Современный марксизм политический фильм политическ

СОВРЕМЕННЫЙ МАРКСИЗМ. Часть VI(2)
Политический фильм. Политический роман

Борис Ихлов

Пермь, 2023
ББК 63.3(2) УДК 94 (47).08 И-95

Борис Ихлов – политик, марксист, секретарь исполкома российского политобъединения «Рабочий», член профкома пермского рабочего профсоюза №Защита, занятость, законность». Физик-теоретик, область исследований – гравитация, космология, биофизика.
В 1988-м был подвергнут преследованиям со стороны КГБ, преследования продолжились после 1991 года.
В книге в духе марксизма анализируются некоторые ошибки Маркса. Энгельса, Ленина. Раскрыты причины распада СССР, рассмотрены закон стоимости в СССР категория социализма, отношение «класс – партия», азиатский способ производства, противоречия современного капитализма, диалектика абстрактного и конкретного в труде. В категориях марксистской политэкономии доказано, что в СССР господствовал капиталистический строй.

Б. Л. Ихлов. Современный марксизм. 231 с. Формат A4. Тираж 500 экз.
ISBN 978-5-6046162-7-7
@ Б. Ихлов, 2023.

Содержание
- 2
О фильме Валерия Балаяна……………………………………………………….…………………............8 - 2
Потерянная культура……………………………………………………………………………………….10 - 2
Приметы эпох…………..……………………………………………………………………………………..19..
Рабочие смотрят «Троцкого»………………………………………………………………………………….24
Революция как истеблишмент………………………………………………………………………...............29
Киношные подпевки…………………………………………………………………………………………..32
Что такое фильмы о Рембо. СССР и США  ВОВ……………………………………………………............36
Иные советские фильмы…………………………………………………………………………………….....40
Мертвые хватают живых. Фильм «Зеркало для героя»……………………………………………………...41
Еще о деградации российского кинематографа……………………………………………………………...44
Есть ли среди артистов люди?………………………………………………………………………………...48
Китай в зеркале кинематографа……………………………………………………………………………….54
Политический фильм. Часть I…………………………………………………………………………………59
Часть II………………………………………………………………………………………………………….67
Часть Этот проклятый фильм…..…………………………………………………………………………………….79
Поэзия Мандельштама…………………………………………………………………………………………83
О благородстве и убийстве…………………………………………………………………………………….90
Явление и сущность. «Бабы» Чехова…………………………………………………………………………92
Состояние аффекта. Чехов………………………….........................................96
Крах империи. «Бесприданница». «Новь»…………………………………………………………………..102
О письме Аверченко Ленину…………………………………………………………………………………108
Буревестник революции……………………………………………………………………………………...112
Материалист Михаил Булгаков……………………………………………………………………………...118
Литература и религия – разница в столетие.........................125
Этот разный Дон Кихот………………………………………………………………………………………131
Карел Чапек и революция……………………………………………………………………………………139
Тайна Чарльза Диккенса……………………………………………………………………………………..145
Бунт На фоне Беккета………………………………………………………………………………………………154
Не всё золото, что блестит. Олби, Теннеси Уильямс, Моэм, Уайльд……………………….160
Неприятности с литературой……………...................................167
Определение политического романа………………………………………………………………………...183
Собеседники. Английская послевоенная новелла………………………………………………………….189
Немного современной испанской прозы…………………………………………………………………….197
О шахтерах и литературе. Кронин и СССР…………………………………………………………………201
Латиноамериканская новелла………………………………………………………………………………..205
Повелитель Голдинга…………………………………………………………………………………………213
Заметки на полях. Часть II…………………….……………………………………………………………...218
Перстень колдуньи...............................................224 - 2

АРЕНТИР

В Перми рядом с центральным рынком легальная реклама: "Рефераты, курсовые, дипломы, диссертации. Тел. такой-то. Недорого".
Мой приятель, не имея научной степени, лично написал начальникам 4 докторские. Лихие деньги!
Раньше можно было защитить кандидатскую с 15 публикациями в Перми и с 5-ю в Москве. Теперь от докторов не требуют монографий, для докторской – менее 10 публикаций. Но мошенниками, купившими степень академика, доктора наук, кандидата наук дело не заканчивается.

Один пермский профессор, физик-теоретик, 10 лет просидел директором ОКБ и потерял нюх, полгода мне доказывал, что у математического маятника есть гармоники.
Одному пермскому профессору, врачу, 7 раз объяснял, что такое крутильные колебания спирали ДНК - он все равно ничего не понял.
Другой профессор, микробиолог, не знает, когда можно использовать обсчет данных с коэффициентом Стьюдента, а когда нет.
Один пермский доктор технических наук, тоже еще советский, мне объяснял, что СВЧ нагревает воду так: молекулы трутся друг и друга. Причем у него в патенте частота не 2,45 ГГц, как обычно в микроволновке, а 0,9 ГГц.
Назвать фамилии?

Контора, которая выдает патенты, ФИПС, деградировала, ныне она укомплектована не учеными, а юристами, которые в науках ни в зуб ногой. Контора выдала минимум два патента на вечный двигатель, РАН возмутилась - но те хорошо упакованы, мол, у подавших заявку всё оформлено верно, кто недоволен - подавай в суд. А российский суд - известно, что такое.

В редакциях журналов сидят безграмотные дураки, такие мне рецензии на наши статьи присылали, что волосы дыбом на голове. Они отдают рецензировать школьникам, которые вылавливают всякую всячину из интернета. Статьи по теоретической физике отдают технарям, которые ничего не смыслят в теоретической физике.

Специально для мошенников учреждена целая Академия - РАЕН. Выдают звания академиков - только шорох стоит. Академик ноосферных наук - звучит! Хоть бы посмотрели у Вернадского, что такое ноосфера, а то ведь каждый под этим понимает что-то своё.

Мошенников развелось - плюнуть негде. Продают картонку "Матрица жизни", одни мошенники уверяют, что на картонке записана информацию о здоровом организме, другие - что там записаны торсионные поля, которые излечивают все болезни.
Один доктор наук из Курчатовского института ездил в Израиль измерять напряженность Фаворского света - и ведь измерил, проходимец. Про мироточение и не говорю, его с успехом продают. Что мироточение - продают воду из-под крана, облученную (!!!) нулевыми колебаниями вакуума. По 200 долл. флакон.
Верховные шаманы Севера и Чукотки, прорицательныницы, ведуньи, колдуны, заговаривают воду, снимают порчу и сглаз, прорицают будущее и т.п.

На ТВ в «Военной тайне» Игорь Прокопенко рассказывает об инопланетянах на каждом углу, о древних бабах, которые доили динозавров (а те на самом деле яйцекладущие), о двойнике Земли за Солнцем (якобы не видать), о путешествиях во времени через черные дыры и кротовые норы (т.е. в сплющенном состоянии), о параллельных мирах, о древних трехметровых Хомо Сапиенс (не гигантопитеках!), о чипах, найденных в древних раскопках и пр.
Об истории СССР столько наворотили - не разгрести. Либеральная мифология, монархическая мифология, сталинистская мифология...

Вроде, учредили комиссию по борьбе с лженаукой. Но в этой комиссии сидят мои знакомые, я-то знаю, у них у самих проблемы с головой.

По требованию РПЦ из школьных программ убрали астрономию, два года назад все же вернули. Но черчение - не вернули, все политеховские преподаватели стонут, у первокурсников нет пространственного мышления. Университетские преподаватели вынуждены проводить дополнительные лекции с первокурсниками, т.к. те не владеют школьной математикой. О деградации самих преподавателей конкретно пермского университета можно книгу написать. Чего один декан физфака стоит - у него квантовые переходы происходит с одного уровня на тот же самый.
Доценты ПГНИУ, специалисты по теории групп, не то, что не знают, а НЕ МОГУТ понять, что такое СРТ-симметрия. И памятная табличка на главном корпусе с физиономией ректора Живописцева, который еще с советских времен работал наркодилером.

Деградация затронула все сферы, все стороны жизни.
Мода на советские песни. Собираются на «кухне» какие-то люди, которые никогда в роли певцов не выступали, пытаются что-то петь, разумеется, за них кто-то спивает за кадром, но получается жутко, это не советские песни, это их эрзац.

Эрзац-кофе. Мясо с наполнителем. Резиновые персики. Эрзац-любовь. Эрзац-герои. Дурного качества мультфильмы, а фильмы еще хуже: надо умудриться провалить такой текст, как «В августе сорок четвертого». Не говоря уже о новой постановке «Идиота» или «Тихого Дона». Достоевский описывает - на каторге заключенным выбривали полголовы, что считалось большим унижением. Теперь мода. Эрзац-культура, эрзац-история. Хищные вещи века – «ику-ику-ику-ыыы» вместо текста в песнях. Пластиковая каша. Вместо яичного порошка сегодня в майонез кладут целлюлозу, из жидкой пасты делают колбасу, сосиски и сардельки, из сучков – чай. Резиновые бабы, генетически модифицированное правительство с кассовой моралью. Думаете, в Германии просто так сняли фильм «Неуместный человек», где герой под страхом смерти хочет попробовать настоящей еды?

Клацание костлявых страхолюдин по подиуму уже не показывают, видимо, уже многих в зале вытошнило. Сатира отсутствует, эстрадный юмор настолько плоский, что смеются исключительно купившие билет на концерт. КВН – убожество.
Кинематограф выродился, вместо живописи – Никас Сафронов, вытащили на свет божий даже ничтожного Глазунова. В результате растет слепое поколение, не понимающее настоящей живописи.
Попробуйте найти в интернете «Апассионату» или сонату до минор Гайдна в исполнении молодого Рихтера – ничего не получится. Записи на диски не просто «левые», даже качественные записи хуже виниловых, в результате растет глухое поколение.

На сцену вышагивают странные личности в костюмах уродливых крокодилов, уродливых пингвинов, уродливых собак, уродливых драконов и т.п. и начинают петь. Это неизвестные таланты. Как правило, кому-то подражают, особенно любят подражать американской эстраде, с взвизгиваниями и хрипотцей.
В жюри – конечно же, непотопляемый Филипп Киркоров, Лариса Долина, Миша Боярский и прочие бастарды. Они восихщаются. Они ставят высший балл.

Вы помните, как поет артист Тихонов в фильме «На семи ветрах»? Слышно душу. Когда же современные столпы эстрады пытаются петь советские песни, слышна только жопа.

Был такой период в жизни страны, когда великая русская литература раскололась на два лагеря. Одни поэты называли других салонными, чьи стихи не отвечают на суровые вопросы времени, Полежаев даже писал пародию на «Евгения Онегина» - матерщинную поэму «Сашка» (хотя сам Пушкин еще в детстве познакомился с «Девичьей игрушкой» Баркова).
Был другой период в жизни страны, когда снова раскололась великая русская литература – в нее стремительно влился поток народного фольклора, полноправно вошла жизнь общественных низов. Классическая ветвь, идущая от Толстого, Тургенева завершилась Булгаковым и Леонидом Андреевым. Новые имена составили алмазный фонд отечественной литературы: Бабель, Артем Веселый, Пильняк, Платонов, Катаев, Замятин. Это был взрыв во всех сферах, в живописи, в науке. Он породил могучее, гениальное поколение. Представьте, пишет Осип Мандельштам, в редакцию приходит рабочий и приносит сделанный им перевод какого-то стихотворения на французский!

1991 год тоже открыл шлюзы… Другие хозяева, другая жизнь, другие песни. Вот, например: «И приклеены на скотч все кусочки от Луны». Точно, китайской сборки. Или: «Стаи журавлей принесут нам тысячи детей…» И соответствующий материнский капитал.
Реформа образования не могла не сказаться на российской эстраде, интернет предоставляет богатый материал: «В небе три звезды, это ты и я…» «Хлопай ресницами и взлетай» - аэродинамика на марше. Проблемы с географией у автора песни: «А где-то лондонский дождь…» Лондонский дождь не где-то, а в Лондоне. Причем человек на каждой открытке пишет «С днем рождения, Вика». Т.е. своей любимой пишет лишь в раз в год. С анатомией вообще полный провал: «У меня от любви по колено руки в крови…» Колена – у ног, а у рук – локти. В песне Пугачевой «Голова моя глупая, безногая, безрукая…» Действительно, какая разница, какие слова петь, лишь бы плясалось. И платилось.

В интернете обширно издеваются над попсой. Есть откровенно садистские песни: «Будет не страшен Усама бен Ладен, Язва сибирская будет по нулю, Ежели будешь ты со мною рядом…» Из быта саперов: «… Золотой песок, Головой на север, Сердцем на восток…» И даже у группы «Любэ»: «Я вернусь к тебе хорошая, Ты дождись и не горюй, Будет лентой пулеметною Красоваться поцелуй…»
Молодежный быт – благодатная почва для авторов. «Я камнем падаю вверх…» Нет сомнений – человек на линии. Из той же серии: «Может, это ветерок твои губы колышет…» Или: «Ну, не могу я без любви любить богатого…» Это, простите, как?
Добавим: «Мужичок с гармошкой, поиграй немножко, спой-ка от души, Наташку рассмеши». Т.е. Наташка – какая-то отморозь из деревни, когда ей поют от души, она ржет, как лошадь. А когда играют Шумана «Грезы», то это для отморозков – «не тяни кота за хвост».
Чем пошлее текст песни, тем ее больше «крутят»: «Мальчик хочет в Тамбов…» Тупость вошла в моду: «»В кулачке моем звезда, к уху приложу – звенит…»
Еще хуже, когда силятся интеллектуальностью или тонкой поэзой: «Белое в ладонь До зари, Только мне в глаза Не смотри! Там стены, Там слепые вены, Слишком откровенно…» Явная патология, описанная в любом медицинском справочнике. Однако силен, бродяга – до зари!
Еще: «Под сенью сонных струй я лаской вырвал поцелуй». Это вам не Марсель Пруст с его «Под сенью девушек в цвету». Нет, ну, смысл-то: когда они вместе ложились, она еще не собиралась с ним целоваться, и только в сонном состоянии он сумел… А вот из новой юридической практики: «Пользуясь правом на дождь, я убегаю». И совсем жуть: «Она любит речные часы, аппликацию леса и опыты крови».

«А вокруг тишина, взятая за основу». Или: «Шашлычок под коньячок, вкусно очень». Или: «Хочу от тебя сыночка, и точка». Или сексуальное алкогольное:  «Вот-ка, вот-ка, вот какая я…» Или разверстое: «Золотые купола…»
Вот это что за быдлячество?

И вот это вот быдлячество ныне Киркоров и кОмпани выдают за хиты, приглашают прежних исполнителей, и те рассказывают молодежи, как и они шли к звездам…

Конечно, и в доперестроечных песнях было множество ляпов. Например, «Здравствуй, мама, воротились мы не все, так в связи с тем, что многие постреляны, хорошо бы пробежаться по росе». Вообще ритм рваный, придыхательный: «День победы! День победы! День побе-е-еды-ы!» Как эта  песня могла стать хитом? Или: «Тополиный пух, жара-июль». Пух – в июне. Или глупо-пошлое: «Бабушки-старушки, ушки на макушке». Эти бабушки, может, Берлин брали, а им такое…
Но старые песни хотя бы можно было петь за праздничным столом. Скажем: «На этой улице подростком гонял на крыше голубей…» Как же ее петь на современный лад? «На этой улице подростком искал бутылки, нюхал клей»?
Попса заполонила не только радио, телевидение, сцену, рынок носителей, но и души. В книге «Хищные вещи века» предрекли не только глобальную наркотизацию, но и компьютерную обработку песни. Кстати, в книге хозяин ресторана, понимая разницу, заставляет пианиста играть «вживую». «Тату» - это тоже хищные вещи века. И Хомо Потребляющий, кадавр, неудовлетворенный желудочно – тоже.

Разве неясно, какого характера произошел разлом в обществе, когда в научной телепередаче звучит: «Как известно, скорость электричества равна 450 тыс. км/сек. …» Когда поют «Я знаю пароль, я вижу арентир…»
Правильно – ориентир.

Однажды в пермской юношеской библиотеке им. Толстого состоялся концерт, на котором пели не под фанеру. Это не был вечер бардовской песни. Вообще бард – это человек, который пишет средние стихи, среднюю музыку и средне играет на гитаре, но всё вместе получается хорошо. Не было и клуба самодеятельной песни, этой системы выжимания пота Тейлора. Исполняли песни на стихи Осипа Мандельштама, Николая Рубцова, Юнны Мориц, Николая Гумилева, пермского погибшего поэта Димы Долматова, а также на свои собственные стихи, положенные на собственную музыку.
«Густеет зимний вечерь в ночь, и запахи чадит жаркое – шесть часов…» «Я буду метаться по табору улицы темной, за веткой черемухи в черной рессорной карете…» «… Под крики птиц, под неба акварель, под крылья ангелов, снующих во дворе, под шум толпы перед вратами рая…» «Я долго ехал волоком...» «Колокольчики мои, цветики степные…» «Это было, если ты поймешь меня, в воскресенье, где белькантовые Канны…»
Оказалось - у людей еще сохранилась потребность в песнях, не лишенных смысла, для ума, для души. Один из слушателей решил написать заметку в газету об этом концерте. Местная «Звезда» отказалась ее печатать.

***

Спорить со сталинистом, доказывать что-то сталинисту – все равно, что расковырять палкой кучу остывшего дерьма. Сталинисты не в силах их анализировать и даже воспринимать аргументы, поскольку в их головах вместо мозгов – продукт кишечного гидролиза. В ответ они начинают поливать тебя грязью и клеить ярлычки: «иноагент», «троцкист», «либераст» и пр.
Но ведь либералы, путиноиды, бандеровцы – точно такие же!

Однако самое страшное в России – не Вексельберг, не Потанин, не Фридман, не Дерипаска, не Усманов, не Алекперов, не Миллер, не Абрамович и прочие буржуа.
Не торгаши, продающие фальсифицированные продукты питания.
Не президент, не безмозглые члены правительства или депутаты.
Не губернаторы, не мэры, не председатели ТСЖ, не управляющие компании, которые сплошь воры, не МВД, не ФСБ, не суды, не прокуратура, не верхушка армии, которые коррумпированы снизу доверху, а МВД и ФСБ еще и заняты наркобизнесом.
Не журналисты.
Не пассивные рабочие. Не безграмотные учителя и врачи. Не перестроившиеся ученые, не академики, доктора наук, кандидаты, купившие себе степень, не липовая РАЕН, которая занята исключительно наживой на дурачках, желающих прославиться.
Не проамериканские продажные либерасты, не холуи-путинисты, не оправдывающие убийства миллионов фашисты-сталинисты, не купленные Вашингтоном троцкисты, не националисты-параноики всех наций подряд.
Не прочие сумасшедшие, верующие в лунный заговор, в химтрейлы, в структурированную воду, в нетрадиционную медицину, в детей-индиго, в торсионные поля, в сглаз и порчу, в Даждьбога, в Фаворский свет с мироточением, в мировое сионистские правительство, в Сулакшина, в Платощкина, в Грудинина, в Кургиняна, в Фурсова, в Колпакиди, в Катасонова, в Пыжикова, в Сидорова, в биорезонанс, в частоты Райфа, в эфиродинамику,  в опровержение теории эволюции, в КОБ, во всеобщую запрограммированность, в кошмарную 5G, в отсутствие пандемии, в бесполезность масок, в астрологию и прочее, прочее.
Не они.
Самое страшное в России – школьники.
О ФИЛЬМЕ ВАЛЕРИЯ БАЛАЯНА

Вот он: http://worldcrisis.ru/crisis/2181757?COMEFROM=SUBSCR

Во всех этих историях, и с Усвяцовым, и с резиденциями, яхтами и часами Путина, и с фильмом о прокуроре Чайке, и, разумеется, с фильмом Балаяна удивительно вот что.
Об уголовных делах Путина, подшитых и пронумерованных, начала в 2000-м году писать газета «Советская Россия», орган РКРП. Дело продолжила «Правда», орган КПРФ, она поведала, что патриот Путин распродавал заводы ВПК Ленинградской области и подлодки американцам. Материалы были гораздо подробнее, чем у Балаяна и пр.! Между тем, в те годы находились экземпляры, которые всё это оправдывали.
Затем выплыл материал Марины Салье с подробным описанием уголовных преступлений Путина. Наконец, депутат-сталинист Виктор Илюхин выступил с докладом о продаже Соединенным Штатам российских движков для МБР. За это Илюхин и Салье поплатились жизнью. И при всем том «несистемные» либералы даже внимания не обратили на предоставленные материалы, бровью не повели! Несмотря на то, что уже в 2001-м они собрали антипутинский правозащитный съезд в Москве, надеясь на щедрые пожертвования Запада (проспекты от фондов Форда, Сороса, Гарримана и пр. щедро были разложены на стендах).
Кстати, съезд инициировала демократ до костей мозга Марина Салье. Среди дерьма либерально-демократического неформального ленинградского «Народного» фронта она еще напоминала человека. Однако через 20 лет, на съезде, ее задвинули москвичи. Салье нужна была правда, москвичам – деньги.

1) Конечно, никакие "коммуняки" страну не "доводили", а. потому что никто из них книг Маркса-Ленина в руки не брал, б. просто у ЛЮБОЙ монополии есть предел роста, а дальше – либо переход на более высокий уровень, либо катаклизм. И так называемый голод в Ленинграде – в отличие от голода начала 30-х – был четко организован. Ну, представьте: во всех городах страны – не голод, а вот в Ленинграде якобы при росте цен якобы продавцы продуктов питания (госслужащие!) придерживали товар! Всё было не так. По разнарядкам от обкомов, от того же Собчака, разнообразные сорта колбас сыры и т.д. – просто утилизировались. Некоторые утилизаторы не выдерживали – раздавали людям еду бесплатно. Ну, скажите, как может быть при всех работающих табачных фабриках – дефицит табака???
И сращивание криминала с властью произошло вовсе не при Путине, а уже в сентябре 1991 года, как раз при Ельцине.

Конечно, вся конспирология про Путина как агента ЦРУ, про "айсберг" и т.п. - это материал для психиатра. И вовсе не КГБ-шная система ныне в РФ, как думают некоторые европейские левые. Просто элита КПСС, эта советская буржуазия под коммунистическим бантиком, решила реализовать свои интересы, сконвертировать власть в деньги, с помощью приданных средств: КГБ, МВД, ВЦСПС, ВЛКСМ. Что и сделала. Посмотрите: что ни высокий чиновник, что ни олигарх - всё оттуда. Поэтому никаким «ведомым» Собчак не был, он был частью элиты КПСС, как и Ельцин, как и Горбачев.

Разумеется, не было никакого плана дискредитировать демократов, это у них паранойя. Ведь они ничего из себя не представляли, никакой силы. Все многотысячные митинги по городам собирали обкомы КПСС и ВЛКСМ в союзе с ВЦСПС. Вся неформальная шушера оказалась лишь массовкой, которая после воцарения Ельцина перестала быть востребована.
И зачем нужно было дискредитировать демократов, если они сами себя успешно дискредитировали своей, грубо выражаясь, любовью к захватническому Западу, своей ненавистью к марксизму-ленинизму, к Октябрьской революции, к России в целом и к русским в частности. Никакая пиар-кампания, никакие компроматы не могли бы сделать больше, чем либерально-демократические реформы, обрушившие экономику страны.
И население России четко показало демократам их место у параши, сначала по инерции еще отмахиваясь от КПРФ – проголосовала за Жириновского. Что было потрясением для благородных демократов»!  А затем уже голосовали и за КПРФ, ведь эта партия дважды лидировала в Госдуме.

Причем неясно, что разрушало больше: то ли реформы, то ли безвластие, то ли идиотизм руководства, то ли криминал. Надо было умудриться подписать Беловежские соглашения, ведь кроме Грузии и Прибалтики ни одна страна из оставшихся 11-ти не хотела отделяться, националисты Украины и Белоруссии были почти на нуле.

Заметьте: какая экзальтированная реакция демократов на то, что Путин – КГБ-шник! Можно подумать – они не в курсе, что ВСЕ страны мира не обходятся без аналогичных структур. Особенно после WikiLeaks и Сноудена. Следовательно, господа, мягко говоря, лицемерят.

2) Конечно, противопоставлять 90-е нулевым и десятым - это просто пиар-кампания для идиотов. Ельцин и Путин неразрывны. Ни откуда, ни из какой пропасти Путин страну не вытаскивал. Наоборот, он усиленно ускорял ее падение. Он принял закон о частной собственности на землю, отобрал у людей леса, поля, пляжи. Урезал Трудовой кодекс. Пытался монетизировать льготы (воспротивились регионы), легализовал нищенские пенсии - и число пенсионеров снизилось с 40% до 27,8%.
Путин вверг всю страну в гражданскую войну - это новый Жилищный кодекс с программой ТСЖ. Страна недосчиталась триллиона рублей.
Реформировал руками Фурсенко систему образования, дети вырастают дебилами, на заводы хлынули армады дипломированных кретинов. Угробил академическую науку руками Ливанова путем реформы РАН.
При Путине в одной только Перми с «Мотовилихинских заводов» уволили 7 тыс. рабочих, с «Пермского моторостроительного» - 9 тыс., оборонный завод им. Дзержинского окончательно загнулся, умер лакокрасочный. Падение двух «Протонов» - в рыночных условиях поставили не родные дешевые китайские комплектующие, еще падение «Фобоса», «Прогресса». Государство настолько слабо, что не в состоянии контролировать даже космическую отрасль. Хуже: не может собрать прогрессивный налог. Это, кстати, о либеральном мифе тоталитаризма.
Что ж либералы не говорят про самые главные, либеральные подвиги Путина?!

Пермское Северное кладбище занимает 1-е место в Европе по площади, древние Хайгетское и Пер Лашез отдыхают, причем там склепы разнесены, а на Северном могилки впритык. За последние 9 лет там выросло новое огромное поле свежих могил. Смертность осталась при Путине такой же зашкаливающей, как и при Ельцине, а это интегральный показатель. В 2012-м подробно разобрали, как врали Путин с Медведевым про снижение смертности.
Внешняя политика - это продажа Штатам движков НК-33 для МБР в ответ на санкции. Это вталкивание Новороссии обратно в фашистскую Украину. Это поставки газа тем, кто ненавидит Россию, по льготной цене.
Россия согласилась дать Украине  скидку на газ в первом квартале, снизив, таким образом, цену за  тысячу кубометров с $230 до $212. Премьер Медведев подписал постановление о размере пошлины при поставках газа на Украину на первый квартал 2016 года. Документ опубликован на официальном сайте правовой информации. Прекрасный  ответ на отказ вернуть долг, на истребление мирных жителей ЛДНР, на подрыв ЛЭП, на увеличение цены за транзит, на получение ИГИЛовцами украинских паспортов. История еще не знала такого замечательного агрессора.

Заводы как разрушались при Ельцине, так и продолжают разрушаться. А то, что строится - такая мелочь... Казалось бы – рост ВПК. Но в том же ВПК продолжают загнивать ведущие отрасли. О чем говорить, если крупный пакет акций пермского НПО "Искра" (Тополь, Булава, Синева) при Путине перешел в руки вероятного противника, через оффшор. На заводе «Радиоприбор» во Владивостоке начинались увольнения, рабочие с лета не видят зарплаты. Часть специалистов обладает уникальными навыками, найти таких же специалистов будет крайне затруднительно.  Рабочие митингуют. «Радиоприбор» – одно из ведущих предприятий ВПК. Здесь выпускают передовую военную радиоэлектронную технику для ракет морского базирования.
Сотрудники ЗАО "Тихоокеанская мостостроительная компания" — экс-субподрядчика строительства космодрома Восточный — отправили официальное обращение Путину в связи с задолженностью по зарплате.
Ко всей радости проворонили Венесуэлу с Аргентиной, и т.д.

3) Разумеется, Путин вовсе не мировое зло, он всего лишь ставленник правящего класса сырьевой буржуазии. Эта буржуазия наконец-то начинает вызревать как класс-для-себя, т.е. проявлять единые интересы, потому ей становится нужно такое орудие, как государство. Потому обошли Вентспилс, наладили Северный поток, попытались сделать Южный и т.п. Ясно, что мировой буржуазии этот процесс не нравится. Отсюда Пуськи, отсюда защита фашизма на Украине и пр.

4) Отсюда и накат "несистемных" либералов. Глупее не придумать, ведь всё, что делает Путин - в либеральном русле, хуже - проамериканском.
Никто не ошибается: данный фильм хоть и сообщает некоторые факты – всё ж дело рук свихнутых либералов. Это и показ предателя Кулагина, этого ублюдка, который порет западную чушь про кровавый советский режим КГБ. Ладно бы - Советы существовали бы реально, ладно бы НКВД. Так при КГБ ни массовых репрессий, ни концлагерей уже в помине не было.
Еще - кретин Рубахин, "эколог". Не эколог он, а по своей сексуальной ориентации педераст. Врал населению, что никель - радиоактивный. Врал, что "весь народ против". Суть в том, что весь шум был поднят на деньги олигарха Потанина, который проиграл тендер на разработку никеля.

5) Вы заметьте - Балаян ведь всё в кучу свалил. И дичь про Монако, вишь, тут целого принца подкупил Путин, и спорт кстати упомянут, и про отравление радиоактивными веществами... В ситуации, когда спецслужбы и МВД легко устраняют уголовных авторитетов путем расстрела! Только представьте: как через две границы протащить радиоактивный полоний?! И зачем полоний, гораздо удобнее было протащить какой другой яд, чтобы у врачей и сомнений не осталось.
Но - забыли убрать фрагмент, как из Берлина и Бонна поступил сигнал прекратить уголовное дело... А мы после майдана знаем, кто руководит руководством Германии. Понимаете - то есть, во всем мире такая картина, ВСЕ правительства замазаны, все элиты всех страна - такая же уголовщина. Если уж в 1994-м забастовку докеров в Ливерпуле подавили с помощью мафии. А на США просто клейма негде ставить, тут убийство детей полицейскими, тут и наркотрафик из Афганистана да из Колумбии от Медельинского картеля, тут и бомбежки Белграда, Багдада, Триполи и пр. Вот это и есть современный капитализм, не нужно выдумывать дополнительных сущностей...

Скажу больше: именно такой Путин и выгоден Штатам, они не заинтересованы его смещать - при госдолге в 18 трлн. долл. и общем долге в 380 трлн.. Им нужен новый после СССР образ врага, уберут Путина - снова миллиарды нужно будет тратить на раскрутку нового образа

Потому и вложен компромат про Усвяцова в уста господ навальных с шендеровичами, что население этих людей ненавидит.
Например, материал о резиденциях Путина, его яхтах и дорогих наручных часах:
http://www.putin-itogi.ru/rab-na-galerah/
Казалось бы – всё правда! Но кто автор? Наглый Немцов, которого ненавидит население России.

Так что «несистемная оппозиция» оказывается необычайно полезной Путину. Да за такие вещи и приплатить не грех. Скажем, «Эхо Москвы» финансируется государственной компанией «Газпром»...


ПОТЕРЯННАЯ КУЛЬТУРА
Юноше, обдумывающему житьё

Прежде чем говорить о шедеврах мирового кинематографа, обрисуем подход. Американский художник Рокуэлл Кент утверждал: «Я не знаю, что такое искусство, я знаю только то, что это мне нравится, а вот это – нет». Говорят – у всех разные вкусы. Нет, голубчики. Как говорил Бетховен, музыка должна высекать огонь из человеческой души. Есть то, что сердце щемит, а есть масс-культура, она брюхо тешит.
Сначала поговорим о том, что НЕ нравится.

Антиамериканизм
Особенно удаются американскому кинематографу сцены мордобоя, с кухонными ножами, мотопилами,  топорами, с кетчупом, хоботами, соплями изо рта, а также с рыганием, с визгами, верещанием, душераздирающим криком. Еще с нарушением 3-го закона Ньютона: тот в этого стреляет, этот отлетает на пять метров и прошибает собой стену. Но самое заветное – крушить автомобили. Непревзойденные мастера.
Военная тематика слаба – ибо не навоевались, во 2-й мировой почти не участвовали, сложился комплекс неполноценности, который нужно возместить грёзами, в чем опять же Голливуд преуспел.

Американский фильм «Черное море». Первые кадры вселяют в надежду: это кинохроника, Черчилль на эсминце, Сталин, Рузвельт, Гитлер. Однако титры развеивают надежду: среди актеров – Хабенский.
Правда, в фильме ему не позволили репетировать физиономией, у него маленькая роль, он быстро гибнет.
Экипаж подлодки состоит в том числе из русских, он обуреваем жаждой золота, которое хотят найти в пучине Черного моря у берегов РФ, внутри затонувшей германской подлодки. Экипаж уверен, что, сдав золото заказчикам проекта, им отвалят премию. Оказывается, на это благое дело их толкнули жулики, ничего им не достанется. Один персонаж, который всех подставил, постоянно повторяет: «Надо всплывать. Надо сдаваться, иначе все умрем, подлодка уже не движется» и т.д. Другой персонаж все время повторяет в адрес командира: «Твой мозг отуманен золотом». Командир тоже твердит одно и то же: «Быть свободным от тех, кто нам приказывает». Слово буржуа для него незнакомо. Наконец, тот, кто твердит про мозг, слушается того, кто всех подставил, и убивает одного из членов экипажа. Из-за этого все гибнут, но двое спасаются.
Нестыковок в фильме – море, откуда-то появляется тележка для перевозки золота, водолаз почему-то – сваливается в овраг на дне моря и – тонет… Потом тележка непостижимым образом оказывается на борту подлодки. Какая, в задницу, флотская дисциплина – не экипаж, а дискуссионная тусовка, тот, который всех заложил, бубнит свою агитацию и пропаганду, и никто, в том числе командир, его не останавливают ботинком по яйцам.
Бездна мысли, Эльдорадо чувств. Это вам не «Золото Маккены», не «Золотая лихорадка». Тут сам бездарный Хабенский играет, который нагородил ерунду в фильме о Троцком, еще и адмиральскую шинель нацеплял, еще и в бесталанном продолжении «Иронии судьбы» в главной роли отметился.

Фильм «До нашей эры», о прилете на Землю инопланетян-чернокожих. Земля заселена чудищами хвостатыми, которые убивают людей. Среди людей есть такие, которые призраки, они ничего не боятся, поэтому чудища их не видят.  Страх – это фикция, объясняют в фильме. Видимо, школьный учебник биологии режиссер освоить в школе не сумел.
Текст сценария – для работников торговли.  Актерская игра – нулевая. Главная мысль – показать чернокожих равными. Главный герой – глистообразный чернокожий мальчик. Худенький негр, его папа, «призрак»,  в роли жесткого генерала Жукова – это сильно.

В России постановили – не отставать. Давно постановили.
Бывают моменты в жизни человека, когда приходит новый генеральный секретарь. Тогда появляются в душе протест, отвага, потребность изгадить самое святое. Член КПСС Марк Захаров сжигает перед телекамерами партбилет. Оказывается, «он не знал». Ярый защитник социализма. Гавриил Попов, декан экономфака МГУ, к которому для поступления на факультет нужно было дать в лапу «дубленку», а лучше две, становится ярым антикоммунистом.  Профессора бьются головой о столешницу, доказывая, что они всегда боролись с тоталитаризмом. Журналисты твердят, что они еще в 80-е… в 70-е… в 30-е…
Появляется фильм «Арбатский мотив», 1990, о партийном чиновнике: он-то думал, что делает что-то полезное, а теперь оказалось – вредное.
Фильм «Камышовый рай»: о бомжах, переходящих в рабство. Кто теперь снимет фильм о рабах, без всякой метафоры рабах современных российских бизнесменов?
«Небеса обетованные», с явной несуразностью: еврейка-побирушка и бомжующий еврей-скрипач. За что? «Сыграл что-то иностранное». Что же?! Бетховена, Моцарта, Генделя, Вивальди, Баха??  Разумеется, по моде осуждается антисемитизм, и главный подарок пропаганды от Гарварда: «Вся страна с протянутой рукой». Разве снял Рязанов фильм, где как раз после слома этой чудовищной «командно-административной системы» вся страна и оказалась с протянутой рукой.
«Гараж». Критика институтской бюрократии, с намеком на всесоюзную, превознесение личного, переходящего в массовый, протеста. Слюнявый, слащавый протест с тошнотворной «Золушкой» - Немоляевой.
«Холодное лето 1953-го»: положительные образы политзаключенных, негатив амнистии, фальшь системы. Снято качественно. Прекрасные актеры. Главное – как вовремя. Когда разрешили.
«Оно», будто бы по Салтыкову-Щедрину. Обязательно нужно полить грязью революцию.
Оказалось, художники, утонченные субстанции, всегда готовы лгать, лгать, лгать.

Мелодрамы Рязанова, «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Вокзал для двоих»… Легонькие чувства, легонькие мыслишки. Чем не «Мария», «Тропиканка» или «Рабыня Изаура». Советская масс-культура, перетекающая в российскую.
Прослеживаются удивительные аналогии между советской и американской масс-культурой – те же простые парни «из народа», трудовые руки (в приложении к американским грабителям банков особенно смотрится), семейнные драмы и т.п.
Правда, в романтике уголовных будней Запад ушел далеко вперед. Но не всё потеряно, уже появился «Бумер», и кинокритики с восторгом его приняли: «Наконец-то!»

Постепенно российский кинематограф осваивает мистику. Фильм «Белый тигр». Оказывается, не мужество и самоотверженность советских людей, не умение воевать, не созданная инженерами и руками рабочих техника победили, а нечистая сила.  Всю самоотверженность солдат Красной армии легко побеждала другая, немецкая, нечистая сила. Хлоп – и один танк целую советскую дивизию ликвидировал.

Российский фильм «Призрак» с Бондарчуком-младшим в главной роли. Вы знаете, хотя идея взята из пасхальной истории, из американского слащавенького фильма «Привидение» с пропагандой идеи загробного мира, ангелов и чертей, кое-что в «Призраке» есть, казалось бы – можно смотреть.
Но… на роль школьника, партнера призрака, выбрали какую-то глистообразную личность, лицо не обезображено интеллектом, на душу и намека нет, смотреть противно, актер именно в западном стиле.  Да еще и наделили эту глисту заиканием. Ему в школьные возлюбленные, как и в «Человеке-пауке», дали, мягко говоря, никакую девочку, ни кожей, ни рожей. Девка списывает у глисты домашнее задание. Как она может списывать домашнее задание, когда на уроке по физике глиста не способна ответить на элементарные вопросы??
Пацан, с которым ходит эта девка – какая-то шваль подзаборная. Апофеоз фильма – когда ОН берет ЕЕ руку в свою: ощущение, что одну культю сунули в другую культю, причем ее культя – темная, будто грязная. Обрубки. Вы читали «Детство» Льва Толстого?

Сравните с подбором школьников для фильма «Доживем до  понедельника».
Какие дети! Какие стихи читают. Учитель истории играет на фортепиано, песня на стихи не какой-нибудь там Рубальской, а Заболоцкого: «В этой роще березовой…» Возлюбленная главного героя дружит с мальчиком, который после фильма станет актером Старыгиным.
Актерам не надо вместе ходить на дискотеку – им важно БЫТЬ друг с другом.

Влюбленный школьник читает написанные им стихи (стихи сценариста Георгия Полонского):
Это не вранье, не небылица:
Видели другие, видел я,
Как в ручную глупую синицу
Превратить пытались журавля…
Чтоб ему не видеть синей дали
И не отрываться от земли,
Грубо журавля окольцевали
И в журнал отметку занесли…

И еще, тоже на стихи Полонского:
От книги странствий я не ждал обмана,
Я видел, что в какой-нибудь главе,
Он выплывет навстречу из тумана,
Твой берег невесомый в синеве.
Но есть ошибка в курсе корабля,
С недавних пор я это ясно вижу,
Стремительно вращается земля,
А мы с тобой не делаемся ближе.

И вместо этого – «ча-ча раз, два, три, ча-ча, раз, два, три!»
Конечно, Тихонову не повезло, его женой была Нонна Мордюкова. Но знаете, если б не это несчастье, не выразил бы Тихонов эту тоску, эту высокую тоску - и в «Доживем до понедельника», и в «На семи ветрах», и в «Они сражались за родину»…

Откройте в интернете страничку «Искусство кино» 2003 года, и вы увидите, как российские светские кинокритики и журналисты осуждают антиамериканизм в советском и российском кино, смешивая боевики, тожественные патриотическим антисоветским американским, с художественным кино. О тождественности кинокритики не знают.
Но разве можно не быть антиамериканистом?
Фильм «Напролом». Дочь президента летит в космическую колонию, она не может кушать, когда притесняют заключенных. Отвратительные заключенные убивают охрану, берут правозащитницу в заложники. Ее спасает герой, весь избитый, израненный, он возвращается  с ней на Землю.

«Я вас любил, любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем…» «Свиданий наших каждое мгновенье мы праздновали, как богоявленье…»
Представьте, что в фильме «Альпийская баллада» по повести Василя Быкова главный герой, русский Иван, который спас итальянку, чудом выжил. Представляете их встречу, в духе фильма?
Не то Голливуд! Спасенная с размаху бьет спасителя в челюсть, после чего оба, мило беседуя, гуляют в темноту постепенно. Какая, к чертовой матери, Наташа Ростова, какая Сонечка Мармеладова, какие женские образы в «Обрыве» Гончарова…

Шедевры мировой культуры, если они были представлены публике ранее 1995 года, современная молодежь именует коротко: «ретро». Не ретро – это Гарри Поттер, «Механик», «Титаник», «Матрица», «Падение ангела», «Капкан», «Джокер», «Терминатор: темные судьбы». «Ангелы Чарли» и прочая масс-культура.

Особое место занимают фильмы об измененном сознании, к ним относится, между прочим, и «Матрица» - ибо кассовый сбор в этом случае обеспечивают миллионы потребителей наркотиков.

К масс-культуре нужно отнести и пропагандистские фильмы, например все американские, где, как говорят в России, либо «добро побеждает русских», либо русские – австралопитеки. Это сериал «Рембо» (оправдывают войну во Вьетнаме), «Курск», не говоря уже о глупейшей бондиане.
Иные не связаны напрямую с СССР и направлены против революции («Захват» со Стивеном Сигалом), против забастовок («Игрушка») и т.д.

Помимо масс-культуры существует комедийный жанр, «Бриллиантовая рука», «Тутси», «Я Зайчик», «Высокий блондин в желтом ботинке» и т.д.
Но и кроме комедийного – сложился новый жанр, который тоже нужно отнести к развлекательным. Это фильмы Сидни Поллака (кроме двух), Романа Полански, Кэмерона, Вендерса (с претензией на размышление), Бёртона, Гринуэя (крое, вероятно, фильма «Пища любви), Бессона, Кубрика и др. Они делятся на фильмы для младших и средних классов («Звездные войны Лукаса, «Терминатор» и т.п.). Аналогично есть сказки бытовые, волшебные и сказки про зверей и про предметы.

Другая группа - фильмы для старшеклассников и взрослых. Сняты они тоже качественно, но и только, к шедеврам их отнести невозможно, к кассовым – вполне. Это фильмы для обывателя уровня выше среднего.
Безусловно, уровень съемок – мастерский. Тексты - туповаты.

Мы же сосредоточимся на… как назвать – политический фильм?
Сочетание двусмысленно, с греческого ;;;;;;;;; - принадлежащий гражданам, гражданский, также politika с греческого означает - государственные или общественные дела. Как говорил Аристотель, человек – животное политическое, т.е. общественное. Следовательно, с одной стороны, не существует не политических фильмов.

С другой стороны, система масс-культуры призвана вырвать человека из всего богатства общественных связей, представить ему узкий или фантастический мирок. То есть, сама система – из инструментария правящих классов. И если появляется жанровый фильм, где, казалось бы, нет политики в общепринятом смысле слова, но он выбивается из этого инструментария – он тоже политический.
Искусство в целом и кинематограф в частности не может игнорировать наиболее значимые события. Вот тут кинематограф оказывается исключительно ангажированным: либо он представляет мир с точки зрения Вашингтона. Либо с точки зрения Москвы, либо Пекина… Стоящей над государствами точки зрения почти не отмечено. Тем более, стоящей над классами. Хотя художник тщится представить себя именно так: надклассового, независимого.

Фильмы Гринуэя. «Живот архитектора» интересен, но… как говорил герой фильма «Укрощение огня» на вопрос коллеги, ходит ли он в театр: «Мне скучно!» Фильм «Падения» - дебют, просто мизерная часть британского справочника. Но ведь этот идиотский справочник был составлен. И всё, что в этом справочнике - зеркало СМИ, зеркало манипуляции массовым сознанием. Он смотрится как политический!

Будто в пику Лукасу, у которого за душой, кроме «Звездных войн» 70-х, почти ничего – «Звездные воины» Кеннета Джонсона, 1983, которые явно  связаны сРоманом Синклера Льюиса «У нас это невозможно» о фашизме в Соединённых Штатах.
Несколько сцен из оригинального телевизионного пилотного выпуска имеют сходство с пьесой Бертольта Брехта в «Страх и отчаяние в Третьей империи». Рассказ Деймона Найта, названный «To Serve Man» (позднее адаптированный в эпизод «Сумеречной зоны» похож на сюжетную линию, показывая обман дружелюбных пришельцев, тайно выращивавших людей в качестве пищи. История - аллегория на нацизм, с эмблемой, используемой Визитерами, похожей на свастику. В мини-сериале существует вспомогательное молодёжное движение под названием «Друзья пришельцев» (очевидное сходство с гитлерюгендом) и трансляции Визитёров, имитирующие пропаганду III Рейха. Шоу, показывающее взаимодействие человека с Визитёрами – тождество с историями из оккупированной Европы во время Второй мировой войны, когда иные идут сотрудничать с фашистами, другие – примыкают к движению сопротивления. Нацисты преследовали коммунистов и евреев, Визитёры - учёных, их семей и всех, кто связан с ними.

Исходя из вышеизложенного, к шедеврам отнесем только те качественные фильмы, которые не называют (почему-то) политическими, но которые 1) не отмахиваются от правды, 2) не искажают правду, 3) говорят правду, 3) это правда не общественных верхов, это правда общественных низов. Потому что абсолютной, независимой правды не бывает.
Что такое юмор – трудно определить, но пусть тот, кому кажется, что юмор – это что-то внеобщественное, первым кинет в нас камень!

Итак, перечислим шедевры, которые, в подавляющем большинстве, избегает и российское, и мировое телевидение. В конце списка – шедевры, созданные людьми, которые позднее стали… как бы сформулировать… предателями человечества. В российской терминологии – перестроились.
Просто поразительно, насколько порой творения художников отличаются от самх художников!
… Над Канадой небо сине,
Меж берез дожди косые,
Хоть похоже на Россию,
Только всё же не Россия -
- проникновенно пел Александр Городницкий и в 1963-м, и в 1976 году. И после 1991 года уехал в Израиль.
Итак, фильмы, перечисленные ниже – политические.

Иди и смотри
Александр Галибин, «Сестренка», 2019  Удивительно, как "эти" его пропустили: на фоне моды на ВЧК-ОГПУ-НКВД в каждом тексте, от "Слова о полку Игореве" до Агнии Барто, на фоне "Идель Урал", на фоне принятой нынче в свете толерантной жалости к раненым и погибшим гитлеровцам, на фоне "государственнообразующего русского языка", на фоне украинского фашизма в российских телестудиях! Кстати, в фильме дети (не знающие русского!) едут на фронт воевать с фашистами и поют старинную башкирскую песню о походе Наполеона на Москву.

Андерсон, Макговерн, «Докеры», 1999, https://www.youtube.com/watch?v=DgYkLWsEPZk
(Это Ливерпуль, английский существенно другой, жители Ливерпуля ездят на боссах и пьют пиво в побах. В фильме, кроме трех профессиональных, все актеры – сами докеры и их жены. На премьере фильма участники фильма плакали, потом в офисе профсоюза был небольшой сабантуй, раздающий пиво докер объяснял мне: «Роль короткая, я там умираю в середине фильма».)

Артур Пенн, «Погоня», 1966, https://retrogid.ru/movie/pogonya/
Грикявичус, «Факт», 1980, http://kino-ussr.ru/2942-fakt-1980.html
Акиро Куросава, «Тень воина», 1980, https://kino-history.net/kagemusya-ten-voina-1980
Николай Губенко, «Подранки», 1976, https://www.culture.ru/movies/412/podranki
Йенс Лиен, «Неуместный человек», 2006, https://www.youtube.com/watch?v=3EAijYsc0OE
Глеб Панфилов, «В огне брода нет», 1967, Робер Энрико, «Старое ружьё», 1975, https://voenhronika.ru/news/staroe_ruzhe_1975/2014-07-11-601 (Замечательный фрагмент, когда врач разбивает статуи святых.)
Сёхэй Имамура, «Легенда о Нараяме», 1983 https://www.youtube.com/watch?v=uresNrWrvp0
Товстоногов, «Мещане», по Горькому, 1971, https://kino-ussr.ru/3794-meschane-1971.html
Холл Бартлетт, «Генералы песчаных карьеров», по Жоржи Амаду, 1971,
https://www.youtube.com/watch?v=F6zYf_Yxa1E
Роман Полански, «Жилец», 1976, https://film8.zagonka.tv/video/17871-1_zhilec-1976-online.html (Думал ли режиссер, что всё в его фильме окажется реальностью.)
Андрей Тарковский, «Иваново детство», 1962, https://cinema.mosfilm.ru/films/35160/
                «Андрей Рублев», 1966, https://www.culture.ru/movies/550/andrei-rublev
                «Солярис»,  https://www.youtube.com/watch?v=6-4KydP92ss&vl=ru
                «Зеркало», 1974, https://www.culture.ru/movies/469/zerkalo
(Любопытно, в последних кадрах в комнате, где умирает Алексей, собраны все зеркала с всего фильма.
Кинокритики справедливо ругали Тарковского за натурализм – нужно ему показать, как татаро-монгольские захватчики заливают человеку горло расплавленным свинцом, как мучительно оживает заиндевевшая от жидкого кислорода Хари. Куняев мрачно иронизировал: «… решил режиссер, чтобы в кадре сгорела корова». Словом, чтобы сытой публике ударить по нервам, ей нравится. Стремление к дешевым публичным эффектам довело до примитива: Хари не может расстегнуть платье, так как океан не понимает функции пуговиц и застежек. Уж если океан скопировал мозг с памятью, что ж  ему не скопировать платье? Лем в «Солярисе» повторяет Циолковского: космос много значимее Земли. Тарковский выворачивает эту мысль наизнанку: главное – остается на Земле. Что ж будет, когда Земли просто не станет, ее сожжет Солнце? В «Ностальгии», «Жертвоприношении» философия – примитивна и стара, с добавлением агитационных штампов. В «Сталкере» всё это наиболее отчетливо, хуже: сталкер готов уничтожить хоть все человечество ради своего, кровного, только чтоб не отнимали. Скажем вслед за Шоу: как мыслитель Андрей Тарковский – никто. Как художник – не забудем, что брейгелевскими красками «Зеркала» мы обязаны художнику Ромадину.)

Гринуэй, «Живот архитектора», 1987, https://www.youtube.com/watch?v=qtEg_yOgjMo
(Уродливая архитектура – больной живот архитектора…)
Салтыков,  «Директор», 1969, https://www.youtube.com/watch?v=FUDsb2W-OQI
(Сравните – американский танец шоферов и твист в фильме Тарантино «Криминальное чтиво»).

Козинцев, Гамлет, 1964, https://ok.ru/video/309758790174
Шоу критически относился к Шекспиру, Льву Толстому были скучны его «Кориолан», «Макбет» и прочие пьесы. Увы, Толстой пользовался дурными переводами с английского, Шекспир труден для перевода. Толстой, например, уверен, что у Шекспира Отелло – негр, а не мавр, и Яго – тоже негр. Не знает писатель и причины перенесения действия в иные эпохи – парламент Англии запрещал драматургам и театрам писать и ставить пьесы об истории Англии. Вместе с тем, Толстой не понимает, как могут быть короли Шекспира так невероятно глупы. На самом деле глупость, глухота высших персон - это чуть ли не обязательный атрибут, и не только сюжетный… «Содержание пьес Шекспира, — писал Толстой, — ...есть самое низменное, пошлое миросозерцание» («Так что же нам делать?» Соч., М., 1913, т. XVII, стр. 155). Шоу отрицал Шекспира как мыслителя, но восхищался им как художником.  «Гамлет», по мнению Толстого - «единственная пьеса... в которой Шекспир сделал попытку изобразить героя, не удовлетворенного готовой моралью», благодаря чему «эта пьеса явилась наивысшим выражением его гения».

Сидни Поллак, «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли», 1969
На этом гражданская позиция Поллака заканчивается. Он перестраивается. Фильмы его интересны, качественно сняты, но лишены какой-либо социальной окраски. Только через 6 лет он оформляет в шпионском жанре то, что знает, что видит, чтобы потом замолчать навсегда… продолжая снимать качественные фильмы. Итак,
                «Три дня Кондора», 1975, https://ok.ru/video/90234489367
Шукшин, «Калина красная», 1973, https://cinema.mosfilm.ru/films/34247/
                «Печки лавочки», 1972, https://www.tvigle.ru/video/pechki-lavochki/
                «Живет такой парень», 1964, https://www.tvigle.ru/video/zhivet-takoi-paren/
(Леонидов пишет об антисемитизме Шукшина. Русофильство в его фильмах – есть. Антисемитизма – нет.)

Андерсон, «Если», 1968, https://www.youtube.com/watch?v=DFOLPk9Pu50
(Вот где казарменные порядки. Чуть длинные волосы – тут же приказ постричься. Если хочется увидеть тоталитаризм – смотрите фильм об английском колледже 1968 года. Без бутафорской символики режиссер не обошелся, и уж, конечно, никакого восстания в колледже с глупой перестрелкой не было. Но фильм снят во время восстания в Париже 1968 года, которое иные сумасшедшие приписывают руке Вашингтона. Застрельщиками выступили студенты, читай книгу Робера Мёрля «За стеклом». За студентами поднялись рабочие. Внимательный зритель увидел в фильме фотографию Ленина, рабочие Франции в 1968-м подняли знамя «вся власть Советам». Рабочие завода «Сюд Авиасьон» заперли чиновников администрации в своих кабинетах, по громкой связи заставили их учить «Интернационал», сами наладили производство на предприятии.)

Данелия, «Кин-дза-дза», 1986, https://www.culture.ru/movies/2476/kin-dza-dza
(«Если в обществе нет цветовой дифференциации штанов, у общества нет цели!»)               
                «Паспорт», 1990, http://zloekino.ru/video/778094-Pasport-Film
                «Афоня», 1975, https://www.culture.ru/movies/2483/afonya
Феллини, «Ночи Кабирии», 1957, https://retrogid.ru/movie/nochi-kabirii/
                «Восемь с половиной» (8;) , 1963, https://www.youtube.com/watch?v=7RM2TAefhJ8
(Утверждают, что это экзистенциальный фильм, однако всего лишь слегка необычна форма, содержание – вполне реалистично.)
                «И корабль плывет», 1983, https://www.youtube.com/watch?v=4ELLDw23yPE
                , Гуэрра, «Амаркорд», 1973, https://ok.ru/video/363071801963
(Тонино Гуэрра – итальянский коммунист.)

Алов, Наумов, «Легенда о Тиле», по Шарлю де Костеру, 1976, https://kino-ussr.ru/2193-legenda-o-tile-1976.html
(Фильм заметно отличается от книги, в частности, из него удален эпизод измены Тиля, антиклерикальный посыл «искать семерых» (7 смертных грехов) и т.д.)
                «Бег», по Булгакову, 1970, https://www.youtube.com/watch?v=9UGcyweYo2w
                «Тегеран-43», 1980, https://www.youtube.com/watch?v=3tpik8y7iuo
Герасимов, «Тихий Дон», по Шолохову,1957, http://советские.рф/film/tihij-don.html
(Современная постановка никуда не годится.)
Джонатан Линн, фильм «Да, господин министр», 1980, при Тэтчер - будто бы шоу, с «ха-ха-ха» за кадром, но, скорее, документальный… https://www.youtube.com/watch?v=g7yLnEzb6Ow
Титов, «Открытая книга», по Каверину, 1977, 1979, https://www.tvigle.ru/video/otkrytaia-kniga-1977/
Фетин, «Виринея», 1968, https://www.tvigle.ru/video/virineia/
Александр Иванов, «Поднятая целина», по Шолохову, 1959-1961, Александр Митта, «Гори, гори, моя звезда», 1969, https://www.culture.ru/movies/3420/gori-gori-moya-zvezda
Басов, «Дни Турбиных», по Булгакову, 1976, http://kino-ussr.ru/1836-dni-turbinyh-1976.html
Рашеев, Народницкий, «Бумбараш», 1971, по Аркадию Гайдару, https://www.tvigle.ru/video/bumbarash-film/
Карелов, «Служили два товарища», 1968, https://www.culture.ru/movies/3431/sluzhili-dva-tovarisha
(С лучшей ролью Высоцкого.)
Ордынский, «Хождение по мукам», по Алексею Толстому, 1974-1977,  http://kino-ussr.ru/1646-hozhdenie-po-mukam-1974.html
Райзман, «Коммунист», 1957, https://cinema.mosfilm.ru/films/34248/
Лавров, Ульянов, «Братья Карамазовы», по Достоевскому, 1968, https://cinema.mosfilm.ru/films/34647/
(Начинал фильм придворный режиссер, Пырьев-Упырьев, но в виду его смерти фильм создали актеры.)
Кулиджанов, «Преступление и наказание», по Достоевскому, 1969, https://www.tvigle.ru/video/prestuplenie-i-nakazanie/
Москвина, «Подросток», по Достоевскому, https://kino.mail.ru/series_802415_podrostok/seasons_1/1/
(Отметьте антирелигиозность Достоевского. Отметьте уровень текста, которого и близко нет в современных фильмах.)
Миндадзе, Абдрашитов, «Остановился поезд», 1982, http://kino-ussr.ru/703-ostanovilsya-poezd-1982.html
                «Парад планет», 1984, https://cinema.mosfilm.ru/films/34271/
Норштейн, «Сказка сказок», 1979, https://www.youtube.com/watch?v=EPkG67zlgQ0
                «Любимое мое врем», «Пушкин-бабочка» и др.
Хочется подчеркнуть разницу между американскими фильмами и советскими: если советские фильмы – по Достоевскому, по Льву Толстому, Алексею Толстому и т.д., то американские – по Биллу Джонову и т.д.

К списку стоит отнести фильмы с военной тематикой, помимо тех, что в первом списке:
Чхеидзе, «Отец солдата», 1964, http://kino-ussr.ru/220-otec-soldata-1964.html
Сергей Бондарчук, «Они сражались за родину», по Шолохову, 1975, https://cinema.mosfilm.ru/films/34348/
Борис Степанов, «Альпийская баллада», по Василю Быкову, 1965, https://kino-ussr.ru/1182-alpiyskaya-ballada-1965.html
Климов, Шепитько, «Иди и смотри», по Алесю Адамовичу, 1985, https://cinema.mosfilm.ru/films/34735/
Ростоцкий, «А зори здесь тихие», 1972, https://www.youtube.com/watch?v=cSx-_WpQf3M
Лариса Шепитько, «Восхождение» («Сотников»), по Василю Быкову, 1976, https://www.culture.ru/movies/674/voskhozhdenie
Ромм, «Обыкновенный фашизм», 1965, https://www.culture.ru/movies/617/obyknovennyi-fashizm (К сожалению, есть передержки – в отношении уровня образования руководителей 3-го рейха.)
Сергей Бондарчук, «Судьба человека» по Шолохову, 1959, https://www.youtube.com/watch?v=ov7bKyahGL4

Телевизионные спектакли:
Воинов, «Дядюшкин сон», по Достоевскому, 1966,  https://kino-ussr.ru/3567-dyadyushkin-son-1966.html
Две экранизации «На всякого мудреца довольно простоты», по А. Н. Островскому, Сухобоков: https://www.youtube.com/watch?v=JmuYzwsLBLw ,
Александра Ремизова: https://www.youtube.com/watch?v=j5Hxdl2BZj8
Басов, «Опасный поворот», по Пристли, 1972,  https://kino-ussr.ru/1039-opasnyy-povorot-1972.html
Виктор Храмов, «Женитьба Фигаро», по Бомарше, 1973, https://www.youtube.com/watch?v=r8xv7oo1X98
(Плохо в спектакле лишь одно – фрагмент с ревнующим Фигаро. Вы идете на базар, покупаете морковь, помидоры, лук, картофель, чеснок. Заодно прихватили семечки. Но ведь не станете же вы. когла варите щи, еще и семечки туда сыпать. Исполнитель роли Фигаро Миронов как раз тем и занимался – комедию приправил густой трагедийной пастилой.)
***

Помянем шедевры перестроившихся:
Герман, «Мой друг Иван Лапшин», 1974, https://www.youtube.com/watch?v=-L5l_GdXpLM
             «Проверка на дорогах», 1971, (Затем, как известно, Герман решил соответствовать и снял «Хрусталев, машину», где поиронизировал над собственным фильмом «Мой друг Иван Лапшин».)
Балаян, «Бирюк», по Тургеневу, 1977, https://kino-ussr.ru/1154-biryuk-1977.html (Редкость для киностудии Довженко).
              «Полеты во сне и наяву», 1982, http://kinodrive.org/1303-polety-vo-sne-i-nayavu.html
(Балаян решил примкнуть к армии либералов.)
Муратова, «Короткие встречи», 1976, http://kino-ussr.ru/668-korotkie-vstrechi-1967.html
                «Долгие проводы», 1971, https://www.youtube.com/watch?v=IyYGBptr4_Y
(Муратова предпочла либералов.)
Баталов, «Игрок», по Достоевскому, 1972 https://ok.ru/video/258452097536
(Баталов принял участие в избирательной кампании Егора Гайдара.)
Абуладзе, «Древо желания», 1976, https://www.youtube.com/watch?v=BQONBiHu2nM
(Абуладзе снял хороший фильм «Покаяние», но подпустил в этом фильме религию, о «дороге к храму», фильм стали ассоциировать только с этим моментом.)
Михалков, «Раба любви», 1975, https://cinema.mosfilm.ru/films/34852/
Михалков, «Неоконченная пьеса для механического пианино», по Чехову, 1976, (Михалков либералом не стал, но выступил против собственных фильмов с положительными образами большевиков, идеал для него – феодальная Россия, он монархист и обожает, когда исполняют «Боже, царя храни».)
Смирнов, Белорусский вокзал, 1970, https://www.culture.ru/movies/475/belorusskii-vokzal
(Либералом стал и Смирнов, ладно бы, просто либералом. Российский либерал = проамериканский либерал, он за либерализм в России, но против либерализма в США.)

Причины и следствия
Конечно, перечислены далеко не все фильмы, достойные внимания. Но на этом завершились два великих кинематографа: советский и мировой.
Великий кинематограф исчез, как оксолиновая мазь в аптеках в эпоху пандемии.
Далее началось производство кино для работников торговли.
Художники еще раз подтвердили: они не самостоятельны, не независимы, не надклассовые. Они сегодня полностью буржуазны. И эта буржуазность – отражение буржуазности рабочего класса.
В процессе обезличивающего труда рабочий теряет одно из самых важных человеческих достоинств – любопытство. А с ним и способность к самостоятельному мышлению. Соответственно, пресловутое «классовое чутьё» заменяется стадным инстинктом, который с успехом ему организуют СМИ. Рабочий тянется за КПРФ, за Познером, за Грудининым, Навальным, Кургиняном, Болдыревым. Калашниковым, Шендеровичем, Катасоновым, Латыниной и прочими посредственностями, кого случайно выделило информационное пространство. Любопытство подавлено, вытеснено, следовательно, массовой стала и гиперкомпенсация подавленности, проявляющаяся в глухоте, в опровержении науки, в графомании, в идеях космического масштаба и в наглой, упертой безграмотности. Такие массы не способны не то, что на революцию, но даже на широкий протест. Кинематограф - зеркало этой глобальной деградации.
«…Чтоб ему не видеть синей дали и не отрываться от земли…»


ПРИМЕТЫ ЭПОХ

Если бы явление и сущность совпадали, писал Маркс, науке нечего было бы делать. Что за явление и какова сущность?

Музыка

Вы слушали концерт ре минор Вивальди-Баха для органа? Например, здесь:
https://youtu.be/ffVzQnrOCGk
Играет современная девушка возраста чуть ли не школьного. Ее невозможно слушать. Что она может своей игрой рассказать людям - с ее-то современной душой? Даже пятилетний Моцарт не мог, он просто несоразмерно возрасту бегло играл на фортепиано.
Запись игры того же концерта Евгении Лисициной 1972 года резко отличается - она не рвет звук, не торопится, нет взвизгов. Сравните, если сможете:
https://stand.hitplayer.ru/?s=&p=2
( A. Vivaldi - W. F. Bach, Concerto for organ in D minor).

Хотите послушать в интернете «Апассионату» в исполнении еще не старого Рихтера? Не найдете.

Попытался найти в интернете сонату Генделя соль минор для двух скрипок. Есть  с  участием  флейты,  гобоя,  виолончели...  С двумя скрипками - исполняют  какие-то иностранцы - слушать нечего. Еще две, вероятно, школьницы,   одна   толстая,   другая   не   толстая,  но бесформенная.  Просто  водят  тянуще  смычком по струнам и думают, что это и есть музыка.  Еще  парочка:  одна женщина, с виду бухгалтер в магазине, другая помоложе  -  тоже  водят  по  струнам, водят короче, отрывисто - но так же безвкусно, пусто. Они никогда не слышали приличного исполнения? Они не понимают, что такое музыка, они глухие.

А эти анонсы: «Красивая музыка». «Для души». «Бодрит». «Прекрасная классическая музыка». От одной израильтянки услышал: «Пушкин писал красивые стихи».

Режут фильмы, выдирают, что представляется лишним. С Тарковским работал художник Ромадин, оттого в «Зеркале» брейгелевские краски. Тем фильм и ценен. В цифровом формате всё исчезло, всё блёкло. Еще мода – раскрашивать черно-белые фильмы.

Виниловый носитель – гораздо адекватнее лазерных дисков, он сохраняет акустику, он прозрачнее, точнее, нет лишних шумов. К тому же магазины полны под завязку халтурной продукцией. Купил диск с вальсами Шопена – пришлось выбросить, ничего от Шопена не осталось.
На лазерных дисках выросло глухое поколение.
Великий Рихтер играет сонату до минор Гайдна – но молодое поколение не слышит, оно не понимает, о чем говорят Гайдн и Рихтер.

Литература

Та же история с поэзией. Сколько   ошибок, когда  переписывают стихи, «ни» переписывают так,  как  они понимают. В стихотворении Гумилева «Я думал, я верил...» на одном сайте я насчитал 7 ошибок. Не грамматических, но подменяют слова - ибо некоторых слов «они» понять не в силах.
Коверкают  «Этот воздух пусть будет свидетелем...» И восхищаются ничтожной книжкой про Гарри Поттера.

Не о нашем ли времени писали Ибсен, Теннеси Уильямс?
Почему у многих писателей XIX – XX веков так много произведений, где герои смертельно больны или при смерти?
Ибсен, «Привидение», у героя пьесы - сифилис мозга.
Теннеси Уильямс, «Сладкоголосая птица юности», главного героя кастрируют.
Олби, «Всё кончено» - действие строится вокруг смерти главы семейства.
Юджин О'Нил, «Долгий день уходит в ночь». Сын страшно болен, у него туберкулёз, мать -морфинистка...
Теннеси Уильямс, «Кошка на раскаленной крыше»: «Большой Па умирает от рака…» С этого начинается повествование.

Что говорить о сорной литературе.
Рэй Клуун, «Пока мы рядом», героиня Кармен смертельно больна.
Джон Грин, «Виноваты звезды», два подростка, гомосексуалиста,  Хейзел и Огастус, спят друг с другом, но страдают от тяжелой болезни.
Мари-Лора Пика, «Сердце матери», у героини Мари-Лору - рак.
Эрик-Эмманюэль Шмитт, «Оскар и Розовая Дама» - десятилетний мальчик болен лейкемией.
Джоди Пиколт, «Ангел для сестры», тринадцатилетняя героиня Анна перенесла бесчисленное множество операций, переливаний, инъекций, чтобы помочь сестре, больной лейкемией.
Юстейн Гордер, «Зеркало загадок», девочка Сесилия тяжело больна.
Нарочно, что ли? На мысль наводят?

У Онетти – целые батальоны смертников, то у героини грудь отрезали, то еще какая напасть. Словом, сплошная Красная Пашечка в исполнении пародиста Иванова. Специфика латиноамериканской литературы?
Критики пишут - так нынче устроен мир. На партитуре 9-й симфонии Бетховен написал:
«Жизнь есть трагедия. Ура!» Но...
Есть большая разница - у Онетти НЕТ мира. У Борхеса НЕТ мира.
В «Жизнь взаймы» Ремарка – мир ЕСТЬ. В «Мартин Иден» Джека Лондона мир ЕСТЬ.

В пьесах Горького болезни, смерти и самоубийства идеологически оправданы. Всех превзошел, конечно, Шекспир, но он брал пример с садизма античного эпоса.
Салтыков-Щедрин пишет страшные вещи, в «Господах Головлевых» умирает молодой человек, умирает молодая девушка, ее сестра выпивает яд. Но речь не об уединённой смерти, о смерти целого сословия.

Все люди - враги

Я уже во многих статьях писал, что после распада СССР мир вошел в стадию регресса, повторяются темные века. Регресс – обязательный момент исторического движения. История – не только доминирующее развитие как восхождение от низшего к высшему, она включает в себя круговорот, необратимые качественные изменения (трансформизм) и регресс.
В ведущих странах мира свернуты образовательные программы, место культуры заняла даже не субкультура или масс-культура, но анти-культура, когда и театр абсурда уже сменил театр маразма.

Homo утратил дефиницию Sapiens, его сознание полностью подчинено, отштамповано средствами массовой информации, американскими, украинскими, израильскими, британскими, российскими, китайскими.
Формула Маркса в «Тезисах о Фейербахе», что личность человека есть совокупность общественных отношений, оправдывается в самом худшем ее варианте.

Олдингтон в романе «Все люди – враги» пишет о своей судьбе, оказывается – о судьбе потерянного поколения. И это не всё, роман - критика буржуазной Великобритании. Но разве название романа – не о нас?
Оглянитесь вокруг себя – разве это не так? Сын избивает, убивает отца – чтобы получить квартиру, дочь с дружками забивает  отца до смерти, чтобы получить квартиру, брат ворует у брата кусок земли на даче, спортсмен избивает пенсионера, другой спортсмен избивает инвалида – таких случает масса, я писал о них в газете «Пермский обозреватель».

Была эпоха, когда европейские режиссеры снимали фильмы о бунтующем рабочем классе.
Фильм Элиа Петри 1971 года «Рабочий класс идет в рай» об итальянском рабочем-стахановце, которого не любят товарищи по работе, но ценит администрация завода. Рабочий теряет на производстве палец, лишается возможности хорошо зарабатывать и становится революционером.
Итальянцы в фильме – не просто холерики, это взвинченные холерики. Нет намека даже на тень апатии. Души их мятутся. Главный герой – не персонаж фильма, это рыдающий Хозе из оперы «Кармен».
Замечательно показаны леваки, студенты-переростки, жалкие, ничтожные, навязчивые, кричат рабочим примитивные фразы: «Вы рабы! Вы плохо живете!» И, когда доходит до дела, трусливо ретируются в кусты.
Забастовка кончилась победой, уволенного героя зовут обратно на завод, участвовать в борьбе вместе со всеми. Победа? Нет, возврат статус-кво. Стена. Там, за стеной – рай, но рабочий класс не может ее сломать.
Буржуазии страшно? Нет. Фильм получил приз «Золотая пальмовая ветвь» Каннского кинофестиваля 1972 года.
Фильм «Докеры» 1999 года Билла Андерсона по сценарию Джимми Макговерна и писателя Ирвина Уэлша, до деталей точно описывает забастовку докеров Ливерпуля 1994 года, в съемках заняты лишь два профессиональных актера, остальные артисты – сами докеры и их жены, дети, В 1999 году ваш покорный слуга на премьере фильма в Ливерпуле имел счастье общаться с участниками и авторами фильма и получил его копию в подарок.
Была эпоха. Она канула в Лету.

2015 год, рабочие «Мотовилихинских заводов» шлют Киеву комплектующие для «Градов», из которых украинские нацисты убивают детей, женщин, стариков, рабочие Ярославского завода снабжают Украину дизелями для танков, рабочие КАМАЗа – военными грузовиками, рабочие «Лукойла» - горючим для бронетехники.

