Часть II, Глава 1.6
Машка - кошатница
Две Машки жили в трехкомнатной коммунальной квартире нашего дома. Обе пожилые женщины имели дворовые прозвища. Одна из Машек страдала чрезмерной любовью к кошкам, и к ней прикрепилось прозвище «кошатница». Другая беспробудно пила и с легкой руки соседей по двору прозывалась «Машкой-пьяницей».
Кошатница любви и сострадания к людям не испытывала и поэтому выгнала из дома постоянно находящегося под градусом Андрона, своего бывшего мужа. Выгнанный ею несчастный, как бесприютный бродячий пес поселился в их сарае, набитом лекалами для сапог, досками и всяческой ненужной никому рухлядью. Жители дома не осуждали кошатницу, так как наличие двух пьяниц в одной квартире было уже перебором. Но, скорее всего, никому не было дела ни до кошатницы, ни до Андрона. Ни сочувствия, ни интереса к своей персоне Машка не вызывала, создавала впечатление забитой, хмурой и необщительной персоны. Безликая особа всегда с четвероногим другом на руках и еще парочкой трущихся у ее ног, летом она часами безмолвно стояла на пороге своей квартиры, замерев, словно соляной столб. Взгляд ее был устремлен в дальний угол двора, в направлении мусоросборника и сарая, в котором обитал ее бывший муж. В ее комнате нашли приют с десяток котов и кошек, точное количество которых никому не удавалось подсчитать, так как гостей она не привечала.
Соседка ее, Машка-пьяница, несмотря на вечно пьяный образ жизни, была отъявленной чистюлей. И так как конфликтов между двумя Машками никогда не наблюдалось, можно было сделать вывод, что кошки содержались в квартире в относительной опрятности, что, конечно, делало честь кошатнице, и чего сказать о ней самой, не поворачивался язык. Ее образ остался в моей памяти в виде пожилой неухоженной старухи неопределенного возраста с печеным цветом лица и рыбьими глазами, лишенными оптимизма и жизненных сил. Ее короткие, прямые и не чистые волосы всегда выбивались из-под косынки. Косынка же имела грязно-серый цвет и была повязана на голове по моде рабфаковцев двадцатых годов. Еще она представлялась мне немой, так как за все мое прибывание на Гучках я ни разу не услышала ее голоса.
Такого же неопределенного цвета, как и косынка, был ее халат. Он был похож на рабочий и имел когда-то цвет, который теперь было невозможно определить. Халат подвязывался засаленным кушаком, похожим на канат и явно от другого гарнитура. Подол халата был в дырках и подран кошками, требующими питания и ласки. Непременным атрибутом ее образа был Мурзик или Мурка, к удивленью, такого же цвета, как и сама Машка, облаченная в одежду всех оттенков серого. Когда она выходила на крыльцо, на ногах ее были надеты, в зависимости от сезона, или черные калоши, или летние тапки-онучи, пошитые из серого, изъеденного молью фетра. Ее нельзя было назвать толстой, скорее наоборот, но при этом вся она была похожа с ног до головы на большую серую слоновью ногу.
Никто из соседей никогда не возмущался присутствием большого количества кошачьего племени во дворе. И не исключено, что именно ее, Машки-кошатницы, серые коты регулярно спасали наш дом от нашествия огромных рыжих крыс из соседнего дома-магазина.