- Ирка, понятно, что судьи, военные, врачи, чиновники, депутаты. Все виноваты. А как ты будешь люстрировать своих? Творческую интеллигенцию? Или на них это не будет распространяться? Корпоративная этика, чувство локтя?
- Галка, у меня нет корпоративного чувства локтя. Ради красного словца...
- Понятно, когда жулик, когда должностное преступление, но творческая интеллигенция – это уже элемент общественных гражданских институтов демократии. Свобода мнений, свобода слова, свобода самовыражения. Разве вы сможете построить свободное общество, если будете преследовать своих же коллег за инакомыслие? Как бы справедливы не были ваши устремления, и как бы этого не заслуживали ваши оппоненты?
- Согласна. Но таковы законы природы. Если маятник качнется в обратную сторону, он не остановится на средине, а пойдет дальше.
- Но они твои коллеги, безобидные и уважаемые люди. Тебе не будет их жалко, ведь они были такими же энтузиастами своего дела, как и ты. Сейчас, ты – гнилая и продажная интеллигенция, а потом станут они. Чем ты лучше? Ведь они переобуются на лету, и будут продолжать верой и правдой служить новому режиму. Зачем новой власти другие творческие кадры, привыкшие быть в оппозиции? Привыкшие быть самостоятельными, независимыми, что напрямую противоречит любой власти - новой или старой. Не лучше ли проверенные, испытанные профессиональные продажные кадры? А вы снова уйдете в оппозицию со всеми ярлыками либерастов и предателей родины. Дело знакомое и привычное.
- Разница есть. Они не энтузиасты, и за ними стоит репрессивный аппарат, что развращает и исключает любой консенсус.
- Это другое. Тем более, что эти люди будут предпочтительнее для новой власти, потому что их не надо будет покупать, перекупать. С ними не будет проблем, как с вами, идейными, привыкшими работать бесплатно. Продолжайте в том же духе.
- Согласна. Может, уберут самых ярких глашатаев на почетные итальянские виллы и испанские ривьеры. Наиболее вероятный сценарий, что будет говорить о том, что новая власть будет идентична старой. А значит, ни о какой люстрации речи быть не может, а общество должно снова сплотиться и консолидироваться вокруг новых мерзавцев для достижения общей победы в войне против НАТО и всех остальных врагов. Так что, Галка, можешь спать спокойно.
- А я так надеялась, что с новой властью что-то изменится. Понятно, что от вас никогда никакого толку, как от городских сумасшедших, но была надежда, что власть все же будет другой. Будет заботиться о народе и так далее.
- Тут ты неправа. Она о тебе заботится постоянно и неусыпно. Аж, телевизоры дымятся от первых каналов. Заботится, чтобы ты не жила лучше, чтобы не думала своей головой, чтобы была тупой и забитой, чтобы ненавидела Запад, чтобы истово верила, что будешь жить лучше. Кстати, такая вера вполне заменяет нормальную жизнь. Как общественный наркотик, выведенный в России, который штырит и дает ощущение духовности, избранности, превосходства над другими народами. Люди, ради этого ощущения, готовы целовать телевизоры, немытые задницы вождей, жить на хлебе, воде и водке, умирать со счастливой улыбкой, ходить без штанов, идти на любые преступления. Ты разве не видишь, что люди вокруг тебя ходят без штанов?
- Не вижу. И я?
- И ты. Потому что ты под действием этого наркотика. Кстати, и без трусов.
- Господи, срам-то какой. Подожди, Ирка. Это видит только гнилая интеллигенция, что Россию-матушку Западу продали?
- Не только.
- Значит, если вас, врагов народа, всех убрать и почикать, то никто больше нашу срамоту не увидит?
- Абсолютно верно. Но голыми задницами вы будете сверкать, как и прежде.
- Это уже другой вопрос. Доширак, водка, батюшка, первые каналы и проблема исчезнет. Не смотри на меня.
- Ну, а все же, Ирка. Представим, что вы победили, что будете с нами делать?
- Не могу представить.
- Будто сон тебе приснился.
