Во сне — запылённый обрывок письма. О чём это? Кто она? Кто он? Из какого они времени? Из какого времени я?
«Я знаю, что ты — в моей власти. Ты не заметил, как это случилось, но это случилось. И я пользуюсь этой властью. Я читаю тебя, как открытую книгу. Ты горд, эмоционален, раним... уязвим; передо мной — беззащитен. И я стараюсь тебя беречь. Но иногда я беру нож и наношу тебе раны, очень чувствительные. Тебе больно, тебе очень больно, хотя ты стараешься не показать этого и не потерять достоинства. Но тебе больно. И каждый раз я прохожу по лезвию, потому что я ведь тоже не хочу тебя терять. Другой бы развернулся и ушёл. Но ты — не другой. Понимаешь... нет, ты не понимаешь, ты просто чувствуешь, когда боль немного утихает, — это нож хирурга, а не маньяка. Это резец скульптора, обрубающего всё лишнее, тёмное, уродливое. Мрамор под резцом тоже кричит, высвобождаясь. Но нет, это не я ваяю тебя, это делаешь ты сам, раз от разу становясь совершеннее, лучше и прекраснее. Я просто высвобождаю твои руки.
Казалось бы, а мне зачем это? И имею ли я вообще какое-то право вмешиваться в тебя? Но мы с тобой нераздельны, связаны накрепко. Так распорядилась судьба. И я хочу гордиться тобой. Я уже горжусь тобой. Я хочу, чтобы ты был лучше всех. И ты тоже этого хочешь. И я сама хочу быть достойной тебя. Я ведь себя ваяю тоже. Просто я об этом молчу... А если я всё же ошибусь и не сумею пройти по лезвию — что ж... пусть хоть и не для себя — я всё равно буду гордиться тобой и любоваться тем, что ты сумел сделать, с моей скромной помощью.
Для чего же я тебе всё это пишу? Знаешь, мне ведь каждый раз не по себе от испытываемой тобой боли. И мне не хочется всё время причинять её тебе. Для того я тебе и открываю истинный смысл, чтобы ты всё взял в свои руки и на свою свободную волю. Я знаю — ты можешь. И ты для этого, как мне кажется, уже созрел. Если же надо будет помочь, что-то подсказать — я всегда с тобой. Для того мы и встретились, чтобы найтись, быть, наполнять смыслом и светом жизни друг друга.
Если захочешь ответить — просто промолчи... Я услышу.
Мартобря века XXIII»