провинции Маракайбо и округа Коро) и даже со стороны Католической церкви. Архиепископ Каракаса призвал священников служить молебны во славу нового регионального правительства.
Присягнув на верность Фердинанду VII, Верховная хунта формально подтвердила вассальную зависимость Венесуэлы от Испании — но при этом предоставила себе свободу военного и политического манёвра. Что было немыслимо в период расцвета Испанской колониальной империи, да и теперь было негативно воспринято в метрополии. Где ж ты, хвалёная государственная мудрость?!! Ты скорей исключение, чем правило!
Итак, всем было понятно, что присяга Фердинанду VII — это одна лишь видимость, тактический приём, что предстоит РЕАЛЬНАЯ борьба. В первом правительстве Венесуэлы, образованном Верховной хунтой 25 апреля 1810 г., пост министра иностранных дел занял Хуан Херман Росио, признанный антиколониальный идеолог. 27 апреля 1810 г. каракасская хунта обратилась ко всем кабильдо Испанской Америки с призывом последовать примеру венесуэльских патриотов. В её декларации утверждалось суверенное право населения колоний распоряжаться своей судьбой и подчёркивалось, что сотрудничество с испанцами возможно только на основе равноправия. В связи с чем, все кабильдо призывались «внести вклад в великое дело создания Испано-Американской Конфедерации». Лозунг КОНФЕДЕРАЦИИ был близок сердцам льянерос и сроднившегося с ними Бовеса. Льянерос издавна мечтали жить своим умом, чтоб ими не помыкали ни Мадрид... ни Каракас!
В 1810 году Бовес приехал из Валенсии в Каракас с проектом кавалерийского отряда из льянерос, состоящего под его командованием и экипированного на его счёт. Однако, столичные креолы отвергли патриотическую инициативу Бовеса! А министр Росио не смог (или не решился?) поддержать своего протеже. В результате, народное ополчение Венесуэлы было сформировано БЕЗ Бовеса. И БЕЗ прирождённых кавалеристов-льянерос. А между тем, тучи над страной сгущались...
В ноябре 1810 года уполномоченный испанского Регентского совета в Карибском регионе Антонио Кортабарриа потребовал от венесуэльской Верховной правительственной хунты допустить в Каракас нового генерал-капитана, назначенного Кадисской хунтой (поддерживавшей пленённого Фердинанда VII). А также — восстановить королевскую аудиенсию (верховный суд) и распустить трехтысячное народное ополчение. Эти требования были отклонены как неправомерные, и в январе 1811 года Кортабарриа организовал военно-морскую блокаду побережья Венесуэлы... 5 июля 1811 г. созванный в Каракасе Национальный конгресс провозгласил независимость Венесуэлы.
И вот в этой тревожной обстановке в Валенсии составился заговор против Бовеса. Завистники из местных креолов облыжно обвинили его в государственной измене, в тайной переписке с роялистами. Без каких бы ни было доказательств, на том единственном основании, что Бовес — уроженец Испании. Что ж, такое случается, и нередко. Однако, далее произошло нечто совершенно жуткое и мерзкое. Заговорщики, в отсутствие Бовеса, ворвались в его дом, зверски изнасиловали его жену, а потом повесили её — всё на глазах сына! Несчастную женщину не спасла даже громкая фамилия. Ведь её звали: Мария Тринидад Боливар! Родство супруги Бовеса с Симоном Боливаром не доказано, равно как и не было никем опровергнуто.
А будущий либертадор Боливар в тот раз, судя по всему, умыл руки...
На момент убийства жены Бовес находился в Калабозо. Там его и схватили, но оставили в живых. Ибо заговорщики решили провести показательный процесс. Ни на справедливость, ни на снисхождение Бовес рассчитывать не мог.
Убийство Марии Тринидад обожгло льянерос как ударом бича! Ведь Мария была одной из них, а отважный и предприимчивый Бовес уже успел стать знаковой фигурой Льяноса. И случилось то, чего и представить было невозможно: льянерос пошли записываться в роялистскую армию Доминго де Монтеверде. А одним из первых добровольцев стал Хосе Антонио Паэс... 20 мая 1812 года Эусебио Антоньянсас, командовавший авангардом Монтеверде, взял Калабозо, освободил Бовеса, уже приговорённого к смертной казни — а Монтеверде с ходу произвёл его в генералы, предложив сформировать армию льянерос! Которая получила официальное название «Королевская армия Барловенто».
