И ветер развевал полы его плаща...

 
Редко с кем теперь общаюсь. А тут – восемь относительно здоровых мужиков! Восемь особенных больных. Они все без исключения на ногах, в принципе нормально себя чувствуют, общительны. Так что в палате стоит гвалт.

Это – кардиологическое отделение больницы города Долгопрудного, что рядом с Москвой. Здесь проводят стентирование сосудов сердца, поэтому после сердечных приступов сюда везут  больных со всего Подмосковья. И я сюда угодил.

Уложили меня на столик параллельно большому экрану, в правую руку ввели катетер и начали по этому проложенному пути вставлять в кровеносные сосуды сердца стенты. Мне вставили три стента, после чего сердечные приступы прекратились. Вот уже больше года живу без нитроглицерина, хотя другие лекарства по предписанию врачей всё ещё принимаю.

Но, вернусь к мужчинам в палате. После стентирования все больные на своих ногах. Их ещё пять дней наблюдают врачи, после чего выписывают. Вот такие люди с перевязанными запястьями на руке и заполняли палату, в которую и меня определили.
Ощущение после стентирования такое, что хоть сейчас иди домой. Лёгкость в теле, глубокое дыхание. Все на ногах, живо беседуют, звонят по телефону. Не палата, а клуб по интересам!

Особенно выделялись трое. Оказалось, что это -  кролиководы. Они заняли центр палаты и оживлённо беседуют.  У каждого из них свой приём ухода за животными. И клетки у них разные, и корма тоже. Один всё лето снабжает кроликов зелёной травой, а на зиму готовит сено. Другой настаивает: только сухой корм! И убирать за кроликами легко: веничком помахал – и чисто! Породы зверьков у них тоже разные, и каждый нахваливает свою любимую.

Такой себе клуб по интересам – заслушаешься! И ведь слушают их все остальные мужчины, иногда подают реплики. Разводить кроликов многие берутся, но не всем удаётся стать профессионалами.

Вход в палату как раз посредине. Слева -три кровати, прямо - три кровати и у правой стены – тоже три. Моя кровать средняя справа .

Рядом со мной, у окна,  «висит» на телефоне крупный мужчина. Он постоянно консультирует кого-то, полулёжа в кровати. Как я понял, он – руководитель организации, занимающейся ликвидацией автомобильных аварий на дорогах.  Он знает все дороги Москвы и Подмосковья наизусть, их особенности. И по нескольким словам уже определяет, что и где случилось.

- Главное – не повредить машину ещё больше при подъёме на дорогу. Лучше послать  две аварийные машины и  не добавить повреждений, советует он кому-то. 
Он встаёт, ходит между кроватями и продолжает консультировать. Мужчина гигантский, метра два ростом. Лицо крупное,  заросшее. Центральную часть занимает крупный нос с широкими крыльями. Типичное лицо типичного русского человека. Он , продолжая говорить по телефону, наконец, здоровается со мной как со старым знакомым. Я тоже веду себя так, будто знаю его давно. Улучив момент, спрашиваю, сколько килограммов он весит.

– Сто сорок. – бросает он на ходу, направляясь к двери.

Спрашиваю: «Вы, видимо, - заводилой были в своём подъезде?»

- Подраться я любил! – отозвался он охотно.

А вот и лидер палаты. Он возвращается с прогулки. Его кровать - ровно напротив двери. Это упитанный человек среднего роста. Он укладывается удобнее и продолжает начатый в коридоре за дверью разговор. К нему потянулись слушатели. Он рассказывает про Казахстан, вспоминает фамилии, подробности работы милиции. Разговор громкий, вперемежку со смешками. Начальник какой-то, генерал, не меньше.
 
А к нему на койку подсел кругленький человек. Он толстенький, но нет у него живота, как нет и худобы. Он слушает, чуть ли не рот открыв. Поддакивает, переспрашивает. Ну, прямо ординарец при генерале!

А в дальнем от меня углу – невиданный доселе мною человек. Когда он снял рубашку, то оказалось, что у него не просто большой живот, а отвисший ниже пояса. На него смотреть страшно. Живот свисает, как фартук. Он, видимо, тяжёл, поскольку ходит этот человек с прямой спиной, отклонившись назад. У него тоже на левой руке повязка – след стентирования. Прислушиваясь, о чём разговаривают, он часто подхватывает разговор. По поведению – нормальный человек. Как он дошёл до такого состояния?  Это же тоже, видимо, от болезни? При таком животе какое сердце не заболит!

