Собирая материалы к «америкосам», наткнулся я на одну занимательную историю, о которой и попробую рассказать.
К 1929 году нэпманы, расплодившиеся в Советской России после предложенной Лениным на Х съезде РКП(б) весной 1921 года «новой экономической политики», Иосифу Виссарионовичу Сталину порядком насточертели. Он так прямо и заявил:
«Если мы придерживаемся НЭПа, это потому, что она служит делу социализма. А когда она перестанет служить делу социализма, мы новую экономическую политику отбросим к черту».
И отбросили. И снова взялись за крестьянство. Ликвидировать кулака как класс. Остальных коллективизировать, т.е. загнать в колхозы, отняв у них землю. А на местах отнимали всё: скот, птицу и даже личное имущество. И по накатанному. Результат: в стране опять начался голод. И карточки. А хлебные карточки, как вы понимаете, не всем, а только самым преданным и проверенным строителям коммунизма. Раскулаченным кулакам карточки не полагались.
Об одном энтузиасте колхозного строительства в те годы писали:
«Он ставил вопрос прямо: не колхозник – враг советской власти и его место – тундра. С таким же успехом провел обобществление кур, гусей и предметов личного пользования – включительно».
И потому с началом коллективизации крестьяне стали избавляться от всего, что могло стать общим в колхозе. Скот или резали или продавали. Орудия продавали.
Голод начала тридцатых годов был не только на Украине, Северном Кавказе или Волге, но и на Урале. На сутки отпускалось 245-400 г хлеба-суррогата, 400г картофеля и стакан молока. Овощи, рыба, мясопродукты отсутствовали совсем. В отдельных районах опять начался каннибализм.
Не удивительно, что голодные люди начали красть продукты (зерно, картофель, овощи) у колхозов. 7 августа 1932 года выходит, инициированное Сталиным, постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», в народе «закон о пяти колосках» или «указ семь-восемь».
В телевизионном многосерийном фильме «Место встречи изменить нельзя» Петр Ручечник, в гениальном исполнении Евгения Евстигнеева, говорит Жеглову: «Указ семь-восемь шьёшь, начальник?». Речь идет вот именно об этом указе.
Пара документальных примеров применения закона на местах.
«Один парень был осуждён по декрету 7 августа за то, что он ночью, как говорится в приговоре, баловался в овине с девушками и причинил этим беспокойство колхозному поросёнку. Мудрый судья знал, конечно, что колхозный поросёнок является частью колхозной собственности, а колхозная собственность священна и неприкосновенна. Следовательно, рассудил этот мудрец, нужно применить декрет 7 августа и осудить “за беспокойство” к 10 годам лишения свободы» (Вышинский А.Я. Революционная законность на современном этапе. – М., 1933).
«Служитель религиозного культа Помазков, 78 л., поднялся на колокольню для того, чтобы смести снег, и обнаружил там 2 мешка кукурузы, о чём немедленно заявил в сельсовет. Последний направил для проверки людей, которые обнаружили ещё мешок пшеницы. Нарсуд Каменского р-на 8/II 1933 г. приговорил Помазкова по закону 7/VIII к 10 г. л/с.» (Лисицын, Петров. По нарсудам Северодонского округа // Советская юстиция. – 1934, сентябрь. – № 24).
«Нарсуд 3 уч. Шахтинского, ныне Каменского, р-на 31/III 1933 г. Приговорил колхозника Овчарова за то, что “последний набрал горсть зерна и покушал ввиду того, что был сильно голоден и истощал и не имел силы работать”… по ст. 162 УК к 2 г. л/с.» (Там же).
Два года? Тьфу! Не расстрел. А расстреляли, например, в Уральской области 55 человек в 1932 и 194 – в 1933.
А наша история как раз в этой области и произошла. Уральская область была образована 3 ноября 1923 года специальным постановление ЦИК СССР. К 1933 году область занимала территорию чуть больше, чем Англия, Франция, Германия и Италия, вместе взятые.
И вот в самый разгар голода на Урале появляется странное заболевание. Болезнь начиналась остро. Высокая температура (до 40) и боль в горле. Первое впечатление ангина. Болезнь так и назвали «септическая ангина». Клинические проявления развивались стремительно. Во рту и горле появлялись кровоточащие язвы, тошнота, рвота, понос, гематомы (синяки) на теле. 4-5 дней и смерть. Заболевание вспыхнуло в конце апреля начале мая 1933 года, а в июне уже болели около 2000 человек. Смертность до 80%. Обычное лечение не эффективно. Болезнь стремительно распространялась на территории нынешних Челябинской, Свердловской и Тюменской областей.
