Боевое задание заключалось в том, чтобы проверить агентурные данные о месте расположения боевиков. На предполагаемую точку вышли поздно ночью, обнаружили крупное бандитское формирование, прикинули численность, отметили слабые места в охране, возможные направления удара – в общем, выполнили стандартный разведминимум. Возвращались уже под утро – тусклое, хмурое утро с противным дождем. В целом прошло всё удачно, за исключением того, что на обратном пути, уже в окрестностях Грозного, нарвались то ли на засаду, то ли на место ночевки ещё одной банды. Отбились, израсходовав почти весь боезапас. Можно сказать, еле ноги унесли, точнее – колеса. Позже оказалось, что ранен в руку водила нашего БТР, до которого этот факт дошёл только минут через десять бешеной гонки по холмам. Пришлось остановиться, чтобы перевязать раненого, перевести дух, заодно набить патронами пустые магазины. До базы далековато: кто же знает, какая дальше обстановочка… Заняли круговую оборону, отдыхаем на мокрой холодной земле, заряжаемся. Вдруг в рации зазвучал голос майора Махова:
– Командир, там капитану совсем худо, что делать!
– Что?! Тоже ранен?! Где он? – испугался я.
– Да не… Он же в первый под огонь попал вот и трясёт его не по-детски…
– Ну, плесни ему глоток спирта, отойдёт.
Через полчаса оказалось, что Махов плеснул в капитана «от души» – так, что тот вырубился. Хотя, может, это стресс так на него повлиял…
Когда прибыли на базу, дождик уже прекратился, и выглянуло ласковое весеннее солнце. Встретить нашу группу вышел лично полковник.
– Ну? Докладывай, что ли, – устало произнес он.
– Товарищ полковник, задание выполнено. Без потерь. Один трёхсотый, один четырёхсотый, – бодро доложил я.
– Какой ещё четырёхсотый? – лицо полковника вытянулось…
– Виноват! Не так выразился… Капитану стресс снимали… Не рассчитали дозу…
– А вот я рассчитаю тебе пару взысканий, в следующий раз, за неточные формулировки! Ладно… Сегодня вам всем даю выходной. Отдыхайте, набирайтесь сил. Завтра будете нужны. Остаешься за старшего.
Чуть позже остальные офицеры во-главе с полковником убыли для участия в какой-то централизованной операции по блокированию и зачистке частного сектора. На базе, в здании полуразрушенного детского садика, остались только четыре бравых офицера, участвовавших в ночной вылазке, причем один из них – беспробудно спящий после перенесенного потрясения. Охранял нас караул комендантской роты – профессионалы-контрактники, так что можно было отдыхать спокойно.
А как бравые офицеры после успешного выполнения боевого задания «отдыхают и набираются сил»? Накрывают на стол.
Посидели душевно, не жалея спиртного, закусывая килькой в томате и консервированными зелеными помидорами. Махов отключился подозрительно быстро – скорее всего, отпаивая новобранца-капитана, он не забыл плеснуть «лекарства» и себе. Невнятно бормоча, он, пытаясь сохранять равновесие, добрался до своей кровати и рухнул на нее уже в бессознательном состоянии.
Еще часа через полтора в комнату, в которой мы «набирались», открылась дверь, и вошли трое в камуфляжной форме без знаков различия. Вошедший первым, явно какой-то большой начальник, строго спросил:
– Кто такие? Почему пьянствуете в рабочее время? Почему такой бардак в комнате!
– Ну-ка, пошёл отсюда и дверь за собой закрыл, пока я не рассердился, – пьяным голосом парировал проснувшийся, но так и не открывший глаза, Махов.
Начальник, сохраняя железное самообладание, повернулся к своим сопровождающим и изрёк хорошо поставленным баритоном:
– Перепишите этих клоунов и поставьте в известность их командира. Позже я приму по ним решение.
Мы мгновенно протрезвели и стали выяснять, как могли незнакомцы проникнуть на охраняемый объект через периметр, оборудованный сигнальными минами и окруженный тремя рядами колючей проволоки. Оказалось, все просто: начальник караула пытался мне доложить о прибытии важного генерала из Москвы, но в моей рации села батарея, и он, испугавшись высоких чинов, распорядился их пропустить.
Немного позднее выяснилось, что этот, недавно назначенный на новую должность в Генеральном штабе генерал решил проявить рвение и провести рейд по «…выявлению нарушителей воинской дисциплины во время проведения контртеррористической операции…»
Вечером чисто выбритый, абсолютно трезвый, в новой тельняшке, я ждал приезда полковника и клялся себе, что если не уволят из армии, то брошу пить. До пенсии осталось всего-то четыре года. Наконец я зашёл в его спальную комнату, которую все почему-то называли – «кабинет». Полковник не стал долго тянуть и с порога обрадовал:
– Доигрались? Тебя и твоих собутыльников увольняют. На твою должность я уже назначил другого офицера, а ты, будь добр, завтра самолётом на большую землю. Поздравляю!
– Спасибо, – машинально ответил я и сел на стул, уперев локти в колени и обхватив голову руками.
Наступила долгая невыносимая пауза, но мы оба выдержали ее. Наконец полковник сказал:
– Да, ладно, не переживай. Помяни моё слово: ты этому генералу еще не раз спасибо скажешь. Доложим, что документы пошли на увольнение и об этом больше никто не вспомнит. Но вся ваша троица – те, кто попал «на карандаш» генерала, убывают к новому месту службы в свой военный округ. Хорошо ещё пьяного капитана не заметили, а то бы и его выслали… И еще: ваши представления на награждение я отзываю.
Месяц спустя, проходя службу в штабе округа в Екатеринбурге, я узнал, что во время выполнения очередного задания вся моя разведгруппа вместе с БТР подорвалась на фугасе. Несколько офицеров погибли, включая и того, кто занял мою должность.
До сих пор не знаю, благодарить мне того генерала из Москвы, который резко изменил мою биографию, или нет.
А с употреблением спиртного я все-таки «завязал», правда, только через четыре года, после увольнения в запас, но зато навсегда.