Гуманитарная интеллигенция? – Еще хуже. Многие получают многотысячные гранты от США в рамках проведения интересов США на территории России. В пермском университете такие гранты получает философ Внутских, доктор наук. Уровень философского дискурса упал до неприличия.
Физики? – Заняты обслуживанием церкви.
В мире в физике – упадок, см. «Кризис в физике»
Кризис охватил биологию и медицину. Медицина стала служанкой фармакологических фирм.
Федеральная служба по интеллектуальной собственности выдает патенты мошенникам и даже патенты на изобретения вечного двигателя. Редакции ведущих журналов отдают статьи на рецензии безграмотным.

В целом наука, как и культура, превратилась в посмешище.
Учёные из университета Бристоль определили, как лучше макать в напитки печенье. Их достижения были опубликованы в журнале Nature.
Учёные из научно-исследовательского центра Сисэйдо в Иокогаме пришли к выводу, что у людей, которые думают, что их ноги дурно пахнут, ноги действительно начинают плохо пахнуть, а у людей, которые не думают о своих дурнопахнущих ногах, ноги не пахнут.
Исследователи из Департамента здравоохранения штата Орегон и Ливерпульской школы тропической медицины доказали, что свиньи заражаются сальмонеллой по дороге на бойню.
Профессор психиатрии Джон Мак из Гарвардской медицинской школы и профессор истории Дэвид Джейкобс из Темплинского университета пришли к выводу, что люди, уверенные в том, что их похищали космические пришельцы, вероятно, действительно были похищены.
Исследователи из Японского метеорологического агентства долгое время на полном серьёзе пытались доказать, что землетрясения происходят из-за того, что сомы слишком интенсивно вертят хвостами. Это версия так и не была официально подтверждена.
Международный журнал «Неврология» опубликовал доклад под названием «Влияние одностороннего принудительного носового дыхания на познание». Иными словами, учёные пытались доказать, делает ли нас умнее дыхание через одну ноздрю. Исследования продолжаются.
В институте пищевых исследований в Великобритании сделали анализ хлопьев для завтрака. Свою работу учёные назвали «Исследование влияния влажности на уплотнение зерновых хлопьев».
М. К. Баккевис из компании Sintef Unimed в Норвегии и Р. Нильсон из Технологического университета Дании опубликовали исчерпывающее исследование, в котором окончательно доказано, что не рекомендуется носить мокрое нижнее бельё в мороз. Полное название исследования звучит так: «Влияние мокрого нижнего белья на терморегуляторные реакции и тепловой комфорт на морозе».
В университете Бергена в Норвегии учёные опубликовали доклад под названием «Влияние эля, чеснока и сметаны на аппетит пиявок».
Исследователи из университета Уилкса совместно с сотрудниками компании Мьюзак Лимитед в Сиэтле установили, что прослушивание фоновой музыки в лифтах способствует укреплению иммунной системы и предотвращению простудных заболеваний. В университете Олбани, штат Нью-Йорк, была опубликована научная статья под названием «Унос цыплят как мера скорости ветра при торнадо».
Подобных исследований – сотни тысяч.

Завод, университет, соседи по дому, пассажиры автобуса, прохожие на улице – вот о чем роман Олдингтона. Гражданская война, растворенная в природе, война нищих против нищих, растворенный в природе фашизм.

Буржуазия превратила ВСЕ политические партии, от левых ультра до компартий и ультраправых, в предохранительный буфер между собой и массами. Если не занята какая-либо политическая ниша, например фашистская, власти заполнят ее собой. Буржуазии удалось извратить, поставить себе на службу движение за права женщин, экологическое движение (яркий пример – Партия зеленых ФРГ), профсоюзные организации (яркий пример – АФТ КПП, орудие  руках Госдепартамента США),  анархистские организации (яркий пример – Кон Бендит), троцкистские организации, движение против расизма (яркий пример – BLM), не говоря уже об ЛГБТ.

Разве не является ли современный мир прямым продолжением мира прошлого, когда англичане (вместе с испанцами) истребили свыше 100 млн индейцев и 90 млн индусов, когда они истребляли ирландцев, жителей Австралии, когда стравливали арабов и евреев, когда порабощали негров – лишь при перевозке из Африки погибло 9 млн негров, но в музее рабства в Ливерпуле по сей день в рамочке красуется высказывание президента Джефферсона, что рабство послужило развитию американской экономики.

Нобелевская премия дискредитирована, ее выдают политически ангажированным бездарям. Но посмотрите на так называемых левых философов:  Пол Готфрид, Норберт Боббио, Андрэ Глюксман, Алекс Калиникос, Ален Бадью, Этьен Балибар, Терри Иглтон, Ф. Джеймисон, Ян-Вернер Мюллер, Бернар Анри-Леви, Уолден Белло, Джон Беллами… Все ухоженные, сытые, респектабельные, у всех теплое место в университете. Они не страшны буржуазии, они – часть буржуазной системы. Не отличаются от «левых философов» и «левые писатели». Энди Мерифильд, Нельсон Пири, Сэмюэл Фарбер, Шарон Смит, Джереми Кронин, Том О’Линкольн, имя им легион, они прожили комфортную жизнь, это не Гарсия Лорка, не Пабло Неруда, не Муса Джалиль, не Юлиус Фучик.
Посмотрите на российских «марксистов», из КПРФ, ВКПб, РКРП-РПК, РПР и т.п. Никто из них ни разу  не был арестован, никого не уволили с преподавательской работы, они – часть буржуазной системы.

Разве не является современный мир прямым продолжением мира прошлого, когда турки вырезали армян, когда англичане  Китае вели опиумные войны, когда евреи в 1948 году, еще до решения ООН, для расширения территории Израиля вырезали в местечке Дейр Ясин всех арабов, детей, женщин, стариков (а современные евреи это оправдывают), когда американцы за два месяца оккупации Северной Кореи казнили свыше 1 млн мирных граждан с применением пыток, когда американцы использовали во Вьетнаме химическое оружие и проводили медицинские эксперименты над пленными вьетнамцами? И чем лучше гитлеровцев вели себя во 2-ю мировую поляки, чехи, японцы, итальянцы, особенно венгры?

Говорят, Гиммлер упал в обморок при посещении концлагеря.
Сегодняшний мир не падает в обморок, когда ему сообщают о зверствах необандеровцев на Украине, мир поддерживает украинский гитлеризм. Как говорил Шерлок Холмс (спасибо Делягину за ссылки): «Спасибо, что… просветили, но… я постараюсь как можно скорее всё это забыть».

Бабий Яр забыт, еврейский бизнес на Украине, украинские раввины сплошь поддержали бандеровцев на майдане-2014, МОССАД и ЦАХАЛ помогали бандеровцам, посол Израиля в Киеве приглашал к себе главу украинских фашистов Яроша.
На торжественном заседании Генассамблеи ООН в память о жертвах 2-й мировой постпред Украины Сергей Кислица заявил, что Гитлер «разработал план войны совместно со Сталиным».

Не надо твердить, что нужно отделять бандеровцев от украинского народа, эсэсовцев от немецкого народа. Фашизм не есть удел узких социальных групп, фашизм есть заслуга всей нации. Когда остановился Южмаш, рабочие завода предложили перевести предприятие на изготовление оружия для АТО. Это и есть фашизм. Фашизм – это не только десятки тысяч негодяев, устраивающих факельные шествия по городам Украины с портретами Бандеры, Мельника, Шухевича, это миллионы тех, кто смотрит со стороны и не восстает против.
Когда Мадлен Олбрайт оправдывает убийство американскими солдатами полумиллиона мирных граждан Ирака, говорит, что это убийство было в интересах США, и рядовые американцы не восстают против – это и есть фашизм.

Дни, когда рабочий класс в начале XX века проливал кровь, 60-е, когда рабочий класс восставал в США, в Италии, во Франции, дни, когда рабочий класс захватывал заводы, когда рабочий класс Латинской Америки шел против гегемонии США, канули в Лету.

Рабочий класс не желает видеть буржуазию своим антиподом, Ноам Хомский прав – рабочий класс сходит с политической сцены. Нужно только добавить – ЭТОТ рабочий класс. Того рабочего класса, который бы не только сверг буржуазию, но стал правящим классом, пока не видно даже ростков.

Диалектика

Малосведущий Шпенглер, который городил огород о Египте, у которого Достоевский родился в Петербурге, писал «Закат Европы», имея в виду революционный слом старого мира.

Конец истории по Гегелю  – когда уходит дух истории, его место занимает новый дух, наступает  конец творчества, дух истории превращается в библиотеку, где бесконечно обозревают, инвентаризируют и пр. Маркс возражал Гегелю… О конце истории говорил гегельянец Кожев, а Кожева повторил неглубокий Фукуяма, клон Кожева, так представляет дело в интервью КП Кургинян.
На самом деле именно Гегель утвердил тот взгляд на историю, согласно которому человечество развивается от низшего к высшему.
Правда, прусское государство у Гегеля оказалось не подвержено диалектическому отрицанию. Но никакого умирания творческого после конца истории у Гегеля нет, Гегель под концом истории имел в виду тотальную победу капитализма, в виду войн Наполеона предвидел будущее разрушение национального, ломку государственных границ, мешающих развитию капитализма.

На самом деле француз Александр Кожев под концом истории подразумевал тотальную гибель религии (см. «Введение в чтение Гегеля»). Кожев, мягко говоря, ошибся.
На самом деле Фукуяма не имел в виду гегелевское понимание конца истории, он говорил о конце противостояния коммунистической и буржуазной систем - хотя в СССР не было не то, что коммунизма, но даже социализма. Фукуяма под концом истории имел в виду конец политической истории, тотальное воцарение демократии в ее буржуазном понимании. Полемизируя с Марксом, в книге «Конец истории и последний человек» Фукуяма пытается уверить, что, начиная с конца экономической истории не общественное бытие определяет общественное сознание, но экономическое развитие оказывается обусловленным сознанием и культурой.

Разумеется, такое противоположение ложно, не только потому, что общественное сознание есть продукт общественного бытия, его системное качество. Но потому, что Марк никогда не грешил грубым объективизмом, наоборот, он ему возражал, более того, подчеркивал, что уровень развития производства определяется тем, насколько наука (культура) стала производительной силой.

Назвать Фукуяму неглубоким тоже нельзя, это всего лишь малограмотный пропагандист-агитатор, сыплющий заезженными клише, ничего не знающий ни об СССР, ни о России. Однако именно Фукуяма повторил тезис советских марксистов 50-х, что возможной причиной распада СССР может быть такой рост экономики, когда управленческий аппарат оказывается не в силах опосредовать всё многообразие хозяйственных связей.

И Кожев, и Фукуяма следуют Гегелю и Марксу, оба под концом истории не имеют в виду остановку исторического процесса, оба понимают этот процесс как не прекращающееся восхождение от простого к сложному.
Историю как конечный процесс представляет именно религия, к которой, как к Кодексу строителя коммунизма, постоянно апеллирует Кургинян.

Ибсен, Теннеси Уильямс, Ремарк - не прорицатели, не предвестники наступившей эпохи Кин-дза-дза, эпохи регресса. Они писали о том страшном, что их коснулось, о том страшном, что представляет собой капитализм. У Ибсена, у Бернарда Шоу – не дом, а строй, «разбивающий сердца». Они писали о том страшном, которое задолго до них увидел в капитализме Мандевиль в своей «Басне о пчелах».
Это не силы ада, как в интервью КП подменяет суть дела Кургинян, это капитализм.

Маркс утверждал: конец не истории, а предыстории человечества. И, разумеется, не с гибелью СССР, а с гибелью капитализма, с которой история человечества только начинается.

«Социализм или варварство!» - провозглашают троцкисты и прочие левые «радикалы», однако это провокация. Да, мировой кризис капитализма близится к апогею. Но, как объяснял Ленин, диктатура пролетариата – не только и не столько подавление эксплуататорских классов, сколько способность рабочего класса взять всё управление экономикой страны в свои руки. Сегодня в странах мира нет ни революционного класса, ни класса, способного заместить собой буржуазию в экономике.


РАБОЧИЕ СМОТРЯТ «ТРОЦКОГО»

Ленин неоднократно повторял, что большевики – партия рабочего класса, не «трудящихся», не крестьян, не интеллигенции, а именно рабочего класса.
Удивительное дело: сегодня именно рабочие смотрят – и с удовольствием – фильм «Троцкий», где поливают грязью великую революцию, великих ее деятелей, создавших СССР. Не разрушивших, а создавших. Хотя фильм создан на деньги именно тех, кто разрушал СССР.

Расстройство желудка из шести букв. Не запор. Сериал. Фильм – из шести серий. В главной роли – бездарный Хабенский. Как оратор Хабенский ничего, кроме смеха, не вызывает.
Вы будете смеяться еще больше, но в фильме всерьез рассказывают, будто Троцкий создал Красную Армию насилием и массовыми казнями. Интересно, как царские офицеры, когда их массово казнили, могли пойти на службу к большевикам.
В фильме Троцкий расстреливает каждого десятого из-за дезертирства – всё было наоборот! Он освобождал дезертиров из-под конвоя. И эти дезертиры потом шли под пули.
Еще Троцкий легко, путем агитации и пропаганды (смотрите этот идиотизм!), разрушил государство. И утопил Россию в крови. Не Колчак, не Булак-Балахович, не Юденич, не американцы-оккупанты, не белочехи, не Врангель с Деникиным – Троцкий.
Оказывается, Троцкий захватил власть! Ленин же в фильме представлен как промокашка, Ларису Рейсснер изобразили современной госдумовской б..дёшкой.

Помните, бездарный актер Пореченков в дни кризиса 2008 года заявил по ТВ, дескать, как кризис ударил по его карману – в день сумел заработать всего-то 60 тыс. р. Вся Россия прослезилась. Так вот, Пореченков фильме играет Парвуса. Парвус всю жизнь мечтал разбогатеть, чтобы издавать революционную газету. Пореченков сделал из Парвуса жадюгу, которые требовал у германского правительства миллиард марок – на революцию в России.
Да, Парвус, который ранее ходил в меньшевиках, т.е. был противников именно социалистической революции, после начала войны занял прогерманскую позицию. Деньги запросил, но Пореченков – это с актерами бывает – ошибся на три порядка. Парвус просил не миллиард, а 5 млн. Однако германское правительство вовсе не было заинтересовано в революции в Германии, пусть даже буржуазно-демократической. Оно хотело лишь, активизировав через Парвуса большевиков, оказать давление на царя, чтобы склонить его к сепаратному миру. Потому выделило лишь 1 млн. Однако царь в 1916 году сам, без всяких большевиков, собирался заключить с Германией сепаратный мир. Ленин же наотрез отказался вести переговоры насчет денег.

В фильме Троцкий говорит: «Свобода, которую подарили рабочим большевики». Троцкий был неглупым человеком, а эта фраза принадлежит идиотам типа Жириновского или Новодворской. Хуже: поскольку своих мозгов нет, режиссеры фильма лепили образ Троцкого с Бэтмена, только злого.
В фильме отец Троцкого – мелкий торговец, битый антисемитами, пытается наставить сына на путь истинный – отречься от революции. На самом деле отец Троцкого – богатый землевладелец-арендодатель, владелец кирпичного завода, броварии, стад, мельницы, недвижимости, аптеки, и постоялого двора никогда никем бит не был, порол провинившихся, заставлял больных работать, арестовывал пришлых батраков за неисправные документы. После переезда сына в Одессу на учебу больше не виделся с ним. Сам же Троцкий с детства занимался тяжелым ремесленным трудом во владениях отца.
В фильме Бронштейн берет себе псевдоним «Троцкий» после тюрьмы в 1898 г., в которой жестокий надзиратель имеет фамилию «Троцкий». И у этого надзирателя он якобы учится душить русский народ. На  самом деле Бронштейн в 1902-м бежит из ссылки с фальшивыми документами на фамилию Троцкого.

Ну, и качество хорошо проплаченной вексельбергами с фридманами халтурки – извините.
Газета «Ведомости» отмечает:
1. Сцена приезда Льва Троцкого с семьей в Петроград весной 1917 г. Целый букет несуразностей. На вагонах прибывшего поезда таблички Warszawa-Peterburg. На самом деле Петербург был переименован в Петроград в 1914 г., вскоре после начала первой мировой войны. Варшава была оккупирована германской армией в 1915 г., а поезд, на котором Троцкий возвратился в столицу, прибыл на Финляндский вокзал.
2. Троцкого почти сразу после приезда приглашают на прием к министру — председателю Временного правительства Александру Керенскому. На самом деле председателем правительства Керенский стал только 24 июля / 6 августа 1917 г.
3. В титрах к появлению генерала Лавра Корнилова указано, что он погиб на фронте гражданской войны в 1919 г. В действительности — в марте 1918 г.
4. Корнилов звонит Керенскому по полевому телефону и угрожает повесить его и двинуть войска на Петроград, если он не расстреляет арестованного Троцкого. В реальной истории корниловское выступление началось в конце августа, спустя более полутора месяцев после разгрома большевистского выступления 3-5 июля и ареста Троцкого.
5. Один из ключевых военных экспертов на брестских переговорах, бывший генерал Владимир Скалон едет в Брест в генеральской форме, в орденах и с погонами, что было невозможно в той обстановке.
6. Во время переговоров кайзер Вильгельм II звонит генералу Гофману и объявляет, что в Германии произошла революция. На самом деле переговоры шли в марте 1918 г., а революция в Германии произошла в ноябре 1918 г. При этом генерал Гофман грозит Троцкому выдвинуть войска на Гродно, который был занят немецкой армией еще в 1915 г.
7. Другой эксперт — Василий Михайлович Альтфатер, моряк и контр-адмирал, присутствует на переговорах в сухопутном мундире.
8. Сцена личного участия Троцкого в атаке и ранения. На самом деле в 1918 г. их не было.
9. После подавления Кронштадтского восстания матросов убитые лежат на траве. На самом деле штурмовавшие крепость красные войска шли по льду.

За кадром остались разногласия Ленина и Троцкого по вопросу о профсоюзах, война Троцкого с группой Бухарина, план Троцкого индустриализации за счет села и ускоренной коллективизации, который принял Сталин. А также то, что в августе 1903 г. Троцкий посетил в качестве корреспондента «Искры» VI Сионистский конгресс, состоявшийся в Базеле под председательством Теодора Герцля. По мнению Троцкого, съезд продемонстрировал «полное разложение сионизма», в своей статье Троцкий ехидно высмеял Герцля лично.

Фильм «Троцкий» – липа, фальшивый от начала до конца, как и «Демон революции», как и прочее «творчество» либерастов. Но разве сегодня рабочий способен самостоятельно изучать историю? Нет, он только способен глотать ту жвачку, которую ему бросают его хозяева. Рабочий класс ныне после смены, каждый день, накачивается паленой водой в вонючих грязных забегаловках, закусывая дешевым суррогатом. Рабочие нынче не бастуют. Шахтеры Приморья, Ростова-на-Дону, космодрома «Восточный» - голодают. А шахтеры «Кингкоула» (королевского угля) – три года голодовок! - всё верят в доброго царя, хотят обратить на себя внимание светлейшего.
Ну, водители такси в Перми и Питере – это не показатель. Бастуют нынче интеллигенты – адвокаты Челябинска, Карелии и Свердловской области.
Ах, нет! Есть такой анекдот: самое быстрое строительство – новый пермский зоопарк. В апреле – ошибки в проекте, в июне – плохая погода. 1 сентября из-за долгов по зарплате забастовали его строители. И даже перекрыли улицу Свиязева, не дали пассажирам автобусов спокойно до дому доехать. Бастовало целых 20 человек. Целых два дня бастовали! В августе в Нижнем Новгороде бастовали метростроевцы. Тоже долги по зарплате. Целых 50 человек. Или нет – целых 19! И целых пять дней бастовали триста монтажников и сварщиков на строительстве 4-го блока АЭС в Волгодонске.
Есть еще один чудесный способ требовать зарплату – забраться на стрелку строительного крана. В Новосибирске на объекте ГК ПТК-30 так уже пять раз добивались своего, в последний раз – в августе, четверо рабочих.
А что крупные заводы? В Пскове профсоюзам запретили пикетирование, и профсоюзы подчинились!

***

8 ноября Калягин собрал заседание Союза театральных деятелей по делу Серебренникова, которое он назвал «кампанией по дискредитации культурной сферы». На секретариате СТД он призвал пересмотреть законы о культуре. Калягин возмутился, что суд проигнорировал поручительства за фигурантов дела, в том числе написанное им лично.
Он назвал действующие нормы «малопригодными» для «регулирования творческих процессов» и призвал предложить президенту РФ пересмотреть их и начать работу над новым законом о культуре.
Калягин считает «ошибкой следствия» домашний арест Софьи Апфельбаум. Директор РАМТ Софья Апфельбаум задержана по делу режиссера Кирилла Серебренникова и «Седьмой студии». Арестом директора РАМТ раздувается дело о хищениях в рамках проекта «Платформа», это избыточная мера, которая может рассматриваться как давление на деятелей культуры, заявил Калягин на пресс-конференции.
«С политической точки зрения раздувание масштаба дела "Платформы" можно рассматривать и как способ давления на один из наиболее активных и дееспособных сегментов общества. Как попытку противопоставить деятелей культуры другим общественным сегментам, дискредитировать их, принизить их влияние в публичном пространстве», - сказал он. - Если у власти накопились вопросы к театральному сообществу и она таким образом пытается их задать, то у сообщества к власти вопросов ничуть не меньше, и мы тоже готовы задавать их громко».
Калягин предложил властям подумать об экономическом уроне, который «наносится государству от отлучения от работы арестованных»: «Имеет ли смысл запрещать [работать] тому же Серебренникову, который за время отлучения от работы способен был создать стоимость, превышающую размер инкриминируемого ему хищения? Можем ли мы сегодня позволять себе такую расточительность?»
«Очевидно, что изоляция в ситуации с Апфельбаум представляется избыточной и представляет собой способ расширения масштаба и повышения статуса дела «Платформы»»… Театральное сообщество ее давно и очень хорошо знает и не может себе представить в составе некой организованной преступной группы», - заявил Калягин.
Поручительства за фигурантов дела деятелей культуры «были выброшены в корзину как ненужные бумаги», обиженно заявил Калягин – ведь он был одним из тех, кто выступил с личными поручительствами.
Калягин считает частью «кампании по дискредитации культурной среды» не только дело «Седьмой студии», но и недавнее расследование Transparency International о конфликте интересов в театрах. Организация уличила руководство 14 театров в выплатах зарплат себе же. Всего было проверено около 135 театров Москвы и Петербурга, признаки конфликта интересов были выявлены в 14, причем 12 из этих театров учреждены департаментом культуры Москвы.

Стало быть, Калягин – политик. Надо же. Оказывается, театральные деятели – это «наиболее активный и дееспособный сегмент общества»! После этих слов все зразу поняли, отчего падают «Протоны». Их производит недееспособный сегмент общества.
Теперь-то мы знаем, что за хлеб лежит на столах в семьях – его возделал своим брюхом Калягин.
Мы теперь в курсе, кто кует ядерный щит страны – это Калягин своим сытым брюхом.
Мы не сомневаемся теперь – это своими изумительными спектаклями «активный сегмент», приплясывая на операционных столах, спасает людей от смерти.
Это они, они обнаруживают новые горизонты Вселенной, это они добывают топливо в разрезах, они конструируют машины и разрабатывают математическое обеспечение!

Только ведь не правоохранительные органы противопоставляют деятелей культуры обществу. Сами же деятели это делают. И делают с полной самоотдачей. Разве Серебренников, Мильграм и им подобные не ставят спектакли, когда на сцене срут и совершают половой акт? Ставят! Разве Ахеджакова, Эльдар Рязанов, Броневой. Гафт, Гармаш, Куравлев, Волчек, Гостюхин, Марк Захаров, Харатьян, Кикобидзе, Джигарханян, Мягков, Басилашвили и прочая мразь не поддержали фашистов-бандеровцев на майдане? Поддержали, еще как поддержали.

Однако зря Калягин так печется, что арестованный Серебренников уже не может наполнять бюджет, «создавая стоимость». Дело в том, что производимый деятелями культуры товар хоть и имеет стоимость, но она вторична. Она оплачивается из кармана тех, кто стоимость производит на заводах. Зачем же люди будут выбрасывать свои кровные, чтобы они попали в бюджет? Больше того – душа их станет чище, если они не будут смотреть бездарные быдлячьи спектакли, которые производят господа серебренниковы.

Видимо, Калягин сохранил память о советском судопроизводстве, когда играла роль положительная характеристика, выданная по месту работу убийцам, ворам, насильникам и грабителям. Не то хотят подменить следователей, то ли руководствуются, как встарь, классовым чутьем. Точнее – кастовым. Еще точнее – кассовым.

В то же время господа актеры хотят получать не по советским, а по зарубежным меркам. Так сказать, и рыбку съесть, и на… сесть.
Тарификационные сетки актеров определяют стоимость работы за полный съемочный день, который длится около 12-ти часов с перерывами, иногда большими. Если человек занят свыше этого времени, за каждый последующий час идет надбавка в размере 10% от ставки.
Высшая категория – актер вне категорий. Получают по 159 300 р. за съемочный день.
1-я категория – актеры. Сыгравшие не менее 7 главных ролей. 82600 р./день.
2-я  – 5 главных ролей, 59 000 р./день.
3-я -  3 главных роли или 15 ролей 2-го плана, 33 630 р./день
4-я – 2 главных роли или 10 ролей 2-го плана, 23010 р./день.
5-я – не менее 1 главной роли или 5 ролей 2-го плана, 14 455 р./день.
6-я – 5 эпизодов, 8260 р./день.
7-я – нет ролей, 4720 р./день.
8-я – массовка, 590 р./день.
Иван Охлобыстин получает 9,8 млн р./мес.;
Светлана Ходченкова – 8,36 млн р./мес.
Константин Хабенский – 6,9 млн р./мес.
Сергей Безруков, Гоша Куценко, Дмитрий Певцов  – 5,9 млн р. мес.
Евгений Миронов – 4,9 млн р./мес.
Анастасия Заворотнюк – 4,9 млн р./мес.

Запад лучше кормит актеров. Эштон Катчер заработал 40 млн долл./год в «Два с половиной человека. Хью Лори с роль доктора Хауса получил около 18 млн/год. Джим Парсонс и Джонни Галэки из «Теории большого взрыва» получили по 8 млн долл.
Недаром – именно не даром – Шварценеггер поддержал фашистов-бандеровцев на майдане.

Министерство культуры опубликовало данные о среднемесячных зарплатах руководителей подведомственными учреждениями культуры. Валерий Гергиев, худрук и директор Мариинского театра, в 2016-м получал 12 857 163 р./мес.
Олег Табаков только на посту худрука МХТ им. Чехова  зарабатывал по 935 994 р. (не считая возглавляемой им "Табакерки" и театрального колледжа).
Глава Малого театра Юрий Соломин – 746 698 р. Худрук театра им Евг. Вахтангова Римас Туминас - 661 421 р., Андрей Могучий из БДТ им. Товстоногова - 603 235 р.
Гедиректор Большого театра Владимир Урин из бюджета получает 559 271 р. Валерий Фокин из Александринского театра ежемесячно - 517 434 р.
Евгений Миронов из Театра наций - 458 919 р. Прославленная Татьяна Доронина из МХАТ им. Горького – 389 686 р. Алексей Бородин из Молодежного театра – он имеет 353 358 р. в месяц.
Как вы думаете, сколько получает Калягин?

Понимаете, Калягин защищает с пеной у рта не столько Серебренникова, сколько ВСЕХ театральных руководителей, ведь у их подавляющего большинства – сходный способ воровства из бюджета.
В давности в Швеции актеров запрещали хоронить на кладбище – потому что у актеров нет души.

С деятелями культуры все ясно. Но разве рабочие только водку пьют?
Разве не рабочие Мотовилихинских заводов производят комплектующие для «Градов» которые отправляются на Украину? Разве не из этих «Градов» фашистские Вооруженные силы Украины (ВСУ) убивают детей на Донбассе? Разве  не рабочие Ярославского дизельного отправляют фашистам дизели для танков, разве не рабочие КАМАЗа поставляют им военные грузовики, разве не привилегированные рабочие Лукойла и Роснефти снабжают ВСУ горючим для бронетехники? Разве не рабочие металлургических заводов Лисина трудятся на благо ВСУ? Так российские рабочие кормят своих детушек. Чтобы на Донбассе их труд убивал других детей.

Фильм «Троцкий» - закономерный итог деградации актеров, кинематографа, сферы культуры в целом. Только деградировавшее искусство и годится на потребу деградировавшему рабочему классу.

По всей стране долги по зарплате. В Перми Мотовилихинские заводы – банкрот, в «Камкабеле», НПО «Искра» - сокращения. В Нижнем Тагиле группа Фридмана активно банкротит «Уралвагонзавод», жители пишут: «Падение уровня жизни. Деградация общества. Пединститут разрушен, учителей никто не готовит. Через 5 лет школы начнут закрываться. Молодежь уезжает. Город вымирает. 8 воинских частей вокруг города уничтожены полностью. КПРФ легла под власть…»
Ну, и что? Будем дальше по гадюшникам водку пить, бандеровцев снабжать да «Троцкого» смотреть? Или как?


РЕВОЛЮЦИЯ КАК ИСТЕБЛИШМЕНТ

Корсиканцы исполняют «Белая армия, черный барон…»: https://youtu.be/OB3C2paRSfU
То же на русском австралийцы: https://ok.ru/video/1314281623942
Мы раздуваем пожар мировой, / Церкви и тюрьмы сровняем с землей –
- поют австралийцы с корсиканцами.
Путин же заявил, что Ленин заложил бомбу под СССР.

Однако обратите внимание, как корсиканские певцы объясняют содержание песни: дескать, это нечто патриотическое…
Обворожительная Елена Фишер, секс-символ – картинно прохаживаясь по сцене, исполняет песню Гражданской войны «Полюшко-поле». Зал полон немцев, многие встают.
Обратите внимание – Фишер поет «Это русской армии герои». В тексте песни – «это Красной армии герои». Русская армия – это русская освободительная армия Власова. Возможно, немцы в зале вставали потому, что помнили.

Мирей Матье, «Когда же придет рассвет, товарищ», об Октябрьской революции, на музыку Поля Мориа: https://ok.ru/video/358600282608
То же - с хором им. Александрова, посмотрите на нее! Это вам не какая-то там Салтыкова:
https://ok.ru/video/1526408090064
Но… Каким образом из буржуазной Франции певица перенеслась на сцену ансамбля им. Александрова?
И какое отношение элита КПСС имеет в Октябрьской революции, кроме вывески?

Автор – Руже де Лиль, поет Эдит Пиаф: «Тиранам смерть — и нет пощады! / К оружью, граждане!»
Рабочая Марсельеза:
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры;
Ненавистен нам царский чертог.
Мы пойдем к нашим страждущим братьям,
Мы к голодному люду пойдем
И пошлем мы злодеям проклятья,
На борьбу мы его позовем.

Вставай, подымайся, рабочий народ!
Вставай на врага, люд голодный!
Раздайся клич мести народной!
Вперед!
Богачи, кулаки жадной сворой
Расхищают тяжелый твой труд.
Твоим потом жиреют обжоры;
Твой последний кусок они рвут.
https://youtu.be/JJsAguWQvdQ

Поет Пит Сигер, авторы – Эжен Потье и Пьер Дегейтер, изначально - посвящение героям Парижской коммуны https://youtu.be/v85NWc0RIKc .
Интернационал - это вам не BLM.

Гимн Коминтерна, Франц Янке, Максим Валлентин, музыка Ганса Эйслера, 1929
Поет Эрнст Буш https://youtu.be/3shGXlKz2B4 .
На русском: https://ok.ru/video/951416787331

Заводы, вставайте,
Шеренги смыкайте,
На битву шагайте,
Шагайте, шагайте.

Проверьте прицел,
Заряжайте ружье,
Вставай, пролетарий,
За дело своё.

Товарищи в тюрьмах,
В застенках холодных,
Мы с вами, мы с вами,
Хоть нет нас в колоннах

1908, Карло Туцци, «Bandiera Rossa», заключительная строчка: «да здравствует коммунизм и свобода»
https://ok.ru/video/1401031101076
Но ту же песню пользовал Муссолини.
Фашизм подменяет сплочение масс фантомом социального партнерства.

1910 год, революция в Мексике. «Тараканами», которые лишились «задних лапок», восставшие называли солдат правительственных войск https://youtu.be/6ISEzLP4tsA .
Но прошли годы, песня стала шлягером. Ее исполняли Луи Армстронг, Чарли Паркер, Билл Хейли, Gypsy Kings.

Испания, восстание против Франко, «Баррикады», на мотив «Варшавянки»:
https://youtu.be/G4Yes7Z4zxM

Кубинская революция, Марш 26 июля: https://youtu.be/qQzRG6B5gnk
Они восстали, не думая, поможет ли СССР.

Революция в Чили, Venceremos
https://youtu.be/uGazscDbUkI
Виктор Хара, Песня революции
https://ok.ru/video/362016934640
Серхио Ортега, El pueblo unido jam;s ser; vencido (когда народ един, он непобедим)
https://youtu.be/IstzHJGydzU

Они восстали, не думая, поможет ли СССР.
Слезы радости, исторгнутые чувством солидарности масс.
Но обратите внимание на видеоряд: Мао, Сталин и… Троцкий. Вместе. И Эйнштейн.
Эйнштейн восторгался Лениным, написал статью о социализме. Но как раз в этой статье Эйнштейн показал, что он не понимает, что такое социализм.
Революция – она больше политических взглядов. Но знают ли те, кто составлял видеоряд, что Троцкого убили по приказу Сталина? Понимают ли те, кто составлял видеоряд, что самая враждебная рабочим буржуазия – это сталинские госчиновники?

Кстати, именем Виктора Хары названы улицы в Сантьяго, Мехико, Магдебурге, Гранаде, Авьоне и др. Буржуазию это ничуть не смущает, нет либералов, призывающих эти улицы переименовать во имя топонимики.

Все эти песни – уже не песни революции, это эстрадные хиты. Они не страшны буржуазии, убивать за них, как Виктора Хару, не будут.
Сталин использовал марксизм-ленинизм в качестве религии для подавления масс.
Религия противоречит науке, ранее капитализм теснил религию, потому что ему была нужна наука. Ныне капитализм использует религии как примитивную методичку Шарпа.
Буржуазия использует и революции, цветные революции - по примитивным методичкам Шарпа, апофеоз – киевский майдан-2014.

Помимо единства, народу нужны мозги. Собственные мозги, а не мозги вождей.
С моменты выхода на экраны фильма Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии» в 1972-м минуло 16 лет. Когда лев мертв, его можно попинать. Бельмондо не боится львов, в фильме Клода Лелюша «Баловень судьбы» он смело идет навстречу старому льву, и лев убегает.
Фильм – издевка над левыми, он посвящен Жаку Брелю, французскому Высоцкому. «Буржуи – свиньи», поет Брель. В фильме – всё наоборот, протаскивается простенькая мыслишка, что каждый может стать богатым, нужно только упорство, смелость, трудолюбие. Таков главный герой, которого еще маленьким бросила мать, но он стал знаменитым циркачом, когда же получил травму – сколотил состояние на очистке улиц с помощью мусоросборных машин. Дворники – на роликах, эстетика. Аналогично старается молодой бедняк, не брезгует никакой работой, рискует, едет в Африку, неожиданно добирается до богача-циркача, уговаривает использовать его, богач использует, отец бедняка из оборванного превращается в респектабельного, дочь богача-циркача влюбляется в бывшего бедняка, богач их благословляет, рождается дитя, все счастливы.


«Век Адалин». «Эту красивую мелодраму обожают все!» Девушка живет вечно. Влюбляется в сына того, кого любила. Они встречаются снова. Очень, очень!
«Слова». «Этот  фильм покорил весь мир!» Парень украл чужую рукопись. Это уже было, в разных фильмах. Пустой, пресный фильм. Режиссер не читал «Мартин Иден» Лондона. Глупость – в центре повествования: молодой писатель, лишенный дара, читая рукопись автора, наделенного даром, поражается умению выбирать и сочетать слова. То есть, это странный писатель, который не читал великих мастеров,  имеющих власть над словом.
Отметим по ходу: критерий истинности – правильные словосочетания.
«Работа без авторства». «Каждая минута просмотра дорогого стоит!» «Фильм-шедевр!» Тривиальщина. Фашизм душит свободное искусство, авангард, модерн.
И эти люди хотят учить духовности.
Выдуманные… Нет, взятые с потолка… Нет. высосанные из пальца… Нет, далекие от человечества истории, нужные только для прибыли и присуждения премий. Самоуверенные, самодовольные,  физиономии американских актеров.
Поколение, не умеющее отличить шедевр от красивой безделушки для широкого потребления.
Что высокое исторг фильм из твоей души? Ничто. К каким глубоким размышлениям он подтолкнул? Ни каким. Ты стал добрее, умнее? Ничуть. Ты хочешь сказать спасибо автору, как после прочтения «Деревни» Фолкнера», «Консервного ряда» Стейнбека», «Рудина» Тургенева, «Жизни Клима Самгина» Горького? Нет. Ты просто провел время, думая, что ощущаешь. Думая, что живешь.


КИНОШНЫЕ ПОДПЕВКИ

И уносят меня, и уносят меня
В звенящую светлую даль
Три белых коня, эх, три белых коня -
Декабрь, и январь, и февраль!

Уносят, знаете ли, к Яру, на тройке…
Не скажу, что поклонник Стругацких, но любой, кто читал «Понедельник начинается в субботу» (в шабат) сразу оценит стряпню режиссера Константина Бромберга. Фильм испоганил книжку точно так же, как фильм «Планета обезьян» испоганил книжку Пьера Буля, точно так же изуродован советским кинематографом рассказ Пристли «21 июня»..
Так вот, приведенное четверостишие из дурацкого фильма о сфере торговли «Чародеи» выпевает маленькая такая второклассница, выпевает агрессивно, яростно, во всю свою луженую глотку. Сразу видно: своего мужика она никуда не отпустит.
Точно так же поют и «к нам любовь пришла случайно», «словно тайна» - во всю луженую глотку.

Ну, и по стилю:
Остыли реки, и земля остыла,
И чуть нахохлились дома,
Это в городе тепло и сыро…

Замечательная рифма: «остыла» - «сыро». Но по сути: оказывается, зимой в городе тепло! Да еще сыро.

«Только елки в треугольных платьях».

Это ж сколько надо выпить, чтобы елки почудились треугольными. А, они – современные. Это синтетические елки. И ведь действительно – треугольные.

Это в городе мне грустно было,
А за городом - смесь, смеюсь, смеюсь...

То есть. Выехала за город – и давай хохотать, не остановится.
Фильм 1982 года, еще Андропов не стал генсеком, но уже через три года всё покатится в тартарары.
Кто, какой интеллектуальный импотент и духовный кастрат сочинил эту песенку? Имя ему – москвич.

Фильм «Земля Санникова» 1973 года.
Сюжет слизан с «Затерянного мира» Конан Дойля. Правки в сценарий вносил Марк Захаров. В его сценарии туземцы свободно говорят по-русски. Красотки-туземки. Золота – целые горы. Злой шаман, декабрист, фанатик путешествий и придурковатый офицер в исполнении Олега Даля.
Кто-то о каком-то актере сказал «пересаливает лицом». Даль пересаливает всем. Во всем. Всегда. На роль прочили Высоцкого. Ему понравилась роль придурка.
В общем, лучше не смотреть. И не слушать: Даль петушиным голосом Анофриева спивает вот что:

И солнце всходило, и радуга цвела,
Все было, все было, и любовь была.
Пылали закаты, и ливень бил в стекло,
Все было когда - то, было, да прошло.

Судя по темпу мелодии, закаты у автора строк не пылали, а прыгали перед глазами. Но откуда взялось стекло? Что за стекло? От очков, или на наручных часах, или трехлитровую банку поставили под дождь? Ясное дело – это оконное стекло. Т.е. автор строк не во сне летает, не в крутое небо подымается, аки воробышек, он на своей кухне в окошко смотрит. И наблюдает удивительную картину: и солнце уж не всходит, и радуги тю-тю, и дожди больше не идут,  и закатов больше нету. Были, да прошли!

И очень, очень философский текст:
Призрачно все в этом мире бушующем.
Есть только миг - за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим.
Именно он называется жизнь.

То есть: за жизнь держаться? Если автор призывает держаться за миг, который называется жизнь. А все прочее – земля, солнце, человечество – это призраки! Но дальше автор призывает отказаться держаться за жизнь и держаться за миг. Миг уже не называется жизнью, это разные вещи.
У жизни не  прошлого и будущего. Автор текста песни, видимо, начитался апорий Зенона и комментариев к ним Аристотеля, но прикладывает всё это хозяйство не к тому месту. У автора получилось, что жизнь не имеет длительности.
Как глубок, ох, как глубок смысл. Не всегда с миром по дороге, да. «Чем дорожу, чем рискую на свете я - мигом одним - только мигом одним». На спор лечь под трактор, а? Выживу – все, кто не верили, пускают себе пулю в лоб. Грандиозно! Ведь чем рискуешь – всего-то мигом одним.

Фильм 1973 года «Иван Васильевич меняет профессию» - неплох, он снят по рассказу Михаила Булгакова. Но слова песни.
Счастье вдруг в тишине
Постучалось в двери,
Неужель ты ко мне…

Будто все хорошо, даже замечательно. Однако ж.

Вдруг как в сказке скрипнула дверь,
Все мне ясно стало теперь,
Столько лет я спорил с судьбой
Ради этой встречи с тобой.
Мёрз я где-то, плыл за моря,
Знаю, это было не зря,
Всё на свете было не зря,
Не напрасно было.

Выясняется, что в дверь постучалась не любимая девушка - о ней в песне ни слова - а просто счастье. Оно. Лежал мужик на печи, и вдруг, когда дверь скрипнула, его осенило: не зря он где-то мерз! И плечо себе вывихнул, и колит заработал, и диабет, и безработицу – всё это было с умыслом, не напрасно!
Итак. Лежал мужик на печи, лежал – и вдруг, после того, как скрипнула дверь, его осенило: он счастлив! Озарение на него снизошло, как на святого Августина.
- И где тебя носило, зараза ты…
И особенно всё это подходит к теме путешествий во времена Ивана Грозного и обратно.

Еще хлеще – «кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси капают прямо на копье», прости господи.

Комедия «За спичками»1980 года  - замечательная, но вы послушайте это уродство:
Черт-те что и сбоку бантик,
Не было печали,
Мужика, вы только гляньте,
Черти накачали.

Откуда всё это? А вот откуда. Какой-нибудь москвич работает водителем автобуса или учителем физкультуры в школе, но у него хобби, он, сидя на своей кухне, строчит стихи. По знакомству эти творения попадают на телестудии, а после их вынуждена слушать вся страна.

Во Франции Ив Монтан исполнял песни на стихи не водителя автобуса, а Жака Превера. Это был прорыв и в мировом кинематографе.
Французский кинематограф ставил фильмы по заветам советских режиссеров - по приличным текстам Анатоля Франса, Кокто, Бальзака, Гюго, Флобера, Мюссе, Франсуазы Саган и др.

«Ирония судьбы» 1975 года - пустенький, глупенький фильм, состряпан для обывателя. Ничтожный Мягков, слабенькая игра Барбары Брыльска… тексты примитивны, фильм не спасает даже сцена с Бурковым в ресторане аэропорта.
Но в фильме - песни на стихи приличных поэтов. Именно из-за них фильм что-то значит, можно убрать весь фильм, оставить одни песни. Разумеется, за исключением «Если у вас нету тёти», которую тоже сочинял водитель автобуса – там друзья таковы, что с ними драка, тёти постоянно теряются, соседи и так и норовят отравить твою собаку, словом, страшная советская действительность.

Фильм 1968 года «Еще раз про любовь» - тривиален до скуки. Доронина играет барышню, которая по ходу фильма стебается, выпендривается, как это склонны делать студентки театральных и кинематографических вузов или филологических факультетов. Им кажется, что они  тем самым выражают свое многообразие и свою утонченность в сравнении с окружающей средой. Есть подозрение, что девка, которая сбила с панталыку математика, космолога, металлурга, физиолога, химика Сведенборга, заканчивала «Щепку».
Но есть в фильме стихотворение, которое написал Роберт Рождественский.

Я мечтала о морях и кораллах,
Я поесть хотела суп черепаший,
Я шагнула на корабль, а кораблик
Оказался из газеты вчерашней.

То одна зима идет, то другая,
И метели за окном завывают,
Только в клетках говорят попугаи,
А в лесу они язык забывают.

У порога встали горы громадно,
Я к подножию щекой припадаю.
И не выросла еще та ромашка,
На которой я себе погадаю.

А весною я в несчастье не верю,
И капели не боюсь моросящей,
А весной линяют разные звери,
Не линяет только солнечный зайчик.

Фрагменты четверостиший разорваны, первый фрагмент об одном, следующий – совсем о другом, в огороде бузина, а в Киеве дядька. При этом рифмы – значительно более свободные, чем в классической советской поэзии, с элементом неожиданности, даже открытия. Тут и внутренняя рифма, и созвучие, тут и нетривиальные образы. Роберт – из когорты сердитых шестидесятников, как Вознесенский и Евтушенко.
Однако исполняет эти стихи под гитару Таня Доронина. Устрашающим басом.
Гафт - дрянной мужичонка, но сказал верно:
Клубника в сметане — Доронина Таня.
Другого ты в ней не ищи.
Ляжет в постель иль на сцене как встанет,
Как будто «Шанели» накапали в щи.

«Москва слезам не верит» - тоже для обывателя, но уже с бардовской песней. Песни Высоцкого – в фильме «Вертикаль», снято множеств фильмов с песнями Окуджавы.

Подпевка «А нам всё равно» в «Бриллиантовой руке» 1968 года хоть и идиотская по тексту, всё же увязана с действием в кинокартине. Аналогично в «Операции Ы» «постой, паровоз» поет грабитель, на самом деле это блатная песня, в сценарии удалены куплеты, например: «Я срок получу и с товарищем верным решетку в окошке пропилю…»
Текст «Остров невезения» - откровенно, нарочито бессмысленный. Это, скорее, пародия на подпевку.

Далее, увы, водители автобусов вместе с подпевкой и подтанцовкой вытеснили и бардов, и приличных поэтов.
В «Обыкновенном чуде» 1978 года текст «невпопад совершенно» - действительно, невпопад, и с претензией: «И даже тоненькую нить не в состояньи разрубить стальной клинок…» Но претензия эта заканчивается на экзальтированных семиклассницах, для них текст и написан, они и млеют, для них «волшебно, безумно».
Кайдановского как-то спросили, как он относится к песням Миши Боярского. Кайдановский честно ответил: «Он поет для семиклассниц».
Ну, а этот шедевр:
А бабочка крылышками бяк бяк бяк бяк,
А за ней воробушек прыг прыг прыг прыг,
Он ее голубушку шмяк шмяк шмяк шмяк,
Ам ням ням ням,да и шмыг шмыг шмыг шмыг.
- мало того, что идиотский, но, как говорится, не пришей кобыле хвост.
Подпевки и подтанцовки, исполнителей которых даже на «Мосфильме» называли швалью – визитная карточка Марка Захарова.

И не нужно удивляться почему уже в 60-е появлялись выворачивающие душу песни типа «Жизнь – это гонки» - в фильме «Дорогой мальчик». Теперь эту муру называют «фанк».
Кстати, прошу, переведите на русский слово «Бурглата». Боярский выпевает, в фильме «Три мушкетера». Это ведь всем зрителям должно быть понятно, как «я-ля гер ком яля гер».

Хорошие комедии не нуждаются в подпевках: «Шведская спичка», Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен», «Полосатый рейс», «Дежавю».
Не использовали подпевки такие великие эксцентрики, как Пьер Ришар и Луи де Фюнес.

В советских качественных фильмах – не подпевки, а песни. И это изумительные песни: вальс в замечательном исполнении Тихонова  фильме «На семи ветрах», в его же исполнении «В этой роще березовой» на стихи Заболоцкого в «Доживем до понедельника», это «но шелковый платочек, кровью обагренный, пулями пробитый я тебе верну», «При дороге ивы» из фильма «Дворянское гнездо», «Белеет парус одинокий» из фильма «Долгие проводы».

Для контраста – песни из «правильного» фильма о борьбе социалистической молодежи с изживающим себя рвачеством «И это всё  нем»:

Как в песне о самом себе расскажешь?
Что ты плохой – неловко показать.
Что ты хороший – песней не докажешь…

И т.д. Еще:
Я хочу довести до вашего сведения,
Пассажиры в грохочущем поезде лет…

И еще!
Когда человек человека предаст
И как-нибудь после вам руку подаст…

И контрольный в голову:
Не надо бояться густого тумана,
Не надо бояться пустого кармана…
Лишь собственной трусости надо бояться.

Особенно актуально сегодня – не бояться пустого кармана. Чертова московская кухня!

Дальше грянули «я его слепила из того, что было», «ах, какая женщина», «служи ненаглядный мой, обо мне не тужи, если что-то случится вдруг, обо всем напиши», «а вокруг тишина, взятая за основу», «подождем твою мать», «муж обоих убил топором, а после пошел за пивом», «убили негра», «в голове ни бум-бум, малотетка дура дурой», «мальчик хочет в Тамбов», «скажи, красавица, чего не нравится» и пр.

Конечно, сегодня и нахрапистая Доронина, и хохотливая второклассница из «Чародеев» - луч света в темном царстве. Смотрим:

Мои ролексы блестят (блестят),
Я хочу с ней танцевать (танцуй)
Это девочка-дурман (а-а),
Я ниссан, я быстрый ман,
Я и Лёха мы летим в ниссан.

Дальше текст гораздо хуже. Еще:
Ты пудрила ночью нос,
Но наступил отходос.

Или:
Въехал в тусу по приколу
Я танцую под диролом.

Словом, «ику-ику-ику-ы-ы-ы-ы!» Это пока еще не в фильмах. Но, судя по либеральной политике Кремля, по жути на телепередаче, когда за столом «на кухне» собираются какие-то непонятные люди и пытаются петь старые советские песни, а также по степени агрессивности пишущего быдла - уж скоро. Ведь уже было – идиотские тексты «Наутилуса» в фильмах Балабанова.


ЧТО ТАКОЕ ФИЛЬМЫ О РЕМБО?

В начале американского фильма «Соломенные псы» парень сообщает о какой-то мелкой баталии американцев в 1942 году: «Это была самая крупная битва 2-й мировой». И даже тени стыда нет ни у парня, ни у режиссера фильма.
В европейских и американских фильмах о 2-й мировой войне американцы предстают мужественными героями, и ни слова о роли СССР.
Фильм «Самый длинный день» о высадке союзников в Нормандии в 1944 году – до тошноты пафосный, фальшивый, но самое главное – бездарный.
Совместный франко-американский фильм «Горит ли Париж?» о приказе Гитлера взорвать Париж при попытке его освобождения силами союзников. Париж не горел. Его никто не взрывал, оккупированная Гитлером Франция прекрасно себя чувствовала и работала на вермахт.
«Мост слишком далеко» - о провале союзниками наступления под Арнемом в рамках Голландской операции.
Знаете, что пишут российские СМИ о фильме о сражении за Гуадалканал? Что это «нечто вроде Сталинграда, только для японцев и американцев. Происходившая более полугода военная операция в районе Британских Соломоновых островов в 1942-43 годах лишила наступавшую до того дня Японию стратегической инициативы, положив начало её разгрому. После завершения битвы США перешли в наступление».
Ни много, ни мало! Мы увидим ниже, что было на самом деле. Сначала перечислим некоторые крупные сражения Красной армии.

Победа Красной армии в битве за Москву
Одно из решающих сражений Второй мировой войны,  30.9.1941-20.4.1942.
Потери Красной армии – 816 000 убитых и пленных, 104 100 тысячи раненых
Потери немецкой армии «Центр» - 796 000 убитых солдат и офицеров. Немецкая статистика не учитывала смерти тех, кто перешел на сторону вермахта. Кроме того, потери несли части и соединения не входившие в армию «Центр».
Так, Пауль Карелл (псевдоним оберштурмбанфюрера СС Пауля Шмидта – исполнительного директора службы новостей Третьего рейха и руководителя пресс-департамента Министерства иностранных дел Германии) в книге «Восточный фронт. Книга первая. Гитлер идет на Восток. 1941–1943» сообщает, что
«… с 9 октября по 5 декабря 1941 года 40-й моторизованный корпус вермахта потерял около 40% номинальной боевой численности, что в процентном отношении в 8 раз больше, чем потери группы армий «Центр», отраженные в 10-дневных донесениях войск».
Данные Гальдера и Волкогонова - фальсифицированы.

Сталинградская битва 177.1942-18.11.1942
Германские войска по всем показателям превосходили советские войска, соотношение: личный состав - 170 000 и 90 000, 1,9: 1. Орудия и минометы 1 700 и 1 000, 1,7: 1. Танки 500 и 120, 4,2: 1. Самолеты 1 000 и 389, 2,6: 1..
Потери СССР: безвозвратные - 478 741, санитарные - 650 878
Потери Германии: до 2000 танков и штурмовых орудий, более 10 000 орудий и миномётов, около 3000 боевых и транспортных самолётов, свыше 70 000 автомашин, около 1,5 млн солдат и офицеров.

Курская дуга 5.7.1943-23.8.1943
Со стороны СССР участвовало 1,336 млн солдат, со стороны Германии – свыше 0,9 млн. Танки и САУ. СССР – 3444, Германия – 2733. Орудия и минометы, СССР – 19 100, Германия – 10 000. Самолеты, СССР – 2172, Германия – 2050.
Разгромлено 100 дивизий вермахта. Только по сухопутным войскам с июля 1942 года по июнь 1943 года, по данным генштаба сухопутных сил Германии, враг потерял 1 млн 135 тыс. человек.
Советские войска потеряли более 863 тыс. человек, в том числе более 254 тыс. безвозвратно, свыше 6 тыс. танков и САУ, почти 5300 орудий и миномётов, 1626 боевых самолётов.

Операция «Багратион»
Потери Красной армии - 178 507 погибшими, пропавшими без вести и пленными, а также 587 308 ранеными и больными.
Потери Германии: с 23 июня по 23 июля 1944 оценивались в 400 000 убитыми, 158 480 пленными, 150 тыс. ранеными, уничтожено 2735 танков и самоходок, 631 самолёт и 57 152 автомашины. Только под Минском было захвачено 57 600 немецких военнопленных, они были проведены по Москве маршем.
25 июля 1945 года президент США Гарри Трумэн, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и президент Китайского Национального правительства Чан Кайши выдвинули перед Японией условия капитуляции. Потсдамский ультиматум гласил, что если Япония не примет предложенные условия, её подвергнут «скорейшему и полному уничтожению». Япония ультиматум отвергла, и 6 августа американский бомбардировщик B-29 под названием «Энола Гэй» сбросил на Хиросиму «Малыша» — атомную бомбу мощностью 18 килотонн. Японцам чётко дали понять, что такое «скорейшее и полное уничтожение». Но даже это произвело впечатление лишь на некоторых министров правительства, остальные были полны решимости продолжать борьбу до конца.

Разгром советскими войсками Квантунской армии,
она прекратила свое существование всего за 10 дней - в период с 9 по 20 августа, потери советских войск за главную горную цитадель - Большой Хинган - составили 3000 чел.
В разгроме Квантунской армии со стороны СССР принимали участие более 1,5 млн солдат и офицеров, из них 12;000 человек погибли, 25;000 были ранены. Потери Квантунской армии составили много больше — около 85;000 убитыми и до 800;000 ранеными.
15 августа император Хирохито обратился по радио к японской нации и заявил о капитуляции Японии.
Величайшие победы советских солдат во 2-й мировой могут быть сравнимы только с величайшими поражениями по вине Сталина и его окружения: в киевском котле, в двух харьковских котлах, под Ржевом и Вязьмой, в начале войны – при стремительном отступлении и потере важнейших территорий.

***

Чем же отметились союзники, США и Великобритания?

Битва за Атлантику 13.9.1941-8.5.1945
Потери войск США и др. – 18 тыс. моряков, Германия, Япония – неизвестно.

Операция «Факел»,
высадка США и Великобритании во французской Северной Африке, Марокко и Алжире 8.11.-12.11.1942.
В первом эшелоне высаживалось около 107 тыс. человек (35 тыс. в Марокко и 72 тыс. в Алжире). К 1 декабря союзники высадили в Северной Африке уже 253 213 чел.
Правительство Виши в Северной Африке могло противопоставить американцам до 200 тыс. чел., около 80 боевых кораблей и до 500 самолетов. Однако французские войска не представляли серьезной угрозы для союзников, так как неохотно соглашались воевать на стороне Германии.
В период с 8 по 13 ноября союзники потеряли около 2200 тыс. чел. убитыми и ранеными. Потери французов доходили до 500 чел. убитыми.
Википедия сообщает: участвовали 1200 солдат, потери  - 479 убитых, 720 раненых.

Поражение под Монте-Кассино, 17-18.5.1944
Потери США и др. при захвате Монте-Кассино – 55 тыс. солдат, всего за 4 битвы – 105 000 чел., потери немцев – 10 тыс. солдат (по другим данным – 20 тыс. убитыми и ранеными). Википедия сообщает, что потери немцев неизвестны.

Битва за Нормандию 6.6.1944 - 24.7.1944
Американская пропаганда рассказывает, что  оборонявшие «Атлантический вал» были элитными подразделениями, в том числе и «СС». На самом деле на берегу Атлантики в большинстве расположились нестроевые немецкие части. Из элитных частей немцев на французском курорте восстанавливали силы раненные и инвалиды с Восточного фронта, а также проходили службу ограниченно годные: близорукие и т.п. К 1944-му году требования к годности в Германии были значительно снижены, в частности, утрата глаза, руки, тяжелая контузия и т.п. уже не являлись основанием для увольнения со службы высшего и среднего офицерского состава. Например, 70-я пехотная дивизия целиком состояла из солдат, страдающих разного рода заболеваниями желудка. Напротив, на Восточный фронт отправляли исключительно здоровых солдат.
Американские же войска были именно элитными.
К 21 августа общая численность экспедиционных сил достигла 2,876 млн чел. Численность обороняющихся  войск вермахта – 0,88 млн чел.
Википедия сообщает, что численность войск США и др. - 63 360.
ВМС и ВВС США и Великобритании имели 11 000 боевых самолётов против 500 у немцев и свыше 6000 боевых, транспортных и десантно-высадочных судов.
За день «Д» операции «Оверлорд» союзники потеряли безвозвратно 4571 чел. (американцы – 2499), немцы – около 4 тыс.
За весь период операции потери американцев составили 29 000 солдат убитыми, 106 000 ранеными и пропавшими безвести, англичане потеряли 11000 убитыми, 54 000 ранеными и пропавшими без вести, канадцы - 5000 убитых, 13 000 раненых и пропавших безвести. Итого 45 тыс. убитыми, 173 тыс. ранеными и пропавшими безвести.
Нацисты потеряли убитыми 30 000 солдат, 290 000 раненых и пропавших без вести.
Википедия сообщает, что потери войск С ША и др. - 16 293 убитых, 43 221 раненых и 6 180 взятых в плен или пропавших без вести, и скромно молчит о соотношении сил и потерях немцев.

Поражение США в операции «Драгун» 15.8.1944-14.9.1944
Численность войск США и др. - свыше 200 000 человек (Википедия сообщает о 15 574 чел.),
Потери -7700 убитых, 22 000 раненых (Википедия - 5 804 раненых), 3098 взятых в плен или пропавших безвести. Плюс потери французских частей – 10 тыс. чел.
Численность оборонявшихся войск вермахта – 100 тыс. чел. (Википедия молчит).
Потери вермахта – 7000 человек убитыми, 20 000 ранеными. В СМИ указывают 130 тыс. плененных солдат и офицеров, что вряд ли возможно при поражении войск США и др.

Битва за Выступ,
Арденнское конрнаступление немцев 16.12.1944-25.1.1945.
Потери США и др. – 108 347 солдат, из них 19 246 убитых, 62 489 раненых (Википедия - 47 500), 26 612 пропавших без вести (Википедия – 23 000).
Потери Германии: 67 675 чел. (по американским данным 120 тыс.), из них убитыми – 17 236 человек, ранеными – 34 439 и 16 000 пленными и пропавшими без вести.

Общая численность американских войск в Арденнской операции - 0,84 млн чел. при 1300 танках, 182 самоходных противотанковых орудиях и 394 артиллерийских орудиях.
С немецкой стороны по разным оценкам участвовало 0,24 – 0,5 млн чел., 1800 танков, 1900 артиллерийских орудий и реактивных минометов «Небельверфер» и 800 самолетов.

Битва за Гуадалканал –
Мелкое, но долгое сражение, 7.8.1942-9.2.1943
По данным Википедии потери США составили 6000 (1600 убитых, 4400 раненых и пропавших без вести).

Численность участников остальных операций США и др. не превышала нескольких тысяч с обеих сторон.
Был случай, когда американцы напали на японский остров, на котором не было ни одного человека, и умудрились понести потери.
Не имея особого успеха в честном бою, американцы сбросили две атомные бомбы на ничего незначащие в военном плане города Хиросиму и Нагасаки - с единственной целью напугать СССР. Погибли свыше 200 тыс. мирных жителей.
Три дня американские и британские воздушные эскадры обрабатывали Дрезден. Военного значения он тоже не имел. Кроме фугасных, американские вояки применили напалмовые бомбы. Было разрушено больше половины зданий, погибло около 130 тыс. мирных жителей.

Конечно, США по лендлизу снабжали СССР во время войны. Но не бесплатно – за золото. Это ничтожные 4% всего, что произвел СССР для войны. Но гораздо больше США, в частности, Форд, Рокфеллер и др., во время войны поставили Гитлеру, причем поставляли товары стратегического назнчения.
СССР уничтожил 607 дивизий противника, союзные войска – лишь 176 дивизий. По другим данным СССР уничтожил еще больше – 80% всех дивизий гитлеровской коалиции. Причем если на Восточном фронте шли ожесточенные бои, то на Западном целые батальоны сдавались каждому мотоциклисту.
Сдавались без боя и целые немецкие дивизии. Два пьяных американских велосипедиста взяли в плен отборную дивизию СС. 38-я гренадерская дивизия СС «Нибелунги», последнее в истории СС соединение, сформированное в марте 1945 г. и личным приказом Гитлера отправленное на Западный фронт, так бесславно закончило свое существование.

Французы не лучше американцев: французские историки преуменьшают численность войск Наполеона и преувеличивают численность русских войск в битве при Бородино, аналогично – при разгроме армии Наполеона на реке Березине (А. Рамбо, «Поход в Россию», в сборнике «История XIX века. Время Наполеона I». Ч. 2. М.: ОГИЗ, 1938).

Стоит добавить к сказанному, что советские военные дали под зад американцам и в Северной Корее, и во Вьетнаме.

Отвечаю на вопрос в заголовке статьи: фильмы про Рембо – это комплекс неполноценности американцев.


ИНЫЕ СОВЕТСКИЕ ФИЛЬМЫ –

просто прелесть.
В картине «Первый троллейбус» девушке предлагают учиться. Она уже собралась ехать… Но друзья – а это весьма интеллектуальные каменщики и подсобники, среди них Олег Даль, играющий на гитаре – ведь все рабочие-строители не понаслышке знакомы с музыкой. И вовсе не пьют, как сапожники.
Так вот, друзья дарят ей… мотыгу. Ой, нет! Ей дарят троллейбус, и она, в чувствах, возвращается в любимый трудовой коллектив. Она ведет свой троллейбус, и милиционер отдает ей честь. Свою.
Еще там гендиректор, в простеньком прикиде на своих двоих спешащий в воскресенье на рыбалку. Но тут коллизия – не отгрузят без него кирпич! И гендиректор, наплевав на отдых, идет к трудящимся, и не просто выбивает кирпич, он еще показывает, как надо работать.
Не надо всяких там институтов, зачем, ну, зачем учиться?? Когда и так всё хорошо.

Эту же мысль повторяют в «Москва слезам не верит». Слесарь – и ладно. Он в своем слесарном деле – академик! И все ему нравится. А закончить политехнический – на кой?

Искра Леонидовна Бабич продолжила в том же духе. Что писал Ленин? Каждая кухарка должна управлять государством. Вот и героиня фильма Искры «Первое свидание», работница столовой, общественное предпочитает личному. Везде она суется, везде-то ей нужно побывать – только не дома, вместе с мужем Алешей. Свои детей заводить некогда – она заботится о чужих детях. В очередной раз ее зовут к себе на гулянку футболисты. Они не могут без своей Валечки! И Валечка обманывает мужа Алешу и усвистывает к футболистам. Алеша плюет и уходит от Вали. Но потом он понимает! Общественное выше личного! Он пришибленно возвращается к Вале, как ему и старшие советуют…
Правда, Ленин писал, что каждая кухарка не способна управлять государством. Но каждая кухарка должна учиться…

Фильмы Эльдара Рязанова – бездна прелести. Там можно найти, как в солянке сборной, всё, что душа пожелает: и еврейку, которая побирается, и еврея, который  живет…
Знаете, были в СССР такие поселения из картонок и ящиков, их обитатели не работали – побирались. Вот в такое поселение Рязанов и поместил еврея, который потерял работу. Из-за чего? «Сыграл что-то иностранное», - без зазрения совести говорят в фильме. А что именно сыграл? Может, Бетховена или, не дай бог, Генделя? Интересно, где были мозги режиссера, когда снимали этот фрагмент.

Ленин завещал «свести роль госчиновников к роли простых исполнителей воли трудящихся». Упрочение социализма он видел в том, чтобы «каждый после отработки своего 8-часового урока занимался государственной деятельностью» («очередные задачи Советской власти»).
В фильме «Берегись автомобиля» главный герой, Деточкин, пытается следовать заветам вождя, он крадет у воров и взяточников автомобили. Он после работы и даже во время отгула исполняет государственную службу! Но делает это почему-то втайне, он крайне боится госчиновника – следователя Подберезкина. И Подберезкин, как госчиновник, олицетворяет собой правду! И эта правда, вместо того, чтобы привести Деточкина в пример прочим - сажает Деточкина в тюрьму. За то, что следовал Ленину…

Вам не случалось царапать гвоздем по стеклу? Нюхать духи в уборной? Есть мороженое в котлете? Мне рассказывали об одном парне, который не делил первое, второе и третье, а сливал всё в одну тарелку и ел. Не знаю, как называется это заболевание.
Так вот, некоторые КГБ-шники считают, что фильм – это подпевка и подтанцовка. Марк Захаров обожал дурацкую подтанцовку, Рязанов – подпевку. Из всех стихов великих поэтов он выбирал те, которые либо у самих поэтов не шибко удачные, либо у переводчиков случался черный день. Затем какой-то москвич на кухне клал перевод на музыку.
Но случались великие стихи и весьма приличная музыка. И даже исполнение приличное! Но прикладывал Рязанов это творение как мороженое к просроченной котлете.

Нет, Андрей Миронов в «Женитьбе Фигаро» тоже начудил – смешал фарс с трагедией. Да и в «Ревизоре» тоже. Но Рязанов предложил зрителю блюдо из стихов Цветаевой, Пастернака и др. в смеси с пошленькой мелодрамой под названием «Ирония судьбы или с легким паром». Текст самой мелодрамы, за исключением редких моментов – чудовищный. «К Вашему сведению, это пришел ОН!» «Ах, я ухожу! Надень мне сапоги». «А как ты считаешь, когда люди поют?... - Когда они счастливы.- Правильно» (О, господи). «До Нового Года осталось 2 минуты. - Откройте шампанское» (оба остались без возлюбленных). «Есть такая примета: как встретишь Новый Год, так его и проведешь» (как свежо). «Это Ипполит. Прыгайте с балкона» (Почему???). «Я пытаюсь учить их думать. Хоть самую малость. И иметь обо всем собственное суждение» (Не может быть!). «Схватите воспаление легких и ага... - Что "ага"? - Летальный исход» (т.е. пневмония – это что-то типа онкологии). А это идиотское замечание насчет идиотской арии про отравленную тётю: «Проблемная песня…»
Нет, это невозможно.

Слов нет, если сравнивать с американскими фильмами… Да еще с современными российскими.


МЕРТВЫЕ ХВАТАЮТ ЖИВЫХ. ЗЕРКАЛО ДЛЯ ГЕРОЯ

Перестроились – многие. Действительно, зачем терять хорошую должность, общественный статус, приличную зарплату, да всё свое прекрасное будущее. А совесть? А совесть – понятие растяжимое.

На фото – ухоженный, респектабельный, сытый режиссер Владимир Хотиненко. В 2010 году получил звание народного артиста России. С того же года - член Патриаршего совета по культуре РПЦ. Зав. кафедрой режиссуры во Всероссийском государственном институте кинематографии (ВГИК).

В 1984-м был лоялен власти, и не просто лоялен – вместе с Фаттахутдновым снял фильм «Один и без оружия», прославляющий большевиков, о доблестном командире РККА Воронцове, который вступил в борьбу с главой преступного мира города по кличке Корней.

Началась перестройка, и Хотиненко вновь лоялен власти, и не просто лоялен, он снова исполняет ее заказ, в 1987-м снимает фильм «Зеркало для героя» о людях, поклоняющихся Сталину, «всё, что вы нам говорили – оказалось неправдой».
Словом, Хотиненко никогда не колебался относительно линии партии, колебался вместе с линией.

Когда началась оголтелая кампания по обливанию помоями большевизма,  Хотиненко не остался в стороне. Душа его чутко отозвалась на зов партии целой серией фильмов: «Бесы», «Достоевский», «Демон революции», «Меморандум Парвуса», «Ленин. Неизбежность», «Гибель империи».
И, разумеется, для массового зрителя, фантазии с привкусом либеральной демократии: «Мусульманин», «По ту сторону волков», «Макаров».

Если Достоевский в «Бесах» основательно исказил историю стачки на Невской бумагопрядильной фабрике и приписал социал-демократам нечаевщину, то Хотиненко не постеснялся радикально фальсифицировать историю в каждом из фильмов, фальсифицировать в том духе, в котором требовала правящая партия.

Хотиненко не одинок: точно так же перестроился Никита Михалков, снявший бездарные «Сибирский цирюльник», «Утомленные солнцем» и «Адмирал» - после талантливых «Раба любви» и «Свой среди чужих, чужой среди своих» с положительными героями - большевиками. И не стыдно Михалкову, что в одночасье перестроился, стал антикоммунистом, монархистом, капиталистом, преданным президенту РФ. Ибо Париж стоит мессы.

Неплохи и фильмы «Один и без оружия» и «Зеркало для героя». В последнем режиссер еще не собирается сильно искажать прошлую действительность, он просто выдает за новое то, что уже было хорошо всем известно после XX съезда КПСС.

Но знаете ли вы, что американский «День сурка» 1993 года и российский «Мы из будущего» 2008 года - это воровство, украли тему из фильма «Зеркало для героя» - по одноименной повести Святослава Рыбаса, производства свердловской киностудии. Причем украли отвратительно, американский фильм – банальная мелодрама с некрасивой главной героиней, которую стандартно выдают за верх совершенства, российский фильм – примитивный новодел.
Можно добавить еще  фильмы «Назад в будущее» Земекиса, в котором главный герой встречается со своими молодыми родителями, и «Временная петля».

Основатель сего направления фантастики – Герберт Уэллс, продолжатели - Курт Воннегут («Бойня №5» 1969), Айзек Азимов. У Азимова Голливуд украл ну очень много. Рэй Бредбери («И грянул гром»). Наконец, Евгений Шварц («Сказка о потерянном времени»), Михаил Булгаков («Иван Васильевич меняет профессию»), «Чапаев с нами» (1941), «Разбудите Мухина» (1967), «Бегство мистера Мак-Кинли» (1975), «Что-то с телефоном» (1979, по Киру Булычеву), «Гостья из будущего» Павла Арсенова (1985), «Новые приключения янки при дворе короля Артура» (1988), «Похищение чародея» Кобзева по Киру Булычеву (1989).

