- Вы мне не поверите, но я абсолютно не помню лет десять из своей жизни. Чем я занимался, где и с кем жил, когда мне было тридцать лет, я понятия не имею. Наверное, я мог бы все вспомнить, только зачем? Все самое интересное произошло, когда мне стукнуло сорок. Я вроде бы как проснулся, и обнаружил себя в маленьком, провинциальном городе, на вокзале, в руке у меня была сумка с вещами, документами и приличной суммой денег, завернутых в древнюю газету (подозреваю, кто-то из моих родных отдал мне свои сбережения, но зачем? почему? кто отдал?). Я абсолютно точно знал, что приехал я в этот город из мегаполиса с определенной целью, но вот ее-то я и забыл, как и все остальное.
- И что вы сделали?
- Ничего. Я просто решил подождать. Непонятно чего и кого. Я откуда-то знал, что придет время, и за мной приедут. У меня даже мелькнула мыслишка, что это будут санитары, но отчего-то это предположение меня не испугало, и я спокойно сидел на лавочке. Я ждал.
Я нахмурилась. Что-то его рассказ никак не вязался с образом того отважного паренька, который каждый день вставал совсем рано, на рассвете и ехал на тренировку. Мне казалось, что человек, настолько целеустремленный, волевой и увлеченный, просто не может не только позабыть целый десяток лет своей жизни, но и ждать непонятно чего или кого, сидя на лавочке в незнакомом городе.
Виктор, казалось, не заметил моего молчаливого недоверия и спокойно продолжил:
- Я ждал долго, даже устал немного, и мне начинало казаться, что мои мысли и предчувствие - ерунда, моя интуиция врет, и мне надо бы подумать, где я буду ночевать и куда мне ехать. Уже позже я понял, что Наставник (а он любил дешевые театральные эффекты) специально испытывал меня своим опозданием, словно проверяя, не ошиблись ли мы оба. Если бы я не прошел это испытание! Все могло бы быть иначе! Иногда я почти жалею, что дождался Наставника, и не поверите, я тут же вижу, как он осуждающе качает головой и говорит, что все случилось, как тому и было предписано.
- Кем?
- Не знаю. Кем-то там, в высших сферах, где по-настоящему вершатся судьбы мира. Наставник говорит, что изменить можно многое, но есть некоторые события, которые, как ни крути, все равно произойдут. Мой приезд и был из таких. Нет, для всего мира это было не очень важно, но вот для меня...
Виктор умолк, задумался и ложечкой зачерпнул шоколад.
- Как же вкусно! Я отблагодарю вас, не беспокойтесь.
- Я и не думала...
- Но сначала история, - он не стал меня слушать, в голосе появились нетерпеливые нотки, словно ему самому захотелось поскорее закончить свою исповедь, - Наставник оказался крепким, сильным человеком внешности незапоминающейся, слегка серой, слишком обыкновенной, чтобы человек с развитой интуицией поверил в эту обыкновенность. Я подумал, ему лет пятьдесят, но на самом же деле, лет ему было больше, просто он не обращал внимание на прожитые годы, игнорировал их, и они, как оказалось, тоже слегка забыли об этом удивительном человеке, - Виктор снова умолк, улыбнулся и закрыл глаза. Молчал он долго, словно не он сам лишь минуту назад торопился скорее все рассказать.
А я попыталась представить, могла бы я вот так приехать в незнакомый город и ждать неизвестно кого? Нет, вряд ли... Молчание затягивалось и мое любопытство не выдержало:
- Чему он вас учил?
- Наставник? Видеть мир таким, каков он есть на самом деле. Все незримое, то, о чем мы говорим обычно с насмешкой.
- О чем же?
- О болезнях и их истинных их причинах, о душе и ее отсутствии, о ребятах, которые крышуют кладбища, о...
- О каких ребятах? - рассмеялась я.
- Называйте их духами или демонами, как вам угодно, Наставник звал их ребятами, они многое в этом мире решают.
- И как он вас учил?
- О, нет! Это я вам не скажу. Если вам суждено, вы сами все узнаете в нужное время, а если нет, зачем вам лишние знания. Они принесут вам лишь печали, как вы догадываетесь.
