Окружной прокурор, рассмотрев дело Жака Бертье, в отсутствии следователя по известным обстоятельствам, вызвал его помощника и предложил перевести фигуранта по делу Кадышева из подозреваемого в свидетели по обвинению француза, а также потребовал исключить из материалов дела проникновение в кабинет следователя, как не имеющее никакой связи с данным делом.
Получив повторно дело на рассмотрение, Окружной прокурор переквалифицировал его ( из уголовного перевёл в политическое ) и направил в военно-полевой суд.
Рассмотрение дела в военно-полевом суде было недолгим. Решение принималось без участия адвоката и без опроса свидетелей, основываясь только на материалах дела и приложенных вещественных доказательствах.
Решение суда поразило Жака словно молния: «Смертная казнь через повешение». Его заковали в кандалы и поместили в камеру смертников ожидать своей очереди на эшафот.
Узнав о приговоре, Анна поспешила в Санкт-Петербург и, пользуясь старыми связями при дворе, добилась аудиенции у императрицы Александры Фёдоровны.
Александра Фёдоровна внимательно выслушала Анну и, проникшись к ней состраданием, обещала в ближайшее же время поговорить с императором.
Александра Фёдоровна выполнила обещание, и высочайшим указом императора смертная казнь была заменена двадцатью годами каторжных работ.
В первой половине царствования Николая П на первом месте в русской политике стоял вопрос Дальнего Востока. Основным препятствием в преобладании России в этом регионе была Япония.
Военное столкновение было неизбежно, и император по возможности готовился к нему, как в дипломатическом, так и в военном отношении. Была построена Сибирская железная дорога, усилен флот, создавались оборонительные укрепления вокруг Порт-Артура.
В 1903 году спор из-за русских лесных концессий в Корее и продолжающегося русского освоения Маньчжурии привели к раздору и резкому обострению русско-японских отношений.
Русская военная разведка практически смогла определить дату, с ошибкой не более одного месяца, начала войны. Однако, под воздействием мнений приближённых, уверенных в том, что Япония не рискнёт вступить в масштабную войну с Россией, Николай П не принял достаточных мер по подготовке к ней. Лишь несколько военных эшелонов с войсками, артиллерией и боеприпасами были направлены на Дальний Восток для усиления гарнизонов, находящихся в Маньчжурии, да несколько сотен арестантов для проведения работ на строительстве военных укреплений.
В одном из таких эшелонов в товарном вагоне с каторжными, прицепленном к воинскому железнодорожному составу, находился Жак Поль Бертье.
Для него было полной неожиданностью, когда на первой же остановке поезда среди конвоиров, принёсших еду для арестантов, он увидел Анну. Она перебросилась несколькими словами с начальником конвоя, передав ему небольшое колечко, и тот разрешил Жаку выйти из вагона. Придерживая цепи кандалов, в которые заковывали на время этапа каторжан, он спрыгнул из вагона на насыпь. Они присели на сложенные у путей шпалы и пока Жак, проголодавшись, уплетал принесённую Анной еду в дополнение к котелку каши выданной конвоиром, она смотрела на него любящим взглядом, радуясь их встрече.
Жак по выработанной уже за время заключения привычке тщательно облизал деревянную ложку и запрятал её глубоко в одежду. Заметив удивлённый взгляд Анны, смутился,
- Иначе, придётся брать еду руками… Что за чудо? Какими судьбами Вы оказались здесь? Это просто невероятно.
- Я очень виновата перед Вами Жак. Придёт время, и я всё расскажу, всю правду о том, что произошло в ту роковую ночь и после, но только после того когда Вы вполне уверитесь в моих к Вам добрых и более того чувствах. Надеюсь, это случится.
- Что бы Вы ни сделали, я Вас прощаю. Мои чувства… Может быть это совсем не ко времени, но я признаюсь в своей к Вам любви и моя любовь только окрепла за время нашей разлуки. Но глупо конечно в моём положении узника на что - то надеяться. Видеть Вас это уже для меня счастье. Но как всё - таки Вы здесь оказались?
- Я упросила военврача и коменданта эшелона зачислить меня сестрой милосердия в военный госпиталь, находящийся в составе эшелона. Вагон, в котором следует госпиталь, почти рядом с вашим, и мы сможем иногда видеться.
Их беседы продолжались на каждой остановке, и привыкшие к этому конвоиры не препятствовали им.
По прибытии в Порт-Артур им пришлось надолго расстаться, так как войсковую часть и госпиталь направили в один из районов Маньчжурии, а арестантов оставили в порту для работ на военных укреплениях.
В ночь на 27 января 1904 года Япония без официального объявления войны произвела нападение на русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура, что привело к выводу из строя нескольких сильнейших кораблей русского флота и обеспечило беспрепятственную высадку японской армии в Корее. Уже в мае 1904 года, используя бездействие и неспособность вести сражения русским командованием, японские войска перерезали железнодорожное сообщение Порт - Артура с центральной Россией. С августа японцы начали осаду города.
В результате ряда поражений на суше и на море, на Дальнем Востоке сложилась крайне тяжёлая ситуация. Российская армия и флот потеряли десятки тысяч военных убитыми, пленными, пропавшими без вести и ранеными, из которых почти половина умерла от ран из-за невозможности обеспечить должное лечение. Это и привело к подписанию кабального мира 23 августа 1905 года.
Незадолго до окончания боевых действий океанский сухогруз «Атлант» с трудом вырвался с одного из портов Маньчжурии. Судно было до отказа заполнено, спасающимися от японского плена, солдатами, матросами и офицерами, среди которых было много раненых и больных. Каторжан, сопровождаемых конвоирами, поместили в один из отсеков трюма, совсем непригодном для размещения там людей.
Скрытно, в ночное время, спасаясь от курсирующих вдоль побережья японских военных кораблей, капитан второго ранга Прохоров вёл сухогруз во Владивосток.
Длительное плавание, имея на борту судна большое количество пассажиров, грозило голодом и смертями. Капитан распорядился использовать для питания, находящийся в трюме рис, не доставленный к месту назначения, и запасы воды, предназначенные для паровой машины. Кроме того во время коротких остановок иногда удавалось раздобыть на суше фрукты, овощи и питьевую воду. Это в какой – то мере позволяло сглаживать сложившееся катастрофическое положение.
Тяжелее всего обстояло дело с лекарствами и перевязочным материалом. Полностью отсутствовали лекарства для лечения таких болезней как малярия и тропическая лихорадка. Уцелевшие от обстрелов работники госпиталя, в том числе и Анна, по сложившимся обстоятельствам оказались на сухогрузе и с первых минут включились в заботу о раненых и больных.
Увидев знакомого конвоира, Анна, сразу же расспросила его о Жаке. Узнав, что он здесь и здоров, она поспешила к старшему конвоиру и по совету доктора попросила отобрать тех из арестантов, кто имел хотя бы небольшой медицинский опыт.
На время плавания с каторжан сняли кандалы, чтобы в случае потопления судна у них был шанс спастись. Конвоиры выводили их группами на палубу, где военврач и Анна беседовали с ними, отбирая нужных людей. Когда в группе, поднимавшихся из трюма узников она увидела Жака, то еле сдержалась, чтобы ни броситься к нему в объятья. По взгляду Жака Анна поняла, что он испытывает те же самые чувства. Конечно же в списке санитаров оказался и Жак.
Работы хватало всем. Большое количество раненых и тяжелобольных требовало неотлучного ухода за ними: перевязка ран, кормление, уборка, стирка в неприспособленных условиях уже использованного перевязочного материала и нательного белья и многое другое. Медперсонал чуть ли ни падал с ног от усталости. К этому добавлялись невыносимые условия для нормального существования в не приспособленных трюмах сухогруза. Из-за отсутствия вентиляции стоял невыносимый смрад от естественных испражнений, загнивающих ран, крови, пота, немытых тел и давно нестираной одежды и белья.
