Редкая группа крови
Случалось, мама с папой будто бы менялись местами. Мама вдруг становилась тревожной, напряженной, она могла сорваться на крик при малейшем шорохе. А отец, напротив, был как никогда весел и добр, с ним даже можно было поиграть – вот уж чудо!
Дело в том, что каждую пятницу он отмечал «День водителя» и, непременно, приходил домой пьяным. Утро пятницы начиналось обычно с уговоров мамы.
– Пожалуйста, не пей сегодня – говорила мама отцу, провожая на работу.
В ответ он невнятно что-то буркнет и кивнет, но мама уже знала – это бесполезное занятие. Она и сама отмечала, если просить, то будет только хуже. Уж лучше сделать вид, что все равно, авось пронесет.
Ближе к вечеру, мама становилась все тревожнее и тревожнее. Мы чувствовали это и с азартом бегали к воротам караулить папу. Смеркалось, а его все не было. Это могло означать только одно – День водителя удался, и сегодня к нам в гости придет «добрый папа»
Завидев издалека, неспешно бредущую фигуру отца, мы наперегонки с братом несли эту новость маме. Мама же менялась в лице, которое становилось преисполненным злости, отчаяния и усталости одновременно.
Папа заходил домой громко, широко распахивая перед собой двери. Его было просто не узнать! С широкой улыбкой на лице он щедрой рукой раздаривал подарки: сладости, игрушки, а однажды даже трехэтажный торт на подносе – вот каким был папа, когда выпьет.
Да в сладостях ли дело?! Папа – наш угрюмый вечно строгий папа – с нами играл! Он катал нас, как лошадка на спине, учил мастерить фигурки из бумаги, разрешал шалить и нередко сам становился зачинщиком. Но мама отчего-то радости нашей не разделяла, а становилась все мрачнее и мрачнее.
А нам-то было весело, вот бы каждый день так. Мама очень сердилась, когда мы это говорили. Наверное, так в семьях принято, что когда один родитель добрый, то второй непременно должен быть строгим и угрюмым.
Правда веселью всегда приходит конец. Со временем, мы поняли причину тревожности мамы, и больше нам не хотелось, чтобы папа приходил домой «веселым» Как-то стало невесело убегать посреди ночи из дома, ночевать на вокзале, вечно прятаться и не высыпаться. Веселые игры и забавы сменились скандалами и битьем посуды. «Добрый папа» снова куда-то пропал, оставив вместо себя буйного, который приходил не только по пятницам, а когда вздумается.
Родители разошлись. Веселая беззаботная мама тоже куда-то пропала. Она, видно, тоже осталась в прошлой жизни. Мир потускнел и померк. Не хватало беззаботной улыбки и чудачеств мамы. Оказалось, что на все это, ее вдохновлял наш отец. Как непослушный ребенок, она рушила границы, которые он устанавливал.
Их совместная жизнь, полная боли и испытаний, резко и неожиданно для обоих завершилась. Но внезапно обретенная свобода, так никому и не принесла счастья. Каждый пошел своей дорогой, иногда казалось, что они идут знакомым маршрутом, а порой, что сбились пути. Но их всегда что-то сталкивало и разводило вновь.
Все эти годы я не могла понять отца, что им двигало, почему он так губил свою жизнь? Отчего, довольно успешный молодой человек, превратился в беспробудного пьяницу? Неужели не жаль было: семьи, дома, работы – чего же ему так не хватало? А любил ли он нас? Ответы на вопросы я получила позже, а понять их удастся куда позднее.
Однажды, во времена студенчества, в самые тяжелые времена моей жизни, я ждала отца на вокзале. Была противная сырая погода – поздняя осень. Грязно и серо, отчего становится так тоскливо, будто осень пустила корни в самую душу. Вот скоро уже автобус, а денег на билет нет, как и нет их, чтобы оплатить квартиру. Он должен был уже прийти, обещал.
Так же как и в детстве, я увидела, как он вышагивает нетвердой походкой из-за угла и все поняла. Снова напился – как обычно. Сровнявшись со мной, он виновато улыбнулся и начал бубнить себе под нос, какой он дурак и что опять все пропил. А я не слушаю, мне сквозь землю провалиться хочется. Сто раз я все это слышала: извинения, объяснения, клятвы, что в последний раз и больше так не буду – хватит! Ему никого не жаль, он никогда не изменится. Всю жизнь свою пропил, все под откос пустил…
Мой внутренний гневный монолог прерывает его несмелый жест. Я замечаю, что он достает из внутреннего кармана своей потрепанной куртки пачку купюр, помятую, кое-как наспех собранную.
– Вот. Я вот кровь сдал. Думал не возьмут, скажут алкаш. Но у меня-то кровь редкая, – улыбаясь, говорит отец.
И вот уже передо мной стоит не пьяный мужчина, а маленький мальчик в грязных сапогах, потертой куртке и глупой шапочкой с помпоном. Большой недолюбленный мальчик, который, тем не менее, не растерял в себе способность любить. Конечно, этот поступок не изменит нашу жизнь, не повернет все вспять, но я знаю, что в трудный момент, мой отец пожертвовал ради меня единственным, что у него тогда было – своей редкой группой крови.