Третья смерть Пу.
Добравшись, наконец, домой после проведения ритуала вызова, Пу закатила истерику – она рыдала, безобразно материлась, декламировала нелепые стихи Осипа Бродского и смешно причитала, жалуясь на судьбу. Сбросив так тёмную энергию, которая неминуемо накопилось в ней за время магической работы, усталая ведьма уснула прямо в большом кресле у камина.
Виталик Глорион притащил второе большое, удобное кресло, поставил его напротив и сел, любуясь её лицом со слегка пухлыми щечками, которых он раньше не замечал. Оно показалось ему по детски беззащитным. Косметика, размазанная по лицу, её только молодила, делая похожей на школьницу старших классов, оставленную на второй год.
На часах было только одиннадцать вечера – ложиться спать так рано было не в привычках Виталика, поэтому он достал из холодильника три бутылочки холодного пива, открыл хрустящий кулёк с жареными фисташками, включил негромко висящий на стене телевизор и попивая пиво - стал смотреть какое-то реалити - шоу, смысл которого от него ускользал. Не прошло и получаса, как он неожиданно для себя плавно погрузился в сон.
Разбудила его бравурная, безвкусная музыка какой-то старомодной рок-группы 80-х годов, название которой он раньше помнил, но забыл. Виталик машинально посмотрел на часы – они показывали четыре часа пятнадцать минут утра. Боясь, что громкая музыка разбудит спящую, Виталик взял пульт и вообще выключил телевизор, после чего встал и на цыпочках подошел к лежащей в кресле Пу, чтобы послушать, как она дышит - но не услышал ни звука.
Тогда он опустился на колени перед спящей подругой и приблизил своё чуткое ухо прямо к губам её – и опять ничего не услышал. Его поразила вдруг мертвенная бледность её лица и особенно - рука, безвольно свисающая до самого пола. Виталик прикоснулся к этой руке – пульса не было, она была холодна, как лёд. Это был холод смерти, но Виталик до последнего не хотел в это верить и приложив ухо к груди подруги, с ужасом убедился – могучее львиное сердце ведьмы не билось.
Тогда он рухнул на пол и от отчаяния стал со звериным воем кататься по комнате, круша и переворачивая всё на своём пути. Рыдания сотрясали его. Так он выл и катался довольно долго.
Неизвестно, сколько бы это продолжалось – но в дверь внезапно громко и настойчиво позвонили. Отдышавшись и немного придя себя, Виталик поднялся на четвереньки и так, как зверь пополз в прихожую, чтобы прекратить наконец эти назойливые, неуместно громкие звонки.
Открыв дверь – он увидел, что перед ним стоит его закадычный сосед и собутыльник – Коля Вагон, одетый в одни до колен семейные трусы в цветочек. Своё прозвище он получил оттого, что работал на железной дороге. Почёсывая волосатую грудь, Коля с присущей ему прямотой спросил:
– «Ты чё, млять, Виталька, кричишь среди ночи, как стая обезьян? Разбудил весь подъезд! Если обкурился как всегда – так ляг и спи, а то мне рано на работу вставать. Или с тобой случилось что?»
-«Не со мной случилось – а с моей дорогой Пушей! Она во сне умерла, представляешь – во сне! Я проснулся случайно среди ночи, а она уже холодная как лёд! Как же я буду жить без неё - теперь я снова остался один на свете!» – стоя на коленях, снова завыл Виталик.
хх
Сонет №4, написан поэтом Глорионом в память о Пу
Красива ты, как чёрная ворона,
Пушок надменный, которую любил
Я страстно, как весною Антигону
Твой злобный взгляд, дружочек
Мой - быстрее пули, проворней
Лезвия ножа над шейкой тонкой
Глотая жадно воздух, ты изрыгаешь
Злобный рык - он девушку не красит
Но сильно украшает колдунью злую …
Мы - нежной не составили четы,
Ушла ты вдаль на быстрых ножках
За горизонта линию прямую!
Когда ж вернёшься к нам – я верю,
Ты вернёшься - и Бог тебя простит
Наверное не скоро, но непременно!
.