Среди знакомых Ленька слыл сибаритом и пижоном. Особенно ему удавалось запускать пыль в глаза у себя на рабочем месте. Надо было видеть вытянутые лица его коллег, когда он, благоухая дорогим парфюмом, заваливался в свою богадельню и с порога интересовался, нужен ли кому-нибудь горящий тур на Шикотан. Тачка премиум класса, костюмчик от Бриони, девайс последней модели и проч., и проч. Кто ж виноват, что он умело распоряжается выпадающими шансами и знает правильные места? И эти места определенно находятся не на работе. Баратуста и Гакс на дорожке, тройной ординар, четвертной экспресс. Ипподром, вот где она настоящая жизнь. Смешались в кучу кони, люди, добывая Леньке на хлеб с маслом. Собственно и в редакцию этого захудалого журнала Ленька устроился лишь потому, что сидят они на Беговой. Удобно. Работа не пыльная- поди-принеси, а главное "пещера Али бабы" под рукой, даже отпрашиваться не надо. Оклад, конечно, не ах какой, но с другой стороны, что ему в тридцатке этой при его "Сезам откройся". Стаж идет, редакционное удостоверение в кармане, ну и слава Богу.
Как бы расплачиваясь с судьбой за фарт, он нет-нет, да и одарял щедрыми чаевыми местную нищую братию, которой у метро роилось видимо-невидимо. Впрочем, оно и не удивительно, рядом ведь ипподром плюс статусное Ваганьково. Одни, глядишь, на радостях подкинут с куша, другие тоже, обалдевшие от свалившегося наследства, отстегнут на помин души какого-нибудь почившего в Бозе творческого деятеля.
По дороге на работу Ленька обычно тормозил свою машину у перехода, чтобы прикупить сигарет, а сдачу с тысячи по традиции клал в чей-нибудь лоток. Сегодня была очередь Захара- не до конца еще опустившегося, ледащего мужичка в штопаной-перештопанной гимнастерке с георгиевской ленточкой на груди. На установку памятника войнам-афганцам в Урюпинске никак наскрести не мог, бедолага. А до этого собирал на предотвращение миграции черноклювых аистов. Впрочем, по лиловой его физиономии сразу было видно – на хорошенько вмазать и забыться, оттаяв душой от суровых буден.
- На-ка вот освежись, - протянул ему Ленька банку Туборга.
Зрачки у Захара сузились, как у кота, заметившего мышь.
- Благодарствуем покорно.
Христарадник крякнул и всосал содержимое сосуда с такой скоростью, что изумленный Ленька не поленился прогуляться до машины, чтобы достать из бардачка еще одну поллитровку. Сейчас Леньке хотелось сделать что-нибудь приятное этому несчастному отбросу общества. Настроение позволяло. Карман его пиджака приятно отягощала пачка только что отсчитанных в кассе ипподрома купюр.
- Вот какого ты тут сидишь, устроился на работу лучше б, - зевнул он, - Жил бы как все нормальные люди.
- А это чем не работа? Самая что ни на есть. - сладострастно икнул Захар, опустошив вторую банку. - Полный рабочий, как и у остальных, как у тебя, например.
У Леньки аж скулы свело от такой наглости.
- Сравнил тоже себя с пальцем.
- Тут и сравнивать нечего. Ты покукуй тут денек-другой как я. Это тебе не в кабинете с секретаршей тискаться, в полевых условиях приходится опу рвать. Быыыстренько все поймешь. Ливень, мороз, метель. Легкие оставишь тут и поймешь сразу. Кхе-кхе.
Захар демонстративно кашлянул, чтобы усилить эффект от речи, но, разбередив слабые бронхи, надрывно зашелся утробным собачьим лаем, - Уххх…. И никаких тебе больничных листов, - добавил он, смахивая выступившие слезы.
- Это все зряшно. Польза обществу какая от тебя? Паразитируешь на его теле, точно слизень или блоха. Вот и сейчас у меня сигаретку стрельнешь. Стрельнешь ведь?
- Какая от меня польза, говоришь?
Захар со свистом затянулся принятым от Леньки Парламентом и закрыв глаза выпустил кольцо дыма.
- Какая польза. Я, можно сказать, на ниве воспитания подвизаюсь, и.. ик...способствую духовному росту ближнего… призывая милость к падшим.
После литра пенистого напитка задрыга разомлел и его потянуло философствовать.
- И что характерно, поднимаю у людей самооценку. Во-во. Посмотрит какой-нибудь унылый никчемыш на меня и плечи расправит тут же. А если еще и гривенник бросит, то вообще вылитый папа римский. Так-то. Покруче, чем психолог из депрессий вывожу. Только беру не в пример меньше.
