Замучились с этими документами. Шутка ли месяц как на работу ходишь в банк то одну подпись ставить, то другую. То черточку в подчеркнуть, то её убрать, потому что оказалась лишней в общем плане. Это еще в отдел архитектуры не ходили. А если бы не дай бог ручки двери поменяли бы или стену снесли, чтобы расширить крохотную кухню, в которой даже один человек еле помещается, то вообще бы еще пару месяцев точно ушло. А могут вообще заставить все вернуть как было. И тогда прощай столица, новая запланированная поездка и мечты о вожделенной работе. Вот сейчас мама со своими больными коленями и ее сын только вернулись с банка. Зря ходили. База не работает уже месяц и никто не знает когда заработает.
На прошлой неделе приходил оценщик. Сегодня пришел другой. Тот был худущий как студент-отличник в универе, а этот важный такой, с намечающимся брюшком. Все осматривал, подвох искал. Даже в туалете полчаса стоял нюхал.
- Что ищет? - спрашивает сын престарелую мать.
- А кто его знает? Нюхает всё. Я дезодорантом прыснула. Может аромат понравился. - и громко так, чтобы оценщику кричит - Это морской, вчера купила. Прям чувствовала, что понравится.
- Что меняли вчера? - насторожился он, тотчас отрываясь от щели в стерне за бочком унитаза.
- Видишь,- шепчет сын престарелой матери в ушко.- Я же тебе говорил, что менять ничего нельзя. Как было, пусть так и остаётся.
- Так вонища-то какая! Я захожу, а оно плывёт и не тонет. Вот я и пару ведер слила и все впустую. Потом это дезодорант в соседнем магазине взяла и прыснула весь.
- Не дезодорант, а освежитель,- поправляет сын мать.
- А какая разница, все одно. - отмахивается мать, и поправляя свой съехавший на бок платок, обращается к оценщику. - Понравился, говорю? Ась? Глухой что ли?
И не дождавшись ответа, тихо уже самой себе говорит:
- Вот молодежь пошла и глухая. и слепая... Молодые, а в нитку иглу вдеть не могут без очков. Днями приклеенные к компьютеру сидят, то в телефон уткнутся носом и ходят, ходят, а что вокруг - ничего не видят. Вчера взяла остатки извести и по всему двору стрелки нарисовала, не поленилась. Чтобы куда идут, хоть видели. А то прутся прямо и на дорогу не смотрят, и куда идут не смотрят. Так и под машину попасть можно. И беды не оберешься. а она одна не ходит, с собой еще и подруг зовет.
- Что вы тут еще поменяли? - прервал ее оценщик, присев и почти полностью засунув голову за унитаз. Там у трубы стояли счётчики. Но его привлекли не они, а потайная дверца, не указанная в общем плане квартиры.
Старушка же поняла это по-своему. Она только видела своим плохим зрением, что молодой человек крутится уже час у унитаза и у неё появились не очень хорошие предчувствия. Вспомнив Всевышнего, она спросила у оценщика ел ли он сегодня, завтракал ли. На что получила довольно скудный, едва сдержанный ответ, брошенный ей неожиданно резко вскочившим, словно заставленным врасплох и выбежавшим из туалета молодым человеком:
- Не мешайте мне!
- Да бог с тобой, - отмахнулась старушка.- Кто мешает-то? Чаю лучше попей с баурсаками. Вчерась испекла. Всё лучше, чем в унитаз смотреть.
- Надо будет я и туда загляну. - сурово ответил он, сверяясь с бумагами в очередной, уже сотый раз и начиная краснеть от злости и негодования, потому что он очень не любил, когда мешают его работе.
В голове же бедной старушки просто кипел вопиющий абсурд. Она не понимала, зачем молодой человек нюхает, то что там плавает со вчерашнего вечера и которое она так и не смогла смыть, хотя вылила туда аж целых два ведра воды - это почти весь запас воды, что у нее имелся. По каким-то причинам воды в туалете да и во в всем доме не было.
- Не мешай ему, мам,- попросил сын, не проронивший за все время ни слова, а только молча наблюдавший за происходящим.
- Да-к кто ему мешает? - недовольно буркнула старушка.- Пусть ест свое говно. Я ему чай-то предложила. Лучше-же, чем ... - она недоговорила, и немного обиженно фыркнув, отошла от двери туалета, где все это время стояла. Оценщик побродив по коридорам квартиры и все время сверяясь с бумагами, снова пулей залетел в туалет и снова стал рассматривать тайное, только ему видимое место на задней стене, за бочком. Так прошло где-то еще полчаса.
Наконец, оторвавшись от своего занятия, оценщик спросил сына старушки:
- Что у вас там за дверца? - показывая ручкой на прикрытую белой гравированной плиткой небольшую, всего несколько сантиметров, дверцу.
