Не смотря на то, что солнце уже перевалило за полдень и медленно двигалось за кромку леса, конца и края дороге не было видно. Лето уже отзвенело, но не хотело сдавать своих позиций. В начале сентября стояла такая жара, что казалось, даже шерсть на пробегавшей мимо бродячей собаке, потрескивает на солнце.
Кругом простиралась бесконечная даль, и в ней, словно водяной поток струилось над землею бесконечное марево.
Огромные шершни с воем, кружили надо мною. Они звеньями, как будто повинуясь чьей -то команде, с ревом вылетали из расщелин в потрескавшейся кладке вежи и заходили на атаку, громко и монотонно гудя.
Могучая башня - вежа, сложенная из тесанного гранита, так начинена осами и шершнями, что сама вот-вот загудит! У ее подножья когда- то звенели мечи полчищ ляхов, слышала она и гортанные крики воинов Чингиз-Хана пришедших из Монгольских степей. Башня все еще помнила воинов в чешуйчатых доспехах с красными щитами и короткими копьями - пилумами. Несокрушимая римская пехота в одно мгновение захватившая эти земли не выдержала партизанской войны диких племен ятвягов и дайнова с красно- черными круглыми щитами, населявших эти места, и через триста лет растворилась в тумане времени.
Но и сейчас вежа выглядит такой же грозной и непоколебимой, как и столетия назад, всем своим видом внушая уважение, не смотря на полу обвалившиеся зубцы, свидетели пронесшегося над землей быстротечного времени.
Вокруг башни, на голой ладони земли, плавятся в полуденном зное остатки развалившихся стен когда-то цветущего и многолюдного города.
Передо мной лежал растворившийся в колыхающейся дымке древний Казимир, город на Эссе или, вернее , то, что осталось от него.
Я шел на север почти половину дня, по этой древней земле. Высокие холмы, поросшие густым лесом, сейчас дышали зноем. Я стоял на верхушке башни и смотрел на густые еловые заросли, опоясывающие башню и развалины древнего города. Вдалеке, почти у самого горизонта, были видны разноцветные полосы уже сжатых полей ржи и пшеницы, сиротливо жавшиеся к широкому руслу, неторопливо несущей свои воды Эссы.
Я осторожно спустился на землю и зашагал по давно неезженой дороге. День подходил к концу и жара медленно начинала спадать. В выгоревшей траве проснулись кузнечика и вскоре воздух наполнился их жизнерадостным стрекотанием.
Позади послышался скрип колес и фырканье лошади. Меня нагоняла телега груженая свежим сеном. На передке сидел заросший бородой по уши мужичек и лениво подгонял каурую лошадку.
- Анысь бячка, ко кувалу? - На незнакомом мне языке что- то спросил он. Я пожал плечами, всем видом показывая , что ничего не понимаю.
Мужичек почесал кудлатую голову и, немного помолчав, изрек на чисто русском языке:
- Путешествуете, барин?
- Можно сказать и так! - Ответил я, с интересом рассматривая ворона здешних мест.- Ищу поместье господина Рузского.
- Есть такое! До него верст двадцать. До ночи не доберетесь. Придется где -нибудь переночевать. - Мужичек как-то странно посмотрел на меня. - А сам- то крещеный, крестик носишь?
- Конечно крещеный.- Я вытащил из- под рубахи серебряный крестик на кожаном шнурке.
- Это хорошо, а то места здесь небеспечные, ночью лучше не ходить! - Возница перекрестился каким-то незнакомым крестным знамением.
- А где здесь можно переночевать? - Спросил я.
- Тутай неподалеку корчма, постоялый двор по- вашему. Как раз у паромной переправы. Переночуете, повечерите, а раницей переправитесь через реку. Ну, а там уже недалече! - Мужик ухмыльнулся.- Садитесь барин, чего ноги зря бить!
Он тряхнул вожжами и лошадка побежала рысью. Мы объехали развалины города и дорога снова запетляла между холмами. Ехали молча. Возница узнал, что ему хотелось и молча курил самокрутку с ядреным самосадом. Я откинулся на мягкое ароматное сено и задремал под стук колес.
...Проснулся от того, что колеса престали стучать. Телега стояла перед широкой, рубленной из корабельной сосны, избой.
- Вот и корчма! - Возница широко улыбнулся и повел рукой, словно приглашая меня войти.
Я слез с телеги, разминая затекшие ноги. и с интересом стал разглядывать непривычной формы дом, больше напоминавший старинный терем. Оглянулся на массивные, обитые железными полосами ворота под высокой брамой. Как раз на против них стояла старинная медная пушка наведенная аккурат на проход. Странно! Для каких целей?
Внутри нас встретила дебелая краснощекая и полногрудая хозяйка. Пахнуло жарким самоварным угольком и хлебом.
