Тойота подпрыгивает на неровностях и ямах. В пятне света струится каменистая колея, раскачиваются два силуэта. Я на заднем. Похоже на киносеанс. Пять дэ, приходится упираться ладонями, подскакивая до потолка. Парень за рулём напружинен весь. Выжимает явно больше, чем можно на этих дорогах. Второй, повернувшись с пассажирского ко мне, перекрикивая шум мотора и биение камней по днищу, вопросительно повторяет несколько гортанных фраз. Не понимаю. Какой-то резкий незнакомый язык. Отрицательно качаю головой. «Немефахма». «Не понимаю». Фары выхватывают чёрную пустоту и камни, холодный воздух шуршит о борта. Государственным-то языком они владеют? Но тот уже отвернулся. Что-то доказывает другу. Проверял, знаю ли я их язык? Яростно спорят, иногда указывая на меня жестами. Получается, спорят обо мне. Холодок. Иголочки по телу. Если с оружием, кранты. А так – ночь, уйду, может быть. Только что ведь подобрали. Ниже нуля, чуть не замёрз. Заплутал совсем. Ночью тут, оказывается, не так часто ездят. Они и были единственные. Сам выскочил, махая руками. Авантюра. Настоящая бессмысленная авантюра. Что я здесь делаю? Доедем ли? Машину тащит юзом по щебёнке. Прям ралли. Мотор ревёт на пониженных. Разговор на повышенных. Тот, что на пассажирском, жестикулирует, указывая наружу. Вроде доказывает, что «не могли же человека так бросить!» Спасибо, друг. Махнул рукой, копается в ногах. Неужели достанет ствол? Второй силуэт на миг демонстрирует профиль. Театр теней. Предательская привычка – верить, что всегда можно быть зрителем… Только было холодно, а теперь в жар. Открыть дверь и выпрыгнуть, пока не поздно? Не выпрыгну же. Страх отравляет безволием. Никаких сил. Не верится, что всё по-настоящему. Так всегда и случается… Нет. Протягивает лепёшку в полиэтилене, воду. «Ташакор». Спасибо. Тот кивает, понимая больше по губам, шумно. Лицо, кажется, горит, хорошо, что темно. Получается, один сочувствует, другой почему-то злится? Ненавидит европейцев, сожалеет, что подобрал? Мне ведь просто селение с ночлегом... Так и сказал, когда тормознул – «мусафар, мехмунхана». Вроде успокоились, наконец. Говорят всё равно на своём. Какой-то бадахшанский диалект. Порой обращаются и ко мне. Глаза в глаза через зеркало заднего вида. Наверное, на дари, таджикском. Поднимаю брови. Я ж и на дари не очень… «Здрасьтедосвиданья» только. Машина гремит. Повторяет громче. «Ман аз Русия», говорю. Кажется, понимают, что нихрена не понимаю. Но тут вроде угадал. Уф, душно как… Усмехаются, перебрасывают что-то на своём. Вот уж я для них экзотика, точно. Глядят как на инопланетянина. Авантюра. Даже для них. Пассажир второй раз уже аккуратно проверяет что-то под своим сиденьем. Рулевой толкает его в плечо. На меня показывает. Прячут что-то под сиденьем? Опять мне вопрос. Брови домиком. Не понимаю. «Похрену куда, давай мехмунхана только». Кивает. Напряжённые они какие-то. Боятся будто. Не из-за меня ведь? Хотели б ограбить, уже бы приступили. Нет, спешат. Снова один правой рукой пощупывает своё сидение. Точно, везут что-то… Ё… Встрял… Курьеры! Героин к границе! Что я здесь делаю? Бля… Авантюра… Вся эта поездка… Что ж мне не живётся спокойно? Или уже правильнее говорить «не жилось»? Вот только не надо успокаивать. Повернулся, «нормаль», говорит, будет тебе мехмунхана. Аж слабость накатила. Безволие. Только не надо успокаивать. Каждый дурак понимает, когда говорят «сейчас будет не больно», то… Всё же будем надеяться… Ведь, действительно, всё нормально. Ну и пусть, курьеры. Высадят где-нибудь, поедут дальше. Чего им стоит? Главное делать вид, что ничего не просёк. Вроде, не останавливаемся, пылим по горам в ночи. Отпускает. Печка греет, хорошо… Днём жарко, а ночью, вот не ожидал… Всё будто со стороны, не со мной. Как в компьютерной игре. В сон тянет. Дремота. Уши надо бы торчком. Подпрыгивает всё. Качает. Качает… Что за чёрт? Белая яркость, крик. Тойота резко тормозит, выскребая обочину. На встречке два ряда фар