Он убивал долгие годы. Бессмертный, бессменный, он был прикован к одному единственному месту – монастырю, который он некогда разрушил собственными руками.
Теперь же он сидел в холодных, многими забытых руинах этого здания и ждал. Все, что он мог – это ждать. Ждать, когда придет кто-то, кто сможет освободить его от ужасного проклятия, наложенного последним из убитых им монахов.
Он не испытывал ни голода, ни жажды, ни холода, ни жары. Он жил, вопреки всему, и не мог покинуть проклятое место. Столетиями он пытался это сделать. Но каждый раз терпел неудачу. И, в конце концов, он смирился со своей участью.
Он стал черным призраком монастыря. Он бродил по разрушенным залам, медленно сдающимся природе. Он смотрел на небеса – то светлые, то хмурые, то залитые солнечным светом.
Раньше он наслаждался прикосновением ветра, ощущением лучей солнца на коже, но теперь он не чувствовал ничего, кроме безмерной, всеохватывающей пустоты.
Первые пришедшие убить его, умерли от его рук – он сражался за свою жизнь, хотя это и сложно было назвать жизнью. Но с каждой новой схваткой он понимал все больше, что ничто не убьет его, ни одна рана не останется на его теле. Поначалу он все еще бился, охваченный привычным ему ражем битвы, но в итоге перестал.
Каждый новый посетитель – будь то одиночка или целая группа – теперь вызывали в нем лишь жалость. Он устал убивать. Он не хотел больше этого делать. Ему было скучно обрывать чужие жизни без всякого повода. Но он не мог избежать своей участи – проклятие было слишком могущественным.
Он стал встречать своих противников с широко расставленными руками, готовый принять удар. Видя перед собой молодых, полных сил мужчин и женщин, он более не ощущал гнева по отношению к ним. Он стал безмолвным и отстраненным.
С растущего во дворе монастыря дерева внезапно вспорхнула стая раскаркавшихся воронов.
Призрак понял, что в его обитель пришел еще один путешественник. Вздохнув, мужчина поднялся со скамьи и направился во двор.
Он давно не носил с собой оружие. Ему не было необходимости быть вооруженным – проклятие одарило его нечеловеческой силой и выносливостью.
Выйдя под низко нависшие тучи, он увидел одинокую фигуру, застывшую в дальнем конце двора. Мужчина поднял взор и посмотрел на серые, тяжелые тучи, которые грозили разразиться грозой в ближайшее время, и подумал, что соскучился по холодным прикосновениям капель дождя на своей коже.
Опустив взгляд на своего противника, он разглядел, что пришедшим была женщина. Высокая, стройная, с широкими плечами и вооруженная, как наемник, она казалась задумчивой. Она стояла не шевелясь, и рассматривала его внимательным взглядом. Даже с такого расстояния он поразился красоте цвета ее глаз.
Направившись к ней, он медленно шагал по брусчатке, пытаясь понять почему она еще не обнажила своего оружия. Что-то в ней показалось ему странным. Он видел, как она изучала его своими выразительными, блестящими глазами, и в ее взгляде чувствовалось нечто невообразимое – непривычное ему. Он видел множество самых разных людей за свою долгую жизнь. Он смотрел в глаза яростным паладинам, уверенным в себе клерикам и магам. Он видел ненависть в глазах воинов и наемников. Жажду наживы во взглядах разбойников и воров.
Но такого взгляда он не видел никогда.
Как обычно, он остановился в нескольких шагах от пришедшей и широко расставил руки, чуть запрокинув голову и позволяя ей нанести свой удар.
Прошло несколько долгих мгновений, потом еще.
Призрак опустил взгляд на женщину, и увидел, как она продолжала стоять, рассматривая его лицо и тело. Нахмурившись и не понимая, он наклонил голову, следя за посетительницей.
Наконец, она шевельнулась.
Призрак знал, что стоит ей нанести удар – ему придется убить ее. Таково его проклятие – убивать. Убивать бесконечно, так как конца и края не было видно. Монах вложил в проклятие всю свою ненависть, установив нереальное для выполнения условие, чтобы окончить это нежеланное бессмертие.