Ежедневно от ран и болезней умирало несколько человек. После прочтения молитвы одним из матросов сухогруза, бывшим семинаристом, труп, замотав в шинель и привязав к нему какой - либо подвернувшийся под руку груз, опускали за борт.
Среди нескончаемых дел Анна и Жак иногда находили немного времени, в основном ночью, и перешагивая через спящих на палубе людей проходили на корму и, усевшись на свёрнутые кольцами толстые канаты, тихо беседовали, иногда останавливая разговоры долгими поцелуями.
Природа к этому располагала. Стояло тёплое июльское лето. Можно было долго, не отрываясь, смотреть на безоблачное распростёртое огромным куполом над спокойным Японским морем небо, на яркие звёзды, на луну, на световую дорожку от неё на воде, и не наглядеться. Но, более всего, влюблённые смотрели друг на друга.
После трёхнедельного плавания показались портовые сооружения Владивостока. По сигналу с берега сухогруз встал на якорь на рейде.
Без долгих ожиданий к нему пришвартовался катер и начальник порта, прибывший на нём, указал место швартовки сухогруза, запретив покидать судно не только матросам, солдатам и офицерам, но даже гражданским лицам.
Капитан приказал запереть каторжан в трюме, одев на них кандалы. После непродолжительной швартовки начальник порта разрешил снимать на берег раненых и больных. Гражданским лицам позволялось сходить на берег только после проверки документов и беседы с начальником военного комендантского патруля, который в сопровождении адъютантов поднялся на борт сразу же после причаливания.
На пристани были приготовлены подводы, телеги, коляски и санитарные кареты с красными крестами по бокам, запряжённые лошадьми. Больных и раненых сразу же развозили по больницам и лечебницам города, большая их часть была размещена в госпитале.
Когда с судна сняли раненых и больных и на берег сошли немногие бывшие на нём гражданские лица, на сухогруз поднялся взвод солдат. С винтовками наперевес они встали цепью вдоль бортов, перекрыв возможность кому – либо покинуть корабль.
Шло время военные, приплывшие на судне, начали возмущаться непонятной беспричинной задержкой. Старший из офицеров обратился к капитану, чтобы тот послал посыльного для приглашения на судно военного коменданта порта.
Комендант поднялся на судно в сопровождении адъютанта и мужчины, по виду похожем на служащего железной дороги, и только он вступил на палубу, как зычным поставленным голосом военного скомандовал:
-Всем солдатам и офицерам, а также матросам, не приписанным к данному судну, построиться на верхней палубе.
Немедленно послышались команды офицеров и уже через несколько минут военные выстроились в несколько рядов, ровняясь, на сколько это позволяла конструкция судна. Старший из офицеров скомандовал:
- Смирно! Равнение на средину!, - и чеканя шаг, встал перед комендантом, немного стушевавшись, увидев генеральские пагоны, доложил, - Ваше… Превосходительство! Сводный отряд из трёхсот семидесяти трёх бойцов, тридцати двух матросов и четырёх младших офицеров построен! Командир артиллерийского дивизиона, штаб-с капитан Смирнов!
- И, где же твои пушки, капитан?
- Пришлось оставить при отступлении, предварительно приведя в негодность материальную часть, - капитан виновато опустил взгляд.
-Не расстраивайтесь, капитан. По подписанному неделю назад договору о мире вся наша техника, участвующая в войне, остаётся врагу. А, Ваши подчинённые?.. В плену?..
-Нет, Все, кто остался в живых, здесь, со мной.
Когда комендант сообщил весть об окончании войны, среди солдат послышались возгласы: « Когда домой», «Навоевались ужо», «Бабы и детки ждуть – недождутца», «Сколь можно в окопах вшей кормить».
- Молчать! - лицо коменданта побагровело,- Бунтовать вздумали! - ему вспомнилась телеграмма, в которой говорилось о восстании в Москве, о баррикадах и стрельбе на улицах и предлагалось немедленно пресекать всякую пропаганду и недовольство, – Домой уйдут те, у кого закончился срок службы. Те же, кто был призван для участия в боевых действиях, будут демобилизованы в ближайшее время после некоторых необходимых формальностей.
Гомон стих.
-Штаб-с капитан отберите взвод солдат, у которых срок службы закончится не скоро, желательно с плотницкими навыками, и представьте мне список. Даю Вам полчаса.
Штаб-с капитан прошёл вдоль строя, вызывая выйти и записывая отобранных им солдат.
-Вот, список, Ваше Превосходительство.
- Твои бомбардиры то же здесь?
- Как можно. Я думаю, мы будем нужнее в другом месте.
-И то верно. Так вот, штаб-с капитан, слушайте приказ, Вы назначаетесь комендантом форт - поста по строительству порта в бухте Находка. Надеюсь, что младшие офицеры, которых, Вы отобрали, будут Вам хорошими помощниками. Я прав, поручик?
-Так точно! Ваше превосходительство.
-Письменный приказ получите позже, со всеми подробностями, а сейчас отправляйтесь с отобранными людьми в сопровождении адъютанта в баню. Оденетесь в новую форму, отобедаете на берегу. Сутки на сборы, а по- утру, с божьей помощью, отплывёте. Остальному прибывшему воинству незамедлительно прибыть в расположение гарнизона города для продолжения службы государю и отечеству. Штаб-с капитан, познакомьтесь, это ваш основной помощник в делах, военный инженер Бурель Михаил Маркович, он будет решать все технические вопросы. Удачи вам, с богом, -генерал уже направился к траппу, как заметил стоящую на корме Анну, - А эта, что ещё за мамзелька? Позовите- ка её ко мне.
Капитан сухогруза кивнул одному из матросов и тот бегом отправился выполнять команду.
-Что же это, Вы, мадмуазель, покинули своих подопечных? Для чего у Вас на косынке этот красный крестик милосердия?
-Я княжна Вольская и выполняла обязанности сестры милосердия по своему волеизъявлению. В оправдание моего поступка напоминаю Вам, на судне осталось большое количество узников, среди которых тоже есть больные и раненые, и за ними необходим уход.
- Выходит для Вас, княжна, преступники дороже наших героев солдат.
Капитан судна приблизился к генералу и что - то негромко ему сообщил.
Анна не расслышала слов капитана из-за крика чаек и шума доносящегося из порта, но догадывалась о содержании его доклада генералу.
-Ну, да. Декабристка. « Во глубине сибирских руд…», жертвуете собой, а представляете, что Вас ждёт. Нет, Вы не представляете.
Анна промолчала.
Не дождавшись реакции Анны на свои слова, генерал продолжил:
- Всё, что я могу для Вас сделать, - его голос смягчился, - Это зачислить в состав воинского подразделения в качестве фельдшера и поставить на довольствие.
- Благодарю, господин генерал за сострадание ко мне, - и Анна сделала лёгкий реверанс.
- Где начальник конвоя? – генерал вопросительно посмотрел на окружающих его людей.
- Я здесь, Ваше превосходительство, - выступил вперёд невысокого роста офицер младшего полицейского чина и, сняв форменную фуражку, вытер пот со лба и с начавшей лысеть головы.
- Верно ли, что среди каторжан есть раненые?
-Да, имеются, и раненые, и больные, большинство получило раны от кандалов.
- Всех их на берег, в комендантский взвод, по ним примем решение отдельно. Остальных конвоируйте в бухту Находка для проведения работ. Будете в прямом подчинении коменданта. А, пока на берег, на санобработку в баню.
