Когда мы познакомились с Таней, мне было лет 6. Даже сохранилась моя старая фотография того времени. Фото Татьяны я так и не нашла.
Таня жила в хрущевке рядом. Обычная девочка, года на три старше меня. Веселая. задорная и милая. Здоровалась на остановке, бегала в желтую булочную, у отделанной плиткой высотки, на Седова, стояла с родителями в очередь за бананами, зимой лепила снежки и каталась с горки. Потом пропала. Появилась не скоро. Плохо передвигала ноги, почти не говорила, и уже не бегала в магазин через дорогу, но все так же улыбалась.
Ее мать как-то расплакалась.
- Детку мою покалечили, и никто не ответит. Старшеклассник избил, в школьном коридоре, ногами. Она подняться не смогла, лежала. Учителя и дети мимо ходили, и на уроки пошли. Только один носком подпихнул, мол хватит придуряться, на литературу иди. Если бы не уборщица, умерла бы Таня. Врач сказал, что эти полтора часа стали роковыми.
- Жива она, руки-ноги целы. А что говорит плохо, так говорунов у нас хватает. Из моего поколения физику-геометрию мало кто знает, читать не все умеют. Однако дураками нас не назовешь. Занимайтесь с ребеноком, вместе везде ходите, любите ее, - ответила бабушка.
- Ну все, теперь папаша от Таньки-дурочки убежит, - злорадно улыбалась соседка сверху: кому нужна такая обуза?
- Убежит, как пить дать, или загуляет, иль на бутылку подсядет, вторила дворничиха.
А Федор Иваныч, Танин отец, никуда не делся. Стал работать сутки через трое. Водил Таню в бассейн, и даже на каток. Корпел с ней над уроками. Хлопотал о переводе в специальную школу. Понемногу Таня выправилась. Она стала хорошо ходить. Правда говорила не очень разборчиво. Но если переспросить несколько раз, то понять можно. Через пару лет уже снова бегала в желтую булочную, с запиской. Считать у нее совсем не получалось, и забывала порой, что купить. Шли годы, старели ее родители, только Таня оставалась все той же 13 летней девочкой, запертой в теле взрослой женщины.
Однажды я встретила ее на остановке.
- Здравствуй, - сказала она едва разборчиво.
- Здравствуй Таня.
- А ты замужем, да? У тебя ребенок, да? А я тоже замуж хочу, надо мне замуж, -улыбалась во весь рот Таня.
Потом подошел автобус, и она уехала.
- Она немножко дурочка, - сказал стоявший рядом мужчина, - соседи они мои. Девка добрая и безотказная, и в квартире чистота идеальная, при парализованной то матери, даже запаха нет. А сейчас она на дачу погнала, дача у них. Ох пропадет девка, если родители помрут. Обманут ее, облапошат, оставят без квартиры и дачи. Вот точно, нужен ей муж. Такой.. понимающий.
- Добрая она, - согласилась я.
Разговор этот забылся. Таню я не видела года два, пока не переехала.
Она стояла на остановке с парнем. Поздоровалась со мной, заулыбалась во весь рот.
- Это мой муж. Правда красивый?
- Самый лучший, - ответила я.
У парня слегка подергивалась голова и была скрючена рука. Он ходил с трудом.
- Мы на заводе познакомились. Я ведь на заводе работаю. Правда, правда. Мама вот умерла. А папа ничего еще. С Димой моим дружит.
- Таня, наш автобус, - сказал Дима.
- Димочка, поехали, поехали,- засуетилась Таня, и подставила ему руку, помогая войти.
- Да уж, - поджала губы в веревочку, сухощавая бабка, - дурочка и калека ДЦП-шник. вот так парочка, тьфу.
- А что ты их старая, хаешь, живут, никому не мешают, - ответил мужчина лет 30, - у него мозги, у нее руки-ноги. На двоих все есть.
- Смотреть противно, - харкнула бабка, - уроды.
- А ты не смотри.
Таню я стала видеть несколько раз в месяц, чаще всего вместе с Димой. Она ходила с ним в поликлинику, шлепала в магазин, моталась на дачу, с тележкой. Всегда здоровалась и улыбалась. Серьезный Дима кивал головой, с трудом передвигаясь на своих скрюченных и неустойчивых ногах.
Но как то, в начале ноября, я встретила Диму одного. Высохшего и почерневшего. С рюкзаком за спиной
- Здравствуй Дима. А где Таня?
- В больнице Таня. Простудилась и заболела. Еду вот, в Александровскую, суп куриный везу, фрукты.
Дима с трудом зашел в автобус.
Откуда то взялась сухощавая бабка.
- Ишь ты, калека своей дурочке суп возит.
- А ты не завидуй, карга, - ответил подвыпивший дедок. Ты в больнице три недели валялась, Так к тебе ни муженек, ни детишки носу не казали, сама жаловалась. Здоровые, да умные. Дурочка, говоришь. А чем ты то умнее?