- А, там кран просто, - ответил сын, обрадовавшись такому пустяковому вопросу, не сулившему никаких бед и подвохов. Он посмотрел на оценщика с улыбкой и надеялся увидеть на его лице ответную улыбку или хотя бы подобие ее, что сулило бы прохождение этого дела. Он чувствовал себя школьником на экзамене, а оценщика воспринимал как строгого учителя-физика, преподававший в школе этак двадцать лет с хвостиком назад.
Но оценщик был недоволен. Улыбка так и не просияла на его лице, а наоборот, лицо его стало еще более хмурым:
- Не надо было этого делать! - строго сказал он. - Уберите немедленно!
Потом он отругал за то, что поменяли дверцы в квартире, поменяли ручки и не указали в плане и переделках.
- Так я же не сносил стену! - удивился хозяин квартиры. - А двери, они старые уже были, еще с прошлых хозяев остались. Вот и поменял их и ручки тоже. Хотел еще и стенные шкафы снести. Ветхие совсем.
- Стенные шкафы?! - побелел от злости оценщик.- Кто Вам право такое давал? Разрешение имеется? - неистово орал он.
- Так квартира же моя! Что хочу то и делаю. Разве не так? - не понимал хозяин.
- Все так да не так! Она Ваша, но за каждые изменения в ней нужно спрашивать разрешение! И нужны подписи! Куча подписей и штампов! А я тут пока ни одной подписи не нашел. Я к Вам завтра приду... - потом посмотрев в свой календарь, спешно изменил дату -Нет. Пожалуй на следующей неделе и чтобы все было как было! - резко бросил он напоследок уходя и громко хлопнув входной дверью, так, что она чуть не слетела с петель.
Испуганные хозяева квартиры так и остались стоять в дверях. Они чувствовали себя двоечниками, провалившими экзамен по важному предмету.
На следующей неделе оценщик весело свистя веселую мелодию, которую он услышал по радио в своей машине снова постучался в знакомую ему уже дверь той самой квартиры, которую он оценивал. Ему открыла мать, немного обеспокоенная и взволнованная. Поздоровавшись с ней сухо " Здрасте", он вошёл в квартиру и остолбенел: новенькие обои были содраны везде почти полностью, но кое-где все же оставались висеть " соплями", свисая у самого потолка тонкими лоскутками. Новые двери вырваны вместе с петлями, а вместо них кое-как приставлены старые, еще советских времен голубые, картонные с зияющими дырами, сквозь которые были видны два слоя старого, прогнившего картона.
- Прям чувствовала нужны будут,- шептала старушка, крутясь под боком. - Сын-то все "выкинь да выкинь " трещал. Ан нет! Не выкинула! Мы в Советском Союзе ничего не выкидывали. Все хранили! Вот понадобились! - довольно улыбнулась она и предложила ему пройти дальше.- Ну, ты проходи- проходи. Чего стоять в дверях-то!
Ошеломлявший от неожиданности оценщик тупо повиновался, и сделав пару шагов по коридору, чуть не провалился в зияющую дыру в полу. Доски были вырваны кое-где.
- Все как ты просил,- радовалась старушка.- Все сделали как было. Мы когда покупали квартиру еще лет двадцать назад, так она без ремонта-то была и двери, и окна старые, на " соплях" держались, а полы вообще в дырах. За бесценок взяли. Потом ремонт дорогущий сделали. Чтоб как у людей-то было. Сын старался. Все деньги накопленные и плюс наши пенсионные ушли. И вот надо было переезжать по месту работы ему. Я ж старая, одна-то не могу. То спину ломит, то коленки не ходят. А тут ты "верните все на место". Ну и вернули как было. Сын аж плакал! А я ему говорю" Что плакать-то! Раз начальник просит, выполнить нужно и точка!" Хорошо, старые двери-то не дала в своё время выкинуть. А то что бы делали? Ну ты садись, садись за стол. Я все сделала как ты любишь. Угощайся!- она пригласила его на кухню, и усадив за стол, подтянула ему большое блюдо с .... говном.
То ли от стоявшего невыносимого запаха, то ли от радости дикой оценщик рухнул прямо на грязный, шероховатый пол и потерял сознание.
- Всё ж лучше-то, чем в туалете полчаса сидеть и нюхать.- услышал оценщик улетая в нокаут в полубредовом состоянии. Он еще немного различал лицо склонившейся над ним старушки, что-то радостно балагурившей. Потом помнил, как подписывал какие-то сунувшие ему чуть ли не в лицо бумаги, а дальше... густой, липкий туман захватил его полностью и унес в неведомый рай.
- Надо же, обрадовался-то как! - улыбалась старушка. - Угодили наконец-то! А то ворчал и ворчал. То не то, это не то... Сразу бы сказал что надо, давно бы сделали. Что бюрократию разводить! Мы народ простой, понимающий!