***

Фантастика с помощью кинематографа превратилась в реальность. Путешествия во времени – как само собой разумеющееся, приплетают и Эйнштейна, и кротовые норы и даже Тесла. Для режиссера нет ничего легче, как пропустить героя через черную дыру, он попадет в прошлое, убьет своего дедушку – и плевать на причинность.
Основу под фабрику грез подводят физики, которые в этом плане ничем не отличаются от лириков: растяжимость совести, безграмотность, зоологическая ненависть к марксизму. Как же: ведь нарушение причинности – против проклятого материализма, это оправдание больных фантазий святого Августина, примитивного релятивизма Витгенштейна, это воскрешение Лазаря.
Сопротивляющихся, конечно, не будут пытать, как Галилея, не сожгут, как Бруно, но десятки лет будут обливать помоями, как Кондильяка, или затопочут, как Больцано или Рулье.

На самом деле любой летательный аппарат по мере приближения к черной дыре из-за огромных приливных сил вытягивается в волос толщиной в атом. Но даже гипотетически нет Вселенных прошлого и будущего. Они возникают лишь в моделях - на диаграммах Пенроуза и Крускала-Секереша, и дело том, что мощное гравитационное поле черной дыры рвет вакуум, рождаются пары частиц-античастиц, они аннигилируют с возникновением фотонов, часть из них устремляется к центру черной дыры, смещаясь в ультрафиолет, который вырезает на диаграммах все Вселенные прошлого и будущего.
Уравнения Эйнштейна позволяют существовать времениподобным замкнутым геодезическим – временным петлям, например, в метрике Гёделя. Зельдович даже предлагал ввести особый тип цензуры на такие решения уравнений теории относительности. Однако не нужно никаких дополнительных запретов вне физики, временные петли – это затухающие решения уравнений, то есть, они существуют – но реализуются лишь на исчезающе малый промежуток времени.
Аналогично есть физический смысл и у тахионных решений, и у запаздывающих и опережающих решений уравнения Шредингера, например, запаздывающие решения – это не сигнал из прошлого, а всего лишь радиационное затухание.

Стивен Хокинг вместе со многими ведущими физиками полагал, что направление стрелы времени выделяет термодинамика. Это неверно. Термодинамика лишь запрещает возврат всех движущихся атомов, скажем, газа, на свои прежние места – в реальном времени.
Тем не менее, введение Декартом отрицательного времени, которое является следствием абстрагирования от реального времени – таки опередило время на столетия. Дело в том, что координатная симметрия времени – это отражение симметрии парных физических законов, эта парность не могла бы существовать без отрицательного времени.

Еще один феномен, дающий обильную пищу манипуляторам массовым сознанием – квантовое запутывание, основанное на парадоксе Эйнштейна-Подольского-Розена. Скажем, если вы разносите два связанных электрона на какое-то расстояние и переворачиваете спин одного электрона, то в силу запрета Паули спин другого электрона должен перевернуться – за нулевое время, т.е. импульс должен быть передан с бесконечной скоростью, больше скорости света. Квантовое запутывание удалось осуществить на расстояниях порядка тысячи километров.
Но в этом феномене нет ни передачи импульса, ни передачи вообще чего-то материального, ни модной «передачи информации». Здесь есть лишь два разных состояния одной и той же волновой функции двух связанных электронов.

Чтобы прочувствовать, представьте мысленно ваше перемещение в прошлое на секунду назад. Вам некуда перемещаться, т.к. с прошлом это место занято – вами. Час назад это место тоже было занято: другим человеком, стулом или еще чем. Сто лет назад это место тоже было занято: воздухом, молекулами азота, кислорода и углекислого газа, они там были в прошлом, это их законное место.

Однако ж спекуляций – тьма, тут и пришельцы из разных галактик, переместившиеся через кротовые норы, и времятрясение и т.п. Представление о путешествиях во времени стало новым способом оглупления масс. Подумайте: фильм «Терминатор» глуп уже потому, что логически Скайнет мог просто не посылать терминатора в прошлое, тогда в прошлое не отправили бы отца Джона, лидера сопротивления машинам, тогда бы Джон не появился на свет.
Прочие фильмы такого пошиба – еще более нелепы, впечатление, что режиссеры нарочно не учились физике в школе.

И уже нет фильмов, где такой оборот речи, как возврат в прошлое – средство выразительности, как у Азимова, Воннегута или Булычева, как художественный прием.

***

Собственно, фильм 1987 года – заслуга не Хотиненко, а, во-первых, Бизе, в фильме звучит
изумительная серенада Смита из его оперы «Пертская красавица» в исполнении Пищаева, почти на подъеме, не такая угнетающая, как жалоба Надира из «Ловцов жемчуга» (еще хорал пилигримов из третьего акта оперы Рихарда Вагнера «Тангейзер» в исполнении Богачёва), и сценариста Надежды Кожушаной, которая придумала сюжет с повторяющимся днем. Точнее, и Кожушаная отчасти позаимствовала приём у Джека Лондона («Межзвездный скиталец»).
От патриотической повести Рыбаса о буднях шахтёров конца 1940-х осталась только шахта, да и у той имя «Пьяная».

Двое парней из времени перестройки, когда люди внезапно узнали то, что они знали всегда – о периоде репрессий, неожиданно попадают в 8 мая 1949 года. Встречают там своих родителей и себя самих. Начальник шахты Тюкин – отпетый сталинист, хотя воевал – людей ему не жаль. Безграмотный демагог. Чуть что – звонит в НКВД.

Новый день полностью повторяет 8 мая.

Конечно, герои схематичны, уже в 70-е над такими смеялись, но с подобными Тюкину лично сталкивался, и неоднократно – в 80-е. Правдорубов встречал меньше, но были.
Смысл фильма:  двое  застряли  в  прошлом. Они не могут ничего изменить - потому что не понимают, что произошло с людьми.

И  до  сих  пор:  одни во всем винят марксизм, ничегошеньки в нем не понимая, другие одного Сталина, третьи  -  евреев,  четвертые  -  англосаксов,  пятые - предателей Горбачева и Ельцина, шестые - недостойный Сталина рабочий класс и т.д.

На  самом  деле  двое героев фильма Хотиненко - смотрят  на себя. Начальник шахты - это их отражение в зеркале. Отражение в зеркале не двух героев – всех.

***
Что дальше?
Уровень мышления потерян (если сегодня вообще есть смысл говорить о мышлении). В науке разбойничают безграмотные, бездари и мошенники. Культура потеряна. Бездуховность. И конца-краю не видно. Стряпают методички - как написать статью в популярный журнал. Их сотни миллионов. Социальные страты невосприимчивы, аутизм. Способны только махать руками на площадях по призыву Навального или, как в США, свергнуть памятник лосю и заставить целовать ботинок.

Очевидно, что пандемия - не последнее. Сказать, что это результат глобализации, следствие жадности торгашей - значит ничего не сказать. Тотальная бездуховность.
Человек уходит, когда исчезает смысл.
Искусство – это такое состояние души, которое позволяет выжить. Искусство находит смысл там, где его нет.
Наступила эпоха, когда исчезло уже и само искусство.


ЕЩЕ О ДЕГРАДАЦИИ РОССИЙСКОГО КИНЕМАТОГРАФА

Сериал «Охота на дьявола». Собственно, это не сериал. Просто тягучая 5-часовая ахинея в духе «Диверсанта», «Генерала» (про Горбатова), «Апостола», фильма «Троцкий», сериалов «Штрафбат», «Ликвидация», «Гетеры майора Соколова», «Белый тигр», «Человек войны», «Застава Жилина», «По законам военного времени», «Смерть шпионам», «Последний бронепоезд», «Красная капелла», «Один в поле воин», «Разведчицы», «Последний день войны» и тому подобного маразма, никакого отношения к реальным событиям не имеющего.
Зулейха варит фигню, нет на прорву карантина, но своего дерьма не хватает, потому суют еще и американское – «К-19». Все российские телеканалы транслируют этот бред сивой кобылы.

Американский фильм-катастрофа про затопленный подвал дома с акулами. «Собрали одного чувака на дно спуститься. Снарядили его, обвязали сеткой железной против акул. Дали ему шланг в рот и спустили в воду. Я то, наивный, думал, что они ему воздух нагнетают чем-то. А они просто разматывают смотанный шланг. Ну, клоуны! Они хоть пробовали воздух под водой через шланг втягивать?» - пишет пользователь интернета.

В российском сериале «Красная капелла» главный герой – благородный Треппер. Якобы он глава «Красной капеллы», так Треппер сам о себе написал после войны. На самом деле у «Красной капеллы НЕ БЫЛО руководителя. Треппер после ареста согласился на радиоигру, т.е. предал. Но представил дело так, что это Гуревич предал, а Треппер после этого был вынужден. На самом деле не Трепперу, а Гуревичу показали документ о согласии Треппера, но Гуревич смог передать условный сигнал. Клевета на Гуревича, который вернулся в Ленинград, послужила Трепперу пропуском в Израиль.

Перенять собираются всё уродство, всю безмозглость Голливуда.
«… как тренер может без коньков выходить на лед – они вообще соображают что-то? Меня часто спрашивают про это кино, а я не знаю, что ответить. Не объяснять же всем, что Валера в суперсерии выходил в тройке с Викуловым и Мальцевым, а с Петровым и Михайловым тогда играл я» (Юрий Блинов).
Борис Михайлов считает главным недостатком в фильме то, что там все перепутано и много нестыковок, в немалой степени виноват консультант фильма – Александр Харламов: «Когда погиб отец, ему было 6 лет. Что он может помнить?! … Нас с Петровым пригласили консультантами. Мы приехали на киностудию. Часа три нас расспрашивали… Но потом началось – «Саша говорит это… Саша советует то…» Извините, отвечаю, тогда работайте с Сашей. А мы отошли в сторону».
«Чудо на льду» - ерунда полная…» (Хелмут Балдерис).
«Рассказать, почему все в картине под своими фамилиями, лишь я – Гуськов? Прислали сценарий – читаю, читаю. Получается, будто мы с Валеркой в Чебаркуле только за бабами увивались да водку пили. Я возмутился. И меня вычеркнули. Вписали Гуськова» (Александр Гусев).
«… почему вы из Тарасова делаете легенду? Он был старшим тренером сборной всего два года. В остальное время возглавлял национальную команду Чернышев… нет там правды…» (Александр Мальцев).
Зато чиновник Владислав Третьяк одобряет фильм. Дескать, для подрастающего поколения…
В следующем фильме Харламов - негр-трансгендер, будет креститься, выступать против Советской власти и петь «Боже, царя храни».

Почему нет – после «Бумера», после всех фильмов с описаниями тонких душевных переживаний уголовников в стиле «Однажды в Америке», «Бони и Клайд» и пр.
Поему нет – если в российских фильмах ментовка – просто скопище Эйнштейнов.
Безруков – новый Штрилиц! Свежее прочтение «17-ти мгновений весны» в смеси с фантастикой Толстого и сериалом  про Джеймса Бонда.

«Страшно представить, - пишут в интернете, - какое надо снять кино, что оно казалось отстойным даже на фоне русского кинематографа! Но для торжества деградации и бездарности не существует преград и дна!» В топ-10 наихудшего дерьма вошли «Zомби-каникулы» Кемница, «Защитники» Андреасяна, «Большая ржака» Москаленко (одно название чего стоит), «Наша Маша и волшебный орех» Егора Кончаловского, «Гитлер капут!» Вайсберга (в роли Евы Браун – прости, господи, Ксюша Собчак), «Никто не знает про секс» Гордеева, «Цветок дьявола Гроховской, «Взломать блогеров» Свешникова. На первом месте наихудший среди дерьма фильм – «Кавказская пленница-2014» Воронкова. А есть еще «Русалка» и «Яга» Святослава Подгаевского, вы только посмотрите на дебильную рожу этого юнца, «Зателчики» и «Война полов» кретина Кирилла Кузина.
Знаете, как называют в интернете будущую фантастическую драму режиссера Андрея Волгина «Танцы насмерть»? – Очередным высером.

Фильм «Охота на пиранью». «Я почитала аннотацию и мне стало интересно, потому что там героиня химик и сюжет крутится вокруг химической лаборатории. Посмотрела я первые пять минут фильма, которые как раз про лабораторию и вещество. В общем, этот пост я набираю одной рукой, потому что вторую не могу оторвать от лица. Это 3,14здец. Я это не как химик говорю, а как здравомыслящий человек. Я вообще очень невнимательная и специально не выискивала косяки, но вот что просто бросилось мне в глаза: ребенок в лаборатории; защитный костюм, который не защищает; при работе с испаряющимся веществом (судя по его действию) человек не носит самой примитивной маски и нет вытяжки; опасное вещество в стеклянной банке, которая легко бьется и которую тупо смахивают со стола; часть людей тупо расстреливают, а кто сбежал - тот сбежал... В комнате с супер-опасным веществом нет простой ВОДЫ для нейтрализации этого вещества (по сюжету фильма вроде вода нейтрализует опасное вещество). И это только те проявления идиотизма, которые бросаются в глаза сразу же. Что за темная жидкость появляется после того, как склянка бьётся? Что вообще чувак в ненужном костюме делал с веществом? Достал, чтобы поставить на стол? Зачем он потом хватает осколки? Какого хера он поцеловал защитные перчатки чтобы послать воздушный поцелуй?! Б…, серьезно?! Я не работаю со смертельно опасными веществами, но целовать перчатки после того, как я достала стандарт на ДДТ или сделала раствор в этилацетате мне как-то в голову не приходит!» - пишет некая пользовательница интернета.

«Отрицать всё «совковое» стало не методом, но — принципом», - пишет Галина Иванкина.
«В российском кино наблюдается засилье слабоумия», - пишет Зинаида Пронченко, - здесь птицы не поют, деревья не растут, здесь снимается кино, самое мертворожденное кино в мире».

Дело не только в идиотизме сценария и дикости постановки. Актеры бездарны, тексты бездарны.

***

О, Безруков! Благородный белогвардейский офицер-разведчик. Вы верите в благородство белогвардейцев? Запроданных, как Колчак, Антанте, прославившихся своими зверствами не только над красноармейцами, но и над мирными гражданами, симпатизировавшими Советской власти.
Разведчица НКВД-шница, разумеется, влюбляется в Джеймса… тьфу, в Безрукова.
С Безруковым дружен благородный английский шпион.
После Черчилля, Тэтчер, Тони Блэра, Терезы Мэй - вы верите в благородство англичан? Ким Филби не верил.

Глава финской контрразведки – ненавидит нацистов. Вы можете в это поверить?
Но… почему бы нет? После того, как Таня Бузова пела во МХАТе…

О чем, собственно, фильм? О страшном оружии, которое состряпал профессор Преображенский… тьфу,  ученый нетрадиционной ориентации Манцев… вернее, Филиппов – о специальных роковых яйцах. Точнее, профессор создал таких комаров, которые взрываются на носу у противника. Ах, нет – замысел профессора был вот какой – чтобы позвонить из телефонной будки президенту Америки, тот возьмет трубку – и бах! Нету президента. А то и целого дома. Или улицы. И даже целого Нью-Йорка.
Профессор соорудил приборчик – но вот беда, слабоват приборчик. Не хватает самого главного компонента – дьяволова камня.

А камень этот предсказал еще Бэкон – неясно, какой, то ли Френсис, то ли Роджер – сценарист-энтузиаст не уточняет.
Вас не тянет блевать, когда пользователи интернета, чтобы показать грамотность, ставят запятые там, где этими запятыми и пахнуть не должно? Во-от…

И камень этот должен через столетия упасть на Землю в виде метеорита. Ох, ё… Камень падает, но Филиппов его не может найти. И дает дуба. Находит его на территории от Сибири до Кордильер его ученик, еврей Ланцер. И опять незадача – камушек оказался малюсенький. Пришлось его выращивать. Тридцать лет  три года Ланцер выращивал кристалл, который нужно засунуть в гиперболоид… то есть, в приборчик.

Фашисты выкрадывают Ланцера с дневниками Филиппова и с его камнем. Дело было в Финляндии.
НКВД засылает в Финляндию своего агента – худющую девку, ни кожи, ни рожи. Но умеет ногой бить в челюсть. И гигантские аналитические способности.
НКВД-шная разведчица взламывает, как артист Андрей Миронов, сейф, крадет камень, но не это для нее главное Ее родителей убил палач Коминтерна, который зачищает провалившихся. И фамилия у него еврейская. Ее цель – месть, она перестреляла уже прорву всяких НКВД-шников. Разведчица-то, оказывается, ненавидит и революцию, и Советскую власть.

Да, у Коминтерна, оказывается, были палачи-евреи! И подчинялись они не главе Коминтерна, не Сталину, не главе НКВД, а всего-то Бокию. Находка режиссера – палач Коминтерна не убивает просто так. Он еще носит с собой топор и отрубает жертвам головы, прямо на глазах у детей, как в фильмах Голливуда, страсти-барасти. Зритель все тут же начинает ненавидеть Коминтерн. Интернационалисты проклятые!

Кто спорит – чтобы выбить показания, в НКВД пытали, зверски пытали. Так ведь то же самое делают во всех странах мира!

У НКВД-щницы камень выкрадывает белогвардеец Безруков. У Безрукова – снова разведчица. Дальше разведчицу начинает убивать палач Коминтерна, но она никак не желает отдать камень. Палач везет ее в багажнике автомобиля сначала в гостиницу, где она остановилась, потом в резиденцию Безрукова – нигде нет камня! Тут выясняется, что всё это задумала НКВД-шница, чтобы ее скрутил палач, а она бы после этого его пришила.
Безруков же – вот баранья башка! – когда обнаруживает, что разведчица скрала у него камушек, едет, баран, к дверям посольства СССР и там ее сторожит.

Но финская разведка, когда разведчица уже кончила палача Коминтерна, вовремя всё разузнала, подъезжает к резиденции Безрукова и арестовывает НКВД-шницу. Вместе  с Безруковым, который тоже туда успел прикатить. И тут волшебным образом из чьей-то жопы появляется камень, который не мог найти палач Коминтерна! Камушек конфисковывает финская разведка. Она в курсе! Но немцы во главе с Отто Скорцени – наш пострел везде поспел, особенно в Финляндии – убивают всех и хапают камушек вместе с Ланцером.
Был бы алмаз – как в десятках фильмов, еще туда-сюда, но метеорит…
И где режиссер откопал такую физиономию на роль Скорцени.

Безрукова с разведчицей финский контрразведчик приказывает убить, их спасает благородный, ох, благородный англичанин Фельтон… Дальше сердца трех едут в Германию спасать мир.
У Безрукова хорошие связи с финскими уголовниками, он сделал их главарю Слепому услугу, Слепой стряпает три немецких паспорта.

Кто, кто, на какой кухне, какой москвич эту галиматью сочинял. Акунин, Донцова, Прилепин, Маринина, Пелевин?

Германия. Страшная лаборатория. Баллоны с газом для кухонной плиты, волшебный порошок, испарения жидкого азота, самый главный прибор – переключатель сопротивлений или напряжений из школьной лабораторной работы по физике. И синенькие фонарики.

В гостинице НКВД-шница говорит портье, что все трое приехали в Германию по личному приглашению рейхсфюрера. Ни много, ни мало. Портье верит! А занимаются они продажей сантехники. Гиммлер жить не может без унитазов, смывных бачков, раковин и ванн.
Героям надобно проникнуть в старинный замок (который строил опять же еврей), где располагается страшная лаборатория, и хапнуть камушек. Они проникают, хапают и, всех перестреляв, счастливо сбегают.
В общем, диверсанты по главе с Галкиным – отдыхают.
Безруков добирается до Гиммлера, прицеливается и… промахивается!

Нет самого главного: расчлененных пополам тел, монстров со слюнями, словом, всего того, за что американские дети так любят Голливуд. Один окровавленный топор, да и то – нет самого процесса отрубания головы!

Рейхсфюрер Гиммлер в фильме - шкодный, татарского  типа. Глеб Бокий – тоже шкодный, не фильм, а клуб веселых и находчивых.

В фильме палач Коминтерна говорит разведчице, что Бокий дал ему ампулы с веществом для пыток. В сериале эксплуатируется больная фантазия сбежавшего из СССР КГБ-шника Олега Гордиевского, что в 9-м отделе Бокий занимался не только вопросами шифрования, но и созданием лабораторий по разработке ядов и препаратов для влияния на сознание арестованных. Демократы даже придумали, что Булгаков, который даже не слышал о существовании Бокия, писал с него образ Воланда в романе «Мастер и Маргарита».

В фильме Бокий – диавол, харя – кирпича просит, он должен вызывать у зрителя омерзение. Вместо военной формы – нелепый пиджачок бухгалтера и заправленные в ботинки штанишки. Но он страшен!!!
Бокий отдает приказ зачистить разведчицу, которая провалилась. Однако она, оказывается, не провалилась! Всё равно зачистить. Потому что все большевики-коммунисты-революционеры – у, зверюги!
Находка режиссера: Гиммлер передает Бокию личное послание, что он, Гиммлер, победил. Бокий торжественно принимает послание.

Бокий в фильме аполитичный, ему пофиг, большевики или меньшевики. Реальный Бокий - с 1897 по 1917 годы одним из руководителей петербургского большевистского подполья, в 1916—1917 годах входил в Русское бюро ЦК РСДРП. Делегат 7 (Апрельской) Всероссийской конференции и VI съезда РСДРПб. Активный участник Октябрьского вооружённого восстания в Петрограде, с октября по ноябрь 1917 года — член Петроградского ВРК. В феврале-марте 1918 г. - член Комитета революционной обороны Петрограда». Максим Горький характеризовал Бокия следующими словами: «Человек из породы революционеров-большевиков, старого, несокрушимого закала».
Хохма – Бокий убивает своего помощника, переодевается красноармейцем и сбегает.

В реальности Бокия обвинили в принадлежности к контрреволюционной масонской организации «Единое трудовое братство», занимавшейся шпионажем в пользу одного из иностранных государств (предполагось, Великобритании). 15.8.1937 на допросе, который вёл старший л-т Э. А. Али-Кутебаров, Бокий якобы оговорил себя, «признавшись» в поддержке постоянной и тесной связи с Троцким - через его эмиссаров во время пребывания Троцкого в Европе и через специальную радиостанцию на даче после высылки Троцкого в Мексику. Бокий «сознался», что все послания якобы передавались через некую радиостанцию абвера, все переговоры были связаны с подготовкой теракта против Сталина.

Дальше еще веселее – Скорцени, который в реальности в данное время работает на Израиль, волей режиссера заброшен во Францию, чтобы отобрать камушек у Безрукова. Скорцени крадет дочку Безрукова и НКВД-шницы. Скорцени охраняет банда тинэйджеров со шмайсерами. Арестовывать громилу посылают не спецслужбы, не СМЕРШ, не Почетный легион – а каких-то придурков в жилетах, без какой-либо формы и с красными повязками народных дружинников на рукаве. У них даже собак нет, Скорцени прячется в ямке. Недолго порыскав, придурки объявляют: «Ушел».
И на помощь Безруков зовет не спецслужбы, не СМЕРШ и даже не Почетный легион – а того самого англичанина… О, господи!

А камень принц Флоризель-Безруков выбросил в Балтийское море.
Белогвардеец и НКВД-шница обнимаются. Конец маразма.


ЕСТЬ ЛИ СРЕДИ АРТИСТОВ ЛЮДИ?

Кроме, разумеется, Ножкина, Губенко, Жанны Болотовой, Татьяны Дорониной, Ролана Быкова?
Посмотрите, пожалуйста, вот это видео с выступлением Хазанова перед артистической публикой, где комик хихикает над антисемитами:
https://youtu.be/A52_oJ_1OUY
Сытые, респектабельные…

Перестраиваться артисты и режиссеры начали в 30-е. В 1937-м на экраны кинотеатров вышел фильм «Ленин в Октябре» Семена Гольдштаба, в роли Ленина – Максим Штраух. В фильме – явная фальсификация истории, якобы перед самым штурмом Зимнего Ленин несколько часов беседует со Сталиным, советуется, да еще приговаривает, что нужно поступать так, как говорит товарищ Сталин.
Тот же режиссер создает новую фальсификацию истории – «Первая конная» (1941) во славу Буденного, хотя первую конную создал Думенко, который однажды за недостойный проступок приказал выпороть Буденного.
Еще одна фальсификация - «Оборона Царицына» Михаила Геловани (1942). Всё было наоборот: Сталин не просто уничтожил военспецов, именно он виновен в гибели 60 тыс. красноармейцев. Ленин на VIII съезде РКПб метал громы и молнии по этому поводу, а позднее отстранил Сталина и Ворошилова от военных дел – за профнепригодность.
Режиссер, которого считают одним из столпов советского кинематографа, Иван Пырьев, в промежутке между удушением талантливых актрис получил 6 сталинских премий.

Западная пропаганда, невзирая на XX съезд КПСС, свалила в одну кучу фильмы, где Сталин – лишь мельком или вообще нет Сталина, в единую «Сталиниану»: «Укрощение огня», «Тегеран-43» и т.д.
Но почему-то исключила такие фильмы, которые были сняты именно во славу вождя: «Петр I» Владимира Петрова (1937-1938) и «Иван Грозный» Эйзенштейна, 1-я серия вышла в 1945 году.

***

Аналогичные процессы протекали в литературе.
«Литературная газета» от 26 января 1937 года, 2-я страница: «Процесс антисоветского троцкистского центра». Далее: Ал. Толстой: «Сорванный план мировой войны». Н. Тихонов: «Ослепленные злобой».
Ю. Олеша: «Фашисты перед судом народа». А. Новиков-Прибой: «Презрение наемникам фашистов».
Вс. Вишневский: «К стенке!» И. Бабель: «Ложь, предательство, смердяковщина». Л. Леонов: «Террарий». С. Сергеев-Ценский: «Эти люди не имеют права на жизнь». М. Ильин, С. Маршак: «Путь в Гестапо». В. Шкловский: «Эпилог». Б. Лавренев: «Их судит вся страна». Е. Долматовский: «Мастера смерти». Р. Фраерман: «Мы вытащим их из щелей на свет».
Причем все «ослепленные злобой фашисты» на суде истово каялись и славословили Сталина.

15.5.1939 Бабель был арестован по обвинению в «антисоветской заговорщической террористической деятельности» и шпионаже (дело № 419). При аресте у него изъяли несколько рукописей, которые оказались навсегда утраченными (15 папок, 11 записных книжек, 7 блокнотов с записями). Судьба его романа о ЧК остаётся неизвестной. Под пытками на допросах Бабеля вынудили признать связь с троцкистами, а также их тлетворное влияние на своё творчество и факт того, что он, руководствуясь их наставлениями, «намеренно искажал действительность и умалял роль партии». Писатель также «подтвердил», что вёл «антисоветские разговоры» среди других литераторов, артистов и кинорежиссёров (Ю. Олеша, В. Катаев, С. Михоэлс, Г. Александров, С. Эйзенштейн), «шпионил» в пользу Франции. Бабель показал, что в 1933 году через Илью Эренбурга установил шпионские связи с французским писателем Андре Мальро, которому передавал сведения о состоянии Воздушного флота.
Расстрельный список, в котором значилась фамилия Бабеля, Сталин подписал лично.

Алексей Толстой принял февральскую революцию, но не принял Октябрьскую.
В эмиграции в 1922-м в открытом письме Николаю Чайковскому писал: «В эпоху великой борьбы белых и красных я был на стороне белых. Я ненавидел большевиков физически. Я считал их разорителями русского государства, причиной всех бед».
И в тот же год Толстым была созданы первая часть трилогии «Хождение по мукам», роман «Сёстры» - против белых. Зачем складывать яйца в одну корзину?
Уже в конце 20-х получил большие деньги за фальсификацию истории о Вырубовой, писал другу в Берлин, что сумел собрать коллекцию картин европейского значения.
В августе 1933 года в составе группы писателей посетил Беломор-канал и стал одним из авторов книги «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина».
Некоторое время возглавлял Союз писателей СССР. С 1937 г. - депутат ВС СССР 1-го созыва, с 1939 - академик АН СССР.
Повесть «Хлеб» 1937 года – новая фальсификация истории, посвящённая восхвалению Сталина, возвеличиванию его роли при обороне Царицына в Гражданскую.
Имел роскошную дачу в Барвихе и автомобиль с личным водителем.
В 30-е в ходу был анекдот: «Советская власть пала, город в руках белых. На Дворцовой площади парад. Вдруг, нарушая торжественность, наперерез процессии бросается Алексей Толстой, обнимает морду генеральского коня и, рыдая, говорит: «Ваше превосходительство, что тут без вас было...»
В конце июня 1935 г. Толстой приехал в Париж на всемирный конгресс писателей в защиту культуры. Своему другу, художнику Юрию Анненкову, он объявил: «Я циник, мне на все наплевать! Я простой смертный, который хочет жить, хорошо жить, и все тут. Мое литературное творчество? Мне и на него наплевать! Нужно писать пропагандные пьесы? Черт с ним, я и их напишу!.. Я написал Петра I. А пока я писал его, видишь ли, отец народов пересмотрел историю России. Петр Великий стал без моего ведома пролетарским царем и прототипом нашего Иосифа. Я уже вижу перед собой всех Иванов Грозных и прочих Распутиных реабилитированными, ставшими марксистами и прославленными».

То есть. Откровенно врал, врал, чтобы быть богатым.
Не врал он только во время Великой Отечественной. Не врал, когда подписывал заключение комиссии о расстреле немецкими фашистами поляков в Катынском лесу, не врал, в отличие от президента и премьера РФ, повторивших пропаганду Геббельса о Катыни.
Сегодня без его ведома пересмотрели «Хождение по мукам», произведение стало либеральным, и он уже видит с того света всех Колчаков и прочих Булак-Балаховичей реабилитированными.
Уезжая в Берлин, он предложил знакомой купить у него чайник, мол, граф с собой его не потащит, а чайник хорош, «20 рублей стоил, отдам за 10, но деньги вперед, а то потом ты забудешь, и я забуду». Десять рублей взял, а чайник велел забрать после отъезда, «пока самим надо». Выяснилось, что заложивших деньги за чайник набралась целая очередь.

В перестройку перестроился и Юрий Левенталь-Нагибин: «Встань и иди», «Тьма в конце тоннеля», «Любовь вождей. Сборник рассказов» (М.: ПИК, 1991), «Дневник».
Настоящий его отец Кирилл Александрович Нагибин был дворянином, в 1920-м его расстреляли как участника белогвардейского восстания в Курской губернии. По словам самого писателя был расстрелян «за сочувствие мужикам». Достоевский, Тургенев, Островский, Салтыков-Щедрин, вы видели когда-нибудь дворянина, сочувствовавшего мужикам?
Его отчима Марка Левенталя в 1937-м сослали в Кохму Ивановской области, где он и умер в 1952-м.
В 1966-м Нагибин решил, что оттепель еще не кончилась, и поставил свою подпись под письмом в защиту А. Синявского и Ю. Даниэля. То есть, он еще и глуп. Рассказы, скажем, Синявского скучны, потому что бездарны.
Опубликованный за рубежом рассказ «Суд идет» начинается с обыска, который производят «двое в штатском». Далее - прокурор: «Ему уже приходилось как-то обвинять одного Рабиновича, а может быть двух или трех. Разве их упомнишь? Что по своей мелкобуржуазной природе они враждебны социализму,- понимал теперь каждый школьник. Разумеется, бывали исключения. Илья Эренбург, например. Но зато с другой стороны - Троцкий, Радек, Зиновьев, Каменев, критики-космополиты... Какая-то врожденная склонность к предательству». Еще про «Хозяина», расстрелы, Рабиновича и главного героя отправляют в концлагерь. Ничего особенного, в духе решений XX  съезда. Но.
«Марина Павловна, вы верите в коммунизм?..
… Ермак вел справедливое покорение Сибири…
… Раздетая донага, Марина делала гимнастику…
… Юрий нащупал волну "Свободной Европы". Диктор конфиденциальным тоном (должно, сам побаивался) вещал что-то пикантное - в честь октябрьской годовщины, специально. Слово предоставили бывшему подполковнику авиации, поседевшему от многих обид на тяжелой советской службе. Но только потусторонний голос бывшего подполковника произнес "Дорогие братья и сес...",- как послышалось гневное заградительное рокотанье. Это вступили в бой наши глушители…»
Вот за это и посадили. И правильно сделали.

В 1993-м Нагибин подписал нелепое «Письмо сорока двух», где писатели по своему пещерному невежеству отождествляли КПСС и коммунизм, приравнивали коммунизм к фашизму и требовали запретить компартии и их газеты. То есть, Нагибин невероятно глуп.
В США читал лекции в 25 университетах. Последние годы жил с женой в Италии.
Восторженно высказывались о нем: Сванидзе, Вишневский, все, кто поддержал бандеровцев.
Он обманывал – власть? Нет, он обманывал миллионы читателей.

Перестроечная повесть «Срочная командировка, или Дорогая Маргарет Тэтчер» (М.: Киноцентр, 1989-1991). У персонажей – примитивные фамилии: Суржиков, Мущинкин, Устюжин.
«Меж тем в Голодандии дела складывались весьма непросто, тревожно и непредсказуемо. Смертность возрастала в геометрической прогрессии».
Повесть – набор убогих пропагандистских штампов. Никто в СССР не голодал. Смертность не росла в геометрической прогрессии. В 1940-м она была 21 промилле, при Хрущеве – 7 промилле, при Горбачеве – 10 промилле. А вот уже при демократии, с 1994 года, она стала порядка 20 промилле.

Гроссмана назначили на должность совести эпохи, а ведь он сам подписывал расстрельные списки и осуждающие врагов народа резолюции.
Аналогично совестью эпохи стал НКВД-шный стукач с погонялом «Ветров» - посредственный писатель Александр Солженицын.

«Все произведения мировой литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения. Первые – это мразь, вторые – ворованный воздух. Писателям, которые пишут заведомо разрешенные вещи, я хочу плевать в лицо, хочу бить их палкой по голове и всех посадить за стол в Дом Герцена, поставив перед каждым стакан полицейского чаю и дав каждому в руки анализ мочи Горнфельда. Этим писателям я бы запретил вступать в брак и иметь детей. Как могут они иметь детей? – ведь дети должны за нас продолжить, за нас главнейшее досказать – в то время как отцы их запроданы рябому черту на три поколения вперед» (О. Э. Мандельштам, «Четвертая проза», 1930).

***

Кинематографическая интеллигенция в «оттепель» снова перестроилась, Григорий Чухрай снял фильм «Чистое небо» (1961) - о шельмовании героев, которые бежали из немецкого плена. Марлен Хуциев снял мелодраму о шестидесятниках (1962-1964). Критика тоталитарного научного чиновничества – в  фильме Сергея Микаэляна «Иду на грозу» (1965) по одноименному роману Даниила Гранина.

При Брежневе – уже никакой критики, в военных фильмах Сталин – мудрый верховный главнокомандующий.
Уже в 80-е - словно с цепи сорвались: интеллигенция набросилась не только на Сталина, но и на Ленина.
Мгновенно перестроились на 180 градусов Марк Захаров, Евгений Жариков, Никита Михалков, Александр Збруев.
Одни говорили «мы ничего не знали», жизнь прожили – и ничего не видели, не слышали, не читали. Хотя все были в курсе, что поэт Нарбут, большевик, писатель Артем Веселый, большевик, автор «Конармии» Исаак Бабель, воевавшие в Гражданскую, были уничтожены в концлагерях, хотя в любой областной библиотеке можно было достать и «Годы и войны» генерала Горбатова, и «Повесть о пережитом» Дьякова.
Другие говорили, что они, создавая положительные образы эпохи сталинизма, всегда держали фигу в кармане (Жариков). То есть, обманули миллионы зрителей.
Третьи без стеснения заявляли, что они всегда оппонировали власти. Таким борцом с режимом оказался ярый защитник социализма Гавриил Попов, впрочем, несть числа таких борцов в рядах советских философов, экономистов, литераторов. Даже Ельцин, который на XXVI съезде КПСС подобострастно восхвалял Ельцина, объявил, что он «всегда был бунтарем».
Почему мы говорим, что Нэнси Пелоси, Байден, Псаки – это маразм? Раньше маразм состоялся в СССР.

Они всегда жили богато, даже весьма богато. При  любом режиме. Будь Гитлер – восхваляли бы Гитлера, как сегодня с пеной у рта защищают Бандеру.

***

Вернемся к видео с выступлением Хазанова.
Не люблю антисемитов, не люблю холуя Проханова, главреда газеты «Завтра», которых «продергивает» Хазанов, да и саму эту газетенку, но... Тут нечто другое. Тут другое. Особенно насчет «продавшихся Западу дерьмократов ельциноидов». Особенно после того, как в 1995 году газета «Коммерсант» проговорилась, что экономика СССР потеряла 50%.
Особенно после скачка смертности в 1994-м, когда страна начала терять по миллиону человек в год, и после бандеровского майдана 2014-го. И особенно после 22 февраля 2022-го. Речь не о Хазанове, что представляет из себя это животное, уже давно понятно. Обратите внимание на реакцию наших кумиров. Всех.

В 1990 году в неформальном леволиберальном бюллетене «Сибинфо» (Тюмень) напечатали карикатуру: перед залом со слушателями мужик повторяет слова лидера ВКПб Нины Андреевой: «Не могу поступиться принципами!» Трибуна скрывает от зала, что мужик стоит без штанов с голым задом. Когда же грянула гиперинфляция, когда миллионы рабочих оказались вышвырнуты за проходные, тележурналисты задали вопрос любимому всеми нами актеру Юрию Яковлеву, что важнее – демократические принципы или кусок хлеба. Яковлев ответил: «А… разве говорить о куске хлеба – это интеллигентно?..» А ведь был удостоен орденов Ленина и Трудового Красного Знамени, победитель конкурса-смотра «Золотые маски», награждён знаком «Серебряная маска» за лучшее исполнение мужской роли, и не кого-нибудь, а социалиста Сальвадора Альенде в фильме «Неоконченный диалог».
Яковлеву отвечает Ромен Роллан в диалоге Вивекананды и представителя общества матери-коровы: «В Индии дети гибнут от голода, что ваше общество сделало для того, чтобы они были сыты? – Наша задача – охрана священной матери-коровы… - Вам не жаль тех, кто умирает от голода? – Такова их карма… - Коровы, которые идут на бойню, тоже следуют своей карме! – Как Вы можете так говорить, корова – мать наша! – По Вам я это явственно вижу!»

В рамках стандартной американской пропаганды первым космонавтом был Шеппард, первая женщина-космонавт – Салли Райд, США внесли основной вклад в победу над Гитлером.
В русле этой пропаганды рассуждают создатели фильма о караванах PQ и кумир публики Василий Лановой. За кадром он сообщает, что союзники поставили лишь 4% от всего, что производил СССР для войны, но именно эти 4% и сыграли решающую роль.

На Эльдаре Рязанове клейма негде ставить. От слащавых, слюнявых мелодрам перешел к политике. Но слащавость и слюнявость никуда не делась, она осталась! Яркий пример – «Гараж» со слезливой «Золушкой».
«Небеса обетованные». Где, скажите, вы видели в СССР, чтобы еврейка побиралась? Где видели в СССР безработного еврея-скрипача? И за что уволили? «Сыграл что-то иностранное». Бетховена, Дебюсси, Баха, Гайдна, Генделя, Вивальди, Моцарта, Гершвина, Глюка, Шопена, Грига, что, что иностранное сыграл?!
«Вся страна с протянутой рукой» - ложь! Это после наступления демократии вся страна с протянутой рукой. И уж, разумеется, главная цель человечества – чтобы пускали ездить за границу, в райские кущи. Это подчеркивается в фильме строкой песни «я другой такой страны не знаю… никогда нигде не была…»

О Кикабидзе с Ахеджаковой или про Богомолова даже не говорю.
Но кто в 2014-м, когда на Украину пришел фашизм, заставлял Мягкова, Басилашвили, Эльдара Рязанова, Джигарханяна, Гармаша, Садальского, Юрского, Гафта, Броневого, Виторгана, Куравлева, Харатьяна и прочих – поддержать фашистскую Украину, выступить против народа Крыма, проголосовавшего за выход из фашистской Украины?
Все они, подписавшие известное письмо, оказались в кампании придурковатой Валерии Новодворской.

И вообще: как у них совести хватило сунуться в политику, в ту область, в которой они ни уха, ни рыла? Зато они хорошо знают свой классовый интерес. Посмотрите выступление Хазанова «Никифоровка». Зрители России – смрадное ничтожество, а вот я… - всей своей фигуркой намекает Хазанов. Словом, все, кто сеет хлеб, добывает нефть, работает на заводе и т.п. – ничтожества, и он вынужден перед этим ничтожеством…

Это мы, не вы. Вы приехали в село и уехали, чтобы потом обгадить. Мы, сотрудники пермского университета, жили в селах месяцами, возводили дома, прокладывали дороги, тянули ЛЭП, строили аэродромы. Мы вступали с местным населением во что там бытовые - в производственные отношения. Что такое советская глубинка – мы знаем гораздо лучше. Но никто из нас не посмел бы разинуть варежку, чтобы с грязной высокомерной улыбочкой обгадить селян, как это делает Хазанов.

Противоположная сторона баррикады – зеркальное отражение, подписанты за политику Путина.
В ЕР вошли не только чиновники-бизнесмены, но и люди, до сего момента обществом уважаемые. Богатые, успешные, знаменитые. Винеры, в отличие от нас, лузеров. Гордость страны. Военные, спортсмены, артисты, деятели такого уровня, на котором уже не работает административное давление и выкручивание рук.
Это Надежда Бабкина и Сергей Безруков, Александр Калягин и Владимир Меньшов, Валерий Меладзе и Игорь Николаев, Иосиф Кобзон, актриса Мария Кожевникова (снявшаяся обнаженной для российской версии журнала Playboy), оперная певица Мария Максакова-Игенбергс и многие другие.
Все они, как один, проголосовали за повышение пенсионного возраста. А до этого – за урезание Трудового Кодекса. А до этого – за монетизацию льгот, за введение частной собственности на землю, за новый Жилищный Кодекс с программой ТСЖ.

Вот ученики, духовные последователи советской артистической элиты: Фёдор Бондарчук, с Паулиной Андреевой (актриса, сериал «Оттепель») переехали в квартиру в Брюсовом переулке, всего за 80 млн р. Михаил Ефремов, в пьяном состоянии врезался в фургон и убил его водителя, несмотря на вопли всего российского бомонда – сел в тюрьму. Правда, живет там, как на даче.
Пьяница и дебошир Панин, похитивший собственную дочь.
Джигурда, который выложил в интернет видео с записью родов его жены.
Алексей Серебряков в 2012 году вместе с семьей переехал в Канаду: «Хочу, чтобы мои дети росли и воспитывались в принципиально другой хотя бы бытовой идеологии. Хочу, чтобы они понимали, что могут цениться знания, трудолюбие, что необязательно толкаться локтями, хамить, быть агрессивными и бояться людей. Уличная идеология цивилизованной страны - это доброжелательность и терпимость — то, чего так недостает в России».
Зато сколько терпимости в Канаде, поддержавшей фашистскую Украину, в США, в Германии!
Игорь Петренко («Водитель для Веры», «Тарас Бульба» и др.) - в 1992 году был замешан в убийстве. Его приятель Саша, который задолжал другому своему другу 100 000 р., предложил убрать кредитора. Жертву застрелили, а в квартире устроили погром, сымитировав ограбление. На следующий день преступников арестовали. Около года Игорь Петренко провел в следственном изоляторе «Матросская тишина», был отпущен на свободу до суда. В 1997 г. суд приговорил Петренко к 8 годам лишения свободы и счел возможным не приводить приговор в исполнение, а назначить наказание условно с испытательным сроком три года.
В феврале 2007 года Московский областной суд вынес приговор артисту Театра на таганке Марату Фаттахову, актер зверски расправился со своей супругой, совладелицей клуба «Парижская жизнь».
И еще, еще, еще…

Ну, и мелочь всякая, не актеры, а шоу-бизнес: русофоба Влада Плахотнюка поддержали Галкин, Андрей Малахов, Николай Басков, Филипп Киркоров, поддержали украинских фашистов Ургант, Макаревич, ДДТ и пр.

А с другой стороны баррикады – новое прозрение. Снова ничегошеньки они не знали, ни видели, не слышали, не читали. Они только прислушивались чутко, что там наверху. И тут как солнце из-за туч, прозрение! Восемь лет они молчали, и вдруг хором заголосили: «Батюшки, да ведь на Украине – фашизм! Во дела?!»


КИТАЙ В ЗЕРКАЛЕ КИНЕМАТОГРАФА

В 1956 году открылась Пекинская киноакадемия. Китайские режиссеры ездили обучаться в СССР.
После объявления Мао Цзэдуном курса на борьбу с правыми элементами были выпущены на экран фильмы «Защитим красное знамя», «Революционная семья», «Ранняя весна в феврале», «Из искры - пламя», «Сон в красном тереме», все - в стиле оголтелой агитации. За год до этого, в 1967-м, был составлен «Список четырехсот фильмов - ядовитых трав и фильмов с серьезными ошибками», составленном в сентябре 1967 года Пекинского института кинематографии. В список попали экранизация рассказа Лу Синя «Моление о счастье», «Прилив южного моря» одного из старейших кинематографистов Китая Цай Чушэна, чья «Песня рыбаков» еще в 1935 году была отмечена премией Московского международного кинофестиваля, «Сестры по сцене» — фильм о жизни актеров классического театра, «Уличные ангелы», «Перекресток». «Вороны и воробьи», «Дети тревог», «Весенние реки текут на восток» и др.
С 1972 года кинематограф в КНР возрождается – под контролем «банды четырех».
После окончания культурной революции появились фильмы с ее критикой: Се Цзиня «Утраченная юность» Чжан Нуаньсиня «Легенда горы Тяньюньшань» (премия «Золотой петух» 1981), «Один и восемь» (1983), «Красный гаолян» (1987), «Жёлтая земля» (1984), «Посёлок лотосов» (премия «Золотой петух» 1987).
В 1989-м вновь усилилась цензура.
Кинематограф 90-х отмечен влиянием Запада, в нулевые появляются совместные фильмы с режиссерами Гонконга и даже Тайваня, но с сохранением традиционной специфики: «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» (2000), «Клятва» (2005), «Хо Юаньцзя» (2006), «Полководцы» (2007), «Красный утёс» (2008-09).
В Китае нежелателен показ на экране сверхъестественного, иностранная продукция в виде «ужастиков» в страну не допускается. Однако развитие капитализма в Китае определяет и жизнь киноискусства, китайский кинематограф прочно встает на рельсы западной киноиндустрии. Шанхай обещает стать вторым Голливудом и обойти американскую «фабрику грез».

***

Продукция Голливуда, связанная с Китаем, никоим образом не отражает китайскую действительность, как впрочем, какая-либо еще продукция Голливуда - какую-либо еще действительность. Например, фильмы с Брюсом Ли или Джеки Чаном, рассчитанные на потребителя, имеют отношение не к описанию Китая, не к культуре, но к масс-культуре.
Есть иные фильмы, например, запрещенный художественный фильм «Жить!» по одноименному роману Юй Хуа, вышедший в 1994 году. Фильм был запрещён в Китае китайским Государственным управлением радиовещания, кинематографии и телевидения из-за критического изображения культурной революции.

В 1992 году итальянский кинематограф экранизировал роман Дональда Делилло «Мао II» - о тоталитарных сектах, о терроризме, о писателе, который никак не может закончить свой роман – он чувствует, что время литературы ушло, литература больше не интересует людей, ее место заняла хроника террора. Точнее – литературу, Стейнбека, Хемингуэя, Фолкнера, Харпер Ли, Фроста, Уитмена и др. вытеснили масс-культура и фальсификат средств массовой информации. Чувствует – но продолжает думать, что некая особая вдохновенная филология, правильное построение фразы помогут достучаться до масс.
Делилло связывает террор и тоталитаризм, но не понимает, во-первых, что тоталитаризм – не выверт капитализма, не загнивание, как определял фашизм Димитров, а закономерность в развитии капитализма, отражающая вскрытую Марксом тенденцию капитала к централизации. Фашизм состоялся не только в Италии, Германии или Китае, но и в США, не говоря уже о Латвии, Литве, Эстонии, Украине. Не понимает Делилло, во-вторых, что террор – не следствие унификации мышления.
Это следствие целенаправленной политики властей для достижения социального партнерства враждующих классов, рабочих и буржуазии. Чтобы социальное партнерств (единство нации, разделенной на классы) состоялось, необходимо предъявить населению образ врага.
Так было в Германии, так было в СССР, так было в Китае, так есть в США. В 1992 году под эгидой ООН по программе Альберта Гора в разных мировых центрах начали проводиться так называемые Глобальные Форумы - именно под лозунгом социального партнерства, первый в 1992-м – в Рио-де-Жанейро, второй в 1994-м – в Манчестере, участником которого был и ваш покорный слуга.
В Германии на роль врага народа были определены коммунисты и евреи, в СССР – вредители и шпионы, в Китае – интеллигенция, в США в 2008-м, на Украине в 2014-м - Россия.

Политический роман конца XX начала XXI вв. в сравнении с пьесами Бернарда Шоу, стихами Неруды, романами Драйзера или Скотта Фицжеральда далеко ушел от понимания того, что есть капитализм. Например, у Джона Фоулза («Коллекционер», 1963) и даже в написанной еще в 1948 году повести Атомная база» Халлдора Лакснесса, сочувствовавшего социализму. Тем более - экранизации, в частности, того же «Коллекционера».

***

Микеланджело Антониони снял ряд фильмов, которые можно назвать эротикой, в частности, «Идентификация женщины», мягко говоря, не выдающийся, с постельными сценами. Но это, безусловно, мастер. Антониони создал прекрасный фильм «Тайна Обервальда» по замечательной, хотя с явными намеками на шекспировские сюжеты, драме Жана Кокто, фильм «Забриски пойнт», слабый по замыслу, но полюбившийся советскому зрителю. Кстати, Антониони сотрудничал с коммунистом Тонино Гуэрра, поэтом, писателем, сценаристом, кинорежиссером.
Фильм Антониони «Китай» - документальный, необычайно спокойный, даже медлительный. Режиссер просто снимает то, что видит. Детский сад, который он именует школой, птицеферма,  мясной рынок, рыбный рынок, овощной рынок. Торговцы тянут тележки с тканями, дети пытаются танцевать в восточном стиле, старая женщина пересекает площадь, школьники маршируют, размахивая руками, портреты Мао, крестьяне стирают белье в грязном, заросшем водоеме, девушки-дворники в масках метут вениками пыль, строители мешают раствор в ящике.
1972 год, нет никакого тоталитаризма, люди свободны, видна бедность, но не нищета. Будто бы деревня, но есть грузовики, другие машины, есть современный мост через Янцзы. Будто бы Россия или даже Европа, телодвижения, выражения лиц жителей Китая типичны - но пагоды, одежда, глаза.

Что же пишет по поводу – еще раз подчеркну, документалистики – российская маоистская партия?
Да, есть и такая, маоистские партии существуют в разных странах мира. В Аргентине, во Франции это довольно крупные группировки, власти вынуждены с ними считаться. В Аргентине маоисты руководят армией безработных, организуют их демонстрации, власти выделяют им деньги для помощи безработным.
В России маоисты появились еще в период перестройки, маоистская партия возникла относительно недавно, в 1999-м. К святцам партии относится декларация, что «в деятельности Сталина было 70% правильного и 30% ошибок» - что скопировано с расхожего тезиса о Мао. Другое основание партии – убеждение, что замена одного царя на другого радикально меняет историю, история человечества – не история борьбы классов, а история генеральных секретарей, якобы после смерти Сталина и с приходом к власти Хрущева к 1961 году был реставрирован капитализм, а в Китае реставрация произошла позже, с началом реформ Дэн Сяопина, с конца 70-х.
Российская маоистская партия не придумала ничего лучшего, как разместить у себя на сайте рецензию на фильм в «Жэньминь жибао» от 30.1.1974.

Читаем: «С того дня, когда над площадью Тяньаньмэнь взвился пятизвёздный алый стяг и было провозглашено рождение нового Китая, различные политические силы мира по-разному относятся к потрясающим общественным переменам в нашей стране, к её огромным успехам в социалистическом строительстве. Многомиллионные революционные народы и широкие массы зарубежных друзей выражают восхищение и симпатию, а горстка реакционных сил проявляет крайний страх и лютую ненависть. Это — явление, с которым неизбежно сталкиваются великие революции всех времён и народов. В снятом итальянским режиссёром Микеланджело Антониони антикитайском фильме под названием «Китай», начавшем демонстрироваться в прошлом году в некоторых западных странах, нашла своё отражение крайняя ненависть горстки империалистов и социал-империалистов сегодняшнего мира к новому Китаю. Появление этого фильма — серьёзный антикитайский инцидент, бешеная провокация против китайского народа».
Враждебный китайскому народу, он, со злым умыслом прибегая к подлейшим приёмам, воспользовался этой поездкой для сбора только такого материала, который можно использовать, чтобы очернить Китай и добиться своей неблаговидной цели. В снятом им фильме, который идёт три с половиной часа, нет ничего, что отражало бы новые дела, новые явления и новый облик нашей великой Родины. Это — сплошной набор множества злонамеренно искажённых сцен и кадров, обрушивающихся с нападками на руководителей нашей страны, клевещущих на социалистический новый Китай, посрамляющих нашу Великую пролетарскую культурную революцию и оскорбляющих наш народ. Ни один китаец, в котором жива хоть капля национального достоинства, не может не испытывать величайшее возмущение, просматривая этот фильм. Допустить распространение по всему миру этого фильма, сеющего демагогию и обман, значит признать дозволенной реакционную пропаганду, произвольно оскорбляющую китайский народ, значит капитулировать перед антикитайской провокацией международной реакций. Мы намерены исчерпывающим разоблачением и критикой контрреволюционной сущности этого фильма ответить на вызов международной реакции китайскому народу. Нам предстоит серьёзная борьба на идейно-политическом фронте, борьба, заслуживающая большого внимания».

Громыхание, взвизги, идиотизм, демагогия. Даже хуже, чем в газете «Правда» времен Большого террора. Конкретно о том, что снято, где, в каком месте, что искажено – ни полслова.
«Искажений» авторы критики не показали, но прицепились к закадровым комментариям.
«В пояснительном тексте автор фильма говорит, что он «не намерен комментировать Китай, а только хочет начать наблюдать его различные облики, манеры и обычаи». Это сплошной обман. Каждый кадр этого так называемого «документального фильма» сопровождается комментарием — крайне ядовитым комментарием политического характера, посредством реакционных технических приёмов чернящим и уродующим Китай и открыто, разнузданно выступающим против Китая, против коммунизма и против революции».

На самом деле в итальянской речи – ни звука язвительности, спокойный, бесстрастный голос. В английском подстрочнике – ни тени яда, обычная констатация: рыба, ткани, мост.

«Хула революции, отрицание революции, выступление против неё - вот в чём зло этого фильма», - пишут авторы.
Как и при Сталине, любая критика политики вождя выдается за нападки на революцию и Советскую власть.

«В Шанхае, - пишут далее критики, - как всем известно, есть много крупных современных предприятий, но автор фильма не замечает их и нарочито набирает беспорядочные кадры, в которых показывает примитивное оборудование и кустарные способы производства. На берегах реки Хуанпуцзян бросаются в глаза судоверфи, строящие 10 000-тонные суда, а на реке - стоящие на якоре океанские лайнеры отечественного производства. Но в кадрах, снятых Антониони, всё преподносится так, будто все большие торговые суда - иностранные, а деревянные джонки - китайские. Явно стоя на позициях империализма, автор фильма говорит, что промышленность в Шанхае «родилась не сегодня», что «Шанхай, как город, был целиком создан иностранным капиталом в прошедшем веке», что «наспех созданные» после освобождения страны «промышленные предприятия немножко лучше больших мастерских», что «даже самый крупный в Шанхае нефтеперерабатывающий завод представляет собой лишь жалкое предприятие, построенное почти из лома». Разве это не явное восхваление «заслуг» агрессии империалистов против Китая в XIX веке, не нарочитое принижение великих успехов нашего народа в развитии промышленности в опоре на собственные силы?.. На экран с надоедливостью всплывают унылые клочки полей, одинокие старики и старухи, усталая скотина, ветхие домишки… в Китае всюду встречаешь людей «бедных». Всё это — ни дать, ни взять песня господина империалиста!»

Да… страшный империалист этот итальянский режиссер! Но Антониони не нападал на социалистический Вьетнам с целью экспансии, обычной империалистической экспансии, не пытался, как империалист, аннексировать остров Даманский, не рисовал географических карт Италии с присоединённой Сибирью.

Какие же отношения были в 1972 году у Китая с главным в мире империалистом, США?
Начиная с 1950 г. США постоянно голосовали против передачи места в ООН от Китайской Республики к КНР. В Корейской войне 1950-1953 гг. войска КНР сражались против американских войск. В 1954 – 1975 гг. в войне во Вьетнаме КНР поддерживала Северный Вьетнам. Однако уже с конца 60 Китай ссорится с СССР и сближается со США. 20.1.1969 президент США Ричард Никсон в своей инаугурационной речи заявил о готовности развивать отношения со всеми странами. По личному указанию Мао Цзэдуна эта речь была полностью опубликована в центральном печатном органе компартии "Жэньминь жибао". Вскоре председатель Госсовета КНР Чжоу Эньлай через пакистанского посредника сделал США предложение провести в Пекине переговоры на высоком уровне. В апреле 1971 г. американская делегация впервые совершила недельный визит в КНР. Визит президента США в Китай состоялся как раз в 1972-м году, 21-28 февраля, Никсон провел переговоры с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем.
1.1.1979 США официально признали КНР, после чего заместитель премьера Госсовета КНР Дэн Сяопин посетил Вашингтон, где встретился с президентом США Картером. В 1978 г. товарооборот между КНР и США составил $1,1 млрд., в 1984 г. - $7 млрд. Китай получил доступ к ряду американских военных технологий, закупил вертолеты S-70, противотанковые ракетные комплексы, торпеды и навигационное оборудование. Также Китаю был предоставлен доступ к некоторым американским разведывательным данным о советской военной инфраструктуре. В 1980 г. китайская сборная присоединилась к бойкоту США олимпийских игр в Москве.
Так образом, чья бы корова мычала об империализме.

Однако критики все же соглашаются, что в Китае есть бедность: «Приёмы, которыми пользуется Антониони при съёмке фильма «Китай», тоже крайне реакционны и подлы. В выборе и трактовке кадров для съёмок он обходил совсем или же снимал в незначительном количестве всё хорошее, новое и прогрессивное или же снимал всё это для виду, а потом вырезал. А всё плохое, старое и отсталое он постарался запечатлеть всюду».
То есть: плохое, старое и отсталое - всё же имеется.

В 1974 году кадры китайской бедности показались «Жэньминь Жибао» попыткой расшатать устои общества.
Но уже в фильме «Жить!» - показ бедных людей, нет ни океанских лайнеров, ни еще каких-либо грандиозных сооружений, фильм был запрещен исключительно из-за кивка в сторону культурной революции. В этом плане совершенно неясно становится, зачем российская маоистская партия вдруг решила выложить словоизвержения газеты полувековой давности.
Впрочем, что ждать от партии, которая вслед за иными троцкистами полагает, что ЛГБТ подрывает капитализм.

Каковы же великие достижения «социалистического» Китая, с чем же он подошел к 1972 году?
В 1952 году ВВП Китая составлял 68 млрд. юаней, в 1962-м – 115 млрд., в 1972-м – 253 млрд. Т.е. каждое десятилетие ВВП удваивался, в 1982-м ВВП КНР составлял уже 532 млрд. юаней и в 1986-м перевалил за триллион.
Однако ВВП Китая, с его огромным превосходством в численности населения, превзошёл ВВП Италии в 2000 году, Франции - в 2002(2005), ВВП Великобритании - в 2006, Германии - в 2007, Японии - лишь в 2010 году.
То есть, не просто бедность, а нищета Китая в 1972 году – неоспоримый факт. Но, как мы все помним, метод «социалистического» реализма заключается в том, чтобы рисовать одноглазого в профиль.
«Женьминь Жибао» желала бы, чтоб Антониони снял победный фильм, прославляющий китайскую революцию, с одними «океанскими лайнерами», заводами-гигантами и мостом через Янцзы.

В статье «Великий почин» Ленин указывает, что социализм, как более прогрессивный общественный строй с более развитыми производительными силами, отличается от капитализма большей производительностью труда.
ВВП – слабый показатель, но и он абсолютно достоверно устанавливает, что в Китае даже в 2000 году производительность труда не дотягивала даже до итальянской. Несмотря на то, что валовой продукт Китая в 2018 году превзошел ВВП США, по сей день ВВП на душу населения отстает от ВВП на душу населения в развитых странах. Гонконг – на 9-м месте, после Ирландии. Норвегии, Тайвань – на 15-м, собственно Китай – на 72- месте, после капиталистической России, которая на 48-м месте. (В 80-х производительность труда в СССР была порядка 70% от производительности труда в ФРГ, максимальной достигнутой в капиталистическом мире.)
То есть, Китай никогда не был социалистическим. Именно поэтому VIII съезд КПК в 1956 году установил, что в КНР – государственный капитализм. Крупная частная собственность, возникшая в Китае вследствие перестройки, которую начал Дэн Сяопин, расставила точки на «i».

«Антониони умышленно выбирал самые плохие ракурсы, представив этот величественный современный мост изломанным и шатким» - пишет газета.
Что за бред сивой кобылы, да ничего подобного! Как можно в кадре сделать мост изломанным и шатким??
Да, в кадре лишь мелькнули высотные жилые дома, так ведь Антониони – не продюсер, не владелец кинозалов. Что цензура вырежет – то и вырежет, режиссер тут не властен.

Дальше  в газете следует конспирология:
«Появление на экранах мира антикитайского фильма «Китай» - событие, отнюдь не случайное и не изолированное. Здесь имеется своя международная подоплёка. За последние годы обстановка как в стране, так и за рубежом делается для нас всё более и более благоприятной, революционная линия Председателя Мао Цзэдуна в области внешней политики одерживает новые, ещё бо;льшие победы, всё растёт наш международный престиж. Заговоры империализма и социал-империализма, направленные на изолирование и подрыв Китая, потерпели позорный провал. Но наши враги не хотят смириться со своим поражением в Китае… Все знают, что ренегатская клика советских ревизионистов — рьяный застрельщик и главный закулисный хозяин в международной антикитайской кампании. Все они, от Хрущёва до Брежнева, не щадят силы в клевете и нападках на китайский народ».

И это в благодарность за то, что защитили Китай от японцев, за то, что подарили ядерное оружие, за великую работу, которую проделали советские специалисты для экономики Китая.
Мао и Сталина не жаловал, называл его метафизиком (что соответствует действительности), вообще не выказывал к нему почтения. VIII съезд КПК, проходивший в 1956-1958 гг., безоговорочно поддержал речь Хрущева против культа личности Сталина.

«Антониони — итальянец. Но он решительно не может представлять многомиллионный итальянский народ, который дружески относится к китайскому народу», - пишет газета.
Разумеется, в Китае лучше знают итальянцев, чем сами итальянцы.

Революционное фразерство, примитивная демагогия - и с этим багажом маоисты на что-то надеются в России, где еще не забыли, как китайские олигофрены трясли своими цитатниками на Даманском.

И не только Хрущев и Брежнев, не только международный империализм, но все рядовые граждане мира смеялись над войной, которую в Китае объявили воробьям и получили неурожаи, весь мир с презрением смотрел на «культурную» революцию.
Именно нищета определила внутреннюю политику Китая, чтобы канализировать недовольство населения в безопасное для власти русло, власть создавала для населения образы врагов, и не только воробьев, но и школьных учителей.

Чем же была та самая китайская революция? В начале ХХ века в Китае господствовали манчжуры, страна была превращена в полуколонию. В 1911 году вспыхнула Синьхайская революция, свергнувшая монархию, империя Цин была разрушена. В 1912 году император Пу И отрекся, Сун Ятсен подал в отставку, была провозглашена республика, 14 февраля Нанкинское собрание назначило временным президентом Юань Шикая.

В 1945-1949 состоялась вторая революция. Она носила освободительный характер, причины ее – опиумные войны, которые развязала Англия в XIX веке, и гражданская война, шедшая с 20- годов. США помогали Гоминьдану, СССР – компартии Китая. Красная армия освободила Манчжурию от японцев. 1.10.1949 в Пекине была провозглашена Китайская народная республика.

Социализм есть диктатура пролетариата, которая выражается в форме Советской власти, в форме, найденной самими рабочими (Ленин).
В 1952 году производственных рабочих в Китае было лишь 6,1% от численности населения, в 1978-м – 19,8%, в 2001-м – 17,5%. Т.е. в 40-е – меньше 6%. Рабочие не были движущей силой китайской революции.

Только слепой или сумасшедший не видит, не знает, что Китай сегодня уже явно капиталистический. При этом правящая верхушка Китая желает называть себя коммунистической.

Капитализм – это такой способ производства, когда рабочая сила становится товаром. В Китае рабочий 6 дней в неделю (в субботу с 9.30 до 12.30) продает свою рабочую силу.


ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФИЛЬМ. Часть I

В эпоху постмодерна жанр трагедии претерпел существенные изменения. «Антигона», «Эдип», «Отелло», «Король Лир», Кальдерон, Корнель, Расин,  Байрон, Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Островский, Платонов, Ремарк, Хемингуэй, Шолохов – в далеком прошлом. Современная трагедия – не реальность, это бегство от реальности. Как писал Владимир Соколов:
Я устал от двадцатого века,
От его окровавленных рек.
И не надо мне прав человека,
Я давно уже не человек.

Бегство от реальности – уже в романах Маркеса и Кафки. В России жанр сосредоточен на периоде правления Сталина, но диктат политики делает малейшую попытку сравнения с реальностью бессмысленной, достаточно вспомнить фильмы о Троцком или картины, посвященные Великой Отечественной войне.
К трагедиям сегодня причисляют фильмы «Остров проклятых» Мартина Скорсезе или «Зеленая миля» Стивена Кинга. Тюрьма, садист надзиратель, колоритные уголовники, присужденные к смерти, огромный дебильный негр-экстрасенс, постаревший дрессированный мышонок. Негр пересаживает свою онкологию в надзирателя, и того отвозят в психушку. Сам негр стремится к электрическому стулу, он не хочет больше видеть человечество. Перевод слова «трагедия» как песнь козла приобрел новый оттенок.

Разумеется, Голливуд с необычайной скоростью продуцирует и злободневные фильмы, еще вчера произошло событие, сегодня уже о нем создан фильм. Не избежала своей участи и война США в Ираке, где войска НАТО уничтожили полмиллиона мирных граждан Ирака, включая детей, женщин, стариков. Диктат политики делает малейшую попытку сравнения с реальностью бессмысленной. Достаточно вспомнить сериал «Рембо» - на фоне сожженных вьетнамских деревень или медицинский опытов в духе Менгеле, которые устраивали американцы над пленными вьетнамцами.

Жанр фантастики в кино тоже радикально изменился – со времен фильмов «Бойня номер пять» 1972 года по роману Курта Воннегута, «День дельфина» 1973 года по роману Робера Мёрля «Разумное животное», «Марсианских хроник» 1980 года по роману Рея Бредбери. Натяжки уже в «Филадельфийском эксперименте» 1984 года. Уже в фильме «Враг мой» 1984 года – бессмысленная мешанина всяческого фантастического. Перестали обращаться к творчеству великих фантастов, зачем? Каждый может терзать зрителя, в Америке появляются свои Маринина, Акунин, Донцова, Пелевин, Яхина, Алексиевич, Улицкая и прочие, прочие, имя им легион.

Новая мода американских фантастических фильмов – заканчивать сюжет ужасом, переходящим в ужас без конца. Это не «Повести Белкина», не «Мертвые души», не «Ася» Тургенева, не «Братья Карамазовы», не «Анна Каренина», не «Гроздья гнева», не «Дети подземелья». Это не Оливер Твист, не Дориан Грей,  не Великий Гэтсби, не Эсмеральда Гюго, не три товарища Ремарка и даже не Кларисса Ричардсона.  Это ни о чем, это о неуничтожимом Фредди Крюгере, о неуничтожимых космических монстрах, кочующих из серии в серию, о пауках, которые усыпляют своим вызывающем яркие сны ядом космонавтов и высасывают из них все соки, и т.д.
Яркий пример – фильм «Живое». Представьте: органическую материю, которая в реальности выдерживает температуры от силы от минус 90 до плюс 150 град. по Цельсию, ее ничто не может взять – ни плазменная пушка, ни космический вакуум. Жизнь внутри звезд, размножение внутри коллапсаров. Но если инопланетные существа такие живучие – зачем им понадобилось убивать людей, люди них безвредны и в качестве еды бесполезны.

С такого рода фильмами, вкупе с «Однажды в Америке», «Бони и Клайд» и пр., казалось бы, контрастируют фантастические фильмы со счастливым концом, ковбои на мустангах и с кольтами побеждают механизированных высокоразвитых пришельцев, туда же викинги, что говорить об американской армии, любого пришельца – в труху, благодаря своему мужеству, своему всё превосходящему интеллекту, благодаря своей исключительности.
Самоуверенные, самодовольные до тошноты физиономии американских актеров.

Увы, и над первыми, и над вторыми, как знамя, сияет надпись «Клиника». Таковы «Столкновение» Пола Хаггиса, «Пурпурная роза Каира» Вуди Аллена и многие другие. Задача – прибыль, сверхзадача – увод зрителя от реальности.
«Основатель сюрреализма Андре Бретон жаловался однажды, что демон реального воображения - силен. Прежде достаточно было представить на полотне несколько геометрических фигур, чтобы исключить всякие ассоциации. Теперь этого уже мало. Сознание настолько изощрилось в своей самозащите, что даже абстрактные формы напоминают ему что-то реальное. Значит, нужна еще большая отрешенность. И вот является анти-искусство - «поп-арт», состоящее, главным образом, в демонстрации реальных вещей, обведенных невидимой рамкой…» (М. А. Лившиц, Л. Я. Рейнгарт. Кризис безобразия. От кубизма к поп-арт. М., Искусство, 1968).

Любопытны фильмы третьего типа, снятые через 20 лет после «Однажды в Америке», фильмы не фантастические, но со счастливым концом. Если ранее американский кинематограф, романтизируя, воспевая уголовников, показывал их трагическую судьбу, то в последние десятилетия идеология сменилась. Уголовников ждет счастливый финал, их прекращают преследовать.
В 2005-м Вуди Аллен снимает фильм «Матч-пойнт», зеркальный сюжету «Американской трагедии» Драйзера. В романе Драйзера юнец топит бедную девушку, которая от него забеременела, чтобы самому выплыть в океане буржуазного истеблишмента - ему предстоит женитьба на богатой. Судьи, адвокаты – лишены чего-либо человеческого, у каждого – свои корыстные цели, в конце концов, юнца приговаривают к смертной казни.
Пришла пора перевернуть картинку. Юнец, которому предстоит жениться на богатой, застрелил бедную девушку, умудрившуюся от него забеременеть, но волей случая следствие принимает за убийц каких-то наркоманов, богатая жена рожает смазливому убийце ребенка, все счастливы.

Не такие, как все

Прошло еще пятнадцать лет.
Если фильм «Планета обезьян» 2001 года, в которой люди – наподобие домашних животных у обезьян, еще худо-бедно соответствует одноименной фантастике Пьера Буля, то современная политика заставила перевернуть картинку: в продолжениях фильма угнетаемые «другие», обезьяны, становятся все более и более разумными и поднимают восстание против господствующих людей. Какой удар по Владимиру Бортко!

В фильме «Легенда о Нараяме» один из персонажей - не такой, как все, девушки ему не дают, да и не могут дать. Персонаж безобиден, но мало напоминает мужчину, толст, слаб, глуп, поедает жучков, оттого запах у него изо рта такой, что валит с ног здорового мужчину. От отчаяния персонаж пытается совершить соитие с собакой, но и собака вырывается и убегает.
Закон толерантности обязывает терпеть и улыбаться, но древнее племя не знает этого закона, сородичи смеются, издеваются над нашим героем. Его брат добр, он обещает, что предоставит ему счастье обладать женщиной - и исполняет свое обещание: ночью подсовывает ему старуху, герой в темноте не различает возраста и после совокупления поет песню счастья.

