Было мне лет двенадцать. Тогда мы в Сибири жили. В лесу поспела земляника и я решил сходить за ягодами. Очень уж я любил свежую землянику, особенно с молоком. Такая вкуснотища! Пожалуй, никакие заморские йогурты не сравнятся с нашим деликатесом.
Вот и решил набрать. Отошёл от посёлка нашего километра три-четыре по знакомой дороге и начались ягодные места. Иду, кланяюсь ягодкам красным, они и прыгают ко мне сами. Бидончик у меня тяжелеет, и радости тоже прибавляется. Думаю, соберётся вся семья вечером, ну и угощу земляникой. И тут вдруг фррр из-под ног, такой взрывчик небольшой. От неожиданности я присел, даже бидон свой в траву поставил. Если уж взаправду, то перепугался немного. А это тетёрка с выводком.
Все птенцы порхнули в разные стороны, а мамка, припадая на крыло, низко пролетела метров двадцать и бухнулась на землю. И кричит так жалобно, будто подстреленная. Я не заметил, куда подевались тетеревята, а лесная курочка вот она, на виду, и стонет, и крыло подволакивает. Пошёл я за ней. Она артистка хорошая, увела меня от выводка на добрую сотню метров, потом взлетела, и поминай, как звали.
Вернулся я обратно, кое-как нашёл бидон с ягодами. Если бы не он, и не нашёл бы этого места. Ну, думаю, дай-ка я посмотрю, куда птенчики попрятались. Не должны же они бестолково разбежаться по лесу. Ступаю осторожно, руками траву и мелкую поросль раздвигаю, боюсь наступить. Ага, вот он, родимый. Размером чуть больше воробья, серенький, в крапинку, голову в землицу уткнул и не шелохнётся. И глаза закрыл. И попка с редкими пёрышками подрагивает. Остальные, видимо, тоже где-то здесь затаились.
А как же тетёрка будет собирать своих детишек? Ведь вместо меня могла быть и лиса, и куница, и горностай тот же. Да мало ли хищников в лесу, охочих до молоденьких птенцов. Нет уж, надо досмотреть это «представление» до конца. Ягоды от меня точно никуда не денутся. Делаю пару шагов назад, ложусь в траву, благо дело, земля сухая и тёплая. Бидон в сторону, сам превращаюсь в слух. Ну и поглядываю по сторонам, не делая резких движений. Думаю, «пенёк» моей головы не спугнёт птиц, если всё делать правильно.
По моему уразумению, крылатая мамаша может поступить очень просто. Подлетит и сядет поодаль на одно из деревьев. Понаблюдает сверху, и, если не будет никакой «движухи», слетит на полянку и заберёт свой замаскировавшийся отряд. А может и понизу подойти осторожненько. Трава-то вон какая высокая.
Лежу, наблюдаю. Только вот через несколько минут настоящие хозяева леса сделали моё наблюдение невыносимым. Оказывается, я бревном своего тела внезапно перекрыл несколько дорог, по которым муравьи сновали туда-сюда по своим важным делам. Вот и полезли они выяснять, что за наглец разлёгся здесь без их ведома. Очень скоро эти несговорчивые насекомые перешли от лёгкого щекотания к укусам, да ещё и под одеждой. Я начал нервно елозить и подумывать об отступлении.
Тут-то и прозвучал короткий крик невидимой птицы. Скорее всего, не крик и не писк, а что-то похожее на клёкот. Но я сразу понял, что это тетёрка-мать подала команду: «Все ко мне!» Может быть, я в прошлой жизни был тетеревом, так это было знакомо. И вот зашуршала трава в том месте, где я видел птенчика, а вон и левее тоже, и ещё, и чуток подальше. Причём, никого не было видно, только верхушки травинок выдавали движение. Если бы я не знал, куда смотреть, всё это прошло бы мимо меня. Ай, молодцы ребятки-тетеревятки.
На обратном пути руки мои сами по себе собирали спелую землянику, а голова была занята совершенно другим. Ну как же, как тетёрка умудрилась добиться того, что её птенцы, которым от роду неделя, работают слаженно, единым механизмом, будто бы это всё было оттренировано на сто раз? Да, некоторые особенности поведения уже закладываются в виде инстинктов. Например, тот же «инстинкт следования». А здесь что?
И как-то нежданно-негаданно привиделась мне такая картина: мама-наседка встала с гнезда, пересчитала яйца, клювом с осторожностью перевернула каждое, и только потом потянулась, взмахнула несколько раз крыльями. Прошлась туда-сюда и опять села на гнездо. Садилась бережно, боясь навредить потомству. После короткой паузы, поправив пёрышки, она начала негромко щебетать на своём птичьем примерно следующее: «Дорогие детки, переменка закончилась, продолжаем занятия. Номер пятый, не стучи клювом, ещё рано. Дети, очень скоро вам предстоит выход в свет. Я хочу вам рассказать о тех испытаниях и опасностях, которые нам с вами предстоит преодолеть. Я буду очень рада, когда по осени я пересчитаю вас и не расстроюсь, а с превеликим удовольствием выпущу вас в самостоятельную Большую Жизнь.