- Ваше превосходительство, разрешите доложить. Я должен сопроводить заключённых в район Колымы, на золотые прииски, и вернуться по месту постоянной службы в Москву. Капитан судна получил приказ доставить нас к месту назначения.
- Да, есть такой приказ, - не дожидаясь вопроса генерала, отрапортовал капитан.
- Своей властью отменяю его. С твоим начальством вопрос решу. Действуйте, через сутки должны быть готовы к отплытию.
На рассвете на причал въехало множество гружёных подвод, и сразу же по приказу капитана началась погрузка доставленных грузов на сухогруз. Участвовали все: и солдаты, и матросы, и каторжане.
Генерал проявил должную заботу о будущих поселенцах. Трюмы заполнялись бочками с салом, с огурцами, с капустой, с сельдью, мешками с мукой и различными крупами. Ко всему прочему на судне оставалось большое количество риса, который по приказу генерала так же должен был остаться поселенцам. Штаб-с капитан тщательно сверял поступивший груз с сопроводительными бумагами. Кроме продуктов загрузили боеприпасы и большое количество плотницкого инструмента, а также лесопилку с паровым двигателем в разобранном виде. Тяжёлые ящики с большим трудом подняли по траппу и оставили на палубе.
Самую большую радость всем отплывающим доставили тюки с тёплой одеждой: тулупы, полушубки, валенки, шапки-ушанки и рукавицы, и всё в большом количестве.
Штаб-с капитан невольно вспомнил напутственные слова генерала: «Строительству нового порта император придаёт особое значение, поэтому можно сказать отрываем от себя лишь бы обеспечить вас всем необходимым. Надеюсь на тебя капитан».
Каторжане сидели на скамьях, на брёвнах, на напиленных чурках, где кто мог пристроиться, у гарнизонной бани. Помытые, одетые в солдатское исподнее, постриженные и побритые они млели под тёплым летним солнцем, блаженствуя, когда ещё выпадет такая минута. Сидящий рядом каторжанин толкнул Жака в бок. Он открыл глаза и увидел Анну приближающуюся к ним. В одной руке она держала большой бумажный свёрток, а в другой пару связанных между собой сапог. Подойдя к старшему конвоя, она долго что - то ему объясняла.
- Не могу, Ваше сиятельство, случиться,.. потеряю должность, а у меня семья.
- Ничего не случиться. Я уберегу тебя от произвола твоего начальства.
- Кроме этого мне он нужен в помощь, чтобы нести закупленные мной лекарства. Для спокойствия можете дать в сопровождение двух конвоиров, - не дожидаясь ответа и согласия, Анна подошла к Жаку, - Переоденься в это. Лучшего не нашла.
Анна повела Жака в сопровождении двух конвоиров к видневшейся невдалеке деревянной церкви.
- Надеюсь, ты не будешь возражать, - с лукавой улыбкой произнесла она указывая на церковь.
- Я об этом мог только мечтать, но быть женой каторжанина не просто. Ты хорошо всё обдумала?
- Не всегда же ты будешь каторжанином? Пройдёт пара лет, подадим прошение о помиловании. Здешний комендант я заметила добрый человек и не откажет княгине в помощи. Решено и ни каких мне возражений.
Батюшка был на месте и согласился на венчание, но когда узнал, что жених француз и другой веры замахал руками: - Нет и нет! Каторжанин, куда ни шло, а не православный.. Нет, не могу, не имею на то права перед богом.
- Жених согласен принять православие и окреститься, - неожиданно произнесла Анна, - Жак, ты ведь готов принять нашу веру?
- Для тебя я сделаю всё, что пожелаешь. Да я и не так уж крепок в своей вере.
- После этого сможете нас обвенчать? – обратился он к батюшке.
- Будь по-вашему, - и батюшка сунул в руки Жака молитвенник, - Читать - то по- нашему можешь?
- Научен, святой отец.
Батюшка сплюнул, - Какой я тебе святой отец, отец Никодим я. Читай! - и Анне, - Нужны, крёстная и крёстный.
- Крёстный есть, - Анна повернулась к конвоирам, стоящим за её спиной, - Чем не крёстный! - указала она на одного из них, - Тем более крёстному от меня будут привилегии.
-Рад стараться, госпожа княгиня!
- Ну, а крёстная?.. Отец Никодим, разрешите вашей служке быть крёстной, - Анна указала на женщину в тёмной одежде, сидящую на скамье у выхода.
- Это не служка, это матушка Прасковья, моя законная супруга и помощница, Конечно сможет. Матушка помоги молодым соединить сердца и души.
Отец Никодим попросил всех кроме крёстного и крёстной отойти от места свершения таинства за ширму.
Он вынес из придела огромный медный таз и поставив на пол вылил в него принесённую матушкой воду. Трижды, читая молитву, окунул в неё большой золотой крест.
- Назови имя своё.
- Жак.
-Нет в православии такого имени. Назови день своего появления на свет божий.
Жак назвал дату рождения.
- Нарекаю тебя во кресте Андриим.
Батюшка продолжил обряд, заставив Жака раздеться до гола и встать в таз. Затем стал производить все необходимые по обряду крещения действия.
Анна, выглядывая из-за ширмы смотрела на исхудавшее но, всё равно красивое тело Жака. На то, как стекала по его спине вода, выливаемая отцом Никодимом из ковша на голову Жака, и шептала, - Милостивый боже спасибо тебе, - и повторяла, и повторяла эти слова вплоть до окончания таинства.
Отец Никодим одел на шею Жака маленький серебряный крестик и после, произнесения вновь крещёному напутственной речи, протянул ему руку. Когда Жак нагнулся, чтобы приложиться к руке батюшки, его худоба ещё сильнее бросилась в глаза Анне, и она вся проникла сочувствием и жалостью к нему. Глядя на Жака она вдруг невольно подумала о себе, а каково сейчас её тело, ни стало ли оно исхудавшим и некрасивым. Анна провела рукой по бёдрам ,потрогала грудь, вроде бы всё осталось, как и было. «Ни за что не буду раздеваться перед Жаком при свете дня, пока не увижу себя в зеркале. Какой ужас, я почти два года не видела себя целиком». Она вспомнила большие зеркала в имении, где она часами вертелась перед зеркалами, наряжаясь и любуясь собой, «Будет ли это когда?».
Батюшка объявил, чтобы приходили для венчания через три часа, после службы.
Анна встрепенулась: «Кольца! Совсем забыла про кольца», и они пошли по улице к центру города, спрашивая у прохожих, где находится ювелирная лавка или мастерская ювелира. Расспросы ничего не дали, да и вообще есть ли во Владивостоке такое. Один из прохожих, по виду бывший матрос, узнав о цели поисков, посоветовал зайти в ломбард и указал, где его найти.
В обмен на перстень служащий ломбарда высыпал из коробки на прилавок груду колец разного достоинства и разных размеров.
Молодые долго примеряли кольца и выбрали, наконец, более приглянувшиеся и на вид малоподержанные.
«Лучше чем ничего», успокоила Анна Жака. Если бы она знала судьбу хозяйки одного из колец, то вряд ли бы одела его на свой палец.
Молодожёны радостные вышли из церкви, разглядывая, выданное батюшкой свидетельство о таинстве венчания, в котором указывался номер записи в церковной книге о совершённом церковном обряде.
Конвоиры были впервые на такой церемонии и шли чуть отстав, обсуждая и вспоминая произошедшее перед их глазами событие.
Проходя мимо рюмочной, с расположенной над входом по дуге надписью: «Рюмочная Потапова», Анна повернулась к конвоирам:
- А, ни отметить ли нам это событие, уважаемые свидетели?
- Благодарны будем, - в один голос не сказали а чуть ли не прокричали парни.