Фильм «На границе миров», снятый в 2018 году шведским режиссером Али Аббаси, в том же году на фестивале в Каннах получил премию «Особый взгляд», премию норвежских кинокритиков на Норвежском кинофестивале, в 2019-м – 6 премий «Золотой жук».
Но там нет никакого особого взгляда. Потому что в жизни подобное просто отсутствует.
Сам Аббаси определил жанр своей картины как «очень европейский фильм».
Посмотрим, как хвалят эту чепуху:
«Великолепная игра актеров, превосходные визуальные эффекты» (The Hollywood Reporter). «Один из самых неожиданных фильмов за всю историю кино... Культовый статус картине обеспечен заранее. Такое кино увидишь не каждый год» (Антон Долин, Meduza). ««На границе миров» можно назвать успешной попыткой переосмыслить скандинавские мифы» (ELLE.RU). И даже: «Картине суждено стать культовой» (Variety)

В основе сценария - одноимённый рассказ шведского мастера «хоррора» (ужаса), т.е. мастера чепухи – Юна Айвиде Линдквиста. Главная героиня – работающая на таможне Тина (играет Ева Меландер). Она уродлива, волосы как пакля, зубы кривые, гнилые. И, хотя толерантные шведы, за исключением некоторых инцидентов, будто не обращают на это внимание, Тине тягостно человеческое общество. Счастлива она  только в лесу, наблюдая за насекомыми и поедая их.
Тина – особый экстрасенс, она ощущает запах стыда, вины, гнева и прочих эмоций. Принюхиваясь, легко определяет нарушителя, кто провозит алкоголь, кто порнографию.
Тина сожительствует с парнем-альфонсом, но без секса, проведывает в доме престарелых отца, который не всегда её узнаёт. Тина ест еду, которую покупает в магазине, ходит в туалет, одевается в одежду. Но зритель чувствует: она есть другое.
Однажды через таможню проходит Вуре (играет Ээро Милонофф). Он тоже уродлив, к тому же неопрятен, но так же сильно любит природу. Тина сходит с ума от его запаха, общаясь в Вуре, Тина, как пишут, «открывает удивительную правду о себе и об окружающем мире».
Что это за правда, чем удивительна – не сообщается.
«Фильм поднимает очень многие сложные вопросы, - пишут рецензенты, - что такое красота, кто является настоящим монстром, что делает нас людьми, что определяет наше место в мире? Авторы не дают однозначных ответов».

То есть: рецензенты предлагают зрителю считать уродство не уродством, а красотой, а красоту - уродством. По-крайней мере, не быть в этом вопросе однозначным! И это не единственный такого рода фильм, в криминальной комедии «Одиннадцать друзей Оушена» явно некрасивую даму величают обворожительной, страшненькую актрису, играющую Маргариту в фильме «Мастер и Маргарита» - изумительно красивой и т.д. В американских фильмах все больше и больше актрис с откровенно отталкивающим экстерьером.
Почему в  европейских школах детей учат убивать зомби, но не ставят вопросы, на которые нет однозначных ответов?

Особенно обескураживает фрагмент «что определяет наше место в мире». Весь мир в курсе – это деньги. Отношение к средствам производства. Но автор фильма не дает однозначных ответов!

Что же делает нас людьми. В фильме не идет речь о подвиге Александра Матросова, о мироощущении юной Наташи Ростовой, о радости открытия строения атомного ядра или излучения квазаров, о победе над тифом или о завершении строительства ГЭС. Получается, либо рецензенты, либо Аббаси весьма своеобразно понимают сущность человека. «Я не вижу смысла, чтобы вредить людям», - говорит Вуре. То есть, если бы он увидел смысл – то вредил бы. Пока же он выращивает уродцев в холодильнике и подсовывает их в человечьи семьи.
Что делает нас людьми – в фильмах «Подранки», «Повесть о настоящем человеке», «Иди и смотри», «Сотников», «Короткие встречи», «Вишневый сад», «Преступление и наказание», «Кин-дза-дза», «Тихий Дон» 1968 года,  «Гадюка», «Открытая книга», «Игрок», «Зеркало» и еще во многих, многих других. Советский кинематограф показал миру, как и что нужно снимать. Цивилизованный мир не обратил внимания, ни на полмизинца. И не мог обратить, если вся Европа прислуживала Гитлеру, а США снабжали вермахт стратегическими товарами на протяжении всей войны.

Не каждый зритель может понять, рецензенты утверждают, что фильм соотносится со шведскими древними сказаниями, изложенными в книге «Подарок тролля». Знакомые со скандинавским фольклором якобы сразу же понимают, что Тина и Вуре – тролли. Но в книге – и намека нет на то, что в фильме Аббаси. Сами Тина и Вуре никак троллям не соответствуют, в скандинавской мифологии тролли враждебны человеку, пугают колдовством и размерами: они то гиганты, то гномы, но обязательно с огромным носом, едят людей и обращаются в камень на солнце.

То есть:  нет классового антагонизма, есть фантастический, бредовый антагонизм между уродами и людьми.

А теперь напустим литературоведов, кинокритиков, блогеров:
«Помимо хрупкой границы между красивым и уродливым фильм затрагивает отношения между целой серией других созависимых полюсов: мужчина и женщина, природа и социум, добро и зло, реальность и сказка, человек и бесчеловечность. «На границе миров» наиболее убедителен не в качестве детектива на границе, а когда речь заходит о той черте, через которую герои готовы или не готовы переступить в своем животном влечении, оставаясь собой или, наоборот, теряя свою самобытность. Битва за человечность, которая касается вопроса дальнейшего выживания меньшинства, считающего, что большинство - вирус на планете («Человечество - это болезнь», - прямо как по «Матрице»). Аббаси обратился к скандинавскому фольклору, чтобы преподнести историю о «чужаках» совсем иначе. Метафора, ясная как день: за главными героями виднеются хвостики инаковости мигрантов, гендерквиров и людей с физическими особенностями, которые постоянно подвергаются унизительному шовинизму, из-за чего легко рождается обратная ненависть. Аббаси действительно удалось снять на этом материале уникальное гуманистическое кино без всякого стеснения. Можно его обвинять в чем угодно, но только не в банальности подхода. Он даже привнес в сюжет детективную линию, чтобы помочь зрителю, который далеко не сразу догадается, к какому сюжетному повороту все это приведет в самом конце (если только вы не смотрели «Шелли»). Самое любопытное в этом бодипозитивном сальто - чтобы показать живую, отталкивающую чужеродность, с которой, скорее всего, столкнешься в действительности, пришлось обратиться именно к фантастическим героям и миру сказок, как это, например, сделал Гильермо дель Торо в чешуйчатой «Форме воды». Не чуждый хоррорам иранец Аббаси идет по этому же пути, но заходит гораздо дальше, чем себе может позволить мексиканец в голливудском кино…»
Бодипозитивное сальто! Попробуй, возрази.

 «На границе миров» - манифест «другизны», в которой и скрыт единственный секрет опьяняющей личной свободы. Прежде всего, свободы от стандартизации, от навязанных обществом правил и установок… Тина и Воре — не люди. Они тролли. Исчезающее меньшинство, практически истребленное людьми. Их родители убиты, хвосты купированы в раннем детстве. У них всего два возможных пути: болезненная ассимиляция или обреченная борьба за идентичность — дилемма, как две капли воды напоминающая главный конфликт «Людей Икс». Существующая на границе нормы и ненормальности Тина - за первый вариант, анархист Воре - за второй… каждый мечтает переубедить другого. Картина поставлена по новелле Линдквиста, которого большинство знает по роману «Впусти меня». Вампиры в той книге были блестящей метафорой подросткового отчуждения от мира взрослых. Троллей, разумеется, тоже не стоит понимать буквально. Речь о том, что полная адаптация природы - в том числе собственной - невозможна по определению. Или вы уничтожаете природу, или миритесь с ней. Об этом же говорил «Антихрист» Ларса фон Триера, с которым у фильма немало общего. О Триере напоминает и жуткий лейтмотив с группой педофилов, похищающих и насилующих даже не детей, а грудных младенцев. В отличие от Тины с Воре, человеческие чудовища привлекательны на вид, хорошо одеты и причесаны, но это не мешает им совершать кошмарные поступки и не помогает подавлять свою природу. Использование звуковой дорожки и саундтрека, безупречный саспенс в драматургии, пугающая органика актеров: все говорит о том, что Али Аббаси — автор редкого таланта».

Безупречный саспенс в драматургии.
Да, да, российский зритель уже знаком с подобным: «Пронзительное соло водобачкового инструмента, адекатаменто нон троппо». А это всего лишь смыв унитаза. «Саспенс» и «бодипозитивное сальто» не могут прикрыть интеллектуальную импотенцию духовно кастрированных рецензентов. Российский интернет, в котором еще теплится разум, живо откликнулся на творчество Аббаси:
«Каждый гном другую гному любит, / И мене чегой-то грустно по любве, / И никто меня не приголубит, / Не прижмет к своей груде».

«И на этот фильм выделили огромные деньги, лучшие специалисты приложили руку к его съемкам. Квазимодо, Гуинплен, Сирано де Бержерак нервно курят в сторонке. Гюго, Ростан крутятся пропеллерами в гробах. Энди Уорхол, «Сеятель» Остапа Бендера посрамлены».

«Поверьте, до вкусовых ощущений у европейско-американского кино остался один шаг: «В Солт Лейк-сити на чемпионате мира по выпиванию помоев из ведра победил сотрудник «Медузы» Антон Долин. На вопрос журналистов, как ему удалось осилить всё ведро, Антон ответил: «Сопля длинная попалась, никак перекусить не мог».»

«Оказалось, что авторы решили просто предоставить "любовную магию" посредством своих "сказочных" главных героев. Победитель за лучшие визуальные эффекты от Европейской киноакадемии, и замах на Оскара. Если это лучшие визуальные эффекты, то я Модильяни. Ровно такие же эффекты мы могли наблюдать в позорном "Высоцком", а ещё найдите любой фильм ВВС про неандертальцев, так там они все в такие визуальные эффекты обмазанные ходят. Выпейте с вечера три литра пива и утром будете выглядеть ровно так же. Надо быть в курсе, от чего в Европе впадают в экстаз, если хочешь устроиться там психиатром».

«Старый череп на могиле чинно гнил, / Красну клюкву из болота он любил… / А приходи в могилу, погниём вдвоем…»
«Два питекантропа с рожистым воспалением. Еще есть геронтофилы, некрофилы, дауны, имбецилы – какое поле деятельности. Это не культура и даже не масс-культура, это что-то для быдла, мыльная опера, сериал. Завтра скажут, что фашизм и сифилис – это полезно».

«Видимо, из-за льющей из ушей толерантности, окружающие люди изо всех сил делают вид, будто не видят, что с главными героями что-то не так. Либо мир так погряз в бодипозитиве и попытках показать свою нетаковость, что никого уже ничем не удивить. Не просто брачные игры бомжей – это ода грязной коже, жиру, целлюлиту и складкам, грибозным ногтям и меховым соскам. Феминистки все стран ликуют и мечтают уткнуться в лохматую подмышку главной героини. А главное завидуют её складному стержню, который вырастает как гриб трутовик после дождя. Слюнявые поцелуи двух человекоподобных сербернаров и жаркие сцены их животных совокуплений. Мужиковатая баба с нечесанными, торчащими волосами и залысинами. Грубое лицо, никогда не чищенные желто-зеленые, сочащиеся гнилью неровные зубы и кривые ногти. Он начинает ей сально подмигивать, кадря ее также изящно, как продавец арбузов с рынка. Они никак не могут определиться с тем, какого они пола. Поэтому не удивляйтесь неожиданным поворотам. Понятие пола ведь так условно, правда? Женщина вовсе не женщина, а мужчина вовсе и не мужчина. Все волшебство трансформации происходит прямо у вас на глазах и показывают его во всех подробностях. Главный герой - вонючий мужик, похожий на австралопитека, останавливается в лесу возле живописного пня и начинает рожать. Но при этом он все равно ОН».

Кьеркегор, Витгенштейн, Поппер, Хайдеггер, Фейерабенд, Маркузе, Хабермас – вот дело рук ваших!
Идеология модерна обязывает считать прибивание гвоздями мошонки к мостовой искусством протеста. В фильме Ромма «Обыкновенный фашизм» показано, как «художник» устраивает небольшой взрыв на холсте, когда оно загорается, сует его в воду. Обгоревший и подсушенный холст выставляют в Лувре как произведение искусства. Сегодня ничего этого уже не требуется: один дурак приклеил скотчем банан к стене, другой дурак купил его за 120 тыс. долл.
Но странное дело: российского «художника» с мошонкой, которого защищала вся Франция от российской полицейщины, та же Франция скрутила, арестовала и признала сумасшедшим, стоило ему переехать во Францию и попытаться выдать сожжение дверей службы госбезопасности за произведение искусства.

Великая длина нижеследующей цитаты искупается ее содержанием.
«В старой немецкой сказке о трех сестрах Одноглазка и Трехглазка, гордые своей оригинальностью, презирают Двуглазку за сходство с большинством людей. Они преследуют бедную девушку, морят ее голодом, отнимают золотые яблоки, растущие на ее серебряном дереве.
Но в старых сказках добро всегда торжествует, и вот Двуглазка выходит замуж за рыцаря. Она счастлива. Серебряное дерево растет у нее под окном, а когда злые сестры, опустившись до полного ничтожества, приходят в замок побираться, она велит слугам их накормить.
… новому сказочнику придется, может быть, поведать читателю, как под влиянием золотых яблок и легкой жизни характер Двуглазки испортился. Есть сведения, что когда ее сестры показались в замке, рыцарь взял палку и наказал их за неправильное «видение мира», после чего они были прогнаны со двора, а Двуглазка весело смеялась, кушая золотые яблоки… многие современные сказочники, имя же им легион, простирают свое сочувствие Одноглазке и Трехглазке до полного отрицания разницы между тремя сестрами, утверждая, что два глаза не имеют никакого преимущества перед другими «способами видения».
С их точки зрения, лишь догматики, люди отсталые, способны верить в существование естественного взгляда на мир. Двуглазое «видение» так же условно, как одноглазое или трехглазое; оно не лучше, если не хуже, ибо в нем замечается недостаток оригинальности. Во все времена, рассказывают новые сказочники, люди обыкновенные, двуглазые, подвергали гонениям Одноглазок и Трехглазок. Последние же, именно вследствие их конфликта с господствующей посредственностью, являли собой соль земли и надежду человечества… верить в то, что Двуглазка является нормальным существом, это значит находиться в состоянии «догматического сна» (термин Роже Гароди)…  поворачиваться спиной к реальному миру, каким его видят два человеческих глаза, это способ борьбы против «отчуждения»
Представьте себе молодого человека, которому долго вбивали в голову «образ Татьяны». Окончив школу, он дает себе слово никогда в жизни не читать Пушкина, и, может быть, ему кажется, что этим он проявляет свое, обретенное в муках право личности… Так же обстоит дело с реализмом, когда он внушается посредством argumentum baculinum», - пишут Лившиц и Рейнгард.

То есть. Теперь уже Двуглазка становится ненормальным существом, третируемым за гомофобию, не толерантность и сексизм, а одноглазое и трехглазое генетическое уродство объявляется нормой.
Сегодня господство капитала навязывает буржуазную философию литературе, живописи, архитектуре, музыке точно так же, как псевдореализм навязывал абстрактный монументальный вкус в третьем рейхе, как псевдомарксизм навязывал псевдореализм в СССР.

Но постмодерн – не постмодерн, это повторение. Аналогично в конце 60-х спецслужбы США внушали молодежи, что особость нужно выражать путем отращивания волос, однополой любви и употребления наркотиков. Чтобы не было сомнений, полиция отлавливала хиппи и насильно стригла.

Если фильм Энг Ли «Горбатая гора» о любви двух ковбоев рассчитана на широкую аудиторию, картина «На границе миров» (в оригинале «Граница») не относится к числу массовых. «Электорат» специфичен: школьники, студенты. Зрителю предлагается обретение личности, отличающейся от среднего, путем уродства, извращения, дикой одежды, разноцветного хохолка из волос на макушке, бутафории и т.п.

Во время своих «хеппенингов» «кореец Джун Пэйк бросал в публику горох, покрывал лицо мыльной пеной, прыгал в воду, вертелся на турнике, и все это под «музыку транса», написанную им самим. Если верить газетам, музыка его состояла из пистолетных выстрелов, битья стекол, свиста, скрежета, царапанья, треска лопающихся воздушных шаров и т. д. В заключение Пэйк со спущенными штанами прошел по сцене и уселся на высокой скамье голым задом к зрителям. Его компаньонка Шарлот Мормэн, покрытая только прозрачной пластиковой накидкой, аккомпанировала ему на виолончели, время от времени прыгая в бочку с водой. Все это происходило в западноберлинской галерее Блока летом 1965 года», - рассказывают Лившиц и Рейнгардт.

Это не увод от реальности, наоборот, картина указывает на реальность, на унификацию личностей. Это увод от реальных путей преодоления унификации. Потому что причиной унификации выставляют фашизм (тоталитаризм), замалчивая, затаптывая главную причину: унифицирующий труд, например, на конвейере. Как писал Маркс: труд «тяжелый, монотонный, однообразный, обезличивающий» (Экономическо-философские рукописи 1844 года»).
Социализм, или диктатура пролетариата, по определению  - такой общественный строй, при котором преодолевается противоречие между физическим и умственным трудом, исчезает общественное разделение труда, разбивающее общество на классы, исчезает обезличивающий труд.
Стоит отметить, что в СССР шел обратный процесс: обезличивающий труд рос в численности: от 15 млн рабочих в 1917-м до 80 млн рабочих в 1986-м.

Цель капиталиста – прибыль, расчет на потребителя – важнейший стимул. В виду тотального распространения наркотиков меняется аудитория, меняется и кино. Образчики – «Вспомнить всё», «Восставшие из ада», сериал «Матрица», «Грань будущего» и пр.
Однако в любой стране мира киноиндустрия подчинена идеологии, она значит больше, чем прибыльность. Поэтому любая картина проводит ту или иную политическую линию, в той или иной мере. Линия фильма «На границе миров» - незамысловата и бесхитростна.

«Перезревший» капитализм

Другая линия – детективно-революционная.
Сначала нужно вспомнить, что сталинисты, анархисты, троцкисты желают убедить общество, что с капитализмом можно покончить хоть сегодня, стоит только убедить в этом побольше людей. Анархисты винят Маркса, Ленина в недооценке государственных институтов, которые препятствуют революции. Что ж, перечислим их.

1) Спецслужбы, военизированные службы монополий (см., напр., «Убийство мадам Леман») заняты устранение лидеров, как партийных, так и профсоюзных. В американском фильме «Акт возмездия» глава профсоюз шахтеров Монтаны Тони Бойл был осужден в 1974 г. по обвинению в заговоре с целью убийства оппонента Джозефа А. Яблонского, его жены Маргарет и их дочери Шарлотты и в растрате профсоюзных фондов).
2) СМИ, церковь, религиозные секты, система образования, интернет, система шоу, спортивных состязаний, концертов, кино, образовали новую систему мифологии – с объемными нарративами.
3) Суды, прокуратура, полиция действуют против протестного движения.
4) Левые писатели, режиссеры – это сытые, респектабельные люди. Однако происходит подкуп не только левых, но целого класса.
5) Во всех странах власть срослась с криминалом. Яхту миллиардерши Светланы Кривоногих охраняет новейший противодиверсионный катер флота ВМФ РФ. Итальянская мафия и государство – едины.

В «Акте возмездия» нет никакого акта возмездия, перевыборы продажного профсоюзного босса и юридические последствия его деятельности – лишь под занавес. Фильм убеждает, что справедливость, благодаря солидарности и воодушевлении рабочих, восторжествовала. Но эта картина – будто насмешка, т.к. весь мир знает, что вся АФТ КПП – орудие Госдепартамента США.

Фильм Дамиани «Я боюсь» 1977 года, убийство пяти судей в Италии. Террористы связаны с высшей властью. Но какова цель убийств? Особенно если учесть, что в организации убийств замешан еще один судья. Обвинить «красных»? Вряд ли, скажем, спецслужбы ФРГ умели подтолкнуть иные левые организации на пут террора, чтобы затем ликвидировать. Смысл исчезает.

Французская картина «Черная мантия для убийцы» 1980 года с Анни Жирардо более логична, полиция и есть криминалитет, связанный с банкирами.

Итало-французский фильм «Сиятельные трупы» 1976 года, с участием коммуниста Тонино Гуэрра, повествует о сращивании мафии и судебной системы. Полицейский Рогас (играет Лино Вентура) знаком с журналистом из коммунистической газеты, он встречается с одним из руководителей ИКП, в момент встречи их обоих убивают.

Фильм чилийского режиссера Альвио Сото «В Сантьяго идет дождь» 1975 года с участием Анни Жирардо. Нет хроник, фильм схематичен, слаб: на роль Альенде не нашлось актера, его лицо показано лишь сбоку сзади, министр общается с народом и танцует, нелепые перестрелки, плохо отснятые кадры. Важнейшие моменты просто искажены: якобы национализация медных рудников при экономической блокаде повысила уровень жизни. 
На первый взгляд уровень жизни поднялся: в 1971 году валовой национальный продукт вырос на 8,5 %, в 1972 году - на 5 %, безработица сократилась к концу 1972 года до 3 % с 8,3 % в 1970-м. Однако ясно, что остановка кредитования и снижение экспорта неминуемо должны были привести с спаду. Который и случился весной 1973 года.
Рабочие забастовки объявлены исключительно подкупом буржуазными партиями, режиссер оказался в неведении, как душили Фронт народного единства, только намеки на спецслужбы США и подготовку солдат хунты на базах США в Панаме.
В реальности Фронт национального единства оказался без единства с армией, был слабо поддержан рабочими, проворонил вывоз тонн долларов грузовиками в аэропорты и далее за границу. Из формулы «банки почта, телеграф» выбросили слово «банки». Националистический фронт «Патриа и либертад» организовала массу терактов, по 30 в сутки, взрывов ЛЭП, мостов, железных дорог. К августу 1973 года было уничтожено свыше 200 мостов, шоссейных и железных дорог, нефтепроводов, электроподстанций, ЛЭП и других объектов. Их общая стоимость составляла 32 % годового бюджета Чили. Из-за диверсий и забастовок весной погибла половина собранного урожая фруктов и овощей, а также несколько тысяч голов домашнего скота.
Революция чего-то стоит, если умеет себя защищать. Защищать правительство Альенде оказалось некому.
Хуже всего, что правительство Альенде следовало Сталину, искореняя мелкие крестьянские хозяйства. Результат был тождественен. Скотоводческая Ассоциация Огненной Земли забила 130 тысяч стельных коров и отправила на скотобойни ещё 360 тысяч тёлок. Другие владельцы скота, чьи имения простирались по границе Чили с Аргентиной, перегнали свои стада в Аргентину.
На самом деле никакого вооруженного сопротивления, которое рисуют в фильме, не было. Еще бы Гавроша нарисовали. ВВС просто разбомбили радиостанции.

События в Чили начала 70-х никакого отношения к социализму не имели. Как и антифашистское восстание в Донбассе, это был национально-освободительное движение, направленное против США. Следовательно, это было буржуазное движение.

Событиям в Чили посвящены рок-оперы и песни панк-групп.
Можно даже показать в фильме портрет Ленина, можно сказать слово «марксист». Можно даже спеть «Интернационал». Это уже не страшно буржуазии. И главным образом потому, что в Чили подменили революцию выборами президента. Институт президента – не советская структура. В Чили и тени не было диктатуры пролетариата,  поэтому не было и тени марксизма. И толкнул Альенде на путь буржуазного парламентаризма не кто иной, как Л. И. Брежнев.
Но самое смешное: что ж Жирардо не посоветовала французским режиссерам снять фильм о грозных событиях 1968 года в самой Франции.
Всё тонет в фарисействе.

Общий тон картин – борьба с властью обречена.
Будто бы реальность – но это лишь пена на воде. Весь мир в курсе, что итальянская компартия ангажирована и властями, и буржуа, и властью в лице католической церкви. Капитализм обвиняется как некая дурная абстракция, ей противостоит не менее страшный сталинизм. Все эти фильмы прибыльны, они безопасны для правящего класса. В них нет социальных противоречий, нет противостояния труда и капитала.

С другой стороны, стена, стоящая перед массами – гнилая. Все перечисленные институты рушатся, оказываются беспомощными, когда верхи не могут управлять по-старому. Экономика разваливается на части. Тогда различные силы для разрушения старых, еще сдерживающих целое структур привлекают массовки, они действуют, как таран. Так элита КПСС в 80-е использовала шахтеров.

Использование массовки становится главным средством в инструментарии капитала. Демократическая партия США использовала движение против расизма и сделала из него посмешище, как ранее капитал сделал своим орудием экологическое движение, движение за права женщин, троцкистские, анархистские  организации, профсоюзы, наконец, компартии.

Но правы ли сталинисты с анархистами насчет способности капитализма отдалять срок своей гибели? Капитализм и не думает об этом, цель его прибыль, и все названные институты призваны всего лишь ее оберегать, но не служить защитой самому общественному строю. Когда капитализму станет страшно, он сам об этом скажет. И скажет так, что вы услышите. Пока что буржуа еще далеко не исчерпали свои возможности, развитие производительных сил не достигло того уровня, чтобы заменить армию капиталистов теми, кто трудится.


ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФИЛЬМ. Часть II

На Нобелевскую премию мира номинировали: Муссолини в 1935, Гитлера в 1939, и Сталина в 1945 и 1948 годах.
Мог ли кинематограф не быть этим затронут.

«Век Адалин». «Эту красивую мелодраму обожают все!» Девушка живет вечно. Влюбляется в сына того, кого любила. Все трое встречаются. Это всё, больше в фильме ничего нет.
«Слова». «Этот  фильм покорил весь мир!» Неудачливый писатель украл чужую рукопись. Это уже было, в разных фильмах. Пустой, пресный фильм. Режиссер не читал «Мартин Иден» Лондона. Глупость – в центре повествования: молодой писатель, лишенный дара, читая рукопись автора, наделенного даром, поражается умению выбирать и сочетать слова. То есть, это странный писатель, который не читал великих мастеров,  имеющих власть над словом, Фолкнера, Стейнбека, Достоевского, Франса, Цвейга и прочих, прочих.
Отметим: критерий истинности – правильные словосочетания.
«Работа без авторства». «Каждая минута просмотра дорогого стоит!» «Фильм-шедевр!» Но в фильме - сплошь тривиальности. Фашизм душит свободное искусство, авангард, модерн. Ода абстрактному искусству.
Этот фильм учит духовности?
Выдуманные… Нет, взятые с потолка… Нет. высосанные из пальца… Нет, далекие от человеческой истории, нужные только для прибыли и присуждения премий. Самоуверенные, самодовольные,  физиономии американских актеров.
Поколение, не умеющее отличить шедевр от красивой безделушки для широкого потребления.
Что высокое исторг фильм из твоей души? Ничто. К каким глубоким размышлениям он подтолкнул? Ни каким. Ты стал добрее, умнее? Ничуть. Ты хочешь сказать спасибо автору, как после прочтения «Деревни» Фолкнера», «Консервного ряда» Стейнбека», «Рудина» Тургенева, «Жизни Клима Самгина» Горького? Нет. Ты просто провел время, думая, что ощущаешь. Думая, что живешь.

С Новым годом

Европейские и американские боевики – нескладные, с разорванной логикой, с дешевыми эффектами, комканные, ничего не оставляют в душе. В этом океане глупости, мерзости – всплывают островки настоящего искусства.

Казалось бы, фильм Клода Лелюша 1973 года о бандитах с названием как у водевиля  «С Новым годом!» не должен ничем отличается от общепринятого. Однако при очевидном сходстве этот фильм – не предтеча творения Серджо Леоне «Однажды в Америке» 1984 года. Леоне снял кинокартину с любовью к своей стране, в нем чувствуется, говоря словами главного героя Лапши, запах улицы, но фильм романтизирует уголовщину.

Французский фильм – будто заочное противопоставление американскому культовому фильму. И вдобавок насмешка над «Фантомасом» - с использованием резиновых лицевых масок.
В фильме воры отнюдь не выглядят героями. Их единственное в фильме ограбление – провалилось.
В американском фильме множество сцен с убийствами.
Во французском фильме - ни стрельбы, ни поножовщины, ни кровавых избиений.
В американском фильме главный герой Дэвид Аронсон по кличке Лапша возвращается из тюрьмы, друзья отдают ему его долю и дарят подарок – его возлюбленную Дебору. Но возлюбленная – совершенно его не хочет, и Лапша, как животное, удовлетворяет сексуальное желание путем грубого насилия.
В фильме Лелюша гости сравнивают перед хозяйкой дома, Франсуазой, куда приглашены грабитель и его подельник, свою культурность с невежеством респектабельных грабителей, Саймона и его подельника Шарля, спрашивают его мнение о фильме Бертолуччи «перед революцией». Саймон, которого играет Лино Вентура, встает и уходит. Хозяйка выдерживает паузу и командует: «А теперь все вон. Быстрее! Не праздничный ужин, а заседание суда. Я на стороне обвиняемых».  Это… дорогого стоит. Кто из нас не был в такой ситуации.

В американском фильме Лапша пренебрегает ценностями высшего света.
Во французской фильме герой-уголовник Саймон отвергает мир культуры. Но.
Ему нравится слушать, как возлюбленная Франсуаза цитирует Толстого и Лагерлёф. Он боится произнести неверный звук, просит прощения у Франсуазы за то, что сказал неуместное слово «комфортабельно».
Это и есть культура, а не цитирование Толстого или Лагерлёф, не знакомство с фильмом Бертолуччи - с дамой, страдающей педофилией, на фоне пустых штампованных революционных фраз.

Отметим, что другой фильм Бертолуччи, «Конформист», где герой сначала под давлением обстоятельств становится фашистом и получает задание убить своего преподавателя философии, затем опять же под давлением обстоятельств становится ярым противником фашизма – тоже весьма натянут.
Оба фильма слабые, можно сказать – политически слабые, бедные мыслью, дряблые по форме. Революция для Бертолуччи – лишь аксессуар, фигура речи, придаток. Говорить серьезно о гражданской позиции Бертолуччи не приходится – после его фильма «Последнее танго в Париже»:
- Я спарю тебя со свиньей! Ты сделаешь это для меня?!
- О, еще и не то для тебя сделаю!
Главный герой заставляет любимую состричь ногти и запустить пальцы ему в задницу, в конце фильма - оральный секс под занавес, в качестве прощания с возлюбленным. Представьте подобное с Сонечкой Мармеладовой, княжной Мэри Толстого или Джулией из «Альпийской баллады» Василя Быкова.
Вернемся к фильму Лелюша.

Саймон, которого играет Лино Вентура, возвращается из тюрьмы и обнаруживает, что его возлюбленная Франсуаза завела любовника. Он не может сразу получить свою долю, он вынужден скрывать, куда направляется.  Получив долю, он уже, было, проходит паспортный контроль в аэропорте, но не выдерживает, звонит Франсуазе, та, лежа в постели с любовником, зовет его и выставляет любовника за дверь. Саймон приезжает, садится – и смотрит в глаза Франсуазе. Только смотрит. Нет никакого действия. Долго. Эти кадры стоят всего американского фильма. И произносит: «А теперь можно кофе». Это и есть искусство.

Конечно, вызывает недоумение, когда Франсуаза кричит на своего предыдущего любовника-итальянца: «Мне нужен мужчина!» Несколько коробит респектабельный (как и у Лапши) вид уголовника Саймона. Немного странно, что Саймон, как все французы, переживал измену всего три минуты. Оба фильма рассчитаны на массового зрителя, но во французском фильме есть нечто, что заставляет к нему возвращаться и мыслью, и переживанием.

Является ли фильм Лелюша политическим? В общем смысле да.
- Как становятся грабителями? – спрашивает Франсуаза Саймона.
- Так же, как ювелирами.
Такое положение вещей Лелюш подает как обыденность.
Каковы же классовые установки самого Лелюша?

Революция как истеблишмент

Луис Бунюэль, «Этот смутный объект желания», 1977. Насмешка над «Кармен» Проспера Мериме. Или пародия. Он ей дает всё, а она ему злостно не дает. Масса находок режиссера. Взрыв автомобиля с каким-то буржуа, респектабельный карлик-психолог, главную актрису постоянно подменяет другая актриса, но главного героя это не волнует – он всё равно любит. Засыпающего зрителя это должно растормошить, заинтриговать, но… увы, никакой интриги.
Ночью стреляют, кто-то кого-то убивает и уезжает на машине. Это антураж, фон.
Она так любит, что устраивает возлюбленному испытание: ее трусы так зашиты, что их нельзя снять, слишком много завязочек. Как это тонко… Другое испытание – она предлагает посмотреть своему возлюбленному на ее соитие с любовником. Издевается над главным героем, оскорбляет его, словом, гадит ему всячески, как типичная стерва. Наконец, главный герой не выдерживает и избивает главную героиню. И тут до нее доходит: любит! Коли бьет – значит, любит. Иначе-то ведь как узнаешь?!
Особенно впечатляет окончание фильма: какая-то дама с пяльцами зашивает какую-то окровавленную хламиду, он и она, продолжая ссориться, уходят от зрителя, за ними что-то взрывается, клубы черного дыма. Всё.
Достаточно сказать, что это сюрреализм, иррационализм и – о, символ! И вот это… уже перестает быть дерьмом, оно становится произведением искусства. На худой конец можно сказать: «Он так видит».
О чем этот фильм? Да, собственно, ни о чем. По просмотру шедевра остается чувство не благодарности, но гадливости и раздражения. Раздражения!

«Призрак свободы», читающий за кадром поправляет: «Фантом свободы».
Комедия и одновременно драма, трагикомедия. Приговоренные к казни борцы за свободу, перед залпом один восклицает: «Долой свободу! Да здравствуют цепи!» Сначала в спальню заходит петух. Затем на велосипеде въезжает почтальон и бросает на постель письмо, затем входит страус-эму. Сюрреализм, что вы хотите, ничего не поделаешь. Разумеется, между фрагментами фильма не должно быть никакой связи, это же впадение в реализм. Недопустимо. Точнее, связь идиотская, какой она  и является в фильме. Еда по примеру островов Полинезии табуирована, в столовую ходят, как  в туалет. Здесь тоже сплошь находки режиссера, сплошь символы, сплошь иррациональное. Да, гитарист и танцовщица, как в «Смутном объекте». Но сценка карточной игры с участием священников – подкупает. В качестве ставок – иконки святых.
Обычная улочка в Париже, террорист постреливает самых разных людей из оптической винтовки, его арестовывают, приговаривают к смертной казни и тут же отпускают, извращенка прилюдно порет плеткой по голой заднице извращенца, эстетическая голая дама за роялем играет рапсодию Брамса. Фильм заканчивается возгласом «Долой свободу, да здравствуют цепи», пальбой, головой страуса-эму. Очень познавательно.

Но ведь вам нравится смотреть. Нравится, как Алисе, следить за этим Зазеркальем. «У нас похитили дочь», - говорит отец полицейскому, поглаживая дочурку по голове. Из школы сообщили. Полицейский обещает приложить все усилия – и действительно ее находит! Представляет родителям, они страшно рады и благодарят.
Надо же было придумать в «Смутном объекте» – «трусы невинности».
Кармен по Мериме – участница разбойничьей банды, Хосе – храбрый солдат. У Бунюэля Хосе – стареющий обыватель, но весьма состоятельный буржуа, Кармен – типаж современной женщины, бездушной стервы.

Все, что угодно, но только не окружающая действительность, не реальные общественные отношения. Однако за всей нелепицей кино отчетливо видны нелепость, уродливость реального общества.
Бунюэль издевается и над «современным прочтением», и над иррациональным, и над символом, и над сюрреализмом.

И уже откровенно издевается над всем их постмодерном в знакомом советскому зрителю с доперестроечных времен фильме «Скромное обаяние буржуазии».
Буржуа, действительно, буржуа, они мило улыбаются, они приглашают друг друга на ужин (индейка в грибном соусе баранью ногу нужно резать стоя), пьют виски и ездят в лимузинах.
Бедные, бедные праздные буржуа. Они вынуждены бежать от полиции, потому что заняты наркобизнесом. Они опасаются террористов, которые хотят их убить только потому, что они буржуа. Им в лицо говорят, что у них в стране коррупция и убивают невиновных, главному герою дают пощечину (как дублю Выбегалло в сказке Стругацких), правда, оказывается, что это шутка – всего лишь сон.
Так, так, по щекам, по мордасам!
Они приходят в ресторан, заказывают чай, но весь чай выпили. Кофе? Тоже выпили. Сок? Не бывает. Буржуа зависимы от тех, кто работает!
Их приглашают на ужин, раздвигают занавес, и тут оказывается, что они на сцене перед зрительным залом, публика их освистывает. Но это тоже шутка, это тоже всего лишь сон.
Досталось и епископу, он убивает из ружья умирающего.
Наконец, полиция всех их арестовывает. Но, поскольку главный герой, наркоделец, еще и посол неведомой, далекой страны Меранды, всех отпускают.
Но Бунюэлю все мало. В Меранде арестован бывший фашистский палач, начальник концлагеря. Конечно, это Меранда, это не Франция или Германия – потому и арестован. Но посол Меранды говорит, что он неоднократно встречался с ним, и уверяет, что это истинный джентльмен… И любил животных, уточняют за столом… И честный богач, добавляет другой участник ужина.
Заключительный ужин заканчивается вторжением террористов. Они расстреливают всех, но посол Меранды успевает спрятаться под стол. Террористы могли бы и уйти, но послу очень нравится баранина, его рука выставляется из-за края стола и хватает кусок мяса. Террористы замечают и начинают стрелять, затем заглядывают под стол, видят посла, тот смотрит на них, продолжая жевать кусок баранины…
О, нет-нет, никаких намеков, не надо опасно обобщать, это всего лишь сон.
Фильм снят мастерски.
Спасибо, Луис!

Но вот проходит десятилетие.
В фильмах Антониони все аккуратно, если кафе - то вылизано, вылизаны гамма красок, линии. Постоянно полумрак, как на полотнах Коро, лица различаются с трудом. Душа режиссера – за облаками, в полусне. Всё, что происходит в жизни, его не интересует, ни забастовки, ни войны, ни наука, ничего. Интересуют его собственные настроения, которые он именует образами.
Мусор, рвань, как в американских фильмах – ни-ни, но бросить плащ на пол – норма.
Секс как культура. Антониони любуется женским телом, поэтизирует его, душа женщины – не интересует, душа рассказывает, что она любит мастурбировать, еще лучше, если это ей делает мужчина, а еще лучше – женщина, так нежнее, вообще лучше, мужчина только о себе думает, а женщина хочет доставить тебе наслаждение.
Музыка – всегда легкая, не вызывающая сильных эмоций, музыка–фон, музыка ни о чем.
Сюжет – нет никакого сюжета. Кадры произвольно сменяют кадры, какая-то связь между ассоциациями присутствует, но нет ни логики, ни завязки, ни развязки, ни кульминации, ничего. Одна история сменяет другу, без связи и смысла.
Квартиры – не жилые, это павильоны для съемок.
Герои состоятельны, даже богаты, куда смотрел Гуэрра?
«За облаками», в анонсе пишут, что рассказаны четыре философские истории, речь о загадочной женской душе. Но ничего загадочного, ничего философского.
Отзывы о фильме одни и те же: «О, Софи! О, Марчелло! О! Ну, не буду рассказывать. Сами посмотрите».
У Феллини один фильм посвящен режиссеру, у Антониони – целых два.
- У меня будет ребенок.
- Я убила своего отца.
- Мне нравится мерзнуть.
Эстетика, поэза, богема.
Катехизис режиссера высказан в фильме «За облаками»: нужно отрешиться от внешнего мира, от всего, сосредоточиться на собственном «я», чтобы слышать «звуки извне». Откуда? Из потустороннего мира, ждать, как выразился кот Мурр из сказки Гофмана, когда придет озарение.
Собственно, это всё. Антониони охвачен духом философии Кьеркегора.

Фильм уводит зрителя от общественных противоречий, от реальности, к сосредоточения на себе самом. Безусловно, это искусство, но это искусство, как оказывается, имеет четкую политическую направленность.

Что же произошло?
Корсиканцы исполняют «Белая армия, черный барон…» То же на русском - австралийцы: «Мы раздуваем пожар мировой, / Церкви и тюрьмы сровняем с землей».
Однако обратите внимание, как корсиканские певцы объясняют содержание песни: это нечто патриотическое.
Елена Фишер, секс-символ, картинно прохаживаясь по сцене, исполняет песню Гражданской войны «Полюшко-поле». Зал полон немцев, многие встают.
Фишер поет «Это русской армии герои». В тексте песни – «это Красной армии герои». Русская армия – это русская освободительная армия Власова. Возможно, немцы в зале вставали потому, что помнили.

Мирей Матье, «Когда же придет рассвет, товарищ», об Октябрьской революции, на музыку Поля Мориа. То же - с хором им. Александрова, посмотрите на нее! Сравните с Салтыковой.
Но… Каким образом из буржуазной Франции певица перенеслась на сцену ансамбля им. Александрова?
И какое отношение элита КПСС имеет в Октябрьской революции, кроме вывески?

Автор – Руже де Лиль, поет Эдит Пиаф: «Тиранам смерть — и нет пощады! / К оружью, граждане!»
Рабочая Марсельеза: «Отречемся от старого мира, Отряхнем его прах с наших ног! Нам враждебны златые кумиры; Ненавистен нам царский чертог. … Вставай, подымайся, рабочий народ! Вставай на врага, люд голодный! … Богачи, кулаки жадной сворой Расхищают тяжелый твой труд. Твоим потом жиреют обжоры; Твой последний кусок они рвут».

Пит Сигер исполняет «Интернационал», авторы – Эжен Потье и Пьер Дегейтер, изначально - посвящение героям Парижской коммуны. Но… Пит Сигер поддержал экологов, «Greene Peace», который обслуживает Госдепартамент США.

Гимн Коминтерна, Франц Янке, Максим Валлентин, музыка Ганса Эйслера, 1929. Поет Эрнст Буш: 
Заводы, вставайте,
Шеренги смыкайте,
На битву шагайте,
Шагайте, шагайте.

Проверьте прицел,
Заряжайте ружье,
Вставай, пролетарий,
За дело своё.

Товарищи в тюрьмах,
В застенках холодных,
Мы с вами, мы с вами,
Хоть нет нас в колоннах.

Никто и не подумает проверять прицел, тем более, заряжать ружье, кроме сумасшедших школьников.

1908, Карло Туцци, «Bandiera Rossa», заключительная строчка: «Да здравствуют коммунизм и свобода».
Но ту же песню пользовал Муссолини. Фашизм подменяет сплочение масс фантомом социального партнерства.
1910 год, революция в Мексике, «Кукарача». «Тараканами», которые лишились «задних лапок», восставшие называли солдат правительственных войск.
Но прошли годы, песня стала шлягером. Ее исполняли Луи Армстронг, Чарли Паркер, Билл Хейли, Gypsy Kings.

Испания, восстание против Франко, «Баррикады», на мотив «Варшавянки».
Кубинская революция, Марш 26 июля. Они восстали, не думая, поможет ли СССР. Революция в Чили, Venceremos.
Виктор Хара, Песня революции
Серхио Ортега, El pueblo unido jam;s ser; vencido (когда народ един, он непобедим). Они восстали, не думая, поможет ли СССР. Слезы радости, исторгнутые чувством солидарности масс.
Но обратите внимание на видеоряд: Мао, Сталин и… Троцкий. Вместе. И Эйнштейн.
Эйнштейн восторгался Лениным, написал статью о социализме. Но как раз в этой статье Эйнштейн показал, что он не понимает, что такое социализм.
Революция – она больше политических взглядов. Но знают ли те, кто составлял видеоряд, что Рамон Меркадер убил Троцкого по приказу Сталина? Понимают ли те, кто составлял видеоряд, что самая враждебная рабочим буржуазия – это сталинские госчиновники?

Кстати, именем Виктора Хары названы улицы в Сантьяго, Мехико, Магдебурге, Гранаде, Авьоне и др. Буржуазию это ничуть не смущает, нет либералов, призывающих эти улицы переименовать во имя топонимики.

Все эти песни – уже не песни революции, это эстрадные хиты. Они не страшны буржуазии, убивать за них, как Виктора Хару, не будут.
Сталин использовал марксизм-ленинизм в качестве религии для подавления масс.
Религия противоречит науке, ранее капитализм теснил религию, потому что ему была нужна наука. Ныне капитализм использует религии как примитивную методичку Шарпа.
Буржуазия использует и революции, цветные революции - по методичкам Шарпа, апофеоз – киевский майдан-2014.
Помимо единства, народу нужен разум. Собственный, не разум вождей.

Революция стала общим местом, аксессуаром, модой - музыкальные шоу, кинематограф выхолостили понятие революции.
С моменты выхода на экраны фильма Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии» в 1972-м минуло 16 лет. Когда лев мертв, его можно попинать. Бельмондо не боится львов, в фильме Клода Лелюша «Баловень судьбы» он смело идет навстречу старому льву, и лев убегает.
Фильм – издевка над левыми, он посвящен Жаку Брелю, французскому Высоцкому. «Буржуи – свиньи», поет Брель. В фильме – всё наоборот, протаскивается простенькая мыслишка, будто бы каждый может стать богатым, нужно только упорство, смелость, трудолюбие. Таков главный герой, которого еще маленьким бросила мать, но он стал знаменитым циркачом, когда же получил травму – сколотил состояние на очистке улиц с помощью мусоросборных машин. Дворники – на роликах, эстетика. Аналогично старается молодой бедняк, не брезгует никакой работой, рискует, едет в Африку, неожиданно добирается до богача-циркача, уговаривает использовать его, богач использует, отец бедняка из оборванного превращается в респектабельного, дочь богача-циркача влюбляется в бывшего бедняка, богач их благословляет, рождается дитя, все счастливы.

Это и есть политическая установка Клода Лелюша. Его классовая позиция.


ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФИЛЬМ. Часть III

Социализм – это живое творчество масс.
Маркс

Высокохудожественный фильм относят к произведениям для узкого круга, в России начала 90-х даже появилось уничижительное словосочетание «фильмы не для всех». Тем не менее, ниша, которую занимают такого рода фильмы в общественной жизни, играет даже бОльшую роль, нежели фильмы для массового зрителя.
«В нашем обществе, - писал Лев Толстой, - думают, что художник лучше будет работать, больше сделает, если он материально будет обеспечен… Чувство же может родиться в человеке только тогда, когда он живет всеми сторонами естественной, свойственной людям жизни. И потому-то обеспечение художников в их материальных нуждах есть самое губительное для производительности художника условие, так как освобождает художника от свойственных всем людям условий борьбы с природой для поддержания своей и других людей жизни и тем лишает его случая и возможности испытывать самые важные и свойственные людям чувства. Нет более губительного положения для производительности художника, как положение полной обеспеченности и роскоши, в которых в нашем обществе обыкновенно находится художник» («Что такое искусство»).
Действительно, заплати певцу вдвое больше, разве станет он петь вдвое лучше.
Насколько современен великий писатель!

Бергман

Странное дело – в фильме Ингвара Бергмана «Страсть» человек живет на острове посреди моря, пасет овец, чинит крышу… На острове еще кое-кто живет, чахоточный, хромоножка… с автомобилем… У человека трудный характер, распавшийся брак, проблемы с законом, как рассказывает под запись актер… Наконец, его дом превращается в его тюрьму. Есть еще одна фру или фрекен, блондинка с автомобилем, да там целая толпа, человек – в строгом черном костюме с галстуком – участник общей попойки, пьяная фрау рассказывает о своей вере в бога. Там и полиции есть. Фильм с элементами эротики, чуть-чуть.

У главного героя – роман с женой земляка. Потом другой роман, то ли с Анной, то ли с Эвой. По разному называют. Потом оказывается, что ей снится сон, который мучает ее на пасху, который есть продолжение фильма «Стыд».
Женщина, сына которой должны казнить, направляется к месту казни.
Защитники животных страшно избивают кого-то, ибо подозревают в убийстве животных. Избитый от стыда вешается, но перед этим пишет письмо главному герою, которого называет «дорогая».
Сентенции главного героя – мелки, пусты. Эту мелкость ценители зазывают «умным фильмом». Ибо культовый режиссер.
Наконец, главный герой избивает Анну-Эву. Когда та уже собралась от него уходить. Но Анна-Эва после этого не уходит, а забирается одетой в постель. Затем оказывается, что Эва-Анна убила своего мужа.
Ингвар Бергман, «Стыд», 1968-й, год ввода войск Варшавского договора в ЧССР, где западные спецслужбы готовили переворот.
Главная героиня, Ева – с огромными передними зубами, по сценарию – играет на скрипке в филармонии, но по ее поведению, по ее одежде, по речи – что-то вроде продавщицы из супермаркета или бомжихи.
Но ничего этого не было, ни мобилизации, ни бомбежек, ни высадок парашютистов, ни арестов, ни избиений – ничего.

Причем режиссер намеренно не указывает, кто враг, персонажи фильма говорят «враг», «противник», обходя обозначения «фашизм», «Советы». Причем режиссер показывает, как шведские власти воюют с врагом. И по-нацистски жестоки с пособниками врагов.

Швеция официально придерживалась политики нейтралитета. Всего в период Второй мировой войны в вооружённых силах нацистской Германии служили 315 шведов. В советско-финской войне 1939–1940 годов на стороне поддержанной Гитлером Финляндии участвовали Шведский добровольческий батальон и Шведская добровольческая рота, из Швеции в Финляндию отправился «Svenska frivilligk;ren» («Шведский добровольческий корпус») из бывших и действующих военнослужащих шведской армии, который насчитывал 9640 добровольцев. При этом Швеция утверждала, что не является стороной конфликта и продолжает соблюдать нейтралитет. Швеция также предоставила Финляндии значительные денежные кредиты, посылала оружие, организовывала сбор средств и вещей.
Во время нападения Германии на СССР Швеция позволила Вермахту использовать шведские железные дороги для перевозки (июнь–июль 1941 г.) немецкой 163-й пехотной дивизии вместе с гаубицами, танками, зенитными орудиями и боеприпасами из Норвегии в Финляндию. Немецким солдатам, ехавшим в отпуск из Норвегии и Германии, разрешали проезд через Швецию.

Фильм Бергмана – об СССР. Главный герой Ян, тщедушный скрипач, убивает дезертира, у того хорошие ботинки, а у Яна совсем износились. Люди под давлением НКВД становятся зверями. Люди топятся от безысходности. Много, много утопленников, гораздо больше, чем было людей в лодке. Ужас! Все умерли, главные герои – последними.
Никакого стыда за этот фильм у Бергмана нет.

Феллини

Трудно представить, чтобы Федерико Феллини был отцом кинематографа СССР позднего периода. Но как посмотреть…
«Амаркорд» 1973 года. Прекрасная игра, театр в театре, актеры играют актеров, музыка, танцы.
Изредка в фильме мелькают образы, будто сошедшие с полотен Гойя или Питера Брейгеля-младшего.
Период правления дуче, в Италии – фашизм. В фильме о фашизме - три минуты, что-то вроде насмешки, всё легко, забавно, непринужденно. «Партия нас учит, что газы при нагревании расширяются», - звучит в фильме «Аркадий Райкин» 1967 года.

Где-то в темноте на скрипке робко играют «Интернационал». Солдаты бросаются ловить скрипача, палить в него, а он всё играет. Наконец, убивают. Может быть. Или просто музыка прекращается. Кто-то лежит на земле, в темноте не видно.
Еще играют «Кукарачу». Они революционеры в Мексике? Не, они эстетствующие обыватели в Италии.

Джакомо Леопарди, подражатель Данте, его стихи не читают, как стихи Тарковского в «Зеркале», просто поминают имя.

Хоть ныне наш народ
Обрел покой под белыми крылами,
Не сбросил он оковы
И по старинке в полусне живет.

Леопарди был убежден, что знание губительно для счастья, искусство для него – бегство от реальности, из «царства правды». Подобно Кьеркегору, Леопарди воображал, что его несчастья распространяются на всю Вселенную.
Италия - под австрийским владычеством, Леопарди тосковал по величию Римской империи. Что ж, при дуче империя возродилась.
Стихи, которые читают в «Амаркорде», вызывают только усталость.

Сразу двое сумасшедших, одна помешана на сексуальной почве, другой просто псих. Зритель должен понять, что он псих, и псих мочится, не расстегивая штанов. Такая вот подробность, зритель плачет от восторга. Затем псих залезает высоко на дерево и орет: «Хочу женщину!» Долго орет, целый день. Никто не может его согнать с дерева, из больницы приезжает карлица, обладающая волшебной силой, она его заставляет спуститься.

Но не всё так уж легко – добропорядочного обывателя заставляют выпить касторки за здоровье дуче. И отпускают. Фашисты – это хулиганы, Федерико?
Феллини не видел гестапо, концлагерей, газовых камер, блокадного Ленинграда, сражения под Вязьмой.
Да он и не хотел, как сам говорил, «сообщать каким-то эпизодам фильма политическую окраску», фашисты показаны всего лишь в качестве аксессуара, как непременный атрибут того времени, что, несомненно, должно быть близко русским, белорусам, евреям.
Соавтор фильма – итальянский коммунист Тонино Гуэрра.

Весь фильм - собрание коротеньких рассказов, как «Тысяча и одну ночь», один рассказик – океанский лайнер, символ империи, другой – фашизм, третий – приход весны, четвертый – туман, пятый – школа, сумасшедшие учителя, шестой – семья школьника, седьмой – автогонки, восьмой – больница, девятый – снег, среди снега павлин распушил свой хвост… Для всех героев фильма и весенний пух, и первый снег, и лайнер – что-то необычное, будто они всё это видят в первый раз. Под конец фильма жанр меняется – умирает мать школьника, похороны. Ну, и что, далее жанр еще раз успевает смениться – свадьба. Название фильма в переводе – «я помню».
Но это не память, в фильме «Зеркало» - память, в фильме «Амаркорд» - иллюзия. Пять тысяч рублей в кармане и фантазия о пяти тысячах рублей в кармане.

И все, все действующие лица – сексуально взвинчены, от мала до велика,  оба сумасшедших, школьники охвачены рукоблудием, бегают на базар смотреть бабьи задницы, потом запрыгивают в автомобиль, чтобы заняться рукоблудием коллективно, местная красавица повествует свою фантазию, как ее приглашал князь, и она забралась к нему в постель, даже уличный торговец мечтает, как его приглашают монашки забраться к ним по веревочной лестнице, он взбирается и попадает в восточный любовный рай, секса всё больше, больше, монашеский гарем поражает всех горожан. Но все как-то не так, нет счастья, школьник трижды поднимает на руки здоровенную торгашку из табачной лавки, она выкатывает ему свою огромную грудь, школьник задыхается в ней, в конце концов, торгашка выгоняет несчастного, он приходит домой и заболевает от перенапряжения. И даже святой отец: на исповеди он только и спрашивает юнцов, не занимались ли они рукоблудием.

Вот как другой величайший художник, режиссер Андрей Кончаловский, в своей книге «Низкие истины» так описывал фрагмент с коллективным онанизмом: «Для каждого из них источник чувственного наслаждения - особа женского пола. Не знаю, имел ли великий Федерико в своем замысле некую метафору, она напрашивается. По существу, эти мальчишки - художники, творцы, ибо творческий акт есть не что иное, как возбуждение фантазии посредством воображения». Ни много, ни мало. Стоит ли удивляться отсталой России, откуда взялись Марат Гельман, Серебренников, Мильграм, Улицкая, Татьяна Бузова во МХАТе, Павленский, Алексиевич и прочие, прочие. И не дай бог лопату назвать лопатой, тут же запишут в ретрограды, в не тонко чувствующие, в командно-административные.
Посредством воображения. И резиновых девушек сюда запишите.

Стоит почитать, как описывает Лев Толстой в статье 1897-1898 гг. «Что такое искусство» одну из «самых обыкновенных новейших опер, которые ставятся на всех театрах Европы и Америки». Весьма современно! «Трудно видеть более отвратительное зрелище… Невольно приходит в голову вопрос: для кого это делается? Кому это может нравиться?» - резюмирует писатель.

«Прежде, - продолжает Тлстой, - при самом начале выделения исключительного искусства высших классов от народного искусства, главным содержанием искусства было чувство гордости. Так это было во время ренессанса и после него, когда главным сюжетом произведений искусства было восхваление сильных: пап, королей, герцогов. Писались оды, мадригалы, их восхваляющие, кантаты, гимны; писались их портреты и лепились их статуи в разных возвеличивающих их видах. Потом всё больше и больше стал входить в искусство элемент половой похоти, который сделался теперь необходимым условием всякого (за самыми малыми исключениями, а в романах и драмах и без исключения) произведения искусства богатых классов… Люди эти, очевидно, убеждены, что так как их вся жизнь сосредоточилась, вследствие их болезненного состояния, на размазывании половых мерзостей, то и вся жизнь мира сосредоточена на том же. Этим же больным эротической манией людям подражает весь художественный мир Европы и Америки».

Толстой перегибает палку, как человек религиозный, он понимает слово «похоть» тотально, полагая любовь первородным грехом. Под его каблук попадают и Верлен, и Малларме, и Бодлер. Никакого первородного греха нет, Тиль Уленшпигель восстает против давления мифа, он находит семерых: не похоть, а любовь! Но, глядя на современные спектакли, когда на сценах театров не стесняются совокупляться, когда половое извращение становится нормой, мы сочувствуем Толстому.

Феллини – великий режиссер, всегда огромное удовольствие смотреть его фильмы, «Ночи Кабирии», «Репетиция оркестра» (не то пародия на революцию, не то намек на падение Веймарской республики, не то кивок в строну сталинского СССР, но так, для смеха), «И корабль плывет», даже поток сознания в «Восемь с половиной»  - импрессионизм в движении.  «Амаркорд» - скучен своей аляповатостью, театральщиной, клиповым видеорядом, навязчивой сексуальной неудовлетворенностью армады Керубино, цирковой клоунадой к месту и не к месту.

Оказывается, всё дело в том, что в детстве на маленького Феллини неизгладимое впечатление произвел цирк, и режиссер решил, что должен непременно излить свое детское впечатление от фокусников, слонов, дрессировщиков с хлыстами, от собачек на задних лапках – всем взрослым зрителям. И те уже готовы пускать слюни от счастья.

«Еще позднее, - пишет Толстой, - вступило в число чувств, передаваемых новым искусством, третье чувство, составляющее содержание искусства богатых классов: именно — чувство тоски жизни. Чувство это в начале нынешнего века выражалось только исключительными людьми: Байроном, Леопарди, потом Гейне, в последнее время сделалось модным и стало выражаться самыми пошлыми и обыкновенными людьми».

Сентенции, порой произносимые персонажами фильма, кинокритики расценивают как кладезь мудрости, это эти сентенции примитивны и пусты.
Не о дидактике речь! Атмосфера фильма - что в «Мимино» Данелии, вышедшем на экраны в 1977-м. Хотя Феллини и Гуэрра ближе другой его фильм, «Не горюй». Безусловно, всё произведение – это теплота по отношению ко всему, что только можно увидеть в маленьком итальянском городишке, но всё это – лишь задним числом пародия на «Зеркало» 1974-го и «Подранки» 1976 года, где тоже нет дидактики. «Зеркало» или «Подранки» - о тебе. «Амаркорд» - это не о тебе, это о Феллини.

Искусством люди передают друг другу свои чувства, пишет Лев Толстой. Феллини передал свои чувства, показав коллективный онанизм в автомобиле.
Можно передать веселье, смелость, чувство нежности. Но у Феллини – фантазия веселья, сон о смелости, иллюзия нежности.
«Если мальчик и не видал волка, но часто боялся его, и, желая вызвать чувство испытанного им страха в других, придумал встречу с волком и рассказывал ее так, что вызвал своим рассказом то же чувство в слушателях, какое он испытывал, представляя себе волка, - то это тоже искусство», - определяет Толстой.
Н волк у Феллини – лишь аксессуар, волк как факт реального мира ему мало интересен.

В 1974-м «Амаркорд» получил премию «David di Donatello»: лучший режиссёр - Федерико Феллини, лучший фильм, 1974 - Премия Национального совета кинокритиков США: лучший иностранный фильм, 1975 - премия «Оскар»: лучший иностранный фильм.

«О, да, разумеется, какая поэзия! Удивительно! Особенно птицы!» - «Да, да, я совсем побежден», повторяют эти люди на разные голоса то самое, что они только что услыхали от за людей, мнение которых им кажется заслуживающим доверия, - смеется Толстой. - И вот… фальшивое произведение, не имеющее ничего общего с искусством, благодаря мастерству подделки под искусство, обходит весь мир, стоит миллионы своей постановкой и всё более и более извращает вкусы людей высших классов и их понятие о том, что есть искусство».

Толстой перегибает палку, он записывает в фальшивые и Клода Моне, и Эдуарда Мане. Но глядя на полотна Никаса Софронова или Глазунова, мы сочувствуем Толстому.

Картина «Древо желаний» Абуладзе, разумеется, далека от фильма «Амаркорд», но влияние видимо отчетливо. Критик Михаил Трофименко пишет: «Амаркорд» «оказал медвежью услугу мировому кино. Под его влиянием повсеместно расплодились маленькие „Амаркорды“ о босоногом детстве и пробуждении желаний».
Даже в пустоватой буффонаде «Покровские ворота» Козакова мотоциклист из «Амаркорда» стал цитатой для мотоциклиста Савранского.

«Голос луны»  - творческое завещание Феллини. Повествования сумасшедших? Нет, это свобода творчества. Это видения художника, согласно Хуану Карлосу Онетти - история его души, которыми обязательно должен  восхититься зритель. Художественно снятое «ни о чем». Нарочито нелепые фразы, как и в Амаркорде», это стиль режиссера. Это снова Леопарди, это скучная мешанина сюрреализма, это бегство от реальности. Только тогда человек реально живет, говорит Феллини, когда он фантазирует. Не познает мир, не пытается в нем выжить, не пытается его менять, не жертвует, не смеется, а уходит от реальной жизни. Человек играющий фантазирует о радости и печали, о фашизме, о любви, он не грустит, он фантазирует грусть. Вместо кофе – эрзац, вместо картофеля и помидор – генетически модифицированные продукты, вместо женщины – резиновый суррогат, главное – дать волю фантазии.

У обычного человека буйство фантазии наступает во сне. Автору этих строк под утром снится всякая политическая чушь: как президент украл у него миллион рублей, как он рассказывает китайцам о 8-м съезде КПК, как он сам, чертыхаясь и кляня все на свете,  оформляет документы кандидата в президенты для избиркома и подбивает соседа, чтоб тот тоже оформлялся, чтоб не одному страдать.
Одному приятелю приснился безбровый Брежнев.
Еще одному ответственному товарищу снилось, что он минарет, и на его голове кричат муэдзины, а его волосы ушли на базар покупать гребешок. Уберем волшебную лампу и оставим гребешок!

Но это примитив, как галлюциноген.
«Правда, - заметил Марк Твен, - невероятнее вымысла, потому что вымысел обязан держаться в рамках правдоподобия, а правда - нет».
Феллини говорил правду в «Ночи Кабирии». В 70-е Феллини услышал высшие сферы - и мастерски перестал говорить правду.

***

Тарковский говорил правду в «Иваново детство» и в «Андрей Рублев». Тарковский перестал говорить правду уже в «Солярисе» и в «Сталкере». В «Солярисе» - эффектный натурализм, в «Сталкере» - не правда, а либеральное представление о правде. Режиссер забывает, что он снимал в «Зеркале», покидает Россию и уезжает в Италию. В «Ностальгии» и «Жертвоприношении» нет правды. В фильме «Ностальгия», сценарий которого был написан совместно опять же с Тонино Гуэрра, Россия – часть цивилизации. И мы знаем сегодня, что такое эта цивилизация. Главный персонаж фильма, Андрей, говорит, что нужно «разрушить государственные границы». И мы почувствовали это разрушение на себе. Гнусавые, мяргающие голоса завоевателей.

Нельзя жить в обществе и быть свободны от общества. Человек – животное политическое, говорил Аристотель.
Свобода творчества – миф, Феллини не свободен. Он бессознательно следует установке, заказу: пусть самые выдающиеся создадут завесу, пусть мир иллюзий значит больше реальности. Пусть из политики сделают аксессуар.
Ныне этот простенький тезис лег в основу всей современной политологии: не нужно каждому заниматься политикой, это удел избранных. Не должна каждая кухарка учиться управлять государством. Не может черномазый играть на рояле!

«Во Франции, - писал Лев Толстой, - на искусства назначается 8 миллионов, тоже в Германии и Англии. В каждом большом городе строятся огромные здания для музеев, академий, консерваторий, драматических школ, для представлений и концертов. Сотни тысяч рабочих — плотники, каменщики, красильщики, столяры, обойщики, портные, парикмахеры, ювелиры, бронзовщики, наборщики — целые жизни проводят в тяжелом труде для удовлетворения требований искусства, так что едва ли есть какая-нибудь другая деятельность человеческая, кроме военной, которая поглощала бы столько сил, сколько эта.
Но мало того, что такие огромные труды тратятся на эту деятельность, — на нее, так же как на войну, тратятся прямо жизни человеческие: сотни тысяч людей с молодых лет посвящают все свои жизни на то, чтобы выучиться очень быстро вертеть ногами (танцоры); другие (музыканты) на то, чтобы выучиться очень быстро перебирать клавиши или струны; третьи (живописцы) на то, чтобы уметь рисовать красками и писать всё, чт; они увидят; четвертые на то, чтобы уметь перевернуть всякую фразу на всякие лады и ко всякому слову подыскать рифму. И такие люди, часто очень добрые, умные, способные на всякий полезный труд, дичают в этих исключительных, одуряющих занятиях и становятся тупыми ко всем серьезным явлениям жизни, односторонними и вполне довольными собой специалистами, умеющими только вертеть ногами, языком или пальцами…
… если бы художники всё свое дело делали сами, а то им всем нужна помощь рабочих не только для производства искусства, но и для их большею частью роскошного существования, и так или иначе они получают ее или в виде платы от богатых людей, или в виде субсидий от правительства, которые даются им, как, например, у нас, миллионами на театры, консерватории, академии. Деньги же эти собираются с народа, у которого продают для этого корову и который никогда не пользуется теми эстетическими наслаждениями, которые дает искусство…
… наше утонченное искусство могло возникнуть только на рабстве народных масс и может продолжаться только до тех пор, пока будет это рабство».

Но уже мы знаем, что связь между трудом рабочего и трудом художника – не только в вещной форме. «Нельзя быть свободным, угнетая другие нации», - говорит Герцен. Искусство несет на себе печать рабства.
И мы с вами уже знаем, что такое Антониони и Лелюш, Бертолуччи и Аббаси.

В умилении сердечном
Прославляя истукан,
Люди разных каст и стран
Пляшут в круге бесконечном…


ЭТОТ ПРОКЛЯТЫЙ ФИЛЬМ

Сегодня говорят о счастливом детстве в СССР. Фасад – да. А что за фасадом?
Лично мне в детстве повезло. Кому-то – нет, кому-то – повезло больше.

***

По праздникам нас таскали на всякие октябрятские и пионерские утренники. Дело было в 3-м классе, на утреннике для рабочих трамвайно-троллейбусного депо. В моей речуге нужно было сказать: "Мы не и тех, кто зайцами катаются! Билеты нами..." И тут подлость в голову ударила, сделал паузу и с ухмылкой закончил: "... покупаются". Точнее – изобразил честное лицо. Классная Елена Константиновна побелела. Но зал грохнул хохотом - работяги-то были в курсе. И классная потом, на других утренниках, специально напоминала, чтоб не забыл про ухмылку.
Подлость эту я пронес через всю свою жизнь, как знамя.

В 1972 году ваш покорный слуга, учащийся 9 класса пермской 9-й физ. мат. школы, был выдвинут делегатом на областную конференцию ВЛКСМ. Попросил слова. И высказал всё, что думаю, что комсомол проводит показушные мероприятия, для галочки, в то время, как не решены насущные проблемы. И перечислил: алкоголизм, детская преступность, загрязненность и т.п. В зале аплодировали! Разумеется, мое выступление тут же раскритиковали, дескать, когда космические корабли бороздят просторы Большого театра. Мол, всё голословно, опасно обобщаю, словом, как обычно.
Сообщить, что король-то голый – ничего не значит. Всё равно будут талдычить, какое красивое у него платье.
Особых последствий не было, разве что изгнали из школьного комитета комсомола, а завуч, классный руководитель Царева  и учительница истории, отпетая сталинистка, зачислили меня во враги. Царева даже устроила в классе показательное аутодафе – обсуждение моей жуткой личности. Все меня так нелицеприятно критиковали, сколько отрицательных черт во мне откопали…
На той же конференции избирали руководство. Мы с Серегой Червоновым, секретарем комитета комсомола нашей школы, решили ради смеха проголосовать против некой Распономаревой. Или Разноноговой, уже не помню. Просто фамилия показалась экзотичной. Помню, как удивлялись в президиуме, они были просто обескуражены. Кто-то посмел не проголосовать «за»!

Дальше были военные сборы в Чебаркуле, где я читал политинформацию о сталинских репрессиях. А замполит меня обрывал и кричал про Мальвинские острова…
Дальше был мой поход в обком КПСС, чтоб зав. кафедрой физкультуры университета вор Кодинцев вернул байдарки студентам, весь университет трясло, ректор приглашал, извинялся.
Дальше были патроны для мелкашки одного юрисконсульта-правдоруба, которые я хранил в своей лаборатории. Юрисконсульт, татарин Игорь Андрианов, нарыл много сведений о воровстве разного рода начальников, потому приходилось ему порой отстреливаться.

Дальше было создание подпольной организации «Союз коммунистов».
Дальше был МГУ, мы провалили выборы в депутаты ставленника парткома, директора университетской столовой.
Один аргентинский левый, не то троцкист, не то маоист, однажды на ухо сообщил, что на конференциях мне боятся давать слово, вдруг правду скажу. Как тот попугай у Хазанова.

Дальше был юбилей пермской телестудии. Режиссер нашего фильма «Три с половиной дня из жизни Ивана Семенова» Костя Березовский притащил нас с Пашкой. Нам подарили значки и дешевые галстуки, свой я потом кому-то подарил. Попросили выступить. Терять мне было уже совсем нечего. И  я рассказал. Как наш фильм занял первое место на Всесоюзном конкурсе, как на конкурсе в Монте-Карло во внеконкурсном показе взял первый приз, как был продан в 20 капиталистических стран. И как после этого Костя задумал следующий фильм, по книжке того же Льва Давыдычева, «Лёлишна из третьего подъезда». Костя провел с нами первые репетиции, первые съемки. На этом всё закончилось.
Дело было в том, что глава телестудии Баршевский вызвал Костю и обратился к нему с такой речью:
- Костя, всем ясно, что твой фильм снова займет первое место. Сделаем так: премию – пополам?
Костя удивился:
- Как так, ты ведь и в первом фильме ничем не помог!
Дело было в том, что если деньги за первый фильм получало государство, то за второй премию, не то 20 тыс. р., не то 200 тыс. р., должен был получить режиссер. Костя отказал Баршевскому. И Баршевский пообещал Косте, что тот не снимет фильм. Костя еще долго ерепенился, напрягался – но фильм не снял, ему даже камеры не давали.
А ведь с этим и закончился кинематограф в Перми, и задушил его Баршевский, дядя Гриши Баршевского, с которым я вместе учился в 9-й физмат. школе, затем на физфаке. Гриша ушел в бизнес, создал банк «БиС-кредит», обокрал вкладчиков и смылся в США.

Всё это я и вывалил на юбилее… Больше меня на подобные мероприятия не приглашали.

Могут спросить еще об одной пермской детской книжке, «Капризка». Ее автор – Владимир Воробьев, диссидент, эмигрировал в Австрию.
Так вот, это не его книжка. Он украл рассказ из какого-то журнала «Огонек» 20-х годов.

***

Российские актеры и режиссеры давно отучили население от доверия и к ним, и к театру.
Ну, например. Московский театр МХТ им. Чехова. Постановка «Идеальный муж» продвинутого режиссера Богомолова. В одной из сцен голая женщина подвешена к потолку и изображает распятого Иисуса Христа, а актер играет священника-гомосексуалиста и молится на нее. Возглавляет театр Сергей Васильевич Женовач.
Еще Серебряков, Мильграм, Федотов, Сенцов, еще поддержка кумирами публики фашистов-бандеровцев на Украине.

Но сам по себе театр! Все, все хотят быть в театре, будь они физики, врачи или токари. Как это у Светлова: «Я хочу подышать возле теплого тела искусства».

При пермской телестудии был детский кружок «Затейник», его посещала моя старшая сестра, она и ее одногодки ставили, как тогда казалось, серьезные спектакли… До школы мне оставался год, сестра, чтобы не болтался по двору, по осени приволокла меня в студию. Оказалось, шли конкурсные дни, таких, как я, было много, надо было пройти отбор. Мы должны были рассказать басню, стихотворение и что-нибудь из прозы.