Выйдя нетвёрдой походкой из тюремной камеры... Бовес ловко вскочил в седло. Он не ощутил торжества момента — но под приветственные крики льянерос почувствовал в себе небывалую моральную силу. Теперь он поведёт свою армию от победы к победе. Через поражения — к новым победам. Ведь он мечтал о свободе Льяноса. Которая не очень-то была нужна испанским стратегам. Но он — более сильный стратег. Он сроднился с Венесуэлой, с Льяносом, и он видит то, чего не видят в Кадисе. Да, у Испании есть силы, чтоб удержать любую свою колонию. Но чтобы удержать ВСЕ колонии — никаких сил не хватит! Испанцам предстоит сделать нелёгкий выбор: часть колоний отпустить, остальным дать реальную автономию, договорившись с местными лидерами.
За время своей стремительной военной карьеры Бовес выторговал автономию для Льяноса. Он отменил рабство — раньше, чем это сделал Боливар. Но самое главное — создал духовно сплочённую национальную армию. Уже 23 мая 1812 г. армия Бовеса взяла Сан-Хуан-де-лос-Моррос и двинулась вперёд на отвоевание или освобождение Льяноса. Генералиссимус Венесуэльской армии Миранда распылил революционные силы — и проиграл. К июлю 1812 года испанцы вернули контроль над большей частью Венесуэлы. 25 июля в городе Сан-Матео генерал Монтеверде принял у Миранды капитуляцию Венесуэльской армии. Так прекратила своё существование I Венесуэльская республика (хотя локальные очаги сопротивления ещё держались).
Симон Боливар объявил Миранду изменником и энергично воспрепятствовал его эмиграции. Через несколько дней Миранда оказался в плену (и окончил свои дни в испанской тюрьме Сан-Фернандо 4 года спустя), а Боливар благополучно ускользнул! Вскоре же Паэс демобилизовался из армии Бовеса в звании сержанта...
В августе 1813 года новая армия Боливара вновь заняла Каракас. Именно тогда муниципалитет Каракаса торжественно провозгласил Боливара «Освободителем Венесуэлы» (El Libertador). И была создана II Венесуэльская республика во главе с Боливаром... 21 сентября 1813 года бойцы Бовеса разгромили венесуэльских республиканцев во 2-ой битве под Калабозо, а затем взяли город Вилья-де-Кура. Три недели спустя против Бовеса выступили войска республиканского генерала Кампо Элиаса (тоже уроженца Испании). На сей раз Бовес потерпел сокрушительное поражение и был ранен.
Но Бовес сумел восстановить боевые силы. 8 декабря 1813-го отряд из 4000 льянерос уничтожил колонну полковника Педро Альдао на перевале Сан-Маркос. Сам Альдао был убит, а его голова, по приказу Бовеса, надета на пику. Перевалив через хребет Сьерра-де-ла-Пуэрта, Бовес 3 февраля 1814-го вышел к селению Ла-Пуэрта и нанёс поражение войскам Кампо Элиаса, взяв реванш за поражение в октябре. 12 февраля 1814 г. формирования Бовеса захватили город Ла-Виктория. 28 февраля 1814 г. Бовес осадил город Сан-Матео, обороной которого командовал лично Боливар. Здесь Бовес вынужден был отступить под ударами республиканских войск Сантьяго Мариньо. Однако, перед этим льянерос смертельно ранили генерала Кампо Элиаса.
Новое сражение произошло 15 июня 1814 г., снова при Ла-Пуэрта. И как в прошлый раз, льянерос Бовеса одержали решительную победу над республиканскими войсками Боливара и Мариньо. Был схвачен и обезглавлен генерал Диего Халон — один из участников заговора против Бовеса! Дорога на Каракас была открыта, однако... Бовес не поспешил в столицу. Ибо не о лаврах триумфатора думал он в эти дни...
17 июня льянерос взяли город Ла-Кабреру, а 19 июня Бовес организовал плотную осаду Валенсии, военным губернатором, которой был полковник Хуан де Эскалона. Бовес оценил Эскалону как высокого профессионала... и не стал мешать его оборонным работам. А вскоре, как будто переключившись на столицу, Бовес двинул в сторону Каракаса 1500 всадников, под командой капитана Рамона Гонсалеса. Сам же остался под Валенсией. 6 июля 1814 года Боливар дрогнул. Быть может, не имея точных сведений о дислокации основных сил Бовеса, либертадор не рискнул дать бой Гонсалесу — и отдал приказ об оставлении Каракаса. 8 июля в столицу вступил Гонсалес со своим победоносным отрядом.
