Глава 5
...и ничто человеческое нам не чуждо.
В октябре прооперировали моё многострадальное колено. Дважды в неделю мне нужно было ездить на перевязки и осмотр, а так как дом, в котором я живу, является памятником архитектуры и лифт в нём не предусмотрен, подниматься на четвёртый этаж мне было проблематично. Художник вызвался помочь. Он встречал меня у парадной, и я, опираясь одной рукой на его руку, а второй на тросточку, поднималась по лестнице. В квартире он помогал мне снять верхнюю одежду, разувал и подавал тапочки. Эти, казалось бы, мелочи, были в тот момент для меня очень важны.
Подкупало и то, что он всё это делал с радостью. Китайские мужчины очень внимательны к своим женщинам и их совершенно не тяготят подобные проявления заботы.
К слову вспомнился один забавный случай. Как-то, ещё в начале знакомства, мы пошли в ресторан. В раздевалке гардеробщик подал мне пуховик, намереваясь помочь надеть. И тут мой китаец, довольно резко, без слов, забирает из его рук пуховик, помогает мне его надеть и начинает, будто маленькому ребёнку, застегивать молнию... Нет, вы видели когда-нибудь, чтобы ваш мужчина, подав вам пальто, застегивал на нём пуговицы? Вот и я не видела. Растерявшись в первый момент, я довольно быстро пришла в себя и на корню пресекла эту дерзкую попытку – ведь я взрослая женщина и могу самостоятельно застегнуться! Тогда я ещё не знала, что у китайцев это в порядке вещей. Художник же, обиделся...
Но сейчас, его забота и то, как он бережно укрывал мои ноги пледом, надевал мне тёплые носочки, подавал воду и другие подобные приятные мелочи искренне радовали меня, и я, счастливая и обласканная вниманием, быстро восстанавливалась.
А спустя какое-то время у художника неожиданно проявилась старая болячка и теперь уже ему потребовалась моя помощь.
Договорившись со страховой компанией, я отправилась вместе с ним в частную клинику. Доктор, осмотрев иностранного пациента, сказал коротко – в стационар, и вызвал "скорую".
Было уже темно, осень, около восьми вечера. Переживая о том, как я буду одна, в столь позднее время, добираться потом до дома, я предложила художнику лишь проводить его до машины "скорой" помощи... Взгляд его раскосых глаз был чересчур красноречив: – "как это я, иностранец, поеду один, незнамо куда и с кем, и что там со мной сделают..??" Прочитав всё это в его глазах, я, естественно, не посмела бросить товарища на произвол судьбы.
Приехала "скорая" – два здоровенных русских мужика в белых халатах. Узнав, что будут госпитализировать китайца, они, при заполнении бумаг, обратились ко мне с просьбой, чтобы я попросила своего друга расписаться на китайском. Переговариваясь, они посмеивались, уже представляя, как их начальство будет разбирать эту филькину грамоту.
Я подыграла им и, ничего не подозреваюший художник размашисто подписал бумаги тремя иероглифами, означавшими его фамилию и имя.
Ехали мы долго, на другой конец города. А когда я стала выходить из машины, то руки мне подали сразу двое: врач и мой китаец, который был весьма недоволен тем, что "его женщине" оказывает внимание посторонний мужчина, даже не смотря на то, что тот – доктор. Но, я, сделав вид, что ничего не заметила, с улыбкой, подала руки обоим.
В приёмном покое царила привычная российская безалаберность. Все бессмысленно сновали туда-сюда и никто никуда не торопился. Торопилась я. Время было позднее и сидеть здесь до ночи я не собиралась. Прямиком направившись в ординаторскую, я попросила дежурного врача поскорее обслужить иностранца. К чести медперсонала, к моей просьбе прислушались и сделали всё быстро и как надо: оформили, подготовили к операции и саму операцию (к счастью, несложную) сделали тоже быстро и качественно.
В общем, российская медицина оказалась на высоте, что очень порадовало нас обоих!