Я вздохнула. Разговор свелся к детскому: "Я сейчас тебе доверю тайну, только ее саму не расскажу!" Виктор умудрился наговорить много, но в то же время и абсолютно мало, если убрать все лирические отступления.
- Я провел в этом городе год. Жил у Наставника в доме, помогал в огороде, все, как полагается ученику чародея, хотя и не как в "Крабате". Читали?
- Читала, - улыбнулась я.
- Наставник умел договариваться со временем, и этот год обучения увеличился втрое. После чего Наставник и сделал мне странный подарок (на самом деле это было испытание, я вам это уже сказал) - книгу предсказаний моей жизни, - Виктор снова замолчал и с наслаждением принюхался к шоколаду. Я заподозрила, что у него больной желудок, и что горячий шоколад для Виктора - чуть ли не яд. Я хотела было сказать ему, что бы он поберег себя, но сдержалась. Может быть это его последний шоколад, зачем портить человеку удовольствие.
- Наставник всегда посмеивался над моей тягой к чтению, к придуманным мирам, вот и решил меня слегка разыграть. По-своему, так, как делают только волшебники, - продолжил Виктор и грустно улыбнулся, - Наставник учил меня читать по-другому, вернее, даже не читать, получать сам образ книги. Я не смогу вам объяснить, это надо чувствовать.
- Я не поняла вас.
Виктор вздохнул:
- Я рад, что вы не врете и не поддакиваете мне. Постараюсь объяснить. Вот вы дочитываете книгу, и она не скоро исчезает из ваших мыслей, верно? Если книга, конечно, умная, хорошая. Вы продолжаете жить в ней, думать о ней, переживать за героев. так?
- Да, конечно!
- А теперь представьте, что вот это чувство вы получаете, не читая книгу.
Я честно попыталась это сделать, но у меня ничего не получилось.
- Все равно, что не есть вкусный обед, а сразу ощутить сытость? - мне начинало хотеться есть, и я сказала первое, что пришло в голову, первое, что продиктовал желудок.
- Верно!
- Но это не интересно! Человек питается, читает, чтобы получить удовольствие не только от результата! А вкусный процесс?
- Почти эти же слова я говорил Наставнику. Он лишь смеялся и отвечал, что, читая, я зря трачу свое время. А мне нравились слова, я любил погружаться в придуманный мир, каждый раз удивляясь, как писатель может сотворить волшебство: через слова, через обыкновенные буквы провести читателя в другие вселенные, заставить людей смеяться и плакать, сопереживать придуманным героям и, порой, ненавидеть именно писателя за все это. Наставник вырос из чтения, он видел книги целиком, ощущал их, ему не нужно было даже видеть саму книгу, чтобы понять о чем она, насколько талантливо написана.
- Мне кажется, это скучно.
- Я ему тоже так говорил, поэтому он и решил подготовить для меня именно это испытание - написал книгу предсказаний моей жизни. Это была обыкновенная тетрадь, в которую мой учитель корявым почерком выписывал цитаты из известных и не очень книг. Он сказал мне, что все, что со мной случится, уже написано, и я могу в этом сам убедиться.
- И это было правдой?
- Да. Хорошо помню, что было написано на первой странице, - Виктор снова замолчал и мечтательно улыбнулся.
Я не выдержала:
- Что же? Не томите!
- Помню наизусть: "– Уточкин, я пришел тебе сказать, что тебе нужно делать прививки!
В комнате на секунду стало очень тихо.
– Какие прививки? – спросил Гриша.
– От бешенства. У нас Пальма заболела, перестала есть и пить, а потом ушла куда-то и пропала. Мама пошла в ветеринарную поликлинику, и ей там сказали, что у Пальмы могло быть бешенство, только тихое. Вот! И теперь мне, маме, тебе и другим ассистентам надо делать прививки."
- И что это означало?
- Через неделю меня укусила соседская собачонка. Я не придал этому ни малейшего значения, псина была придурочная, кидалась на всех, но Наставник строго велел мне идти в поликлинику.
- Собака оказалась бешеной?
