Глава 17. Невидящее Око
Вслед за головой Скрепника венец из черных мух переместился в Сакральный зал, являвший собой нечто среднее между музеем и религиозным храмом, с тайным налетом лубочного оккультизма , где эклектично смешались языческие, христианские и даже масонские символы: руны, солнцевороты, православные кресты, витиеватые узоры, напоминавшие решетку из свастик, серпы и молоты, щиты и мечи, приставленные охранным караулом к идеологически чуждой пирамиде со всевидящим оком в центре , но, в отличие от канонической версии, изображенной на американских долларах – подземное око алтайского бункера было скорее невидящим и обильно кровоточило, ибо бритвенными клювами и острыми когтями в него храбро и жадно впивался черный двуглавый орел. Сюжетный новодел прозрачно намекал на охрану исконных русских традиций и полное торжество над ненавистным коллективным Западом.
Вся эта вычурная, наполненная символами имперская мозаика была составлена из массивных плит караррского мрамора с щедрыми вкраплениями малахита и балтийского янтаря. Скрепник ступал по мозаике неторопливо, вглубь зала, прямиком к изваянному из слоновой кости и украшенному золотом и драгоценными камнями, роскошному трону. Здесь, в Большом Сакральном зале Скрепник не стеснялся изображать императорское величие, тут перед ним и колени преклоняли, и руки целовали, и пощаду вымаливали. Те, кто не оправдал высокого доверия и серьезно подвел императора, могли и вовсе пропасть в алтайских или кремлевских безднах : заживо гнить в секретных карцерах, умирать от средневековых пыток, растворяться в огромном чане с «царской» водкой и так далее. Скрепник не считал себя особо кровожадным, полагая, что все неоднозначные и тайные решения, он принимает во благо государства, чем укрепляет его исторические и духовные основы.
Камы стояли в самом центре помещения , ярко освещенного гигантской, размером с двухэтажный дом, хрустальной люстрой, висевшей под высоким двадцатиметровом сводом Сакрального зала. Все, как один, алтайцы стояли, понурив головы, искоса и мельком поглядывая на идущего к трону Скрепника, оценивая его настроение после кровавой ванны и боясь пересечься с ним взглядами. Судя по всему, смерть старейшины подействовала на них угнетающе - шаманы выглядели подавленными. Скрепник кашлянул, пригладил рукой красный бархат и неспеша уселся на трон - сзади, в пяти метрах от первого лица замер со скрещенными руками Могилин.
-Ну что, пожалуй приступим,- обратился Скрепник к шаманам – и прежде чем вы расскажите о том, что видели и где были, я хочу знать, что случилось с Мамаем? Врач его смотрел?- Влад Владыч чуть двинул шеей, показывая, что вопрос адресован адъютанту.
- Мамай оперативно доставлен в реанимационную палату, где уже подключен к ИВЛ. По предварительным оценкам , шаман впал в глубокую кому. В очень глубокую, Владыка Владыч . По словам доктора прогноз неутешительный. Вряд ли назад выберется, все таки возраст…- отчитался Могилин.
-Не умер и то хорошо. От аппарата отключать не будем, пусть хоть так живет, как эта…как ее…мумия Итигэлова- рассудил Скрепник и вновь обратился к шаманам: ну, братцы-алтайцы, чем меня порадуете? Айбуи, что скажешь? Подойди ближе и говори громче, не бойся!
Невысокий щуплый шаман, с густой копной заплетенных в седые косицы волос, выдвинулся вперед, смахнул с головы и смял в руках шапку, после чего низко поклонился сидящему на троне. . Скрепник заметил, что внешний вид у Айбуи сильно потрепанный, совсем не тот, что до камлания. Правый рукав маньяка был сильно изорван и свисал бахромой, на груди также зияла прореха, будто медведь рвал шамана когтями. И от тряпичных куколок солдатов, которыми было обвешано его одеяние, остались одни лоскуты.