Голод в Валенсии и падение II Венесуэльской республики соответствующим образом подействовали на Эскалону. Он дрогнул тоже. И 9 июля решил подписать капитуляцию. Принято считать, что Бовес поклялся сохранить жизнь ВСЕМ защитникам Валенсии. То ли на бумаге, то ли всего лишь на словах. В любом случае, ОНИ поверили Бовесу, что он ИХ не тронет. Поверили человеку, которого в своих прокламациях называли жестоким варваром. Поверили тому, над чьей семьёй ОНИ САМИ по-варварски надругались!!!
— Теперь я отомщу за тебя, дорогая! — вполголоса сказал Бовес, и скупая мужская слеза скатилась по его щеке.
Бовес давно уже располагал полным чёрным списком заговорщиков.
Он пригласил их всех на банкет, который состоялся в ночь на 10 июля.
Было угощение, были музыка и танцы —
а потом Бовес выбрал момент и рассчитался с НИМИ!
Одним из казнённых был гражданский губернатор Валенсии Франсиско Сильвестре Эспехо Кааманьо.
А вот военному губернатору Хуану де Эскалоне (который не участвовал в гнусном заговоре) Бовес сохранил жизнь.
15 июля 1814 года Бовес торжественно вступил в Каракас. В город, где 4 года тому назад ему плюнули в душу. Тогда ему не доверили командование отрядом — нынче огромная армия, ему подвластная, контролировала бОльшую часть страны. Но не было в его душе ни радости, ни злорадства. Ибо к этому городу он давно уже не испытывал ни ненависти, ни любви. Всё, что он чувствовал — бесконечная усталость...
А отдыхать было некогда. 18 августа в битве у Барселоны (венесуэльский город, названный в честь столицы Каталонии) Бовес нанёс очередное поражение Боливару.
Ну, а что же делал в эти годы отставной и честолюбивый сержант Хосе Антонио Паэс? Прежде всего, думал. Оценивал и переоценивал обстановку. 12 августа 1812 г. герцог Веллингтон выбил французов из Мадрида. Это стало началом конца владычества Наполеона в Испании. И венесуэльцам следовало предположить, что очень скоро из метрополии через океан будут переброшены крепкие контингенты, закалённые в боях с французами и не имеющие никакой духовной связи с Южной Америкой. В союзе с льянерос эти бойцы смогут, пожалуй, разгромить республиканцев, а потом... чего доброго... оттеснить льянерос на задворки! И в 1813 году Паэс неожиданно вышел на эмиссаров Боливара — и принял его сторону. В том же 1813 году он сформировал небольшой отряд из льянерос. В бою у Лас-Матас-Герреньяс Паэс одержал победу над кавалеристами Бовеса. Она стала первой в списке его личных побед... Вскоре Паэс попал в плен... но был немедленно выкуплен друзьями. Звучит невероятно. Ибо не в характере Бовеса было освобождать изменников. Здесь тоже кроется какая-то загадка...
16 октября 1814 г. Бовес одержал победу в битве при Эль-Саладо, разбив генерала Мануэля Пиара, соратника Симона Боливара. А вот до последней своей победы Бовес, можно сказать, не дожил. 5 декабря 1814 года в битве при Урике сошлись армии, лично предводимые Хосе Томасом Бовесом и генералом-республиканцем Педро Заразой. Генералы сошлись — и Зараза пронзил Бовеса копьём, нанеся ему смертельную рану! Бовес успел передать командование Томасу Моралесу, венесуэльцу гуанчского происхождения. Моралес наголову разгромил Заразу, который, однако же, уцелел и потом очень гордился своим "подвигом"...
Звезда Бовеса закатилась — и практически сразу взошла звезда Паэса, которому суждена была долгая и бурная жизнь. Почти все льянерос встали теперь под его знамёна! Объективно у льянерос и северных креолов была одна дорога — к полной независимости от далёкой Испании. Но венесуэльские льянерос — не такие люди, которые прощают обиды и издевательства. К чести креола-баска Боливара, он смог это понять.
Итак, итальянский режиссёр Алессандро Блазетти дал в своём фильме АЛЬТЕРНАТИВНУЮ, идеализированную версию истории Венесуэлы.
Версию, в которой Бовес не был обездолен и унижен подлыми заговорщиками.
В которой Паэс не предавал Бовеса,
а Бовес если и принял смерть в бою,
то не от венесуэльского копья!