- Да, она укусила еще пару соседей и внезапно свалилась мертвой. Потом мне сказали, бешеные собаки часто умирают внезапно, вот так, от разрыва сердца.
- И ваш Наставник это предвидел?
- Да, благодаря ему, я и соседи остались живы.
- Не могу понять, почему люди ему поверили? Обычная собака с дурным характером.
- О, Наставника знали во всем городе. Многие на своей шкуре убедились, что к его словам лучше очень хорошо прислушиваться, да и обижать ни его, ни его семью не рекомендовалось. Себе дороже выходило.
- Семью? - удивилась я. Почему-то этот загадочный Наставник виделся мне одиноким стариком - крепким, аскетичным, одетым в лохмотья.
- А вы представили его эдаким бродягой, который спит на досках и питается грибами, ягодами и хлебом недельной давности? Я правильно ваши мысли прочитал?
- Правильно, - смутилась я.
Виктор тихонько хихикнул.
- Наставник был женат, детишки тоже имелись. Не его, жены, но воспитывал он их, как своих родных. Но это абсолютно другой, слишком долгий разговор. Давайте я продолжу про книгу.
Я кивнула.
- Он ничего мне не сказал, в смысле никаких инструкций по пользованию моей личной книгой предсказаний мне дано не было, и я решил читать ее постепенно, не забегать вперед. Мне это почти удалось, - Виктор снова закрыл глаза и медленно, мечтательным голосом произнес:
"Шумели березы. За домом закудахтала курица.
- Чудесная погода, - сказал я наконец, чтобы прервать молчание.
- Да, великолепная, - ответила девушка.
- И такая мягкая, - добавил Ленц.
- Просто необычайно мягкая, - завершил я. Возникла новая пауза.
Девушка, должно быть, считала нас порядочными болванами. Но я при всех усилиях не мог больше ничего придумать. Ленц начал принюхиваться.
- Печеные яблоки, — сказал он растроганно. - Кажется, тут подают к печенке еще и печеные яблоки. Вот это - деликатес.
- Несомненно, - подтвердил я, мысленно проклиная себя и его."
Так я и встретил свою Единственную. Узнаете?
- Ремарк, "Три товарища". Прекрасный и очень тяжелый роман.
- Тяжелый, вы правы. Я надеялся, что следующие страницы будут сплошь цитатами из слезливых дамских книжонок с обязательными счастливыми финалами. Эти приторные строки опишут нашу полную любви жизнь , детей, кота, собаку и попугая, поездки на море и старую яблоню на даче, но...
- Но?
- Нам отмерили мало времени. Слишком мало. Ни "жили они долго и счастливо", ни детишек, ничего. Лишь... - Виктор помрачнел, - когда я прочитал очередное предсказание, я сжег тетрадь, безжалостно бросил ее в огонь, проклиная и Наставника, и его умение предвидеть. Я глупо понадеялся, что уничтожение чертовой книги сотрет уготовленное нам будущее и ничего страшного не произойдет.
- Что же было написано?
- Снова Ремарк. "Цветы покрывают все, даже могилы".
Мне стало страшно, внезапно мне захотелось, чтобы Виктор замолчал, я не хотела слушать продолжение его рассказа. Вдруг я вспомнила, что он вроде бы что-то говорил о своей дочери! В ту нашу первую встречу. Сейчас я подловлю его на вранье, и морок рассеется, все исчезнет, и останется тяжело больной человек, которому в голову зачем-то пришла мысль о розыгрыше.
- У вас же дочь была, ей тридцать лет вроде бы, верно?
- Это из прошлой жизни, из той, о которой помню, - не смутился Виктор, - я рано женился и рано развелся. У меня мало с ними общего. А Единственная... она умерла. И хватит об этом.
Он сказал это так просто и жестко, словно я мучила его вопросами.
- Только спустя много лет я понял, зачем Наставник сделал мне тот сомнительный подарок, зачем вручил мне книгу с предсказаниями.
- Это было очень жестоко.
- Как посмотреть. На самом деле, это было испытание. И я его не прошел.
- А что же вы должны были сделать?
- Сразу же швырнуть тетрадь в огонь.