В кружке руководитель Константин Алексеевич Березовский нас тренировал, как во взрослом театральном училище. Исправлял дефекты речи, ставил речь, заставлял месяцами твердить скороговорки, учил репетировать лицом напряжение, делать паузы, крещендо голосом, ходить по сцене, немного – танцевать (помню только вальс и краковяк), пришивать пуговицу – без иголки, нитки и пуговицы, смеяться, плакать… Однажды мы с Маковеевым для тренировки гуляли несколько километров от студии до Гознака и наперебой хохотали…

В одной из студийных комнат крутили мультфильмы. В перерывах от занятий я сбегал в эту волшебную комнату, такие мультфильмы не показывали по телевизору и в кино.

Как-то нас собрали в одной из комнат радиостудии и стали выспрашивать наши мечты. И где бы вы, голуби, хотели сниматься? Я честно сознался, что хотел бы сниматься в мультфильмах. Нет, не озвучивать, а прямо целиком, всем телом. Березовский саркастически гоготал…

Мы были включены во взрослое производство. Нас окружали умные люди. Это было так здорово. Всё казалось таким честным. И высоким.

В студийном коридоре стояли два автомата с газированной водой. Одна копейка – без сиропа, три копейки – с сиропом. Кто-то из кружковцев попытался засунуть вместо одной копейки сплющенную кнопку, кнопка застряла, и Костя это обнаружил. Какой разнос он нам устроил!
Это сегодня вспоминается знаменитый адвокат Плевако, суд над старушкой, которая украла подсвечник, и слова обвинителя, как старушка потрясла основы империи, ущемив священное право частной собственности. Страшные события пришлись на долю Российской империи, сказал Плевако в ответном слове, нашествие шведов, поляков, татаро-монгольское иго… Все вынесла империя. Но вот то, что старушка украла подсвечник, Российская империя не перенесет!
Оправдали старушку.
А тогда – тогда из-за этой кнопки мы все ощущали себя страшными грешниками.

Мы ставили детские спектакли, их показывали по местному телевидению: «Незнайка в Солнечном городе» (я был Знайкой), про Бармалея – красивую Розку и меня в Африке освобождал Айболит, актер, игравший Бармалея, так размахивал ручищами вокруг картонного дерева, к которому нас «привязали» толстенным канатом, что мне было реально страшно. Были и серьезные спектакли: про войну (помню черные деревянные муляжи ППШ), про девочку-японку, получившую дозу радиации, по поверью, чтобы выздороветь, она должна была из бумаги сделать 12 тысяч журавликов. Участвовали мы и в передачах на радио.

Но в том классе, что в фильме – не участники «Затейника», они не подходили по возрасту, подошли только четверо, и Костя набрал ребят из пермских школ. Он так и не смог обучить вновь набранных говорить в разнобой, все говорили хором: «Иван?» «Чем заболел?!»
Судьбы такие… Танечка Злобина, Синеглазка, неудачно вышла замуж за «золотого мальчика», тот спился, развелась. Генка Блиничкин – погиб после окончания школы. Мой друг Маковеев куда-то исчез. Пашка закончил политех и после перестройки остался безработным. Слава Митянин, который говорит «первирает», уехал в Московский химико-технологический. С Андрюхой Смирновым мы учились на физфаке в одной группе, после окончания вуза он женился и погиб в автокатастрофе. В кадре, где Аделаида в классе воспитывает Ивана, а мы слушаем под окном, Андрей говорит фразу «изуродует она его». Аделаида, Ленка Калашникова, добросердечная, мягкая и глупая – закончила филфак ПГУ, но случилась перестройка, и Ленка на удивление стала преподавать в мед. институте политэкономию в качестве доцента. В свои 49 лет погибла от пищевого отравления.

Когда начались съемки фильма, Костя выбил нам на всё лето 3-разовое питание в 33-й столовой, в полдник – сладкое. В 116-й школе нам выделили отдельный класс с кроватями, где заставляли спать в тихий час. В часы и дни, свободные от съемок, нас на студийном автобусе вывозили на отдых: в лес, на речку или просто покататься. Пока ехали, пели всякие песни: «Орленок, орленок, взлети выше солнца…», «И солнце светит, и для нас с тобой целый день поет прибой…»

Костя был тот еще бабник, мы все это видели. Но когда он умудрился на 75-летие собрать всех своих трех жен, причем одну вытащил из Германии… Нет-нет, я не к тому, собственный его пример не входил в программу обучения киноискусству.

Воробья, Калашникову и меня премировали путевками в Артек, фотоаппаратами, еще заплатили какие-то деньги. Да, еще девчонкам-участницам подарили дорогущие огромные куклы.

После фильма – были еще какие-то мелкие передачи по телевидению,  где мы участвовали, но все понимали – счастье кончилось. Всё. Но я еще долго, как преступник на место преступления, приходил в студию, некоторое время меня по старой памяти пускали, и я бродил по центральному залу, по студийным комнатам.

Нас учили театральному спорту. Театральщине. Театру – нет. Мне потом долго пришлось избавляться от привитой годами наигранности. Скажи сейчас заплакать или засмеяться – не смогу.

Наш смешной фильм я не люблю.
Мы все были зажатыми, неестественными, фальшивыми. И больше всех неестественным и фальшивым был, конечно, Вова Воробей. Он патологически не умел смеяться, постоянно запинался, дикция – мрак, да еще дурная привычка выпячивать губы вперед, всё это видно в фильме. Он в кружке был одним из худших. Его взяли на роль Ивана Семенова точно так же, как на роль Незнайки – потому что был шпанистым. В «Затейнике» они корешились с таким же шпанистым Сёмой Леви. Это были «золотые мальчики», и были они шпанистыми среди нас потому, что мы для них были людьми второго сорта.
Мы платили тем же, мы их не любили.
Вместо Воробья на роль Семенова брали Леви, но он заболел. Воробей не остался в одиночестве. В съемочной группе нашел пару себе подобных. Мы их тоже не любили. Однажды, когда все вместе ехали на отдых, мы устроили всей троице обструкцию и не пустили в автобус покататься.

Сёма Леви? Да, он быстро стал буржуем, хозяином строительной компании. Избирался депутатом, подкупал избирком. Когда он уже сложил с себя депутатские полномочия, суд всё же признал его виновным в подкупе. Потом Сёму забрал в Москву Трутнев. Видимо, наглость и хамство одного рыбака позволяет издалека увидеть рыбака другого.

Почему фильм занял первое место? Да потому, говорят, что до этого никто ничего подобного с массой первоклашек не делал. Но если б на конкурс выставили фильм «Добро пожаловать или Посторонним вход воспрещен», который вышел в свет за два года до нашего, он был точно занял первое место, никакого сравнения. А ведь это была всего лишь дипломная работа Климова. Почему не выставили на конкурс? Политика, знаете ли, «опасное обобщение», в кинотеатрах лента демонстрировалась, в основном, во время утренних сеансов, а вскоре была снята с проката, хотя фильм успели посмотреть 13,4 млн зрителей.

Да нет же, всё не так. Да, и запретить хотели, всё было. Просто «Добро пожаловать» - это другой, более высокий уровень, в 1966 году картина получила приз конкурса «Молодёжная встреча» в Каннах, в 2015 году фильм был показан в секции классического кино в рамках 68-го Каннского кинофестиваля.

Придурковатенький Чиркунов, выпускник Академии КГБ, бывший губернатор Пермского края, решил путем бездарных творений распильщика бюджетов Гельмана сделать город культурной столицей Европы. Да-да, он так и сказал – культурной столицей Европы.
Увы, в Перми главный художник – Лапшин, который ворует у Руссо, Шагала и Пиросмани, главный поэт – Юра Беликов, который целую страну надул с Молёбкой, главные писатели – прости, господи, Ризов и Пригов, о скульптуре и музыке и не говорю. И гордится Пермь балетом толстых педераста Панфилова и музеем «Пермь-35», где в сталинские времена якобы сидели политзаключенные, а на самом деле – исключительно провинившиеся сотрудники НКВД.
Ныне выпускник Академии КГБ смылся во Францию в свое поместье.

Сегодня Воробей в студийном зале, вальяжно развалясь в кресле, поминая Аделаиду-Калашникову, но старательно обходя мою фамилию, рассказывает по телевизору о своей великой актерской карьере, о Кончаловском, Вельяминове, Тарковском и прочее. Он снялся в качестве первоклашки еще в двух фильмах, но если кто знакомый с Вовочкой видел «Ташкент - город хлебный», не мог не заметить, что Вовочка говорит не своим голосом. Его озвучивал другой мальчик за кадром, потому что сам Вовочка всегда говорил отвратительно, чуть не заикаясь.

Мы все любили театр, хотя не жили в нем. Что до меня, я понимал, что никаких актерских талантов у меня нет в помине. Костя спорил – да я-то помнил, как он сам, давным-давно, как-то спросил, куда собираюсь поступать. Когда сказал, что буду пытаться либо на физфак, либо на биофак, он вздохнул с облегчением: «Слава богу, а то две мои девчушки из кружка, испортил им жизнь, нет у них способностей, а поехали в Москву в театральное. Провалят, конечно».

Никаких актерских талантов не было и у Воробья. У него – совсем. Абсолютно. Но мальчик он самонадеянный, его родители – тоже, потому Вовочка ездил поступать во ВГИК и в ГИТИС. И провалил поступление в оба вуза.
Потом Вова закончил филфак ПГУ, но работать стал директором ДК строителей. А после перестройки – стал продавать девочек за рубеж. Ныне он тоже на хлебной должности, тоже директор, только другого ДК, побольше, им. Солдатова.

В конце нулевых мы сошлись с Костей, замышляли какие-то прожекты, проводили первые съемки. Засняли необъятное Северное кладбище, первое место в Европе по площади, могилки впритык, результат либеральных реформ. Костя захотел заснять территорию с могилами высокопоставленных. У какой-то могилки прибирались родственники, одна дама обеспокоенно начала расспрашивать, зачем мы снимаем. Я респектабельно и пространно соврал, дескать, снимаем документальный фильм об истории Перми. Под конец Толик вез нас на своей машине, казалось, бесконечно долго вез, и Костя снимал и снимал в окно автомобиля проплывающие мимо могилы.

Увы, Березовский сильно изменился, стал либералом, его дети – богатые бизнесмены, да он и сам зарабатывал неплохо. Костя хотел соответствовать российскому истеблишменту. Наконец, я просто перестал к нему ездить. Он был атеистом, но дети убедили его – наверно, ради соответствия – чтобы перед смертью покрестился.

Я и пишу всё это потому, что уже можно.

Кстати, на том праздновании юбилея телестудии я спросил Березовского, за что так ущемили Георгиевскую. Костя как-то обидчиво что-то объяснил… В фильме Иван Семенов в конце вместо титров произносит фамилии всех актеров, и в роли учительницы называет артистку Мосолову. Так вот: Мосоловой в фильме нет, роль учительницы исполняла артистка Георгиевская.

Смешно.
Маринка Оболонкова, которая пишет про наш фильм - в девичестве Кобелева, сестра Наташки Кобелевой, они были нашими соседями на 5-м этаже, я дружил с Наташкой, нам было по 4 года. Но мама Кобелева прервала нашу дружбу, сказала Наташе, что я ей не пара: мать - простой управдом, отец - простой инженер... А теперь Маринка пишет про меня статьи.


ПОЭЗИЯ МАНДЕЛЬШТАМА

- Насколько мои стихи новее, - хвастал Осип Эмильевич, сравниваясь с неким поэтом.

Во времена Пушкина традиционной была рифма «розы – морозы», Пушкин издевается над ней: «Читатель ждет уж рифмы «розы»? – / Так на же, на ее, лови!»
Пушкинский язык, впитавший фольклор от Баркова – не напышен, не патетичен, не выспренен, как у Ломоносова, Радищева, Державина, Сумарокова и даже Жуковского.
В Серебряный век рифма уже далека от классической рифмы Золотого века поэзии, не чураются примитивных рифм, иной ритм стиха, иная образность.

… Твои очи, сестра, остеклели, остеклели – глядят – не глядят. / Слушай! Ели, ветвистые ели / Непогодой студеной шумят…
… По переулку летел трамвай… мы проскочили сквозь рощу пальм, / Через Неву, через Нил и Сену…
… Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет / В тяжелых нежных наших лапах?
 … Я вижу – над домом по риску откоса / Лучами идешь, собираешь их в копны…
 
Но Серебряный век дал миру не только Блока, Белого, Бальмонта, Гумилева, но Брюсова, Северянина, Вячеслава Иванова, наконец, Хлебникова, футуристов, Олейникова, обериутов.

… За него, за умом небогатого, / Хочет замуж, как рыбка, она…
… О, лебедиво! О, озари…

Но это еще цветочки. Вот ягодки:
… На стуле моя голова
лежит и смотрит на меня с нетерпеньем…

Не нужно рифмы, размера, да и смысла тоже. Вывороченное наизнанку слово, спасибо Северянину, ассоциации – любые, хоть суп с гвоздями, описанию подлежит всё, кишечные газы, маразм кретинов, некрофилия.
И грянули кубизм, авангард, модернизм, додекакофония, атональная музыка и, вершина – концептуальная поэзия. Нет на прорву карантина, их не просто много, их орды.

После «сердитых шестидесятников», из которых Вознесенский также внес свою лепту в словотворчество, рифма становится еще более свободной, еще более неточной, появляется внутренняя рифма. Стихотворение становится гипнотической формулой:
… Бурьян чадил, кузнечик баловал, подковы трогал усом и пророчил, и гибелью грозил мне, как монах, свою судьбу к седлу я приторочил, я и сейчас в грядущих временах, как мальчик, привстаю на стременах…

Юнна Мориц называет поэтов колдунами, которые читают стихи – завывая.

У «злых восьмидесятников» - произвольна и череда ассоциаций:
… Но если допустить, что я – веретено,
а полотно пойдет в сорочку для Гертруды,
сорочку брачную, когда осквернено
– о! – чадородие отравленной посудой,
но если допустить, что сей позорный глум,
натасканный, как Клавдий на отбросах
небытия, переродится в гул
земли матерой в накипи торосов…
… Я сроду не трогал сердечник реки,
я не сосчитал у нее позвонки,
но знаю, что ствол у нее в середине
из криков утопших. Глаза велики
у страха. У неба - бельмо на глазу.
Грозу, что вчера свиристела, в тазу
несет от реки продувная цыганка,
разбитой стопой разрывая росу…

Стих настолько усложнен, что возникают толкователи, разъясняющие смысл.

Стихи Мандельштама в сравнении с поэзией Золотого и Серебряного веков усложнены, хотя рифмы далеки от авангарда. Образы брызжут новизной, неожиданностью, но это не заумь. Форма подчинена «мысли» чувства, трагизму существования, теме века-волкодава, злобе дня.

Холодная весна. Голодный Старый Крым,
Как был при Врангеле…
Природа своего не узнает лица,
А тени страшные - Украины, Кубани…
На войлочной земле голодные крестьяне
Калитку стерегут, не трогая кольца,

пишет Мандельштам в 1933-м, в голодный год, вызванный засухой и ускоренно-насильственной коллективизацией.

В силу того, что стих Мандельштама «не классический», его определяют не в русскую поэзию, а в еврейскую, именно так утверждает публицист Вадим Кожинов. Он приводит слова Мандельштама, что он лишь «врастает в русскую поэзию».
Хотя сам Кожинов пишет: «… полагаю, вполне ясно, что и «полразговорца» 1930-х годов, и теперешний мой разговор о «чужаках» отнюдь не имеют в виду проблему так называемой «крови», то есть вообще всех людей нерусского происхождения, которые-де, заняв существенные места в русской культуре и русском бытии, в силу самой своей «нерусскости» наносят вред этой культуре и этому бытию. История Руси-России опровергает подобную «точку зрения» буквально на каждом своем шагу, ибо поистине бесчисленные люди иной «крови» играли в этой тысячелетней истории весомую и плодотворную роль».
Кожинов всерьез верит в немецкие деньги для Ленина. Сталин, по словам Кожинова, стремился смягчить процесс коллективизации, даже целую одну телеграмму его приводит в пример, в адрес Хатаевича. То есть, по целому одному случаю. Жертв репрессий Кожинов старается выставить в самом неприглядном виде, ведь сами они подписывали расстрельные списки. Тот же убиенный Бабель на XVII  съезде восхвалял Сталина, Бухарин, Якир подписывали расстрельные списки.

Да как же по-другому? Общественное бытие определяет общественное сознание. Привилегированное бытие управленца, чей труд ставит его над обществом, привилегированное бытие делегата съезда – определяет их буржуазное сознание, не рабочий класс они будут поддерживать, а свой класс привилегированных.

Кожинов всячески отмежовывается от антисемитизма, это жупел, пишет он. Но шила в мешке не утаишь: «… опять-таки тот же «щекотливый» вопрос: почему все упомянутые лица – евреи? Во многих сочинениях это «объясняют» якобы «антисемитской» направленностью террора того времени», - пишет он. По Кожинову, все палачи НКВД – евреи: «… о процессе «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра»: «На скамье подсудимых Зиновьев, Каменев, Евдокимов, И.Н.Смирнов и 12 других… в списке подсудимых 9 еврейских фамилий + Зиновьев (Радомысльский) и Каменев (Розенфельд), 1 армянская, 1 польская и 3 русских)… состав «команды» НКВД, подготовившей сей громкий процесс: Ягода, Агранов (Сорензон). Марк (Меир) Гай, Александр (Шахне) Шанин, Иосиф Островский, Абрам Слуцкий, Борис Берман, Самуил Черток, Георгий Молчанов, – то есть 9 евреев и всего только один(!) русский (Молчанов)…»

Словом, евреи уничтожали евреев. А Ежов «выступал как своего рода беспристрастный арбитр». Так мыслит Кожинов. Ко всему не просто обеляет, а превозносит черносотенцев.

Иные записывают и Пастернака, Заболоцкого, М. Кольцова (Фридлянда), не говоря уже о Багрицком, в еврейские поэты.
И наоборот, такие, как Леонид Видгоф, с удовольствием фиксируют в русской поэзии Мандельштама еврейство.

Почему в еврейскую поэзию относят написанное по-русски? Сам Мандельштам приводит пример южно-русского наречия: «Не езди коляску в тени, езди ее по солнцу». У Шолом Алейхема находим еще образчик: «Здрасте вам через окно, как вы сохнете ваше белье?»
С другой стороны, такие фамилии, как Аксаков, Бунин, Радищев, Пешков, Тургенев, Державин  – татарского происхождения, Пушкин – вообще эфиоп.
Но слово вывернуто наизнанку, не классическое!

Культура поэта определяется не этносом или нацией, это лишь форма, колорит, она определяется языком, страной, ее культурой, личным окружением, экономикой.

Стихи о неизвестном солдате

Этот воздух пусть будет свидетелем —
Дальнобойное сердце его —
И в землянках всеядный и деятельный —
Океан без окна, вещество.

До чего эти звёзды изветливы:
Всё им нужно глядеть — для чего? —
В осужденье судьи и свидетеля,
В океан без окна, вещество.

Помнит дождь, неприветливый сеятель,
Безымянная манна его,
Как лесистые крестики метили
Океан или клин боевой.

Будут люди холодные, хилые
Убивать, голодать, холодать,
И в своей знаменитой могиле
Неизвестный положен солдат.

Научи меня, ласточка хилая,
Разучившаяся летать,
Как мне с этой воздушной могилою
Без руля и крыла совладать,

И за Лермонтова Михаила
Я отдам тебе строгий отчёт,
Как сутулого учит могила
И воздушная яма влечёт.
2
Шевелящимися виноградинами
Угрожают нам эти миры,
И висят городами украденными,
Золотыми обмолвками, ябедами —
Ядовитого холода ягодами —
Растяжимых созвездий шатры —
Золотые созвездий миры.
3
Сквозь эфир десятичноозначенный
Свет размолотых в луч скоростей
Начинает число опрозраченный.
Светлой болью и молью нулей.

А за полем полей поле новое
Треугольным летит журавлем —
Весть летит светлопыльной обновою —
И от битвы вчерашней светло.

Весть летит светопыльной обновою —
Я не Лейпциг, не Ватерлоо,
Я не битва народов. Я — новое, —
От меня будет свету светло.
В глубине черномраморной устрицы
Аустерлица погас огонек —
Средиземная ласточка щурится,
Вязнет чумный Египта песок.
4
Аравийское месиво, крошево,
Свет размолотых в луч скоростей —
И своими косыми подошвами
Луч стоит на сетчатке моей.

Миллионы убитых задёшево
Притоптали тропу в пустоте,
Доброй ночи, всего им хорошего
От лица земляных крепостей.

Неподкупное небо окопное,
Небо крупных оптовых смертей,
За тобой — от тебя — целокупное —
Я губами несусь в темноте.

За воронки, за насыпи, осыпи,
По которым он медлил и мглил,
Развороченный — пасмурный, оспенный
И приниженный гений могил.
5
Хорошо умирает пехота,
И поёт хорошо хор ночной
Над улыбкой приплюснутой Швейка,
И над птичьим копьем Дон-Кихота,
И над рыцарской птичьей плюсной.

И дружит с человеком калека:
Им обоим найдётся работа.
И стучит по околицам века
Костылей деревянных семейка —
Эй, товарищество — шар земной!
6
Для того ль должен череп развиться
Во весь лоб — от виска до виска, —
Чтоб его дорогие глазницы
Не могли не вливаться войска.

Развивается череп от жизни
Во весь лоб — от виска до виска, —
Чистотой своих швов он дразнит себя,
Понимающим куполом яснится,
Мыслью пенится, сам себе снится —
Чаша чаше, отчизна — отчизне, —
Звёздным рубчиком шитый чепец,
Чепчик счастья — Шекспира отец.
7
Ясность ясеневая, зоркость яворовая
Чуть-чуть красная мчится в свой дом,
Словно обмороками затоваривая
Оба неба с их тусклым огнем.

Нам союзно лишь то, что избыточно,
Впереди — не провал, а промер,
И бороться за воздух прожиточный —
Это слава другим не в пример.

И сознанье своё затоваривая
Полуобморочным бытиём,
Я ль без выбора пью это варево,
Свою голову ем под огнём?

Для того ль заготовлена тара
Обаянья в пространстве пустом,
Чтобы белые звезды обратно
Чуть-чуть красные мчались в свой дом?
Слышишь, мачеха звездного табора —
Ночь, что будет сейчас и потом?
8
Наливаются кровью аорты,
И звучит по рядам шепотком:
— Я рождён в девяносто четвёртом,
Я рождён в девяносто втором…
И, в кулак зажимая истёртый
Год рожденья с гурьбой и гуртом,
Я шепчу обескровленным ртом:
— Я рождён в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном.
Ненадёжном году, и столетья
Окружают меня огнём.

Анализ

Март 1937 года, воронежская ссылка. Открытие красного смещения, десятично-означенная скорость света с «молью нулей», предсказание Слайфера столкновения с Туманностью Андромеды, нелепость мировой войны с миллионами убитых задешево – и братство с веществом, океаном солдатни, с неподкупным небом окопным. В этой войне смешано всё: Аустерлиц, Ватерлоо, Дон Кихот, Швейк, Лермонтов, Египет.
Стихотворение-заклинание, мантра, построенная на рефренах.

«Диктатура пролетариата выражается в форме Советской власти, форме, найденной самими рабочими» (Ленин).
Мандельштам возвращается в Москву, но в 1938-м вновь арестован и отправлен в лагерь, где погибает.
Какой заводской рабочий мог бы убить за одно стихотворение? Что ж это за власть, что испугалась одного-единственного стихотворения «Мы живем, под собою не чуя страны…»? Какая угодно, но не Советская.

Воспоминание о мировой войне – не прихоть, это новая эпоха, новая мировая война, массовые репрессии, его собственная жизнь, он встает в строй безымянных мертвецов, отличных только по дате рождения. Когда «обезумев от муки, шли уже осужденных полки», когда в заполненном доверху вагоне, едущем в концлагерь, боролись за глоток прожиточного воздуха.

… Петербург, у меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса…

Нечего противопоставить – ласточка разучилась летать. И не только Россия, весь земной шар – товарищество. Товарищество калек с костылями – не произошло мировой революции, вместо нее – массовые расстрелы, ГУЛаг и Великая депрессия с восемью миллиона жертв, весь международный рабочий класс – калека. Пройдет три года, и немецкие рабочие будут убивать русских братьев по классу.

Панегирик разуму – восхваление вождя, без покровов – просто череп с «понимающим куполом», как черепа на картине Верещагина, вся мощь разума направлена на то, чтобы «вливались войска», уж если убивать – так избыточно, и это не ошибка, не сумасшествие – а «промер». Паранойя Сталина – «сам себе снится». Отец народов, корректор всех литераторов, Шекспира отец, со звездами в короне, гений могил, медлительный и мглистый. Из свидетелей преступления – только воздух. Судит судей – океан без окна.

Образы продавлены через сито цензуры – ее установил себе сам поэт. Обращение к периоду Гражданской войны – эзопов язык.

Созвездья – кисти желтого винограда, они – над головой, они вышестоящие, как делегаты съезда. Они угрожают ябедами, это не просто рифма, неожиданный смысл, как «светопыльная обнова», ябеда – доносчик. Звезды - изветливы, звезды – доносчики. Звезды глядят – подглядывают.

… Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей…
… Я трамвайная вишенка страшной поры…

Ясность, зоркость – деревянные, они заполняют сознание обмороками. Сознание разорвано, размер стиха меняется, в сознании – когнитивный диссонанс, коммунист – по названию, антикоммунист – по сути. Красный – только чуть-чуть. На словах – слуга народа, на деле – садист с набором инструментов для пытки.

Кто веку поднимал болезненные веки,
Два сонных яблока больших,
Тот будет вспоминать, когда взревели реки
Времен обманных и глухих.

Возвращается ветер на круги своя, отсталые производительные силы привели производственные отношения в соответствие с собой, вчерашние коммунисты стали госчиновниками, стоящими над обществом – вернулись обратно в свой дом. В Россию вернулся капитализм. Не в 1991-м, а уже в 20-е.

«Хор ночной» - перекликается с «Ночного хора дикое начало / И запах роз в гниющих парниках, / Где под открытым небом ночевала / Родная тень в кочующих толпах».

Ощущение катастрофы – космическое, так отражается она в глазах, свет космической катастрофы – стоит на сетчатке «косыми подошвами». Будто рисунок из школьного учебника по оптике.

Соединения, слепка фрагментов вне логики, бред ассоциаций, как во сне или под действием опия, стих - полуобморочное бессвязное бормотание, в котором всплывают остатки смыслов, образов, озарений.

PS. Не рекомендую изучать поэзию и жизнь Мандельштама по мемуарам его вдовы Н. Я. Мандельштам. Столько намолотила…


О БЛАГОРОДСТВЕ  И УБИЙСТВЕ

Нет, нет, не умеют наши. Куда там. Как утонченно, как эстетично в европейских детективах убивают женщин и стариков. Сирил Хэйр, джентльмен, вручает яд не кому-нибудь – жене ближайшего помощника министра, миссис Карстерс, и та подливает яд в бокал с шампанским! И не кому-нибудь – будущему лорду, Роберту Уорбеку. От известия о смерти сыночка дает дуба его престарелый папаша. Затем сама Карстерс выпивает яд, действующие лица канонически собираются в одной комнате, всех разоблачает доктор Ботвинк, автор, Сирил Хейр, раскланивается перед светской публикой.

Еще хлеще: лорд Артур изысканно подсовывает собственной тетушке яд в качестве лекарства от изжоги. Яд по вкусу – как конфета, оцените! Тетушка рипнулась, Артур получает наследство и женится. Почему Артур так жесток? Ему предсказал хиромант, что он должен кого-то убить. Долг обязывает. Как же не верить предсказаниям-то? И Ванге, и Кашпировскому, и Павлу Глобе, и Колпакиди с Катасоновым, и Владимиру Соловьеву, и Платошкину, и Глазьеву, и Сурайкину, и Пыжикову со Спицыным,  и даже Боре Кагарлицкому, и даже, простите за выражение, Фурсову тоже нужно верить. Особенно нужно верить Сулакшину, КОБ и Сергею Кургиняну, который публично объявил, что тайно, по ночам, общается с Духом Истории и запросто ходит в гости к английской королеве. И с Михаилом Горбачевым на дружеской ноге…

Поворот сюжета: пассия Артура случайно обнаруживает коробочку с ядом: оказывается, зловредная тетка и не притронулась к вкусным конфеткам, сама склеила ласты. Возмущенный Артур тут же намечает другое злодейство: вызнает адрес химика-заговорщика, который делает взрывчатку, и тот отправляет заминированные часы какому-то святоше, декану. По ходу разговора с химиком тот говорит, что не может сразу отправить часы жертве, срочная работа для друзей из Москвы, революционеры хотят кокнуть царя. Почему царь решил съехать из столицы, из Петербурга, не сообщают.
Но и тут облом, часы пшикают, не нанеся вреда проклятому декану. В бессильной злобе лорд прётся вдоль набережной и тут натыкается на своего хироманта! Наконец-то. Он хватает предсказателя и бросает в реку. Несчастный тонет. Пророчество сбылось, ура, Артур балдеет от счастья. При этом Артур – не просто лорд. Он мастер слова, он художник, он эстет.

У нас ведь как? Фу, аж противно, недаром Мизулина поднимала этот вопрос в Государственной Думе. А у них – куннилингус!

Главный военачальник подозревает жену в измене и душит ея, принц мечет рапиру в короля, леди Хаксли жмурит Милвертона… Леди, леди во всем!
Кто порезал королеву Франции Марию Антуанетту? Художник Эварист Гамлен, чью сестру изнасиловал аристократ… Боги жаждут кровищи.
А сколько приличных людей прирезали не менее приличные  дуэлянты в уголовном эпосе Дюма-старшего?
Дуэль Рафаэля де Валантена с оскорбившим его молодым человеком в Эксе: «Пуля Шарля отломила ветку ивы и рикошетом упала в воду. Рафаэль, выстрелив наудачу, попал противнику в сердце…» Каково?!

А у нас? Какой-то нищеброд грубо, по-мужицки, какую-то… прости, господи, тьфу, старуху-процентщицу – хрясь топором по черепу, тут ее сестра подвернулась, так он и ее – хрясь по черепу.

Лесков, конечно, отыгрался на Тургеневе, но в леди отрядил – извините, торгашку, купчиху. Хотя… тут уж душа развернулась. Сначала благородно, как в Европах, травит свекра, но затем как-то неприлично убивает мужа и, наконец – как это не комильфо - душит подушкой малолетнего племянника Федю… И этого мало! Хапает свою соперницу и топит ее в Волге. Вместе с собой. На тебе, Иван Сергеич, по самую антабку.

Ленского, говорите, урыли интеллигентно? Ни фига. Он просто дурак. Нет, чтобы попросту отвести Женечку за угол да начистить ему свистульку.

Причем ни у одного англичанина – даже тени угрызений совести нет. Ну, кроме мавра. А наши? Нагадят, и давай страдать.

Коллективное убийство - особый смак. Двенадцать благородных убийц собираются в одном поезде, чтобы ткнуть ножом по разу одного благородного мужика.
Сюрреалист Арман Салакру всей семьей убивает пожилого главу богатого дома Ленуаров. Скопом уговаривают главного Ленуара отдать концы. Лучше всего – пустить себе пулю в лоб. Тот почему-то не хочет, сопротивляется. Тогда одного из родственничков отряжают уконтрапупить главу семейства, но тот остается жив. Самая впечатлительная, слезливая такая  родственница негодует: «Как! Я так тебя жалела. А ты не умер?! Свинья!» Внучок главного Ленуара, имбецил, но в подобающей военной форме, с бикорном на репе, в финальной сцене врывается в дом, наставляет на дедушку пистолет и с криком «Получай, гадина!» пытается стрельнуть… Короче, главный Ленуар окочурился самостоятельно, сердчишко подкачало.

Да, парфюмер – пацан неблагородный. Но каких аристократок скальпирует! И главное – для возвышенной цели.
А сэр Персиваль Глайд, баронет, и Хартрайд – опять же художник…

Чехов попытался по европейским лекалам изобразить убийцу из состоятельных, но… исключение лишь подтверждает правило.

Вроде, хотят убить благородно – и благородно не убивают. Не получается! Один, вместо того, чтобы пальнуть в хозяина дома, метко стреляет в дырочку в картине, другой соблазняется дочкой намеченной жертвы и кладет ей записочки в дупло дикорастущего баобаба. Правда, в другой уголовщине Печорин все же мочит Грушницкого, но, знаете ли, единичный случай, такое событие на фоне пустыни…. Гамлет! Тургеневский Гамлет Щигровского уезда – принципиально, чтобы подчеркнуть различие России от Европы, никого не убивает.

И ведь сколько примеров в истории, ведь один сюжет забористей другого: царя Павла – сначала золотой табакеркой по башке, затем додушили шарфом Бенигсена. Благородными руками!
Великого князя Владимирского Андрея Боголюбского пришили опять же благородные бояре. И далее по списку: Федора Годунова, царевича Дмитрия, Петра III, Иоанна Антоновича…
Плохо, очень плохо, постыдно – когда какой-то там большевик Каракозов, простой рабочий Степан Халтурин. Совсем другое дело – голубая кровь, табакеркой по башке.
Некрасиво, собираясь ухайдакать императора, прихватить прислугу. Гораздо аристократичнее отправлять на смерть миллионы.

Что же пишут?! Голодранец Герасим зачем-то утопил собачку.
Конечно, Карандышев укокошил-таки… Но ведь опять же нищеброд. И опять же бесприданницу.

И откуда взяться благородству в русских землях?
Суксунский район Пермского края: полицейский зарезал товарища по пьянке, преступление повесили на ВИЧ-инфицированного, которому жить полгода оставалось, краевая прокуратура подтвердила выводы следствия. В Орджоникидзевском районе Перми уголовники убили парня, столкнув с 4-го этажа. Заключение следователя: «Выбросился сам, потому что был эмо». Несколько родственников забивают (ногами) до смерти отца семейства, чтобы завладеть квартирой, заключение судмедэкспертизы: «Несколько раз упал сам». Переходим к Мотовилихинскому району: сын избил отца до смерти с целью заполучить квартиру (ул. КИМ, 86). Группа молодых людей напала на нищего инвалида (ул. Лебедева) и избила до смерти, виновные не найдены. Адвокат на своей иномарке сбил ребенка насмерть, адвокаты неподсудны. Сотрудник Газпрома зверски убил жену, 33 ножевых раны, включая резаные, отпущен на свободу. Ленинский район, Комсомольский проспект: дружки дочери в течение ряда лет избивали ее отца, профессора ПНИПУ, вытягивая у него деньги на попойки, наконец, в присутствии дочери забили его до смерти, и никто не предстал перед судом…

А в Европе! Барон-отцеубийца играет в ящик от руки другого пахана, Черного рыцаря, Буагильбер, вроде бы, морщит Айвенго, но тут же сам шаркнул кони от разрыва сердца, офицер королевской гвардии Артур Мэшем вставляет перо кузену лорда Болингброка, дворянин Дон Жуан шьет деревянный макинтош Командору и линяет вместе со слугой Лепорелло, донна Анна, вернувшись со своим женихом, доном Оттавио, ужасается, увидев отца мертвым в луже крови, женщинам это нравится, и донна, побежденная, падает в объятия Жуана. Но мертвец оказался зомби, оба в трепете слышат шаги Командора…
Вы смеетесь? Напрасно.

ЯВЛЕНИЕ И СУЩНОСТЬ. «БАБЫ» ЧЕХОВА

Ты безумна, Изора, безумна и зла,
Ты кому подарила свой перстень с отравой?
И за дверью трактирной тихонько ждала:
Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой…

В 1969 году советский зритель увидел фильм Аиды Манасаровой «Главный свидетель» по рассказам Чехова «Бабы», «В Москве на Трубной площади», «Сирена», «В суде». Роль подлеца Матвея Новожилова блестяще исполнил Александр Белявский, его текст – в традициях русской литературы, образ - подобие Иудушки Головлева.

Вместе с рассказом «Бабы» Чехов пишет повесть «Мужики» о тяжелой крестьянской жизни. Чехов не завершил ее, хотя она была издана в Париже.
«Кто держит кабак и спаивает народ? – спрашивает Чехов в повести. - Мужик. Кто растрачивает и пропивает мирские, школьные, церковные деньги? Мужик. Кто украл у соседа, поджег, ложно показал на суде за бутылку водки? Кто в земских и других собраниях первый ратует против мужиков? Мужик. Да, жить с ними было страшно…»
«В первой половине апрельской книжки „Русской мысли“ в цензурном отношении особенного внимания заслуживает статья А. П. Чехова „Мужики“. В ней слишком мрачными красками описывается положение крестьян, проживающих в деревнях. В течение лета они, не зная отдыха, работают с утра до поздней ночи с своими семьями, а между тем хлеба не заготовляют для своих семей и на половину года. Питаясь, поэтому, впроголодь, они тем не менее почти все поголовно пьянствуют. На пьянство они не жалеют ничего, даже одежды своей. Пьяные, они зверски обращаются с своими женами и, уродуя их всячески, всегда считают себя безнаказанными. И без того беспомощных, их особенно тяготят подати, которые всею тяжестью ложатся на семейства крестьян. В чем же кроются причины такого печального положения крестьян, или вернее, их семейств? В невежестве. В бога большая часть мужиков, будто, не верит и к религии относится слепо. Крестьяне жаждут света и знания, но не могут сами по себе найти его, потому что грамоте из них редкие обучены. Большинство же будто и понятия о ней не имеют» (Из доклада цензора С.И.Соколова, 1897 год).
Если убрать слово «будто», то перед глазами предстанет реальная картина. Всё, о чем упоминает Чехов, описывают и Некрасов, и Тургенев, и Радищев, и Короленко, и Горький, и Фонвизин, и Салтыков-Щедрин.
Деревенским бабам жаль мужиков, но воля дороже. Чем будут жить? Побираться.
Повесть заканчивается освобождением героинь Ольги и Саши – от мужиков: «Жуково осталось далеко позади. Идти было в охотку, Ольга и Саша скоро забыли и про деревню, и про Марью, им было весело, и все развлекало их».

Чехов – реалист, он не может не подчеркивать угнетенное положение женщины в русской деревне. Однако и рассказ «Бабы», положенный в основу фильма, и, тем более, сам фильм – явно неоднозначны.
Поэтому прежде чем обсуждать фильм, хочу кое-что рассказать.

Живут на свете два друга. Оба закончили университет, один пошел по производственной линии, другой стал профессором. Ходят вместе в туристические походы, оба пишут стихи. Начитаны, хорошо знают русскую поэзию – но стихи пишут отвратительно. Один из них еще и поет под гитару гнусавым голосом, слушателей наизнанку выворачивает, но он этого не замечает, не понимает. Как оба не могут сравнить то, что пишут, с тем, что читали у великих поэтов? Загадка.

Как можно узнать душу человека? Узнать, чем славен, посмотреть в глаза, послушать голос, почитать, что пишет. Стихи – отражение души. Можно не уметь писать стихи, но нельзя не понимать различие того, что пишешь, с поэзией.
Оказывается, два этих вполне приличных человека – не были узнаны, оказывается, внешняя интеллигентная оболочка никак не соответствует содержанию, оба являются всего-то представителями зоологического подвида. Оказывается – и никто не знал, один из них, профессор - капитан КГБ, после 1991 года перестроился, до сих пор обожает Ельцина и верит, что боинг сбила Россия. А что тут такого, говорит профессор, раньше у меня была одна информация, было одно мнение. Теперь я получил другую информацию – мое мнение поменялось, совесть моя чиста, как говорил Матвей Новожилов - «смог преодолеть беса, отринул пагубную страсть».
Между прочим, сегодня миллионы пишут стихи. И все пишут отвратительно.

Это безлично, не трогает за душу. А если это твоя жизнь? «Жил-был дурак, он молился всерьез, впрочем, как вы и я, тряпкам, костям и пучку волос – всё это дурною бабой звалось, но дурак называл ее королевой роз – впрочем, как вы и я…» - пишет Редьярд Киплинг.

Всё, что ты пишешь в интернет, со всеми твоими орфографическими, синтаксическими, грамматическими ошибками и стилистическими неряшливостями – и есть твоя душа. Все твои предпочтения, все шварценеггеры, все и гарри поттеры с моргенштернами – тоже твоя зоологическая душа.
Танец – тоже отражение души. Пригласите девушку на танец, и танец вам расскажет про нее то, что вам и в голову не могло прийти.
Бывают такое девушки, что в танце будто приклеиваются к вам, вы всё их тело ощущаете. Не подумайте дурного – это манера танца. Скажем, аргентинские девушки танцуют так, будто совершают у всех на глазах соитие с вами. Иногда стоит положить руку на талию, чтобы почувствовать движение крутых бедер и понять: еще несколько секунд – и вы в ее власти.
Жила-была девушка, студентка, такая, что только глянуть – неотвратимо бросает в краску. И все это видят, и так стыдно, и поделать ничего с собой не можете. Да она еще играет на виолончели, да она еще и отличница! Вы уговариваетесь с мамой, мама разрешает отпраздновать день рожденья в кругу друзей – в вашей квартире, торжество - ради нее одной. В танце - вдруг ощущаете ее прямую твердую спину, слушаете ее предупреждение не сближаться, потом ее рассказы про любимых кошечек… И наваждение рассеивается как дым, больше вы не покраснеете. Вы, верно, вспомнили рассказ Жоржи Амаду о невесте пуританского воспитания, которая в первую брачную ночь яростно боролась с мужем, не желая отдаться. Увы, всё еще хуже, жизнь вносит коррективы. Некий деревенский обрубок нахрапом влез к ней в постель, и эта дура решила, что ей ничего не остается, как выйти за него замуж. Зоология…

Человек – животное общественное, он не может без людей.  В юности окружающее представляются удивительными вселенными, интереснейшими существами, умнее тебя, выше, лучше, богаче духовно. Человек даже не подозревает, насколько широко вокруг него разлита зоология, вместо души – заскорузлая накипь, которая стремится наляпать, прилепиться, откусить от тебя.

Если бы сущность и явление совпадали, говорил Маркс, науке нечего было бы делать. Если бы существовал научный метод определения души – человечество бы вымерло.

И если душе негде приткнуться, выбирает она не Леля, она по закону подлости выбирает Мизгиря. И понимает, что это за зверь, а деваться-то некуда! И когда все противоположности мира свиваются в одно-единственное противоречие, когда все кривые и плоскости, все поверхности, всё пространство сворачиваются в одну воронку, в точку, в один узел…

… Умер он через несколько дней.
В хладном августе реют стрекозы
там, где в пух превратился кипрей.
И на них она смотрит сквозь слезы…
Значит, нет ничего. И смотреть
нет на звезды горячего смысла.
Хорошо бы и ей умереть.
Только сны и абстрактные числа…

Тогда мысль о смерти не пугает, смерть предстает как избавление. Тогда идешь к верному товарищу и просишь у него крысиный яд…

***

Рассказ «Бабы» был запрещён для изучения в школах и народных читальнях. Дмитрий Аверкиев, член учёного комитета Министерства народного просвещения, вынес следующий вердикт: «Нравственные его основы шатки…» Еще бы: Чехов от души припечатал православие.

В фильме деревенская девушка Маша и деревенский парень Вася решили пожениться – как все женятся, по обычаю. У них рождается сын, все счастливы, но Васю забирают в армию. Сосед Матвей помогает одинокой солдатке по хозяйству, соблазняет ее, постепенно они сближаются, наконец, начинают жить, как муж и жена. Неожиданно возвращается Василий. Оказывается, он так любит Машу, что всё ей прощает, прощает и Матвею. Но вдруг выясняется, что Маша страстно любит Матвея, жить без него не может, Василий ей противен. Но Матвей отталкивает ее, тыча, что в церкви венчана.

И Василий не может без Маши. Жалеет она его? Ничуть, ей на него наплевать.

«Человек от битья умней бывает» («В Москве на Трубной площади).
Разумеется, Манасарова осуждает Василия, который однажды бьет Машу и хлещет ее розгами. И напрасно: какое это облегчение, какое великое удовлетворение – покарать зоологию.
Разумеется, и Чехов, и Манасарова осуждают Матвея. Но он как чертик, который лишь подталкивает, как малый параметр, который исчезает в конце расчета. Дело идет только между двумя: Машей и Василием.

Василий говорит, что лучше ему умереть. В фильме подразумевается, что он сам отравился мышьяком.
Подозрение падает на Машу, Матвей лжесвидетельствует против нее, Машу отправляют в острог, по дороге ее сваливает горячка, и она погибает.
По сюжету рассказа «Бабы» Василий умирает предположительно от холеры, по селу идут слухи, будто он умер не своей смертью, что Маша его «извела». Труп Василия вырыли, вскрыли и нашли у него в желудке мышьяк.

Без сомнения, есть намек на Катюшу Маслову, героиню романа «Воскресенье» Толстого - присутствует тема дикого судопроизводства в российской империи, когда отсутствие вещественных доказательств ничего не значит, а вместо чувства долга – чревоугодие: «Все мы сейчас желаем кушать, потому что утомились…» («Сирена»). Невиновного крестьянина Николая Харламова приговаривают по обвинению в убийстве своей жены, причем сам прокурор рассказывает председателю суда, что следствие велось неряшливо («В суде»).
Дама свела в могилу двух мужей, чтобы завладеть их состоянием (Дафна дю Морье, «Моя кузина Рейчел»). Жизнь Масако Катори – хуже каторги, сын презирает мать, муж пьяница, после того, как он избивает ее, женщина организует его убийство (Кирино Нацуо. «Аут»). Здесь присутствует мотив, российский же суд не интересует факт, что не выявлены мотивы Маши, причины, зачем ей понадобилось убивать мужа.

Традиции империи были продолжены в 1936-1938 годах: высокопоставленным государственным чиновникам или высшим военачальникам, Бухарину, Тухачевскому и пр., не было никакого резона становиться ничтожными немецкими шпионами.

Например, в монографии криминалиста-антрополога XIX века Прасковьи Тарновской описана история тамбовской крестьянки Маши Гром. 19-летняя девушка смогла выдержать в браке всего год. Она настолько «тяготилась мужниными ласками», что скоро стала добавлять в еду мужу мышьяк. Получила 12 лет каторги, хотя виновной себя не признала. Отравила своего мужа и 19-летняя крестьянка Саша Степанова, которую выдали замуж против воли. 38-летняя крестьянка размозжила камнем голову спящему мужу - за постоянные побои и издевательства. В Европе – вода Тофана, неаполитанская вода, в России – каменюга, никакой поэзии. Маркиза де Бренвилье, Элизабет Веттлауфер, Матильда д’Эсте… Тамбовская крестьянка Аграфена Кармилина задушила мужа Евсея, т.к. он постоянно ее избивал.
Группа женщин, проживавших в венгерской деревне Надьрев, с 1914 по 1929 год отравили почти всё мужское население деревни. Отравительницы подсыпа;ли в еду яд на основе алкалоидов красавки с добавлением мышьяка. Травили своих родителей, любовников, мужей, сыновей – с целью добраться до наследства.
Здесь тоже отчетливо прослеживается мотив.

Имел место обратный случай: 35-летняя Анна Васильева, женщина-маньяк, отравила своего мужа, но суду доказать это не удалось. То есть, судьи могли – но, видимо, чревоугодие пересилило. Получила всего 4 года каторги за попытку отравить мужа соседки.
В одной из баллад девица варит отраву и поит ей добра молодца допьяна, а потом смеется над умирающим: «Ах, ты спишь, моя надежа, или так лежишь?»

Разумеется, в фильме присутствует тема домостроя, забитости русской бабы, тема церковного ига. Но.
Как можно узнать душу человека? Неужели сразу не видно, что Матвей – подлец? Да ведь как только он начинает говорить богомольные слова, наизнанку выворачивает. Но Маша не слышит! Она прозревает только тогда, когда Матвей обвиняет ее в отравлении мужа.
Почему не слышит? Потому что ей родственны эти слова. Потому что  сама такова. И погибает заслуженно.
Душа ее – заскорузлая накипь. Воскресенья – не будет.
Лев Толстой включил рассказ «Бабы» в свой личный список лучших чеховских рассказов.

***

Преподаватель научного атеизма делился с нами, студентами, жизненным опытом: «Смотрит юноша на девушку – бог мой, какие глаза! Женится – прозревает: «А уши, уши-то какие…»»

Чацкий понял, кто такая Софья, увидев, кого она полюбила. Ничтожного Молчалина. И наваждение развеялось, как дым. Больше с окружающей зоологией и говорить не о чем. «Карету мне, карету!» Только вот уехать некуда. Некуда.


СОСТОЯНИЕ АФФЕКТА

Спектакли 70-х – строже, аскетичнее, точнее, лучше фильмов. Сравните фильм «Солярис» и спектакль.
По повести Чехова «Драма на охоте» Борис Ниренбург поставил спектакль, режиссер Эмиль Лотяну снял фильм «Мой ласковый и нежный зверь». Спектакль ближе к тексту, но есть и разночтения.
В спектакле Камышев говорит, что ем порой нечего есть, - и всё, у Чехова редактор видит, что он лжет– он едет по важным делам в Одессу.
В спектакле Камышев крайне уважительно относится к Урбенину, в тексте этого нет.
Ни в спектакле, ни в фильме нет дочери Урбенина от первого брака, Саши. Нет и отца Оленьки, что боится воров. Нет и мужика Осипова, которого Камышев по пьяни попотчевал веслом по голове.
В тексте и в спектакле присутствует сын Урбенина Гриша, в фильме его нет.
В тексте и в спектакле - Митька, в фильме обходятся без него.
У Чехова и в спектакле - брат жены графа, Пшехоцкий, в фильме он только в конце.
В тексте и в спектакле - одноглазый Кузьма, слуга Урбенина, которого убивают, в фильме его нет.
У Чехова в тексте – значительный фрагмент о попугае, в фильме этого нет.
В фильме Урбенин – богач, дворянин, важнее и респектабельнее графа Карнеева, у Чехова и в спектакле Урбенин – управляющий графа, после того, как Ольга жалуется на Урбенина, граф  его увольняет.
В фильме Урбенин благообразен, в тексте – уродлив: «Сразу я представил себе рядом с нею пожилого, толстого, краснолицего Урбенина с оттопыренными ушами и жесткими руками, прикосновение которых может только царапать молодое, только что еще начавшее жить женское тело...»
У Чехова и в спектакле граф – ничтожная личность, заискивающий перед Камышевым, в фильме – разгильдяй, но вполне респектабелен и независим.
В фильме Камышев и Ольга знакомы, в тексте знакомятся у дома лесничего, в спектакле – у графа.
В фильме Урбенин говорит, что ничего не помнит и вяло соглашается, что он убийца, в тексте и в спектакле он активно и изобретательно защищается.
То есть, фильм – даже не по мотивам, а по собственной фантазии Лотяну.

Чехов не любил детективы

Замысел Чехова – создать на местном материале детектив, как у Агаты Кристи, где в роли Пуаро выступает редактор газеты.
Однако попытки редактора анализировать недостатки следствия, ловить на чем-либо Камышева – наивны, в них мало логики, редактор явно не дотягивает даже до Пуаро.

Редактор обвиняет Камышева, что место преступления не было осмотрено.
«Ехать на место преступления было невозможно: дождь, начавшийся ночью, всё еще лил, как из ведра. Маленькие лужи обратились в озера. Серое небо глядело сурово и не обещало солнца; смоченные деревья, уныло свесив свои ветви, сыпали целый град крупных брызг при каждом дуновении ветра. Ехать было невозможно да и, пожалуй, незачем: следы преступления, как-то: кровяные пятна, человеческие следы и проч., вероятно, были за ночь размыты дождем. Но формальность требовала, чтобы место преступления было осмотрено, и я отложил эту поездку до приезда полиции…»

Разве это Пуаро? Ведь Камышев сам подсовывает аргумент детективу.
«А на месте преступления были? — Нет, еще не был. Товарищ прокурора поморщился, провел своей белой, женской рукой по свежевымытому лбу и зашагал по комнате. — Мне непонятны соображения, по которым вы еще там не были, — забормотал он: — это прежде всего нужно было сделать, полагаю. Вы забыли или не сочли нужным? — Ни то, ни другое: вчера ждал полицию, а сегодня поеду. — Там теперь ничего не осталось: все дни идет дождь, да и вы дали время преступнику скрыть следы. По крайней мере, вы поставили там сторожа? Нет? Н-не понимаю!»

Да ведь дождь – как из ведра, смыл все следы преступления за несколько минут – что говорить о нескольких часах.

«Я должен, - пишет редактор в ремарках от имени Антоши Чехонте, - обратить внимание читателя еще на одно очень важное обстоятельство. В продолжение 2-3-х часов г. Камышев занимается только тем, что ходит из комнаты в комнату, возмущается с врачами прислугой, щедро сыплет оплеухи и проч... Узнаёте ли вы в нем судебного следователя? Он, видимо, не спешит и старается чем-нибудь убить время. Очевидно, «ему убийца известен». Затем, описанный ниже, ничем не мотивированный, обыск у Сычихи и допрос цыган, более похожий на издевательство, чем на допрос, могут быть проделаны только для проволочки времени. - А. Ч.
Это уклонение от вопроса первой важности имело в виду только одно: растянуть время и дождаться потери сознания, когда Ольга не могла бы уже назвать имя убийцы. Прием характерный, и удивительно, что врачи не оценили его по достоинству. - А. Ч.
Камышеву нужно было дать понять Ольге, какие тяжелые последствия для убийцы будет иметь ее сознание. Если ей дорог убийца, ergo - она должна молчать. А. Ч.»

Об обыске у Сычихи: «К чему? Допустим, что всё это проделано судебным следователем спьяна или спросонок, тогда зачем же об этом писать? Не лучше ли скрыть от читателя эти грубые ошибки? - А. Ч.»
Ничего ошибочного в этом обыске нет.
Кузьма идет к Камышеву сообщить, что барин, который вытер об него кровь – Камышев??

«Сергей Петрович, молодой человек! — заговорил вдруг нежным, мягким голосом убийца, хватая меня за руку. — Вы честный и порядочный человек... Не губите и не пятнайте себя неправедными подозрениями и опрометчивыми обвинениями! Вы не можете только понять, как жестоко и больно вы оскорбили меня, взвалив на мою ни в чем не повинную душу новое обвинение...»
Для чего пишет это Камышев, чтобы читатель его заподозрил?

Зачем редактор делает акцент на том, что Камышев якобы тянул время, ждал, пока умрет Ольга – ведь Камышев не доктор, не мог знать. Да и у Ольги явно было время, чтобы ответить - и она ответила: она улыбнулась и покачала головой, хотя могла назвать имя.
Редактор пишет, что Камышев, сообщая о наказании, которое ему грозит, пытался разжалобить Ольгу.
«Ольга намеренно не назвала мне убийцы, чего бы она не сделала, если бы убийца был простым грабителем. Очевидно, убийца был ей дорог, и она не хотела, чтобы его подвергали из-за нее тяжелому наказанию... Такими людьми могли быть ее сумасшедший отец, ее муж, которого она не любила, но перед которым, вероятно, чувствовала себя виноватой, граф, которому она, быть может, в душе чувствовала себя обязанной...»
Всё неверно: дело в том, что Ольга улыбнулась. Даже если оставить улыбку в стороне: справедливое наказание могло бы очистить совесть. Ольга этого не хочет! Она до конца остается стервой.

«Почему вы не допросили гостей, кутивших с вами на опушке? Они видели окровавленного Урбенина и слышали крик Ольги, — допросить их следовало».
Глупости, если граф признан невиновным в виду того, что не уходил от гостей, так и допрашивать сплоченный коллектив гостей бессмысленно.

Медицинское освидетельствование

«При наружном осмотре были найдены врачами следующие повреждения. На голове, на границе с левой височной и теменной костями, — рана, имеющая полтора дюйма длины и проникающая до кости... Нанесена она тупым орудием, вероятно, как мы потом порешили, клинком кинжала. На шее, на уровне шейного позвонка, замечается красная полоса, имеющая вид полукруга и обхватывающая циркулярно заднюю половину шеи. На всем протяжении этой полосы усмотрены повреждения кожицы и незначительные кровоподтеки. На левой руке, на один вершок выше кисти, найдено четыре синих пятна: одно на тыльной стороне и другие три на ладонной. Произошли они от давления и, вероятнее всего, пальцами... Последнее подтверждается еще тем, что на одном из пятен усмотрена маленькая ссадина, произведенная ногтем... Между четвертым и пятым ребром на линии, мысленно проведенной от середины подмышковой впадины вертикально вниз, находится большая, зияющая рана, длиною в дюйм. Края ее ровные, как бы порезанные, пропитаны жидкой и свернувшейся кровью... Рана проникающая... Произведена она режущим орудием… ширина которого вполне соответствовала величине раны… рана головы нанесена тупым орудием, а рана груди — режущим, и притом, вероятно, обоюдоострым…»

Как и в рассказах Агаты Кристи,  у Чехова преступник в конце повествования сознается:
«Это вы желаете знать в дополнение прочитанного? Извольте... Убил я под влиянием аффекта. Теперь ведь и курят и чай пьют под влиянием аффекта. Вы вот в волнении мой стакан захватили вместо своего и курите чаще обыкновенного... Жизнь есть сплошной аффект... так мне кажется... Когда я шел в лес, я далек был от мысли об убийстве; я шел туда с одною только целью: найти Ольгу и продолжать жалить ее... Когда я бываю пьян, у меня всегда является потребность жалить... Я встретил ее в двухстах шагах от опушки... Стояла она под деревом и задумчиво глядела на небо... Я окликнул ее... Увидев меня, она улыбнулась и протянула ко мне руки... — Не брани меня, я несчастна! — сказала она. В этот вечер она была так хороша, что я, пьяный, забыл всё на свете и сжал ее в своих объятиях... Она стала клясться мне, что никого никогда не любила, кроме меня... и это было справедливо: она любила меня... И, в самый разгар клятв, ей вздумалось вдруг сказать отвратительную фразу: «Как я несчастна! Не выйди я за Урбенина, я могла бы выйти теперь за графа!» — Эта фраза была для меня ушатом воды... Все накипевшее в груди забурлило... Меня охватило чувство отвращения, омерзения... Я схватил маленькое, гаденькое существо за плечо и бросил его оземь, как бросают мячик. Злоба моя достигла максимума... Ну... и добил ее... Взял и добил...»

Если он ее бросил на землю как мячик – у нее по всему телу должны быть гематомы. Но если он ее не хватал за руку, на руке гематомы не могло быть. И гематома странная: у хватавшего – 4 пальца на руке, один палец – снаружи, три другие – изнутри?

В дополнение преступник рассказывает, зачем он решить покаяться публично:
«Мучило же меня другое: всё время мне казалось странным, что люди глядят на меня, как на обыкновенного человека; ни одна живая душа ни разу за все восемь лет пытливо не взглянула на меня; мне казалось странным, что мне не нужно прятаться; во мне сидит страшная тайна, и вдруг я хожу по улицам, бываю на обедах, любезничаю с женщинами! Для человека преступного такое положение неестественно и мучительно. Я не мучился бы, если бы мне приходилось прятаться и скрытничать. Психоз, батенька! В конце концов на меня напал какой-то задор... Мне вдруг захотелось излиться чем-нибудь: начхать всем на головы, выпалить во всех своей тайной... сделать что-нибудь этакое... особенное... И я написал эту повесть — акт, по которому только недалекий затруднится узнать во мне человека с тайной... Что ни страница, то ключ к разгадке... Не правда ли? Вы, небось, сразу поняли...»

Однако состояние аффекта – странное: бросил как мячик, ударил по голове, увидел, что не умерла – всадил в бок кинжал…

В нулевые уже созрело новое поколение, лишенное какой-либо морали, не признающее никаких ценностей, кроме чистогана и собственных удовольствий.
В семье небогатых и вполне добропорядочных пермских обывателей с высшим образованием родилась девочка Катя, к 20 годам стала красавицей и вышла замуж по вполне современным мотивам – за состоятельного сотрудника «Газпрома». Они мирно зажили в богатой квартире, однако через несколько лет объявился парень, который питал к Кате нежные чувства, и она ответила ему взаимностью. Было решено, что Катерина разводится с постылым мужем. Муж разводиться не стал, а вместо этого зарезал красавицу жену на глазах их сына.
Местные психиатры честно отписали, что муж был во вменяемом состоянии, преступление совершил сознательно. Сотрудника «Газпрома» ждала суровая кара, но деньги фирмы сделали свое дело. Через полгода (!!!) врачи Института им. Сербского умудрились определить, что муж на момент совершения преступления был в состоянии аффекта. Закон в таких случаях снимает часть вины, но предписывает лечение. Полгода преступник отдыхал в одной из психиатрических лечебниц, вышел на свободу и стал по суду требовать забрать сына к себе.
Разумеется, никакого состояния аффекта не было: на убиенной – свыше 30 смертельных ножевых ран, причем много резаных. То есть, преступник хотел помучить жертву, следовательно, его действия были сознательными.
Я просил знакомого оперативника раздобыть некоторые документы, которые бы изобличали и убийцу, и суд. Отец Катерины заплатил ему деньги, оперативник два месяца ссылался на неожиданные трудности, а после и вовсе отказался. Но денег не вернул.
Происшествие это соответствует той удушливой атмосфере, которая царит в пермском правосудии.
Например: ехала пьяна в дым «субару», врезалась в столб. Рядом стояла «Ока». Решение Свердловского райсуда Перми: «На «Оке» потому не оказалось царапин, что «Ока» ударила «субару» сильнее, чем «субару» - «Оку».» Судья опроверг третий закон Ньютона. Решение прошло две инстанции.
Тем же дышит и следствие. Орджоникидзевский район города Перми, убили парня, столкнув его с 4-го этажа. Определение следователя: «Выбросился сам, потому что был эмо». Мужчину избили до смерти несколько его родственников – с целью завладеть квартирой. Заключение судмедэкспертизы: «Упал сам, несколько раз подряд».
Но каковы пружины, толкавшие на зверство мужа Катерины? Ведь он до этого не был уголовником и не собирался им становиться. Да и Катерина не подходит на роль стервы. Не хотел делить квартиру? Нет. Он хотел садистски резать, как это делают «плохие парни» в американских фильмах, как в фильме «Молчание ягнят».
… Валера П. из Магнитогорска – вор, отсидел 13 лет. В начале 90-х занялся бизнесом, подцепил юную красотку. Красотка желала трехкомнатную квартиру в центре города, бриллианты, автомобиль. Валера ее боготворил, боялся коснуться, хотел жениться. Как-то ехали в поезде, курили с дружками в  тамбуре, открыли дверь. Тут вскрылось – девочка переспала с приятелем Валеры. «Как я ее оттянул по морде!» - рассказывал он мне. Вылетела из вагона, упала, ударилась виском о камень и отдала богу душу. Валеру не судили – никто не написал заявление в милицию. Валера спился и помер. Сколько таких девочек по России, с потасканными, постаревшими телами, пустыми глазами, уже не способных рожать.

Пьеса Чехова заканчивается аналогично рассказам Кристи: «Вы мне гадки», - говорит редактор. Камышев соглашается: «Я сам себе гадок».
Давайте, перечислим, кто еще гадок: Отелло – причем он убил не только потому, что его обманули. Сама Дездемона всем своим поведением его провоцировала (подробнее см. здесь: Антикварки
Хозе из новеллы Проспера Мериме «Кармен». Рогожин из романа Достоевского «Идиот», цыган Лойко Зобар из рассказа Горького «Макар Чудра», Позднышев из повести Льва Толстого «Крейцерова соната». И даже несчастный Павел Петрович из романа Тургенева «Отцы и дети» мог загреметь в гадкие, убей он Базарова. Можно добавить «Грозовый перевал» Эмилии Бронте, «Ангел-хранитель» Франсуазы Саган, «Великий Гетсби» Скотта Фицжеральда.

Редактор (персонаж повести) говорит, что тема приелась читателю.
Не приелась – позже за ту же тему возьмется Лев Толстой.
Что же нового хотел сказать Чехов? Ему было всего 24 года, когда он принес рукопись в редакцию московской газеты «Новости дня». В 1884-м Чехов окончил медицинский факультет Московского университета и начал работать уездным врачом в Чикинской больнице. Стаж писательской работы – 5 лет. В том же 1884-м вышел сборник его рассказов «Сказки Мельпомены».

Пьеса «Драма на охоте» живая, в ней движение, многообразие характеров, их переплетение, развитие.
Есть находки. Например: Камышев сообщает, что непрочь был бы жениться на Наде Калининой, однако вдруг охладевает к ней. И разъясняет:
«Говоря ранее с Павлом Иванычем о причинах, заставивших меня внезапно прекратить свои поездки к Калининым, я был неоткровенен и совсем неточен... Я скрыл настоящую причину, скрыл ее потому, что стыдился ее ничтожности... Причина была мелка, как порох... Заключалась она в следующем. Когда я в последнюю мою поездку, отдав кучеру Зорьку, входил в калининский дом, до моих ушей донеслась фраза: - Наденька, где ты? Твой жених приехал! Это говорил ее отец, мировой, не рассчитывая, вероятно, что я могу услышать его. Но я услышал, и самолюбие мое заговорило. «Я жених? — подумал я. - Кто же тебе позволил называть меня женихом? На каком основании?» И словно что оторвалось в моей груди... Гордость забушевала во мне…»
 Нет, не гордость. И причина не мелка. Это нежелание унижения, когда с тобой обращаются как с животным вроде быка, которого ведут на случку. Гнило улыбаются, дескать. заем – влюблен, советуют, как тебе приблизиться к предмету своих вожделений. Это не враги. Это гораздо хуже – доброхоты. И если «предмет» вполне мила с ними, то…
Юный Чехов обнаруживает способность анализировать собственные чувства.
Урбенин после смерти жены – бросает пить, в нем просыпается разум, он спокоен, исчез источник его мучений. (Между прочим – вот мотив преступления!)
В роли преступника – автор повести о преступлении, Чехов здесь новатор, так считает литературовед Джулиан Симонс (Symons J. Bloody Murder. L.1975).
Наконец, попробуйте написать рассказ в стиле человека, которого нет на свете!

В пьесе отчетливо видна линия Кармен, недаром по ходу действия появляется горячая цыганка Тина и устраивает Камышеву сцены ревности.
Оленька заставляет Камышева ее прощать, порабощает Урбенина, наводит страх даже на графа Карнеева, третирует обоих. «Женщина она редкая, недюжинная, не говоря уж о наружности. Умишко неособенный, но сколько чувства, изящества, свежести!..» - говорит о ней граф.

Чехов осознает, что в глубокой провинции нет Кармен, не соответствует она ни русскому крепостничеству, ни патриархальности, ни деревенскому идиотизму. Кармен может быть в Санкт-Петербурге, как в романе «Идиот», да и то с большими оговорками, при явной изначальной склонности Рогожина к уголовщине. Реальная стерва – жена Позднышева, но в повести нет привязки к местности. И, судя по тому, что Позднышев – профессор химии, о провинции и речи нет.
«Мужья, - отмечает Камышев, - убивают жен только в романах да под тропиками, где кипят африканские страсти, голубчик. С нас же довольно и таких ужасов, как кражи со взломом или проживательство по чужому виду».

Поэтому Чехов переплетает линию Кармен с линией неравного брака из-за нищеты – забавы богатых и тому подобное: «Я не понимаю, что вы говорите... - сказала она. - Вам неприятно, что молодая девушка выходит за старика? Да? Оленька вдруг вспыхнула, задвигала нервно подбородком и, не дожидаясь моего ответа, проговорила быстро: - Вам это не нравится? Так извольте вы сами идти в лес... в эту скуку, где нет никого, кроме кобчиков да сумасшедшего отца... и ждите там, пока придет молодой жених! Вам понравилось тогда вечером, а поглядели бы вы зимой, когда рада бываешь... что вот-вот смерть придет...»

Увы, Чехов хотел совместить несовместимое: какая может быть Кармен, если брак по расчету.
И детектив не строится: Камышев вовсе не уголовник. Даже если он убивает в состоянии аффекта, он не меняется. Но  концу сюжет ломается: Камышев вдруг весьма нелогично становится уголовником, он рассчитывает убийство Кузьмы.
В пьесе масса нестыковок, Чехов фактически не завершил произведение. Он никогда не возвращался к работе над ним, не включал в собрание сочинений, не упоминал в переписке.

Эпоха Кин-дза-дза

Нас здесь волнует не столько мнение Чехова, сколько мнение режиссера фильма и автора спектакля, которые осуждают Камышева и уверены, что Ольга его любила. Лотяну настолько осуждает, что отправляет Камышева на тот свет. Обратимся к тексту.

Камышев:
«… мне казалось, что я действительно люблю ее, люблю любовью мужа…» Казалось.
На свадьбе с Урбениным Камышев просит Ольгу немедленно ехать к нему, Ольга противится, хочет совместить полезное с приятным: «Но как же ты будешь, дурочка? - Я буду жить здесь, а ты... будешь приезжать каждый день... Я буду выходить тебя встречать».
И Камышев – соглашается, Ольга становится его любовницей.
В фильме данный момент отнесен в конец, Ольга говорит, что граф разведется, она останется с графом, но будет любовницей Камышева, и Камышев с омерзением отвергает такое предложение.

«Ты женился бы на мне, если бы я не вышла за Петра Егорыча? «Вероятно, нет», - хотелось мне сказать, но к чему было ковырять и без того уж больную ранку, мучившую сердце бедной Оли?»
«Каждый день Ольга ездила с графом кататься верхом. Но это пустяки. Ольга не могла полюбить графа, и ревность Урбенина была неосновательна. Ревновать должны были мы не к графу, а к чему-то другому, чего я не мог понять так долго. Это «что-то другое» стало между мной и Ольгой целой стеной. Она продолжала любить меня, но после того посещения, которое было описано в предыдущей главе, она была у меня еще не более двух раз, а встречаясь со мной вне моей квартиры, как-то странно вспыхивала и настойчиво уклонялась от ответов на мои вопросы. На мои ласки она отвечала горячо, но ответы ее были так порывисты и пугливы, что от наших коротких рандеву оставалось в моей памяти одно только мучительное недоумение. Совесть у нее была нечиста - это было ясно, но в чем именно - нельзя было прочесть на виноватом лице Ольги».
«Поздравь! - сказал он, беря меня под руку и хихикая. - С чем? - С победой... Еще одна такая поездка, и, клянусь прахом моих благородных предков, с этого цветка я сорву лепестки. - Но пока еще не сорвал? - Пока?.. Чуть-чуть! В продолжение десяти минут «твоя рука в моей руке», - запел граф, - и... ни разу не отдернула ручки... Зацеловал!»
В тексте нет комментариев Камышева, разговор продолжается плавно, спокойно.

Эта отстраненность и есть любовь?
Из этой отстраненности не вытекает не только убийство Кузьмы, но и аффект.

Линия борьбы с нищетой сохраняется, но никуда не делась и стервозность, Ольга ведет себя и с Урбениным, и с графом, и с прочими - как стерва.
«На другой день вечером я опять был в графской усадьбе. На этот раз я беседовал не с Сашей, а с ее братом-гимиазистом. Мальчик повел меня в сад и вылил передо мной всю свою душу. Излияния эти были вызваны моим вопросом о житье его с «новой мамашей». — Она ваша хорошая знакомая, — начал он, нервно расстегивая свой мундирчик, — вы ей расскажете, но я не боюсь... Рассказывайте, сколько угодно! Она злая, низкая! И он рассказал мне, что Ольга отняла у него комнату, прогнала старуху-няню, служившую у Урбенина десять лет, вечно кричит и злится. — Вчера вы похвалили волосы сестры Саши... Ведь хорошие волосы? Настоящий лен! А она сегодня утром остригла ее!.. Весь день плачет, что ей приходится жить в бедности, в таком маленьком флигеле. А разве папаша виноват, что у него не много денег?»
Еще характеристика: «Глупая красивая кошка».

«Пока граф изливал свой гнев, а Ольга утирала слезы, человек подал жареных куропаток. Граф положил гостье полкуропатки... Она отрицательно покачала головой, потом же как бы машинально взяла вилку и нож и начала есть. За куропаткой следовала большая рюмка вина, и скоро от слез не осталось никакого следа, кроме розовых пятен около глаз да редких глубоких вздохов. Скоро мы услышали смех...»
Еще: «Ужасно любит тряпки! В новом платье она в состоянии простоять перед зеркалом от утра до вечера; из-за испорченной оборки она в состоянии проплакать день и ночь... Вчера целый день куксила и била посуду, третьего дня объелась шоколату».

