Молодежь в обществе постмодерна: взгляд криминолога
Youth in the Society of a Postmodern: look of criminologist
Резюме: в статье рассматриваются особенности преступности и иных девиантных проявлений молодежи в обществе постмодерна.
Abstract: the author considers in this article of peculiarity of crime and other deviant manifestations of youth in the society of a postmodern.
Ключевые слова: постмодерн; молодежь; преступность; девиантность
Keywords: postmodern; youth; crime; deviance
Трезвая оценка положения
может привести к страшному
подозрению – возможно,…
что дети и молодежь не имеют
важного значения.
Нильс Кристи
Они идут в кроссовках по улице,
смотрят на проезжающие автомобили,
ненавидя их владельцев: старых,
богатых, отвратительно успешных.
Эти юноши жаждут успеха, денег,
славы. Не в будущем, а здесь и сейчас.
Любой ценой.
Павел Лунгин
Немного об обществе постмодерна
Мы живем в совершенно новом мире, в совершенно новой реальности. Это плохо осознается (или совсем не осознается) большинством населения нашего единого, но фрагментарного мира. Хуже (и опаснее) того, - это не понимается правителями, властями (и не только российскими).
У нас есть неограниченные возможности (за несколько часов переместиться в любую точку планеты; поговорить в скайпе с приятелем, находящимся в Австралии или Японии; молниеносно отреагировать на любую новость, высказавшись - «на весь свет» - в интернете) и неограниченные риски, вплоть до тотального самоуничтожения - омницида… Общество постмодерна есть общество возможностей и рисков (вспомним У. Бека).
Для общества постмодерна характерно восприятие мира в качестве хаоса — «постмодернистская чувствительность» (W. Welsch, Ж.-Ф. Лиотар). Как говорил З. Бауман, выступая перед студентами МГУ, «Мы летим в самолете без экипажа в аэропорт, который еще не спроектирован». И если старшие поколения, не осознающие новизны социальных (экономических, политических, культурных) реалий и тенденций Нового мира, раньше или позже, сходят со сцены, то дети, подростки, молодежь – начинают жить в обществе постмодерна, относительно легко его воспринимая и пытаясь жить по его законам.
Подростки и молодежь во все времена характеризуются повышенной девиантной, в т.ч. криминальной, активностью. Вместе с тем, они - будущее общества, страны, от их поведения, образа жизни, личностных качеств зависит и судьба общества, государства. Не удивительно, что подростково-молодежной преступности, наркотизму, пьянству уделяется большое внимание в отечественной и зарубежной литературе – криминологической, социологической, психологической, педагогической. Однако тема нередко мифологизируется, тогда как заслуживает объективного исследования.
Во-первых, «конфликт поколений» присущ всей истории. Старшие поколения всегда не довольны младшими, а те отвечают взаимностью. Другое дело, что в современном обществе постмодерна разрыв между поколениями ощущается намного сильнее, благодаря небывалым в истории человечества темпам социальных изменений. Непонимание между родителями и детьми в самых благополучных семьях – факт современной жизни.
Во-вторых, подростково-молодежному возрасту присуща повышенная активность, выраженная как в негативных (криминальных, алкогольных, наркотических, сексуальных и т.п.), так и в позитивных (художественное, техническое, научное творчество) проявлениях девиантности . Подростки, молодые люди обладают высокой энергетикой, стремлением «открыть» или сделать что-то новое, ранее неизвестное, самоутвердиться в инновационной деятельности. Но за все приходится платить. Поиск молодых приводит и к творческим достижениям, и к негативным девиациям. Да и гибнут дети, подростки, молодые люди чаще, чем им «положено» по возрасту (высокая виктимность).
В-третьих, взрослые, предъявляя повышенные требования к поведению подрастающего поколения, сами нередко ведут себя не лучшим образом. И если справедливо осуждаются тяжкие преступления, совершаемые подростками, то как оценить детскую безнадзорность, заброшенность, а то и прямое насилие над детьми и подростками со стороны взрослых, включая их родителей, родственников, учителей? .
Почти половина всех погибших в России в возрастной группе от 10 до 29 лет скончались от ножевых ранений, говорится в докладе Европейского отделения ВОЗ. Уровень насилия, у нас оказался самым высоким среди 53 стран, в которых проводилось исследование, - 16 человек на 100 тысяч молодых людей. На втором месте стоит Албания - 11 смертей на 100 тысяч человек, на третьем - Казахстан - 10,66 на 100 тысяч жителей. Авторы доклада пришли к выводу, что поводом для поножовщины чаще всего становится межличностные конфликты, и острее всего с этим обстоят дела в странах со средним и низким доходом населения, к которым относится и Россия, именно там происходит 9 из 10 убийств зарегистрированных в Европе. Жертвами таких стычек чаще всего становятся мужчины, но каждое пятое преступление приводит к смерти девушки .
