Семья Михеевых была образцово-показательной.
Каждую субботу семейство, состоящее из четырех
полноценных участников – отец, мать и две дочери,
– исправно посещали церковь, а раз или два в
месяц обедали где-нибудь в близлежащем кафе.
Отец семейства играл на бирже, занимаясь
инвестициями, мать же, исповедуя мир во всем
мире, уделяла внимание воспитанию подрастающих
дочерей.
Это были две прекрасных юных леди, внимающих
словам своих родичей, пытающиеся найти себя
в этом нестабильном и даже где-то страшном
мире. Одна мечтала о карьере фотографа, везде
и всюду носилась с фотокамерой, другая
интересовалась архитектурой и грезила
сногсшибательными по красоте ландшафтами
и домами.
Когда наступала зима, семья дружно выходила
на хоккейный каток, открытый для всех желающих,
и наслаждалась вечерним морозным воздухом.
Девочки, научившись с ходу нескольким нехитрым
приемам, самозабвенно кружились на фигурных
коньках по корту, увлекая за собой местных
мальчишек. Под надзором строгого папаши
девочки не решались сильно сближаться с
парнями и только отмахивались, весело убегая
от них в другой конец ледяного поля. Со
временем девочки научились кататься на коньках
довольно сносно и порой даже удивляли своими
пируэтами зазевавшихся зрителей.
Однажды Михеевы во главе с отцом семейства
вышли по своему обыкновению на лед. Было уже
довольно поздно, музыка играть перестала, по
полю скользили два припозднившихся мальчишки.
Вскоре один из них переобулся и ушел домой,
горделиво неся за спиной коньки.
Оставшийся мальчуган выглядел совсем как
настоящий хоккеист: шлем, перчатки-краги,
тщательно зашнурованные коньки, красивая
форма… В общем, полная амуниция. Все
говорило о том, что парень занимается
хоккеем серьезно, не для галочки. Да и
время, когда он вышел на лед, подтверждало
это. Вряд ли в одиннадцать вечера кто-то
не очень увлеченный стал бы кружить сейчас
по полю… Здесь налицо была любовь к спорту;
это было настоящее чувство, глубокое и верное.
Мальчишка начал с разминки, по его привычным
движениям было понятно, что он тут далеко не
впервые. Он то приседал и выпрямлялся на ходу,
то брал в разгон, то резко разворачивался
спиной, то тормозил, то опять набирал скорость.
Выделывая разнообразные пассы с клюшкой,
мальчик то заносил ее за спину, то ловко
перепрыгивал через нее в разные стороны.
Во всем его поведении угадывалась
профессиональная школа. Видно было, что
за плечами годы тренировок. В один из
моментов он даже дал какой-то совет отцу
семейства, мол, надо сгибать ноги в коленях,
когда разгоняешься, или что-то типа того.
У Михеева тоже была хоккейная школа, и ему
на мгновение даже стало обидно, что
какой-то сосунок учит его элементарным
вещам.
Между тем мальчонка выбросил вперед шайбу,
догнал ее, подхватил клюшкой и с размахом
влепил ею в борт. Щелчок произвел эффект
разорвавшегося снаряда. Эхо разнеслось по
двору между окнами домов, как в самом
настоящем тоннеле. Хоккейный корт устроили
между двух семнадцатиэтажных, длинных,
многоподъездных домов, и звук от врезавшейся
в борт шайбы звенел в ушах еще несколько
секунд. Хоккеист как будто не заметил этого
и с разгону ударил по шайбе еще раз. И еще раз…
У Михеева мелькнуло в голове: «Неужели
он не понимает, что мешает людям? Многие
отдыхают, кто-то уже спит». Ему вспомнилось,
что в его родном городе тоже когда-то был
хоккейный корт, точно так же расположенный
между двумя домами, только пятиэтажками.
Спустя много лет, приехав в родной город,
он увидел, что каток снесли. Знакомые
сказали тогда: «От этих хоккеистов спасенья
не было, и по просьбе жильцов каток убрали».
Между тем мальчуган зашел на новый заход
и приготовился запустить шайбой в борт.
Михеев стремглав кинулся к нарушителю тишины
и резко затормозил хорошо наточенными лезвиями,
схватив мальчика за клюшку. Тот опешил.
Девочки тоже остановились в растерянности
и наблюдали за происходящим. Отец семейства
грудным, размеренным голосом, тихо, почти
что на ухо, коротко рассказал хоккеисту
про судьбу корта в своем родном городе.
– Ты понимаешь, что мешаешь людям? Ты
понимаешь, что этот каток тоже могут
из-за тебя закрыть?
Ответ мальчонки был неожиданным и
поразил своей искренностью.
– Ну вот что за народ? Если бы я пил
или курил в подворотне, никто бы и слова
мне не сказал… Но здесь… Это же спорт,
это же здоровье! Как можно запрещать это?..
Михееву даже показалось, что у
мальчугана навернулись слезы. Слезы обиды.
Пальцы Михеева сами собой разжались,
и он отпустил мальчишку. В словах паренька
была сермяжная правда, и взрослый,
умудренный жизнью человек не нашелся,
что ответить ему на это…
Так случилось, что семья Михеевых
больше никогда на этом катке не появилась.
Судьба распорядилась так, что они переехали
в другой район. И стали ходить на другой
каток.
А ответ маленького хоккеиста Михееву
до сих пор вспоминается.