ОСОБАЯ ПАПКА
Постановление ЦК КПСС
Председательствовал тов. Л.И. Брежнев.
Присутствовали: Суслов М.А., Гришин В.В., Кириленко А.П., Пельше А.Я., Устинов Д.Ф., Черненко К.У., Андропов Ю.В., Громыко А.А., Тихонов Н.А., Пономарев Б.Н.
К положению в «А»
1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные тт. Андроповым Ю.В., Устиновым Д.Ф., Громыко А.А.
Разрешить в ходе осуществления этих мероприятий им вносить коррективы непринципиального характера.
Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить и в Политбюро.
Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю.В., Устинова Д.Ф., Громыко А.А.
2. Поручить тт. Андропову Ю.В., Устинову Д.Ф., Громыко А.А. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.
Секретарь ЦК Брежнев Л.И
№997-оп (1л)
Ровно гудя двигателями, военно-транспортный Ил-76 плыл в небесной синеве. На скамейках и полу грузового отсека расположились офицеры с прапорщиками и солдаты, десяток гражданских. В их числе лейтенант Пчелинцев.
Как и другие военные, в полевой форме, перетянутой портупеей, в ногах чемодан.
Вокруг слышался приглушенный говор, некоторые дремали. Иногда самолет проваливался в воздушную яму, все замолкали, потом возникал снова. Следуя на высоте десять тысяч метров, гигант держал курс на Кабул. Расчетное время полета один час сорок пять минут.
Двое суток назад, отгуляв отпуск на родине, и простившись с Мариной, Александр прибыл в Ташкент.
Из аэропорта позвонил в Особый отдел КГБ СССР по Туркестанскому военному округу. Оттуда ответили, что его ждут, подсказали, как добраться и устроили в военную гостиницу. Далее состоялись беседы у руководства, доведение оперативной обстановки и получение инструктажа. В завершение была встреча с начальником отдела кадров - пожилым усатым полковником.
- Значит срочную служили в ВДВ. Побывали в командировке в Анголе и имеете медаль, - полистал тот личное дело.
- Так точно, - ответил Александр.
- Похвально, - закрыв, отложил в сторону. - В таком случае будете обслуживать десантное подразделение в 40-армии. После чего приказал оформить на лейтенанта служебный паспорт и выдать удостоверение личности.
На переборке замигало табло «Пристегнуть ремни», голос из динамиков пробубнил, - самолет начал снижение на аэропорт Кабула.
Вслед за этим он ухнул вниз, словно на «американских горках», сидевшие на скамейках вдоль бортов повалились на палубу, не понимая, что случилось.
А происходило снижение «по-боевому», о чем они не догадывались.
Затем последовал толчок, еще один, рев двигателей, и машина покатилась по взлетной полосе. Вскоре движение прекратилось, с грохотом открылась рампа*, перед взглядами прибывших открылись аэродром, палаточный лагерь и стоянка боевых вертолетов.
Когда, гремя каблуками по металлу, спустились на бетон, к Александру подошел капитан в панаме, выцветшем обмундировании и полевой сумкой на боку.
- Лейтенант Пчелинцев?
- Я.
- Будем знакомы. Старший оперуполномоченный Особого отдела 103-ей дивизии ВДВ Арефьев. Мне поручено тебя встретить.
Вместе направились к стоящему в стороне автомобилю.
Отдел находился в пяти минутах езды от аэродрома, все выглядело не так как в Союзе: палатки, каски, бронежилеты. Люди тоже другие - худощавые, загорелые, внешне неторопливые.
На месте прошли в кабинет к заместителю начальника - коренастому подполковнику. Пчелинцев, поставив на пол чемодан, бросив ладонь к виску, доложил о прибытии.
- Добро. Присаживайтесь, - пожал тот руку.
Затем позвонил в штаб армии, сообщив о прибывшем. Оттуда поступила команда ждать. Приедут, заберут. Спустя полчаса прикатил «УАЗ» с офицером и водителем, отправились в Кабул.