После посещения рюмочной навеселе и в хорошем настроении они не спеша дошли до аптечной лавки. Адрес подсказал приказчик ломбарда. Анна, уговорив аптекаря принять в качестве оплаты украшения, отобрала две огромные коробки различных медицинских инструментов и лекарств: порошков, микстур, йода, перевязочного материала, и всё то, что по её мнению могло пригодиться в тайге вдали от цивилизации.
Держась за руки, Анна и Жак в сопровождении конвойных, нёсших коробки, поднялись по траппу на сухогруз.
- Знакомьтесь, - обратилась Анна к капитану судна, стоящему на палубе, - Это мой муж, - и рассмеялась, махая перед его лицом документом о венчании.
- Поздравляю, Вас княгиня, и огорчу. Всех каторжан приказано запереть в трюме и не выпускать до места прибытия, так что первая брачная ночь откладывается.
На следующее утро «Атлант» отчалил от пристани и направился в сторону бухты Находка. После не очень утомительного двенадцати часового плавонья сухогруз вошёл в бухту. Находка твстретила приплывших проливным дождём. Судно
сбавило ход, перейдя на самый малый.
Капитан вышел из рубки и присоединился к стоящим на палубе офицерам и Анне.
- Вот она, бухта «Находка». Её открыл более двухсот лет назад купец и мореплаватель Баранов. Спасаясь от шторма, он искал подходящее место для парусника, где можно было бы укрыться. Обогнув вот этот мыс полуострова «Трудный», так он сейчас зовётся, обнаружил прекрасное и тихое место для стоянки. Как говорит молва, когда он увидел эту бухту, то воскликнул «Чудо, какая находка». Так и решили назвать эту бухту, а вернее залив «Находкой».
- Почему «Трудный»? - Анна вопросительно посмотрела на капитана.
- Почему «Трудный»? Я думаю, Вы лучше меня будите знать почему «Трудный», - и капитан удалился в рубку, чтобы маневрируя выбрать удобное место для причаливания.
Сухогруз обогнул мыс и медленно двигался вдоль берега.
Туча ушла на запад, солнце осветило берег, и взору открылся ни с чем не сравнимый вид дикой природы побережья Охотского моря.
Через некоторое время стоящие на палубе заметили строения на берегу и причал. При приближении легко определилось, что причал временный, а строения не достроены. Берег выглядел заброшенным и неуютным.
Искусно маневрируя, капитан Прохоров пришвартовал Атлант и начали выгрузку.
Для всех наступила новая ещё не ведомая ранее жизнь.
Штаб-с капитан сразу же направил младшего офицера и двух солдат на поиски находящегося на «Трудном» гидрографического поста, основанного ещё в 1864 году. К военным присоединился инженер для поиска места, где можно было бы основать новое поселение. Напросилась идти с ними и Анна. Услышав, что на полуострове есть гидрографический пост, у неё появилась надежда, что там проживают люди. Если так, она, возможно, сможет снять какой - то временный угол для проживания вместе с Жаком.
Не прошло и получаса, как один из сопровождавших их солдат указал на, видневшееся на вершине сопки крыши домов. Решили двигаться туда и, поднявшись на плоскую вершину покрытую кустарником, увидели несколько деревянных строений. Невдалеке на открытом свободном от кустов и деревьев месте были установлены приборы для метеонаблюдений. Дома и прилегающая территория были огорожены забором из жердей и тына, закреплённых на забитых в землю кольях.
Заметив людей, из ближайшего к ним домика вышел человек и поспешил раскрыть ворота.
- Если бы Вы, господа, только знали, как мы с женой вам рады. Более года не видим людей. Про нас словно забыли. Не понимаю, что происходит. Я не могу передать данные наблюдений, это делает наш труд бесполезным, - он низко всем поклонился, - Проходите, будите гостями.
-Происходит война сударь, но правильнее сказать происходила - война с Японией, которую мы к большому несчастью проиграли. Почти все территории к югу от Владивостока отошли к Японии. Нам требуются новые порты на побережье, поэтому мы здесь. Про Вас не забыли: комендант распорядиться и вам доставят продукты и жалованье за всё время неуплаты, - инженер осмотрелся, - И, что же Вы здесь одни живёте?
- Одни, как есть одни. Да, и кому быть? Кругом на сотни вёрст ни души. А, местный народ очень малочислен. Кочует по тайге, ища новые угодья для охоты и рыбной ловли. Им до нас дела нет. Какой от нас прок?.. Жена основной мой оплот, так сказать, без неё мне смерть. Да , что же я, господа, прошу в дом, там и побеседуем. На угощения не сетуйте, чем богаты тому и рады, но при нашем нынешнем положении радоваться не приходится.
Гости расселись за большим столом из грубо обработанных досок.
- Прошу обождать. Поставлю самовар. Это не долго.
Анна подошла к окну. Долго разглядывала занавески, отороченные кружевами и украшенные вышивкой. Отодвинула одну из них. Открылся вид во двор и на похожий на сельский амбар дом из толстенных брёвен. «Вот если бы хозяева согласились сдать его, можно было бы устроить вполне приличное жилище».
В комнату вошла пожилая женщина, немного сгорбившаяся от тяжёлой ноши, и поставила на стол огромное глиняное блюдо.
- Милостивые государе, откушайте ягодок , свеженьких, только вчёра собрала, - произнесла она приветливо, доставая из кармана фартука охапку деревянных ложек.
Ягода всем пришлась по вкусу. Анна спросила у хозяйки, что за название у этой ягоды, но та не успела ответить, как один из солдат выпалил:
- То ж гонобобиль, по- господски – голубика. У нас в Тверской губернии её столь многа, бочками на зиму заготавливам. Лечебна. От всех хворей спомогает. Особенна вкусное из ниё получатца вино. Вы делате вино? Я б не отказался от рюмочки... Это я так для разговору, - завершил он свою речь, увидев строгий взгляд офицера.
- Может и так. Мы её прозываем болотная ягода. В здешних краях много чего прорастает, даже виноград. Кушайте, скоро самовар будет готов.
Все занялись поеданием ягод, сосредоточенно думая каждый о своём.
Самовар занял самое почётное место во главе стола. По дому распространился лёгкий запах дыма и приятный аромат трав.
- Господа, разрешите представиться, Фёдор Михайлович Кузовков, гидролог и метеоролог, имею-с университетское образование, моя женушка – Ираида Семёновна, помощница в работе и хозяйка в доме. Испейте господа. Чай славный на малине да на травах, польза от него большая. Спасает при отсутствии свежих овощей и фруктов. Сахар, к сожалению, предложить не могу, более полугода, как закончился.
- Да, что сахар, баловство одно. Вот, - и хозяйка поставила на стол деревянную миску с мёдом, - Вот настоящее лакомство. Откушайте. Хлебушка вот только нет. Бедствуем.
-Теперь у Вас всё будет. Мы надолго, порт будем строить и город. Кстати, ни подскажите ли, где лучше присмотреть удобное для строительства место. – Надолго это хорошо. Дай бог, дай бог. Так, на той стороне полуострова. Идите немного западнее, - Кузовков показал рукой направление, - Как раз и выйдете к бухте. Там раньше корабли причаливали. Старая пристань почти полностью сохранилась. Лучшего места не найдёте.
Анна с удовольствием ела ложкой мёд, запивая ароматным чаем. Прервав чаепитие, чтобы отдышаться от большого количества выпитого, обратилась к хозяйке:
- Мы с мужем предполагаем здесь на этой земле надолго поселиться… Да, с мужем, - повторила она, заметив вопросительный взгляд инженера, - И, понимаете, на первое время требуется какое - то жильё, пока обустроимся. Могли бы мы у вас перетерпеть трудности быта и снять ну хотя бы домик, что виден из окна.