слепящего света, силуэты. Военные? Силуэты с оружием. Бандиты? Парень за рулём визжит, крича что-то соседу. Тот охает, причитая что-то скороговоркой, бросает взгляды и на меня. Всё! Попали. За такими как они и охотятся! Я свидетель. Ненужный свидетель… Навряд ли тут составляют протокол при таких встречах. Атакующие тени быстро метнулись, беря в полукольцо. Какое-то движение во тьме. Пипец. Сам эйкаю непроизвольно. «Ты я такси. Всё нормаль. Ты я такси» - повышаю голос, трогая водилу за плечо. Очень хочется, чтоб было нормаль. Хотя… Откуда тут, блять, нормаль? Загорается свет в салоне. Парень включил плафон, медленно отводит руку. Ладони над рулём. Второй тоже поднял руки. Молчание. Тихо урчит мотор. Окрик из темноты. Ещё. Молчим. За стеклом заметны тени с грозно выпирающей амуницией. Фонарик. Водительская открывается снаружи. Гортанный приказ. Парень, не опуская руки, медленно вылезает, поворачивается, замирает в наклоне, руки на крыше. Что-то между лопаток… Капля ползёт, что ли? Щекотно. Ну почему сейчас? Распахиваются вторая передняя и моя. Мелькнул продолговатый чернёный металл. Второй паренёк медленно повторяет ритуал. Сижу. Выкрики. Мне? Сижу. Дуло медленно выплывает из темноты в проём, за ним раздаётся голос. «Салам аллейкум», - демонстрирую пустые руки. Что-то командует. Не понимаю. Дуло подёргивается, приказывая выйти. Медленно наружу. Будто и не со мной всё. Отупение какое-то. Парни уж на капоте, враскоряку. Охлопывают по одежде. Стою лицом к вооружённым, руки в замке на затылке. Вроде военные. Амуниция с обвесом. Что? Не расцепляя рук, пожимаю плечами. Ещё вопросы. Уже не ко мне? Водитель что-то лепечет. Различаю «хариджи». Иностранец. Брови стоящего передо мной замерли в районе обода каски. Громко задаёт вопрос. Красиво так, на пару тонов вверх взлетел. Тебе бы певцом… Понимаю. Перевод не нужен. Типа «…что ты, ёпт, ваааабще здесь делаешь?» Ух. Сам не знаю, честно. Отрывисто, отдельными словами: «Исследователь. Ресёрчер. Агроном. Ага-Хан фондейшн». Чёрные глаза молча смотрят в мои. Знаю, о чём думает. Ага-Хан фондейшн. Волшебные слова, открывающие двери, обеспечивающие визы и содействие, возводящие над изменчивыми местными законами. Флэш рояль. Хочется прокашляться, шебуршится что-то в горле, но боюсь испортить момент. «Агронооооом?» - медленно протягивают брови. Согласно моргаю. Лгу, конечно. А сказать правду, что мотаюсь ради интереса, точно не поверят. Опасная игра. Бесцельная, просто так. Как жизнь. Руки аккуратно ощупывают одежду. Конечно, всё чисто. Пальцем указываю на внутренний карман. Там паспорт. Извлекает. Отходит на шаг, жестом позволяет опустить руки. Вопросительно указывает парней на капоте. «Такси. Еду в мехмунхана». Играет бровями. Приказывает рядом стоящим, чтоб держали в прицеле. Уходит к слепящим фарам. Двое обшаривают машину. Сначала осторожно, лишь чуть наклоняясь в салон. Обтыкивают дулами мягкое. Под переднее, кажется, тоже заглянул. Может, и нет там ничего? Приказ, жест. Все, кроме задержанных, отступают на несколько шагов назад, приседают. Стою как дурак. Какого хрена забыл в этой части света? Один из военных, пригнувшись до земли, аккуратно тянется к водительскому порогу. Мягко щёлкает и поднимается крышка багажника. Точно, у Тойот там кнопка замка. Вот значит, как тут бывает… Подрывают иногда? Авантюра, бля. Лотерея. Дурной вестерн. Аккуратно и тщательно осматривает багажник. Чисто. Военные вновь придвигаются вплотную. Окрик от слепящих фар, возвращающийся силуэт. Все опускают стволы.
Тойоту потряхивает на неровностях и ямах. В свете фар мелькает, подпрыгивая, грунтовка. Молчим. Немножко знобит. Парни за рулём немо шевелят губами. Глаза расширены. Не могут поверить. Бинго. «Афган арми?» - спрашиваю, чтоб разрядить обстановку. «Чи? Не! Гульбеддин арми!» Что-то объясняет. Вот так вот… Даже не официальная власть… Какая-то группировка. Пипец. Считай, новый день рождения. Лёгкая тошнота. Ничего-ничего. Закрываю глаза.