Город ошеломил восточным колоритом, смешением красок и запахов, множеством всевозможных автомобилей, повозок и людей. Мелькали бородатые лица, непривычная для глаз одежда, женщины с закрытыми паранджами* лицами.
На возвышенности, над жилым массивом высился грандиозный замок.
- Дворец Амина*, - пояснил сопровождавший офицер.
Александр знал, что два года назад его штурмом взял советский спецназ, в том числе подразделение КГБ СССР, руководимое полковником Бояриновым. За эту операцию ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.Григорий Иванович вел со слушателями в Балашихе занятия по противодиверсионной подготовке и стоял у истоков создания легендарной группы «Альфа»*.
Направились по асфальтированной дороге туда.
На обложенном мешками с песком КПП у дворца, солдаты проверили документы, автомобиль подвернул к одному из одноэтажных зданий. В штабе Пчелинцева представили начальнику Особого отдела 40-й армии генералу Божкову, а после беседы у того приказали вылететь на следующее утро в Кундуз.
Там надлежало сменить убывающего в Союз оперработника, приняв в обслуживание батальон 56-й десантно - штурмовой бригады.
Остаток дня в одном из кабинетов Александр знакомился с оперативной обстановкой. На ночь, покормив в столовой, его определили в гостиницу при штабе.
Уснул сразу, проснулся от какого-то грохота. Снаружи доносились топот ног, команды и автоматная стрельба. Быстро одевшись, выскочил на улицу. Услышав крик «ложись!» упал, откатившись за угол дома.
Стрельба быстро отдалялся в сторону гор, потом затихла. Пронесли троих раненых, при этом выяснил, было очередное нападение душманов на караул охранявший периметр. Отбили. Нескольких уничтожили.
На следующий день тот же офицер доставил Пчелинцева на аэродром, где посадил в вертолет Ми-8 с бойцами, отправлявшийся по адресу. Бортмеханик захлопнул дверь, убыстряясь, завращались лопасти, в вое и свисте взлетели.
Далее последовал с набором высоты разворот, город вскоре исчез, Александр прильнул к иллюминатору.
За ним туманились горные хребты, ярко светило солнце. Внизу узкой лентой петляла уходящая к ним дорога, с пылящей по ней военной колонной. Спустя полтора часа приземлились.
Кундуз оказался одноэтажным, по виду средневековым городом, раскинувшемся на выжженном солнцем плоскогорье. Рядом несла мутные воды одноименная река. Из оперативных документов и полученного инструктажа Александр знал, что это весьма напряженный в стране узел, где активно действуют банды Исламской партии Афганистана.
Совершают диверсии на дорогах, нападают на колонны, засылают в город с его окрестностям агентуру. Помимо этого уничтожают активистов и сочувствующих народной власти, обстреливают позиции советских войск.
Открытых боевых действий не ведут, действуя исподтишка, в спину. Создают нервозную обстановку в кишлаках, запугивая население, ликвидируют всех проявляющих лояльность к режиму Наджибуллы*.
Дислоцирующийся в нескольких километрах от города гарнизон был мощным. С одной стороны находились вертолетный полк, десантно - штурмовая бригада и взлетная полоса. На другой - мотострелковая дивизия, развернутая по штату военного времени. Все воинские части находились на возвышенности, основой являлся аэропорт.
Особый отдел бригады располагался неподалеку от ее штаба, предъявив дежурному удостоверение, зашел внутрь.
Чуть позже Пчелинцев сидел в кабинете начальника - подполковника Лысенко. Это был рослый представительный мужчина с южно-русским говором и бритой наголо головой.
Встретил нового сотрудника радушно, поинтересовался, как добрался, а потом, снял трубку телефона, - Андрей Михайлович зайди.
