Знакомые и знакомые знакомых очень активно обсуждали недавно в сетях «проступок» некоей бабушки, которая прикрикнула на разбаловавшегося внука. Эксперты из категорий «яжотец», «яжмать» и «яжпсихолог» негодовали до пены, кликушествуя: «Детей надо любить!», «Детей надо не бить!», «Детей – баловать!», «Дети - цветы, всему голова» et cetera. И со знанием дела рьяно ссылались на западные традиции образования и единогласно голосовали против розог, домостроя, писем на деревню дедушке и прочей крепостной тьмы.
При этом, очевидно, никто не хотел знать, что еще в 80-х годах прошлого века Конгресс США решал вопрос, можно ли подвергать учеников в средних школах телесным наказаниям. В Союзе, кстати, в 80-х педагогика была уже донельзя гуманной, и на уровне Министерства обсуждался вопрос, можно ли ставить двойки. Конгресс, посомневавшись, решил, что бить учеников все-таки нельзя. К чему это привело, в сочных красках рассказала Бел Кауфман (внучка Шолом-Алейхема) в романе «Вверх по лестнице, ведущей вниз».
Нет, я не призываю бить детей. Мой отец не бил меня никогда. Била мать, по мелочам – за невыученные уроки, за неосторожные слова, за несъеденные оладьи. Для решения глобальных вопросов вела к отцу. И он не бил. Но мог. Мог втащить, и я знал это. И он знал, что я знал. И неотвратимость наказания (пусть даже оно и не последовало), заставляла меня очень четко расставлять приоритеты, проводить разделяющую черту между плохим и хорошим, между добром и злом, между белым и черным. Неотвратимость наказания делала меня человеком, делала родителей – родителями, делала жизнь - жизнью. Закон в юриспруденции только тогда закон, когда за ним стоит вот эта самая неотвратимость.
Кодекс бусидо, путь воина, требует от самурая перманентной готовности к смерти. Нет, не требует смерти, а требует готовности к ней. И только тот, кто готов к смерти, наделен саккацу – свободой убивать, наказывать и миловать. Только тот и самурай. Таков дао воина.
Кодекс ребенка требует готовности к наказанию. Нет, не самого наказания, а понимания, что оно неизбежно последует. Капризные, неуправляемые дети, которых мы видим и – главное – слышим повсеместно, не следуют кодексу ребенка. Почему? Потому что родители не следуют кодексам отцов и матерей. Не наказывают. Не дают детям ощущения неизбежности наказания.
Есть у меня попугай. Он пришел к нам из другой семьи. Он истерик. Только останется один в комнате, начинает орать. Пронзительно, до боли в наших барабанных перепонках, до сведения скул. И понимает, что делает гадость, но нет у него тормозов. Его «любили» в той семье. «Сейчас получишь!» и «Чего ты орешь?!» - вот две фразы, которыми «наказывали» истеричного попугая. Он заучил их наизусть, и теперь это его «Сейчас получишь!» звучит как вызов новым хозяевам.
Ничего, мы научим его дао попугая, потому что сами следуем дао хозяев. Неотвратимость наказания.
Вот так и растут современные дети-попугаи инфантильными истериками – не ведая тормозов, не умея принимать верных решений, не в состоянии отличить плохое от хорошего, доброе от злого. Нет у них в семье авторитетов. Исковерканные «любовью», ищут они опору на стороне – в политических партиях, в сектах, в клубах, у дилеров, у психологов, у блогеров, у таких же инфантильных сверстников и подловатеньких гуру постарше. Скачут на революциях, сбивают пешеходов на переходах, не читают книг, смотрят «Marvel» и «DC», едят в «McDonald’sах» и сбегают за границу в поисках лучшей жизни.
Потому что не умеют делать «хорошо там, где я есть», а лишь ищут «хорошо там, где меня нет». Любовь без наказания – это попустительство. И вырастают такие же «яжматери» и «яжотцы», которые яро негодуют, когда бабушка, которая помнит еще, как надо, прикрикнет на раскапризничавшегося внука.
Но вот же в чем задачка… Или незадачка… Чтобы наказывать, нужно обладать саккацу – правом наказывать. А право это дает только мудрость. А мудрость черпаем мы из книг, раз больше неоткуда. И где ж взять ее, мудрость, если не читаем? «А зачем мне читать? – скажет среднестатистический родитель. – Я и так все знаю: детей – любить, детей – не бить, дети – цветы! Откуда я знаю? Так яж…»
Специально для телеграм-канала «Иван Быков писатель».