Никакие заклинания не сократят преступность и иные негативные девиации подростков без изменения отношения к ним взрослых – родителей, учителей, работников правоохранительных органов, населения в целом. «Не бывает трудных детей, есть трудные взрослые».
Будучи непонятыми взрослыми, подростки объединяются в группы, образуют подростковую субкультуру со своими ценностями, нормами, интересами, языком (сленгом), символами, которая далеко не всегда отличается законопослушностью.
Если под культурой понимать специфически человеческий способ жизнедеятельности, обеспечивающий социальное наследование, а под образом жизни – относительно устойчивые, типичные для конкретного общества (группы, класса) формы жизнедеятельности, то сообщества с преобладанием ценностей, норм, образцов поведения, отличных от господствующих в обществе образуют ценностно-нормативные субкультуры (богемную, наркотическую, религиозно-культовую, криминальную и др.).
Субкультура формируется в результате интеграции людей, чьи взгляды, деятельность и образ жизни противостоят (не соответствуют) господствующим в обществе или провозглашаемым и принимаемым им, а потому им отвергаются. Социально-экономические предпосылки образования субкультур – социальная неоднородность, неравенство, несправедливость, «социальная неустроенность» индивидов . Социально-психологические факторы формирования субкультурных сообществ – потребность людей в объединении, психологическая защита, потребность быть «понятым», самоутверждение среди себе подобных. «Вообще они бегут не "куда", а "откуда". От нас они бегут, из нашего мира они бегут в свой мир… Мир этот не похож на наш и не может быть похож, потому что создается вопреки нашему, наоборот от нашего и в укор нашему. Мы этот их мир ненавидим и во всем виним, а винить-то надо нам самих себя» .
Отметим некоторые особенности общества постмодерна, которые важны для нашей темы.
Глобализация всего и вся - финансовых, транспортных, миграционных, технологических потоков. Соответственно происходит глобализация преступности (прежде всего – организованной). Как результат массовой миграции неизбежен «конфликт культур» и цивилизаций со всеми вытекающими криминогенными последствиями, включая интолерантность, «преступления ненависти» (hate crimes) и др.
«Виртуализация» жизнедеятельности. Мы шизофренически живем в реальном и киберпространстве. Без интернета, мобильников, смартфонов и прочих IT не мыслится существование. Происходит глобализация виртуализации и виртуализация глобализации. Как одно из следствий этого – киберпреступность и кибердевиантность, основными субъектами которых является молодежь. С конца 1990-х – начала 2000-х годов во всем мире наблюдается тенденция сокращения объема и уровня преступности и большинства ее видов. Имеется несколько гипотез, пытающихся объяснить этот феномен, тем более неожиданный, что сохраняются основные криминогенные факторы, включая растущее экономическое неравенство. Назовем одну из распространенных гипотез. Б;льшую часть зарегистрированной преступности составляет «уличная преступность» (street crime) - преступления против жизни, здоровья, половой неприкосновенности, собственности. «Беловоротничковая преступность» (white-collar crime), будучи высоколатентной, занимает небольшую часть зарегистрированной преступности. А основные субъекты «уличной преступности» - подростки и молодежь, которые в последние десятилетия «ушли» в виртуальный мир интернета. Там они встречаются, любят, дружат, ненавидят, стреляют («стрелялки»), убивают, совершают мошеннические действия и т.п., удовлетворяя - осознанно или нет – потребность в самоутверждении, самореализации. Возможно, имеет место «переструктуризация» преступности, когда «обычную» преступность теснят малоизученные и почти не регистрируемые, высоколатентные виды преступлений эпохи постмодерна, в частности, киберпреступность .
Взрослые негативно оценивают компьютерные «стрелялки», между тем, Университеты в Вилланове и Рутгерсе опубликовали результаты своих исследований связи между преступлениями и видеоиграми в США. Исследователи пришли к выводу, что во время пика продаж видеоигр количество преступлений существенно снижается. «Различные измерения использования видеоигр прямо сказываются на снижении таких преступлений, как убийства», — заявил Патрик Марки (Patrick Markey).
Исследователи считают, что есть несколько возможных объяснений такой зависимости. Люди, которым нравится жестокость и насилие больше играют в видеоигры с явной демонстрацией жестокости. Таким образом, они «оздоравливаются» с помощью игр. В то же время, люди предпочтут больше времени проводить за игрой, таким образом, снижая количество преступлений на улицах .