Через пару минут раздался стук в дверь, на пороге возник среднего роста майор с пистолетной кобурой на поясе.
- Знакомься, твой сменщик, - кивнул на лейтенанта начальник.
- Беляков. Пчелинцев, - пожали друг другу руки.
- Я сейчас на совещание к комбригу, а ты займись по полной программе с лейтенантом (продолжил).
- Добро, - чуть улыбнулся тот. - Все решим.
Александр взял в руку чемодан, вышли из кабинета. Пройдя коридором с несколькими дверьми, за одной слышался стук пишущей машинки, свернули за угол.
Там Беляков отпер ключом еще одну, вошли в кабинет. Небольшой, размером три на три. Окно до половины затянуто занавеской, под ним канцелярский стол с двумя стульями, в одном углу сейф, другом вешалка. На стене карта Афганистана и литография Дзержинского.
- Присаживайся, - указал хозяин на один из стульев, познакомились ближе.
Как выяснилось, в свое время он тоже закончил ВКШ, учился на первом факультете. Поначалу служил на Дальнем Востоке, а два года назад был откомандирован сюда. Теперь срок командировки закончился, отзывали в Союз.
Для начала майор рассказал об объекте обслуживания, его командовании и задачах, которые выполняя десантно - штурмовая бригада.
Она вела свое начало с 1941 года, сражаясь на разных фронтах и подвергаясь реорганизациям. В 45-м, за участие в штурме Вены была награждена орденом «Красного Знамени». После войны дислоцировалась в Будапеште, после в центральной полосе России, а затем в Узбекистане. Зимой 1979-го была введена в Демократическую Республику Афганистан и вошла в состав 40-й общевойсковой армии.
Задачей бригады являлась охрана и оборона крупнейшей автомагистрали в районе перевала Саланг, обеспечение продвижения советских войск в центральные и южные районы страны. Личный состав насчитывал две с половиной тысячи человек.
В час дня Пчелинцев сходил вместе с Беляковым в столовую офицерского состава, где оба пообедали. На первой был суп с тушенкой, на второе гуляш, к ним компот из сухофруктов и пончик. Закончив, подымили в курилке рядом и вернулись назад.
Открыв сейф, майор извлек из него толстый, в глянцевой обложке фолиант в голубых штампах и с грифом «Сов. секретно».
- Изучай пока, - заперев дверцу, шлепнул на стол, - а я пока отлучусь по делам в город. Снял с вешалки фуражку и вышел из кабинета. Развернув обложку, Александр углубился в чтение.
Это было литерным дело на объект (таковым являлась бригада) и в нем накапливалась вся оперативная информация с момента создания, включая места возможного проникновения вражеской агентуры, мероприятия по ее поиску и локализации, силы и средства, используемые при этом, а также многое другое.
Спустя пару часов, когда прочел одну пятую объема, вернулся Беляков, - ну как? Впечатляет?
- Не то слово, - кивнул Пчелинцев.
В деле имелись справки о проведенных разработках по инициативному шпионажу, антисоветской агитации и вредительстве. Две реализованы с возбуждением уголовных дел и осуждением фигурантов.
- На сегодня с этим все. Теперь перейдем к «штыкам»*, - повесил фуражку на вешалку майор. Отперев сейф, спрятал фолиант в сейф, достав оттуда стопку картонных папок. То были рабочие дела агентов, находившихся на связи.
Усевшись рядом и поочередно открывая, знакомил лейтенанта с каждым, давая краткую характеристику и оценку деятельности. В основном это были офицеры с прапорщиками, реже сержанты и солдаты - срочники. Имелись также две женщины из вольнонаемного состава.
- А вот этот из местных афганцев, - открыл последнюю. - Работа с окружением, сам понимаешь, затруднена. Языка не знаем. Этот владеет нашим.
