На втором году службы в ГСВГ (Группа Советских войск в Германии) мне представился случай отбыть в отпуск на Родину, в СССР. Отгуляв положенные десять суток, я отправился обратно в армию. Из Ленинграда добрался до Бреста, где предстояло сесть на поезд до Франкфурта-на-Одере, но прежде, надо было пройти таможню. Солдату срочной службы, отправляющемуся служить в ГДР, в те времена (начало 80-х годов прошлого века), помимо предметов личного обихода, разрешалось провозить 30 рублей. Уже по прибытии на место, в немецком банке, их можно было обменять на 96 марок.
Отцы-командиры предупреждали отпускников, что если таможня обнаружит большие суммы, например, до 100 рублей, то нарушителю грозит гауптвахта, а если свыше — это уже «подрыв экономической безопасности страны», что будет караться уголовным делом. Однако отпускники повсеместно нарушали эти правила, о чём наглядно демонстрировало их повреждённое обмундирование, в котором те возвращались в свои части, — надорванные погоны, каблуки сапог и ботинок. Вскрывались также тюбики с зубной пастой и сигаретные пачки. Но это делалось только с теми, у кого обнаруживались лишние деньги. Прибывшие из отпуска предупреждали: «бойтесь женщин таможенников, у них какое-то особенное чутьё».
Конечно, подрывать экономическую безопасность страны мне не хотелось, а потому я взял с собой лишь 90 рублей, к полагающимся 30-ти по закону. Опять же, отправляясь в отпуск, я занял у товарищей некую сумму на подарки для близких. Марки надо было отдавать. Оставалось придумать, куда спрятать «лишние» рубли. Перебрав все варианты, остановился на самом простом — рассовал девять червонцев по карманам кителя и брюк. Если найдут, скажу, что забыл вытащить. В такой экипировке и с чемоданчиком в руках я вошёл в зал таможни. Вошёл и сразу остановился, на одном их пунктов досмотра находилась женщина таможенник, и как раз к ней никого не было. Я выждал несколько мгновений, пропустив вперёд пару солдатиков, они направились к ней, а сам пошёл к мужчине.
Положил чемоданчик на стол, хотел было уже открыть замки, как таможенник, пристально глядя в глаза, произнёс:
- Откуда следуете?
- Из Ленинграда. — последовал мой ответ.
Таможенник задал ещё несколько вопросов, всё также внимательно глядя в мои глаза. Через минуту или около того я уже стоял в сторонке. Не пришлось даже открывать чемоданчик.
По прошествии времени я задавался вопросом: почему он так поступил, почему позволил мне беспрепятственно пройти? Полагаю, ответ кроется в национальности. Думаю, солдата кавказкой наружности, к коим меня отнести было нельзя, он досмотрел бы с пущим усердием. И надо заметить, на то были причины.
Поездка в поезде «Брест — Франкфурт-на-Одере» ничем особенным не отметилась, не считая поляков, что входили в вагоны на остановках, предлагая всякий товар. В основном это были кубики Рубика, очень популярные тогда в нашей стране, и мужские журналы, всё по десять рублей.
Во Франкфурте-на-Одере мне предстояло пересесть на поезд до Нойштрелица, следовавшего через Берлин. При этом выходить из поезда срочникам не разрешалось. И вновь дилемма — служил в ГДР, а в Берлине не был. И всё таки я был, вернее, вышел на столичной платформе, постоял немного, посмотрел на знаменитую берлинскую телебашню, виднеющуюся вдали, и далее отправился к кассам, оформлять новый проездной документ. Женщина-билетёр, получив из моих рук настоящее предписание, стала объяснять, что я не там вышел, но видя моё совершенное к ней равнодушие, достала увесистую амбарную книгу — это был справочник с расписаниями движения всех поездов ГДР, и на крохотном листке написала, где и когда мне следует делать пересадки, чтобы благополучно добраться до своей части.
Уже на последнем этапе запомнилась одна встреча. В поезде ко мне подошла пара гражданских лиц. Молодой парень и девушка оказались мужем и женой. Разговорились. Он был лейтенантом из нашего военного городка, но из другой части. В первый раз ездили в Берлин, как сейчас бы сказали, на шопинг. Тогдашнее ГДР-овское изобилие их поразило. Надо признать, уровень жизни в ГДР был тогда самым высоким среди стран социализма. Надо было держать марку. Впрочем, к моей службе это никакого отношения не имело. В свою часть я прибыл вовремя. И без потерь.
(фото из интернета)