- Кого это ты привел Дораш?!- Во весь рот улыбнулась она, внимательно разглядывая меня цепким взглядом.
- Да вот, барин поместье Рузского ищет! До темноты не доберется, так что прими на постой до утра!
Я вежливо наклонил голову.
- Проходите барин! - Голос хозяйки стал каким-то вязко- сладким, как перезрелый мед.
Я огляделся. В зале стояло несколько столиков. Трое мужиков в углу пили чай из прокопчённого самовара, с сахаром в прикуску. Над их столом висел живой говор на незнакомом языке. На меня они не обратили ни малейшего внимания.
Я присел за столик, укрытый белоснежной скатертью. Кивнул моему попутчику, приглашая в компанию. Мой спутник, покрякивая от удовольствия, снял кунтуш и пристроил его на гвоздь, вбитый в стену. И пошел к стойке заказывать на стол чай и закуску.
Уже почти стемнело и в зале вовсю горели керосиновые лампы, создавая таинственный полумрак с колышущимися тенями.
Над нашим столом тоже зажгли керосиновую лампу, светившую цветком круглого, как большая маргаритка, огня.
Вскоре хозяйка принесла высокогорлый белый чайник и две крутобокие сарафанные чашки. Следом на столешнице каким-то волшебством оказался запотевший графинчик.
Пока Дораш о чем- то гутарил с хозяйкой, я осматривал помещение.
Стены зала, на первый взгляд показались мне обшитыми дубовыми панелями. Но потом я разглядел, что это идеально подогнанные сосновые бревна. Они были пропитаны воском и имели особый янтарный окрас. Судя по качеству обработки дерева, это было сделано мастерски и с любовью, на века. Я на секунду представил сколько времени и сил потребовала такая качественная работа!
Прямо напротив меня на стене висели несколько старинных деревянных щитов, с железными умбонами и коваными пластинами. Большинство из них были покрыты уже стершейся красной и черной краской. Между щитами на коврах висели большие и малые топоры, мечи и корды, старинные кинжалы и диковинные ножи, да и еще Бог невесть, что. Мягкий ворс ковров подчеркивал изящество форм и, скрытую до поры, силу стали.
Все это хозяйство, не смотря на древность, было хорошо вычищено и смазано. Меня, как любителя древностей, поразил отличный сохран всех этих раритетов. Казалось, что мечи и топоры только вчера были выкованы кузнецом-оружейником.
На прилегающей стене висело несколько необычных музыкальных инструментов. Одни очень похожие на гитару, другие и вовсе экзотического вида не то скрипки, не то какие-то коряги со струнами и смычками. Висела пара медвежьих шкур и несколько рогов. В целом все это придавало залу старинный уютный вид. Мне даже показалось, что я оказался где то в веке девятом, а не в последней четверти девятнадцатого.
Пока я разглядывал помещение на столе на оловянном подносе уже лежала фаршированная утка, обложенная запеченными яблоками с брусничным вареньем. Рядом на разнообразных тарелках и плошках резвились соленые грибы, пампушки с чесноком, вареный картофель и гусиный паштет... Отдельно подали почти прозрачные ломти окорока дикого кабана, хорошо прокопчённого и наперченного.
Как только за моим столом примостился Дораш, хозяйка принесла на подносе разгонную чарку. В большой оловянной рюмке плескалась какая то желтоватая жидкость с ароматом мяты и чего то незнакомого.
- Попробуйте. барин! - Дораш улыбнулся. - Такого вы еще не пили!
Я вслед за ним опрокинул рюмку в рот. Жидкость на мгновение обожгла мне нутро и быстро растеклась по жилам. Из глаз брызнули слезы, но я сдержался и не поморщился.
- Ну, как?- Хозяйка с любопытством смотрела на меня.
- Что это? - Только и смог произнести я, переводя дух.
- Эль, сварен по старинном у рецепту! Только для дорогих гостей! - Хозяйка кивнула. - На березовом соке и ста травах!
А блюда все прибывали. На столе появились глиняные горшочки с маринованными лосиными губами в подслащенном уксусе, большая деревянная миска с кислой капустой и солеными огурцами. Наконец, хозяйка лично поставила на стол оловянную миску на которой аккуратной горкой лежали тонко нарезанные куски пирога с отварными говяжьими мозгами и налимьей печёнкой.
Дораш наполнил рюмки охлажденной водкой и провозгласил тост:
- Быть добру ко двору и живойт на счастье!
Я не все понял в этом тосте, но послушно выпил.
Мы закусили и Дораш достал кисет. Проворно скрутил цигарку и прикурил от лампы. Удовлетворенный выпустил струйку дыма.
- А что это, живойт? - Как бы между прочим поинтересовался я.