Релятивизм/агностицизм. История человечества и история науки приводят к отказу от возможности постижения «окончательной истины». Очевидна относительность любого знания (включая криминологическое). Как известно, «есть много истин, нет Истины». Подтверждается «принцип дополнительности» Н. Бора. Господствует полипарадигмальность. Это относится и к криминологическим (девиантологическим) знаниям. Глобальные динамичные процессы обусловливают необходимость столь же быстрой и «глобальной» исследовательской реакции. Так, например, в 2012 г. на очередной ежегодной конференции Европейского общества криминологов (в Бильбао) новый тренд мировой преступности активно обсуждался на специальной сессии «The Crime Drop». Тогда как российская криминология не спешит присоединиться к такому обсуждению. Мировая криминология бьет тревогу по поводу киберпреступности, в России только статьи В.С. Овчинского и недавно вышедшая его (в соавторстве с Е. Лариной) книга пишут об этом.
Консьюмеризация сознания и жизнедеятельности приводит к «гуманизации преступности» (В.В. Лунеев), преобладанию корыстной преступности, как «уличной» (кражи, грабежи, разбои), так и «беловоротничковой» (экономической, должностной, коррупционной), в общем объеме преступлений. Это общемировая тенденция. В России, например, доля преступлений против собственности увеличилась с 43,4% в 1987 г. до 65,8% в 2006 г. «Общество потребления» характеризуется и некриминальными, но негативными способами обогащения – от проституции до «теневой экономики». При этом провести четкую правовую границу между нелегальным предпринимательством и неформальной экономической деятельностью практически невозможно . Подростки и молодежь, с одной стороны, нуждаются, как никто другой, в удовлетворении «модных» запросов. С другой стороны, у них минимальные возможности удовлетворения своих желаний (недостаток образования, опыта работы, профессиональной подготовки).
Фрагментаризация общества постмодерна, сопутствующая процессам глобализации, а также взаимопроникновение культур приводят к определенному размыванию границ между «нормой» и «не-нормой», к эластичности этих границ. Новые поколения эпохи постмодерна весьма скептически относятся ко многим запретам, «придуманным» старшими поколениями, живущими в новом обществе. Стоящие у власти представители старших поколений пытаются подчас все новыми и новыми запретами (уголовными, административными, дисциплинарными) сохранить свои представления о мире и обществе, что явно неприемлемо для новых поколений. Особенно отличается в этом отношении Госдума России – «взбесившийся принтер», превращая безумными запретами («оскорбление чувств верующих», «пропаганда нетрадиционной ориентации» и т.п.) каждого жителя страны в преступника. Вообще, с точки зрения автора этих строк, запреты нередко служат существенным криминогенным (девиантогенным) фактором .
Молодежь и девиантность
Преступность
По официальным данным МВД, удельный вес (доля) преступности несовершеннолетних постоянно снижается: с 17,7% в 1989 г. до 5,5% в 2011 г. Вместе с тем, некоторое время росла доля несовершеннолетних среди лиц, совершивших тяжкие насильственные преступления: убийства – с 2,9% в 1987 г. до 7,9% в 2003 г. с последующим некоторым снижением; причинение тяжкого вреда здоровью – с 3,3% до 9,7% за те же годы и также последующим снижением.
Устойчиво велика доля молодежной преступности: 38-45% в течение последних двадцати лет, а по изнасилованию и разбойным нападениям – 58-64% .
Наркотизм
Потребление наркотиков и злоупотребление ими - подростково-молодежная проблема. По разным источникам, доля лиц в возрасте до 30 лет среди потребителей наркотических средств и психотропных веществ составляет до 86%, а возраст первой пробы снизился за последние два десятилетия с 14-16 до 11-13 лет . Однако удельный вес несовершеннолетних в преступлениях, связанных с наркотиками, по официальным данным, снижается с 9,8% в 1989 г. до 3,2% в 2007 г., а молодежи – с 65,8% в 1999 г. до 50,1% в 2006 г. с последующим незначительным ростом .
Последнее время растет потребление молодежью психотропных веществ, нередко изготавливаемых в домашних условиях («крокодил») или же легальных (курительные смеси – спайсы и др.).
Нельзя не отметить в связи с этим существенные просчеты российской антинаркотической политики. «Ликвидировать» наркопотребление невозможно, оно сопровождает человечество всю его историю. После многих лет бессмысленных «войн» с наркотиками и их потребителями, мировая практика идет по пути легализации производных каннабиса (прежде всего, марихуаны) и безусловной легализации заместительной терапии. Это позволяет молодым людям легально, не боясь полиции, употреблять наименее опасные виды наркотических средств (так, производные каннабиса, наряду с кокаином и некоторыми другими средствами, не влечет физическую зависимость ). Российская бескомпромиссная политика все запретить ведет к постоянному поиску все новых «заменителей» с гораздо более тяжкими последствиями (тот же «крокодил»), а также к боязни медицинских работников назначать наркосодержащие обезболивающие средства, обрекая тяжелобольных людей на мучительные страдания.