Что это такое и как с этим бороться никто из местных врачей понять не мог. Началась паника. Власти начали вводить жесткие меры. Силами ОГПУ вокруг населенных пунктов, в которых появилось заболевание, установили кордоны. Никого не впускали и не выпускали.
Разобраться, что происходит, Москва направила руководителя Центрального института эпидемиологии и микробиологии Наркомздрава РСФСР будущего академика и Героя социалистического труда Льва Васильевича Громашевского и его коллегу-помощника Владимира Всеволодовича Сукнева, директора Государственного краевого института микробиологии и эпидемиологии Юго-Востока России Народного комиссариата здравоохранения РСФСР.
Имея богатейший опыт борьбы с различными эпидемиями, ведущие специалисты Наркомздрава на месте сразу установили, что заболевание не имеет признаков эпидемии, уже потому, что не передается от больного здоровому. Следовательно жесткие карантинные меры совершенно излишни.
Но достоверную природу заболевание установить не смогли. Громашевский выдвинул, оказавшуюся в будущем правильной, идею, что причина заболевания кроется в недостаточном питании. Причина заболевания подобна той же, что и причина цинги, уверял он местных коллег. Нужно просто наладить должное продовольственное снабжение пострадавших регионов, и «эпидемия» на этом закончится.
Такое заключение московских светил ужасно не понравилось местным чекистам. Они-то точно знали, что болезнь есть происки диверсантов и вредителей.
И в Москву летит донос заместителя главы полномочного представительства ОГПУ по Уралу Александра Матвеевича Минаева-Цикановского с требованием выслать сеющих смуту московских профессоров обратно в столицу «в связи с явно контрреволюционной установкой Громашевского и Сукнева», требовавших «снятия карантина и высылке продовольствия, с которой, по их мнению, эпидемия прекратится».
Московским профессорам повезло, их не арестовали и не расстреляли, а просто отозвали.
На их место прибыл народный комиссар здравоохранения РСФСР Михаил Федорович Владимирский, врач, профессиональный революционер и проверенный партийный товарищ, но не специалист по инфекционным заболеваниям и эпидемиям. Карантин вернули на место. Однако установить природу заболевания так и не смогли. А название «септическая ангина» закрепилось.
Карантин, в конце концов, сняли, потому как точно установили, что заболевание от человека человеку не передается и нет микробного возбудителя болезни.
Проанализировав характер питания заболевших, нашли то, что было общим в каждом случае. Все заболевшие питались прошлогодним зерном. Самое удивительное, что прошлогодним зерном, скорее всего, питались и в других регионах и, например, во время голода 1921-23 годов, но ничего похожего не наблюдалось.
Чекисты были убеждены, что зерно отравили сознательно враги советского государства. Несколько сотен бывших кулаков и белогвардейцев бросили в тюрьмы.
«Отравленное», зерно употреблять запретили, и «эпидемия» была остановлена.
Однако через 9 лет во время голода в Оренбургской области «септическая ангина» опять появилась. Все заболевшие питались прошлогодним зерном.
Виновата во всем оказалась плесень, которая развивалась на перезимовавших в поле злаках (просо, гречиха, пшеница, рожь, овёс, ячмень и горох) под действием грибов из рода Fusarium sporotrichioides.
Болезнь назвали «алиментарно-токсическая алейкия» (АТА).
Практически все виды плесневых грибов, которых известны сотни видов, вырабатывают особые токсины микотоксины (не менее 100 видов). Практически каждый из микотоксинов оказывает неблагоприятное действие не только на растения, но и на животных и человека. И в той или иной степени представляют опасность.
Тот, что вызывал «септическую ангину» на Урале, был выделен в 1968 году и получил название Т-2. Это самый опасный для человека из всех микотоксинов.
Существуют сведения, что этот токсин использовался в качестве биологического оружия чуть не в наши дни. Но это уже совсем другая история.
А мы давайте еще раз вспомним академика Льва Васильевича Громашевского. Мой читатель без труда найдет в сети кучу материалов, в которых по тому или иному поводу вспоминается прославленный эпидемиолог. Например, о создании им учения об эпидемическом процессе. Но и обязательно прочтет, что вот всем он был хорош, а на Урале оплошал, проявил, так сказать, профессиональную некомпетентность и потерпел полное фиаско.
А я никак не пойму, так в чем же была ошибка академика?
Иллюстрация: Л.В.Громашевский