Вот если бы вся жизнь,
Была б такой изящной,
Как кончик месяца,
Который качался на ветру,
Как звезды, что светили ярко,
И целовались с тем месяцем не раз в году,
Как те раскрашенные звезды,
Разрезанные на кружевные облака,
Когда изящество всей жизни,
Навечно упиралось в кружева,
Нет, нет, всё это под названием жизнь,
Было облеплено той грубою рукою,
Дерьмом, что называлось жизнь,
А ты подумал про те нежные святые,
Те кружева из вечно рваных звёзд,
Где месяц, разрезая дали,
Круглел и становился грубою луной,
Которая и не давала больше длани,
В которую и руку ты не клал,
Ты видел грубость,
Всю обшарпанность ладони,
Мозоли, которые не оставляли больше шансов жить,
В том же изяществе, пустой святой могиле,
Лишь потому что это та же жизнь.
Которая мешала грубость,
И позволяла нежно убивать,
Целуя на прощание ледяные губы,
В которых была часто только пасть,
И это тоже, та же жизнь,
И даже без изъяна,
Которую ты должен был понять,
Тогда и звезды, и тот белый месяц,
Не удивил б тебя той грубою луной,
Чему не рад ты до сих пор.
09.05.2023
Марина Леванте