- Что, Вы, что, Вы, почему снять и почему перетерпеть? Дом пустует. Это, так называемая лаборатория, никаких опытов в ней никогда не проводили, так, вместо кладовой пользуем. Занимайте и живите сколь надо и ни какой платы. Нам веселей и вам с мужем одной заботой меньше. С этой стороны она невзрачная избушка, а с той крыльцо резное и четыре окошка, на окнах стёкла целёхоньки. Печь справная. Заходи и живи. На первое время дровами поможем.
Анна расчувствовалась и в знак благодарности обняла и расцеловала хозяйку.
Возвращаясь к судну, Анна в душе ликовала. Не терпелось поскорее рассказать Жаку, как всё хорошо устроилось.
Для Жака и Анны начались трудные, но счастливые дни. Комендант упросил начальника конвоя передать Жака в его распоряжение. Видя его образованность и честность, он назначил Жака старшим на лесопилке, на которой работали и каторжане и солдаты. Кроме пищевого довольствия, комендант назначил ему небольшую премиальную выплату.
Анна трудилась в медпункте, в новой должности военного фельдшера. Работы было мало, и она большую часть времени находилась дома, занимаясь своим небольшим хозяйством.
Того количества продовольствия, которое доставил «Атлант» могло не хватить до следующего прибытия парохода в Находку, поэтому комендант предусмотрительно распорядился, чтобы все военнослужащие, включая конвойных, в свободное время от службы принимали участие в заготовке ягод, грибов, орехов и дикого мёда. Особенно напряжённо было, когда пошёл на нерест лосось, для чего были образованы специальные бригады по заготовке икры и рыбы. Лосося и лососевой икры заготавливалось огромное количество. Кроме всего прочего охотой пополняли запасы мяса. Охотились на оленей, косуль, зайцев и даже на медведей.
Анна и Жак, когда находилось свободное время, вместе с Фёдором Кузовковым и его женой с удовольствием присоединялись к заготовителям.
Грибы и ягоды хранили в ледниках, а мясо засаливали в освобождаемых от других продуктов бочках.
Военные делились своими охотничьими трофеями и с обитателями метеостанции и с каторжанами. Так что у поселенцев недостатка в мясе не было.
С приближением зимы со стороны Охотского моря задули холодные, пронизывающие до костей ветра. Это стало основной бедой поселенцев из-за недостатка отапливаемых помещений. С этого времени основные усилия всех жителей Находки были направлены на утепление недостроенных ещё казарм для военных и бараков для каторжников. Внутри помещений устанавливали сложенные из камней и глины примитивные печи для отопления и приготовления пищи. Окна при отсутствии стекла зашивали тёсом и закрывали ставнями. Было дымно и темно, но зато тепло.
Основной заботой перед наступлением зимы была заготовка дров, но в этом не было больших проблем: на лесопилке, на строительстве казарм, хозяйственных построек и причалов оставалось большое количество отходов древесины, чем и пользовались поселенцы.
Обильные снегопады, начавшиеся в середине декабря, и, продолжавшиеся более трёх недель, сковали всю хозяйственную деятельность на полуострове, покрыв землю непроходимыми снежными заносами.
Анна и Жак, не смотря на все трудности быта и на отсутствие опыта при таком образе жизни, не падали духом и во всём помогали и поддерживали друг друга.
Зимой, когда вокруг лежал снег, проблем с питьевой водой не было, просто растапливали его в большом, подаренном им соседями чугуне. Потребность в большем количестве воды заставляла прокладывать через сугробы тропинку к реке и каждое утро прорубать замерзающую за ночь прорубь.
Весной, когда снег растаял и начался ледоход, вода стала непригодной для питья из-за загрязнения потоками талых вод с гор в верховьях реки.
К счастью Жак отыскал на склоне сопки пробившийся из каменистой земли родник, дающий жизнь небольшому ручейку, стекающему к реке. Для удобства набора воды Жак углубил дно ручья у самого родника, что позволило черпать воду ведром.
Вода из родника пришлась по вкусу многим поселенцам, и вскоре в сторону родника образовалась хорошо утоптанная тропа.
Анне не составляло большого труда спуститься к роднику с пустыми вёдрами, а вот с полными - дорога вверх по склону требовала напряжения всех сил её женского организма. Жак же не всегда мог помочь в этом Анне в связи с занятостью на лесопилке.
Неожиданное происшествие изменило всё.
Однажды, уже в сумерках, мельком взглянув в окно, Анна заметила чью то тень. Подойдя к окну, приглядевшись, увидела человека, скорее существо в образе человека. Этот пришелец, заметив Анну, стал её призывать жестами выйти из дома. Опасаясь незнакомца, Анна взяла большой кухонный нож и, спрятав руку с ножом за спиной, вышла на крыльцо. Это был мужчина предположительно средних лет, обросший, не мытый, одетый в лохмотья и босой. Смотря умоляюще на Анну, бормоча какие - то непонятные слова, он жестикулировал, показывая на свой рот и делая жевательные движения.
«Видно, «тронутый» умом», - заключила для себя Анна, - «Наверняка из беглых. Ни убийца ли?». Но всякие опасения прошли, когда увидела его добрый, по- детски безобидный взгляд.
Анна вернулась в сени и вынесла два деревянных ведра, похожих на небольшие бочонки и передала бродяге, предварительно изобразив зачерпывание воды ведром. Достав из кармана фартука ломоть хлеба, указала рукой на тропу к ручью. Бродяга обрадовался, закивал и побежал с вёдрами в сторону ручья.
Когда бродяга вернулся с полными вёдрами, его ожидала, ни только Анна с ковригой хлеба, но и жена метеоролога с грудой разнообразной поношенной одежды, а на крыльце стояли сапоги с обрезанными голенищами, впрочем, вполне приличные опорки. Бродяга схватил хлеб, отбежал на несколько шагов и, отвернувшись от следящих за ним женщин, присел на корточки и стал уплетать хлеб, почти не жуя. Закончив трапезу, он перекрестившись низко поклонился женщинам и собрался было уходить, но Анна жестом подозвала его:
- Скажи своё имя.
Бродяга непонимающе смотрел то на Анну, то на Ираиду Семёновну. Анна ткнула себя пальцем в грудь:
- Я – Анна, а ты, - она указала на него.
Бродяга обрадовался, поняв, чего от него хотят, и начал повторять, колотя кулаком себя в грудь:
- Бося,.. гы, гы,.. Бося,.. гы, гы,.. Бося,.. Бося…
«Скорее «босяк», - решила Анна, - «Видимо, так часто слыша такое к нему обращение, он определил, что это и есть его имя».
- Твоё имя - Бося, так?
- Бося, - и бродяга довольный, что его поняли, заулыбался.
- Умойся и переоденься, - и Ираида Семёновна подала Босе принесённую одежду и опорки.
Бося положил одежду на землю и, выбрав из вороха холщёвые порты, хотел было их натянуть на свои лохмотья.
- Нет, нет!- Строго произнесла Анна, - Сначала умойся, - и указала рукой в сторону родника. Затем подошла, сняла с него совсем износившиеся остатки камзола, брезгливо отбросила далеко в сторону, подняла подаренную одежду и обувку с земли и, вложив в руки Боси, подтолкнула его в сторону тропы.
Прижав своё богатство к исхудавшей до невероятности костлявой груди, бедняга, широко шагая, неловко двигая острыми плечами, направился в указанную сторону. Умывшись и переодевшись Бося преобразился, но не настолько, чтобы выглядеть благополучным человеком. Бродяга Бося стал незаменимым помощникам, проживающим на метеостанции женщинам. Всего лишь за скромное угощение он выполнял всю самую трудную и грязную работу по домашнему хозяйству и в огороде. Поселился он в недалеко стоящей деревянной часовенке, благо было уже не так холодно. Уже с рассветом Бося стоял у крыльца, ожидая с нетерпением очередного задания.