С фотографии на анкете смотрел мужчина средних лет, чем-то похожий на актера Спартака Мишулина. Там значилось, что он уроженец Пешавара, по национальности таджик. В 1971-м кончил Ташкентский университет, получив специальность агронома. Фамилию носил Анзор Рустамов, псевдоним «Олег».
Далее перешли к материалам находящемся в производстве Белякова. Это были два сигнала. Первый о прослушивании антисоветских передач «Голоса Америки» одним из сержантов, с последующим распространением среди сослуживцев; второй - повышенном интересе одного из штабных офицеров к секретным сведениям, не относящимся к его компетенции.
Когда закончили, майор сводил Пчелинцева на вещевой, а потом оружейный склады, где тот получил полевое офицерское обмундирование, именовавшееся «песчанкой», снаряжение к ней и оружие: пистолет Макарова и АКС* с боезапасом.
Далее лейтенант был определен на жительство в один из офицерских модулей, так назывались щитовые дома. Солдаты проживали в брезентовых палатках. Помимо этого имелись другие постройки: баня, две столовых, прачечная с пекарней, клуб, санчасть и подхоз.
После ужина состоялось совещание у начальника, на котором он представил Пчелинцева другими оперработникам. Штатный состав отдела составлял восемь человек, в наличии имелись шестеро. Один находился в отпуске, второй с группой десантников ушел в горы.
На следующее утро Беляков познакомил сменщика с командованием 1-го батальона, который надлежало обслуживать. Командир был в звании майора, по фамилии Яровой, начальник штаба - капитан Лавров, замполит Фесенко, в том же чине. Возрастом все моложе сорока.
Нового особиста оглядели критически (всего лишь лейтенант), но когда прежний сообщил, что тот служил срочную в разведке ВДВ, участвовал в боевых операциях в Анголе и имеет «Отвагу», в глазах появился интерес.
- Выходит, нюхнул пороха - оценил комбат.А начштаба с замполитом переглянулись. Минут двадцать побеседовали и расстались.
- Ну как тебе отцы-командиры? - спросил Беляков, когда шли назад.
- Да вроде ничего, - ответил Александр.
- Яровой с Лавровым неплохие мужики. А вот Фесенко сука. Учти (поднял вверх палец).
- Это почему?
- Стучит на обоих в политотдел и на меня тоже. Такая вот натура.
- Спасибо, Андрей Михайлович буду иметь в виду.
В течение следующих трех дней майор передал лейтенанту на связь свой негласный аппарат, начиная с афганца. У того в центре города имелось кафе, куда нередко захаживали офицеры и вольнонаемные, встретились там, в хозяйском кабинете.
«Олег» оказался коммуникабельным и грамотным человеком, бегло говорил по-русски и весьма удивился знанию Пчелинцевым фарси.
- Это вам здорово пригодится, - подлил в пиалы чаю. - К иностранцам говорящим по нашему, здесь относятся более уважительно.
На четвертые сутки в присутствии начальника секретной части - прапорщика Минченко, майор сдал Пчелинцеву по описи все дела и ключи от сейфа с кабинетом, а вечером в жилом модуле состоялась «отвальная».
Присутствовал начальник и все наличные оперативники. Выпили за здоровье Белякова, вручили купленный вскладчину подарок - кассетный магнитофон, пожелали удачи в службе на новом месте.
Добавили еще, включили музыку, завязались разговоры,
- Повезло тебе Пчелинцев с Михалычем, - дымя сигаретой, сказал сидевший рядом старший лейтенант Кузьмин. - Знаю, передал тебе все от «А до Я».
- Как и следует по инструкции, - налил себе лимонада Александр.
- А вот у меня было по другому. Принимал дела у Нурмухаметова, был тут такой. Отдал ключи от сейфа, «читай все сам». В делах конь не валялся, сообщения не отработаны, короче полный бардак. Даже агентуру не передал. Все праздновал свое убытие, а затем подписал акт и свалил в Союз. Пришлось месяц упираться рогом.
- Да, не повезло тебе, - высказал соболезнование.
