Киргизы - дворники
на корточках сидели в тени Мебельного Центра.
В Храме трезвонили.
Проехал трактор и пролил асфальт водой.
Стояли мелкие лужицы,
местами асфальт матово блестел.
Стайка скворцов шарилась под кустами туи в поисках еды.
- Пидорасы! - подумал дежурный техник Саморезов, - городскими стали! Не хотят сельским хозяйством пачкаться,
лёгкую жизнь ищут,
брезгуют
насекомыми - вредителями,
возле помоек лучше!..
В Третьем Строении не работала карусельная дверь. Офисный люд вручную толкал эту дверь.
- Отлично!.. Я бы ещё генератор присобачил к этой двери,
хоть бы польза
какая - никакая
была бы от этих
метросексуалов долбаных,
а то ходят -
серьги в носу,
висульки в ушах,
причёски "займи до аванса",
все в татушках, -
менеджеры хреновы
по впариванию всякой ненужной ерунды,
сплошное "купи-продай!..
В таком возрасте уголь в своё время добывали до полного изнеможения,
тысячу тонн в смену,
которая, правда, потом неизвестно куда делась,
эта тысяча тонн!..
В церковно-приходскую школу при Храме зашла стайка детей. Воробьи чирикали вовсю,
но их не было видно в густой листве.
Подъезжали чванные богачи и худосочные блондинки с утиными губами на "Бентли"
и "Мерседесах".
Попалась чёрная кошка. Но дорогу она не стала перебегать.
Просто подошла и требовательно посмотрела в глаза.
Саморезов достал сосиску из кармана, положил перед кошкой.
Она понюхала и отвернулась.
Кошка была жирной.
- К урожаю! - решил Саморезов.
У старухи в синем были круглые щёки в синих нитках.
Полная блондинка в форме контролёрши билетов в электричках, похожая на Васильеву,
сидела на скамейке и ела мороженое.
- Сука! - подумал Саморезов.
В первой парикмахерской
тётка в белом халате была грузной и сизой.
- Ну её нахер! Страшная!..
Во второй - дорого.
Придётся просить кровельщика
Пуришкевича,
чтобы постриг.
Вид неопрятный,
волосы торчат, хоть в зеркало не гляди. А тут люди ходят, вон Морковкина идёт, выёбывается своим "айфоном", кривобокая.
- Здравствуйте!
К вечеру кровельщик Пуришкевич был пьян средней степенью опьянения, -
говорлив и суетлив.
А хули, утром - чекушка, в обед - чекушка, вечером - чекушка.
Утром, - чтобы похмелиться.
В обед, - для аппетита.
Вечером, - с устатка.
Саморезов был в завязке, одиннадцатый день, -
так закалялась сталь
и внутренняя дисциплина.
Ножи у машинки были тупыми,
волосы у Саморезова были тоненькими и воздушными.
Кровельщик Пуришкевич
старался,
он попутно рассказывал
автобиографию.
- Пьянь, но художник!..
Причёска получалась оригинальной -
диалектика и Третий Интернационал.
Пустые чекушки кровельщик Пуришкевич складывал себе под подушку в своей каморке.
- Спасибо!
Саморезов помылся в душе.
Потом он отправился
закрывать Мебельный Центр.
Глянул на себя в зеркало:
чёрт, ананас с хвостиком,
но ананас бодрый.
В Храме затрезвонили,
недолго, всего минутку.
Что это было?..
Наступило время отдыха.
Саморезов прилёг и начал
слушать
записи Линдси Стирлинг,
американской скрипачки и танцовщицы.