Однажды, придя после работы на лесопилке домой, и, сев за стол в ожидании ужина, Жак услышал голос Анны из чулана.
- У меня для тебя новость.
- Хорошая, надеюсь.
- Это ты сам решишь.
Поставив перед ним тарелку со щами, Анна села напротив и, улыбаясь, стала как - то загадочно всматриваться в сидящего напротив мужа.
Жак даже перестал жевать, заметив необычное поведение Анны.
- И, что же ты хочешь мне сообщить, Аня?
- Сообщаю следующее: осенью наша семья пополнится.
- Неужели Лиза приедет нас навестить? Да, нет это так далеко. У Лизы своих забот полон рот.
- У нас, дорогой мой муженёк, появится маленький Жак.
Жак выронил ложку, разбрызгав щи по столу. Анна принесла тряпку и стала немного обеспокоенная вытирать пролитые щи. «Почему он молчит? Неужели ему это безразлично?»
- Скажу тебе, Аня, ты неправа.
Анна замерла в ожидании продолжения.
- Ты неправа. У нас будет не маленький Жак, а маленькая Анечка.
- А, если всё - таки мальчик?
- Прекрасно, замечательно, если и мальчик.
Анна подошла к Жаку и поцеловала в голову:
- Ты у меня молодец.
- Ну, ты тоже к этому имеешь некоторое отношение, - Жак обнял Анну и поцеловал фартук на животе в ещё совсем неприметное место.
Рассмеявшись, они обнялись и расцеловались безмерно счастливые.
Просидели до рассвета, вспоминая события последних лет, строя планы на будущее. Обсуждали, что необходимо приготовить для малыша. Анна перечисляла всё, что считала нужным иметь из детской одежды, а Жак воодушевлённо описывал, какую колыбель он смастерит дитю. И многое, многое другое.
В заботах и хлопотах незаметно пролетели весенние месяцы. Солнце грело всё сильнее и сильнее. Вода в реке спала и немного посветлела, приобретя серо-голубой оттенок.
Наступили настоящие летние денёчки. В начале июня, воскресным днём, как раз на троицу, Анна, проснувшись с рассветом, вышла на крыльцо. Она любила это время. Ещё не было ни комаров, ни мошки, ни слепней, которые в большом количестве появлялись, лишь стоило воздуху чуть - чуть прогреться и тогда ни что не спасало от этих тварей, кроме накомарника из мелкой сетки. Анна с удовольствием вдохнула свежий утренний воздух и потягиваясь спустилась с крыльца. Она замерла, очарованная открывшимся ей видом, Только - только показавшееся из-за горизонта солнце раскрасило золотом вершину сопки. Это яркое произведение природы дополняли усыпанные цветущими травами и кустарниками склоны сопок. Зелень молодой травы и листвы с десятками оттенков ещё более усиливали эту не земную красоту.
«Но, где же Бося? – удивилась Анна, - «Обычно каждое утро в это время он уже ждал меня, чтобы вместе идти к роднику. Ни забыл – ли или может быть заболел ?».
Коромысло и вёдра стояли у крыльца. Анна взялась было за коромысло, но вспомнив, в каком она положении передумала, вернулась в дом и вышла с глиняным кувшином. Немного помедлив, направилась к роднику тропкой, извивающейся по склону сопки.
Родник бил из небольшого отвесного выступа. Вода падая, хотя и с небольшой высоты, позволяла набрать её в ладони, чтобы попить или умыться. Сняв обувь, Анна вошла в обжигающую ноги воду и подставляя под струйку ладони умылась.
Ещё не наполнился кувшин, как вдруг она услышала совсем рядом чьё - то шумное дыхание. «Неужели медведь?», - страх овладел всеми её мыслями. Повернув голову она увидела что к ней, подняв высоко огромную больше лошадиной морду, приближалась змея или что – то похожее на змею невероятных размеров. Чудовище на некоторое время замерло, но стоило только Анне непроизвольно вскрикнуть, как оно раскрыв огромную пасть с двумя рядами редких но острых зубов издало громкий шипяще-свистящий звук. От обуявшего её ужаса Анна потеряла сознание и упала прямо в ледяную родниковую воду ручья.
Бося, держа в руках вёдра и коромысло, быстро спускался вниз по тропинке, напевая только ему понятную песенку. Увидев огромную змею, склонившуюся с раскрытой пастью над лежащей в ручье Анной, этот больной человек ничуть не сомневался, что ему делать. Он с криком бросился к змее и ударил её ведром по голове. Змея резко развернувшись, впилась в ведро зубами и раздавила его как скорлупку. Бося вспомнил о коромысле и стал бить им по шишковатой змеиной голове, целясь ей в глаз. Когда змея получила хороший и точный удар по глазу крюком, закреплённым на конце коромысла и не ожидавшая такого отпора, она, извиваясь, скрылась в ближайших кустах.
Бося вытащил Анну на сухое место и стал её трясти, пытаясь привести в чувства. Поняв бесполезность своего попыток, он взял её на руки и понёс вверх по тропке к дому.
Жак стоял на крыльце ещё не совсем отошедший от сна, когда увидел несущего Анну Босю. Он бросился к ним навстречу и подхватив Анну у, вконец обессилевшего, бродяги.
Внеся Анну в дом, Жак уложил её в кровать, сняв с неё мокрую одежду, укутал дрожащее от холода тело одеялом.
- Аня! Аня! Очнись, Аня! Слышишь меня! Ответь, Аня! Аня!.. Аня!.. – повторял и повторял Жак, надеясь разбудить её сознание. Все его старания были бесполезны, только изредка Анна вдруг вскрикивала и снова погружалась в беспамятство.
Жак поспешил в соседний дом за помощью. Услышав о происшедшем, первое, о чём спросил Фёдор Михайлович, рассказал ли что о случившемся Бося.
- Разве можно у него что понять? Машет руками, строит ужасные гримасы, бубнит своё «бу, бу,.. бу…», - Жак обхватил голову руками, - Я ничего не соображаю, я не могу ничего предположить. Аня, бедная Аня. Помогите я Вас прошу.
- Раны есть ли на теле или царапины? Бывает, медведи шалят.
- Я ничего такого не заметил, Фёдор Михайлович.
- Бывает такое, что ран нет. Медведь зверь страшный, обнимет - и все косточки переломает, - Фёдор Михайлович снял со стены ружьё, достал из ящика комода несколько патронов, - Пойду к ручью посмотрю, может, что замечу. Медведь зверь хитрый, ни натворил бы ещё чего такого.
Ираида Семёновна собрала в корзиночку какие – то кулёчки, мешочки, флакончики, положила маленькую иконку и поспешила на помощь, попутно приказав Жаку поставить самовар.
Состояние Анны её растрогало:
- Как же так? Да что ж это такое? Господи, за что ей такое наказание?.. Потерпи, девонька, потерпи. Помогу тебе страдалица, постараюсь.
Тело Анны продолжало непроизвольно вздрагивать по причине длительного переохлаждения. Ираида Семёновна потрогала лоб и руки Анны и со словами: «Ох, беда, беда» ушла.
Она вернулась, держа в одной руке шерстяной плед, а в другой горшочек с медвежьим жиром, за которым спускалась в погреб.
Лечение началось с растирания груди и спины Анны жиром. Затем завернули её в плед и укрыли одеялом.
- Будем ждать, - и Ираида Семёновна занялась приготовлением снадобья из трав.