«Ты сможешь покинуть это место лишь когда наполнишь колодец кольцами убитых!»
Многие умершие от его рук искатели приключений и наживы вовсе не носили колец. А те, кто носил – были жалкой каплей.
Когда-то он спустился в колодец и после этого он долго бился в отчаянии – высохший колодец впадал в обширную пещеру. Наполнить такую исключительно кольцами казалось невозможным.
За прошедшие столетия он не приблизился даже к сотой части необходимого количества безделушек.
Женщина шагнула к нему, все еще внимательно изучая его взглядом. Он расправил плечи, подставляя тело под удар. Но его не последовало.
Его противница приблизилась к нему и встала прямо перед ним, разглядывая его лишенное эмоций бледное лицо.
Ему стало не по себе от осознания, что ей предстояла смерть. Он пожалел, что должен будет убить ее, как только она нанесет свой первый удар.
Прошло несколько очень долгих мгновений, и женщина вдруг сократила дистанцию между ними. Призрак закрыл глаза, но внезапно ощутил что-то.
Это было непривычным для него чувством. Обычно он ощущал легкое давление каждый раз, когда оружие противников вонзалось в его тело. Но в этот раз его охватило далекое, едва узнаваемое ощущение тепла и нежности.
В разуме Призрака шевельнулось смущение, сменившееся удивлением, а потом нахлынувшей внезапно паникой. В душе возникла тянущая пустота, разросшаяся давно забытой болью и вызвавшая в нем странное желание.
Он опустил руки, неуверенно и мягко прижимая к себе стройное гибкое женское тело. Впервые за долгие годы он чувствовал что-то кроме скуки и нежелания продолжать свое существование. Он не понимал почему она так поступила, не знал что заставило ее прийти в руины монастыря.
Призрак вдруг расслышал тихий шепот, сорвавшийся с губ женщины.
-Ты устал… - сказала она. – Тебе пора отдохнуть…
Он растворился в ее голосе – красивом, мягком, успокаивающем, и ему стало легко и приятно. Он совершенно не помнил когда он в последний раз ощущал нечто подобное – даже пока он был смертным, в его жизни почти не было подобного единения с кем бы то ни было.
-Отдыхай, Призрак. – прошептала женщина, сжимая его крепче.
Мужчина не удержался от легкой улыбки, и позволил мышцам расслабиться. В этот момент случилось что-то невероятное.
Он начал растворяться в тепле и нежности женских рук, в легком аромате ее кожи, напомнившем ему о далеких лесах и прекрасных полянах. Женщина сжимала его все крепче и крепче, и он совсем не был против этого.
Призрак не заметил, когда начал рассыпаться – начиная с густых длинных волос цвета воронова крыла, затем бледной кожи и мышц. Его долгое проклятое существование завершалось, и не в насильственной и жуткой манере, как он ожидал всю свою жизнь. Он умирал в нежных объятиях красивой женщины, которая не стала искать сражения, но подарила ему некоторое время добра и понимания.
-Благодарю тебя… - впервые за несколько столетий он что-то говорил, и сам звук его голоса вызвал в нем сожаление.
Слова прозвучали шипяще, грубо – совсем не так, как он хотел отблагодарить женщину. Но, казалось бы, она очень тихо и по-доброму усмехнулась, погладив его спину.
-Прощай, Призрак. – прошептала она в ответ.
Порыв холодного ветра подхватил его, разметав его тело на крошечные частицы пепла, и Призрак, наконец, обрел долгожданный покой.
Женщина выпрямилась с улыбкой на губах и подняла взгляд на небеса. Низкие тучи медленно расступились, давая солнцу возможность осветить руины. Теплые лучи окрасили серые, покрытые зеленью развалины, словно окружающий мир вздохнул с облегчением, отпуская проклятую давным-давно душу на свободу.
-Пусть твоя следующая жизнь будет лучше, Призрак… - вздохнула облегченно женщина, направляясь прочь из монастыря.