Свет над калиткой. Стоим. Селение? Водитель перед каким-то мужиком. Возбуждённо теребонят на своём что-то. Мужик отвешивает парню леща. Тот, жестикулируя, оправдывается. Слышу «Ага-хан». Нет, ребята. Просто блеф, уж простите… Но дверь приоткрылась. Пора. «Мехмунхана?» Тяну за собой рюкзак из машины.
Утро. Писк мыши, запах старых матрасов. Тяжёлый подъём. Промёрз, не раздевался даже. Настоящая задница мира. Может ли местный вырваться отсюда? Даже мышам несладко, что уж про людей… Нет никаких равных условий. Рождаемся на разных позициях. Играешь с теми картами, которые раздали, и всё. Ни крупье, ни шулера. Что выпало, то выпало. Такие вот хомо люденс. Кости заиндевели. Размяться бы. Вроде южная страна. Почему я здесь? Пытаюсь переиграть, не меньше. Перераздать. Стать вне матча, вне чужих правил, это что-то такое внутри… Ну-ну… Мурашки. При мысли об умывании тоже передёргивает. Да и пусть не получится, пусть не повезёт, зато... Спускаюсь в чайхану. О, вчерашние ребята здесь. Ночью поехали дальше. Один увидел, приветливо машет рукой. Второй рубится в карты с кем-то. Тоже игрец? Мелко берёт. Кажется, проигрывает. Оглянулся. Раздражённо сдвигает купюры от себя. Женщина метёт пол. В простом платке. Створчатые окошки. Точно, исмаилиты. «Салам аллейкум». Прошу чай и хлеб. Вчерашний паренёк подсаживается. Молчим. Чуть улыбается. Ничего не говорит. Да и хуле со мной говорить, я ж… Интерес. Щенок ещё. Как и я. Неравнодушие, брат. Не потерял ещё любопытство. Не знаю, как сказать по-вашему. Звякает чай. Крышечка на шнурке. Показываю хозяйке на чашку. Кивает, приносит ещё одну. Двигаю к пареньку. Благодарит. Воспитанный. Наверное, и религиозный. Каждому необходимо то, что создаёт смысл. В этом и есть смысл. Лепёшка ломается с мягким хрустом, обжигая руки. Подвигаю корзинку. Тот прикладывает руку к сердцу, потом к животу, отрицательно кивает. Поел, значит? Ну как хочешь… Показываю на его товарища, вопросительно: «Тоже играешь?» Крошки хрустко падают на клеёнку. Горячо. Парень оглядывается, машет сокрушённо: «Бозй. Кумар». Кумар… Наркота, что ли? «Он кумар?» - показываю «дуть, колоться». Парень удивлённо и испуганно смотрит, не отвечая. Не понимает. Обжигающий постный аромат чая. Почему к нам не возят такой? «Пянджох. Долла» - показывает на товарища и на себя. Интересно. Он понял совсем иначе. Значит, за ночь получили пятьсот баксов? Нет, пятьдесят. Или по пятьдесят? Или я тоже не понимаю? Вместо беседы какая-то дурацкая викторина. Угадай слово. Безобидная, впрочем, не то, что… «Здесь есть такси?» - спрашиваю, не заботясь о переводе. «Бале» - кивает, но и пожимает плечами. То есть, если заплачу, каждый отвезёт? Или бесплатно, но не каждый? Понятно. Что там на тотализаторе? Хлеб во рту растворяется чаем, и вот это жжёное зёрнышко кунжута… Ммм… Самый смак. Можно отрицать всё – бога, удовольствие, истину, мораль, красоту, смысл, невозможно отрицать влечение к игре. Ещё глоток. «Тойчикистан, Хорог, Русия?» - спрашивает. Нет. «Кундуз, Кабул, Бамиан, Балх», говорю. Изображает крайнее удивление: «Чаро? Чаро?» Пожимаю плечами. Как ему объяснить, если сам не понимаю? Это свободный турнир, друг. Лишь он и есть свобода. Показываю рукой «сердце», «голова». «Ага-Хан фонда»? Ему всё ещё интересно, по работе ли я? Ха-ха. По-русски: «Нет. Просто так. Русия. Мусафар». Не хочу врать. «Кумар! Ду кумар!» - цепляясь за понимаемые слова, он, не веря, качает головой, и добавляет ещё несколько фраз, беззвучно изображая смех и закрывая лицо ладонями. Я кумар? Ладно. Понятно. Вернее, вообще непонятно.