Весь день Жак и Ираида хлопотали у постели больной, и это дало свои результаты. К вечеру Анна очнулась и попросила пить. Её напоили приготовленным на травах отваром. От еды она отказалась:
- Нет, не хочу. Я себя отвратительно чувствую. Жак, что со мной, что случилось? Почему здесь Ираида Семёновна? Жак, у меня совсем нет сил. Не могу поднять голову. Я не чувствую рук, Жак.
- Поэтому тебе нужно набираться сил, - и Жак заставил Анну проглотить ложку икры и заесть кусочком хлеба, - Умница. Теперь выпей отвар из трав с мёдом. Это лучшее для тебя лекарство.
Фёдор вернулся ни с чем:
- Следов медведя или тигра нет точно, я бы увидел. Следов борьбы тоже нет. Но странная вещь, трава на полянке примята, словно кто то тащил по земле тяжёлый груз, почему - то не по прямой, а шарахаясь из стороны в сторону. Помнишь, Ира, я тебе рассказывал, что когда шёл по берегу моря, собирая выброшенную волной морскую капусту, видел, как из воды на берег выползла огромная змея и схватив зубатой пастью морского котика исчезла в волнах. Ты знаешь то место лежбища котиков. Я соображаю, что такая змея могла оставить этот след. Вероятнее всего так и есть. Не всякий человек сохранит самообладание при виде этого чудища, тем более женщина.
Жак и Ираида недолго тешились надеждой на выздоровление Анны. К вечеру у неё поднялась температура, а к ночи начался сильный жар. Она впала в беспамятство, бредила и металась по постели.
Жак и Ираида не отходили от больной, делая всё, что могли. Жаку приходилось постоянно менять холодный компресс на лбу Анны из тряпицы, намоченной в воде, которая высыхала за несколько минут. Ираида, доставая из погреба лёд, прикладывала его к щекам, к груди и к ногам Анны. Всё было бесполезно. Жар не спадал. Анне становилось всё хуже и хуже. Тело покрылось пятнами. За полночь началась агония. Ираида, не смотря на протесты Жака, силой вывела его из дома.
- Не гоже тебе это видеть. Не всякая душа может выдержать смерть любимого человека. Я с ней побуду, если вдруг очнётся, такое бывает, я тебя позову, - произнесла она сквозь слёзы.
Луна ещё не взошла, и непроглядная тьма покрыла всё вокруг. Жак опустился на ступени крыльца и поднял голову к небу.
Чёрное бездонное, безразличное к страданиям людей небо было усыпано неподвижными немигающими звёздами.
Перед этим зрелищем бесконечного вечного пространства Жак почувствовал себя беззащитной мошкой, пылинкой в этом огромном мире.
Вдруг одна из звёзд сорвалась и, проплыв по небосводу, скрылась за горизонтом.
«Когда человек рождается, на небе появляется новая звезда, а когда умирает, она срывается с неба и падает на землю», - Жак вспомнил эти слова Анны. Вспомнил, как спорил с ней, убеждая, что этого не может быть, что звёзды это солнца и планеты такие же, как наши, и они ни как не могут упасть на землю. Анна же была непреклонна «Пусть. Но на небе горят и мои звёзды и они падают». Жак, наконец, соглашался, куда денешься, женщина всегда права.
Пройдут года. Жак, как – то, услышит от якута-охотника рассказ о странном событии. Будто в год великого качания земли, в ночь, когда прекращают своё пение птицы, солнце решило вернуться на небо, но не удержалось за звёзды, сорвалось и, пролетев над тайгой, ударилось о землю, уничтожив всё живое вокруг до самого того места, где земля соединяется с небом.
На крыльцо вышла Ираида вся в слезах.
- Отмучилась горемышная. Царство ей небесное. Господи упокой душу рабы твоей Анны, - и она начала креститься, произнося молитву.
- Идите, Жак, проститесь. И постарайтесь принять её смерть, как предначертанное судьбой неотвратимое независящее от нас окончание её жизненного пути. Идите. И крепитесь. Время лечит. Нам жить дальше. Идите. Мы с Фёдором придём утром, поможем собрать Анну в последний путь.
Жак, не отходя сидел у тела Анны, держа её холодеющую руку в своей руке. По щекам одна – за - одной стекали слезинки, но даже они не могли отразить всей его скорби и страдания из-за смерти любимого человека.
Утром Фёдор и Ираида увидели совсем другого человека, горе словно состарило Жака на десяток лет.
Видя страдания, Жака сердце Ираиды заныло от охватившей её жалости.
- Жак, идите к нам, искушайте чего, поспите. Неравен час, надорвёте здоровье, не дай, Бог. Хватит одной смерти. Хватит одного горя. Фёдор проводи.
- Нет, я не уйду, я буду с ней, я буду рядом. Скажите мне, если Анна в чём – то грешна, и ей назначена такая кара, в чём виноват ещё не родившийся человечек? Где господня справедливость?
- Не нам судить божьи дела. Мы не можем знать того, каким был бы и каких грехов натворил бы этот не родившийся человек. Нам – ли букашкам судить дела божьи. Фёдор обнял Жака, - Наберись мужества и терпения ничего не вернуть и не поправить. Бог нам даёт жизнь, Бог и забирает. Послушай Ираиду Семёновну, иди, откушай и постарайся уснуть.
Анну хоронили рядом с часовней, где уже
появилось несколько свежих могил.
Комендант привёл отделение солдат с винтовками, увидев вопросительный взгляд Фёдора, успокоил:
- Положено по уставу. Анна Вольская, как ни как, была военным фельдшером, а устав требует провожать военных в последний путь с оркестром и салютом. Оркестра, к сожалению, нет.
Жак стоял у гроба и, не отрываясь, смотрел на любимое такое родное лицо жены, словно пытаясь навсегда запомнить этот дорогой сердцу образ.
Ираида прочитала предписанную церковью в таком случае молитву.
Солдаты, присланные рано утром комендантом, копавшие могилу, накрыли гроб крышкой и застучали молотками. На полотенцах, принесённых Ираидой, они опустили гроб в могилу и дружно засыпали её, соорудив из земли аккуратный холмик, и установили принесённый ими же деревянный крест.
Комендант скомандовал и прогремел троекратный салют, переполошивший всех птиц в округе. Жак стоял неподвижный, отрешённо наблюдая за происходящим процессом похорон, и только плечи его вздрагивали при каждом оружейном залпе.
Ираида пригласила всех в дом помянуть покойницу ягодным компотом и блинами с мёдом.
Жак остался у могилы, опустившись рядом на колени.
Перед уходом в гарнизон комендант подошёл к Жаку и поднял его с земли:
- Не терзай себя. Мы не в силах что - то изменить. Жизнь продолжается, Жак, и мы не знаем что нам уготовлено судьбой. Я сколь под пулями ходил, ан жив. И Анна была с нами рядом, спасая раненых, ни ранения, ни контузии, а здесь на тебе такому случиться. Добрейшей души человек, заботилась о других больше, чем о себе, многих раненых от смерти спасла. Кстати. Конечно, Анна просила, держать это в тайне от тебя, чтобы заранее не вселять надежду. Но теперь можно, теперь нет смысла скрывать. Она подготовила прошение о твоём помиловании на высочайшее имя, мы с начальником конвоя тоже подготовили соответствующие документы. С первой же оказией отправим по нужному адресу. Надеемся на лучшее… Завтра с утра прошу быть на лесопилке. У меня есть для тебя задание. Горе, какое бы оно ни было, не должно мешать исполнять возложенные на нас обязанности. Ты меня слышишь? Жак.
- Хорошо. Я буду.
Проводив коменданта взглядом, Жак направился к часовне.
Смеркалось.
