Аэробус AZ 540 Рим – Санкт-Петербург прибыл из Фьюмичино в Пулково точно по расписанию в 16 часов 35 минут, как впрочем, и делал это уже который год каждый день недели кроме субботы.
Итальянский турист Чезарре Скорцези спустился с трапа лайнера, прошел через терминалы и, забрав багаж – всего лишь небольшой дипломат, вышел на привокзальную площадь. Не торгуясь, нанял такси, назвал адрес и, откинувшись на спинку сиденья, задремал.
Через час он был уже на месте. До встречи, которую он сам и назначил сутки с небольшим назад, было десять минут. Расплатившись с таксистом, Чезарре направился в кафе на берегу реки Фонтанки. Он сел напротив окна, поставил себе под ноги чемоданчик и заказал себе русский борщ, который настойчиво рекомендовали ему друзья в Италии.
Ровно в назначенное время в ресторан вошел высокий смуглый человек в кожаной куртке и солнцезащитных очках. Он обвел зал внимательным цепким взглядом, и безошибочно определив того, кто пригласил его сюда, подошел и без спросу сел напротив Скорцези.
– Здравствуйте, святой отец, – вежливо сказал он, и положил руки с тяжелыми кулаками на стол.
– Чего желаете? – Тут же подскочил официант.
– Кофе, капучино. – Коротко сделал заказ новый клиент.
– И все? – Усомнился халдей.
Албанец снял очки и поднял глаза. Официант тут же испарился.
– Вы хотели меня видеть?
– Нет, – ответил итальянец и на приветствие и на вопрос, – но так сложились обстоятельства; и, прежде всего – я итальянский турист Чезарре Скорцези.
– Как вам будет угодно. Рад приветствовать вас на Русской земле, господин турист, – не без сарказма ответил наемник, – что вы имеете мне сообщить?
Председатель Понтификальной Комиссии Ватикана с удовольствием ел суп, и не торопился отвечать на вопрос наемного рабочего. Именно так он воспринимал его, хотя и отдавал отчет, что сидящий напротив него человек, весьма опасен. Но он так же понимал, что опасен он только до тех пор, пока поводок, удерживающий его на почтительном расстоянии, не ослаблен настолько, что он может почувствовать свободу.
– Вы, кажется, провалили дело, – больше констатировал, чем спросил он.
– Это… как так? – Вопрос сразу выбил Албанца из состояния самоуверенности. Все-таки он был человек дела, а не дипломат.
– Вы сообщили, что не можете достать янтарь?
– Да, – согласился бандит, – но если бы вы предоставили о фигурантах разработки более полные и точные сведения, мы бы действовали по-другому. По крайней мере, один из них – настоящий профессионал.
Турист молчал. Албанец был вынужден оправдываться дальше:
– Я потерял своего товарища. А скольких еще нам пришлось…
– Минуточку, – Чезарре поднял руку, как бы отгораживаясь от ненужной информации, – а вы что думали? Если бы вопрос можно было решить, просто погрозив пальцем, зачем нужно было бы обращаться к вам? И детали вашей работы, меня не интересуют. В конце концов, за это вам и платят деньги! И не малые!! Вы можете добыть камни?
Албанец не отвечал.
– Что ж вы молчите? – Спросил турист.
– Вас же не интересуют детали работы, – съязвил наемник.
– Это не детали, – парировал Сквоцеззи, – это основная цель!
– Но я не могу ответить на этот вопрос, не вдаваясь в эти самые детали!
Повисла недолгая пауза.
– Хорошо, – сказал посланник Ватикана, – я готов выслушать их.
– Тогда слушайте, святой отец… Ах! Простите – господин турист.