- А я наоборот вгоняю всех вокруг в меланхолию, - то ли пожаловался, то ли щегольнул Ленька, - Коллеги, те вообще спокойно работать уже не могут, дуются. Цацки, видишь, мои покоя им не дают. Жалко даже страдальцев.
- Ты, если такой жалостливый, приводи их ко мне на реабилитацию. По штуке с носа. Гарантия, - хохотнул попрошайка и тут же посерьезнев схватился за живот.
- Эй, не побудешь на хозяйстве, пока я до кустов сгоняю? - спросил он, услужливо подвинув Леньке свою скамеечку, - Пиво твое подперло. Выручай, брат. Ведь тут у нас, как в строю. Вышел и ага, ряды сомкнулись.
- Неловко как-то, да и не умею, не обучен я.
- А если все что соберешь- твое?
- Вот это уже деловой разговор, - гоготнул Ленька, - Ладно- давай, только живо. У меня рабочий день давно.
Ленька развалился с сигаретой в зубах на скамеечке и блаженно сомкнул веки: «Погодка-то какая, печет вовсю. Не скажешь, что начало апреля. И вообще жить хорошо.»
Под свое прекрасное настроение он даже придремал слегка.
Сквозь полудрему Ленька слушал, как в банку ему звонко падала монета, доносились какие-то голоса.
- Вроде приличный мужик, одет хорошо, - вздыхали прохожие, - Видно здорово жизнь прижала.
- Время нынче такое, кредитов наберут, а потом только на паперть и остается.
Много еще всякого говорили, но Леньку это только забавляло. Только однажды ему стало неспокойно да так, что он встрепенулся и завертел головой. И как оказалось не напрасно.
Из метро вышли двое. От их появления у Леньки заныло сердце, а рука непроизвольно надвинула шляпу на глаза. Потому что один из прохожих являлся Ленькиным начальником, другой - редактором из отдела новостей.
Начальник приложил к глазам ладонь лодочкой, пристально всматриваясь в сторону Леньки.
«Все, пипец, приплыли, - екнуло внутри «нового нищего», - Сбежать, спрятаться? Нет, погоди, замри лучше. Внимание к себе привлечешь только.»
Слава Богу, что коллеги скоро исчезли в подскочившей маршрутке, а следом появился Захар на ходу, по-военному, оправляя свою гимнастерку.
- Эй, ты чего такой смурной, накидали что ль мало?
- Если бы. Знакомых кажется встретил, да еще с работы, блин. А я тут как не пойми что. Срама не оберешься теперь. Пальцами начнут тыкать, заржут.
- Могут, - сочувственно кивнул Захар, - Презрение в нашем деле - это плата за успех. Но со временем привыкаешь.
- А моя репутация? – застонал Ленька схватив себя за чуб. - Эх, лучше бы ты обгадился тут.
- Не гневи Бога. Вон какой густой навар, - завистливо сказал Захар, заглянув в банку, - Даже две бумажки положили. Хотя я б тебе с таким прикидом тоже меньше сотки б не дал. Так что, если попрут, ко мне приходи заместителем. Официально.
- Не дождешься.
- Ну это ты зря… от сумы, да от тюрьмы, как говорится.
- Сплюнь…
Ленька поднялся со скамейки, отряхнулся и, нащупав в кармане ключи, направился к машине.
- Совсем уже ханыги оборзели, - услышал он в спину. - На Порше на точку стали подъезжать. Совесть потеряли.
Но эти выпады Леньку нисколько не волновали. Он переживал по поводу другого.
«Если заметили, то это крах, такое унижение. Хоть стреляйся прям. Интересно, есть ли в этих местах еще какие-нибудь редакции?»
На работу он явился, прижав уши, и впервые ничем никого не сразил, даже новые часы не засветил. Не до этого было. Он присматривался, принюхивался, стараясь угадать, знают уже или нет. Коллектив, тем временем, вместо того чтобы уткнуться в свои телефоны- мониторы, подозрительно кучковался и перешептывался. При появлении Леньки группки, как ему казалось, замолкали и рассасывались.
«Но с другой стороны, встречают-то меня пристойно, уважительно, даже чересчур, - рассуждал он, - Улыбаются, руку трясут. Не вяжется одно с другим как-то. Короче спишем мои страхи на мнительность и нервное перевозбуждение. Все нормально, ложная тревога. Но только чтобы я… еще раз…»
На следующий день Ленька остановился у метро купить сигарет. Нащупав в кармане мелочь, он по привычке двинулся к нищей братии. Но на полпути застыл, не веря своим глазам.
- Вот тебе бабушка и Юрьев день, -тихонько присвистнул он.
Чуть поодаль на скамеечках, разложив перед собой картонки и смиренно опустив глаза, сидела половина Ленькиных коллег во главе с главным редактором.
- Вот тебе бабушка и Юрьев день….