Шла Вторая мировая война. Восточный фронт приближался к Висле. Советские стратеги видели, что сломить сопротивления на Висле можно в двух точках – у Варшавы и Сандомира. И вот теперь Красная Армия подходила к Сандомиру. Именно Сандомир должен был открыть русским дорогу на Краков, а затем в Силезию и дальше к Эльбе... Эта операция получила название Сандомирско-Силезская.
* * *
Август 1944 года выдался теплым и ясным. Он был наполнен пением птиц и стрекотом кузнечиков, сладко-терпким запахом спелого жнива, румянеющих яблок и ранних груш, желтевших на ветвях деревьев.
В садах цвели флоксы, склоны оврагов опутывали колючие побеги ежевики, облепленные сочными плодами, то здесь, то там среди травы алели дикие гвоздики, словно капли свежей солдатской крови.
— Товарищ полковник! — сказал лейтенант, обращаясь к Василию Федоровичу Скопенко. — Впереди Висла, а за Вислой город. Надо дальше гнать фашистов. Какие у вас планы?
Полковник вытер потный лоб и произнес:
— Завтра, когда рассветет, мы подойдем к берегу реки, я разберусь в ситуации и решу, что делать дальше.
* * *
Было еще темно, когда они стояли на вислинском берегу. Темно было, хоть глаз выколи.
— Подождем, пока развиднеется, — сказал Скопенко.
Разведчики молча присели. Всем хотелось курить, но об этом можно было только мечтать.
Небо посерело, стало из-за горизонта медленно выползать солнце. И вдруг стало совсем светло. Полковник Скопенко посмотрел на город, раскинувшийся на другом берегу Вислы, на город, еще недавно скрытый во мраке и мгле, и замер от восторга.
— Чудесно... чудесно... — шептал он, вглядываясь в позолоченные ранними лучами стены, крыши, деревья, переулки и башни. Среди золота тут и там играли алые и розовые блики... Чудесно... чудесно... — продолжал он шептать, как завороженный.
Наконец он словно очнулся от сказочного сна и, обращаясь к товарищам, сказал:
— Мы не будем нападать на этот чудесный город в лоб. Уничтожать такую совершенную красоту — это варварство. Мы окружим город, зайдем с тыла и прогоним фашистов, а Сандомир спасем от разрушения.
Как решил Скопенко, так и случилось. Обходной маневр завершился полным успехом. Немцы были изгнаны, и освобожденному городу не было нанесено при этом ни малейшего вреда.
* * *
Был 1945 год, Вторая мировая война подходила к концу, солдаты с нетерпением ждали возвращения и свои семьи, потому что дни гитлеровских варваров были сочтены. Полк во главе с Василием Федоровичем Скопенко вел тяжелые бои при форсировании Эльбы.
Полковник не прятался за другими. У него не было такой привычки. Вместе с солдатами он наступал вперед. Но вдруг... он опал на землю, лишь тихо застонав.
* * *
В палатке полевого госпиталя смрад йода и карбола. Мухи, находящие пищу в открытых ранах солдат, привезенных с линии фронта. Вздохи и стоны умирающих.
Над Василием Федоровичем Скопенко склонился его старый друг, военный врач. Лицо полковника было восковым, глаза запали, он с трудом переводил дыхание. Однако порой с его уст сходила гримаса боли, и лицо озаряла улыбка. Он кивнул доктору, чтобы тот выслушал, что он скажет:
— Моим близким передай, что я их любил больше всего на свете и с любовью к ним в сердце ухожу туда... в неизвестность…
— Конечно, передам. — Доктор кивнул и украдкой вытер слезу, стекавшую по изможденной щеке.
— Подожди, это еще не все... — Скопенко заставлял себя говорить, и видно было, что он страдает. — А когда я умру, не хороните меня в немецкой земле и не возите на Украину...
Доктор удивленно на него посмотрел, вопросительно поднял брови.
— Я хочу вернуться в Сандомир... В Сандомир любимый, прекрасный, мой... Похороните меня там. В той земле. Положите мое тело туда, где я уже давно оставил свое сердце...
* * *
Желание полковника Скопенко было исполнено, его похоронили на советском военном кладбище в Сандомире.
Перевод с польск. Миланы Ковальковой