Они разговаривали на английском, причем не очень хорошем, так как для обоих этот язык родным не являлся. Но думали, что их беседа на официальном международном языке подозрений не вызывает. Возможно, в Европе так бы и было. Но не в России; здесь, люди говорящие на иностранном языке, всегда вызываю настороженность со стороны простого населения. Официант, принесший кофе Албанцу, и случайно услышавший беседу двух посетителей, уже было совсем собрался звонить своему куратору в ФСБ, но стоевровая купюра, выложенная иностранцами, и особенно не упоминание о сдаче с нее, изменила его намерения. Он жил в современной России, а не в СССР. Тут собеседникам повезло. Впрочем, куратор вполне мог не отреагировать на звонок подучетного контингента, он ведь тоже жил не в СССР.
Албанец закончил рассказ.
– У меня всего несколько дней, чтобы определить номер камеры, да еще и код к ней подобрать! Потом ее просто вскроют служащие вокзала. – Подвел итог он, – и это при том, если раненный, придя в себя, не сообщит этот самый шифр тому, кто сейчас бегает на свободе. И еще совсем неизвестно, что там местная полиция накопала. А потому, мне следует находиться либо где-то около госпиталя, либо готовить бомбу. А уж заложить ее в условиях постоянно шныряющих полицейских патрулей, дело архитрудное!
Минуты четыре никто не произнес ни слова: итальянец доел суп, наемник допил кофе.
– Я услышал вас, – наконец, сказал Чезарре, – решите все сами – это ваши проблемы. Но помните: янтарь не должен попасть ни в чьи другие руки, кроме рук Святой церкви. За доставленные камни получите вдвое больше.
– Больше чего?
– Вы, кажется, в связи с... болезнью товарища, и сейчас удвоили свой гонорар?
– Я пока не получил ни цента.
Сквоцеззи ногой придвинул дипломат.
– Вот ваши центы, и за вашего больного друга, – сказал он, – доведите дело до конца по первоначальному варианту, и удвоите наличность.
Он встал. Албанец остался сидеть.
– Прощайте, – сказал турист, – жду вашего доклада.
Вышел из ресторанчика.
Наемник положил дипломат на колени, открыл. Там находилось десять пачек стодолларовых купюр.
– Так-то лучше, – хмыкнул наемник, – официант! Принесите полноценный обед! И кофе еще – понравился.
Теперь, когда за доставку камней, ему обещали столько, мысль о взрыве на вокзале, не казалась такой уж удачной, хотя идеально вписывалась в формулу «деньги – трудозатраты». Надо было найти шустрого кладоискателя, добыть камни, а заодно и утерянные деньги с ларцом.
Но бомбу заложить стоило! Русский, даже если он не доволен своим государственным строем, всегда патриот. На этом можно сыграть. За то чтобы заряд не взорвался, он пожертвует всем, может быть, даже жизнью. Правда, жизнь Алексея Албанцу было не нужна, но он знал, что попросить взамен!
________________________________________________________
Через полутора суток после бойни у метро Василеостровская, как окрестили ее местные стражи порядка, начальник NN-го отделения полиции подполковник Васильев Петр Григорьевич собрал сотрудников убойного отдела на утреннее совещание, где оперативники должны были доложить, как продвигается дело по четырем трупам и тяжело раненному.
– Личности убитых установлены? – Спросил он.
– Да, – ответил начальник оперативного отдела майор Потапов Александр Александрович, – один Сидельников Роман Олегович, 1979 года рождения, кличка Хитрый; нигде не работавший, промышлял скупкой и перепродажей золота, антиквариата, не гнушается, точнее, не гнушался, брать краденое. Личность известная. Двое других – его пристяжь, рангом поменьше.
– Охрана? – Уточнил подполковник.
– Ну, типа того. Официально это же нигде не проходит. Вот здесь на всех троих подробная информация.
Он протянул начальнику тоненькую папку с заполненными от руки листами формата А-4.
– А последний?
– Последний… – Майор тряхнул головой, – последний – личность прелюбопытная. В нашей картотеке он не значился, нашли только через вояк. Оказалось, что имеем дело с профессиональным наемником. Гаримбеков Рафик Казбекович, 1985 года рождения, уроженец Северного Кавказа, кличка Казак.
– Казак? – Удивился Васильев.
– Да, именно Казак. Сами офигели, может, производная от отчества.