Следующим утром Пчелинцев вступил в должность оперуполномоченного.
Из кабинета его переселили в трехместный, соседями оказались Кузьмин и капитан Яковлев. Оба чуть старше, заканчивали среднюю школу КГБ в Новосибирске.
На первых порах многое у них спрашивал, через пару недель более-менее освоился. Познакомился с ротными и взводными в батальоне, личным составом, вплотную занялся оперативной работой.
А еще написал Марине в Москву и родителям в Донбасс письма, сообщив, что служба идет нормально, знакомится со страной.
Первое агентурное сообщение, которое получил, было о неуставных отношениях в третьей роте. Старослужащие (на армейском жаргоне «деды»), издевались над молодыми. Это уродливое явление уже проникло в войска, и контрразведка кроме основных своих задач призвана была его жестко пресекать.
Выяснил у «источника»* фамилии бузотеров. Один был сержант по фамилии Марзан, второй - ефрейтор Асмолов.
- И когда они занимаются своими художествами?
- Обычно после отбоя.
- В какой палатке живут?
- Двенадцатой.
Этим же вечером, после 22.00 направился по адресу.
Миновав офицерские модули, прошел к месту, где проживали срочники.
Нужная палатка, рассчитанная на сорок человек, была в середине длинного ряда, сквозь кисею окошек желтел свет. Откинул полог. Слева у входа бдил дневальный, справа в пирамиде блестели автоматы. По сторонам в два яруса тянулись койки, на них спали бойцы.
Из дальнего конца доносились говор и смех, пошагал туда.
На нижней крайней койке, задрав на спинку ноги в сапогах, развалился ефрейтор. Рядом, стоя в пол оборота, здоровенный амбал в тельняшке лупил кулаками в грудь, вытянувшегося перед ним солдата. Чуть в стороне, с руками по швам, стоял еще один.
- А-атставить, - остановился рядом. Амбал прекратил.
- Фамилия. Ты что это творишь?
- Сержант Марзан. Отрабатываю с личным составом приемы рукопашного боя (изобразил строевую стойку). Ефрейтор дурашливо хохотнул.
- Плохо отрабатываешь, нужно вот так, - молниеносно ввинтил кулак в печень, а когда сержант, хрипя, согнулся, рубанул ребром ладони по шее. Упал.
Сделал шаг вперед, сгреб ефрейтора и, стащив с койки, саданул в ухо. Тот повалился рядом.
- Можете отдыхать, - обернулся к стоявшим с открытыми ртами молодым. Тех словно ветром сдуло.
- Встать, - заложив за спину руки, покачался с пятки на носок. Оба «деда» кряхтя поднялись.
- Чтобы таких отработок больше не было. Узнаю, оба пойдете в дисбат*. Развернулся и пошагал к выходу.
- Кто это был, пацаны? - послышалось с одной из коек сзади.
- Новый особист, - ответили с другой.
Выйдя наружу (дневальный бросил руку к панаме) достал сигареты, закурил.
На высоком небосводе густо мигали звезды, где-то далеко в горах тявкал шакал.
Спустя сутки, когда утром работал с документами, его вызвал начальник отдела. За приставным столом сидел замполит.
- Вот, Дмитрий Федорович докладывает, что вы занимаетесь рукоприкладством. Избили сержанта Марзана и ефрейтора Асмолова, - поднял на лейтенанта глаза подполковник.
- Неправда, - вздернул подбородок. - Они проводили отработку рукопашного боя с молодыми. Причем плохо. Я показал как надо.
- Ну? Что скажешь? - перевел взгляд на замполита начальник.
Тот налился краской, прошипев «ладно» и покинул кабинет.
- Не понравилось засранцу, - откинулся Лысенко в кресле. - Лихо ты его уел (рассмеялся). - Иди, Пчелинцев. Работай.
