Элемент 2. Юность
Лифт
Ненавижу ****ые лифты.
Вхожу на первом этаже. В металлической кабине пахнет сжатой осенью. За мной вплетается бабулька с мелкой таксой. Она такая жирная, что едва вмещается в лифт, который и без того не выглядит небезопасным. Эти многоэтажки на западе - забытое богом место. Хорошо, что здесь не наблевано.
Мне на 4-ый - задыхаясь выдавливает из себя
Мне поебать.
Мне выше.
Тело болит от постоянных побоев. Жить все невыносимей с каждым днем. Мои потрепанные годы.
Двери лифта закрываются.
Я слышу металлические тросы натягиваются со скрежетом, поднимая тяжеленную кабину, сутулого дохлика, жирную бабку и ее мелкую таксу. В голове крутится заглавная песня из Робокопа. Я стараюсь отвлечься. Из глубины шахты доносятся натянутые звуки метала.
Как часто люди погибают в лифтах?
Как часто дети погибают будучи в моей шкуре?
К 4-ому году закипает ненависть.
Двери лифта открываются.
Бабка со своей собачатиной сваливают из кабины с большим трудом. Она тянет поводок, пережимая собачью шею. Ее шею пережимает ожерелье из какого-то камня. Мне кажется, что если затянуть его еще немного, то голова станет синей, наполненной кровью и будем расти, пока не взорвется. Бам! И мы в ее крови. Голова везде: на стенках лифта, на большом зеркале, на ярких оранжевых кнопках, на мне и на ее сраной собаке. С этого ракурса она еще более жирная и омерзительная. Норрингтон нашел бы ее крайне привлекательной для роли Пирла в первом Блейде.
Она все еще вертится в дверях. Немного масла бы нам не помешало.
Двери лифта закрываются.
Меня настигает паника, когда я чувствую, как мы поднимаемся все выше. Я и моя память. Этажи летят, как годы, и ничего не меняется. Я в тех же синяках, Алиса в том же голоде. В школе ублюдки, вроде Франка, хвалятся трусиками девчонок, травкой и всякой аптечной поеботой. Когда-нибудь они все сдохнут.
Лифт поднимается выше. Меня зажимает паника. Этот скрежет металлических тросов разлетается по шахте все громче. Механизм едва тянет лифт, который полностью копирует мою жизнь. Семь-восемь. Я все также зажат рамками, это психологическое и физическое насилие, что преследует меня, словно хищник свою жертву. Побои продолжаются, и эта нежность к Алисе возникает на 11-ом. Странная нежность. Эта мразь хочет ее!
Я закрываю глаза на 12-ом. Когда-нибудь они все сдохнут. Металлический скрежет становится привычкой. Я хочу, чтобы тросы оборвались, чтобы это все кончилось прямо сейчас. Мне не хватает воздуха. На 14-ом меня душат пакетом.
Выползаю на 16-ом, забыв тебя внутри. Этажами ниже.
В свои 16 пробую порошок на крыше, а после курю травку и смотрю на звезды. Я думаю о тебе, о том, как эта мразь спит в соседней комнате, а ты боишься. Что-то жуешь, боишься и смотришь Муравья Флика.
Когда-нибудь я вернусь домой другим, заберу тебя в охапку и увезу. Далеко. А пока что тебе не место на зассанной крыше, среди хлама, с клещами и крысами.
Я думаю о тебе.
В свои 16.