Ольга:
«Раз даже, желая показать, что между им и мною нет тайн, он поцеловал ее руку при мне. - Какой болван! - прошептала она мне на ухо, вытирая свою руку. - Послушай, Ольга! - сказал я по уходе графа. - Мне кажется, что тебе хочется что-то сказать мне. Хочется? Я пытливо взглянул на ее лицо. Она вспыхнула и пугливо замигала глазами, как кошка, пойманная в воровстве. - Ольга, - сказал я строго, - ты должна сказать мне! Я этого требую! - Да, я хочу тебе кое-что сказать, - зашептала она, сжимая мне руку. - Я тебя люблю, жить без тебя не могу, но... не езди ко мне, милый мой! Не люби меня больше и говори мне «вы». Я не могу уж продолжать... Нельзя... И не показывай даже виду, что ты меня любишь. - Но почему же? - Я так хочу. Причины знать тебе не нужно, и я их не скажу. Идут... Отойди от меня».
В спектакле Камышев вне себя, вернувшись домой, рыдает в подушку – в тексте этого нет.
Еще: «Оставь меня в покое! — прохрипела она. — Я не расположена сегодня говорить ни с тобой... ни с твоим дураком графом! Отойди от меня прочь!»
Лотяну слово «прохрипела» выбросил. Слишком увлекся Агатой Кристи. Или актрисой.

Это и есть любовь? Не смешите. Дело в том, что в пьесе вообще никто никого не любит.
И Урбенин не любит, он только желает обладать Ольгой. Пьет потому, что не в силах ей завладеть.
Не любит и Надя Калинина, естественно, не любит граф. В этой пьесе не к кому возвращаться.


КРАХ ИМПЕРИИ. Бесприданница. Новь.

Только тогда можно понять сущность вещей, когда знаешь их происхождение и развитие.
Аристотель

Ряд изумительно выписанных патологических образов в русской литературе, таких, как Плюшкин, Фома Опискин («Село Степанчиково и его обитатели»), Кабаниха Островского, Васса Железнов и тому подобных дополняет образ Иудушки Головлева в романе Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» 1875-1880 годов. Эти образы – богаче, разработаннее созданных европейской литературой Гарпагона, Тартюфа, Гобсека и др. Русские персонажи – аргументируют, их демагогия вызывает восхищение.
Арина Петровна Головлева – помещица, властная, жестокая. Ее сын Порфирий, Иудушка, завладевает всем, что плохо лежит, у собственной матери пытается отнять тарантас. Он погибает от собственного внутреннего праха, всё, к чему он прикасается – гибнет. Вымирает скоропостижно всё семейство Головлевых, оба сына Иудушки, Владимир и Петр, одна внучка Арины Петровны выпивает яд, другая умирает по возвращению в поместье. Но Салтыков-Щедрин говорит не о семействе – обо всём классе помещиков.
Салтыков Щедрин, А. Н. Островский, Достоевский, Тургенев, Некрасов, Чехов, Горький – не занимались оголтелой пропагандой. Они констатировали факт.

Бесприданница

Островский не рисует Карандышева ничтожеством. Карандышев далеко не глуп, как в фильме Рязанова. И Кнуров говорит, что Карандышев неглуп.
Карандышев точно определяет: смелость Паратова – по пустякам. От точно определяет: «Сердца нет у Паратова». Но красавице Ларисе Огудаловой этот пустой человечек кажется божеством.
Островский рисует ничтожеством Паратова, не Карандышева.
Островский рисует купечество в целом (торгашей) как язву на теле общества.
Но Рязанов и Михалков в фильме «Жестокий романс» по пьесе Островского извратили пьесу. Они не могут идти против богатства. Они делают из Паратова символ, отлитый в бронзе. Ну, а то, что он в очередной раз надул Ларису Огудалову – пустячок.

Кнуров Огудаловой-маме: «Как вы думаете, хорошо вы поступаете, что выдаете дочь за человека бедного?»
Вся Россия бедна, Рязанов и Михалков хотят сказать, что бедные не должны жениться?
Сравнение фильма Рязанова – Михалкова с постановкой Худякова 1974 года – явно не в пользу первого.  Хотя ТВ делает рекламу, уверяет, что на съемках фильма все якобы были влюблены в Гузееву и даже чуть не стрелялись из-за нее, как женщина она блёклая. Уважаю гражданскую позицию Дорониной, не могу сказать, что в  восторге от нее как от актрисы, но ее данные на порядок превосходят экстерьер Гузеевой.
Вожеватов у Островского – не топорный, как в фильме Рязанова.
У Островского платье к свадьбе Ларисы покупает Кнуров, в фильме Рязанова – скаредничает Карандышев. У Островского, наоборот, Карандышев на свадьбу последних денег не жалеет.

С каким презрением относится богатое сословие к бедным!
Михалков транслирует видео с богатым либералом Понасенковым, ненавидящим Россию, показывает его мерзость. Но ведь Понасенков – это Паратов, Кнуров и Вожеватов в одном лице. В фильме Рязанова мерзость Паратова в исполнении Михалкова - выдается за благородство.
Паратов же по Островскому – глуп, хам: «Страх забудут, забываться станут». Грозно верещит, оскорбляет, пугает.

А ведь казалось бы – Паратов вступился за бурлаков?
«Образец грубости невежества, учиться русскому языку у бурлаков…» - говорит Карандышев. И ведь верно говорит! И Островский того же мнения.
Неужто Паратов, буржуа, мот, пустышка – и близок народу? Неужто бедный Карандышев, который и есть народ – далек от народа?
Рязанов с Михалковым в фильме сознательно передергивают: они затушевывают факт необразованности, темноты народа в царской империи - и выпячивают фольклор.

Паратов требует извиниться, у Рязанова Карандышев трусит, у Островского он спокоен, наоборот, Паратов бесится и брызжет слюной.

Огудалова о Карандышеве: «Он никогда и не видел, как порядочные люди обедают…»
Т.е. у нее порядочные  – это богатые. Порядочность отождествляется с богатством. Бедные – непорядочные.
У Рязанова Паратов-Михалков самоуверен до тошноты.
Эпизод, когда он и Карандышев пьют на брудершафт, Рязанов извратил.

Паратов Огудаловой: «Быть рабом вашим…» - и на следующий день уезжает.
Кнуров, который постоянно хочет жрать.

Трагедия маленького человека в пьесе Островского созвучна трагедии маленького человека в комедии Тургенева «Нахлебник».
Карандышев – весь уязвленное самолюбие. Это уже сам Островский.
Его подпаивают точно также, как подпаивают безденежного Кузовкина в комедии Тургенева – но в фильме Рязанов осуждает Карандышева,  Тургенев – осуждает тех, кто подпаивает: Тропачева и Елецкого.

Есть еще один маленький человек – Робинзон. Тоже нахлебник. Его просто бьют по морде.
- Купцы – невежи.
- Давно ли догадался?
- Нет. Всегда знал.

Карандышев - единственный человек в пьесе, который способен любить. И этот человек для Ларисы ничтожество. Хотя она сама говорит, что это дорогое его достоинство. Лжет – чтобы привлечь Паратова.

Новь

Семья Ивана Сергеевича Тургенева происходила из древнего рода тульских дворян.
Учился вместе с Герценом и Белинским в московском университете. По окончанию обучался в берлинском университете, стал убежденным «западником». Был крёстным у сына Белинского, Владимира. Отец русского анархизма Михаил Бакунин – друг молодости Тургенева. Но не только в знакомствах дело.
В 1841 году во время возвращения в Лутовиново Иван увлёкся белошвейкой Дуняшей (Авдотья Ермолаевна Иванова). Дуняша забеременела, Тургенев хотел жениться, однако его мать устроила  скандал, выслала Дуняшу в Москву к ее родителям, а Тургенев отправился в Петербург.

Тургенев первым в русской литературе начинает изучать личность «нового человека» — шестидесятника, «нигилиста».
В 1844 году пишет антиклерикальную поэму «Поп».
В 1847 году писатель начинает цикл рассказов «Записки охотника»: как он говорил, цикл этот был выполнением его Ганнибаловой клятвы бороться до конца с врагом, которого он возненавидел с детства. «Враг этот имел определённый образ, носил известное имя: враг этот был - крепостное право».
Цензор В. В. Львов, пропустивший в печать «Записки охотника», был по личному распоряжению Николая I уволен со службы с лишением пенсии. Цензура наложила запрет и на повторное издание «Записок охотника», ибо: Тургенев опоэтизировал крепостных крестьян, изобразил их угнетенными, показал беззаконие помещиков.

В 1847 году вместе с Белинским едет за границу, в 1848 в Париже становится свидетелем февральской революции, видит баррикады, убийство заложников и проникается отвращением к революциям.
В филологических кругах позднего СССР бытовала версия, что в «Нови» Тургенев написал пародию на кружок Герцена. На самом деле он воспроизвел описание самим Герценом кружка псевдореволюционеров.
Тем не менее, с начала издания «Колокола» Тургенев – активный его участник, собирает материалы, готовит их к печати, отвечает на письма из России, пишет обзоры.

Пьесы «Нахлебник» 1848 года и «Завтрак у предводителя» были запрещены цензурой. «Завтрак у предводителя» - о том, как брат и сестра, помещики, судятся из-за наследства. «Нахлебник» – о том, что такое монархическая Россия, перед которой преклоняется Никита Михалков, что такое дворянство. Два дворянина совершили гнусное преступление, посмеялись над стариком - и в своем гнусном преступлении обвиняют того же старика. Это еще хуже, чем Поль Домби. Но так рисует Тургенев. Это и есть история России.
Однако насколько разительно отличие финала «Нахлебника» от финала романа Диккенса! Никакого примирения. «Прощайте!» - говорит старик. Это сам Тургенев говорит «прощай» своему сословию.
И остается один.

Революции не приемлет, и обратно дороги нет.
В повести «Затишье» - подленькая кокетка Надежда Алексеевна, предлагается без желания отдаться, ее возлюбленный Стельчинский – быдло, она стравливает его с гостем, помещиком Астаховым…
И в повести «Два приятеля», и в повести «Затишье» - лишние люди, но не Онегин или Печорин, но с другой стороны – не Обломов в романе Гончарова. Лишние - Лаврецкий («Дворянские гнездо»), Рудин. В 1950 году Тургенев пишет повесть «Дневник лишнего человека».
Тургенев предвосхищает попытку Онетти создать историю души, главный герой «Дневника» с нелепой фамилией Чулкатурин «анализирует все свои эмоции, описывает малейшие оттенки состояния собственной души», как пишет Википедия.

Чехов иронизирует над темой лишнего человека, над Тургеневым. И напрасно.
Революционеры – люди, вырванные из обычной жизни. Но если до революции еще далеко, если нет ни революционной ситуации, ни вызревших в обществе сил для революции. Если еще некем заменить правящий класс.

В 80-е годы прошлого столетия тысячи образованных людей, квалифицированных рабочих - поняли раньше других, пришли в движение раньше других – и поплатились. Деятельные, они были выброшены из жизни, как за борт выбрасывают балласт. Все они, по точному замечанию Бориса Кагарлицкого, были обречены на выживание. Многие не выжили. Многих просто убили. В 1860 году Тургенев добавил в роман «Рудин» эпилог с гибелью главного героя.
Не только те, что пришли в движение – те, кто с осуждающим изумлением наблюдал со стороны перемены, тоже были выброшены за борт.
Тургенев не был вырван из обычной жизни. Но почувствовал.

В 1852 году Тургенева высылают из столицы в его родную деревню.
В 1853-м начинается русско-турецкая (Крымская) война, продлившаяся до 1956 года. Тургенев откликается романами «Рудин» (1855) и «Накануне» (опубликован в 1860-м).
Это не патриотические романы, не об ужасах войны. Это о Бакунине, о революционном брожении в Болгарии (Инсаров – болгарин). Рудин погибает на баррикадах в Париже.
Рудин одинок, он чужд классу помещиков, у него нет соратников, он не знает, какие ждут Россию перемены, не может их предугадать. Но видит порочность монархии.

Казалось бы, Тургенев мечтал о союзе антикрепостнических сил, о примирении либеральных демократов с радикальными демократами ради борьбы за общую национальную идею, Добролюбов же отрицал дворянский либерализм и противопоставил Инсаровых «внутренним туркам», в число которых включил не только мракобесов-реакционеров, но и либералов, как пишет Википедия.
Но не всё так просто в еще феодальной России, недаром одновременно, в те же годы, в 1956—1858-м, Тургенев пишет роман «Дворянское гнездо». Не гнездо – всё дворянское сословие будет разорено. И не санкюлотами и левеллерами, хотя волны крестьянских восстаний, отстоящих от восстания Уота Тайлера на полтысячелетия (уже после Булавина, Разина, Болотникова. Василия Уса, Пугачева) - подтолкнули его к гибели.

Казалось бы, Чернышевский, Николай Добролюбов понимали больше, они более деятельны, потому Добролюбов записал Рудина с Обломовым в одну команду, а Чернышевский увидел в Рудине карикатуру на Бакунина.
История показала: Добролюбов, Чернышевский, как и Рудин, мало что понимали. Хождение разночинцев в народ успехом не увенчалось, как пишет Ленин в статье «Памяти Парижской коммуны». десятилетия стараний народников разбились о стену равнодушия масс.
Идеалисты по сути, Добролюбов и Чернышевский выражали интересы левеллеров и санкюлотов – в отсутствие левеллеров и санкюлотов, доны Кихоты без мельниц, которые никому не нужны.
Разночинский период едва начинается, но Тургенев уже видит его окончание.

Можно констатировать угнетение народа, можно приветствовать смерть класса угнетателей – но что дальше? Между первым чувством протеста, между первыми шагами революционера и осознанием причин и способов – пропасть. Десятилетия.
В 1860-м году у Тургенева осложняются отношения с Н. А. Добролюбовым, Добролюбов для Тургенева слишком революционен. Тургенев уходит из «Современника», ссорится с Н. А. Некрасовым. В 1862 году – размолвка с Бакуниным и Герценом. Тургенев отвергает творчество революционеров-разночинцев: П. В. Анненкова, В. П. Боткина, Д. В. Григоровича, А. В. Дружинина.
В русской литературе - новый разлом, вслед за противостоянием «дворянской поэзии Пушкина» - любомудров, Полежаева с его пародией «Сашка» на «Евгения Онегина».
Чуть позже - разлом в среде художников, от академистов «в народ» уходят передвижники.
Выделяется «Могучая кучка» русских композиторов – не столько ищущих русскую национальную идею, сколько народнических, апеллирующих к музыкальному фольклору.

Не в революционерах Тургенев видит нового человека. В 1861-1862 года он пишет роман «Отцы и дети».
В советских школах произведение комментировалось весьма бедно, упор делали на ошибочность нигилизма.
В письме драматургу Константину Случевскому от 14.4.1862 Тургенев разъясняет замысел своего романа:
«Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса. Вглядитесь в лица Николая Петровича, Павла Петровича, Аркадия. Слабость и вялость или ограниченность. Эстетическое чувство заставило меня взять именно хороших представителей дворянства, чтобы тем вернее доказать мою тему: если сливки плохи, что же молоко?»
Однако главное действующее лицо – Базаров.
В книге «Реалисты» Д. И Писарев буквально разжевывает: глупость Аркадия, мысли Базарова, пустоту старших Кирсановых. Новый человек, призванный совершить переворот – ученый, исследователь, практик. Нигилизм – глубоко вторичен, просто пришелся к слову. Хотя стал знаменем деятелей Франкфуртской школы.
Однако не всё, что объясняет Писарев, по душе Тургеневу. Тургенев ответит Писареву в романах «Дым и «Новь».

В конце 1862 года Тургенева привлекают процессу 32-х по делу о «лицах, обвиняемых в сношениях с лондонскими пропагандистами». Тургенев пишет письмо царю, уверяет в лояльности. Ленин пишет: «Когда либерал Тургенев написал частное письмо Александру II с уверением в своих верноподданнических чувствах… „Колокол“ писал о „седовласой Магдалине (мужеского рода), писавшей государю, что она не знает сна, мучась, что государь не знает о постигнувшем её раскаянии“. И Тургенев сразу узнал себя». В 1864 году - сенатский допрос, Сенат признает Тургенева невиновным.
Достоевский считает Тургенева писателем выше него, Достоевского, но не любит в нем барина, у которого 2000 душ и огромные гонорары. В романе «Бесы» Тургенев - прототип «великого писателя Кармазинова», «крикливого, мелкого, исписавшегося, практически бездарного литератора, считающего себя гением и отсиживающегося за границей».
При всем при этом Тургенев – человек необязательный до преступности. Польско-российского революционера Артура Бенни оклеветали, что он якобы является агентом охранного III Отделения. Герцен мог опровергнуть клевету, Бенни отсылает ему письмо в Лондон, просит Тургенева передать письмо Герцену. Тургенев забывает, письмо лежит у него больше двух месяцев. За это время Бенни в глазах соратников окончательно становится предателем. Наконец, Герцен получает письмо, но это уже ничего не может изменить.
Роман  «Новь» 1877 года Салтыков-Щедрин расценил как услугу царизму. И напрасно.

Так или иначе, но в конце 70-х Тургенев «дрейфует» влево, сходится с пребывающими в эмиграции революционерами Г. А. Лопатиным, П. А. Лавровым, Кропоткиным. Но Тургенев мыслит глубже. Он объясняет Кропоткину, что абстрактный, девственный интернационализм – пустышка. Писатель приводит пример: во французском театре по ходу спектакля молодой человек узнает, что женщина, которая его вырастила, воспитала – не его родная мать, а мачеха. И гордо не подает ей руки. Что бы с таким сделали в России? Выпороли бы. А во Франции зал взвился аплодисментами.

Роман «Дым» 1867 года – «как напоминание о типе Базарова, о трагической судьбе лучших представителей этого типа - Добролюбова и Чернышевского - и выражало последовательно отрицательное отношение писателя к реакции, парализующей развитие в обществе свежих творческих сил», - пишет Л. М. Лотман (1982). На Тургенева обрушилась критика и «справа» (Тютчев обвинил Тургенева в измене патриотизму), и «слева», однако поддержал его как раз революционер-разночинец П. В. Анненков. Точнее всех сформулировал И. И Векслер: это манифест либеральных сторонников прусской системы капиталистического развития России, написанный рукою большого мастера, в ярких образах, в блестящей публицистической оправе доведённый до современной ему читающей публики» (Тургенев и политическая борьба шестидесятых годов. Л.: АН СССР, 1934. С. 96). 

Роман «Новь» 1870-1877 годов посвящен народникам 70-х. Тургенев знакомится с материалами «нечаевского» (1871 г.) и «долгушипского» (1874 г.) процессов, процессов Д. М. Дьякова и А. И. Сирякова (1875 г.) и др. Вернувшись в Россию, присутствовал на суде присяжных, день провел в колонии малолетних преступников.
«Это первая колония, учрежденная в России: она создана по образцу французских исправительных домов... Удивительно то, что согласно правилам, составленным весьма либеральным комитетом, там не существует пи телесных наказаний, ни карцера и не сажают на хлеб и на воду. Здесь не худеют даже во время поста! И несмотря на все это, несмотря на низкий моральный и физический уровень, на котором находятся эти юные преступники, достигнутые результаты удивительны! Я нигде не видал такой простоты, я бы даже сказал благопристойности, доброго настроения, прямых и человеческих отношений между начальством и подчиненными. Они все гуляют свободно, и никто не помышляет о побеге. Надо сказать, что начальник - человек безусловно замечательный, тип педагога, покойный, умный, сдержанный и мягкий, посвятивший себя этому делу, служению ему. Весь секрет тут в том, чтобы привести в действие пружину человеческого достоинства, если угодно, самолюбия, которое никогда не бывает сломлено, как бы низко ни пало человеческое существо», - пишет Тургенев.

Тургенев пишет о мнимой революционности. Раве мало мы ее видим сегодня? Это анархистские, троцкистские и тому подобное группы и группочки.

Главный герой «Нови» – уже безволен, с наследственной ущербностью, он хочет противостоять системе – но не имеет для этого сил и кончает жизнь самоубийством. Но писатель рисует не столько характер, сколько политические партии. При этом видит не столько политические  ошибки народников, отвергавших возможность капитализма в России, сколько чувствует их душевную слабость. Он просит извинений у молодежи:
 «Молодое поколение было до сих пор представлено в нашей литературе либо как сброд жуликов и мошенников — что, во-первых, несправедливо, — а во-вторых, могло только оскорбить читателей-юношей как клевета и ложь; либо это поколение было, по мере возможности, возведено в идеал, что опять несправедливо - и сверх того, вредно. Я решился выбрать среднюю дорогу — стать ближе к правде; взять молодых людей, большей частью хороших и честных — и показать, что, несмотря на их честность, самое дело их так ложно и не жизненно, что не может не привести их к полному фиаско. Насколько мне это удалось — не мне судить; но вот моя мысль... Во всяком случае, молодые люди не могут сказать, что за изображение их взялся враг; они, напротив, должны чувствовать ту симпатию, которая живет во мне — если не к их целям, то к их личностям. И только таким образом может роман, написанный для них и о них, принести им пользу».
Как показала дальнейшая практика полемики с народниками, никакие аргументы не могли воздействовать на их установки. Народники оказались такими же невменяемыми, как и власть. По сути своей народники – далеки от народа.
Однако стоит понять высокую цену их собственных аргументов. Потому капитализм не может развиваться в России, считали они, что нет рынка: подавляющее большинство крестьянской страны – нищие. Жадный капиталист платит рабочим так мало, что они бегут в Европу и Америку на заработки. Капиталисту некуда сбывать свой товар. Ему выгоднее экспортировать.
Ничего не напоминает?

Революционер Ткачев полагал, что России не нужно ждать развития капитализма, наоборот, именно слабость буржуазии дает возможность низам взять власть.
Нежданов, подобно Ткачеву – призывает к немедленной революции. Противоположный образ -революционер Василий Соломин, практик на американский лад. Сильный, волевой, не верит в близость революции, по высказыванию самого Тургенева, «понимает невольное отсутствие народа» и, по заветам Лаврова, провозглашает постепенную подготовку народа к революции, его просвещение. И это точка зрения Тургенева.

Именно так и мыслят современные компартии – будто бы не развитие капитализма, а их агитация и пропаганда развивают производительные силы. Будто бы рабочих организует не производство, а их вступление в компартию.

Однако в романе «Новь» Тургенев – будто бы бессознательно - всё-таки находит выход: в России появляется человек иной, способный, деятельный, это предприниматель, промышленник.
Каждый практический шаг дороже дюжины программ», объясняет Маркс. Не тот марксист, кто призывает к революции назавтра, а тот, кто вдали от революции умеет увидеть прогрессивные буржуазные преобразования, - объясняет Плеханов.
Соломин – не просто близкий к революционерам, он управляющий фабрики, у которого поселяются бежавшая от отца-сановника Марианна со своим возлюбленным революционером Неждановым, сочувствует беглецам. Соломин высоким идеям предпочитает практику: при фабрике он открыл школу и больницу. Как говорил Маркс, прогрессивный буржуа хорошо содержит своих рабочих.

Тот, кто думает, что бегство революционно настроенных детей от богатых родителей – выдумка писателя, глубоко ошибается. В частности, такова история деда и бабушки вашего покорного слуги.

Тургенев видит полуфеодальную Россию - и мыслит материалистически.
В 1918 году левые марксисты обвиняют Ленина, что он «строит» государственный капитализм. «Государственный капитализм – шаг к прогрессу в теперешнем состоянии», - парирует Ленин, призывает большевиков учиться торговать и вводит НЭП.

***

Появление буржуа в феодальной России означало прогресс.
Легализация буржуа в СССР означала распад, регресс экономики, скачок смертности.
Сначала дети отворачиваются от отцов, которые мало зарабатывают. Затем жены изгоняют мужей, которые стали безработными. Сначала грабят Россию, затем изгоняют ее самоё.
Герой романа «Накануне» Шубин задает вопрос: «Когда же наша придёт пора? Когда у нас народятся люди?» Вместе с героем тургеневского романа вопрошает вся современная Россия.


О ПИСЬМЕ АВЕРЧЕНКО ЛЕНИНУ

«Здравствуй, голубчик! Ну, как поживаешь? Всё ли у тебя в полном здоровьи? Кстати, ты, захлопотавшись около государственных дел, вероятно, забыл меня?.. А я тебя помню. Я тот самый твой коллега по журналистике Аверченко, который, если ты помнишь, топтался внизу, около дома Кшесинской, в то время, как ты стоял на балконе и кричал во всё горло: «Надо додушить буржуазию! Грабь награбленное!» Я тот самый Аверченко, на которого, помнишь, жаловался Луначарский, что я, дескать, в своём «Сатириконе» издеваюсь и смеюсь над вами. Ты тогда же приказал Урицкому закрыть навсегда мой журнал, а меня доставить на Гороховую.
Прости, голубчик, что я за два дня до этой предполагаемой доставки на Гороховую - уехал из Петербурга, даже не простившись с тобой. Захлопотался.
Ты тогда же отдал приказ задержать меня на ст. Зерново, но я совсем забыл тебе сказать перед отъездом, что поеду через Унечу. Не ожидал ты этого? Кстати, спасибо тебе. На Унече твои коммунисты приняли меня замечательно. Правда, комендант Унечи - знаменитая курсистка товарищ Хайкина сначала хотела меня расстрелять. «За что? - спросил я. - За то, что вы в своих фельетонах так ругали большевиков». Я ударил себя в грудь и вскричал обиженно: «А вы читали мои самые последние фельетоны? - Нет, не читала. - Вот то-то и оно! Так нечего и говорить!» А что «нечего и говорить», я, признаться, и сам не знаю, потому что в последних фельетонах — ты прости, голубчик, за резкость — просто писал, что большевики — жулики, убийцы и маровихеры… Очевидно, тов. Хайкина не поняла меня, а я её не разубеждал. Ну вот, братец ты мой - так я и жил.
Выезжая из Унечи, я потребовал себе конвой, потому что надо было переезжать нейтральную зону, но это была самая странная нейтральная зона, которую мне только приходилось видеть в жизни, потому что по одну сторону нейтральной зоны грабили только большевики, по другую только немцы, а в нейтральной зоне грабили и большевики, и немцы, и украинцы, и все вообще, кому не лень… Большое тебе спасибо, голубчик Володя, за конвой - если эту твою Хайкину ещё не убили, награди её орденом Красного Знамени за мой счёт…
Много, много, дружище Вольдемар, за эти два года воды утекло… Я на тебя не сержусь, но ты гонял меня по всей России, как солёного зайца: из Киева в Харьков, из Харькова - в Ростов, потом Екатеринодар, Новороссийск, Севастополь, Мелитополь, опять… Севастополь. Это письмо я пишу тебе из Константинополя, куда прибыл по своим личным делам. Впрочем, что же это я о себе, да о себе… Поговорим и о тебе… Ты за это время сделался большим человеком… Эка, куда хватил: неограниченный властитель всея России… Даже отсюда вижу твои плутоватые глазёнки, даже отсюда слышу твоё возражение: «Не я властитель, а ЦИК».
Ну, это, Володя, даже не по-приятельски. Брось ломаться - я ведь знаю, что тебе стоит только цикнуть и весь твой ЦИК полезет под стол и сделает всё, что ты хочешь. А ловко ты, шельмец, устроился - уверяю тебя, что даже при царе государственная дума была в тысячу раз самостоятельнее и независимее. Согнул ты «рабоче-крестьянскую», можно сказать, в бараний рог… Ты знаешь, я часто думаю о тебе и должен сказать, что за последнее время совершенно перестал понимать тебя. На кой чёрт тебе вся эта музыка? В то время, когда ты кричал до хрипоты с балкона - тебе, отчасти, и кушать хотелось, отчасти и мир, по молодости лет, собирался перестроить. А теперь? Наелся ты досыта, а мира всё равно не перестроил.
Доходят до меня слухи, что живётся у вас там в России, перестроенной по твоему плану - препротивно. Никто у тебя не работает, все голодают, мрут, а ты, Володя, слышал я, так запутался, что у тебя и частная собственность начинает всплывать, и свободная торговля, и концессии. Стоит огород городить, действительно!
Впрочем, дело даже не в том, а я боюсь, что ты просто скучаешь. Я сам, знаешь ли, не прочь повластвовать, но власть хороша, когда кругом довольство, сияющие рожи и этакие хорошенькие бабёночки, вроде мадам Монтеспан при Людовике. А какой ты к чёрту Людовик, прости за откровенность! Окружил себя всякой дрянью, вроде башкир, китайцев - и нос боишься высунуть из Кремля. Это, брат, не власть. Даже Николай II частенько раньше показывался перед народом и ему кричали «ура», а тебе что кричат? «Жулики вы, - кричат тебе и Троцкому, - Чтоб вы подохли, коммунисты». Ну, чего хорошего? Я ещё понимаю, если бы рождён был королём - ну, тогда ничего не поделаешь: профессия обязывает. Тогда сиди на башне - и сочиняй законы для подданных. А ведь ты - я знаю тебя по Швейцарии - ты без кафе, без «бока», без табачного дыма, плавающего под потолком - жить не мог. Небось, хочется иногда снова посидеть в биргалле, поорать о политике, затянуться хорошим кнастером - да где уж там! И из Кремля нельзя выйти, да и пивные ты все, неведомо на кой дьявол, позакрывал декретом №215523. Неуютно ты, брат, живёшь, по-собачьему. Русский ты столбовой дворянин, а с башкирами всё якшаешься, с китайцами. И друга себе нашёл - Троцкого - совсем он тебе не пара. Я, конечно, Володя, не хочу сплетничать, но знаю, что он тебя подбивает на всякие глупости, а ты слушаешь.
Если хочешь иметь мой дружеский совет - выгони Троцкого, распусти этот идиотский ЦИК и издай свой последний декрет к русскому народу, что вот, дескать, ты ошибся, за что и приносишь извинения, что ты думал насадить социализм и коммунизм, но что это для отсталой России «не по носу табак», так что ты приказываешь народу вернуться к старому, буржуазно-капиталистическому строю жизни, а сам уезжаешь отдыхать на курорт. Просто и мило! Ей богу, плюнь ты на это дело, ведь сам видишь, что получилось: дрянь, грязь и безобразие.
Не нужно ли деньжат? Лир пять, десять могу сколотить, вышлю. Хочешь - приезжай ко мне, у меня отдохнёшь, подлечишься, а там мы с тобой вместе какую-нибудь другую штуковину придумаем - поумней твоего марксизма. Ну, прощай, брат, кланяйся там! Поцелуй Троцкого, если не противно.
Где летом - на даче? Неужели в Кремле? С коммунистическим приветом, Аркадий Аверченко».

Диссиденты вытащили это письмо (а пришло оно к ним от западных «друзей») еще в середине 80-х прошлого века. МГУ-шный аспирант, историк-медиевист, диссидент Саша Скогорев с упоением мне это письмецо цитировал.

Аверченко - замечательный сатирик, что стоят его рассказы, как его персонаж, стоя перед зеркалом, левеет («История болезни Иванова», весьма актуально).
Под стать Власу Дорошевичу с его рассказом про пирог с околоточным надзирателем, где он, кстати, издевается и над националистами, и над либералами («Дело о людоедстве»). Помните газету Демократического союза Новодворской «Свободное слово»? У Дорошевича в рассказе – ««Завихряйской свободное слово». Газета просуществовала один день».
Не жалует Аверченко и полицию («Участок», 1913), и царскую Россию («Хлопотливая нация», этот рассказ мы печатали в нашем самиздатовском «Рабочем вестнике в 1988-м), и буржуазные партии, см., напр., «Октябрист Чикалкин», и буржуазную Европу - «Экспедиция сатириконцев в Западную Европу» 1912 года.
 
Но, увы, Аверченко деградировал. Уже с началом войны публикует патриотические статейки: «План генерала Мольтке», «Четыре стороны Вильгельма», «Случай с шарлатаном Кранкен» и др. В июле 1918 года большевики закрыли «Новый сатирикон», где работал Аверченко, вместе с другими оппозиционными изданиями, что естественно для военного времени.

С 1920 года Аверченко пишет в пользу Русской армии барона П. Н. Врангеля.
Текст договора между правительством Франции и Врангелем:
«Признать все обязательства России и ее городов по отношению к Франции с приоритетом и уплатой процентов на проценты. Уплата процентов и ежегодного погашения гарантируется:
а) передачей Франции права эксплоатации всех железных дорог Европейской России на известный срок; б) передачей Франции права взимания таможенных и портовых пошлин во всех портах Черного и Азовского морей; в) предоставлением в распоряжение Франции излишка хлеба на Украине и в Кубанской области в течение известного количества лет, причем за исходную точку берется довоенный экспорт; г) предоставлением в распоряжение Франции трех четвертей добычи нефти и бензина на известный срок, причем в основание кладется добыча довоенного времени; д) передачей четвертой части добытого угля в Донецком Районе в течение известного количества лет. Указанный срок будет установлен специальным соглашением, еще не выработанным. Пункты б, в и д вступают в силу немедленно по занятии войсками ген. Врангеля соответствующих территорий. Суммы, вырученные благодаря экспорту сырья, имеют быть использованы для уплаты процентов по старым долгам.
При русских министерствах финансов, торговли и промышленности в будущем учреждаются официальные французские финансовые и коммерческие канцелярии, права которых должны быть установлены специальным договором».

Из-за границы Аверченко врет, как сивый мерин.

1) «Поумней марксизма» - пишет он, обращаясь к Ленину. Но сам Аверченко в марксизме – ни уха, ни рыла. Он не получил даже начального образования, т.к. в виду плохого зрения и слабого здоровья не мог долго заниматься.
Ну, не могла Россия «вернуться к старому, буржуазно-капиталистическому строю». Потому что царская Россия – полуфеодальная монархия.
И коммунизм – это одно, социализм – другое. И нельзя их «насадить», да еще одновременно, вообще это дело истории.
И не вводил Ленин обратно частную собственность. Ибо лозунг «фабрики – рабочим, землю – крестьянам» и означает их, рабочих и крестьян, частную собственность. И государственная собственность – тоже частная, как разъясняет Энгельс в книгах «Антидюринг» и «Развитие социализма от утопии к науке».

2) Не понимая политики Ленина, Аверченко повторяет тезис меньшевиков, что отсталая Россия не созрела для социалистической революции. Но Ленин и без Аверченко это прекрасно знал. Его расчет был на то, что Россия подтолкнет мировую революцию, а далее пролетариат развитых стран придет на помощь отсталому российскому рабочему.
Мировая революция не случилась, даже революция в Германии потерпела поражение, и в 1929-м Веймарская республика пала. Но Ленин задолго до этого, еще в 1919-м, на съезде сельскохозяйственных коммун объяснял, что нет в России социализма, что «вряд ли внуки увидят социализм». Еще в 1918-м Ленин пишет, что ни одному здравомыслящему коммунисту не придет в голову объявлять существующие экономические отношения в России социалистическими.
Не пришел пролетариат-победитель на помощь, оттого Ленин и ввел концессии.
Аверченко ничегошеньки не знает о большевистской России, Ленин на съезде выступал в 1918-м, а письмо Аверченко Ленину – 1921 года.

Кушать хотелось Аверченко, то и повторял, как попугай, всякую западную буржуазную агитку.

3) Не затягивался Ленин никогда хорошим кнастером (сорт крепкого курительного табака) – он вообще не курил. Любил по молодости чешское пиво, но, когда мама написала ему, что денег нет, отказался и от пива.
И пивные не Ленин позакрывал, а просто продлил царский сухой закон, введенный на военное время.
«… тебе, отчасти, и кушать хотелось», - бросает Аверченко. Ленин, между тем, питался крайне плохо. Это Сталин жрал от пуза, а Ленину врачи постоянно пеняли, что своим невниманием к еде губит здоровье.
И в Швейцарии, конкретно, в Берне, Ленин не орал о политике, он уехал в Берн из австрийской тюрьмы.

4) Не кричал Ленин с балкона «додудшить буржуазию» и «грабь награбленное». Больше того, в 1918-м он отказывал рабочим в их требовании передать им в руки заводы, где они работали, отказывался прогнать капиталистов - указывая рабочим, что они безграмотны и развалят производство.
Лозунг «грабь награбленное» - соответствует выражению Маркса в «Капитале»: «экспроприация экспроприаторов». Ленин, повторяя лозунг, сослался на выступление донского казака Шамова на III Всероссийском Съезде Советов 16.1.1918, Шамов заявил, «мы грабим грабителей». И не с балкона это сказал Ленин, а на заседании ВЦИК, 24.1.1918.

5) Согласно Аверченко, Ленин окружил себя китайцами и башкирами, т.е. «всякой дрянью». Что, по мнению Аверченко, недостойно дворянина. Можете назвать хоть одну китайскую фамилию в окружении Ленина? В составе ВЦИК – ни одного башкира, поищите башкир в центральных руководящих органах страны Советов того времени!
Всё перепуталось в голове у Аверченко: это Ростова-Хайкина, сотрудник ВЧК, прибыла из Брянска в Унечу с отрядом китайцев и казахов (не башкир), которые ранее работали на строительстве железной дороги.
Фрума Ефимовна Ростова-Хайкина позднее воевала вместе со Щорсом, затем, как инженер-электрик, работала нас строительстве трех ГРЭС. Потом ТЭЦ-1 в Челябинске, затем Уральский автозавод в Миассе, 1-й и  39-й московские авиазаводы. Большую пользу людям принесла.

6) Ленин «прицыкнул на ЦИК», этот миф передается от поколения к поколению. То, что Ленин не раз оказывался в меньшинстве, то, что Сталин в Гражданскую попросту игнорировал приказы Ленина, Аверченко не знает. 

7)  В 15-м номере журнала «Сатирикон» обсасывается пропагандистский миф, что Ленин – немецкий шпион: «Пожалуйте, герр Ленин. Поезд уже подан, герр Ленин! Осторожнее, тут ступенька, герр Ленин!» Но никто не собирался арестовывать Аверченко, как и всех сатириконовцев, никто гонения ему не устраивал, это больная фантазия Аверченко – с целью придать себе вес на Западе. В «Новом сатириконе» печатались Маяковский, Александр Грин, закрыли журнал в июле, но он выходил еще в августе.

8) «Никто у тебя не работает, все голодают, мрут…» - пишет Аверченко.
Что ж, умирали. Вот что писал в мемуарах британский посол Брюс Локкарт:
«Нашей политикой мы содействовали усилению террора и увеличению кровопролития... Алексеев, Деникин, Корнилов, Врангель изо всех сил стремились сбросить большевиков. Но для этой цели, без поддержки из-за границы, были слишком слабы, потому что в их собственной стране они находили опору только в офицерстве, которое было само по себе уже очень ослаблено... Мой помощник по разведке Хикс служил посредником между мной и врагами большевиков. Они были представлены в Москве так называемым центром, имевшим левое и правое крыло, а кроме того, лигой спасения России во главе с Савинковым... Оба контрреволюционных органа были единодушны лишь в одном отношении — оба желали получить от союзников помощь деньгами и оружием».
В Сибири фашиствовал Колчак, белоказаки развлекались гестаповской пыткой «рубка в капусту», зверствовал белобандит Булак-Балахович, белые расстреливали крестьян целыми семьями только за сочувствие Советам.

Фундаментально безграмотный Аверченко не знал, что «мрут» - как раз в царской России.
В 1906-1910 гг. смертность в просвещенных странах составляла 15,6 на 1000 человек населения, в обездоленных – 23,8, в России – 29,6. От заразных болезней в 1905-1909 гг. умерло в просвещенных странах – 71,5 чел. на 100 000 населения, в обездоленных – 199,9, в России – 527,7.
В 1-й мировой войне численность армий составляла у России – 5,3 млн человек, у Франции – 3,8 млн, у Англии – 1,0 млн, у Германии – 3,8 млн, у Австро-Венгрии – 2,3. К концу войны, когда вступили США, потери убитыми составили: у России – 2,3 млн (по другим данным, напр., Измозика, 2,5 млн),  Франции – 1,4 млн, Англии – 0,7 млн, а вот у Германии – 2,0, у Австро-Венгрии – 1,4 млн.
Промышленность была расстроена, начался кризис.
И остановил эти кровопролитие и разруху – Ленин.

Только после Октябрьской революции существенно снизилась смертность и увеличилась рождаемость, несмотря на голодные 1920-1922 годы. Большевики сделали то, что не мог царь – поголовно привили оспу, победили тиф, ввели санитарию, резко увеличили число больниц, в 1925-м победили холеру.
Открываются новые университеты, исследовательские институты, введен ликбез, который начался прямо во время Гражданской, возводятся мосты, прокладываются дороги, строятся новые заводы, в 1920-м (а письмо Аверченко – 1921 года) принят план ГОЭЛРО. Но, согласно Аверченко, у Ленина «никто не работает».
И кто после этого Аверченко? Никто, быдло, продажный фейкомёт.

Великий князь Михаил Александрович Романов оценивал ситуацию в России совсем не так, как Аверченко: «Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить все, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трех моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников. Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу: "Браво!" … Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала…» («Книга Воспоминаний», М., 1991).
Великий князь был в курсе, что во главе Красной армии - ее создатель Троцкий. Вот ведь на какую глупость подбил Троцкий Ленина.

Вот написал я – и что? Думаете, это хоть какое-то впечатление на либералов произведет? Жди-дожидайся, как об стенку горох. Невменяемые, как и сталинисты, как и троцкисты, анархисты, поклонники Путина, поклонники Платошкина, сторонники лунного заговора, верующие в структурированную воду, в химтрейлы, в детей-индиго, в мировое сионистские правительство, в торсионные поля, в смертельную вакцинацию, в Илона Маска и прочее. И не только потому, что все они интеллектуальные кастраты, а, главным образом, потому, что они духовные педерасты.


БУРЕВЕСТНИК РЕВОЛЮЦИИ

В литературе, в идеологии  традиционным стало противопоставление личности и массы, индивидуальности и толпы. Реальность опровергает это противопоставление: интеллигенция мыслит штампами, как и толпа, усредненными мнениями. До 1991 года интеллигенции невозможно было доказать, что в СССР не так все чисто, газетные декларации противоположны тому, что происходит в стране, Советская власть существует лишь в учебниках, на заводах – эксплуатация, а высшее руководство – антикоммунисты. Интеллигенция проявляла упорную лояльность власти.
Однако как только в массовом сознании обозначился 1991 год, те же самые интеллигенты принялись во все легкие критиковать власть – однако отнюдь не с коммунистических, а именно с антикоммунистических позиций.
Немногим отличались рабочие. Шахтеры Кузбасса, проникнутые демократическими идеями, с презрением смотрели на возглавлявшего регион функционера КПСС Амана Тулеева. Но стоило демократическому Кислюку, которого они избрали губернатором Кемерово, развалить и управление угольной отрасли, и городское хозяйство, горняки кинулись из огня да в полымя, вернув на должность главного руководителя того же Тулеева.
То есть: сначала человек смеется на тем, кто объявляет, что дважды два – шестнадцать, когда на самом деле двадцать два. Проходит время, и тот же самый человек начинает ненавидеть тех, кто придерживается версии «двадцать два» и начинают веровать в «шестнадцать».
Оказывается, это традиция. Это можно увидеть на примере смены мировоззрений Максима Горького.

***

В произведениях Горького часто повторяются одни и те же образы, приемы: во многих пьесах обязательно кто-то тяжело болен и умирает, красивая женщина околдовывает мужчину и т.п.
Иные пьесы  – часто хаотичны, незавершенны, точнее, завершены наспех, будто писатель копал руду, и пирит есть, и халькопирит – а золота все нет. Бросал штольню, начинал рыть другую. Поиски, наброски. Таковы «Дачники» (1904), «Достигаев и другие», «Фальшивая монета», «Враги». В «Фальшивой монете» героиня кончает жизнь самоубийством» - то же делает героиня в пьесе «Варвары» (1905). Пытается застрелиться и персонаж «Дачников», на высокопарную любовь его, видите ли, не обращают внимания, правда, стреляется безуспешно. Совсем иные, завершенные, цельные, мощные, высокие  – «Мещане» (1902), «На дне», «Васса Железнова», «Дело Артамоновых»  (1925 год, замысел – с 1900 года), «Детство» (1913), «В людях» (1915), также ранние рассказы «Вывод», «Челкаш», «Коновалов», «Старуха Изергиль», «Двадцать шесть и одна».
 
Горький мастерски конструирует каскады абсурдных фраз, пустой, но агрессивной демагогии.
- Дважды два – шестнадцать. - Нет, четыре. - Не то, не то говоришь! («Васса Железнова»).
Горький не выискивает, не пытается что-то уловить в течении жизни, чтобы  сам материал вывел бы к какой-то мысли, как это делает Кортасар. Он бросает два враждующих класса навстречу друг другу, сталкивает их и без экивоков принимает сторону рабочих.
В его пьесах нет и тени устойчивости, тем более, зрительского удобства, комфорта, его пьесы насквозь продуваемы ветром.
В советских школах обязательным для изучения был роман «Мать», лишенный литературных достоинств. Во многих произведениях Горького звучит схематичная декларация, пьесы, скорее, иллюстративны, нежели созданы по законам жанра, например, в «Булычеве» демонстрируются последовательно вонючая знахарка, дикий прорицатель и злобная монахиня, которых изгоняет Булычев. Но.
Горький не страдает самозначимостью, он не уподобляется современным витиям, которые «я во Вселенной» и «Вселенная через меня». Горький не был знаком с брошюрой Ленина «Партийная организация и партийная литература», однако он, не рассусоливая, безжалостно швыряет свои тексты в топку агитации и пропаганды. Горький не становится на горло своей песне, как сетует Маяковский, он агитирует как дышит.

- Посмотри на себя, жандарм – говорит Горький («Последние», 1908, полицейский Иван Коломийцев).
- Не террорист, но революционер, как и все честные люди России – вдалбливает Горький в пьесе «Последние». В пьесе молодой человек восторгается разговором с большевиком, его мать спрашивает, знал ли большевик, что молодой человек – сын полицейского. Тот отвечает, что знал,  и поражается: мать говорит о родстве с полицейским как о непристойной болезни.
- Разве тебе не хочется схватить юдофобу за глотку? – вдалбливает Горький в «Мещанах».
Писатель не сочиняет характеры священнослужителей, образы этих чудовищ таковы, каковы их прообразы. Еще бы – православная церковь затоптала первооткрывателя теории эволюции Карла Рулье, инквизиция сожгла Джордано Бруно, пытала Галилея, Кальвин, отмечает Энгельс в «Диалектике природы», сжег Сервета, когда тот вплотную подошел к открытию кровообращения, при этом заставить жарить его живым два часа.
Разбойник покаялся – и тут же прощен, утром бизнесмен грешит – вечером кается, такова мораль религии.
«Раздавите гадину», - пишет Вольтер о церкви, так он заканчивает свои письма к друзьям.
И Вольтер – неутомимый пропагандист, на подпольный книжный рынок Франции каждую неделю попадают дешевые, по 30 су, книжечки с памфлетами, сатирическими миниатюрами.

Горький – не поклонник символов, что иные приписывают Чехову или Бернарду Шоу, хотя оба мастерски владели символикой – посмеиваясь над символизмом.
Его герои – любят, по-настоящему любят, есть в них такое качество – они, даже самые невзрачные и бессмысленные - способны любить. Это не интрижки, не флирт, не декларации, как в фарсе или буффонаде, любовь иных глупа и пуста («Дачники») – но ведь любят. Герои ищут идеал – пустая любовь, но персонаж «Дачников» вразумляет: «Любят – не за что, а просто так». Не за подвиги в честь дамы, не за героические или еще какие благородные и прочее черты характера – любят потому, что любят.
Персонажи пьес Горького способны чувствовать, пусть женщина не любит, но если мужчина, которого она определила в свою собственность, делает оплошность, позволяет себе малейшую близость с другой женщиной, он будет отвергнут, и будут переживания, почти трогательные («Варвары»).

И бог ты мой. Как много пустых, бессмысленных, тупых, пошленьких, гаденьких, скотских людей. Это не выдуманные образы, с каждым Горький так или иначе соприкасался. Как много. Как в романе «Мастер и Маргарита». Как сегодня в России.
Персонажи пьесы «Последние» настолько ярки, что с первых минут захватывают зрителя, заставляют его стать их врагами или друзьями. В ответ на натиск злобного, подлого, черного мира рушащейся империи что бы вы хотели? – Стрелять!

«Последние» до самой развязки держат в напряжении, хотя развязка скомкана, кульминация – слабая.
Да, иллюстрации – но какова фактура, насколько мощны иллюстрации Горького! Ни один европейский или американский драматург не сравнится с Горьким в выпуклости, сочности, колоритности образов, даже в незавершенных пьесах. Кто еще до 1917 года ввел в свои пьесы образы большевиков? - «Враги», 1906.

В 1899 году Горький публикует повесть «Фома Гордеев», пишет, что хотел бы нарисовать «содержательную картину современности», где «должен бешено биться энергичный здоровый человек, ищущий дела по силам, ищущий простора своей энергии. Ему тесно».
В 1907-м Горький заканчивает «Жизнь ненужного человека» о провокаторе  охранного отделения Климкове, «о постепенном угасании мелкой души, сливающейся с «настойчиво ожидающей пустотой». Да, это агитация, но и пустота - как сценический образ.

Вот что важно: лейтмотив многих произведений Горького – безысходность. Он шаг за шагом внушает: так жить нельзя. Этот мир должен быть взорван – но взрывать некому. В «Дачниках», в «Варварах», в «Чудаках», в «Последних» (1908) - некому.
Та же безысходность, что в 80-х – мир науки без горения, без страсти к науке.
Этот мир должен был взорваться. А мир просто рухнул.
И та же безысходность – в пореформенной России, в этот черный буржуазный мир нужно стрелять, но стрелять некому, те, кто мог стрелять, погибли в Донбассе.

***
 
«Варвары».
Павлин. Я со всеми людьми желаю дружно жить…
Инженер Цыганов. Вам угодно что-нибудь от меня?
Мещанин Павлин Головастиков. Точно так. Вот сочинение мною написано… и как вы человек ученый, то желал бы я знать ваш взгляд, о чем и прошу вас усердно. Называется оно: «Некоторое рассуждение о словах, составленное для обнажения лжи бескорыстным любителем истины»… Девять лет писал…
Цыганов (берет тетрадь). О чем же вы здесь рассуждаете?
Павлин. Против новых слов я… Как поступки человеческие остались с древности неизменны, а названия им даны другие, то я и противоречу этому… Вообще – против новых слов.
Цыганов. Что такое – новые слова?
Павлин. Например: раньше говорилось – ябеда, а теперь говорят – корреспонденция…
Купец Притыкин. Это он про то, как его в газете обругали за донос на учителя…
Мало ли таких ныне в России? Вот образчик, некий Предтеченский, числит себя марксистом, у него – «план спасения Мира», можете почитать в  интернете. Ущемленность и попранность – вот что движет людьми.

«Дачники». Русская интеллигенция. Горький презирает это сообщество, с его стишками, с его обывательщиной, возведенной в философию.
«Чудаки»: мерзейший писака, который считает, что он писатель, изменяет своей жене, лжет ей, витиевато лжет – зачем тратит силы? Он таким способом издевается над женой, унижает ее – ведь она знает, что он изменяет, и он знает, что она знает. Но если не так, то лживая чепуха – это нормальное состояние его души. Но и его жена, Лена, которая ему всё прощает – тоже фикция. И доктор, который влюблен в эту фикцию – тоже фикция. Как писатель – фикция. Все персонажи фиктивны. Они чудаки, чужие, чуждые зрителю.
И всё общество вокруг – не в силах противостоять этой лжи.

***

1905 г., в сентябре Горький пишет: «… очень много сознательной силы и даже — такта» толпы, возмущенной беззаконным поведением офицера на улице Петербурга. О похоронах убитого большевика Баумана: «… нечто изумительное, подавляющее, великолепное» по красоте, величию и «по порядку, который охранялся боевыми дружинами». О декабрьском восстании: «Рабочие ведут себя изумительно! ... Деловито, серьезно - в деле - при стычках с конниками и постройке баррикад, весело и шутливо в безделье. Превосходное настроение!»
Январь 1906 г., объединяет: «республиканские стремления революционного пролетариата и интеллигенции» как «единственное культурное течение, способное спасти страну от анархии».
Конец 1906 г.: «...каждый день все более убеждает меня в близости революции всемирной».
Апрель-май 1907 г.: присутствует на V съезде РСДРП, знакомится там с Лениным.
Февраль 1912 г.: «Россию изучать надо? ... Очень пора и надобно ее изучать с корней, имея в виду не вопрос - какова она? - а вопрос - почему она такова?»

Горький прекрасно знал полемику меньшевиков и большевиков, он, как и меньшевики, как и большевики, прекрасно знал, что Россия едва начала восхождение на вершину капитализма, что Россия – отсталая, аграрная, полуфеодальная страна, не готовая к социалистической революции.
Что произошло, почему Горький, который в своих произведениях превозносил рабочих, грамотных, умных, отважных, и показывал бесплодие и ничтожество интеллигенции, вдруг начал яростно защищать интеллигенцию и указывать, что такое народные низы?
И что произошло в душе горького после смерти Ленина, когда он снова совершил поворот на 180 градусов?
Он не понимал, что революция терпит поражение. Не понимал причин поражения. Он считал, что в поражении виновны большевики. В 1924 году он понял причины, понял правоту Ленина.

«Жизнь Клима Самгина» - не сага, не сериал, это суть интеллигенции и судьба и революции, уже к концу 20-х потерпевшей поражение, когда поднялась такая волна крестьянских восстаний, что и в страшном сне не привиделась царской России. Это сама история. Это развернутые в пространстве и времени «Несвоевременные мысли».
В этом сборнике публицистических статей («Новая Жизнь» № 59, 27 июня (10 июля) 1917 г.) Горький поминает «трупный яд монархии», списки большевиков из числа секретных сотрудников охранки. Пишет о попойке после разгромов винных погребов, о ежедневном кровавом самосуде, о грабеже красноармейцами крестьян.
Да, Горький понимает и социализм, и революцию романтически. Столкнувшись не с социализмом, а с революцией, он ужасается, пишет, что это «русский бунт без социалистов по духу, без участия социалистической психологии». Но.

«… Война оценила человека дешевле маленького куска свинца… Солдаты ведут топить в Мойке до полусмерти избитого вора, он весь облит кровью, его лицо совершенно разбито, один глаз вытек. Его сопровождает толпа детей; потом некоторые из них возвращаются с Мойки и, подпрыгивая на одной ноге, весело кричат: — Потопили, утопили!
… Вот, ощетинясь винтовками и пулеметами, мчится, точно бешеная свинья, грузовик-автомобиль, тесно набитый разношерстными представителями «революционной армии». Среди них стоит встрепанный юноша и орет истерически: — Социальная революция, товарищи!»
Вам, живущим в пореформенной России, это ничего не напоминает?

Оппоненты Горького, которых он упоминает в «Несвоевременных мыслях» - глупые и дикие животные. Горький пишет о людях, которые отвергают культуру.
Вам, живущим в пореформенной России, знающим, что такое интернет – это ничего не напоминает?

***

Горький пишет о необходимости для революционной демократии «принять деятельное участие в организации экономической силы страны, в развитии производительной энергии России, в охране ее свободы от всех посягательств извне и изнутри». И Ленин утверждает план ГОЭЛРО, Троцкий создает Красную Армию (сталинисты пытаются оспорить этот факт).

«Знание должно быть демократизировано, его необходимо сделать всенародным», - пишет Горький, и большевики организуют ликбез.

«Убийство и насилие — аргументы деспотизма», - пишет Горький. И наивные большевики отпускают под честное слово атамана Краснова, суровый пролетарский трибунал выносит графине Паниной, укравшей доверенные ей общественные деньги, «общественное порицание».

Горький пишет об отсутствии культуры у гегемона – и Ленин громит «Рабочую оппозицию».
«… крестьянин Пермской губернии, — прислал мне письмо… : «… Разве не страшно становится, когда видишь, как великое, святое знамя социализма захватывают грязные руки, карманные интересы?.. крестьянство, жадное до собственности, получит землю и отвернется… Партийный работник, студент с.-д, откровенно заявляет, что он теперь не может работать в партии, так как на службе получает 350 р., а партия не заплатит ему и 250. Сто рублей он, пожалуй, уступил бы ради „прежнего“ идеализма... Солдаты охотно становятся под знамя „мир всего мира“, но они тянутся к миру не во имя идеи интернациональной демократии, а во имя своих шкурных интересов: сохранения жизни, ожидаемого личного благополучия… Окаянная война истребила десятки тысяч лучших рабочих, заменив их у станков людьми, которые шли работать «на оборону» для того, чтоб избежать воинской повинности. Все это люди, чуждые пролетарской психологии, политически не развитые, бессознательные и лишенные естественного для пролетария тяготения к творчеству новой культуры, — они озабочены только мещанским желанием устроить свое личное благополучие как можно скорей и во что бы то ни стало. Это люди, органически неспособные принять и воплощать в жизнь идеи чистого социализма».
Повышение зарплаты – обычное и не такое уж страшное требование профсоюзов. Но деньги, которые большевики поначалу хотели отменить? А тут зарплата. И Ленин вводит НЭП.

Ленин не визжит подобно французским левакам в 1968-м «Требуйте невозможного!» И Россия видела таковых в лице анархистов и троцкистов. Ленин материалист. Он следует законам материи, а не пытается навязать материи идею сверху, извне. Задача коммунистов, пишет Маркс, облегчить обществу муки родов. Нынешние левые и сталинисты вместе с правыми либералами и центристами-консерваторами желают рожать за общество.

Сам же Горький – идеалист. И согласен с этим. Он пишет о каком-то «чистом социализме». По его мнению, настоящий революционер, «воплощая в себе революционное Прометеево начало, является духовным наследником всей массы идей, двигающих человечество к совершенству». Горький следует Эдуарду Бернштейну, который провозгласил привнесение политической идеи в темную, косную, инертную материю рабочего класса, ограниченного «экономизмом». Горький сожалеет, что у Ленина и Троцкого  «позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия». Демократия у Горького – это идея, никак не демос, тем более не кратос. Какая же может быть свобода слова для заводских рабочих или крестьян? Она только для интеллигенции…

Идеалист – но тут же становится материалистом:
«Было очень удобно верить в исключительные качества души наших Каратаевых — не просто мужики, а всечеловеки! Глеб Успенский «Властью земли» нанес этой вере серьезный удар, но верующие не заметили его. Чехов… показал нам «Мужиков» в освещении еще более мрачном, — его поругали за неверие в народ. Иван Бунин мужественно сгустил темные краски — Бунину сказали, что он помещик и ослеплен классовой враждой к мужику. И, конечно, не заметили, что писатели-крестьяне — Ив. Вольный, Семен Подъячев и др. — изображают мужика мрачнее Чехова, Бунина и даже мрачнее таких уже явных и действительных врагов народа, как, например, Родионов, автор нашумевшей книги «Наше преступление»… Хороший честный мастер, прежде чем сделать ту или иную вещь, изучает, знает материал, с которым он хочет работать».
Горький поражается, как из мужиков, из солдат, из матросов вдруг вырастают буржуа: «социализм родил буржуя!»

Так ведь и не могло быть по-другому. Потому что социальное противоречие не разрешается путем уничтожения одной из его сторон – буржуазии. Потому что сохраняется обезличивающий абстрактный труд рабочего, который по Марксу и создает стоимость, сохраняется старое общественное разделение труда, делящее общество на классы. Поэтому другая сторона противоречия, трудящиеся, воссоздаст первую из своей собственной среды. Что и стало явным в 1991 году.
«Владимир Ленин вводит в России социалистический строй по методу Нечаева — «на всех парах через болото»… он считает себя вправе проделать с русским народом жестокий опыт», - сетует Горький.
Горький ошибается. Революции – закономерность истории, но миф об эксперименте над обществом и в 90-е, и в новом тысячелетии будет повторяться и повторяться.
Горький дважды ошибается.

«Нужны вожди, которые не боятся говорить правду в глаза», - пишет Горький. И Ленин в 1919 году на съезде земледельческих коммун прямо говорит, что «едва ли внуки увидят социализм».
Разве Максим Горький, близкий Ленину не знал позицию и меньшевиков, и большевиков, что Россия едва начала восхождение по капиталистическому пути, разве он не знал, что Россия не созрела для социалистической революции?
«Я защищаю большевиков? Нет, я, по мере моего разумения, борюсь против них…» - восклицает Горький. Однако после смерти Ленина резко меняет свое мнение.
Потому что сначала не понимает, что революция терпит поражение.

«Некий почтенный гражданин пишет мне ... Довольно командовала нами интеллигенция, теперь, при свободе прав, мы и без нее обойдемся».
Тут речь не об интеллигенции.
«… вы живете в стране, где 85% населения - крестьяне, и что вы среди них маленький островок среди океана, что промышленность в России развивается медленно и количественный рост рабочего класса затруднен. Вы одиноки…»

Горький описывает бессмысленность мировой войны, при этом указывает на зверства, которые чинят рядовые немецкой армии на территории России. Из этого следует, что революция в Германии была обречена на поражение.
Горький описывает факты агрессивного бескультурья. Он знает Россию. Из этой агрессии неопровержимо следует, что ни о какой солидарности рабочих и речи нет. И Ленин знает Россию, Ленин подчеркивает безграмотность рабочих.
Диктатура пролетариата, объясняет Ленин, это не только и не столько подавление эксплуататорских классов, сколько способность рабочего класса взять в свои руки экономику всей страны. О том же пишет Плеханов. Из этого неопровержимо следует, что диктатура пролетариата в России была обречена на поражение.
Но ни Горький, ни Ленин не ожидали, не могли предвидеть размах агрессивного бескультурья, когда свободу слова предоставили не просто сочинителям просоветских песенок, Жарову и прочим, о бездарности которых писали Горький и Маяковский, а массам.
«Великие люди… во Франции просвещали головы для приближающейся революции», - пишет Энгельс (Соч., М.: 1955-1978, Т. 20. С. 17). Настал момент – и каждый в одночасье почувствовал себя великим. Без всякого разрешения противоречия между трудом умственным и физическим…
Вы и сегодня - островок среди океана невежества, упорного в своем невежестве, океана наглости, жадности и кретинизма. Интернет предоставил возможность увидеть, сколько их, сколько.

Даже современная мировая буржуазия не ожидала, хотя всегда готова насаждать в массовом сознании нелепые мифы. Когда грянула пандемия, буржуазия получила невежество масс бумерангом, неграмотные массы восстали против прививок, и буржуазия теряет прибыли.

***

В пьесах «Достигаев и другие» (1932)и «Егор Булычев и другие» (1931) Горький неожиданно возвращается к собственным дореволюционным взглядам. «Воровать – дело законное». «Рубль – сам по себе главный вор», - говорит Булычев. Откуда эта апелляция к отмене денег? Кавалерийская атака на капитал потерпела крах, Ленин вводил НЭП – неужели Горький не в курсе?

«… ежели украл да на церковь дал, так ты не вор, а – праведник».
Если всё в воле господа – значит, в воле господа и то, что человека соблазняет дьявол. Значит, в этом деле бог и дьявол – компаньоны, усугубляет Горький мысль Хайяма.
Поп читает Библию, как Христос  останавливают солнце: «И встань Солнце посреди небес и идяше на запад…» Булычев: «Это сказка, Солнце не остановишь, врете».
Просвещенный разум не может «поверить в химерическую историю обоих заветов, в священные сны безумных мистиков, набожных бездельников и нелюдимов» (Вольтер).

И, после защиты интеллигенции в «Несвоевременных мыслях» - снова ополчается на нее и бьет точно в цель: «Мы, интеллигенция, являемся единственными достойными преемниками власти» - говорит никчемный, ничтожный персонаж. Разве это не современно?

Наступит день, и Горький напишет:
«Досужий механик подсчитал, что ежели обыкновенную мерзкую блоху увеличить в сотни раз, то получается самый страшный зверь на земле, с которым никто уже не в силах был бы совладать. При современной великой технике гигантскую блоху можно видеть в кинематографе. Но чудовищные гримасы истории создают иногда и в реальном мире подобные преувеличения… Сталин является такой блохой, которую пропаганда и гипноз страха увеличили до невероятных размеров».
Получается, эсерка Каплан стреляла не в того.

Но эпоха революций не закончена. В начале XVIII столетия, когда Людовик XIV сделал из французской литературы служанку, ничто не предвещало эпоху Вольтера, перешагнувшую буржуазные революции.
Начало XX столетия – крушение старого мира, взлет, в науке, в живописи, в поэзии, в литературе.
Горький – видел небо. Вам – не увидеть его так близко. Эх, вы, бедняги.


МАТЕРИАЛИСТ МИХАИЛ БУЛГАКОВ

– Ненавистный город, – вдруг почему-то пробормотал прокуратор…

Стало уже общим местом приписывание мистики роману «Мастер и Маргарита». Но в романе нет ни грана мистики. Есть ракурс, способ показать реальность сквозь призму мистики.
Персонажи Понтия Пилата, Иешуа, Иуды, безусловно, должны доказать, что идет разговор о существовании господа. Но в романе «Мастер и Маргарита» нет и тени религии.
Константин Симонов в предисловии к изданию 1966 г. пишет, что отдельные страницы представляют собой «вершину булгаковской сатиры, и булгаковской фантастики, и булгаковской строго реалистической прозы». Симонов прав.

Справка. Михаил Булгаков поступил на медицинский факультет Киевского университета. 31.10.1916 получил диплом об утверждении «в степени лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами. В Гражданскую в последние дни Гетманата  в декабре 1918 года был мобилизован в офицерские дружины для защиты Киева от войск Директории. В феврале 1919 года мобилизован как военный врач в армию Украинской Народной Республики. Затем работал врачом Красного Креста. После взятия Киева Добровольческой армией в августе 1919 года ушёл в Вооружённые силы Юга России и был назначен военным врачом в 3-й Терский казачий полк, в рядах которого принимал участие в боевых действиях на Северном Кавказе против восставших горских племён.
В 1923-м Булгаков вступил во Всероссийский союз писателей. В 1925-м были напечатаны первая и вторая части романа «Белая гвардия». В 1926-м ОГПУ провело у Булгакова обыск, были изъяты рукопись повести «Собачье сердце» и личный дневник. В конце октября 1926-го в театре им. Вахтангова с успехом прошла премьера спектакля по пьесе Булгакова «Зойкина квартира», с октября 1926 года во МХАТе с большим успехом шла пьеса «Дни Турбиных». В 1928-м в Москве состоялась премьера пьесы «Багровый остров».
В 1930-м Булгаков работал в качестве режиссёра в Центральном театре рабочей молодёжи. К этому времени произведения Булгакова перестали печатать, его пьесы изымались из репертуара театров. Были запрещены к постановке пьесы «Бег» (запрещён в 1929 году после письма Сталину творческого объединения «Пролетарский театр»), «Зойкина квартира», «Багровый остров». Сталин запретил даже хвалебную пьесу Булгакова «Батум», посвященную молодым годам руководителя партии.
28.3.1930 Булгаков отправил письмо правительству с просьбой определить его судьбу, либо дать возможность эмигрировать, либо предоставить работу во МХАТе.
18.4.1930 Булгакову позвонил Сталин и порекомендовал обратиться с просьбой зачислить его во МХАТ.
За Булгакова хлопотал Горький, 12.11.1931 он писал Сталину: «… мне прислали фельетон Ходасевича о пьесе Булгакова. Ходасевича я хорошо знаю: это - типичный декадент, …преисполненный мизантропией и злобой на всех людей… Но всюду, где можно сказать неприятное людям, он умеет делать это умно. И - на мой взгляд - он прав, когда говорит, что именно советская критика сочинила из „Братьев Турбиных“ антисоветскую пьесу. Булгаков мне „не брат и не сват“, защищать его я не имею ни малейшей охоты. Но - он талантливый литератор, а таких у нас - не очень много.
С 1930 по 1936 год Булгаков работал во МХАТ режиссёром-ассистентом.

***

Роман «Мастер и Маргарита» Булгаков начал в декабре 1928 года и продолжал работать над ним вплоть до своей смерти. Редактировала и сводила воедино черновики его вдова  Елена Сергеевна. Первые версии «Копыто инженера», «Чёрный маг», «Жонглер с копытом» и другие были сожжены Булгаковым в 1930 году – из-за документа, полученного из Главреперткома, в котором говорилось, что новая пьеса Михаила Афанасьевича «Кабала святош» (по Мольеру) «к представлению не разрешена».
В следующих версиях появляются автор романа о Понтии Пилате и его возлюбленная. Название — «Мастер и Маргарита» оформилось в 1937 году. Первая публикация в сокращённом виде - в 1966—1967 годах, без купюр – в 1973 году.

Утверждают, что прототипом Воланда стал Ленин. Эдвард Радзиниский утверждает, что прообразом Воланда был Сталин. Что, разумеется, фальшиво, сам Булгаков говорил: «Не хочу давать поводы любителям разыскивать прототипы. У Воланда никаких прототипов нет».
Зато есть прототипы иных персонажей.
Прототипом сочинительницы батальных морских рассказов Настасьи Лукинишны Непременовой, печатающейся под псевдонимом «Штурман Жорж», была драматург Софья Александровна Апраксина-Лавринайтис.
Прототип Рюхина, как считает Эдуард Кузнецов – весьма популярный в 20-е и 30-е годы поэт Александр Жаров, написавший в 1922 году «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих». Это о нем говорит Иван Бездомный: «Посмотрите на его постную физиономию и сличите с теми звучными стихами, которые он сочинил к первому числу! Хе-хе-хе… «Взвейтесь!» да «развейтесь»… а вы загляните к нему вовнутрь – что он там думает… вы ахнете!»
«Радостным шагом с песней веселой мы выступаем за комсомолом, близится эра светлых годов…»
Можно не сомневаться, Булгаков  пишет о Жарове: «… балбес и бездарность Сашка». Действительно, слова к песне «Холодные волны вздымает лавиной широкое Черное море» - на редкость нелогичные, хотя Утёсов (а загляните к нему вовнутрь!) был ими поражен до глубины души. Все моряки уплыли, остался один матрос, которому не на чем плыть. Если он герой – почему другие не герои? Или матрос героически защищал Севастополь в одиночку, когда его оставили советские войска? А почему он умер, когда его подобрали? Акула укусила? И как он вообще плыл, вы не пробовали купаться в шторм? «Кто камень возьмет, тот пускай поклянется, / Что с честью носить его будет. / Он первым в любимую бухту вернется…» Почему первым, наперегонки побежит? И как взявший камень будет его носить с честью, в кармане, на груди вместо ордена? С честью носят звания, а не камни. Ну, хотя бы «хранить», на комоде. И что должно взвиться кострами ночью – сарай подожгли или лесной пожар устроили? Пионеры – днем спят и по ночам бодрствуют? И как шаг может быть радостным?

В 1927-м Наркомат просвещения отправил Жарова, Александра Безыменского и Иосифа Уткина в командировку по Европе. 1.3.1928 вышли путевые очерки Жарова «Галопом по Европам». 17.3.1928 Горький писал: «… молодой русский литератор, путешествуя «галопом по Европам» и посетив окрестности Неаполя, рассказывает в одной из московских газет: «Рядом — залив Адриатического моря, с другой стороны его отлично виден Везувий». Издревле ведомо, что Неаполь расположен на берегу залива Тирренского моря и залив этот называется Неаполитанским; что же касается моря Адриатического, то оно находится в другом месте, так что молодой писатель, путешествуя «галопом», врет в карьер. А редактор газеты печатает вранье, не замечая его».
Маяковский писал: «…мне часто говорили, что я часто ругаю Жарова. Я приведу одну строчку из его стихотворения: «От горящей домны революции отошёл великий кочегар». А на самом деле какие кочегары при домнах бывают? Не бывает их. И если отошёл кочегар от домны, то нечего ему там вообще было делать. То, что поэт хотел сделать настоящим революционным образом, по существу стало ничего не значащей, пустой фразой».

Некоторые приписывают роману фельетонный смысл. Действительно, изначально версии романа «Копыто инженера», «Чёрный маг» носили отчетливо сатирический характер.
Однако уже в этих версиях заметно отличие. В финале книги, когда Коровьев превращается в рыцаря, Воланд объясняет: «Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал».
Здесь явный намек на Данте Алигьери, в «Божественной комедии» двое молодых людей попадают в ад всего лишь «за чтение запрещенной литературы» - слегка фривольных строк.

