2. ДТП (*автор не тождествен центральному персонажу повествования)
***
Душистая пена не смоет последних пяти месяцев. Воспоминания не ороговевшие чешуйки на пятках - пемзой не соскрести.
Я училась жить с тем, что со мной произошло так внезапно. Получалось так себе.
Отшибло - это был Ремарк, или Хемингуэй. Наверное, всё же Хэм стал виновником аварии. Особенно поразившие сцены я беспрестанно прокручивала в голове и обсуждала с кем-нибудь, пытаясь встроить в свою картину мира, которую создавала ударными темпами, благо строительный материал жизнь подкидывала каждый день.
Сейчас мой мозг занимало описание любви, ошеломившее меня силой чувства: героиня признавалась возлюбленному, что завидует черепахам, которые могут совокупляться на песке пляжа сутками напролёт.
Я слабо представляла механику процесса (вернее, никак), волновало другое: мысль о слитности двух существ - мужчины и женщины, - о невозможности быть отдельно. Это и есть библейское - станут двое единой плотью? "Нас с тобой никто не расколет", как у Вознесенского, которого я тогда не знала, на горизонте ещё не появился тот, кто влюбит меня в поэзию, собиравшую стадионы.
Я была так захвачена открывавшимися мне глубинами Космоса, что поделилась со своими попутчиками. Два парня появлялись на моём пути до дома в тот момент, когда я выходила с работы. Мне не исполнилось восемнадцати лет, поэтому мой рабочий день был коротким.
Их лица уже примелькались мне - одно рыжее, сплошь усеянное веснушками, костистый нос, второй парень был похож на Кай Метова, которого тогда ещё не было на телеэкранах - и они казались добрыми знакомыми.
Я даже не обратила внимания, как они переглянулись, когда я по дороге рассказала им о только что прочитанном романе. Не уловила опасности. Мир представлялся мне безопасным. Стоял солнечный день начала июня. Стены панелек казались белыми в слепящих лучах.
Жарко.
- Попить дашь? - спросил кто-то из них.
- Ну, пойдёмте. Кажется, в холодильнике квас есть, - дружелюбно ответила я, не подозревая, что в эту самую минуту пускаю свою жизнь, свои мечты под откос.
Я ничего не заподозрила, поворачивая ключ в замочной скважине. Пошла в кухню, но меня взяли за шиворот и втолкнули в комнату.
Следующие полчаса я помню в деталях. Да, через столько лет. Мне давно не больно. Мне никак. Я даже могу сделать это сюжетом рассказа.
Но тогда, лёжа в бабушкиной ванне, я боялась об этом вспоминать. Однако подробности всё лезли и лезли в глаза, как едкая мыльная пена. Я, наконец, смогла поплакать. Впервые с того дня.
Парень с рыжим лицом рассмеялся, когда увидел, как прошла под голой кожей моего живота острая судорога. Ощущение было мне не знакомо. Мне вообще ничего из этого не было знакомо. Анатомию мужского тела я знала исключительно по фото античных статуй. Голые торсы и опушённые в самом верху, у границы плавок, ноги девочке, выросшей на пляже, ничего не говорили об опасности наготы.
Напоследок они выпили квасу, по-хозяйски открыв дверцу холодильника. Я долго перемывала с содой и мылом - горячую воду, по обыкновению, уже отключили - эти две кружки. До самого прихода родителей.
Не знаю, как от нажима не сломалась керамика и не порезала мне пальцы.
Мне ещё нужно было тайком от мамы застирать простыню.