- Скоро сам все увидишь! - усмехнулся Дораш.
Мы просидели уже больше часа, когда в зал вошел старик в волчьей безрукавке. Потоптавшись немного у входа он снял со стены инструмент, отдаленно напоминавший скрипку. Вскоре по затихшему залу поплыла негромкая мелодия. Она была не похожа на то, что я раньше слышал. Рваные, обрывистые ноты, скрипучий звук проникающий до самого сердца. Музыка казалась пришельцем из другого мира, мира где бал правит не человек! Мелодия то кралась по некрашеному полу, то поднималась под крышу, стремясь вырваться на свободу. Наконец, ей это удалось и она взмыла в звездное небо, прямо к золотой колеснице змеебога Нага, начавшего свой полет в грядущий рассвет...
Старинная музыка звучавшая в этих местах тысячи лет , пробуждала в моей голове неясные и незнакомые образы, о которых я не подозревал еще час назад...
Хозяйка вынесла большую. деревянную миску и налила молока. Старик прекратил играть и тихонько постучал посохом по полу.
-Тук-тук-тук! Тук-тук-тук! - Немного постоял и снова: Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!
Внезапно, я краем глаза выхватил какое- то шевеление. Из темных углов к тарелке бесплотными тенями медленно ползли змеи. Я невольно содрогнулся. Сам вид ползущих и извивающихся тварей наводил на меня первобытный ужас. Я уже было хотел бросится к выходу, но Дораш перехватил меня за руку.
Я замер и, боясь пошевелиться, смотрел на клубок змей возле тарелки с молоком. Вдруг я почувствовал, что по моей ноге ползет нечто холодное и скользкое. Над столом показалась голова змеи. Она неподвижно замерла, словно принюхивалась, периодически показывая раздвоенный язык. Затем заползла на мои колени, а потом на стол. Она схватила с моей тарелки кусок мяса и тут же проглотила. Теперь все, кто находился в зале, смотрели на наш столик. Змея еще какое- то время смотрела на меня не мигающим взглядом, а потом, так -же не торопливо, спустилась на пол по моей ноге и поползла к тарелке. Прошло где-то минут двадцать и змеи потихоньку стали расползаться по углам. В зале вновь заговорили люди и забегали слуги.
Я сидел в шоке, не в силах сказать хотя бы слово. Наконец, Дораш ухитрился влить мне в рот рюмку водки. Казалось, он сам был напуган и удивлен. Когда мы более -мение пришли в себя, мой попутчик изрек.
- Долго живу, но такое вижу в первый раз! Чтобы живойт обнял человека?!
Дораш покачал головой.
Вдруг старик, все еще стоявший у входа, посмотрел в нашу сторну.
- Гмынь гала уздей живойт! Идой комонь нагет!- Произес он неожиданно густым басом, стукнул посохом и вышел за дверь.
- Что он сказал? - Я посмотрел на соседа.
- Сегодня ночью родился змеиный король! - Испуганно произнёс Дораш и долгим выразительным взглядом посмотрел на хозяйку...
За окном уже была ночь, когда в ворота постоялого двора постучали. Ну, постучали -это слабо сказано. В ворота гвоздили чем- то тяжелым, при этом громко горланя :
- Хильда, открывай!
Даже с моего места было видно, как побледнела и вздрогнула хозяйка . Она кивнула и один из ее слуг побежал открывать ворота. Через минуту во дворе раздался топот лошадиных копыт и в распахнувшуюся дверь вошло несколько человек. Хотя на улице было не холодно они были одеты в плащи из волчьих шкур шерстью наружу. Оружия видно не было, но под плащами угадывались длинные кинжалы. Я знал, что для местных мужчин кинжал обязательный атрибут, как кама на Кавказе.
Вновь прибывшие сбросили одежду на руки подбежавших слуг и чинно уселись за свободный стол, рассевшись на лавках.
Хозяйка и слуги суетились вокруг расставляя на столе приборы и посуду. Вскоре в чарках забулькало вино и голоса гостей стали громче. Краем глаза я увидел, что зал покидают немногочисленные посетители. Дораш тоже исчез, как испарился.
Я же оставался за своим столом с удовольствием вкушая пирог и периодически прикладываясь к рюмке водки.
Вскоре в зале остался я и поздние гости.
Дверь снова стукнула и в помещение зашла молодая дама, её появление было встречено громкими корвами.
- Янка! Что- то ты долго!- на перебой кричали захмелевшие молодцы. - Садись скорее к нам!
Они быстро освободили место для гостьи и подвинули ей бокал с вином. Девица осушила его одним махом и с любопытством посмотрела в мою сторону.
Я старался не обращать внимания на веселую компанию и искал глазами хозяйку, собираясь пойти спать.
- Пан скучает? - Раздался мелодичный голос прямо над моим ухом.