Потапов продолжил:
– В первую и вторую Чеченскую воевал на стороне боевиков, участвовал в подготовке террористических актов в Москве и Волгодонске. Засветился еще в других горячих точках. По неподтвержденным данным, на его совести десятки, а может и сотни жизней. С 1999-го года след теряется. Объявлен в международный розыск. Вот и его подробное досье.
Еще одна небольшая папка легла на стол начальника. Тот полистал, отложил в сторону.
– Что еще? – Подполковник открыл материалы на наемника.
– В комнате находились еще минимум двое, причем много перемещались и, возможно, один из них потом и прикончил Казака. Там шмаляли прямо через дверь, гильзы на лестничной площадке, три штуки. И, похоже, попали. Но только ранили, добили позже, прямо в лоб. Но, кажется, попадание случайное – Казак тоже отстреливался, и вряд ли бы подпустил к себе так близко, чтобы дать в башку выстрелить.
Он помолчал и высказал свое мнение:
– По мне так, разыскав его убийцу, надо не в суд дело передавать, а к государственной награде представить мужика.
– Это не наша с тобой задача, майор, кого к чему приставлять – к стенке или к ордену.
Но было заметно, что начальник разделяет мнение своего подчиненного.
– Возможно, похоже, кажется, вряд ли… – Проворчал Петр Григорьевич, – никакой определенности… А свидетели?
– Поквартирный обход дал кое-какие результаты. В районе семи вечера у входа в подъезд видели двоих ребят, которые хотели войти, но, видимо, не знали кода. Потом мамочка одна примерно в то же время видела уже у дверей той квартиры опять же двоих. По фотографии узнала того, что был ранен пулей в грудь.
– Кстати, – встрепенулся подполковник, – как он?
– Прооперировали. Состояние стабильно тяжелое, но врачи сказали – жить будет. Конечно, гарантии никто не дает.
– Допросили?
Майор сделал удивленное лицо.
– Он же без сознания, когда очнется – не известно.
– Ну, как только придет в себя – сразу чтоб! Ну, ты понял. Дальше давай.
Потапов кивнул.
– Еще одна женщина видела где-то в начале десятого неизвестного мужчину все у той же двери на третьем этаже. Рост примерно метр восемьдесят. Вот его фоторобот.
С распечатки глядел неопределенного возраста мужчина. Единственно, что можно было констатировать с высокой степенью вероятности – короткая стрижка и то, что он русский, или европеец.
– Мда-а, – протянул начальник отделения полиции, – таких у нас пол Питера. Что там еще по раненому?
– Там все просто, документы при нем оказались. Сотников Алексей Борисович, 1990-м г.р., коренной Питерец. Родных нет. Прописан на улице Олега Дундича. Имел несколько приводов в милицию «по малолетке» за хулиганство и мелкие кражи, но не судим. «Черный копатель», как сообщили из отделения милиции по месту жительства. Человек на фотороботе вынес его на руках, положил на тротуар и обратился за помощью к случайному прохожему, после чего быстро исчез с места событий. Тот, к кому он обратился, фоторобот, составленный женщиной, опознал, хотя и сказал, что в реалии он несколько старше.
Майор перевел дух.
– Да! – Вспомнил он. – В кармане Казака обнаружены четыре телефона. Один, видимо, его, два других Хитрого и Сотникова – на них и зарегистрированы, а последний предположительно принадлежит мужчине с фоторобота, но симка на какую-то бабу зарегистрирована, личность установить не удалось. Не значится такая.
– Понятно, разберитесь со звонками: когда, кому звонили. Может, что и зацепим. Что по оружию? – Подполковник расправил плечи, потянулся.
– Обычные два пистолета ПМ, – пожал плечами Потапов, – но с глушаками. У наемников такого ранга, как Гаримбеков, могло бы быть и получше. На это мне сказать нечего, видимо, он не слишком серьезно отнесся к этой работе. Но я не исключаю возможности, что боезапасы наемника еще всплывут.
– Почему? – Вскинул седую голову Васильев.