В полумраке образ Спасителя был еле различим. Жак подошёл ближе к иконе и опустился на колени, склонив голову.
- Всевышний Господин наш, - он трижды перекрестился, - Направь мысли мои, чтобы я мог понять и уверовать, что всё это происходящее со мной подчинено великой не доступной для меня земного человека цели. Я страдаю и мучаюсь, чтобы искупить грех убийцы. Разве это правильно. Почему невинные страдают, а грешники процветают и продолжают грешить? Разве Анна заслуживает такой судьбы? Анна, которая оставила всё: благополучие, богатство, положение в обществе, чтобы помочь другому человеку в его беде. В чём мы виноваты, мы, соблюдающие твои заповеди и безоговорочно верующие в Тебя?
Жак поднял голову и вгляделся в икону. Выделялись глаза. Строгий, скорее суровый взгляд, выражал, как показалось Жаку, полное безразличие к его словам.
- Так знай. Я боле не верую в Тебя, - голос Жака дрожал.
Он снял с шеи крестик, хотел отбросить его в сторону, но вдруг вспомнил, как радовалась Анна крещению, крепко сжал его в руке.
- Я не признаю Тебя, того, кто покровительствует плохим людям и заставляет страдать невинных перед Небом людей.
Жак успел сделать только несколько шагов к выходу, как стены часовни затряслись, и пол закачался под ногами. Ужас охватил его. Пытаясь с трудом устоять на ногах, он вышел из часовни.
Земля под ним и вокруг, словно ожившая, шевелилась, то опускаясь то поднимаясь.
- Господи, прости меня грешного, посмевшего сомневаться в Тебе, - Жак торопливо одел на шею крестик, упал на колени и крестился, крестился, крестился, приклоняя голову к земле, - Спаси, сохрани и помилую. Спаси, сохрани и помилуй,.. - повторял и повторял он, пока знамение, так воспринял он всё происходящее, ни прекратилось.
По пути к метеостанции земля под ногами Жака снова, с небольшими интервалами, сотрясалась, но с каждым разом всё менее и менее.
Фёдор и Ираида стояли перед своим домом босые, в исподнем, укрывшись от холодного вечернего воздуха одеялом одним на двоих.
- Что это было? Вы, видели? – голос Жака дрожал, - Или происходящее результат моего больного воображения?
- Трясение земли? Который раз здесь случается, но это больно уж сильное. Мы с Ирой думали, потолок обвалится, так перепугались, что выскочили, в чём мать родила, сам видишь. Случается… Я веду учёт всего , что происходит в природе такого этакого. В моём журнале записана и дата и время и мои наблюдения, - Фёдор пустился в воспоминания, подробно рассказывая о землетрясениях, о наводнениях, об ураганах…
- Можно ли предугадать эти катастрофы? – прервал Жак метеоролога.
- Предсказать? Нет. Предсказать невозможно. Современная наука не знает причин происходящего. Может быть, когда – ни - будь, в будущем, откроются миру тайны природы.
«Я знаю причину», - хотел произнести Жак, но передумал.
- Жак, ты не знаешь, куда исчез Бося? Я его три дня не видела. Ни случилось ли и с ним что, - запричитала Ираида, - Не дай бог. Не дай бог.
- Может быть, он причина случившегося с Анной?.. Вот и сбежал, от дурачка всего можно ожидать, - сделал предположение Фёдор.
- Он не дурачок, он юродивый, а значит божий человек. Он что ребёнок, добрый, мухи не обидит,
- заступилась за Босю Ираида, - Я намедни видела, как он нечаянно на лягушонка наступил. Так, что вы думаете, стоял над ним и плакал. И ты мог такое подумать? У… - и она постучала пальцами по лбу Фёдора.
В это время Бося лежал на земле на «постели» из мха, укрывшись большой еловой лапой, и крепко спал. Даже землетрясение не смогло его пробудить. Двое суток он бродил по тайге, держа в руке где – то раздобытую острогу, и ни на минуту не смыкал глаз. Питался, как дикий зверь, тем, что давала природа. Терпел все эти лишения с одной лишь целью поскорее найти и убить змея, который погубил его добрую покровительницу.
Жак чувствовал себя неуютно и одиноко в опустевшем доме, поэтому устроил себе место для ночлега в конторке на лесопилке. Соорудил из досок топчан и накрыл матрасом из парусины, набитым стружкой. Устроившись на ночлег, быстро засыпал, успокоенный запахом сосновой и еловой смолы, исходящим от напиленного тёса, сложенного в лесопилке.
После смерти Анны его жизнь казалась Жаку бесполезной и никому не нужной. Это мрачное состояние души ещё более усугубляло однообразие существования. Лишь один просвет был в жизни Жака. После трудового дня он поднимался на сопку, к часовне, и садился у могилы Анны на скамью, заботливо сооружённую Фёдором из бревна и двух камней. Клал на могилку букетик цветов, собранный по пути, и предавался воспоминаниям, утирая накатившую вдруг слезу, иногда просиживая до заката.
В один из таких дней пришёл Бося. Исхудавший, в испачканной одежде он производил жалкое впечатление. По его виноватому виду было понятно, что не смог совершить задуманное. Сев рядом с Жаком на бревно, Бося, глядя на крест, на холмик земли над могилой, на букетик цветов на нём, стал причитать с печальными нотками в голосе, произнося только ему понятные слова.
С этого дня они часто сидели вот так рядом у могилы, иногда молча, иногда тихо разговаривая, Жак то на французском, то на русском языке, а Бося на своём тарабарском. Жак делился со своим слушателем воспоминаниями о тех счастливых днях, проведенных вместе с Анной, которые не купить ни на какие, какие бы они ни были огромные, богатства. А, Бося в ответ кивал и бормотал, какая добрая и хорошая была тётушка Анна. Наступали сумерки и прочитав молитву Жак уходил, чтобы завтра снова вернуться сюда. Бося иногда просиживал до темна и если была тёплая ночь не шёл в часовню, а устраивался ко сну прямо здесь у могилы и, засыпая, улыбался своей детской невинной улыбкой.
Даже по прошествии многих лет проходящий мимо часовни путник мог увидеть, сидящих у могилы двух неопрятно одетых и каких - то неухоженных мужчин, беседующих между собой. Подойдя поближе, он услышал бы, что один из них говорит по-французски, а второй на незнакомом языке. Несмотря на это путник нисколько бы не усомнился в том, что эти двое очень хорошо понимают друг друга…
В 1914 году Жаку Полю Бертье вышло помилование, но через несколько дней Россия вступила в войну с Германией и началась Первая Мировая война. Затем в 1917 году Россию сотрясли Февральская и Октябрьская революции и Гражданская война. Из-за возникшей по этой причине и длившейся долгие годы неразберихи в делах государственных учреждений и служб России, бумага с высочайшим повелением о помиловании затерялась среди сотен тысяч бумаг и не дошла до места отбывания наказания.
С началом войны гарнизон форт - поста был отозван во Владивосток. Строительство порта было прекращено.
После Февральской революции задул ветер перемен и всем «политическим» была дарована свобода. Конвоиры разбежались, а бывшие каторжане устраивались, кто как мог. Кто нанялся в рыбацкие артели, кто подался в старатели мыть золото, а кто и в разбойники. Большая часть осталась на берегах бухты Находка, чтобы жить, как жили, но только свободно. Жак Поль Бертье присоединился к последним, организовав и продолжив работу лесопилки.
В тайну сокровищ он никого не посвящал и решил навсегда забыть о них, как о кошмарном сне.
Но пройдут годы и случайная встреча с солдатом Красной Армии, уроженцем села расположенного недалеко от Некрасовской усадьбы изменит его мнение.