Поначалу кажется, что весь роман – смесь из полуфельетонного «Театрального романа», «Клопа» Маяковского,  «12 стульев» и «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, «Божественной комедии», образа князя Мышкина, «Фауста» Гете, воззрений Ренана, рассказов Гоголя.
Можно указывать на отличие легенды об Иешуа и Понтии Пилате от Евангелия, сравнивать легенду с манихейством или с верованиями катаров, с индуистскими представлениями о пассивном добре и созидательном зле – и Мастер, и Маргарита с огромным почтением относятся к дьяволу, Маргарита даже рада стать ведьмой. Однако не в этом главный смысл, хотя сам Булгаков много времени посвятил изучению истории древней Иудеи.
Разумеется, дабы показать свою начитанность и глубину, армии литераторов способны выискать философию там, где ее нет. И мистики тоже, потому что обращение к нечистой силе у Булгакова вызвано исключительно бессилием перед беспредельным девятым валом бездарности, угодливости, карьеризма, тупости, безграмотности, наглости, жадности. Писатель не видит никакой возможности остановить этот вал, о «полном, ослепительном бессилии» пишет он Вересаеву, «нет на прорву карантина», пишет Маяковский, черт бы вас всех побрал, мечтает Булгаков. Не будете же вы утверждать, что садистские фантазии писателя о халтурщиках водопроводчике, электрике и безмозглом редакторе в фильме Филиппа де Брока «Великолепный» суть мистические образы.

Всю эту окололитературную плесень Куприн в письме Батюшкову относит исключительно к еврейской нации, хотя имя ее другое – прослойка. Разве не прав был Ленин, когда писал Горькому, что интеллигенция – отнюдь не цвет нации? Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» солидарен с Лениным.

В 2005 году вышел в свет фильм Владимира Бортко, снятый по роману Булгакова.
В интернете пишут, что «киносериал «Мастер и Маргарита» подвел черту под великой октябрьской атеистической революцией…»
Почему не «Панночка», «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вий», «Анафема», «Олеся» или «Андрей Рублев»?
Разумеется, Бортко следует тому течению, которое тщится записать в верующие и академика Павлова, и Достоевского, и даже атеиста Пушкина.

Бортко уже извратил текст и замысел Булгакова в фильме «Собачье сердце», извратил и смысл романа «Мастер и Маргарита», не говоря уже о тексте.  В фильме «Собачье сердце» профессор Преображенский – мерило нравственности и смысла, сам же Булгаков в ремарках пишет  о Преображенском: «Человек, у которого дурно пахнет изо рта».
Не было НКВД в романе, как не было и в повести «Роковые яйца» идиотской песенки: «… И небо у нас на запоре, и солнце у нс на крючке!» Не было и фразы профессора Персикова (играет Янковский): «А нельзя ли их как-нибудь расстрелять?»
Цель Бортко проста и понятна: согласно линии партии, насадить в романе сцены с отвратительными, тупыми и бессильными сотрудниками НКВД и постараться доказать существование бога и дьявола. Таким образом, Сталин никак не мог быть прототипом Воланда, поскольку НКВД подчинялся Сталину, а слуги Воланда Бегемот и Коровьев издеваются над сотрудниками НКВД. Более того, у Бортко получается, что сотрудники НКВД во главе с Берией (играет Гафт) пытаются бороться с дьяволом, которого Бортко делает чуть ли не положительным героем.

***

Булгаков – великий писатель, он не мог не говорить о том, что происходило вокруг, он говорит о пытках во время допросов, которые были разрешены лично Сталиным, он пишет о нелепости доносов.

Тициан Табидзе «проводил вредительскую работу на фронте литературы и искусства», был «национал-фашистом» и шпионил на французскую разведку. Расстрелян.
Дурново Н, Н., филолог-славист, членкор РАН. Обвинен в организации подпольного «филологического правительства».
Горбунов Н. П., химик, ректор МВТУ им. Баумана, председатель научной комиссии Комитета по химизации, член Госплана СССР. С 1935 года действительный член АН СССР, секретарь АН СССР. Обвинен в рамках дела «контрреволюционной террористической организации туристов и альпинистов».
Капитан Богданов (18 СК, ОКДВА) сдавал свою часть Дмитриеву и в процессе передачи отдал ему 50 различных книг и попросил просмотреть их, нет ли среди них запрещенных. Дмитриев послал в качестве цензоров двух красноармейцев. Один из них увидел хрестоматию по ленинизму издания 1926–1927 гг. и взял ее к себе в казарму почитать. Особисты, обнаружив эту хрестоматию на красноармейской тумбочке, нашли в ней статьи «врагов народа». 6 лет тюремного заключения.
Начальник боепитания Забалуев, причесываясь у зеркала, сказал: «Ну и шевелюра у меня… Прямо как у Зиновьева». Из обвинительного заключения: «…среди начсостава восхвалял и пропагандировал врага народа Зиновьева».
Красноармеец Белкин как-то заявил, что «построение» социализма у нас началось не в 1917-м, не в 1924-м, а в 1936-м. 8 лет лишения свободы.
Главный инспектор ВВС комкор Хрипин участвовал в «военно-фашистском заговоре» и одновременно работал сразу на 5 иностранных разведок. Из обвинительного заключения: «… Хрипин, происходящий из дворянской семьи, офицер-монархист, начал свою контрреволюционную, шпионскую и предательскую деятельность с первых дней гражданской войны…»
Один красноармеец в ротной стенгазете в заметке о повышении внимания к стрелковой подготовке, желая быть как можно более убедительным, написал: «Пуля своенравна и летит, куда ей вздумается, и обязательно не в цель». Обвинили в контрреволюции. 8 лет лишения свободы.
В Челябинской области только по одному делу о шпионаже на Японию были осуждены 117 крестьян, 99 приговорены к расстрелу, 18 человек получили по 10 лет лагерей.
Нужно было умудриться приписать вредительство и шпионаж Тухачевскому, Якиру, Гамарнику, Бухарину, конструктору Королеву, биологу Вавилову и еще миллионам ни в чем не повинных людей.

«-– Нет, нет, игемон, – весь напрягаясь в желании убедить, заговорил арестованный, – ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал».

«Движение кентуриона было небрежно и легко, но связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица и глаза обессмыслились…
- Я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушать здание храма и никого не подговаривал на это бессмысленное действие…
- Ты, например, лгун. Записано ясно: подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди.
- Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее».

Что имеет в виду Иешуа? Рухнет вера в непогрешимость рабовладельца, рухнет вся система, рухнет многобожие? Слова Иешуа предельно абстрактны, вряд ли они способны кого-то зажечь или хотя бы увлечь.
Обратим внимание: Иешуа — еврейское произношение библейского имени Иисус.  Вместо центуриона – кентурион, «ц» еще не сменило «к», еще «киники», не «циники».
Обратим внимание: Иешуа не близок народу, он говорит на непонятном для народа языке, народ превратно толкует его слова.

Сатира Булгакова направлена не только на чиновников, критиков типа Осафа Литовского (О. Латунского), бездарных и подлых литераторов, редакторов типа Леопольда Авербаха (Берлиоза).
(Кстати, Авербах председательствовал в Российской ассоциации пролетарских писателей, и эту ассоциацию нещадно критиковал Ленин.) На концерте Воланда женская половина зрительного зала устремляется за бесплатной модной одеждой. Посмотрите, кто вы! – бросает Булгаков в лицо всему обществу.
Кто идет за одеждой? Те, чьи души уже проданы дьяволу (в переводе на русский – пронизаны мелкобуржуазными настроениями). Но дьявол их наказывает, он выставляет жадных до заграничной одежды голыми. То есть, прием с дьяволом – лишь способ показать мелкобуржуазность москвичей.
Таким образом, «Мастер и Маргарита» - это историческая книга, это летопись.
«Люди как люди… В общем, напоминают прежних».
Прежних – это когда?
До революции.
Летопись с такими персонажами, как Ахеджакова, Кикабидзе, Владимир Соловьев, Мягков, Рубальская, Пихоя, Касатонов, Пугачева, Фурсов. Петросян, Никита Михалков, Глазунов, Колпакиди, Гранин и множество им подобных еще ждет своего автора.

Булгаков точно бьет по сути сталинских обвинений: критика в адрес самого главного начальника не может быть справедливой, самый главный начальник – непогрешим, указание на грехи одного единственного человека означает подрыв всей Советской власти… простите, всего общественного строя. Понтий Пилат может простить абстракции Иешуа, но он и помыслить не может, что кесарь (Сталин) где-то согрешил.
– В числе прочего я говорил, – рассказывал арестант, – что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти.
Булгаков рисует Иисуса коммунистом. Пилат возражает:
– На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! …

Был ли Булгаков, врач, который много раз видел смерть, верующим? Вряд ли.
Из дневника Булгакова 1925 года: «Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера „Безбожника“, был потрясен. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, ее можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Нетрудно понять, чья это работа. Этому преступлению нет цены… Большинство заметок в „Безбожнике“ подписано псевдонимами. А сову эту я разъясню».

Однако из этих строк не следует религиозность писателя, он лишь ополчается на глупейшую критику религии. Важно то, что в романе «Мастер и Маргарита» Булгаков и не думал проповедовать веру.
А. Н. Варламов пишет: «… в Иешуа он [Булгаков] любил великодушие, мужество, человечность, а главное - бескомпромиссное понимание того, что трусость есть самый главный порок. Но не видел и не признавал в нём сакральности, его божественной ипостаси, добровольности и высокого смысла искупительной жертвы. Почему? Именно потому, что был искренен и не хотел лгать» (Михаил Булгаков. 2008. Ч. 3, гл. 8). Недаром протодиакон Андрей Кураев считает встроенную легенду об Иешуа сочинением «нечистого духа», а Константин Симонов охарактеризовал ее как классически отточенную, экономную реалистическую прозу (Предисловие к роману «Мастер и Маргарита». Ж-л «Москва», 1966. № 11. С. 6). Еще бы, скажем, еще бы, даже очень реалистическую! Симонов знал, что писал. Прочитав рукопись Булгакова, он позвонил его вдове: «Это гениально!»
Больше того, Булгаков объясняет зрителю, что такое вера в бога.

Булгаков честен сам с собой, потому он готовит удар по религии, готовит обстоятельно и наносит его с расстановкой.
Искусствовед Татьяна Поздняева утверждает, что Мастер «последовательно и неуклонно дает негатив новозаветных событий», что евангельские «события» (подаются со знаком минус» (Воланд и Маргарита. Ч. III, гл. 1: «Социальная лестница». М.: Амфора, 2007. Серия: Новая Эврика, 448 с.).
Может показаться, что Булгаков попросту хочет очистить религию от мифологии, поскольку исторические факты об Иудее, Голгофе, Иерусалимском храме и др. эту мифологию начисто опровергают.
Но это невозможно, поскольку мифология есть суть религии, Булгаков не мог не понимать этого.

Для начала писатель предлагает читателю узнать, всё ли во Вселенной в руках господа, для этого он использует буквально бронебойное «рассуждение»:
– Чем хочешь ты, чтобы я поклялся? – спросил, очень оживившись, развязанный.
– Ну, хотя бы жизнью твоею, – ответил прокуратор, – ею клясться самое время, так как она висит на волоске, знай это!
– Не думаешь ли ты, что ты ее подвесил, игемон? – спросил арестант, – если это так, ты очень ошибаешься.
Пилат вздрогнул (! Б. И.) и ответил сквозь зубы:
– Я могу перерезать этот волосок.
– И в этом ты ошибаешься, – светло улыбаясь и заслоняясь рукой от солнца, возразил арестант, – согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?

Иешуа утверждает, что жизнь дают человеку не мать с отцом, а бог, и умирает человек не от удара ножом, не от старости и не от коронавируса, а по воле господа. Но далее Иешуа низводит на нет всю иронию, всю образность, весь пафос собственных слов:
– А ты бы меня отпустил, игемон, – неожиданно попросил арестант, и голос его стал тревожен, – я вижу, что меня хотят убить.

Но Булгаков ставит под сомнение всемогущество бога в самом начале: человек погибает не по промыслу божию, а по физическому стечению обстоятельств: потому Берлиозу трамвай отрезал голову, что Аннушка уже и купила и уже разлила подсолнечное масло. Главное действующее лицо – не бог, но Аннушка. Причем здесь не апология механицизма и фатализма, наоборот, насмешка над представлениями о тотальной запрограммированности.
Но если Аннушкой руководил господь, если все события фатальны, то исчезает и понятие греха, поскольку грешит человек тоже исключительно по промыслу божию.

***

В стране, где за правду сажают в Бастилию, нужно научиться говорит правду эзоповым языком. К нему прибегал Достоевский в легенде о Великом Инквизиторе, говоря о новом христианстве, формулируя «тварь ли дрожащая или право имею». Тот, кто  кружке Петрашевского дважды зачитывал письмо Белинского против религиозной писанины Гоголя, остался верен своим товарищам.
Можно ли убить старушку процентщицу?
В переводе: равен ли рядовой гражданин царю (президенту, шаху, генеральному секретарю), который имеет право посылать миллионы на смерть? Кто вы, люди? Вот что бросает в лицо всему российскому обществу Достоевский.
Булгаков в своей аллегории о Понтии Пилате не прибегает к эзопову языку. Он говорит почти открытым текстом.

«Религиозное убожество, - пишет Маркс, -  есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия — это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она — дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа» («К критике гегелевской философии права», 1843).

Читайте внимательно Булгакова:
«… И опять померещилась ему чаша с темною жидкостью. «Яду мне, яду!»
- … Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет.
Пилат поднял мученические глаза на арестанта… прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас…
– Ну вот, все и кончилось, – говорил арестованный, благожелательно поглядывая на Пилата, – и я чрезвычайно этому рад…
– Сознайся, – тихо по-гречески спросил Пилат, – ты великий врач?
– Нет, прокуратор, я не врач, – ответил арестант…
– Итак, ты врач?
– Нет, нет, – живо ответил арестант, – поверь мне, я не врач».

В переводе:
«- Ты Лекарство?
- Нет, я не Лекарство, я Обезболивающее, я не устраняю болезнь. Я лишь даю иллюзию, что ее у тебя нет».

Булгаков прекрасно знал, что писал. С 1917 года он стал употреблять морфий, чтобы облегчить аллергические реакции на антидифтерийный препарат, который принял, опасаясь дифтерии после проведённой операции. Затем приём морфия стал регулярным, что отразилось в рассказе «Морфий» 1927 года. В 1939-м врачи диагностировали у Булгакова гипертонический нефросклероз - болезнь почек. Булгаков снова начал употреблять морфий, чтобы снять боль. Следы морфия были обнаружены на страницах рукописи романа.

Слова Маргариты: «… Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах».
Это морфий.
И далее – избавление от мук, от земных страданий:
«- Я уверяю вас, Прасковья Федоровна, что сейчас в городе еще скончался один человек. Я даже знаю, кто, – тут Иванушка таинственно улыбнулся, – это женщина».


ЛИТЕРАТУРА И РЕЛИГИЯ: РАЗНИЦА В СТОЛЕТИЕ

Современный сознательный рабочий, воспитанный крупной фабричной промышленностью, просвещенный городской жизнью, отбрасывает от себя с презрением религиозные предрассудки…
Ленин, «Социализм и религия»

«Наша программа вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма» - по этой фразе Ленина прекрасно видно, насколько КПРФ или Итальянская компартия, с которой КПРФ берет пример, не являются коммунистическими организациями.

«Было бы нелепостью думать, - пишет далее Ленин, - что в обществе, основанной на бесконечном угнетении и огрубении рабочих масс, можно чисто проповедническим путём рассеять религиозные предрассудки. Было бы буржуазной ограниченностью забывать, что гнёт религии над человечеством есть лишь продукт и отражение экономического гнёта внутри общества. Никакими книжками и никакой проповедью нельзя просветить пролетариат, если его не просветит его собственная борьба против тёмных сил капитализма. Единство этой действительно революционной борьбы угнетённого класса за создание рая на земле важнее для нас, чем единство мнений пролетариев о рае на небе».

Эпоха Возрождения, восстание Уота Тайлера, Великая крестьянская война 1525 года в Германии, нашедшая продолжение в западных провинциях Франции, где в 1548 году произошел ряд крестьянских восстаний, вызванных возмущением против непомерного соляного налога, новая волна бунтов в 1577 - 1578 гг. – всё было благодатной почвой для критики религии в произведениях крупнейших писателей.

Франсуа Рабле (1494-1553) – высмеивает догмат о бессмертии души, божественное откровение называет заумью («Гаргантюа и Пантагрюэль»). В его книге один герой рожден через ухо. «Я подозреваю, - пишет Рабле, - что вы не верите такому странному рождению. … порядочный и здравомыслящий человек верит во всё, что ему говорят и что написано. См. Притчи Соломона, гл. XIV: «Невинный верит каждому глаголу», см. святого апостола Павла первое послание коринфянам. Гл. XVIII: «Милостивец верит всякому». Почему же вы не верите? Никакой видимости правды, скажете вы. Я же вам скажу, что именно по этой причине вы и должны верить совершенной верой, ибо сорбонисты говорят, что вера есть «вещей облачение невидимых»… для бога нет ничего невозможного, и если б он захотел, то все женщины рожали бы детей через уши».

Действительно, нет никакой видимости правды в утверждении о воскрешении, в утверждении, что Земля возникла раньше Солнца, в утверждении, что надо любить то, что невозможно ни увидеть, ни услышать, ни обонять, ни осязать, причем любить сильнее, чем свои детей. Маразм! Но именно поэтому в него и верят.

В XVII-XVIII вв., в период зарождения рабочего класса и роста рабочего движения европейское искусство, еще не ангажированное полностью, как армия философов, правящими классами, шло в ногу со временем. Оно сочетало борьбу против отживающего феодализма и нарождающейся буржуазной знати с критикой религии. Эта критика была изначально необходима капитализму, ему нужны были не ветхозаветные мифы, но наука. Однако затем буржуазия приступила к удушению свободомыслия в форме крепнущего диалектического материализма – с помощью в том числе религии.

Художник Ватто (1684-1721) в пику церковной живописи рисовал быт третьего сословия, в том же духе творил Грёз (1725-1805). Отрицание манерного искусства – в творчестве скульпторов Бушардона (1698-1762) и Пигаля (1714-1785). В пику придворной опере Руссо (1712-1778) пишет комическую оперу «Деревенский колдун». В духе реализма пишут аббат Прево («История кавалера де Грие и Манон Леско», 1731) и Лесаж («Хромой бес», 1707), Дидро в духе реализма пишет роман «Монахиня» с критикой церкви.

Писатель и философ Шарль Луи де Монтескье (1629-1755) солидаризуется со Спинозой (1632-1677): «То вечное и бесконечное существо, которое мы называем богом или природой, действует по той же необходимости, что и существует» (Спиноза Б. Этика. М., Избр. произв. в 2 т. 1957. Т. 1, С. 522). Т.е. нет никакого божественного произвола, философ отвергает тезис Фомы Аквинского, что каждые предмет и явление есть результат целенаправленной активности бога . Если природа и создана богом, считает Монтескье, он не в силах ее уничтожить.
Монтескье не признает чудес, пишет, что религия не имеет отношения к науке, наука не может быть служанкой религии, как этого желал Аквинский, только наука может познавать окружающий мир.
Верховенство мистического, потустороннего над материальным миров в религии, утверждает Монтескье, игнорирует трудовую практику человечества, которая на самом деле имеет первостепенное значение для общества («О духе законов», гл. XII).
Монтескье критикует и учение о рае и аде, т.е. и догмат о наказании на том свете, критикует фатализм Августина, который считал, что господь заранее предопределил, кому быть грешником, кому праведником. Тем самым Монтескье частично снимает с господа обвинение в греховности людей, которое формулирует Хайям, но обличает убийство египетских младенцев – по указу господа.
Монтескье – противник религиозного. «потустороннего» искусства в духе Платона, Августина и Фомы. Художник – не Робинзон, подчеркивает Монтескье, поэтому расцвет искусства или его упадок всецело определяется социально-политическими условиями.
В то же время он подчеркивает, что художественное творчество подчинено определенным закономерностям. В этом нет грубого объективизма, уравнивающего искусство и естественные науки, Монтескье лишь вполне материалистически возражает релятивизму и субъективизму в целом, утверждая, что красота произведения искусства есть отражение красоты природы.

Романы Сэмюэля Ричардсона (1689-1761) «Памела», «Кларисса» - реалистической направленности, но Ричардсон считал буржуазное общество идеальным.
В 1709 г. Джозеф Аддисон и Ричард Стиль создают ряд журналов, в которых рождается первая сатирическая журналистика – правда, целиком буржуазной направленности.
В то же время Джонатан Свифт (1667-1745) – не только отвергал конституционную монархию, ненавидел не только аристократию, феодалов, но и нарождающуюся буржуазию: «Богатые пожинают плоды бедных».
В «Сказке бочки» Свифт высмеивал теологические споры («остроконечники и тупоконечники»), в то же время предлагал выбор между чумой и холерой: считал, что для общественной морали англиканская церковь относительно меньше испорчена пороками, фанатизмом и произвольными извращениями христианской идеи — по сравнению с католицизмом и радикальным пуританизмом.

20-е годы XVIII в., в пьесе Джона Гэя «Опера нищих» скупщик краденого поет: «И министр великий считает честным себя, как и я». Еще со сцены звучит:
Коль бичуешь порок,
Будь уме себе впрок,
Не задень при дворе никого.
Взятки станешь бранить –
Каждый станет вопить,
Что ты метишь, наверно, в него.

Даниэля Дефо (1661-1731) нельзя обвинить в безбожии, он был тайным агентом и вигов, и тори, но разоблачил перед читателями и вигов, и тори, и прочие политические конторы: «Я видел изнанку всех партий, изнанку всех их претензий и изнанку их искренности и… я говорю о них: всё это – простое притворство, видимость и отвратительное лицемерие со стороны каждой партии, во все времена, при всяком правительстве, при всякой перемене правительства… Их интересы господствуют над их принципами». И вместе с Дефо вся Англия понимала, что парламентские выборы не имеют ничего общего с волеизъявлением народа и даже с волеизъявлением четверти миллиона избирателей. Три столетия прошло – а поклонники КПРФ этого до сих пор не понимают.

Разоблачение парламентаризма можно видеть и у предтечи критического реализма в английской живописи Уильяма Хогарда (1697-1764), который представил публике серию из 4-х картин под общим названием «Выборы». В картине «Подкуп избирателя» - жадная мордочка сквайра, высчитывающего, кто из кандидатов ему больше заплатит, и больше платит аристократ, уверенный в победе. На другой картине тот же аристократ в кабаке спаивает своих избирателей. В картине «Триумфальное шествие» - пьянка победителя. Ничего не напоминает?

Генри Филдинг (1707-1754), автор необычайно затянутой «Истории Тома Джонса, найденыша», в сатирической комедии «Дон Кихот в Англии» рисует картину, как избиратели одного города пришли в ужас от того, что на близящиеся выборы выставлен лишь один кандидат, который в отсутствие конкурентов не будет давать им взятки.
Главарь шайки Джонатан Уайльд обращается к двум враждующим группам разбойников, тори и вигов, а публика, дура, принимает участие в ссорах между шайками. Сам Филдинг говорил, что цель комедии - изображение «бедствий, навлекаемых на страну всеобщей коррупцией».
Филдинга можно заподозрить в неверии - в другой комедии «Жизнь и смерть Здравого Смысла» речь о борьбе королевы Здравый Смысл с Попами и Законом, добивающимися её смерти (часть комедии «Пасквин», сатиры на современное общество).

Уильям Блейк (1757-1827), представитель революционного романтизма, писал: «Тюрьмы выстроены из камней Закона, а публичные дома – из кирпичей Религии».

Генрих Гейне (1797-1856) будто бы религиозен: «Ни видением, ни земным экстазом, ни голосом с неба, ни каким-нибудь чудесным сном был я приведен на путь спасения а моим просветлением был я обязан просто знакомству с книгой. Книгой? Да, и это старая, простая книга, скромная, как природа, и естественная, как она же. Такая же беспритязательная и обыденная, как солнце, согревающее нас, и хлеб, насыщающий нас. Книга, глядящая на нас так же приветливо, с такой же благословляющей добротою, как старая бабушка, читающая ежедневно эту книгу милыми дрожащими губами с очками на носу. Эта книга называется так же просто – Библия. Справедливо называют ее также Священным писанием. Кто потерял своего бога, тот снова найдет его в этой книге, а кто никогда не знал его, на того повеет из нее дыханием божественного слова. Евреи, понимающие толк в драгоценностях, хорошо знали что делали, когда во время пожара второго храма на жертву огню оставили золотые и серебряные жертвенные сосуды, канделябры и лампы, даже первосвященническую ризу с большими драгоценными камнями, - и спасли только Библию. Она была истинным сокровищем храма и, слава богу, оно не погибло в огне».

Эту цитату приводят в книге «Доказательства существования Бога. Аргументы науки в пользу сотворения мира» (М., Новая мысль, 2005).
В книге забыли только сообщить, что Гейне – родственник Карла Маркса, весьма с ним был дружен, поддержал Июльскую революцию 1830 года. Отпетый атеист, отвратила его от религии еще в детстве зубрежка текстов в католическом учебном заведении. В студенчестве Гейне называл иудаизм «большим несчастьем». Но в 1825 году перед получением диплома доктора Генрих вынужден был креститься, так как дипломы выдавались только христианам.

В той же книге опять же без ссылки приводят и слова якобы Вольтера (1694-1778): «Нужно быть слепым, чтобы не быть ослепленным той картиной, нужно быть глупцом, чтобы не признать ее Творца, нужно быть безумцем, чтобы перед Ним не преклоняться… В мнении, что бог существует, есть свои трудности, но в противоположном мнении наличествуют абсурды».

Написана чушь собачья, все наоборот, антинаучные абсурды – в Библии, особо в части, посвященной сотворению мира. Вольтер не мог такого написать, книга лжет.
Да, Вольтер полагал, что Христос – историческая личность, и уважительно отзывался о нем. Но в книге забывают упомянуть, что Вольтер призывал «раздавить гадину» (церковь), и в «Обеде у гражданина Булэнвилье» обрушивается и на христианство, и на иудаизм.
В 1722 году Вольтер в поэме «За и против» доказывал, что христианская религия, предписывающая любить милосердного бога, на самом деле рисует его жестоким тираном, т.е. объявил о разрыве с христианством.
Другое дело, что в силу слабой развитости естествознания Вольтер не мог помыслить происхождение Вселенной из самой материи, потому был деистом, отводил богу роль первотолчка и. соответственно. Критиковал атеистов.
Не пишут в книге, что в 60-70-е годы Вольтер отошел и от креационизма, утверждал, что «природа вечна» (Ильин В. В., История философии. СПб., 2005, С. 219).

В той же книге и опять же без ссылки приводят якобы слова Гёте (1749-1832): «Я изучал Библию по принятому в протестантском религиозном воспитании обычаю как говорится, вдоль и поперек… Библия не возбуждала моего сомнения ни в чем. Я был защищен от всяких глумлений на Библией, так как видел их нечестность. Изложенные в ней факты, учения, притчи и символы – всё произвело на меня глубокое впечатление. Поэтому несправедливые и извращающие смысл нападки на Библию вызывают у меня отвращение… Все эпохи, в которые господствует вера, блестящи, возвышенны плодотворны для современников и потомков. Человек никуда не может уйти от бога. Он может назвать себя атеистом, но не в состоянии отрицать в себе томление по богу, который не дает покоя его душе… Время сомнений миновало, ныне сомневается кто-либо в боге так же мало, как в себе».

Как мог весьма неглупый поэт писать такую откровенную чушь? Скорее всего, это выдумка адвокатов церкви. Правда, Энгельс писал о мировоззрении зрелого Гёте: «Гёте не был в силах победить немецкое убожество, наоборот, оно победило его, и эта победа убожества над величайшим немцем есть лучшее доказательство того, что немецкое убожество не могло быть побеждено „изнутри“» (из статьи Ф. Энгельса о книге Грюна «О Гёте с человеческой точки зрения», 1846)]. Но что касается религии, стоит напомнить: летом 1771 года Гёте представил к защите свою диссертационную работу (не сохранилась), где осветил вопрос взаимодействия государства и церкви. Богословы Страсбурга оскорбились идеями Гёте и назвали его «безумным противником религии», декан настаивал не допускать студента к защите.
Так или иначе, Гёте отрицал религию, природа для Гёте – самодовлеющее единое целое.

Шиллер (1759-1805) смеялся над поповскими сказками о рае и аде, высмеивал священников и монахов. Объявил единственной религией стремление людей к счастью.

Анатоль Франс (1844-1924): «… Счастливому единодушию паствы несомненно способствовало также обыкновение… немедленно сжигать всякого инакомыслящего». 

Весьма демократично (от слова демос, а не от слова «выборы») настроен и великий Роберт Бернс (1759-1796):
Три короля из трех сторон
Решили заодно:
Ты должен сгинуть, юный Джон
Ячменное зерно…

Кто честным кормится трудом –
Таких зову я знатью!..
Настанет день, и час пробьет,
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте….

Пусть денег куры не клюют
У баловня удачи –
Простой, веселый честный люд
Тебя стократ богаче!

Религию Бёрнс попирал в своеобразной манере: у него было три незаконнорожденные дочери. Не говоря уже о «Молитве святоши Вилли» или, к примеру, «К портрету духовного лица»:
Нет, у него не лживый взгляд,
Его глаза не лгут.
Они правдиво говорят,
Что их владелец — плут.

Тобайс Джордж Смоллет (1721-1771), врач по профессии – продолжил сатирическую линию Свифта и Филдинга, как отметил Горький, «первый ввел в рамки романа изображение политических тенденций».
«Чиновники и управляющие из Индии, обремененные богатствами ограбленных провинций; невесть как разбогатевшие плантаторы. Рабовладельцы, торгаши с наших американских плантаций, агенты, интенданты и поставщики, разжиревшие за две войны на крови народа; ростовщики, маклеры и всякого рода дельцы… от состав так называемого светского общества в Бате», - пишет Смоллет («Путешествие Гемфри Клинкера»).
В 50-х гг. Смоллет рассматривает жажду обогащения как «естественное право», аналогично Маркс пишет о ложности тезиса Прудона о равенстве в нищете. Но в 70-х Смоллет резко осуждает «всеобщий поток роскоши, затопивший всю нацию».

Мыслящая страта общества вслед за Мандевилем обнаруживает, что капитализм, идущий на смену феодальному смраду, весьма далек от совершенства, точнее – не менее смраден, нежели феодализм. И просвещение, берущее начало в Возрождении, преформируется в сентиментализм, в уход от кипения в общественном противоречии, в надежду на скорое избавление и от капитализма тоже, в тематику сельской идиллии, природы и смерти. Сентиментализм призывает дать волю чувствам и т.д.

Обострение социального протеста происходит позже, во 2-й половине столетия. И Оливер Голдсмит (1728-1774) пишет, что деревня, сельская идиллия  – не убежище, а средоточие нищеты, черного труда, невежества. Маркс формулирует: «Мы должны быть благодарны капитализму за то, что избавил нас от деревенского идиотизма». (Через столетие русские врачи опишут чудовищно дурное питание в деревнях, отсутствие санитарии, большую, чем в обездоленных странах, распространенность заразных болезней, высочайшую детскую смертность – в противовес есенинскому мифу о крестьянской избе с магической аурой.)
«Векфильдский священник» - сатира на сентиментализм, положительные качества священника не помогают ему в борьбе с местным помещиком, остается надеяться только на чудо.
Голдсмит отвергает мир собственности, клеймит буржуазную олигархию, но - прославляет средних буржуа.  Близок к Голдсмиту и Лоренс Стерн.

Художник Томас Гейнсборо обрушивается на холодный эгоизм буржуазной морали и одновременно на аристократию: «Проклятые джентльмены (знать, Б. И.), на свете нет больших врагов для настоящего художника, чем они». Гейнсборо, в отличие от современных российских художников, не был социально инфантильным и не был столь продажным, как они. Гейнсборо возражает покупке совести художника, современные российские художники мирятся с ней и даже оправдывают.

Британский поэт тех времен не шарахается, как черт от ладана, от гражданственности, не открещивается от политики, не гнет спину перед власть предержащими аристократами или буржуазией.
В 1812 году британский парламент принял билль о введении смертной казни за участие в луддитском движении. Байрон (1788-1824) в палате лордов произнес гневную речь против составителей билля, которые «могут по праву считать себя достойными преемниками того афинского законодателя, о котором говорили, что его законы писаны не чернилами, а кровью». Байрон обрушивается и на мальтузианскую концепцию, положенную в основу билля.

Уильям Коббет, журналист из низов - представлял радикальную оппозицию олигархическому режиму. Коббет не понимал диалектику абстрактного и конкретного в труде рабочего, возможно, он видел последствия общественного разделения труда, отупляющее, обезличивающее действие труда на рабочего, возможно, потому  ненавидел фабричную промышленность, не считал ее прогрессивной. Важно то, что Коббет ввел фольклор в английскую литературу. В связи с чем Маркс считал его непревзойденным писателем.
Фольклор ворвался и в музыку, Сесил Шарп собрал и издал сборник «Английская народная песня», вызвавший большой резонанс.

«Революционер с головы до ног», - говорил Маркс о Шелли (1792-1822). «Шелли, гениальный пророк Шелли, - писал Энгельс, -  Байрон со своей страстностью и горькой сатирой на современное общество имеют больше всего читателей среди рабочих; буржуа держит у себя только так называемые «семейные издания», выхолощенные и приспособленные к современной лицемерной морали» (Соч., Т. 2. С. 462-463).
Сегодня рабочие не читают ни Байрона или Шелли, ни Маяковского или Горького.

Ленин пишет, что у любой нации есть две национальные культуры.
Критический реализм Диккенса и Теккерея соседствует с творениями Энтони Троллопа, Джорджа Элиота, Уилки Коллинза, Чарльза Рида, пронизанных духом компромисса с буржуазией, идеологией позднего чартизма и тред-юнионизма.
В то же время восстание против нарождающейся буржуазной ханжеской морали можно увидеть в поэзия О. Ч. Суинбёрна («Стихи и баллады» 1866 г.), возврат к Байрону и Шелли.

Уильям Моррис (1834-1896) – в юности увлекался англо-католицизмом, затем – христианским социализмом. Однако его деятельность не оставила места религии. Близкий к Джону Рёскину поэт, художник, деятель социалистического движения, поставил свой талант на службу рабочему классу, помогал составить «Манифест английских социалистов». В «Гимнах для социалистов» он говорит о свержении тиранов, призывает к восстанию, к революции. Тоже противник «безвкусного массового» машинного производства и поборник возврата к ручному мастерству.

В дни стачки 1889 года лондонский докер Джим Коннел пишет песню «Красный флаг», которая становится гимном британских социалистов. Т.е. красный флаг – символ рабочего движения, не СССР.

Если у представителя критического реализма Диккенса герои из простонародья и из буржуазии – набожны, у Голсуорси, особенно в «Саге о Форсайтах»  персонажи - сплошь из буржуазии, при этом не вспоминают ни о боге, ни о религиозной морали. На самом деле Голсуорси отображает религиозную индифферентность буржуа на практике, их религиозное ханжество на словах остается за рамками саги.
Традиции критического реализма Теккерея и Диккенса поддержали Джордж Мередит (1835-1909), Сэмюэл Бэтлер (1835-1902) и Томас Гарди (1840-1928). Г. К. Честертон, у которого святоша – еще и детектив, назвал Томаса Гарди «деревенским безбожником, богохульствующим и стенающим над деревенским дураком».
Даже Герберт Уэллс в романе «Когда спящий проснется» (1899) рисовал общество будущего, в котором кучка властителей капиталистов использует достижения науки во вред человечеству. В книге спасает мир революция, хотя сам Уэллс – противник революций. Наконец, Э. Войнич в романе «Овод» показывает англичанина, борющегося в рядах итальянских революционеров.

Новая драматургия связана с именами Ибсена и убежденного атеиста Бернарда Шоу, она включила в себя не только службу рабочему делу, но и осмысление поворота Ленина от немедленной власти рабочих к НЭП.

Начиная с момента Октябрьской революции, многие мыслители, общественные деятели и теологи отмечают, что религия находится в кризисе: не только в СССР, во многих других странах церковь была отделена от государства, а школа от церкви. Началась научно-техническая революция, одновременно грянули Великая депрессия, Вторая мировая война, разрушение системы колониализма.
Кризис религии и церкви возник как составная часть общего кризиса капитализма, что было отмечено в документах московского международного Совещания коммунистических и рабочих партий 1969 года.
По сообщению французской газеты «Комба», в настоящее время церковь посещает менее 25% французов, считающих себя католиками. В одной из стокгольмских газет приходский священник Бенгт Самуэльссон пишет: «Во многих церквах Швеции на воскресные проповеди собирается не более 15—20 человек. Такие церкви следует закрывать или даже взрывать динамитом, ибо нет ничего более оскорбительного для господа бога, чем пустующая церковь во время воскресной проповеди!»
«Сегодня церковь, — пишет американский теолог X. Линдсел, — вывешивает сигнал бедствия. Сегодняшний кризис церкви вызван мощными силами, которые действовали довольно долгое время, но за последние годы ускорили и соединили свои усилия».

Однако сегодняшний затяжной кризис мировой экономики не привел к обрушению религиозности – даже несмотря на давление ЛГБТ и т.п. Наоборот,  капитал все активнее использует религию для подмены морали, для подавления протеста (нагнетания единства рабочих и буржуа), для направления протеста в безопасное для себя или в нужное для себя русло (ислам) и пр.
Что удивительно – современное искусство не хочет следовать собственной традиции, ничего не желает противопоставить ни распаду промышленности, ни рождению фашизма в либеральной форме, ни религиозной манипуляции массовым сознанием. Потому стоит говорить не о кризисе религии и церкви, а об общем кризисе искусства.


ЭТОТ РАЗНЫЙ ДОН КИХОТ

Мигель де Сервантес Сааведра известен в СССР исключительно по роману «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанческий». В то время середины XVI-XVII веков, когда Сервантес писал свой роман, в Испании торжествовала контрреформация.
31 октября 1517 года Мартин Лютер прибил к дверям виттенбергской Замковой церкви свои «95 тезисов», в которых выступал против злоупотреблений католической церкви, в частности, против продажи индульгенций. С этого момента началась Реформация. Ее базис - преодоление феодальной раздробленности и возникновение централизованных государств, ее окончание - подписание Вестфальского мира в 1648 году, по итогам которого религия перестала играть существенную роль в европейской политике.
Однако путь к Вестфальскому миру лежит через церковно-политическую реакцию, возглавленную папством. Ее видимая цель - восстановить позиции, утраченные католицизмом в ряде стран в 1-й половине XVI века.

Краткая справка. «Контрреформация была одним из проявлений феодальной реакции, охватившей не только экономическую и политическую, но и идеологическую сферу. Она стала религиозной формой контрнаступления феодальных сил, пытавшихся упрочить феодальный строй в эпоху его начавшегося разложения. Главными орудиями Контрреформация были инквизиция, монашеские ордена, римская курия. Инквизиция, реорганизованная в 1542 г. в одну из конгрегаций римской курии и подчинённая   непосредственно папе, развернула в католических странах борьбу с передовыми идеями, свободомыслием, наукой, всеми проявлениями реформационной мысли (особенно упорно преследовались народные направления Реформации). На костре были сожжены Джордано Бруно, Джулио Ванини, подвергнуты преследованиям Томмазо Кампанелла, Галилео Галилей и многие другие.
Самое активное участие в Контрреформация принял созданный в 1534-1540 гг. орден иезуитов. С помощью иезуитов и других сил католической реакции папству удалось на Тридентском соборе (1545-1563) добиться, в частности, признания безусловного авторитета папы в делах веры, введения строгой церковной цензуры, издания «Индекса запрещенных книг» и т.п. Решения собора стали программой Контрреформации. Было принято т.н. Тридентское исповедание веры, которое должны были подписать все духовные лица. Всякое отклонение от него рассматривалось как ересь и преследовалось.
В ходе Контрреформация в Риме был создан ряд учебных заведений для специальной подготовки католического духовенства, направлявшегося прежде всего в страны, которые были ареной наиболее острой борьбы между силами Реформации и Контрреформация (Германия, Нидерланды и др.). В ходе Контрреформация иезуиты захватили в свои руки многие университеты, в свою очередь становившиеся орудием католической реакции. В числе церковных деятелей, наиболее рьяно проводивших Контрреформация, - римские папы Павел III, Павел IV (до избрания папой - кардинал Карафа), Пий IV и др., кардинал Карло Борромео, иезуит П. Канизий и многие другие.
Контрреформация не ограничивалась деятельностью учреждений католической церкви. Она активно проводилась также государственной властью ряда стран: Габсбургами в Испании и в «Священной Римской империи», Максимилианом Баварским, Сигизмундом III Ваза в Польше и др. Сторонники Реформации подвергались преследованиям государства; издавались специальные государственные указы, требовавшие от протестантов возвращения в «лоно католической церкви» под угрозой высоких штрафов, изгнания из страны или даже казней. Одним из проявлений Контрреформация была борьба за возвращение католикам земель, утраченных ими в ходе проведения Реформации (издание Реституционного эдикта 1629 г. императором «Священной Римской империи» Фердинандом II). Под знаменем Контрреформация Испания вела борьбу против Нидерландской буржуазной революции XVI в. Габсбурги подавляли освободительное движение покорённых народов, боролись за осуществление идеи создания «мировой христианской империи» (во время Тридцатилетней войны 1618-1648 гг. и др.).
Сплотив силы феодальной реакции, Контрреформация укрепила положение папства и католической церкви (восстановив католицизм и подавив реформационные движения в ряде стран), временно задержала натиск сил нового, буржуазного общества» (БСЭ).

Со дня смерти Сервантеса 23.4.1616 до английской революции оставались три десятилетия. Он умер в тот же год и даже в тот же день, что и создатель величайшего рыцарского романа – Шекспир.

Утверждают, что «Док Кихот» был пародией на традиционный рыцарский роман, да и на всю отживающую свой век феодальную эпоху. Позднее появились внеисторические версии, в т.ч. в советском кинематографе, где Рыцарь Печального Образа олицетворял собой всё возвышенное, что содержится в человеке, но томится под спудом его низменных страстей. Вот слова Дона Кихота в фильме: «Это счастье – увидеть под этими уродливыми масками прекрасные человеческие лица…»
И. Нусинов пишет по этому поводу:
«Дон Кихот был пародией не только на рыцарский роман, но и на всю схоластическую ученость и даже на некоторые, уже ставшие к тому времени штампом, приемы литературы Ренессанса. Осмеяние этих омертвевших и закостеневших форм - в жалобах автора на свою неспособность обставить свое произведение аппаратом примечаний, сносок, цитат и прочей ученой рухлядью, ложнопоэтической риторикой и патетикой, в советах друга порвать с этими обычаями. Еще больше - в его советах, как симулировать свою ученость, симулировать поэтический талант, как создать видимость связи со знаменитыми покровителями: «… У вас не хватает сонетов, эпиграмм и хвалебных слов, сочиненных особами важными и титулованными. Сочините их лично, наградите их какими-нибудь именами, приписав их хотя бы Иоанну Индейскому или императору Трапезундскому…»
Те, кто помнит «содержание» доперестроечных газет «Правда» или «Известия», могут прочувствовать это неудержимое желание насмешки.

Рыцарь был одной из основных фигур феодализма, пишет Нусинов. «Он был внешняя опора режима, но он также олицетворял ряд идеологических категорий феодально-католического порядка. Он служит божьей матери, «великой заступнице всех сирот и немощных», всех несправедливо обиженных, с превеликим героизмом и жертвенностью борется за торжество справедливости. Он так печется о славе своей дамы потому, что она символизирует матерь божию. Он превыше всего ставит честь воина. Он - носитель всех тех моральных, религиозных и правовых норм феодализма, чьим физическим защитником он был. Но феодальный мир умирает. Ему на смену идет капитализм. Мелкое дворянство разоряется. Ему предстоит приспособиться к новой городской торгово-капиталистической культуре. Его сознание разорвано между прекрасным для него, но безвозвратно ушедшим, феодальным прошлым и - чуждым ему, но реальным, буржуазно-торговым настоящим. … Он жалок и смешон, потому что он механистическое подражание величественному прошлому. История отошла от него на тот шаг, который отделяет великое от смешного. … Настоящее - это торжество торговой буржуазии. Будущее - это раскрытие ворот капитализму».

Реален ли вообще Дон Кихот? В разложившейся царской монархии таковых не наблюдалось. Вернадский описывает общество ее защитников: «И передо мной  промелькнул Государственный Совет, где я мог наблюдать отбор «лучших» людей власти… Чудный Мариинский дворец, чувство старых традиций… Несомненно, среди них были люди… с большим внутренним содержанием, таких, как Витте, Кони, Ковалевский, Таганцев т др. Но они не задавали тон. В общем – ничтожная и серая, жадная и мелкохищная толпа…» Ни Витте, ни Кони не претендовали на роль борцов за старое, разве что Таганцев, что тоже под сомнением. Но ни на кого нельзя примерить плащ Дона Кихота. Монархия была омерзительна настолько, что смеяться над ней не представлялось необходимым, как смеялись над десятками дряхлых партийных руководителей, одновременно ушедших на пенсию: «Старый член, старый член, старый член Политбюро вдруг ушел по состоянию здоровья.  От чего, от чего, от чего же так мудро? Знать, созрели объективные условья…» И тогда на митинге к микрофону встал прекрасный артист Михаил Ножкин и начал обличать прозападных «демократов», взалкавших проклятой частной собственности, джинсов, видеомагнитофонов и тойот… Стало быть – реален.
И не только реален, но в туже эпоху Сервантеса становится из бессильного, пародийного, подвергнутого насмешкам - просвещенным, действует далеко не в одиночку, как розенцрейцеры, масоны, иллюминаты…

Решительно и определенно, продолжает Нусинов, высказывается о Доне Кихоте Байрон. «Его задачи те же, что задачи Дона Кихота: «В беде помочь я был бы людям рад, хотел бы зло искоренить словами». Но опыт Дона Кихота доказал тщету таких желаний. Толпа судит о Доне Кихоте по его внешности: «он толпу смешил», но его единственное стремление лишь «борьба со злом», «пороки он клеймит и хочет, чтобы сильный был в ответе, когда не прав. Безумец лишь на вид, друг чести, Дон Кихот. Грустней морали той эпопеи сыщем мы едва ли». …
Вывод из книги Сервантеса кажется Байрону столь печальным потому, что Дон Кихот для него - знамя подлинной борьбы, между тем как толпа превратила это знамя в колпак паяца. Нет для Байрона прекрасней тех задач, которые Дон Кихот поставил перед собой. … Во многом родственную взглядам Байрона оценку Дона Кихота дает Тургенев. Он отказывается видеть в нем только «фигуру, созданную для осмеяния старинных рыцарских романов». Для него Дон Кихот — «высокое начало самопожертвования». Он и Гамлет образуют вместе «два конца той оси, на которой вертится человеческая природа». Для Тургенева «Дон Кихот - вера прежде всего; вера в истину, доступную постоянству служения и силе жертвы». Из двух сил, которые, по мнению Тургенева, «суть основные силы всего существующего», - из эгоизма и жертвенности, «косности и движения, консерватизма и прогресса» - Дон Кихот представляет последнюю силу... «Когда переведутся такие люди, как Дон Кихот, пускай закроется навсегда книга истории: в ней нечего будет читать». Восторженное отношение к Рыцарю печального образа сохранится еще на столетие. Мигель де Унамуно скажет: «Дон Кихот – это душа Испании». Если в Доне Кихоте Тургенев видит вечное выражение героической личности, то в Санчо-Пансо он усматривает сущность массы - воплощение ее лучшего свойства, которое заключается и в способности счастливого и честного ослепления, в способности бескорыстного энтузиазма, презрения к прямым личным выгодам, которое для бедного человека почти равносильно презрению к насущному хлебу. … Санчо-Пансо — воплощение этой массы и ее великого, всемирно-исторического свойства следовать за личностью энтузиаста и провидца (выделено мной, Б. И.). Дон Кихот - гениальное воплощение этой личности».

Схема предельно проста, как и у либерала Ортеги-и-Гассета. Руководить могут лишь те, которые слышат подземный гул истории. Люди, обладающие особым качеством, по выражению Сталина – орден меченосцев. Массы – обязаны следовать.
 
Тургенев дал наиболее яркое, законченное выражение интерпретации Дона Кихота как великого энтузиаста, как символа вечного стремления человека к идеалу, к истине и справедливости, его безграничной веры и столь же безграничной жертвенности, констатирует Нусинов. «Этот взгляд развивали до и после Тургенева многочисленные авторы. Этот взгляд продолжал быть в домарксистском литературоведении господствующим, несмотря на то, что ряд исследователей - Галлам, Тикнор, Сент-Бёв, Г. Львов, Н. Стороженко и другие - противопоставляли так называемому философскому истолкованию историческое истолкование. Дон Кихот и Санчо-Пансо повторяются. Гейне, как и Тургенев, утверждает, что личность, стремящаяся преодолеть ограниченное настоящее — это всегда Дон Кихот, тогда как массы, следующие за ней, суть Санчо-Пансо».
 
Итак, по мнению Байрона, Тургенева, Гейне, Дон Кихот является главным двигателем прогресса, донкихотизм - выражение величественного и героического в человеке, Санчо-Пансо - способность масс верить и надеяться на Дона Кихота, способность следовать за ним.

«Байрон - писатель разложившейся, обедневшей родовой аристократии, не сумевшей приспособиться к новым буржуазным условиям, - в своем творчестве до крайности созвучен рыцарю печального образа, -отмечает Нусинов. - Герои Байрона - «люди безумные, беспокойные и беспочвенные скитальцы, пережившие свой класс и не слившиеся с каким-нибудь другим. Чужие в современности, они любят уходить в созерцание обломков прошлого величия. Центральный герой Байрона, однако, не только скиталец и одиночка, но и бунтарь» (Фриче). Бунтарь, бессильный изменить мир и противопоставляющий его реальной силе свою романтическую веру, Байрон и создает культ «романтика веры» Дона Кихота. Социально одинокий в своей романтической вере - нет больше рыцарей, которые вместе с ним совершали бы «крестовые походы» за его романтическую правду, - он готов послать проклятие по адресу Сервантеса, сатира которого «дух рыцарства в Испании сгубила» и который своей «насмешкой жизнь ее расстроил». Романтик, надеющийся победить дело жизни словом рыцарской истины, он считает, что вместе со смертью Дона Кихота умерла доблесть, видит в Доне Кихоте воплощение доблести и мудрости и от неудачи Дона Кихота приходит к обобщающему пессимистическому вопросу: «Ужели доблесть только светлый сон, на деле же миф или светлое видение из царства грез? Ужель Сократ и тот лишь мудрости злосчастный Дон-Кихот?» Байроновский образ Дона Кихота - не результат исследования текста Сервантеса, а социального бытия самого Байрона. Точно так же лишь в живой социальной действительности Тургенева и Гейне коренится их истолкование «Дона Кихота».»

«Погибал русский феодализм, - продолжает Нусинов. - Крепостничество доживало последние дни. И социальная группа Тургенева, теряя свои права на мужика, готова была каяться в своих грехах против него. Но если она не могла ускорить или задержать освобождение, то она совсем бессильна была что-нибудь сделать против того, чтобы вышедший из огня крепостничества крестьянин не попал в полымя капитализма. Бессильный утвердить свою социальную волю и потому безвольный, как Гамлет, вошедший в литературу с клятвой освобождения народа на устах, Тургенев объявил Гамлета и Дона Кихота двумя осями человеческой истории. В своем бессилии творить новую, ему угодную, социальную жизнь он покорился Гамлету и востосковал по Дону Кихоту и его прославил.
Несколько иные были корни идеалистического толкования «Дона Кихота» Гейне. Байрон и Тургенев были писателями таких социальных групп, которые потому за социальную новь, что старый мир распался. Они были писателями дворянства, Гейне — поэтом радикальной мелкобуржуазной интеллигенции. Он - бессильный порыв к новой жизни, не потому что его породил старый класс, а потому что новый класс, немецкая буржуазия, пришел с большим историческим запозданием.
Ее жирондисты представлены лишь теми трусливыми и ограниченными профессорами, депутатами национального собрания, о которых в народной песенке поется: «F;nf und siebzig Professoren! Vaterland, du bist verloren», а класс самого Гейне, немецкая мелкая буржуазия, в наиболее героические дни 1848 представлял лишь до крайности жалкую пародию на якобинцев.
То, что Гейне был выразителем той социальной группы, которая получила слово на трибуне истории благодаря распаду феодального мира, помогло Гейне разглядеть исторические корни «Дона Кихота» Сервантеса. Он прекрасно учитывает, что первопричиной создания «Дона Кихота» была борьба с рыцарской идеологией, выраженной в рыцарских романах. Он сознает, что нет никаких оснований зачислять Дона Кихота, как бы он ни был за истину и справедливость, в борцы против монархии и церкви».

«Но немецкая мелкая буржуазия, - точно подмечает Нусинов, - могла продемонстрировать в 1848 «лишь очень тощую клячу, очень ветхие доспехи и такое же ветхое тело». Она так же мало смогла продвинуть Германию вперед, как Дон Кихот в состоянии был повернуть колесо истории назад. То, что немецкий мелкобуржуазный демократ 1848 так же мало походил на якобинца 1793, как и Дон Кихот на рыцаря эпохи расцвета феодализма, - вот это обстоятельство привело к тому, что Гейне заметил в Доне Кихота не только «смешную сторону Дона Кихота», которая «заключается в желании рыцаря воскресить давно отжившее прошлое». Он еще «узнал на опыте» хилой немецкой мелкой буржуазии, «что такое же неблагодарное безумие стараться слишком рано ввести будущее в настоящее», имея при этом «возможность выставить против тяжелых интересов дня лишь очень тощую клячу».
Гейне, как и Тургенев, был представителем таких социальных групп, которым не дано было осуществить свою волю; за Гейне, как и за Тургеневым, не было действенных, социально-активных масс. Они склонны были поэтому в жертвенной личности видеть двигателя прогресса, противопоставляя ей покорные безвольные массы, которые слепо и честно следуют за ней. Они это делали именно потому, что за ними не было масс.
Еще больше, чем Тургенев, Гейне знал горечь и обиду «пощечин фарисея» — буржуазии. Неудивительно, что ему так близок удел «рыцаря печального образа» и что он через его удел возводит в абсолют свой опыт реалистического романтика.
Дон Кихот не тот, кто терпел поражения в революционных боях, а тот, кто в дни революционных боев звал защищать ветошь истории. Дон Кихот не тот немецкий коммунист, который организовал гамбургское восстание, а тот, кто в дни гамбургского восстания верил, что спасение немецкого пролетариата в всеобщем избирательном праве, не замечая, что формальная демократия — это сейчас Дульцинея Тобосская, а главное, что как средство против социальных обид империалистического богача она еще менее действительна, чем речи Дона Кихота, адресованные Хуану Альдула, богачу из деревни Кинтанар, в защиту избиваемого им мальчика».

Дон Кихот - всегда порождение прошлого, никогда не путь к будущему, считает Нусинов. Всегда ли? Нет, он обозначает второй тип Донов Кихотов: «в том случае, когда Дон Кихот подходит к воротам будущего, он тоже тщетно стремится открыть эти ворота ключами, изготовленными в мастерских прошлого. Таким Доном Кихотом был Фурье, непреклонную веру которого прославляет Тургенев за то, что Фурье «ежедневно, в течение многих лет ходил на свидание с англичанином, которого он вызывал в газетах для снабжения ему миллиона франков на приведение в исполнение его планов и который, разумеется, никогда не явился».
Тургенев, однако, не сознает, что идеализированный Дон Кихот является для него, как и для всех идеализирующих Дона Кихота, тем англичанином, которого они тщетно ждут, ибо исторический процесс движется не Доном Кихотом, а теми, кто Дона Кихота преодолевает (выделено мной, Б. И.), своим смехом разрушает его».

Однако Тургенев не так прост, его Дон Кихот, бросающийся на мельницы отживающего мира в романе «Отцы и дети», вовсе не повод для печали автора об уходящей эпохе и не обладатель сногсшибательного благородства. Тургенев сам иронизирует над уходящей эпохой с нелепой традицией дуэли: «В нос метит…» Чтобы лучше понять роман, стоит прочесть Писарева «Реалисты», и тут же вслед за этим ответ Тургенева: романы «Дым» и «Новь» - где нелепая пародия на кружок Герцена совмещается с образом деятельного преобразователя архаичной России – капиталистического предпринимателя. Тургенев не просто склонен к социальной нови из-за распада старого мира, как пишет Нусинов, он чувствует здоровый энергетический импульс буржуазного предпринимательства.

Всё это о нас с вами. Мы храним светлую память о славном прошлом СССР, не желая признавать, что его похоронная команда, как финансовый капитал, так и его обслуживающий персонал млечиных и сванидзе – прямое и закономерное его порождение. Мы забыли, что  вчерашние идеалы оказались фальшивыми, не основанными на характере низов, не вытекающие из человеческой материи. Они оказались лишь привносимыми «сверху», как церковные проповеди для темных, несведущих, заблудших молящихся. Не так ли рабочий класс СССР десятилетиями шел за отпечатанным в газете «Правда» обликом благородного идальго, а потом оказалось, что благородный идальго и казнит без вины, и генетику угнетает, и приворовывает, да и вообще к марксистско-ленинскому благородству и революционным идеалам не имеет ровным счетом никакого отношения.

А рыцарство –  разве оно действительно было столь благородным, чтобы всё лучшее из рыцарства перенести по спирали развития в будущее? Разве при зарождении феодализма или в его расцвет не были униженными и оскорбленными многообразными благородными идальго? Рыцарь считает себя настолько выше простолюдина, что даже не желает пачкать о него свой меч. Генрих Манн описывает, как один из приближенных Генриха Наваррского совершил соитие с крестьянкой, а затем вспорол ей живот и согрел в нем ноги. Как это по-рыцарски! Всё равно, что рисовать в романтичных тонах циничных убийц и грабителей – пиратов прошлого: «Вьется по ветру «веселый Роджер», люди Флинта песенку поют…» Разве не явная фальшь – нелепое восхваление дамы своего сердца? Ведь оно не «имманентно» рыцарю, а привнесено извне, это лишь слепок с поклонения матери божьей. Такого рода «благородство» принимается за правду лишь монархистами и иными духовными плебеями.
Нужно быть стерильным в понимании благородства, чтобы в фильме «Три мушкетера» вставить песенку Арамиса о том, как он убивает по семь раз на неделе, при этом отнюдь не считает себя каким-то выдающимся убийцей, он элегически-изнеженно выпевает: «Но, право, я не дуэлянт…»
Вообразите масштаб непонимания истории поклонниками аристократических благородств: Людовик III воюет с собственной мамой, Бэкингем хочет договориться с Францией воевать против Испании, король воюет против гугенотов (этот момент блестяще отражен в советском фильме «Три мушкетера», где отважная четверка в перерыве между возлияниями бесстрашно убивает своих соотечественников). Наконец, власть обретет мрачный обскурант, консерватор Ришелье. А Дюма - описывает придворные интрижки. Хотя даже имена эпохи «благородного рыцарства» – это вам не Ричард Львиное Сердце, имена – как клички на зоне: Людовик Заика, Гуго Аббат, Карл Лысый, Конрад Черный, Людовик III Слепой…

Но вот что интересно. Сервантес смеется над рыцарством, но не забывает о реалиях наступающего грядущего. Правда, он этому «грядущему хаму» противопоставляет не реалии прошлого, а миф о прошлом. Зато лицо этого бездуховного, алчного и беспринципного хама рисует вполне определенно. Отметим, что именно так противопоставлял Дюма благородных мушкетеров, объединившихся с королем Англии против нарождающегося капитализма в лице Кромвеля. И в советском фильме Кромвель – какой-то случайный, мелкий, тщеславный и злобный негодяй, которого в истории не должно было существовать. Хуже – в фильме Кромвель из помещика превращается в мелкого буржуа, пивовара, а недалекий сумасброд Карл I – в громоотвод для небесного благородства, для казни которого просто не в состоянии найти такого низкого негодяя, который бы посмел отрубить ему голову (на деле шотландцы выдали Карла за 400 фунтов стерлингов, к тому же король оказался государственным изменником). Историческое неведение создателей фильма и бездарность постановки искупается лишь бездарностью актерской игры (которая, разумеется, выглядит божественно в сравнении с современным школьным драмкружком в театре и кино).

Но если утверждать, что смещение по времени, шаг из эпохи в эпоху сделали из Дона Кихота посмешище, это означает грубый объективизм, почти фатализм, во всяком случае, телеологию типа «Дарвин был нужен – Дарвин родился». Конечно, Нусинов прав – исторический процесс движут не Доны Кихоты. Но вовсе не те, кто их преодолевает – преодолеть их совсем нетрудно. Преодолевают силу, и великую. За свои права молодая буржуазия проливает кровь, и не она одна, а вместе с низшими сословиями. Это, скорее, они в тот момент являются носителями черт, которые приписывают Дону Кихоту.
Поэтому попробуем понять точку зрения Гейне, Байрона, Тургенева – ведь что-то они имели в виду «внеисторическое», константное в характере человека, которое проявляется во все эпохи. Получается, что речь идет о том, что вокруг – пустыня, обывательское болото, и это болото нужно растрясти, просветить неграмотных, увлечь за собой колеблющихся и т.п. – может быть, ценой своей жизни. Да вот не получается – потому что Дон Кихот не понимает, как устроено это болото, какими законами движется.
Данко не нужно было понимать, как устроено «болото», оно было вынуждено вследствие объективных условий за ним двигаться.

Что же происходит? Те силы, с которыми воюет Дон Кихот, видят его беспомощность. Они высмеивают его, изолируют, наглядно показывая населению, что бороться бесполезно. Дон Кихот обретает окончательные черты – разумеется, он благороден, отважен, настоящий герой. Мужество, самопожертвование всегда вызывает уважение.
В книге начальника Петербургской охранки подполковника А. В. Герасимова «На лезвии с террористами», которую он написал в эмиграции., можно прочесть запись после очередной казни террористов: «Потом мне говорил прокурор, официально по своей должности присутствовавший на казнях террористов: «как эти люди умирали… Ни вздоха, ни сожаления, никаких признаков слабости… С улыбкой на устах они шли на казнь. Это были настоящие герои.» Они в этом отношении не были исключением: все террористы умирали с большим мужеством и достоинством. Особенно женщины. В моей памяти до сих пор отчетливо сохранился рассказ о том, как умерла Зинаида Коноплянникова, повешенная за убийство командира Семеновского полка генерала Мина, который в декабре 1905 г. подавил восстание в Москве. Она взошла на эшафот, декламируя строки Пушкина: «Товарищ, верь: взойдет она, / Звезда пленительного счастья, / Россия вспрянет ото сна, /И на обломках самовластья / Напишут наши имена!» Героизм этой молодежи, надо признать, привлекал к ней симпатии в обществе.»
Уважение - и только. Как известно, большевики негативно относились к террору. Террор, по их мнению, показывает, что массы пока еще находятся в состоянии равнодушного любопытства, что казни террористов производят устрашающий эффект не меньший, чем сами теракты. И главное: террористы болтают ногами в воздухе, за спиной у них нет поддержки, нет масс.

Но Дон Кихот не понимает ситуации, не понимает, что так действовать НЕЛЬЗЯ, это только ухудшит ситуацию, что его действия – признак того, что за ним никого нет, и потому реальной силы он не представляет, что нужно «идти другим путем».

Прогресс породил не одиночек, а целые армады Донов Кихотов, жаждущих вести за собой толпы угнетенных. Внутренне пусты, они приобретают человеческое звание, отличную от массы и возвышающую над массой черту путем присваивания себе таблички: Дан Кихот. Могут быть варианты: анархисты, монархисты, кадеты, троцкисты… Все вместе они генерируются властью, поддерживаются ей и служат в качестве буфера между ней самой и самостоятельными действиями масс, например, для «выпускания пара». Современный Дон Кихот способен, конечно, изредка лечь на трамвайные рельсы, перекрыть городское движение, чем привлекает к себе внимание журналистов. Но основная его деятельность – привнесение в косную материю рабочего класса благородства и своих замечательных идей, как завещал Иван Тургенев. На фоне моря политических мошенников, обогреваемых властью, при этом вполне сходных по действиям с Доном Кихотом, средний человек уже стыдится проявить гражданское мужество. «Все, кто клеймит власти и к чему-то призывает, попросту на кого-то работает», - говорит средний человек, познавший на своей шкуре, что значит поддержать команду Донов Кихотов на выборах.

Вглядитесь в образы псевдореволюционеров, которые рисует Герцен – как мало изменилось с тех пор. И Клим Самгин Горького видит туже самую сторону «общественных активистов» еще до Октября! Больше того, Горький клеймит темные стороны большевизма уже после прихода большевиков к власти – в «Несвоевременных записках», пишет письма Ленину. Ленин же ему – в духе Сервантеса - отвечает, что интеллигенция, с которой скверно обращаются большевики, вовсе «не цвет нации, это г… нации.»

Перевернем ситуацию. Всё ли верно насчет «ключей прошлого», которыми Доны Кихоты пытаются открыть двери будущего? Тот, кто убежден, что нужно двигаться вперед так, а не иначе, без безрассудного донкихотства, может ли быть уверен, что знает механику «болота» до конца? Ведь его «правильные действия» - могут быть обратной стороной телеологии, попросту оппортунизмом, если его грамотности чуть не достает до самого-то настоящего понимания ситуации. Может, порыв Дона Кихота-экспериментатора вскроет истинную механику, и быстрее завертится колесо истории?
Все мы знаем, что возможен экспорт контрреволюции, но не революции. Для революции необходимо, чтобы созрели материальные условия. Что же, великий революционер Че Гевара был неправ, отправляясь в сначала в Конго, а затем в Боливию? Но ведь основную роль в аресте Че играло ЦРУ, спецслужба могущественного государства. А если бы КГБ подсобил Че в Боливии, что тогда?
Лейтенант Шмидт своим выступлением, которое было обречено, сорвал общее, подготавливаемое большевиками, восстание. Но вот что он говорит на суде: «Пройдут годы, забудутся наши имена, но ту боевую силу, которая присоединилась к «Очакову» и тем осталась верной народу и присяге, имена этих десяти судов флота не забудут и они навсегда останутся в летописях народа. Не преступен я, раз мои стремления разделяются всем народом. Но меня судят и мне угрожает смертная казнь… Я не знаю, не хочу, не могу оценивать все происшедшее статьями закона. Я знаю один закон — закон долга перед Родиной. Да, я выполнил свой долг… Не горсть матросов, нарушивших дисциплину, и не гражданин Шмидт перед вами. Перед вами на скамье подсудимых вся стомиллионная Россия, ей вы несете свой приговор, она ждет вашего решения…». Теперь скажите: как должен был поступить Шмидт?

Однажды в полицейском участке Ленину сказали: «Что Вы делаете, неужели Вы не понимаете, что перед Вами – стена?» Действительно, зачем бросаться на ветряные мельницы? «Совершенно верно, - ответил Ленин, - стена – да гнилая, ткни – и развалится.»
Россия – отсталая страна, капитализм в ней только начал развиваться, еще вчера была аграрная революция, говорить о социалистической революции в ней – всё равно, что мечтать о капитализме в пещере. «Все мы знаем, - пишет Ленин в ответ на письмо Суханова, - что базис определяет надстройку. Но в каком учебнике написано, что нельзя сделать наоборот?» И повторяет фразу Наполеона: «Нужно сначала ввязаться в серьезную драку, а там посмотрим». То есть, для истинного понимания необходимо, как выразился Мамардашвили, «пройти».
И так ли в расчете дело? Горький в «Пенсе о Соколе», противопоставляя приземленного Ужа  безрассудному Соколу, формулирует предельно: «Безумству храбрых поем мы славу, безумство храбрых – вот мудрость жизни! О, смелый Сокол, в бою с врагами истек ты кровью, но будет время, и капли крови твоей горячей как искры вспыхнут во мраке жизни и сотни смелых сердец зажгут… Пускай ты умер, но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым…»

Вы видите, насколько непрост, вариативен образ Дона Кихота: от мелкобуржуазного (бессознательного и потому смешного, неадекватного или сознательного) вредителя рабочему движению (как это и описывают Плеханов в «Социализм и политическая борьба», «Еще раз социализм и политическая борьба», Энгельс в «Коммунисты и Карл Гейнцен») до практика, который творит историю своими действиями. А практика, как говорил Ленин, исходя из работ Гегеля,  – выше теории. Если же продолжить еще далее  – от практика-экспериментатора до волюнтариста, насаждающего кукурузу в зоне рискованного земледелия или троцкиста с анархистом, призывающих к пролетарской революции и ликвидации государства в феодальной стране. Помните доперестроечный анекдот? Рабы вышли на демонстрацию с лозунгом: «Да здравствует феодализм!» («Да здравствует феодализм, светлое будущее всего человечества!» - заканчивается пьеса Дюрренматта «Ромул Великий».)
Разумеется, интуиция – хороший помощник, но только общественная практика позволяет отличать политическую проститутку от гениального революционера. Весь вопрос, основной вопрос для цивилизации состоит в том, что охватывает собой эта общественная практика.

Вопрос о понимании так называемого «болота» отнюдь не праздный. Когда «кавалерийская атака на капитал» не удалась, Дон Кихот, подсидев соратников по партии, отбросил ржавое копье в сторону и основал орден меченосцев. Большевики изначально назывались социал-демократами. Подразумевалось, что монархии нужно противопоставить демократию. Под демократией понималась именно власть демоса, а не избирательные кампании с «представителями» от народа, угнетающие народ от его имени. У Дона Кихота нового типа провозглашалась совершенно иная, казалось бы, отличная от анархизма, общественная механика. Та общая анархистам и сталинистам позиция, согласно которой к социализму можно перейти и в первобытно-общинном строе (были бы настоящие партийные идеологи), отходит на второй план. На первый – выступает управление «болотом» независимо от его состояния, желания и возможности. Которое, конечно, учитывается, но не особо. В этом суть сталинизма и, естественно, современного троцкизма, которые желают видеть правильное «правительство, идущее навстречу пролетариату».
Первоначально, на волне энтузиазма, на базе авторитета Ленина и большевиков, такая механика имела право на существование. Однако в течение десятилетий, когда, по выражению Бернарда Шоу, «и вот всю правду мы узнали про него», когда энтузиазм и доверие к тем, кто сменил большевиков, мало помалу улетучивались, тогда рухнула идеалистическая механика, основанная на «привнесении в сознание» партийным руководством.
Посмотрим, насколько актуально непонимание сталинистами и троцкистами ущербности идеалистического подхода к обществу на конкретном элементарном примере.
На одной из конференций пермской КПРФ я говорил: «Когда вы заняты исключительно тем, что противопоставляете социализм и капитализм, вы требуете от рабочих действий, к которым они не готовы, неспособны. Всё равно, что привязать к гире ниточку и резко рвануть, материя, общественная механика вам не позволит это сделать». На что услышал: «Надо не ниточку, а шомполами!»
По мнению сталинистов победы рабочих в борьбе за повышение зарплаты или в усилиях сместить с должности наиболее коррумпированных чиновников «лишь укрепляют систему». Между тем такой большевик, как Шляпников, чрезвычайно гордился тем. что ему удалось «выбить» из работодателя положенные ему деньги, а сам Ленин читал Лекции по трудовому заводскому праву и отстаивал интересы отдельных рабочих в суде.

Дело не только в том, что юные сталинисты настолько безграмотны, что не понимают значения экономической борьбы. Как известно, Маркс утверждал, что всякая экономическая борьба есть борьба политическая. Дело в том, что выступления Ленина против ограничения рабочего движения экономической борьбой и против террористов, после успехов которых место «негодных» чиновников занимали еще более негодные, вместо одного царя приходил другой, предпринимались в специфических условиях подвижности рабочего класса - революционный центр перемещался в Россию. С другой стороны – во главе движения ВПЕРВЫЕ стояли социал-демократы. То есть, Ленин говорил о необходимости сделать шаг от экономической борьбы к политической. Во-вторых, Ленин, критикуя терроризм, призывал к тому, чтобы борьба одиночек не подменяла борьбу масс.