- Галка, ты о себе говоришь? О Булыжнике? О Нинке, о Верке? Пусть все получат то, что заслужили, когда за вами не будет банды жуликов и воров, не будет административного ресурса, армии и полиции, судов и вертухаев, не будет антинародных законов. В чем проблема? Идите на эшафот за свои убеждения. А разве мы не так делаем? Разве не рискуем в условиях вашего режима? Но ты сейчас говоришь не о себе, а о мерзавцах и подонках, которые потеряв поддержку преступников, будут вопить о свободе и демократии. Они получат по заслугам не как творческая интеллигенция, а как подонки и мерзавцы. Гений и злодейство несовместимы.
- Пушкин считал, что это не так.
- Не считал. Его образ Сальери не соответствует исторической действительности. Будучи художником, он рассматривал злодейство, как противоположную сторону гениальности в одном человеке. Если человек есть гений, то злодейство есть часть его души, необходимый компонент гениальности. А если человек – злодей, гениальности в нем не может быть по определению. Гениальность дана или приходит свыше. Злодейство, как болото, оно не может создать ничего кроме болота.
- Хочешь сказать, что творческая интеллигенция, поддерживающая режим, бездарна по определению?
- Да, поэтому, если она перестанет существовать – воздух будет только чище. За редким исключением.
- И много таких в твоей среде?
- Творческих вертухаев? Достаточно. Штук пятьсот.
- Ни фига, почему так много?
- Их не много, но у каждого много родственников, внуков, детей, жен, мужей, матерей, дедушек.
- Наверное, там президент, депутаты, министры.
- Вовсе нет. Я их не знаю. Да, я могу что-то желать незнакомым мне людям, как зрительница на стадионе, болеющая за свою команду. Не более того. Человека всегда интересуют личные враги. Кто-что сказал, написал, сделал тебе плохого.
- Ты всех их помнишь?
- Да, поименно, они и не скрываются.
- Но ведь в вашей интеллигентной среде это нормально – спорить и не соглашаться.
- Когда на равных.
- И что ты с ними сделаешь? Будешь судиться?
- Ничего.
- Понятно.
- Тогда зачем спрашиваешь? Страшно не то, что делают, а то, что испытывают.
- К примеру, Булыжник?
- Жизнь вечную на своем свечном заводике.
- Кошмар, а Верке?
- Нарожать двадцать детей.
- Это бесчеловечно. А вождю нации?
- Галка, я тебе что – справочное бюро? Меньше знаешь, крепче спишь.
- А мне? Ну, в последний раз.
- Встретиться в следующей жизни.
- Но месть – это же плохо?
- Убивать не плохо, насиловать не плохо, издеваться, унижать, оскорблять, гнобить – не плохо. А отвечать за свои дела – плохо? Потому что месть? Убивать без мести – нормально, а с местью – плохо? Может, нет никакой мести? Может, ее придумали убийцы и насильники, чтобы обезопасить себя?
- Ее придумали попы.
- Лучше не скажешь.
- И все же. Ирка, зачем тебе свобода? Ну, нет у нас свободы и что? Ничего не изменилось. И говорим, и делаем тоже, что и вчера, и позавчера, и год назад. Ну, есть на Западе свобода слова и что? Также воруют, также запрещают.
- Галка, слова не бывают свободными. Свободным может быть сам человек. Свобода слова, это не свобода слова, а свобода человека слово произносящего. Одни слова делают человека свободным, другие рабом. Государство, защищающее свободу слова своих граждан, делает их и себя свободными. Познать истину можно только будучи свободным. Разве удержался бы этот режим, не имей мы никаких прав, кроме свободного слова? Разве пошли бы свободные люди на войну лишать жизни и свободы других людей?
- Хитришь. Свободный человек он и живет и делает по свободе. Это какая же опасность для страны. Мало ли, что ему вздумается, что в голову взбредет.
- Верно. Поэтому ложь, вранье и преступления стали необходимы народу как воздух. Чтобы не было искушения, чтобы в голову не взбрело жить по правде и не кончить как Иисус. А ведь, твой Иисус был свободным человеком. Смог бы он пойти на войну и убивать? Стрелять из пушки? Быть патриотом режима? Говорить, как попы и компания? Что он думает про вас, когда видит, как вы с его именем, от его имени творите зло? Вы молитесь на него, просите его защиты и боитесь жить как он. Как он может тогда вас защитить? - Если живете по законам чертей - у них и просите защиты, по адресу. Но их и просить не надо - бегут впереди паровоза.
- Ты меня опять запутала.