– У меня такая версия: двое, Сотников и неизвестный с фоторобота, обращаются к Сидельникову, к тому, что на Хитрого откликался, с предложением продать что-то, что невозможно реализовать через сеть комиссионных магазинов. В назначенное время они прибывают в адрес известной нам квартиры, начинаются торги. Но все их планы нарушает появление наемника Казака, вероятно не одного. Действовали они по своему почину, или выполняли чей-то заказ – сказать не могу. Хитрый и его охрана отправляется на тот свет. Алексей Сотников почти тоже, но неизвестный «копатель» сообщает то, что раненный знает нечто, без чего сделка не могла состояться. Казак остается с раненным, – а тому была оказана квалифицированная помощь – это факт медицинский, иначе он давно бы отбросил копыта. Неизвестный с подельником Казака отбывает куда-то и зачем-то, тут пока тоже не понятно. Но человеку с фоторобота удается оторваться от конвоира. Любопытно, что примерно в обозначенный диапазон времени, в камерах хранения Московского вокзала, местные ППэСники разняли какую-то драку. Ничего страшного – одному дали по башке, телефон разбили. Симку я изъял – хорошо, что выбросить не успели. Тут пока не ясно, имеет ли это отношение непосредственно к делу, я позже уточню. Он, неизвестный, возвращается и убивает Гаримбекова, затем выносит своего товарища из квартиры, и просит помощи у первого же попавшегося человека. После чего исчезает с места кровавых событий.
– Это больше похоже на детективный сюжет Агаты Кристи, – вздохнул Васильев, – правда, все так ладненько укладывается в эту мешанину. А что с отпечатками?
– На пистолете, из которого убили одного охранника и ранили Сотникова, – следы Гаримбекова. На ПээМе, уложившем самого Гаримбекова и Хитрого, ну, то есть Сидельникова, их нет, как нет и других. Стерты кем-то начисто.
– И что это значит?
– Если из него стрелял сам Казак или его подельник, и грохнул Хитрого, то, скорее всего у него его отнял неизвестный с фоторобота. А уже после, умудрился застрелить из этого же ПээМа Гаримбекова, потом стер отпечатки, забросил обратно в квартиру, и вынес своего товарища Алексея Сотникова вниз.
– Мне даже в голове удержать эту информацию сложно, – подполковник надул щеки, – и что ты предлагаешь, Сан Саныч?
– Фоторобот разослать по всем отделениям…
– Может, и по телевизору показать? – Перебил начальник, посветлев лицом.
– Не надо, – поморщился майор, – думаю, это не враг, а жертва обстоятельств.
Васильев с сомнением прищурился, но кивнул, соглашаясь.
– А к раненному Сотникову приставить пару человек, но не в форме в качестве охраны, а под видом простых посетителей. Сдается мне, что этот самый Алексей, единственное наше связующие звено в цепи дальнейшего развития событий.
– А сейчас там есть кто?
– Да… – неуверенно проговорил офицер, – только, вряд ли долго пробудет.
– Почему?
– Омоновец там, а подтверждение, что жизни Сотникова есть непосредственная угроза, нету. Может, уже и сняли. Он ведь не депутат Законодательного собрания.
Васильев постучал пальцами по столу.
– Д-а-а, – протянул он, – надо нам шевелиться быстрее – я ОМОНу не начальник. И кого пошлем?
– Капитана Камейшу и старшего лейтенанта Сергееву, – тут же ответил начальник убойного отдела, было видно, что между собой они уже обо всем договорились.
Названные поднялись.
Люда Сергеева была его двоюродной племянницей. Впрочем, это ничего не меняло.
– Вы согласны? – Для проформы спросил Васильев.
– Так точно, товарищ подполковник, – синхронно ответили оба.
– Действуйте, Сан Саныч. Обо всех новых обстоятельствах, докладывать лично мне и немедленно. Пусть даже ночью. Дело на контроле в главке! Свободны.
– Есть, – сотрудники убойного отдела встали.
Совещание закончилось.