Прежде чем попасть на передний край под Авдеевкой, я с коллегой, заночевала в военном полевом лагере под Донецком. Внешне это мини-городок из армейских палаток: есть тут дощатая баня, столовая, кухня, и даже храм… в камуфлированном прицепе. Во всем чувствуется порядок, налаженность быта, и неспроста. После долгих суток без сна, проведенных в обстреливаемых окопах, бойцам нужны минимальные удобства, чтобы восстановить силы. Здесь мы и познакомились с диверсионной штурмовой бригадой «Ветераны».
- Наше формирование создано с началом специальной военной операции, костяк образовали ветераны боевых действий, - рассказывает главный инструктор бригады с позывным Кибарда. – Принимаем добровольцев, у кого есть за плечами служба в армии либо огромное желание получить профессиональный военный опыт. Главное требование - физическое здоровье, выносливость. Ведь, к примеру, тот же разведчик-штурмовик должен не просто совершить марш-бросок в несколько километров, но и выполнить задачу, закрепиться на позициях, окопаться.
Замечу, общий вес обмундирования в среднем составляет 40 килограммов: это каска с бронежилетом, автомат, боекомплект, плюс сменные вещи, еда, сигареты, вода. Обучение происходит беспрерывно: на полигоне и на передовой. И важнее всего слаженность – в ходе боя солдаты должны понимать друг друга по жесту, взгляду, четко знать свое место при атаке или обороне.
- Сейчас характер войны изменился: успех обеспечивают именно малые подвижные партизанские диверсионные группы, которым проще «нырять» в тыл противника, - добавляет инструктор.
Мужество Бороды
В наш приезд прошла очередная ротация – с Авдеевской «промки» вернулась рота. К счастью, все ребята целые, невредимые, лишь у немолодого солдата Николая с позывным Борода шальные осколки обожгли руки.
- Несколько дней назад при патрулировании позиции прилетели мины, ранило в обе руки, - говорит он. – Сразу же перебинтовали, эвакуироваться не пришлось.
Николаю 52 года, он всю жизнь проработал водителем лесовоза в своей родной деревеньке в Нижегородской области и, будучи скромным, непритязательным человеком, так бы и не решился поделиться своей историей, если бы не стоявшие рядом товарищи, которые вплотную наблюдали его работу (а фронт – колоссальная работа).
В дни мобилизации Борода сам явился в военкомат, чтобы поддержать молодых ребят. Контракт подписал 8 октября и вскоре был переброшен из города Валуйки в Луганскую область. К несчастью, его подразделение было разбито ВСУ, оставшиеся в живых солдаты разбрелись кто куда, он же прибился к бригаде «Ветеранов», которая на тот момент находилась на Сватовском направлении. Николай исправно несет свою службу в штурмовом отряде, но без документов, официально числится дезертиром.
- Выданный военкоматом контракт офицер забрал перед наступлением, осталась лишь запись в военном билете, - раскрывает он перед нами онемевшими от боли пальцами красную, еще советского образца, книжечку. – И признаюсь, не знаю, что делать. В министерстве обороны ответили, что надо ехать в часть в Наро-Фоминске, где нас формировали, но боюсь, что меня даже слушать не станут.
Штурмовые командиры обещали посодействовать Бороде в разрешении вопроса, да иначе и быть не может – в бригаде не бросают товарищей: ни на поле боя, ни в жизни. Со своей стороны, излагая обстоятельства этой ситуации, надеемся, что все-таки удастся восстановить справедливость. Потому как таких историй, как у Бороды, сотни, если не тысячи.
Достроить церковь
…После тяжелых нагрузок и стресса, переживаемого на опасных участках, ожидаешь, что бойцы сразу отправятся отдыхать, переодевшись в чистую одежду. Но нет, даже не сняв опознавательные красные знаки с курток, каждый уже занимается делом: кто колет дрова для ужина, кто чистит автомат, прибирается в палатке.
Внезапно взгляд выхватывает шагающего по осыпанной щебнем дорожке жилистого мужчину с белесой бородой и в очках. Сухой, крепкого телосложения рядовой Валерий с позывным Мазай разменял седьмой десяток. В таком возрасте привычнее хлопотать в огороде, предвкушая урожаи фруктов и овощей, чтобы обеспечить внуков «витаминами». Валерий служит с ноября. Признается, что перепробовал не одну возможность, прежде чем попасть в Донбасс. В военкомате его кандидатуру вежливо, но твердо отклонили, мол, куда вам воевать в ваши 63 года? Да и в бригаду приняли с третьей попытки.
- Своего рода тестом послужила фотография, где я был по пояс раздетый. Заверил, что по своим кондициям не уступаю 40-летним и могу находиться в строю. Комбриг не отказал, - делится Валерий. – Я действительно всю жизнь проработал в строительстве, в молодости увлекался хоккеем, немного единоборствами, поэтому чувствовал себя вполне здоровым. Семью мой поступок не особо удивил. Супруга, заведующая детским садом, сама дочь фронтовика и одобрительно пожурила: «Старый, ты сошел с ума! Но к твоему решению отношусь с уважением». Сын тоже хотел пойти добровольцем, но после операции остался дома, так что закрыл собой все бреши.
Боевое крещение Мазай прошел в районе Куземовки: штурмовая группа вышла на закрепление позиций, рядом работали украинские диверсионные отряды. «Тогда я несколько дней свыкался с мыслью, что могу погибнуть. И было страшно умереть трусом…», - вспоминает он.
