В роддом я тоже захватила книгу – самоучитель английского языка. В перерывах между схватками учила новые слова. Доктор, который делал обход, сказал, гладя на учебник, что с такими пациентами в цирк ходить не надо.
В палате лежали еще три женщины чуть постарше меня. Когда они начинали кричать, я говорила, что массаж поясницы облегчает боль. Видно, хорошие книги были не у всех. Но, похоже, им хотелось покричать, поэтому я опять углубилась в самоучитель.
Постепенно палата опустела, я осталась одна. Ночь, медперсонал отдыхает, а мне страшно, вдруг все начнется, а рядом никого нет. Поэтому я хожу по коридору и постанываю, пусть спят не очень крепко.
Я родила своего первого сына в 6 утра. Его голос мне сразу понравился.
- Мальчик, -- сказала акушерка. Вес 3.600
Я была счастлива. Чтобы зашить разрывы дали наркоз. Когда пришла в себя, принесли ребенка. Красавчик.
Мы были в роддоме 4 дня, на 5-ый выписали.
Все родственники пришили посмотреть на чудо. Хороший малыш, здоровенький. Как дефектолог, я знала, что родить здорового ребенка не так и легко. Статистика пугала цифрами.
Ночь прошла спокойно, на следующий день приехал мой папа и с удивлением спросил: «А почему мой внук такой желтый?». Мне в роддоме, который спешно закрывали на мойку, сказали, что это желтушка и она сама пройдет».
Сын, которого я уже называла Валентином, перестал спать. Он кричал беспрерывно. Из него лилась жижа зеленого цвета. Дождавшись утра, вызвали педиатра. Пожилая врач накинулась на меня:
- Что ты ела? Посмотри, у ребенка понос. Собирайтесь, поедете в инфекционную больницу.
В больнице вход со двора. Из комнаты выход в предбанник и затем в общий коридор.
- Вы на коридор не ходите, предупредила медсестра, - в отделении лежат с менингитом, чего доброго поймаете серьезную инфекцию.
Эту неделю в больнице за запомнила, как одну из самых страшных в своей жизни.
Моего мальчика били по щекам, чтобы он плакал, а потом в надувшиеся на голове вены ставили капельницы.
Я должна была держать иголку, чтобы она не выскользнула из крошечной вены.
Три раза в день по несколько часов.
Я не могла сцеживаться и заработала мастит. Помну, что появилось ощущение легкости и покоя, грудь перестала болеть. Померяла температуру. 40 градусов.
Я была на переделе истощения. В палату заходит врач и студенты-медики:
- Вот, посмотрите, у ребенка желтушка, а это его мама…
Молодежь потопталась в коридоре, врач, шелестя бумажками, повела группу дальше по «зоопарку», а я испытывала чувство унижения, злости и бессилия.
Иногда я выходила в общий коридор и на столе, под стеклом читала напротив имени ребенка – состояние тяжелое – и шла плакать.
Потом лечащий врач объяснила, что ребенок маленький, поэтому так пишут и плакать нет причин. А еще она сказала, что я должна благодарить их талантливого заведующего, который сразу понял, что причина поноса не пищевое отравление, а переизбыток билирубина. Он превышал норму аж в 100 раз. Вот ребенок и выводил его, как мог. Если бы вы попали к нам двумя днями позже, то у малыша была бы глубокая умственная отсталость.
Я думаю, что это была Божья милость. Буквально за несколько дней до родов я сходила на исповедь и причастие.
Уже уходя доктор спросила:
- Что это за имя у мальчика? Валя, валенок, непорядок
К слову сказать, мой муж был согласен на любое имя, только не Валя
- А пусть будет Владиславом, - сказала я
- Хорошее имя, я в документах на выписку так и напишу.