Hay malos escritores que se lisonjean f;cilmente de lograr fama p;stuma cuando no han podido merecerla en vida.
Est;base una cabra muy atenta
largo rato escuchando
de un acorde viol;n el eco blando.
Los pies se la bailaban de contenta,
y a cierto jaco que, tambi;n suspenso,
casi olvidaba el pienso,
dirigi; de esta suerte la palabra:
«;No oyes de aquellas cuerdas la armon;a?
Pues sabe que son tripas de una cabra
que fue en un tiempo compa;era m;a.
Conf;o (;dicha grande!) que alg;n d;a
no menos dulces trinos
formar;n mis sonoros intestinos».
Volvi;se el buen roc;n, y respondi;la:
«A fe que no resuenan esas cuerdas
sino porque las hieren con las cerdas
que sufr; me arrancasen de la cola.
Mi dolor me cost;, pas; mi susto;
pero, al fin, tengo el gusto
de ver qu; lucimiento
debe a mi auxilio el m;sico instrumento.
T;, que satisfacci;n igual esperas,
;cu;ndo la gozar;s? Despu;s que mueras».
As;, ni m;s ni menos, porque en vida
no ha conseguido ver su obra aplaudida,
alg;n mal escritor al juicio apela
de la posteridad, y se consuela.
Бывают дрянные писатели, с лёгкостью одаривающие себя лестными эпитетами, дабы добиться посмертной славы, когда не смогли заслужить признания при жизни.
Одна коза, учтивая весьма,
Подолгу вслушивалась увлечённо
В аккорд скрипичный, нежно эхом повторенный.
Копыта с радостью меняли па
И к коню, поодаль чуть стоящему,
Почти рассудок потерявшая
От счастья, обращает таковы слова:
- Ужель подобных струн гармонию не слышишь?
Так знай, что это козьи потроха,
Той, что была моей подругой бывшей.
Уверена, когда-то (радость всех превыше!)
Ещё слащавей трели
И струны из моих кишок запели б.
Конь добрый обернулся и ответил ей:
- Не верю, что те струны зазвучат,
Коль волосом их не пощекотать
Из моего хвоста добытым, ценой моих терпения и страстей.
Боль дорога мне, претерпев испуг,
Я, наконец, обрёл и вкус и слух,
Прочувствовать каков эффект,
Мне сообщает инструмент.
И ты такого ж удовлетворения ждёшь;
Как насладишься, коль сперва умрёшь?
Так в точности, уж коль на свете этом
Не довелось трудом стяжать успеха,
Наш шелкопер, к суду веков взывая,
О славе после гибели мечтает.