Пьянство
Известно, что Россия занимает первое место в мире по душевому потреблению алкоголя – 16-18 л абсолютного алкоголя . Многочисленными эмпирическими исследованиями установлен ранний возраст первой пробы - с 7 лет и раньше (в печати описан случай пивного алкоголизма у 6-летнего мальчика), к 17-18 годам наблюдается потребление алкоголя у 95% жителей крупного города. Между тем, ранняя алкоголизация особенно опасна: воздействие алкоголя на молодой организм приводит к более тяжелым медицинским и социальным последствиям; резко сокращаются сроки перерастания потребления алкоголя в пьянства, а последнего - в алкоголизм: повышается вероятность криминального поведения; увеличивается риск «пьяного зачатия» с вытекающими последствиями.
Проституция
Ясно, что проституция – удел, прежде всего, молодых. Негативные тенденции последних десятилетий – омоложение проституции; детская проституция; глобализация секс-индустрии; торговля женщинами («белыми рабынями»), как один из видов деятельности организованной преступности . В стране распространена проституция как девочек, так и мальчиков, как гетеросексуальная, так и гомосексуальная.
Широкое распространение проституции – одно из последствий общества постмодерна как «общества потребления» .
Самоубийства
Количество и уровень (в расчете на сто тысяч человек населения) самоубийств как следствие социального неблагополучия служит одним из важнейших индикаторов социального, экономического, политического, нравственного состояния общества. Не случайно в бывшем СССР тема самоубийства в течение многих десятилетий находилась под строжайшим запретом. Ибо, как заметил еще в 1886 г. Г. Бокль, «самоубийство есть продукт известного состояния всего общества». Руководство СССР, осознанно или интуитивно понимая это, тщательно скрывало весьма неблагополучную ситуацию с самоубийствами в стране.
В настоящее время Россия занимает одно из первых мест в мире и первое место в Европе по уровню (на 100 тыс. населения) завершенных самоубийств. Первое место в мире занимает Россия и по завершенным самоубийствам подростков и молодежи . Еще выше уровень покушений на самоубийство школьников и молодежи.
Частота суицидальных действий среди молодёжи в течение последних 20 лет удвоилась. У 30%лиц в возрасте 14–24 лет бывают суицидальные мысли, 6% юношей и 10% девушек совершают суицидальные действия. 90% суицидов совершается людьми с психотическими состояниями, которым не была оказана своевременная квалифицированная помощь .
Одним из суицидогенных факторов является «исключенность» значительной части населения из активной экономической, социальной, политической, культурной жизни. «Исключенность» как значимый девиантогенный (криминогенный, суицидогенный) фактор исследована в многочисленных трудах зарубежных и отечественных авторов (Ф. Бородкин, И. Валлерстайн, Я. Гилинский, Р. Ленуар, Н. Луман, С. Погам, Дж. Янг и др.).
«Исключению» способствует ограниченность «вертикальной мобильности». Затрудненность продвижения «наверх», образовательного, профессионального, карьерного роста особенно болезненно воспринимается подростками и молодежью. Интересно, что интуитивное понимание суицидогенности социально-экономического неравенства, исключенности, затрудненности вертикальной мобильности была очень наглядно высказана в предсмертной записке покончившего жизнь самоубийством рабочего Р., оставленной сыну: «Сашенька!.. Шагни дальше отца насколько можешь выше отца по социальной лестнице» (сохранен синтаксис подлинника – Я.Г.).
Для подростков и молодежи особое девиантогенное (суицидогенное) значение имеет ограниченность возможностей для самоутверждения, самореализации. Потребность в самоутверждении – одна из важнейших вообще, нередко определяет поведение подростков. Не сумев в силу различных причин самоутвердиться в активной творческой, общественно полезной деятельности (художественное, поэтическое, техническое творчество, спорт и т.п.), они пытаются самоутвердиться посредством кулака, силы, общественно опасной активности («комплекс Герострата»). А если не удается и это – уход в алкоголь, наркотики или – из жизни (концепция «двойной неудачи» Р. Мертона).
Нередко именно это приводит к утрате смысла жизни, как еще одному суицидогенному фактору.
Результаты эмпирических исследований (Д. Богоявленский, Я. Гилинский, А. Мальченкова, А. Мягков, Е. Смирнова, Е. Ушакова и др.) показывают зависимость степени суицидального риска от уровня образования; занимаемой социальной позиции (чем выше, тем ниже риск суицида); «рассогласования статусов» (разрыв между относительно высоким образовательным уровнем и низким статусом, при невозможности «карьерного роста»).
Без обеспечения реальной возможности образовательного и профессионального роста для большинства подростков и молодежи, без развития системы организации досуга подростков и молодежи (доступные секции, кружки, студии, творческие объединения и др.) – трудно рассчитывать на сокращение девиантных проявлений подростков и молодежи.