Я поднял глаза. Напротив моего стола стояла давешняя девица и улыбалась.
- Могу я выпить с вами бокал вина? - она бесцеремонно уселась на лавку напротив меня.
Вынырнувший из темноты слуга подал ей полный бокал красного вина. Я налил себе водки.
Девушка едва коснулась своим бокалом моей рюмки и неспеша осушила его до дна.
Я немного отпил и поставил рюмку на стол.
- Пан брезгует пить со мной! - Довольно громко недовольно сказала девица. - Он принял меня за гулящую девку!
Я уже понимал к чему все идет и бросил быстрый взгляд на противоположную стену. Потом пододвинул к себе саквояж и открыл его. Мой револьвер лежал на самом верху и быстро вытащить его было делом пары секунд.
В зале стало тихо. Краем глаза я уловил движение за соседнем столом и услышал тяжелые шаги.
- Raven, ten bezczelny obrazil mnie! (Ворон, этот нахал оскорбил меня) - Противным голосом пропищала девица, прячась за широкую спину своего защитника.
- Пан знает, что его ждет за оскорбление дамы? - Хмурый мужчина говорил густым басом, положив правую руку на рукоятку кинжала. Я невольно обратил внимание на перстни густо нанизанные на его пальцы. Провинциальные понты!
Я встал.
- Прошу меня простить, если я невольно обидел вас и вашу даму! Я уже давно здесь и выпил достаточно. С вашего разрешения я пойду спать! - Я старался говорить миролюбиво, хотя знал из опыта, что это мало поможет в моей ситуации.
- Пан дворянин? - Снова заговорил мужчина.
- Нет, разночинец! - Ухмыльнулся я.
- Это упрощает дело, сейчас я научу тебя, как разговаривать с дамой, быдло! - Задира откинул полу зеленого легкого кафтана и вытащил из-за кушака плетку.
Я все еще пытался уклонится от схватки, взывая к голосу разума, но тщетно. Наличие инфантильной паненки и хмель в голове делали свое дело. Паны решили покуражится над чужаком, развеять, так сказать, скуку.
Молодец размахнулся, собираясь ударить меня плеткой по лицу, но я сделал шаг в сторону и толкнул ладонью обидчика. Тот не удержался на ногах и со всего размаху упал на задницу. Девица взвизгнула. Из за столика поднялось два человека и бросились в мою сторону.
Но я уже срывал со стены меч с хищным узким лезвием, своим видом больше похожий на шпагу. Я не плясал и не делал гламурных "па". Просто бросился на перерез бегущим в мою сторону панам и плашмя ударил одного клинком по лицу. Он словно споткнулся и ничком повалился на пол. Второго я без затей встретил ударом правой руки держащей эфес. Интересно, только я услышал, как затрещали кости его носа?!
Слева на меня бросился какой -то малый с увесистой дубинкой в руке. С ним я не любезничал. Сделал выпад и проколол ему руку. Он взвыл и ему стало не до меня.
Тем временем, непрерывно визжащая все это время, девица помогла встать первому задире. Тот выхватил длинный кинжал и выставив вперед правую руку бросился на меня.
Я был занят слугой и упустил этот момент.
- Берегись! - Крикнула мне хозяйка и я успел развернуться, стремительным ударом меча отбив опасный выпад.
Кинжал выпал из руки нападавшего и тут я уже не мешкал. Правый прямой удар в челюсть сбил пана с ног. Я несколько раз ударил его ногой стараясь носком ботинка попортить ему физиономию.
Ясновельможная пани уже не визжала. Она сидела молча, забившись в угол и со страхом наблюдала за кровавым побоищем.
Наконец, забияки угомонились. Три тела неподвижно лежали на полу. У самого первого слегка подрагивали ноги. У колонны сидел слуга и зажимал рукой кровоточащую руку.
Я стоял неподвижно, хватко держа рукоять меча в своей ладони. Свет керосиновой лампы отразился на его острие, хищно блеснув. Мне на секунду показалось что сама смерть пляшет на клинке, неумолимая и безжалостная!..
Поле боя осталось за мной. Спасибо месье Лефорше за науку. Старинная нормандская борьба "Этен" оказалась как нельзя к стати! Не зря я столько времени посвящал ей в юнкерском училище!
- Добрый клинок! - С почтением сказал я и вытер лезвие о белую рубаху слуги. Потом вернул оружие на место.
Обернулся к хозяйке.
Она поняла меня без слов и сама наполнила мой бокал элем. Я опрокинул обжигающий напиток в рот и подхватил свой саквояж.
Осторожно преступил через затихших на полу панов.
- Покажите мне комнату! - Обратился я к хозяйке.
Она взяла керосиновую лампу и, ничего не говоря, направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
Продолжение будет