— Нет. Я не отрицаю, — сказал нынче утром Баюн русалкам так, как будто у них шёл долгий плодотворный спор (спора, естественно, никакого не было и, вообще, морские девы не успели даже пожелать коту доброго утра, как он начал процитированную речь).
— Даже более того, я не отвергаю, что в мире существуют особи с теми особеннностями интеллекта, за которые большинство, делая скороспелые выводы, называет их дебилами, имбецилами, — тут Баюн гордо приосанился, как всегда, когда употреблял сложные иноземные слова, — или, попросту говоря, дураками.
Русалки хлопали длинными ресницами и ровным счётом ничего не понимали.
— Между тем, как можем мы навешивать ярлык на индивидуума, если не изучили, как следует, склад его ума, движущие им силы, да, в конце концов, нейронные связи в мезокортикальных путях! — тут Баюн остановился, откашлялся, но, не дождавшись аплодисментов, вынужден был продолжать своё высокоучёное выступление.
— Если мы сможем абстрагироваться от собственного «я», если мы сумеем проникнуться ценностями и идеалами другого, сколько удивительных, потрясающих, наиценнейших открытий о природе человеческой нас ожидает! Какой прогресс нас ждёт в общественных и социальных отношениях! Исчезнут, став бессмысленными, ссоры и драки. Процветёт дипломатия и гуманитарные связи! Кто знает, может, в течение нашей ещё жизни, полностью пропадут локальные конфликты и военные действия вообще!
Мир и процветание воцарятся в человечестве! — кот остановился и вгляделся в аудиторию. Русалки расползлись по ветвям, скрываясь от утреннего солнца, которое могло повредить нежному цвету их кожи, и занимались всякой ерундой: кто расчёсывал волосы, кто плёл венки, кто даже ковырялся в носу и с интересом рассматривал извлеченное прехорошенькими, но невероятно глупыми голубыми глазками.
Баюн вздохнул, хотел было выругаться по-русски, но взял себя в лапы и горестно сказал:
— Ну, что с вас взять! Дуры, они и есть дуры...