Слева от меня – человек лет сорока. Он всё время что-то читает. Потом уселся за тумбочку и стал переписывать из книжки.

- Для приятеля задачку готовлю. Я – учитель математики.   

Мне быстро надоедает лежать в кровати, и я выхожу гулять по коридорам. Иногда ходим с кем-нибудь на пару, о чем-либо переговариваясь. Чаще других  ко мне пристраивается «ординарец». Он уже проводил своего «генерала» и теперь переходит от одного к другому, вступая в разговор. Оказался бывшим милицейским начальником, а сейчас на пенсии и преподаёт физкультуру в институте. 

Выяснилось,, что прохаживается он со мною неспроста, а потому, что узнал о моей профессии журналиста. У него есть мечта найти такого человека, который написал бы сценарий по его рассказу. Должен получиться интересный, необычный кинофильм.
На мою просьбу поделиться содержанием будущего кино он ответил категорическим отказом. Никто не должен заранее знать о том, что он задумал. Просто лицензионный случай! Но в последний перед его выпиской вечер он всё же решился поделиться своими милицейскими наблюдениями.

… Однажды задержали и привели в отделение милиции трех молодых мужчин. Двое из них избивали третьего. Заявление потерпевший писать отказался, поэтому всех отпустили: сначала хулиганов, а потом и его.

Капитан милиции Виктор Иванович разговорился с оставшимся. Им оказался известный в городе  художник Сергей Скворцов. У него своя мастерская, картины его есть на городской выставке, их охотно покупают.

- А почему они на Вас напали?

- Да это не первый раз. Им не нравится моя половая ориентация. Я им говорю, что их это не касается, это моё личное дело. Слово за слово, они лезут в драку. Я мог бы дать сдачи, да не хочется связываться.

- А Вы приходите ко мне в мастерскую! – предложил он Виктору Ивановичу. - Я Вам покажу, над чем работаю, какие планы у меня, с кем общаюсь и дружу. Вам будет интересно.

Оказавшись как-то в том районе, где была мастерская художника, Виктор Иванович зашёл посмотреть чисто из любопытства. Сергей в своей обстановке произвёл на него очень хорошее впечатление. Они проговорили несколько часов и подружились. После этого он часто стал бывать в мастерской.

А однажды он сам попал в неприятное положение. Был одет не по форме,  выпивал в ресторане. К нему придрались, пригласили выйти поговорить. Он переоценил свои возможности, поэтому его избили до полусмерти. В крови и в синяках, в  грязной одежде он не поехал домой, а явился в мастерскую к Сергею. Тот отнёсся к случившемуся с пониманием. Обработал ему ссадины, уложил в чистую постель. К утру привел в порядок одежду, почистив и погладив. С тех пор стали они настоящими друзьями. Часто общались. Виктор Иванович проникся к художнику искренней симпатией. Иногда он неделями дневал и ночевал у Сергея.

Дружба их продолжалась несколько лет, вызывая удивление у сослуживцев. Но случилось несчастье. Художника подкараулили в безлюдном месте и на этот раз избили так, что он не смог подняться. Его забрала скорая. Виктор Иванович навещал его в больнице. Сергей не опознал напавших на него бандитов. От полученных побоев он скончался.

Капитан милиции потерял покой и сон, упорно вёл расследование. Он даже отпуск взял, но из города не выезжал. Ходил в гражданской одежде. Вскоре в том районе, где избили художника, нашли мертвого мужчину, а потом и другого. Это были убийцы Сергея.
А Виктор Иванович после этого уволился из милиции. 

- И пошёл он своей дорогой вдаль, - закончил свой рассказ мой попутчик. -  Только ветер раздувал полы его плаща.

Я спросил: что это значит – «Ветер раздувал полы плаща»? 

- А вот если бы кино снять об этой хорошей дружбе двух прекрасных людей. И заканчивалось бы оно кадрами, как, получив документы об увольнении и отомстив за друга, удалялся бы он, и ветер раздувал бы полы его плаща! Картинка такая многозначительная.

Больше года прошло, как мы выписались из больницы и разъехались по домам. А я всё помню рассказ лирически настроенного милиционера, а теперь преподавателя физкультуры. Интересно, нашёл ли он кого , кто взялся бы за написание сценария по его воспоминаниям? Или сам взялся за перо?  Ведь ему есть что рассказать, много чего встречалось в жизни. 
 
-