-Владыка, Ирбис и Баабай расскажут о том, как храбро воюют твои воины, какая слава и почет их всех ждет…,- Айбуи вдруг осекся и резко смолк, как если бы растерял все слова или забыл о чем рассказывать.
Выдерживая паузу шаман провел худой костлявой рукой по смуглому лбу, пригладил пальцами чахлую седую бородку.
Скрепник нетерпеливо заерзал на троне, коротко кашлянул, почесал кончик носа.
-Расскажи, Айбуи! Не молчи, все как было говори – подал голос поджарый широкоплечий Баабай – самый молодой из четверки шаманов.
Айбуи набрал в грудь побольше воздуха и глядя в сторону трона заговорил. В унисон овалу рта над узкими глазами кама задвигались косматые брови.
-Баабай разбудил зверя Кер-тютпу, Мамай призвал его на помощь. Когда подземный дракон поднялся из Нижнего мира в Серединный, Айбуи изловчился и вцепился зверю в загривок. По пути в Верхние пределы к нам присоединился Мамай, так было всегда. Но в этот раз случилось плохое. Очень плохое, Владыка. У границ Верхнего мира что-то очень сильно напугало Кер-тютпу, зверь начал метаться и терять высоту, однако Мамай заставил его вернуться. Лучше бы он этого не делал!
-Почему? – смежив устало веки, перебил шамана Скрепник. Слушать алтайские сказки и прочие шаманские россказни ему было в тягость. Владыку Владыча интересовали исключительно символизм видений и картина будущего, причем такая, чтобы органично вписывалась и в матрицу прошлого, и в канву настоящего.
- Я увидел, как со всех сторон дракона атакуют черные тучи насекомых, огромные зеленые и черные мухи, осы и шершни, полчища саранчи и комаров. Они окружили Кер-тютпу, ужалили его глаза, колючие серые мошки забили дракону ноздри и уши. Как не пытался Мамай уберечь зверя от нашествия, у ничего не вышло,- Айбуи повысил голос, в глазах сверкнули слезы.
-Путь наверх был закрыт, спасаясь от страшной напасти Кер-Тютпа камнем полетел вниз. К насекомым добавились нетопыри – большие летучие мыши с безжалостными когтями и хищными пастями. Айбуи никогда такого не видел. Он крепко держал Мамая за плечи, но Мамай уронил в пропасть бубен, а потом сорвался и сам. Я его не уберег, не уберег, не смог спасти,- горько запричитал шаман – то что лежит в палате пустая оболочка, душа Мамая среди мертвых, боюсь нам ее не вернуть.
-Мдааа ,- разочарованно протянул Скрепник- огорчил ты меня Айбуи. Вместе с Мамаем огорчил. Туча мух говоришь?
-Да, Владыка, огромная туча. Никогда такого не видел. – по узкому, иссушенному годами лицу Айбуи градом катились слезы. Шаман опустился на колени и обреченно склонил голову, словно в ожидании удара топором.
Если честно, то Скрепник с удовольствием пнул бы плаксивого недотепу ногой, но в итоге лишь брезгливо отвернулся. Похоже, у Айбуи случилась передозировка грибным отваром.
- И как тебе удалось спастись, Айбуи? – равнодушно поинтересовался Скрепник.
- Меня спас удар в бубен, мне удалось его удержать. Поэтому я вернулся,-с дрожью отчаянья в голосе ответил шаман.
Скрепник пожевал губами, задумчиво поднес мизинец к правой ноздре, засунул в ее отверстие фалангу, что то внутри сковырнул, внимательно рассмотрел, и накатав между пальцами мягкий темно-зеленый шарик, отщелкнул добычу в сторону. После такого, очевидно, медитативного для Скрепника процесса , он жестом подозвал к себе капитана Могилина, и с вальяжной усмешкой, что то прошептал тому в ухо. Продолжая стоять на коленях и глядя не на Скрепника, а себе под ноги, Айбуи, тем не менее уже знал, что судьба его решена.