Вернувшись к себе, достал из сейфа сообщение, на обороте составил справку « С сержантом Марзаном и ефрейтором Асмоловым проведена профилактическая беседа». Подписал и вшил в рабочее дело агента.
Спустя час начальник вызвал его снова.
- Тебе поручение, - отодвинул в сторону папку с документами. - Только что из рейда вернулась батальонная разведка. Уничтожила группу душманов, одного взяли в плен. Наш переводчик в отлучке, а ты знаешь их язык. Предметно допроси и отвези «смежникам» в Кундуз. Там возьмешь с них расписку и назад.
Смежниками являлась афганская служба безопасности ХАД, куда военная контрразведка передавала захваченных врагов и их пособников.
Прихватив планшетку, запер кабинет и отправился в караульное помещение на въезде в часть. Там, в одной из комнат с зарешеченным окном, на привинченном к полу табурете, сидел лет тридцати человек. Бородатый, загорелый до черноты и с подбитым глазом. Одет в пакуль*, грязный халат, такие же шаровары, на ногах калоши.
Сбоку на скамейке два десантника с автоматами.
Уселся за стол напротив, открыл планшетку, достал чистый бланк и шариковую ручку. Когда начал задавать вопросы на фарси, пленник отказался отвечать.
- Ну что же, - повертел ее в руках. - В таком случае предадим тебя в Хад.
Душман побледнел лицом, упал с табурета на колени и пополз вперед, умоляя этого не делать, он будет говорить.
Вскочившая охрана, уцепив за локти, вернула его на место, начал отвечать.
Назвался Хайруллой Ажабом, дехканином из кишлака Мулла-Гулям уезда Ханабад. На вопрос, «как попал в банду?» заявил, принудили насильно. В противном случае обещали расстрелять семью. О ее составе, командирах и дислокации отвечал путано, бегая по сторонам глазами.
Закончив допрос, лейтенант прочел Хайрулле протокол, предложив расписаться. Тот ответил, что неграмотный и поставил внизу крест.
Чуть позже на бэтээре с охраной выехали в Кундуз. Где находится афганская контрразведка, Александр уже знал. В один из первых дней Лысенко завозил его туда, представив местному начальнику. Тот был в звании майора по фамилии Нур Али.
Миновав окраину, проследовали к центру, где рядом с административным зданием НДПА* затененным деревьями, находился двухэтажный каменный особняк. Остановились у подъезда, охраняемого афганскими солдатами, пленного выгрузили наружу.
Александр назвал пароль, получив отзыв, завели внутрь.
В ходе передачи коллеги опознали в доставленном разыскиваемого диверсанта, прошедшего подготовку в Пакистане. На его счету были убийства нескольких уездных активистов и подрыв автомобиля с бойцами «Царандоя»*.
Нур Али поблагодарил лейтенанта за доставленного врага и приказал двум своим сотрудникам расстрелять.
Из окна кабинета Александр видел, как того вывели в окруженный высокой стеной двор, поставили лицом к ней и выпустили в спину очередь из ППШ*.
- А следствие и суд? - огорошено обернулся к начальнику.
- Нам о нем известно все, что надо - пожал тот плечами. - Пусть отправляется на суд к Аллаху (провел ладонями по лицу).
Затем выдал Пчелинцу расписку о передаче, шлепнув на нее печать, и предложил выпить чаю. Находясь под впечатлением от случившегося, он отказался, сунув расписку в карман, распрощался, и покинул кабинет.
Всю обратную дорогу молчал, а вернувшись, передал Лысенко буагу, доложив, как в ХАДе обошлись с душманом.
- Понимаешь ли, Александр Николаевич, - убрал подполковник ее в сейф. - Тут своя война и свои законы. Мы не вмешиваемся. Только помогаем. Кстати иногда тех, которых передаем местным товарищам, отпускают. У афганцев клановость и родоплеменные связи. Нур Али относится к радикалам. Признает только крайние меры...