- Но почему? Ведь ваш Наставник наверняка потратил на ее написание или изготовление, я не знаю, как сказать, много сил и времени! Он бы обиделся!
- Как я уже сказал, со временем он умел управляться, а что до сил... кто много тратит, тот много и получает. Не находите?
- Не всегда нахожу. Вы на вопрос не ответили.
- Наставник хотел убедиться, что я усвоил один из главнейших его уроков: нет написанного будущего, оно меняется каждый день, мы его сами меняем. Я вам уже говорил об этом, есть исключения, конечно... Но когда я поверил в написанное, я сам создал это самое будущее. И, получается, свою Единственную убил я. Своей верой, понимаете?
- Как она умерла?
- Глупо и нелепо, хотя Наставник говорит, случайных смертей не бывает. Плавала в бассейне, закружилась голова, потеряла сознание и утонула. А я... я разругался с Наставником (он ведь мог меня, нас предупредить!) и уехал, не доучившись. В любом случае, диплом мне Наставник бы не выписал.
- Как вы жили после этого?
- Как-то жил. Не всегда несчастливо, кстати. Не жалейте меня, не надо, я многому успел научиться, - Виктор улыбнулся широко и солнечно, - все идет так, как надо. Кстати, это вам!
Виктор достал из кармана куртки небольшой пакетик, торжественно открыл его и вытащил небольшой прямоугольник, завернутый в почти истлевший тетрадный листок, листок настолько древний и затертый, что непонятно было, в клеточку он или в линию. Медленно развернул почти рассыпающуюся бумагу и вытащил маленькую картину, на которой был изображен филин с пером в крыле, он строго и загадочно смотрел на этот мир и на меня.
- Это Наставник нарисовал. Хорошая картина, она будет за вами присматривать. Берите, берите!
Виктор почти насильно вручил мне картинку. Я растерялась, я чувствовала, что этот подарок не заслужила, он был слишком наполнен силой.
- А вы? А вам?
- Я возвращаюсь к Наставнику.
- Так он жив? - мне почему-то казалось, что эта история произошла очень давно, и этот загадочный Наставник давно отправился к праотцам.
- Жив, конечно! Что ему сделается! И живет там же! - тоже удивился Виктор. - Я ему письмо написал, он мне ответил, позволил вернуться.
- Вы едете туда умирать? - слова вырвались у меня помимо моей воли.
- Если жива душа, умирать не страшно, так говорит Наставник. Может быть еще и поживу, я пока не знаю.
Виктор сказал это так просто, словно я спрашивала его, что он будет, чай или кофе, и он пока не был уверен, чего же именно ему хочется.
Я посмотрела на филина, и мне показалось, что птица подмигнула.
- Прощайте или до свидания, я еще не решил, - Виктор встал с лавочки, улыбнулся мне, помахал рукой и медленно пошел по бульвару.
- Постойте! А как же ваша работа непризнанным гением? Вы про нее ничего не рассказали! - крикнула я ему вдогонку и тут же пожалела о своей глупости! Другие вопросы надо было задавать! О душе, о загадочном Наставнике и, что самое главное, где его можно найти. Я вскочила и побежала за Виктором, но он словно растворился в прохладном майском воздухе. И если бы не картина в руке, я бы подумала, что Виктор мне приснился, как и этот необычный день.
Я побрела домой. Я почему-то знала, что картина в моей руке утратила силу, словно она уже начала тосковать по своему настоящему хозяину - загадочному Виктору.
Дом встретил меня настороженно, словно бы во мне что-то изменилось, и он не был уверен, что я - это я. Разбитый горшок все также валялся на полу (я-то уж подумала, может быть Домовой успел пересадить фиалку), а я, вместо того, чтобы заняться измученным цветком, пошла в спальню. Сняла со стены простенький пейзаж и на его место пристроила филина, который, как утверждал Виктор, будет за мной присматривать. То ли мне показалось, то ли филин действительно подмигнул мне, я не знаю, но я почему-то поняла, что ему нравится моя спальня, мой дом пришелся ему по душе, и что он мне чем-то очень поможет.
- "В любом сне, детка, главное - вовремя проснуться", - сказала я филину и пошла пересаживать фиалку.
©Оксана Нарейко