Ночная Пасхальная служба. Петро-Павловский собор. Христос Воскресе!
Кругом люди, но я не обращаю на них внимание. У меня есть просьба, огромная просьба к Богу. Два с половиной года я замужем, а детей нет. «Господи, дай мне ребенка! Господи, я не умею молиться, но мне нужен ребенок, пожалуйста». Сказать честно, я не помню, как просила, может быть просто немым криком: «А-А-А!». Сейчас это не важно. Важно, что я услышала ответ. Мне ответили: «Да». Не голосом, не образом, не ощущением. Ответ пришел на уровне знания. Это было 18 апреля 1993 года. 16 февраля 1994 года появился мой самый долгожданный сын.
Вместе с ним я сдавала госэкзамен, немного поработала в школе и ушла в декретный отпуск.
Прекрасное время. Я была счастлива и жила с ощущением полноты, не физической, хотя набрала лишних кило, а духовной. Мне казалось, что во мне целый мир и было ощущение гармонии, равновесия, радостного предвкушения. Я хотела быть идеальной мамой. Конечно, читала много специальной литературы о том, как рожать, кормить, воспитывать ребенка здоровым. Кое-кто из авторов советовал закладывать будущие таланты ребенка уже на стадии внутриутробного развития, поэтому я играла на фортепиано, учила по самоучителю английский язык, читала классическую литературу, рисовала. В специальной тетрадке каллиграфическим почерком выводила слова английского языка и красной гуашью писала местоимения на белых кухонных шкафчиках. Во всех начинаниях меня поддерживала подруга и соратница - лохматая черная собака Ирга. Она обеспечивала мне необходимую активность: иногда я резво бежала, не в силах удержать Ньюфу на поводке. Про каждый пункт можно долго рассказывать. Взять хотя бы классиков. Я их не возненавидела только потому, что начала читать по собственному желанию, а не потому, что надо. Желание возникло аккурат после окончания института. Под впечатлением «Идиота» Достоевского чуть не назвала сына Львом.
Во время этой идиллии произошло одно событие, оставившее неприятный след в памяти. Я приболела, ничего особенного – температура 38, головная боль. Вызвала скорую, чтобы подстраховаться, мало ли что. Врачи предложили проехать в больницу, сдать анализы, а потом решить, что делать дальше.
Следующую неделю я провела в больнице. Можете себе представить районную больницу 90-х годов. Все в стиле аскезы и постсоветского модернизма. Через день температура спала, я чувствовала, что кризис миновал и понимала, что дома буду чувствовать себя еще лучше. А тут еще приближался Новый год. «Как встретишь, так и проведешь». Не хотелось целый год лицезреть больничные стены. Я попросила лечащего доктора отпустить меня на волю:
- Я же не в тюрьме. Могу написать, что беру ответственность за последствия на себя.
Врач, мужчина невысокого роста, с висками убеленными сединами, присел на мою постель, взял за руку:
- Дорогуша, тебе надо побыть еще в больнице. Ты еще совсем молодая, вот на прошлой неделе у нас женщина умерла твоего возраста…
Он стал щупать пульс и продолжил:
- И ты умрешь, если уйдешь…
31 декабря мой муж – лейтенант принес вещи в больницу. Я была намерена уйти во что бы то не стало. Санитарка зло спросила:
- А ты знаешь, что детей, которые рождаются мертвыми, закапывают тут же на территории роддома? И твоего закопают.
Вся в слезах я, подписав необходимые документы, вышла из больницы.
Мы с мужем ехали в электричке. Мой малыш бился в животе. Я пила одну за другой таблетки валерьянки, но ничего не помогало.
Мы приехали к свекрови почти к бою курантов. Постепенно я успокоилась.
Много лет мне хотелось пойти к тому опытному врачу и сказать, что ТАК нельзя говорить с будущими мамами, нельзя запугивать и, тем более, внушать любому человеку мысли, которые делают его слабым, уязвимым.
С тех пор прошло 29 лет. Я так и не пошла писать жалобы. Пусть Господь сам взыскивает с каждого по его счетам.
Продолжение следует