На фронте люди живут только сегодняшним днем, стараясь заглушить мысли о доме, иначе разъедающая тоска захватит тебя целиком. И все же с приближением отпуска, многие не без удовольствия готовятся к встрече с семьей, строят планы. Мазай мечтает по возвращении в Оренбургскую область достроить в родном городе церковь Николая Угодника, которая вот уже как двадцать лет стоит незаконченной.
- Думаю, найти спонсора и довести здание до ума, - подытоживает Валерий. - А еще, очень хочется «взбудоражить» свое окружение, потому как не все осознают происходящее, к сводкам с фронтов относятся как к кино. Показать молодому поколению на своем примере, что не стыдно быть защитниками своей страны. Перед отъездом один молодой бизнесмен иронично бросил: «И какую же родину защищать уходишь?». Знаете, меня это покоробило: «Ну, хотя бы могилы твоих и моих предков».
Восемьсот метров до врага
Утром, зарядившись сладким чаем, собираемся на позиции. Складываю бронежилет и каску в сумку, и почти волочу ее по земле 50 метров к ожидающему «УАЗику», настолько ее вес оттягивает руки. «Давайте помогу!», - ловко подхватывает поклажу штурмовик в казачьей папахе, и в следующую секунду удивленно приподнимает брови. «Ого! Что это у вас там?». Узнав в чем дело, он сразу распоряжается выдать мне облегченное обмундирование, в котором и вправду гораздо удобнее.
Садимся. На выезде из лагеря часовой спрашивает пароль. «Кто едет?» - уточняет боец. «Три карандаша и два корреспондента», - коротко сообщает штурмовик с позывным Пластун.
Чем ближе к Авдеевке, тем тише на дороге. Редкие заправки и кафе стоят с потухшими витринами, такими же пустыми и холодными кажутся немногочисленные дома. Последний участок перед позициями мы пролетаем на высокой скорости, еле вписываясь в крутые виражи. Пластун командует водителю: «Держись середины, ни в коем случае не уклоняйся на обочину!». Этот отрезок нещадно обстреливается минометами, свидетельство тому ржавые и почерневшие от копоти остовы машин. Без приключений ныряем под иссеченное полотно моста, на так называемую позицию «ноль». Это место, где бойцы проводят ротацию. Сюда прибывает провизия и боеприпасы, которые потом отправляют на крайний рубеж.
Авдеевка - город, прославившийся крупнейшим в Европе коксохимическим комбинатом. ВСУ превратили производственные корпуса в хорошо защищенную артиллерийскую позицию для обстрелов Донецка. В течение не одного года его бетонировали, обустроив под землей километры переходов. Вот почему эксперты сравнивают его с «Азовсталью». Штурмовать эту крепость в лоб лишено здравого смысла, поэтому российские военные планомерно стараются взять ее в клещи, чтобы обрезать пути снабжения противника и переброски резервов.
До позиции украинцев 800 метров. Взрывающиеся где-то в стороне 120-миллиметровые мины вскоре превращаются в нечто рутинное, но от такой «привычной» обстановки голова невольно врастает в плечи. Вокруг кипит работа. Вот, пара бойцов с легкостью взвалили на плечи бревно, подносят его к месту, где возводят фортификационную стену от осколков и пуль. Кто-то перетаскивает ящики со снарядами. Внезапно передо мной с тревогой в глазах вырастает командир роты с позывным Скульптор и направляет в ближайший блиндаж.
- Полагаете, под мостом безопасно? – говорит он. – Как бы ни так! Украинцы чаще целятся по арматурным опорам, чтобы снаряд срикошетил. Осколки поражают все вокруг.
Внутри тепло от терпкого сигаретного дыма. В первом помещении за ящиками с консервами похрипывает рация. Вдоль стен развешаны школьные рисунки: читаю прилежно выведенные строки ученика: «Дорогой солдат не теряй надежду! Не болей! Возвращайся к нам! Ты наш герой, ты наш – защитник!».
- Всегда с удовольствием читаем письма ребят, здесь они поднимают настроение, как и прибившиеся животные, - признается штурмовой стрелок с позывным Гром.
- А кто у вас живет?- интересуюсь я.
- Кошка, но она сейчас куда-то исчезла, - улыбается он. – Еще одна кошка давно поселилась у ребят на передних позициях, прозвали ее «Укропка», и что самое удивительное, умудрилась нагулять котят.
Приподнимаю складки тяжелого брезентового полога и оказываюсь в нечто вроде кухоньки с нарами. На полу крематы, где передыхают короткие часы штурмовики, но в случае возможной попытки атаки ВСУ, все готовы двинуться на подмогу товарищам, несущим дежурство в окопах.
- Украинцы по высокоточным камерам круглосуточно наблюдают за нами, ну, и мы в свою очередь следим за ними, - усмехается командир. – Бывает, играем на нервах. К примеру, на крайнем рубеже в предыдущее дежурство ребята по утрам включали запись гимна России. С противоположных позиций отвечали пулеметным огнем, но как те ни старались, так и не смогли вывести из строя портативный магнитофон.
По словам командира, умело выстроенная линия обороны в окопах делает занятую территорию недоступной для вражеских вылазок, поэтому вэсэушники только «харкнут» огнем из миномета, и снова в укрытие.
- Сейчас проводим разведку огневых точек и мест расположения противника, складов боеприпасов, чтобы скорректировать план работы артиллерии и минометной батареи. В целом, пытаемся разгадать готовящиеся действия украинцев, хотя с ними по одним военным учебникам учились, - подытоживает он.
Вот так, незаметно за разговорами пробежали несколько часов. У двери снова появляется наш «УАЗ». Прощаемся, и в этот момент на ум приходят только простые слова того школьника, что написал письмо: «Дорогой солдат, возвращайся к нам!».
Фото Владимира Аносова