Сегодня ситуация такова, что активность не только одиночек, но целых организаций, причем довольно крупных, «разбилась о стену равнодушия масс» (Ленин, «Памяти парижской коммуны»). Рабочего движения в России практически не существует. Тот рабочий класс, который сохранился после реформ, уже видел, что такое КПСС, уже умеет не доверять руководству. Ленин рисовал механику, обратную сталинистской: идти вместе с практикой рабочих, идти на шаг впереди от практики, достигнутой самими рабочими. На шаг, а не на десять, ибо к светлому будущему более успешно призывает церковь. Тем более на фоне отсутствия какой-либо практики рабочего движения крики о социализме есть очевидная демагогия. И рабочие это прекрасно понимают, не поддерживая так называемых коммунистов.
Действия сталинистов объективно направлены на укрепление существующей системы в России. Их бессилие еще больше утверждает в рабочих мысль о бесполезности протестов.


КАРЕЛ ЧАПЕК И РЕВОЛЮЦИЯ

Чапек ввел в обиход слово «робот», термин придумал его брат Йозеф, с которым он писал в соавторстве.
Чапек мог бы получить Нобелевскую премию по литературе. Однако Нобелевский комитет каким был, таким и остался, Чапек в своих произведениях «оскорбил» нацизм в Германии, и Нобелевский комитет поклонился Гитлеру. Впрочем, и без этого Чапек не получил бы премию: в романе «Фабрика Абсолюта» - насмешка над религией, причем именно развитие техники порождает верования.  В романе 1936 года «Война с саламандрами» - картина эксплуатации капиталом разумных животных для добычи жемчуга, саламандр превращают в рабов, далее восстание, война из-за идеологии и гибель всех саламандр вследствие применения бактериологического оружия.
Обратим внимание: в романе развитие капитализма есть развитие производительных сил: саламандры становятся умнее и превосходят человека по интеллекту.

В 1917 году в мире сложилась революционная ситуация. Однако Октябрьская революция осталась изолированной. В 1920 году в Веймарской республике войска разгромили Баварскую Советскую Республику. В Австрии революционное движение сошло на путь реформизма, оно было подавлено в Венгрии, Финляндии, Польше, Латвии, Литве, Эстонии.
На фоне поражения мировой революции социалистическое учение отразилось (преломилось) в сознании писателя весьма своеобразно.

Восстание масс

В 1920 году в пьесе «R.U.R.» («Россумские Универсальные Роботы») Чапек высмеивает капитализм, но против капитала поднимают восстание не люди, а роботы.
Правда, эти роботы – копия рабочего класса. Они выращены из особой протоплазмы, они сильны, умны, быстро обучаются, но не имеют души. Они «не креативны», не творческие, не могут придумать ничего нового, у них нет желаний. Они, как обработанные газом «RH», приспособлены определенного типа работ, в зависимости от программы. Они нетребовательны, покорны и дешёвы.
Наоборот, люди в пьесе – слабы и глупы.

Ради денег и вследствие веры в будущее, где люди вообще не будут заниматься тяжёлым трудом, владельцы фирмы R.U.R. производили всё больше и больше роботов: учёных, солдат, музыкантов. После подавления восстания людей, оставшихся без работы, для человечества наступила эпоха изобилия, однако люди потеряли способность к воспроизводству.

Обратим внимание: суть социалистического учения – в ликвидации старого общественного разделения труда (в первую очередь,  на труд умственный и физический), которое делит общество на классы. Суть в ликвидации тяжелого, монотонного, однообразного, обезличивающего труда рабочих.
Ныне, несмотря на автоматизацию производства, эта мысль в пьесе Чапека объявляется утопией.

Далее, согласно Эдуарду Бернштейну, партия, как бог в человека, привносит в темную, косную, инертную массу роботов политическое сознание.
Девушка Елена усовершенствовала роботов, у них появилась душа, она начали бороться за свои права.

Вместе с чувством несправедливости у роботов появилась злоба к угнетателям. В ходе восстания роботы просо уничтожали людей.
Аналогично в романе «Кракатит» анархисты стремятся уничтожить капитализм для восстановления капитала, но уже  руках анархистов.
В финале пьесы человечество погибает, но и роботы должны погибнуть, т.е. технология их производства утеряна.

В марксистско-ленинском учении – в связи с ликвидацией разделения труда - тоже погибают оба класса, и буржуазия, и рабочий класс, но речь идет не о физической смерти рабочих, а о смерти признака, делающего людей рабочими, этот признак – содержание труда. Это содержание генерирует и характер труда: наёмный. Содержание и характер труда обусловливают узурпацию управления производством и прибылью капиталистом.

Сравните пьесу с извращением темы в сериале «Терминатор».

Бернард Шоу и Чапек

Да, мировая революция не состоялась. Но осталась наука, осталась вера, остался пример великой борьбы.
Достоевский считал, что человеческая жизнь имеет смысл лишь в том случае, если она бесконечна.
В 1918-1820 годах Бернард Шоу пишет серию из пяти пьес «Назад к Мафусаилу», в которой
критикует капитализм в фантастической форме: он наделяет персонажей бесконечной жизнью и в конце издевается над платонизмом: люди превращаются в бессмертные бестелесные вихри энергии, блуждающие среди звезд.
Так или иначе, помимо содержания пьес, Шоу дает вполне реалистичный прогноз: в ходе эволюции человек увеличит продолжительность жизни.

Действительно, после открытия антибиотиков и противовирусных препаратов, после введения санитарии продолжительность средняя жизни резко возросла. Большевики победили тиф, смогли поголовно привить оспу, в 1925-м победили холеру, в 1958-м в СССР за два месяца с мизерными потерями была предотвращения эпидемия чумы. Резко снизилась и смертность.
Со времен первобытного общества средняя продолжительность жизни человека возросла впятеро. С изменением содержания труда и с развитием медицины продолжительность жизни человека продолжает расти.

Истоки фантастической версии запасного тела – от индуизма, от мифа об реинкарнации, о переселении душ.
Перенос сознания в новые тела видим у Роджера Желязны («Князь света»), у Лафферти («Шесть пробуждений»), копирование сознания на жестянку – и у Ричарда Моргана в «Видоизмененном углероде». Однако первым реанимировал миф Артур Кларк в романе 1956 года «Город и звезды»: люди в романе не рождаются и не умирают, оцифрованные сознания просто перезагружаются в уже готовые взрослые тела.
Совершенно иной подход в книге Владимира Савченко «Открытие себя» (1971): человек обучается самостоятельно видоизменять свое тело, фактически, становится бессмертным, хотя мысль о бессмертии и не высказана автором.

Истоки версии жизни после смерти очевидны, бестелесное сознание кочует из рассказа в рассказ, напр., «гамбит девятихвостого лиса» Юна Ха Ли. Но у финского фантаста Ханну Райаниеми в книге «Страна вечного лета» жизнь в загробном мире вполне материальна, разве что тела состоят из эктоплазмы, а кровь - из мыслеобразов.

Чтобы продлить жизнь, фантасты предлагают тканевую инженерию, заменить мозг состарившегося человека на металлический, ноги, руки, сердце и пр. Словом, железный робот идет на смену недолговечному Homo sapiens. Данной халтурой переполнен Голливуд.

У Чапека сам термин наполнен социальным содержанием. Робот – от чешского robota, «каторга», «тяжёлая работа», «барщина».
Однако, несмотря на антибуржуазные мотивы,  Чапек – основатель чехословацкого либерального ПЕН-клуба, во множественных беседах с Масариком проявлял антипатию к социализму, еще в 1924 году написал статью «Почему я не коммунист».

Читаем: «Если мое сердце на стороне бедных, какого же черта я не стал коммунистом? Именно потому, что я на стороне бедных… коммунизм обращается из безопасной дали: во всем, мол, виновен социальный строй; через два года, через двадцать лет взовьется знамя революции, и тогда... Как же так, через два года, через двадцать лет? Неужели вы способны равнодушно соглашаться с тем, что можно так существовать еще два зимних месяца, еще две недели, еще два дня? Буржуазия, которая тут не может или не хочет помочь, чужда мне; но так же чужд мне и коммунизм, предлагающий вместо помощи знамя революции. Цель коммунизма –  властвовать, а вовсе не спасать, на его знаменах написан лозунг власти, а не помощи. Нищета, безработица, голод –  для коммунизма все это не позор и непереносимая боль, а вместилище темных сил, вырывающихся из пучины гнева и ярости. "В этом виноват общественный строй". Нет, вина лежит на всех нас… Бедняки –  это не класс, это как раз люди деклассированные, выбитые из колеи и неорганизованные; никогда они не приблизятся к трону, кто бы ни восседал на нем. Голодные хотят не властвовать, а насытиться; перед лицом нищеты безразлично, кто управляет страною… Я не могу быть коммунистом, потому что коммунист не знает морали помощи и сочувствия страждущим; потому что он проповедует устранение социального порядка, а не того ужасающего беспорядка, каким является нищета».

Карел Чапек обнаруживает пещерное невежество и в истории, и в политике, и в марксизме-ленинизме. Писатель не понимает, что нищета вытекает из классового положения наемных рабочих. Для Чапека идеал – не революция, а реформа – кинь голодной собаке кость, дай шубу с барского плеча, и Чапек будет доволен.

«Я нисколько не чувствую себя аристократом, - продолжает Чапек, - но не могу поверить в большие возможности масс. Да никто ведь серьезно и не думает, что массы будут управлять государством; они представляют собой только орудие для достижения определенных целей; их используют лишь как политический материал, и гораздо более жестко и безжалостно, чем членов других партий».

Да, да, никто не спорит, мы все знаем, пишет Ленин, что каждая кухарка НЕ МОЖЕТ управлять государством.
Но отличие Ленина от Чапека состоит в том, что Ленин ориентируется не на рабочего осла с теплой попоной и вдоволь сена, как говорил Маркс – прогрессивный буржуа хорошо содержит своего рабочего.
Ленин ориентируется на человека, с душой и разумом, он говорит, что каждая кухарка должна УЧИТЬСЯ управлять государством.

«Кормить бедняка обещаниями – значит обкрадывать его», - обвиняет коммунистов Чапек. То есть, он не знает, что большевики дали мир народам и землю крестьянам.
Но Ленин обещал социализм не через 20 лет, едва ли внуки увидят социализм, говорил он на 1-м съезде земледельческих коммун в 1919 году.
Бедным же большевики предложили университеты, ликбез, план ГОЭЛРО, сотни новых заводов, а с 1932 года – бесплатное поголовное среднее образование.
Что же пишет Чапек? «Но вот кого мне действительно жалко, так это пролетариев, которых таким образом наглухо отгораживают от остального образованного мира, ничем не компенсируя их за это, кроме соблазнительных перспектив будущей революции».
Впечатление, что Чапек познавал мир по украинским или американским СМИ.

«… верить, - пишет Чапек, - что разрешение проблемы бедности – задача нынешнего, а не будущего общественного устройства --- значит не быть коммунистом. Верить, что кусок хлеба и тепло в печи сегодня важнее, чем революция через двадцать лет,  –  значит обладать весьма несклонным к коммунизму темпераментом».

Чапек путает коммунистов с анархистами, троцкистами, сталинистами, которые считают, что революцию можно проводить когда угодно, с левыми марксистами, которые обвиняли Ленина, что он «строит» госкапитализм. Да, отвечал Ленин, госкапитализм – шаг вперед по сравнению с нынешним положением…

«Самое удивительное и самое бесчеловечное в коммунизме, - обвиняет Чапек, - это его ни с чем не сравнимая мрачность. Чем хуже –  тем лучше. Если мотоциклист собьет глухую старушку –  это доказательство гнилости нынешнего строя; если рука рабочего попадет в шестерни станка, то ясно, что размозжил его бедную руку буржуй, к тому же с кровожадным наслаждением. Все люди, которые по тем или иным личным причинам не стали коммунистами, зверски злобны и сердца их омерзительны, точно гнойник; во всем современном обществе нет ни на волос добра; все, что существует, – дурно».

То, что Чапек путает случайность (попадание под мотоцикл) с системной связью, то, что он не понимает, что производственный травматизм – это системное явление и прямо обусловлено капиталистическими отношениями в обществе, то, что он не видит за деревьями лес – еще полбеды.
Чапек не хочет понимать, что резко обнищание масс как условие революционной ситуации – не лозунг. А реальность.
Чапек ничем не отличается от гоголевского Манилова. Классовая ненависть – это не плохо, а очень хорошо, плохо, когда ее нет. Ненависть к угнетателям, к несправедливости, к фашизму – не самое плохое чувство человека.
И если весь мир видит в марксизме великий заряд гуманизма, Чапек обвиняет его в мрачности!

«Легко утверждать, что общество дурно; но поищите-ка в нем абсолютно дурных людей! Попробуйте судить о мире без грубых упрощений; вскоре от ваших принципов не останется и на понюшку табаку. Предпосылка коммунизма – умышленное или притворное незнание жизни… Из коммунистических газет вы не узнаете о мире ничего, кроме того, что он гроша ломаного не стоит», - пишет Чапек.

Маркс разъясняет: отдельный капиталист может быть по-своему приличным человеком, мы не выступаем против иных отдельных капиталистов, мы выступает против социальной роли класса капиталистов.
С другой стороны: неужели Чапек не читал «Басню о пчелах Мандевиля? Не читал в «Братьях Карамазовых», что такое класс помещиков? Это не коммунисты, которые связаны с рабочей средой, это Чапек не знает жизни.
Да и зачем Чапеку понадобилось это словечко «абсолютно»?

И каким местом Чапек читал коммунистические газеты? В них только и делают, что пишут о скачках на ипподроме, об интрижках в шоу-бизнесе, об успехах строительства капитализма, кто на ком женился, как варить варенье и пр. Понимал ли Чапек своей головушкой, чем отличается политическая газета от бульварной прессы?
Задача политической газеты - вскрывать социальные язвы. Чапек хочет, чтобы о них никто не знал?
Может, Чапек обвинил бы еще и драмы Шекспира в мрачности?
Я уже писал: «Ибсен, «Привидение», у героя пьесы - сифилис мозга. Теннеси Уильямс, «Сладкоголосая птица юности», главного героя кастрируют. Олби, «Всё кончено» - действие строится вокруг смерти главы семейства. Юджин О'Нил, «Долгий день уходит в ночь». Сын страшно болен, у него туберкулёз, мать -морфинистка... Теннеси Уильямс, «Кошка на раскаленной крыше»: «Большой Па умирает от рака…» С этого начинается повествование. У Онетти – целые батальоны смертников, то у героини грудь отрезали, то еще какая напасть» («Приметы эпох»). Самоубийство в романе «Мартин Иден» Лондона. «Гроздья гнева» Стейнбека. «Три товарища» или «Жизнь взаймы» Ремарка. И т.д. Вся великая русская литература пронизана мраком монархии: у Салтыкова-Щедрина, у Достоевского, у Алексея Толстого, у Льва Толстого, у Грибоедова, у Гоголя, у Тургенева, у Горького, добавьте «Вишневый сад» Чехова и многие другие его пьесы.
У самого Чапека исключительно мрачные и «R.U.R.», и «Война с саламандрами». Неча на зеркало пенять, коли рожа крива.

«Современному миру не требуется ненависть, ему нужна добрая воля, нужны согласие, сотрудничество и гораздо более добросердечный моральный климат… есть еще проблема насилия. Я не старая дева, которая начинает креститься при слове "насилие"; должен признаться, что иногда я бы охотно отколотил человека, который утверждает ерунду или просто лжет… если бы буржуи провозгласили, что будут вешать пролетариев, я бы тут же собрался и побежал на помощь тому, кого ведут на виселицу. Порядочный человек не может поддерживать тех, кто угрожает; призывающие к расстрелам и повешениям разлагают общество не тем, что совершают социальный переворот, а тем, что нарушают обычные и естественные нравственные законы», - уверяет Чапек.
То есть, Чапек – отштампованный никчемный либерал. Выступая на словах против буржуазии, на деле он ее поддерживает. Буржуи ничего не провозглашали – они просто вешали, Чапек не в курсе. Насилие – повивальная бабка истории, сообщает Маркс. Чапек не знает истории человечества.
Смешно другое: Чапек, не спрося человечество, сообщает: он знает, что ему нужно!

Средство Макропулоса

Шоу – «уличный агитатор», его мысли созвучны мыслям Ленина, он несравненно глубже Чапека знает рабочий класс, его мироощущение иное, нежели у Чапека, см. Анализ пьесы Б. Шоу «Дом, где разбиваются сердца»
Чапек был знаком с Шоу, в 1922 году он, независимо от Шоу, пишет пьесу «Средство Макропулоса». Доза средства продляет жизнь на 300 лет. В конце пьесы группа мужчин пытается отобрать рецепт у знаменитой певицы, которой уже 300 лет, чтобы нажиться. Сама певица абсолютно равнодушна к миру, для нее не существует нравственность, ей скучно, ей всё опостылело. Она добровольно предлагает каждому из группы рецепт, но, проникнутые рассказом певицы, все отказываются. Наконец, рецепт берет юная девушка и сжигает его. Вывод Чапека: и 60 лет – хорошо, а бесконечность жизни – в размножении.
У Марата были потные руки, у Дантона – гнилые зубы, это всё, что трехсотлетняя певица усвоила из истории Великой французской революции.

Видимо, именно пьеса Чапека навеяла Роберту Земекису и Мартину Доновану сюжет фильма «Смерть ей к лицу».

Нет сомнений, физики, биологи, математики, химики не согласятся с мещанской, кухонной философией Чапека. Не согласится с ним и геронтолог, да любой врач.

В 1961 году Леонард Хейфлик обнаружил, что клетки человека, делящиеся в клеточной культуре, умирают примерно после 50 делений и проявляют признаки старения при приближении к этой границе.
В 1971 году советский ученый Алексей Оловников объяснил, что предел Хейфлика (52 деления) связан с сокращением размера теломер, участков ДНК на концах хромосом, теломеры после каждого деления клетки укорачиваются на 3-6 нуклеотидов.
Амебы или инфузории-туфельки способны делиться бесконечно.
То есть, когда из одноклеточных организмов возникали многоклеточные, эволюция положила предел числу делений, чтобы организмы не разрастались бесконечно.

Фермент теломераза восстанавливает концы ДНК, клетки, в которых теломераза экспрессирована (половые, опухолевые), бессмертны. В клетках морского окуня теломераза экспрессирована, именно поэтому, как ранее предполагали, морской окунь бессмертен. Он умирает от разрастания, становится менее подвижен и не способен к добыванию пищи.
Оказалось, что морской окунь и ему подобные обладают еще рядом качеств, которые делают их бессмертными, активированная теломераза играет второстепенную роль. Первостепенную играют другие повреждения ДНК.
Дело хотя бы в том, что далеко не все клетки организма – делящиеся.

Примерно каждую секунду в ДНК клеток любого организма возникают дефекты, в том числе однонитиевые и даже двухнитивые разрывы. Механизм саморепарации ДНК залечивает все повреждения, однако – почти все. Нарастание числа дефектов и приводит к смерти.
В начале 80-х в лаборатории радиобиологии Естественно-научного института при пермском университете нашли ряд селен-производных, которые в условиях радиационного поражения восстанавливают ДНК, снижают смертность. Ваш покорный слуга занимался квантово-химическим расчетом электронных уровней этих соединений, было обнаружено, что при ионизировании ДНК вследствие попадания в молекулу гамма-кванта данные соединение донируют ДНК электрон, облегчая саморепарацию. Чем ближе валентный уровень соединения к середине запрещенной зоны ДНК (в модели полупроводника), тем больше вероятность донирования, тем эффективнее соединение.

В виду того, что все найденные соединения крайне токсичны, был сделан вывод об их непригодности в военных условиях. Но кто сказал, что их нельзя применять в мирных условиях, в микродозах, в геронтологии? То есть, речь идет о применении широкого ряда радиопротекторов как геропротекторов, в деле увеличения продолжении жизни.
См. Ихлов Б. Л. Применение радиопротекторов в геронтологии. ВЕСТНИК НОВЫХ МЕДИЦИНСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ. 2018. Т. 25. №3 С. 215-229.
Ikhlov B. L. A method of selecting antioxidants in gerontology. International Conference
“Scientific research of the SCO countries: synergy and integration” Part 1. Beijing, China. December, 2020. P. 75-84. DOI 10.34660/INF.2020.53.56.008.

Был проведен ряд экспериментов, испытуемые принимали препарат в течение месяца, было обнаружено существенное сокращение времени регенерации поврежденной порезом кожи, повышение тонуса.

В медицине давно используется биодобавка из селена в сочетании с витамином Е. В одном из вариантов нужно всего-навсего заменить витамин Е. на другой витамин.

Зададимся вопросом: интересно ли это врачам, геронтологам?
Соответствующий материал был направлен в профильные журналы.
Нет ответа.
В два самых известных российских института геронтологии.
Нет ответа.

Но разве богатые не заинтересованы в продлении своей богатой жизни? Заинтересованы! Но и они не откликнулись.
Разве различные фирмы не заинтересованы в прибыли, в продаже продляющих жизнь биодобавок? Нет, оказалось – им интереснее продавать явный фальсификат! Зачем тратиться на реальный медицинский препарат, на компоненты, на специалистов - если оболваненное население с удовольствием и за большие деньги покупает дешевую туфту?

Карел Чапек не видел жизни, он писал не о том… Он не хотел знать марксизм.

По биохимическим, биофизическим, физиологическим параметрам человек может жить до 1000 лет.
Социальный аспект в геронтологи практически не рассматривается.
Чтобы совершился качественный скачок в росте продолжительности жизни, качественный скачок должен произойти в способе производства.
Карфаген должен быть разрушен.


ТАЙНА ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА

 «И начинания, вознесшиеся мощно, теряют свой ход и имя действия». Из огня да в полымя: неспособный понимать общественную динамику и порой утилитарно типизирующий критический реализм быстро сошел со сцены, уступив место символизму, который исчез еще быстрее.

Вы будете смеяться, но научный сотрудник омского государственного университета А. О. Фигура в своей статье «Критический реализм: методологическая альтернатива для социальных наук» (Омский научный вестник, 2012) вполне серьезно утверждает: критический реализм провозглашает, что «общество и социальная реальность не наблюдаемы». Ни много, ни мало.

Стиль и революция

В романах Достоевского нет глуповатых или невменяемых, как Ступендьев в «Провинциалке» Тургенева, Оргон и его мать, госпожа Пернель в «Тартюфе» Мольера или сестра Поля Домби, миссис Луиза Чик,  в романе Диккенса «Торговый дом Домби и сын». Все персонажи умны и проницательны, как на подбор, видят человека насквозь. Если некая героиня что-то не понимает, она «за ночь передумала» и приходит к выводу, как ученый к научному открытию.
В детективе «Тайна Эдвина Друда» главный герой зачастую глуп, богач в романе «Торговый дом Домби и сын» – добрейшей души человек, у него даже есть трогательная присказка всегда не к месту: «Впрочем, это не имеет никакого значения», зритель пускает слюни. При этом богач глуп непроходимо.

Казалось бы, «брызжущие бюрократизмы» романов Достоевского, специфический язык, с одной стороны, аристократический, с другой – с нарочитыми нарушениями правил, роднит их стиль с романами Диккенса. Все его герои изъясняются исключительно вежливым до деликатности, изысканным языком, прорваться сквозь который порой позволяют повороты сюжета, развитие человеческих противоречий.

Критики полагают, что это многословие пародирует литературный стиль викторианской эпохи, однако сам Диккенс следовал викторианской традиции. И нельзя же писать целый роман сплошь из пародий. И русские писатели грешили галломанией, но ведь не весь текст – сплошь из французских слов.
Младенец кисти Рафаэля смотрит на вас с рук мадонны взрослыми глазами, ибо в ту эпоху художники еще не умели рисовать детей (сравните с «Лялей Симоновичем» или «Девочка с персиками» Валентина Серова). У Диккенса и дети разговаривают всё на том же птичьем наречии, что и взрослые.

Есть великая разница между Диккенсом и русскими питателями той поры.
"Я сохраняю способность к творчеству, - пишет Диккенс, -  лишь при строжайшем соблюдении главного условия: подчинять этому творчеству всю свою жизнь, отдаваться ему всецело, выполнять его малейшие требования ко мне, отметая в течении долгих месяцев всё, что мешает работе. Если бы я не понял давным-давно, что, только будучи в любую минуту готов полностью отречься от всех радостей и отдаться работе, я смогу сохранить за собой то место, которое завоевал, я бы потерял его очень скоро. Я не рассчитываю на то, что Вы поймёте все причуды и метания писательской натуры. Вам никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным в жизни и задумываться над этим. Вот почему Вам может показаться странным то, что я пишу. "Что Вам стоит оторваться на полчаса", "только на часок", "всего лишь на один вечер" - с такими просьбами часто обращаются ко мне. Но люди не понимают, что писатель сплошь и рядом не может распоряжаться по своему усмотрению даже пятью минутами своего времени, что одно сознание того, что он связал себя обещанием, может ему испортить целый день труда. Вот какой ценой приходиться расплачиваться нам, пишущим книги. Тот, кто посвятил себя искусству, должен быть готов отдаваться ему всецело и только в служении ему искать себе награду. Я буду очень огорчён, если Вы заподозрите меня в нежелании видеть Вас, но ничего не могу поделать. Я должен идти своим путём, несмотря ни на что…» (Миссис Винтер от 3.04.1855 (30, 28-29)

Сравните  - у Пушкина: «И праздность вольную подругу вдохновенья…»
(Сравните с отповедью Резерфорда своему сотруднику, которого он постоянно заставал на рабочем месте: «Вы все время работаете?? Когда же вы думаете?!»)

В произведениях русских писателей присутствует фольклор, и в «Униженные и оскорбленные» (знаменитая «облизьяна зеленая»), и в «Преступление и наказание» Достоевского, и в «Охотничьих рассказах» Тургенева, и в произведениях Чехова, фольклор и жаргон становятся хозяевами положения у Бабеля, Артема Веселого, Пильняка, Платонова, Замятина, Гашека и далее – у Фолкнера, Стейнбека и в латиноамериканской литературе.

Уточню: речь не идет о «Песенке матушки гусыни», английских считалках, легенде о Робине Гуде у Скотта или собирании народным песен немцем Иоганном Готфридом Гердером (1744 – 1803). Речь о народном говоре.
(Увы, «начинания, вознесшиеся мощно, теряют свой ход и имя действия» - возведенный в абсолют фольклор сделал из литературы бессмыслицу в творениях писателей-деревенщиков, современная же литература ничего не смогла в себя впитать, кроме фени, на Западе ее вырождение заметно по «шедеврам» Толкиена или Дж. Роулинг).

Диккенс, сын разорившегося военного чиновника, хоть работал на заводе и побывал в тюрьме вместе с родителями, получил наследство от бабушки. Диккенс, хоть и описывает в «Тяжелых временах» рабочий митинг, далек от общественных низов, он мастер рисовать мелкую буржуазию («Посмертные записки Пиквикского клуба»), потому к критическому реализму, представители которого в Англии – Смолетт, Фильдинг, Эмили Бронте, Теккерей, отнести его творчество трудно.

Впрочем, это касается и Бронте, и Теккерея, и Гастелл, чье творчество претерпело со временем если не радикальные, то заметные изменения. Аналогично отличается «Жизнь и приключения Оливера Твиста» (1838) с работными домами и уголовными притонами,  «Холодный дом». «Маленький работник» от романа «Торговый дом Домби и сын» (1848), где господствует деликатное птичье наречие.

1932 год, Париж, бои на баррикадах. Лионское восстание. Восстание 1848 года.
В Англии в середине 30-х - тоже подъем рабочего движения, выступления чартистов. Маркс пишет об этом времени: «Блестящая плеяда современных английских писателей, чьи выразительные и красноречивые страницы раскрыли миру больше политических и социальных истин, чем это сделали все профессиональные политики, публицисты и моралисты, вместе взятые, показали все слои буржуазии, начиная с «высокочтимого» рантье и держателя ценных бумаг, который смотрит на любое предпринимательство как на нечто вульгарное, и кончая мелким лавочником и клерком в конторе адвоката. И как же изобразили их Диккенс и Теккерей, мисс Бронте и миссис Гаскелл? Полными самомнения, напыщенности, мелочного тиранства и невежества; и цивилизованный мир подтвердил их приговор, заклеймив этот класс уничтожающей эпиграммой: «Он раболепен по отношению к стоящим выше и деспотичен к стоящим ниже». (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 17).

Благодаря трудам Ламарка, Эразма Дарвина, Чарльза Дарвина, Кювье, Авогадро, Фарадея, Вольта, Якоби и других гениев рушится теология, формируется научная картина мира.
Буржуазные историки, Тьерри, Гизо, Минье и др., утверждают концепцию Гегеля, Кондорсе, Вольтера и др. исторического развития как прогресса.
«... все застывшее стало текучим, - пишет Энгельс, - все неподвижное стало подвижным, все то особое, которое считалось вечным, оказалось преходящим, было доказано, что вся природа движется в вечном потоке и круговороте» («Введение к «Диалектике природы»).

В 40-е в Германии, Венгрии, Франции начинает складываться революционная ситуация, в этот период Маркс и Энгельс создают систему научного социализма. Даже романтизм в литературе становится революционным (Байрон, Шелли, Гюго, Жорж Санд).

Изначально история Пиквикского клуба – набор юмористических высказываний, которыми Диккенс подписывал рисунки художника Сеймура о приключениях членов охотничьего клуба. Описание научности открытий – как нельзя злободневно. Однако затем замысел автора меняется, столкновение Пиквика с судейскими крючкотворами приобретает чуть ли не зловещий оттенок.

Проходит время, в 50-е начинается спад борьбы рабочих. И если Джордж Элиот пишет о рядовых гражданах, то сводит социальные конфликты к классовому примирению – и это после перевода «Сущности христианства Фейербаха».
Но Диккенс и сам всё понимает.  «С каждым часом во мне крепнет старое убеждение, что наша политическая аристократия вкупе с нашими паразитическими элементами убивают Англию. Я не вижу ни малейшего проблеска надежды. Что же касается народа, то он так резко отвернулся и от парламента, и от правительства, и проявляет по отношению и к тому, и к другому такое глубокое равнодушие, что подобный порядок вещей начинает внушать мне самые серьёзные и тревожные опасения. Дворянские предрассудки, с одной стороны, и привычка к подчинению — с другой, — совершенно парализуют волю народа. Все рухнуло после великого XVII века. Больше не на что надеяться», - пишет он.

В автобиографическом «Дэвиде Копперфильде» (1950) лишь слабые отголоски юмора «Пиквикского клуба», против  капиталистической Англии Диккенс потрясает знаменем старых устоев морали и семьи.
Наконец, в посвященном французской революции «Повести о двух городах» соглашается с необходимостью революционной диктатуры, но рисует ее как безумие.
Ирония возвращается к писателю только в 1964-м («Наш общий друг»).

Допустим: Диккенс – понимает. Но зачем нужно было извращать самую суть социальных конфликтов, предлагать нелепейшие пути их разрешения?

В 1843 году Адам Смит, который писал о черном, обезличивающем труде рабочих задолго до Маркса, предложил Диккенсу написать памфлет о положении небогатых слоев населения Англии. И Диккенс подарил миру «Рождественские повести».
Рассказ «Сверчок за очагом» заканчивается свадьбой – благодаря духу-хранителю семейного очага. Счастливый конец и в «Битве жизни».
Однако в рассказе «Колокола» на фоне общественного расслоения, бедности, угнетения пожилой отец в ночь под Новый год с радостью узнает, что его дочь Мег вскоре выходит замуж. Но богатое общество заводит разговор, что нет смысла жениться бедным людям. Разве они могут быть счастливы без капитала?
Главный герой осознает, что для буржуа он  преступник, лентяй, грубый неуч, которому лучше бы не появляться на свет или не приумножать свой род. Как писал Энгельс в книге «Положение рабочего класса в Англии», буржуазия всегда готова обвинить рабочих в лени, пьянстве, беспорядочных половых связях. Герой уже готов запретить своей дочери выходить замуж, а себя считать мерзавцем, но звонят праздничные колокола...
Апофеоз - «Рождественская песнь» о грязном скупердяе Скрудже, вдруг его классовая сущность волшебным образом меняется, к нему является душа умершего компаньона, и характер буржуа становится из отрицательного положительным.
В знаменитом американском мультфильме, наоборот, скупость Скруджа возведена в добродетель.

В романе «Торговый дом Домби и сын» - срез общественных отношений, менталитет буржуазии, он не может измениться! Однако развязка – слащаво-слюнявая, как мелодрамы Эльдара Рязанова: зло в лице приказчика Каркера наказано, Каркер выбрасывается с 3-го этажа и погибает, богача Поля Домби в назидание поражает тяжкий недуг,  он становится банкротом, Уолтер Гей оказывается живёхоньким, возвращается и женится на Флоренс,  дочери еще богатого Домби, возвращается и потерявшийся дядя Уолтера Джиллс,  после банкротства Флоренс примиряется с отцом, отец, который ранее и видеть ее не желал, ни с того, ни с сего вдруг проникается к ней привязанностью, дочь в ответ начинает нежно заботиться об этой капиталистической сволочи. В пиквикском смысле, конечно. Но по гамбургскому счету. Это и есть критический реализм?

Общество того времени нуждалось в «хеппи эндах», в «поцелуях в диафрагму»? Вовсе нет, сравните с «Повестями Белкина», «Портретом Дориана Грея», «Ярмаркой тщеславия», «Гобсеком», «Отверженными» или «Собором Парижской богоматери», не говоря уже о более позднем периоде критического реализма, когда творили Гарриет Бичер Стоу, Ожешко, Христо Ботев.
Финал романа «Торговый дом Домби и сын» нелеп, как и в рассказе «Провинциалка», впрочем, вероятно, написанном ради единственного героя – неподражаемого Алексея Ивановича Ступендьева, уездного чиновника,  мужа молодой Дарьи Ивановны.

«Это чудо. Все, что написано до этого романа Диккенсом, кажется теперь бледно и слабо, как будто совсем другого писателя. Это что-то до того превосходное, что боюсь говорить: у меня голова не на месте от этого романа», - пишет о романе Белинский (Письма, Т. III, С. 325) …

О диалектическом материализме

Первые немецкие романтики, пишет Л. В. Федотова, критики Август (1767 1845) и Фридрих Шлегель (1772 – 1829, писатели В. Г. Ваккенродер (1773 – 1798), Л. Тик (1773 – 1853), Ф. Новалис (1772 – 1801) понимали свободу творчества как субъективный произвол; отказываясь от конкретного жизненного содержания в искусстве, они заменили его фантастикой и мистикой (Фольклор как художественный и философский феномен в эстетических исканиях поэтов английского романтизма. Автореф. докт. дисс., Майкоп, 2007). 

По мысли Бальзака «литература есть выражение общества». Энгельс дополняет: «Реализм предполагает, кроме правдивости деталей, правдивое воспроизведение типичных характеров в типичных обстоятельствах» (из письма к Маргарэт Гаркнес, 1888).
Маркс бы назвал эту точку зрения грубым объективизмом, например, отражение в зеркале не есть искусство.
Поэтому Энгельс уточняет: реализм есть типическое изображение, писатель должен уметь подать то, что с наибольшей силой и полнотой выражает сущность явления, необходим отбор существенного и отбрасывание случайного. В типическом художественном образе обобщение должно органически сочетается с индивидуализацией, как небо отражается в чашечке цветка.
В то же время и картины Перова, и «Мертвые души», и «Дневник провинциала в Петербурге», и «Братья Карамазовы» - не просто плевок в лицо элитарной общественности. Удивительным образом рассказчик переносит свой текст через столетия и заставляет почувствовать, что всё это о нас.

Отражение в зеркале того, что ранее общество всеми силами старалось не замечать – безусловно, прогресс. «… нужно было обратить все внимание на толпу, на массу, изображать людей обыкновенных, а не приятные только исключения из общего правила, которые всегда соблазняют поэтов на идеализирование и носят на себе чужой отпечаток». – пишет Белинский (ПСС, Т. 10. С. 294). Правда – не идеализирование, а то, что перед глазами. Человеческие страсти? Их нужно брать в том виде, какой дает современное общество (Г. В. Плеханов, «Искусство и литература»).
Но и это есть грубый объективизм.
По той причине, что сущностей явления не может быть много, она одна. Конечно, есть разные ее стороны, помимо противоположностей есть и внеположенное, есть разные способы описания одного и того же, и форма содержательна, и явление сущностно, а сущность является, и эти явления разнообразны. Но так или иначе, если бы писатели следовали Энгельсу, то и изображали бы одно и то же.

Конечно, можно было бы согласиться с Горьким: «Творцами этого реализма были преимущественно люди, которые интеллектуально переросли свою среду и за грубой физической силой своего класса ясно видели его социально-творческое бессилие. Этих людей можно назвать «блудными детьми» буржуазии; так же как герой церковной легенды, они уходили из плена отцов, из-под гнета догм, традиций, и к чести этих отщепенцев надо сказать, что не очень многие из них возвращались в недра своего класса кушать жареную телятину… Литература «блудных детей» буржуазии была в высшей степени ценна своим критическим отношением к действительности». Но.

Во-первых, выделение типического – отнюдь не завоевание реализма, оно принадлежит всему искусству.
Во-вторых, на самом деле писатель может увидеть и будущее преображение сущности, и уловить закономерность случайности, которую Энгельс советует отбросить. Лев Толстой возражал такому утилитарному пониманию общественных явлений в революционно-демократической литературе.

Наконец, человеческое «я» уникально, оно типично лишь в общественном (классовом) смысле, но, отбрасывая отличное от типического, мы вместе с водой выплескиваем и ребенка, всеобщее как многообразие сводим в особенному.
Именно это и послужило Кьеркегору и Маркузе основанием понимать диалектический материализм как грубый объективизм, потому Кьеркегор и не понимал, что личность – это совокупность общественных отношений, потому Маркузе и отвергал культуру человечества как общее в каждом.

Разумеется, критический реализм нанес сильнейший удар по обывательщине, мещанству, гражданской слепоте, социальному кретинизму.
Однако тот же Бальзак пишет, что вместе с типическим, классовым писатель  находит уникальные индивидуальные черты личности, как во внешних атрибутах, так и в духовном плане.
Единственное, что остается в литературном направлении - изображение действительности в формах самой действительности.
Но и человеческое «я» - тоже действительность, тоже объективная реальность. Причем данная нам в ощущениях. Подобно тому, как спин электрона невозможно обнаружить, он является экспериментатору в своих проекциях, так и субъективная реальность (нет здесь никакой «онтологической» ошибки) для нас объективна и постижима в своих «проекциях», действиях индивида.
«Весь гвоздь в индивидуальной обстановке, в анализе характеров и психики данных типов» (Ленин, в письме к И. Арманд).

В этом плане интересен русский представитель критического реализма – Чехов.
В «Чайке» он не анализирует характеры, нет. Он описывает… точнее, размышляет на тему своей любви к Лидии Мизиновой, Лике.
Будто бы  прообразом Тригорина в «Чайке» Чехов сделал среднего беллетриста Потапенко, которого сам сосватал Лике. Нет, потому что Лика любила не Потапенко, а Чехова. Нет, Тригорин владеет словом, он мастер. Потапенко – не мастер. Тригорин почти холоден к Заречной, Потапенко добивается Лики.
На самом деле Тригорин и Треплев – не два разных человека, почти соперника, между которыми выбирает молодая красавица Заречная, это один и тот же человек – Чехов. И холоден, и увлечен писательством, и страстен, и успешен, и отвергнут.
Треплев экзальтирован, ему символы подавай. Тригорин – будто коза на лугу пасется, для него писательство – как поедание травы. В образах Треплева и Тригорина Чехов смеется над самим собой.
Чехов путешествовал по Европе, Лика писала ему, письма не успевали, Чехов не отвечал. Лика сошлась с Потапенко, за что Чехов назвал его свиньёй.
Хуан Карлос Онетти хотел изваять историю души, которую понимал не как цепь поступков, связанных с происходящим в обществе, а как последовательность чувствований.
Внук крепостного, сын разорившегося мещанина Чехов создал реальную историю души, хотя социальный фон почти отсутствует. «Много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви», - писал он  А. С. Суворину 25.10.1895.

Зачем Чехов написал «Чайку»? Чтобы освободиться… И уже на репетициях пьесы встречается с артисткой Ольгой Книппер, с которой связывает свою жизнь.

В 1869 году Диккенс после тяжелой болезни уже составил завещание - и вдруг взялся за крупное произведение «Тайна Эдвина Друда», якобы после прочтения детектива У. Коллинза «Лунный камень», в котором Коллинз пропагандирует опиум. В романе Диккенса Джаспер тоже употребляет опиум – но как лекарство от страшных болей.
Однако детектив Коллинза вряд ли мог быть толчком к написанию «Тайны Эдвина Друда». Детективы в то время писали многие, сам же Диккенс задолго до «Тайны Эдвина Друда» изобразил в «Холодном доме» деградацию личности из-за употребления опиума.

Нет никакой тайны Эдвина Друда. Есть тайна Диккенса. Не может так быть, чтобы четыре человека разного возраста были по уши влюблены в одну и ту же девицу. Эдвин Друд, опекун Розы Буттон Грюджиус, Невил и Джон Джаспер – это один и тот же человек. Это сам Диккенс. Он пишет не историю - коллизию своей любви к Кэтрин Хогард. Не той Кэтрин, с которой расстался, но юной. «Я говорю с подругой юных дней…»
В 1957 году Диккенс влюбился в 18-летнюю актрису Эллен Тернан и через год развелся м Кэтрин, которая родила ему десятерых детей. Задолго до начала работы над «Тайной Эдвина Друда» душа его остыла к Кэтрин. Но удивительное свойство памяти - приходит ночь, и во снах он по-прежнему ее любит и тоскует. И еще утром долго не исчезает след.

В образе Невила писатель попытался, как сумел, воплотить страсть, которой сам не обладал.


БУНТ ГОЛСУОРСИ

Я не запомнил, на каком ночлеге
Меня пробрал грядущей жизни зуд.
Качнулся мир, звезда споткнулась в беге
И заплескалась в голубом тазу…

У Гоббса, Маркса, Гуно телец златой - это отстраненный от людей способ производства, будто бы сами люди нипричем, над ними что-то висит и заставляет их, в душе хороших, совершать неблаговидные поступки, просто быть бездушными. Но эта точка зрения - отстраненная, хотя самому Марксу сильно досталось в жизни.
И у многих других философов и литераторов (в тех же английских новеллах) рабочий класс - источник всяческой доброты, моральности и т.п. А ведь это не так.
Представление об отстраненности - неверно. И не только потому, что я лично не дворянин, как Ленин, не обеспечен, как Плеханов и пр., не стою над массами, а сам оттуда, и как все, получаю по мордасам.
Левые много писали и пишут о менталитете мелкого собственника, крестьянина. Действительно, помню, как в огородах колотили в доски забора ржавые загнутые гвозди в сторону соседа. Сегодня на их месте автомобилисты. За царапинку за своей машине готовы избить до полусмерти. Я видел это в Перми, в Самаре. В начале 90-х в Перми таксисты отлавливали частников, которые работали с низкими ценами, избивали и крушили их машины.
Нынче появились компьютерщики, люди, будто бы, просвещенные, но менталитет не лучше.
Все меняется в худшую сторону, театр маразма идет на смену театру абсурда - везде, на всех уровнях.

ПЕН-клуб

Джон Голсуорси – это порубежье веков, крушение традиций, идеалов и государств, падение и взлет искусства, революция в науке.
Голсуорси – продолжатель английского критического реализма, представитель социально-психологического реализма, противник «лживого» чистого искусства. От Диккенса, Бронте, Теккерея к Голсуорси перешло восприятие буржуа как олицетворения невежества, стяжательства, самовлюбленности, тирании, напыщенности.

Как Ибсен или Бернард Шоу, он пытается изменить мир пером.
Казалось бы, в его пьесах – социальное неравенство, несправедливость по отношению к бедным. В пьесе 1906 года «Серебряная коробочка» писатель призывает к единству закона для богатых и бедных, в пьесе «Справедливость» предлагает судебную реформу.
Голсуорси выступает против цензуры, поддерживает борьбу за права женщин, за их избирательное право, проповедует свободу разводов, тратит половину доходов на благотворительность, ратует за введение минимальной зарплаты.

Хотя Англия второй после Нидерландов вступила на путь капиталистического развития, Голсуорси в духе компромисса Славной революции пишет о власти аристократии с ее устоями викторианской эпохи. Причем сам он из вполне состоятельной буржуазной семьи: его отец - директор нескольких компаний, мать - дочь собственника заводов. Учился юный Джон в привилегированной школе Хэрроу и Оксфордском университете.

Позади остались зверства молодого британского капитализма: эпоха огораживания, истребление ирландцев, коренного населения Австралии. Военным путем англичане вытеснили более качественные индийские ткани, в результате голод вместе с английскими пушками и ружьями унес по разным подсчетам от 20 до 90 млн жителей Индии, к этому геноциду приложил руку и Черчилль. Перебравшись в Америку, британцы не забыли свои привычки. Капитал в своей корысти использовал рабовладельческие отношения, только при перевозке из Африки погибло 9 млн негров. Этот вид зверства сохранился и при Голсуорси, последний сегрегационный закон был отменен в США лишь в 1964 году. Ничего не пишет об этой истории Великобритании Голсуорси, он упоминает 1-ю мировую войну, но почти не рассказывает о ней и не оценивает ее. Фактически он пишет свою биографию, разрыв со своей респектабельной семьей.

Казалось бы, стержнем его творчества является критика отношений собственности. В «Саге о Форсайтах», где представлены три поколения рантье, средний буржуа Сомс Форсайт насилует собственную жену – ибо он ее собственник.
От первого неудачного брака у Сомса не было наследников его богатства, что удручало всю семью. Когда вторая жена рожает, он едва смотрит, кого, тут же едет к отцу успокоить, что родился мальчик, и отец умирает счастливым.

Писатель осуждает жадность и снобизм буржуа. В романе «Вилла Рубейн» - конфликт между двумя системами ценностей: у буржуа, цель жизни которых является прибыль, богатство, и у художника, чья цель – творчество. Но и творческий класс неоднороден: в романе «Остров Фарисеев» Голсуорси описывает лживость всего истеблишмента, включая, помимо буржуа, деятелей искусства, а также попов, чиновников и даже ученых.
В том же ключе - «Усадьба» (1907), «Братство» (1909), «Патриций» (1911). В свих романах Голсуорси даже упоминает без всякого негатива английских социалистов.
Голсуорси не побоялся открыть миру Джозефа Конрада, когда тот, будучи помощником капитана корабля, на котором из Австралии в Англию плыл Голсуорси, решился дать прочитать маститому писателю "Каприз Олмейера". Когда приплыли в Англию, Голсуорси порекомендовал роман начинающего писателя одному из ведущих на то время (1890-е) издательств. Так зажглась звезда Конрада.

Однако. В отличие от Бернарда Шоу или Маяковского, Голсуорси не агитатор улицы. Он, как сталинисты или меньшевики, относится к рабочему классу с позиций благотворительности. Он не приемлет большевизм. Он бывал в России, прекрасно осведомлен и о ноябрьских событиях 1917 года, и о победе большевиков над интервентами и белогвардейцами, и о прогрессивных буржуазных реформах Ленина. И отдает свою Нобелевскую премию либеральному, антибольшевистскому ПЕН-клубу, который сам основал и стал его первым президентом. Именно в этом ПЕН-клубе сосредоточится позднее вся антисоветская литературная публика - планетарное противоречие не разбирает, кто либерал, а кто ультраправый, оно растаскивает всех без изъятия по разные стороны одной и той же баррикады.

Голсуорси утверждает, что ненавидит форсайтизм, в предисловии к «Саге» от 1922 года он пишет: «Если крупной буржуазии, так же, как и другим классам, суждено перейти в небытие, пусть она останется законсервированной на этих страницах, пусть лежит под стеклом, где на нее могут поглазеть люди, забредшие в огромный и неустроенный музей Литературы. Там она сохраняется в собственном соку, название которому — Чувство Собственности».
«Сага» – история вырождения социального слоя, хотя это еще заря капитализма.

Но, как и сталинисты, анархисты или троцкисты, Голсуорси слишком рано объявляет банкротом и класс буржуа, и его менталитет, и отношения собственности в целом. С одной стороны, как показала история, капитализму еще было куда развиваться, с другой – лозунг «земля крестьянам, фабрики рабочим» означает частную собственность крестьян на землю и рабочих на фабрики, а главное -  как подчеркивал Энгельс, государственная собственность есть частная собственность.
Мир капитала – не иллюзорный, он не рушится, как карточный домик, от соприкосновения с миром, не переваривающим собственность, наоборот, он этот мир включает в свою систему.

В капиталистическом обществе всё общество – буржуазно, нет слоев, чуждых собственности. Маркс критикует уравнительный коммунизм Прудона следующим образом: «Такой коммунизм не только не преодолел частную собственность, но даже еще и не дорос до нее» («Экономическо-философские рукописи 1844 года»).

Гибель менталитета собственника явно затягивается, и в начале 30-х Голсуорси публикует продолжение «Саги» - «Конец главы» («Последняя глава»), бытописание семьи Черреллов, двоюродных братьев Форсайтов.
Первая часть, «Девушка ждет» - о том, как англичанина спасают от суда. Погонщики-индейцы мучили мулов, он их за это хлестал хлыстом, один индеец бросился на него с ножом, полоснул, тот его застрелил. Конец карьере и т.п.
Весь клан англичанина представляет индейцев уголовниками.
Весь истеблишмент Англии осуждает англичанина! Произносят слово "демократия".

Маркс подсчитывал: англичане уничтожили 120 млн индейцев, убивали их еду, зубров, подбрасывали одеяла, зараженные чумой и т.п. Поклонники американской демократии свели дело к 3 млн. Я посчитал по уравнению Ферхюльста, получилось 103 млн. вместе с испанским убийством (Кортес, оловянные рудники и пр.).
Суд отложили и...  всё.  В следующей части - полная смена декораций, остается одна девушка  Динни,  которая в 1-й  части  "ждала".  Об индейцах, об англичанине - забыли!
Масса действующих лиц, их такое  множество, что с трудом запоминаешь, армия, кто с кем сходится, кто  на  ком  женится, они не входят в память органично, как персонажи «Войны и мира» Толстого.  Добавлена к месту или не к месту судьба персонажа, который самостоятельно отправился в элитную психушку... В конце концов, он погибает.

Да, это бытописание эпохи, картины Англии. Но социальные проблемы лишь обозначаются, буквально одним словом! Они никоим образом не вплетены в сюжет.
Короткий фрагмент о хорошенькой девушке из низов, у нее чувственный рот, который, по мнению писателя, есть свидетельство порочности. Девушка пыталась от нищеты за деньги отдаться мужчине, ее за это судили, спас ее священник, заступился, наврал,  выгораживая, но потом читал ей морали.
Динни, сестра опального англичанина, на ее стороне, Динни почти феминистка!
Все это глупо и пошло. Насколько яснее пишет Энгельс в "Положении рабочего класса в Англии": "Буржуазия всегда готова обвинять  рабочих в лени, пьянстве, беспорядочных половых связях".

Бегство не удалось

Да, Голсуорси – не революционер, не бунтарь. Да, его критика аристократии – с позиций аристократии. Его критика буржуазии – буржуазна, Голсуорси еще и сочувствует Сомсу: он одаряет его любовью к бедной девушке. Сомс даже превращается в «честного предпринимателя». Понятие прибавочной стоимости – вне поля зрения писателя. Хотя еще Прудон подчеркивал: «Любая собственность есть воровство».

И всё таки бунтарь. Он восстает против своей собственной семьи.
Когда Джон родился, его отец был уже пожилым. С матерью у Джона были почти холодные, отстраненные отношения, говорить о любви между отцом Джона и матерью Джона – бессмысленно.
Это восстание во всем, начиная с первой любви. «Родители? Но в сумраке старея, горбаты, узловаты и дики, в меня кидают ржавые евреи обросшие щетиной кулаки… Меня учили: крыша – это крыша, груб табурет, убит подошвой пол, ты должен видеть, понимать и слышать, на мир облокотиться, как на стол».
Но восстание не может долго оставаться внутри, в душе, первая его практическая фаза – бегство, и Джон по окончании учебы в Оксфорде отправляется в путешествие…

Бунт против семьи – в романе "Путь святого", это продолжение "Остова Фарисеев".
Священник Эдвард повторяет Шелдона из «Острова», Шелдон сталкивается с жизнью -святоша сталкивается с жизнью. Это НЕ СИСТЕМЫ сталкиваются.

Оценки церкви почти нет, есть столкновение единственного пастора, да еще совестливого, да еще любящего своих дочерей, с этикой обычных людей.
Правда, показан еще один святоша, повыше саном, тот еще хуже.
Критика религии (в спорах святоши) тоже слабенькая, это после Дарвина, после открытия теория относительности и квантовой механики.

Действие происходит во время войны, но война показана, мягко говоря, слабенько. Вот ее описание словами фронтовика Форта: всё время рвутся снаряды, бум, бум, трах... Что-то в этом духе. Ни газовых атак, ничего.
Оценка захватнической войны отсутствует, зато есть британский патриотизм и ненависть к бошам.

Двое молодых людей любят друг друга, девушка, Ноэль, хочет поддержать своего избранника перед тем, как он отправится на фронт. Но отец девушки, пастор Эдвард – запрещает. Разумеется, конфликт и церкви, и викторианства с жизнью, девушка венчается с будущим солдатом против воли отца. И рожает против морали своего класса.

Но у Голсуорси Эдвард - неглуп, музыку любит. И не в силах понять, что уж если появилось у кого это чувство, то это не гайки одинаковые, это редкость, девушка хоть и дура, как все мы дураки в такие годы, но с этим чувством и повзрослела, и поумнела. И никому нельзя свой нос туда совать, в том числе родителям. И увещевания совершенно бесполезны.

Здесь некоторая эклектика: у Ноэль любовь - это бегство и от войны, и от ограниченного отца, и от своего класса. Но к этому бегству приплетается нежная любовь Ноэль к отцу, олицетворяющему тот мир, от которого она бежит. Явно диссонанс.
Голсуорси помечает, что у Эдварда внутри бес, с которым он всю жизнь боролся и победил, и у Ноэль бес - но никакого беса в Эдварде мы не видим.
Да еще противопоставляет "возвышенности" религии философию прагматизма, вполне себе примитивно-буржуазную.
То, что у главной героини - хеппи энд, говорит, что не она главная, а именно святоша, по названию романа. Причем никакого пути нет, пастор Эдвард стоит на месте.

Стиль

Голсуорси, бесспорно, мастер. Но. Его романы необычайно многословны местами, будто река бытописания захватывает массу щепок,  пластиковых бутылок и прочего мусора.

В России в эпоху поэтического безвременья у таких поэтов, как Случевский или Голенищев-Кутузов можно увидеть множество банальностей, например, у Андреевского Кожинов отмечает такие штампы романтической эпохи, как «взор пленительных очей, тени милые, родной приют уединенья, под дымкою волшебных покрывал» и т.д.

Голсуорси противится викторианской эпохе, но пишет по-старому, все тексты усеяны банальностями.
Читаем «Путь святого» (М.: Правда, 1962. Т. 9): «Она держалась с холодным спокойствием» (стр. 7). «Утренний воздух был пьяняще свеж» (стр. 12). «Жизнь так коротка…» (стр. 93). «… и мы сами – эти произведения искусства, созданные Вечным художником, никогда не возобновляются в прежнем виде, никогда не повторяются дважды; они всегда представляют нечто новое – новые миры, новые индивидуальности, новые цветы, всё новое» (стр. 126). Та же масса банальностей – в трилогии «Конец главы» (Т. 9, Т. 10). И т.д., и т.д., и т.п.

В целом ощущение, что в романах Голсуорси не хватает свежего воздуха, как, скажем, у Фолкнера в "Деревне", «Городе», «Особняке» или у Стейнбека в "Консервный ряд" или в «Гроздья гнева».
Голсуорси как характеролог чрезвычайно далек и от Фолкнера (напр., "Шум и ярость"), и от Стейнбека.
Из писателей начала XX в. Э. М. Форстер как стилист, с его английской иронией, выше Голсуорси. Хотя он отталкивает своим романом "Морис" о гомосексуалисте (причем это в преддверие и во время войны), который, мягко говоря, не шедевр, но весьма неплохи "Комната с видом", "Там, куда боятся вступить ангелы", "Говардз Энд".
И в текстах Конрада взгляд не натыкается постоянно на банальности, но сегодня он более интересен школьникам – ведь все эти грот-мачты,  реи  и  прочие  бом-брамселя  отжили свой век, и даже захватывающее поначалу повествование в «Сердце тьмы» или зарисовки наподобие рассказа «Хохотушка Энн» далеки от сегодняшнего театра абсурда.


НА ФОНЕ БЕККЕТА

Мысль о превращении идеального в реальное глубока - очень важна для истории. Но и в личной жизни человека видно, что тут много правды. Против вульгарного материализма.
Ленин

Сэмюэл Беккет  - французский и ирландский писатель, как пишут - классик западноевропейской литературы ХХ века.
Долгое время был неудачником, его не публиковали, во время Странной войны служил в армии санитаром, после оккупации Франции войсками вермахта участвовал в Сопротивлении, однако выполнял лишь переводческую и курьерскую работу. Как сказал сам Беккет, его борьба с нацистской Германией была похожа на игру бойскаутов. В 1942-м писатель и его жена были вынуждены скрываться от гестапо в неоккупированной части Франции, в деревне Руссийон провинции Воклюз. Эту провинцию Беккет упомянет в пьесе «В ожидании Годо».

Продолжатель Кьеркегора, Беккет сосредоточен на «экзистенциальном» опыте маргинальной личности, на темах старения, одиночества, страдания, смерти.
«Полностью неудовлетворенный антропоид поспел первым – он вывелся две недели назад. Это жалкое существо, покрытое язвами как Иов, полуразложившееся, мучимое всеми известными и неизвестными болезнями, страдающее от холода и жары одновременно. Вывалилось в коридор, огласило институт серией нечленораздельных жалоб и издохло» («Понедельник начинается в субботу»). Что, безусловно, близко и Хуану Онетти.
Однажды в онкологической клинике Беккет услышал истошный крик больного. Как мучился, как переживал художник. Это мироощущение красной нитью проходит через всё творчество Беккета.
Поскольку Беккет обожал шахматы, одна из его пьес называется необычайно жизнеутверждающе – «Эндшпиль»: «Голая, без мебели, комната. Тусклый свет…  Возле двери на стене перевернутая картина. На авансцене слева стоят рядом два мусорных бака, прикрытых старой простыней. В центре в кресле на колесиках сидит Хамм…  Клов стоит рядом с креслом… Клов идет к левому окну неверным и затрудненным шагом…»

Пьеса Беккета «Дыхание» 1969 года длится 35 секунд, не имеет ни одного действующего лица. В спектакле по пьесе «Не я» 1972 года - лишь ярко освещенный рот рассказчика, прочее на сцене окутано темнотой. Но не думайте, что Беккет хотел этим что-то сказать. Ничего он этим не хотел сказать! Так просто, авторучкой шуршал.

«Полотна Пикассо, например, - пишет марксист Ильенков в книге «Искусство и коммунистический идеал», - это своеобразные зеркала современности... Подходит к ним один и говорит: «Что за хулиганство! Что за произвол! У синего человека - четыре оранжевых уха и ни одной ноги!» Возмущается и не подозревает, насколько точно он охарактеризовал... самого себя - просто в силу отсутствия той самой способности воображения, которая позволяет взору Пикассо проникать сквозь вылощенные покровы буржуазного мира в его страшное нутро, где корчатся в муках в аду «Герники» искалеченные люди, обожженные тела без ног, без глаз и все еще живые, хотя и до неузнаваемости искореженные в страшной мясорубке капиталистического разделения труда… Подходит другой - начинает ахать  и охать: «Ах, как это прекрасно, какая раскованность воображения, как необычно по цвету, по очертанию! Как свободно сломана традиционная перспектива, как хорошо, что нет сходства с Аполлонами и Никами Самофракийскими! Как хорошо, что у человека четыре ноги!..» И опять он охарактеризовал самого себя. Это калека, наслаждающийся своей искалеченностыо, своей «непохожестью »… наслаждающийся красотой франков и декольте, холодильников и офицерских мундиров и не видящий скрытой под ними пустоты...»

Разве не абсурд в рассказах «Печенег», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» или в «Истории одного города»?
«… жизнь встает в другом разрезе и большое понимаешь через ерунду», - писал Маяковский. Искусство – это «небо в чашечке цветка». Но абсурдизм – это чашечка цветка вместо неба. Можно сказать «кровь с молоком», а можно сказать «молоко с кровью». Абсурд ради абсурда. Как выразился сам Беккет:  «Выражать нечего, выражать нечем, выразить не из чего, нет силы выражать, нет желания выражать, равно как нет и обязательства выражать».
Декаданс и абсурд Россия уже проходила, но в 90-е Беккет стал необычайно модным среди российской эстетствующей публики, шоуменов, поэтов, бардов, журналистов.

Пьеса «В ожидании Годо» написана в 1948-1949 годах и признана «самым влиятельным англоязычным драматургическим произведением XX века» (Berlin, N., «Traffic of our stage: Why Waiting for Godot?» Арх. копия от 4.8.2007 на Wayback Machine в The Massachusetts Review, Autumn 1999), хотя первоначально она была написана на французском.
Пьесу не запретили к печати, не запрещали и ее театральные постановки, не подвергли травле и замалчиванию, как теорию Дарвина, расчет реального числа убитых во время Второй мировой войны евреев, публикации Ассанжа и Сноудена, негативные высказывания в адрес ЛГБТ, BLM, феминистского движения или развенчивание мифа о теракте 11 сентября. Беккет – лауреат Нобелевской премии, как и Алексиевич.
В решении Нобелевского комитета значится: Сэмюэль Беккет награжден премией за новаторские произведения в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом. Глубинный пессимизм Беккета содержит в себе такую любовь к человечеству, которая лишь возрастает по мере углубления в бездну мерзости и отчаяния, и, когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что сострадание не имеет границ».
Новаторства у Беккета мало, ведь всё его творчество – в стандартном духе упадка. Сострадание – разумеется, к себе, если пессимизм да еще  глубинный, то никакого триумфа, никакой любви к человечеству. Видимо, решение комитета оформляли литературоведы.
В Ирландии регулярно проходят фестивали, посвященные творческому наследию Беккета. 10.12.2009 в Дублине состоялась торжественная церемония открытия нового моста имени Беккета через Лиффи, именем Беккета названо ирландское военно-морское судно.
Кукушка хвалит петуха, Эжен Ионеско так хвалит Беккета: «… он не гонится за Историей, он парит над ней. Он отражает основные истины, тревоги, наваждения, что повторяются вновь и вновь, через каждые три-четыре столетия».
«Колосс, - пишут о Беккете в соцсетях, - самый глубокомысленный писатель, единственный, кто решается прямо смотреть в лицо наиболее важным проблемам современности, это плач бога… Комически-космическая стихия Беккета охватывает все бытие без остатка… его этика – негативная мораль отказа…»

Нет на прорву карантина, безмозглость всегда оформляет себя как эстетствующее глубокомыслие. Как писанина Беккета может охватить всё бытие без остатка, если Беккет бежит от бытия без оглядки?!

 «Пока слепо плыл сон по разбитым надеждам,
Космос с болью сочился над разбитой любовью,
Был из скрытных людей свет твой медленно изгнан,
И небо не спало».
Это не просто страдание, это боль вынутого сердца, это квазиунофантазия Арнольда Кегеля, это экзистенциальная антиутопия Чэн Лицзюня…
Автор четверостишия - счетная машина 60-х RCA-301, 150 четверостиший в минуту, наслаждайтесь, идиоты.
«В узорчатой раковине сердца…» - писал юный Багрицкий, чтобы потом посмеяться над своими эксерсизами.

Кроме псевдоученой т.н. аналитической философии есть еще и континентальна философия. Не знали? Она включает в себя все философские выверты, имеющие одну цель: заболтать марксизм. Это герменевтика, в целом философия языка, экзистенциализм, постмодернизм… Впрочем, континентальную философию порой относят к еще одному извращению – постструктурализму. Так вот, континентальный философ Жиль Делёз тоже нахваливает Беккета.

Утонченный французский критик Мишель Корвэн писал об абсурдисте Ионеско: «Ионеско бьёт и уничтожает, чтобы измерить то, что звучит пустотой, сделать язык предметом театра, почти персонажем, сделать так, чтобы он вызвал смех, действовал как механизм, это значит вдохнуть безумие в самые банальные отношения, разрушить основы общества».

Разумеется, отношения частной собственности, разделение труда на труд тяжелый, черный, обезличивающий и труд эстетствующий – никак не пострадали от творчества Ионеско, наоборот, капитал использует его творения для разрушения нравственности восстающих против капитала низов. Здесь начинается другая тема, тема Франфуртской школы, но об этом позже.

Напоминают все эти восхваления одну телевизионную передачу, в которой перестроившиеся философы пытались из кретина Черномырдина сделать конфетку, даже с Сократом его сравнивали. Аналогично проистекает и любая избирательная кампания, когда имиджмейкеры любую скотину за человека выдадут.
Все эти восхваляющие эстетические ничтожные людишки никакого отношения к искусству не имеют. А имеют они отношение к словесному поносу.

***

Пьеса «В ожидании Годо» - не просто безопасна для правящих классов. Она им полезна. Общее направление мыслей писателя – в русле широкого движения, его объективная, т.е. не зависящая от сознания его участников, цель – увести массы от реальных противоречий в обществе или извратить эти противоречия.
В 1982-м и 1983-м постановки пьесы состоялись и в СССР.

Пьесу относят к театру абсурда, а также к постмодернизму, выросшему «на руинах модернизма».
Философия абсурда, утверждающая бессмысленность человеческого существования, возникла в недрах экзистенциализма, представленного Хайдеггером, Сартром, Камю, Больновым, Ясперсом.
Предтечи экзистенциализма – Фридрих Шеллинг, Сёрен Кьеркегор, Фридрих Ницше, Эдмунд Гуссерль.
Театр абсурда - направление в западноевропейской драматургии и театре, возникшее в начале 1950-х во французском театре, например, пьеса «Лысая певица» Эжена Ионеско (1950). Старались также Жан Жене, Артюр Адамов, Том Стоппард, Фернандо Аррабаль, Гарольд Пинтер, Эдвард Олби, Жан Тардьё, английские писатели Гарольд Пинтер, Н. Симпсон. Их было много на челне.

Вдохновители абсурдизма – литераторы Альфред Жарри, Луиджи Пиранделло, Станислав Виткевич, а также сюрреалисты - художники Сальвадор Дали, Рене Магритт, Жоан Миро, Джорджо де Кирико, Макс Эрнст; фотографы Филипп Халсман, Ман Рей, Грета Штерн, писатель и поэт Андрэ Бретон.
Не хабывают и о Джойсе, Кафке, Пиранделло, о внутренней эмиграции Ортеги-и-Гассета.
К сюрреалистам напрасно относят Льюиса Кэрролла, писателя Луи Арагона, поэтов Поля Элюара и Гийома Аполлинера, хотя именно Аполлинер и ввел термин. В России самые известные абсурдисты – забавный Хармс, который приветствовал приход фашистов, и бессмысленный до скуки А. И. Введенский.
Словом, от изображения вещей – к изображению идей, от изображения идей к конфликту символов, от символов - к тотальности равнодушия. Зачем что-то изображать? У художника нет никаких обязательств.

В своем философском эссе «Миф о Сизифе» Камю ставит единственно значимый для него вопрос: «Стоит ли жизнь труда быть прожитой?» Камю утверждает, что когда Сизиф осознает бессмысленность своих действий и обреченность, он якобы обретает свободу путем осознания своей несвободы, абсурдности своей жизни и достигает состояния умиротворенного принятия. Камю всерьез уверяет, что «Сизифа следует представлять себе счастливым». Валентин Катаев с его повестью «Время, вперед!» посрамлен, как  «Утоление жажды» Коптяева, как и неверный исторически, но хорошо снятый фильм «Укрощение огня», как и «Девять дней одного года», как и «Открытая книга» по романуКаверина.
Однако труд в мирное время – еще не вся жизнь, война – тоже работа, подвиги Космодемьянской, экипажа Гастелло, панфиловцев, молодогвардейцев, Вити Коробкова, Матросова и других героев Отечественной войны, если следовать Камю, тоже абсурдны.
 
С первых слов пьесы - это авангард, то есть, явно не соответствующая реальности сцена: некто тащит на поводке слугу, Лаки, тот, остановившись, не ставит на землю чемоданы. Почему? Спрашивает зритель, а с ним и действующие лица. Для того, отвечает в совершенно либеральном духе хозяин слуги, Поццо, чтобы дать понять ему, хозяину, который якобы собирается его прогнать, понял, насколько тот ему предан.

Два попавшихся Поццо на дороге старика назойливо спрашивают, действительно ли собирается Поццо прогнать Лаки? То есть, зритель должен осознать, что хозяин никак не может обойтись без слуги.

В образе хозяина публике предлагается различить буржуа, в образе слуги – рабочего. Причем Беккет рисует вполне реального рабочего, когда один и персонажей, старик Эстрагон, соболезнует слуге, тот, чтобы понравиться хозяину, лягает соболезнующего ногой. То есть, не просто слуга, но раб, холуй, хам.

Старики ожидают некоего Годо, это их надежда и смысл существования. Они сомневаются, там ли его ждут. От Годо приходит мальчик, посланец, и сообщает, что Годо сегодня не придет, придет завтра. Но назавтра посланец сообщает, что Годо снова отложил свое пришествие.
Посланник – мессия, пророк, сотрудник НКВД. В образе Годо, который так и не появляется – авторитарная личность или бог (что тождественно), а может – смерть.

Изначально Лаки был учителем Поццо, так задумал Беккет, и это дает ему возможность поиздеваться в монологах Лаки над бессмыслицей диссертаций гуманитарной сферы и одновременно над постмодерном и модернизмом, трудящиеся после тяжелой смены не должны путать эти два совершенно различные понятия. При этом самого Беккета относят к модернистам. Из чего неопровержимо следует, что понятия модерна, постмодерна, китча, поп-арта и т.п. лишены какого либо смысла, они лишь служат приданию статуса тому или иному выверту или бездарности.
Освальд Шпенглер писал: атомизм «явился посягательством здравого смысла на теоретическую состоятельность дотеоретического знания, реализованную в мифе». Вот так, атомизм – не прорыв в философской мысли, не научное открытие, а всего лишь посягательство на теоретическую состоятельность дотеоретического, чтобы никто и не смел посягать, уличая его, Шпенглера, в глупости и пустоте.

Но каков образ - хозяин приказывает слуге: «Думай!» Для того, чтобы тот думал, с него снимают шляпу, слуга прекращает думать, когда шляпу ему надевают обратно на голову, подобно платку на клетку с попугаем. Напоминает заключительный день избирательных кампаний.

Ожидают Годо два нищих старика, Эстрагон и Владимир, почти безвольные, их болтовня, пререкания, поговорки нарочито не к месту («ко мне аппетит приходит во время еды») - бессмысленны, что должно усилить впечатление абсурда, но одновременно вызвать у зрителя симпатию.

Шляпа Лаки  - символ, не пропустите! Владимир надевает шляпу Эстрагона, а Эстрогану передает шляпу Лаки. Затем старики обращаются друг к другу: «Думай, свинья!» То есть, все мы Лаки, таков простенький замысел Беккета. Но Беккет открещивается от какого-либо замысла, ничего он не замышлял, так, глядел в потолок да махал туда-сюда авторучкой.

У всех персонажей поочередно происходит выпадение памяти – это тоже символ, отметьте.
Бессветный возраст Эстрагона и Владимира должен указать на бессилие противостоять абсурду, бессмыслице, распаду – но они сами абсурдны. Здесь нет никакого противостояния. С другой стороны – и никакой возможности интегрироваться в абсурд – ибо они сами абсурдны. Форма убивает содержание.

Владимир – разумеется, намек на СССР, Эстрагон – от названия травы (также тархун, также драконья трава, драконова полынь), происходит от латинского draco (уж), многолетнее травянистое растение, одна из самых популярных приправ.

С начала действия нищие планируют повеситься, тем же действие и заканчивается – они решают отправиться на поиски верёвки, если Годо не придёт и завтра. Пьеса заканчивается ремаркой «они не двигаются с места».

Однако литературоведам не стоит упражняться в отыскании хоть какого-то смысла в пьесе. Сам Беккет во вступлении к первой радиопостановке объявил: «Понятия не имею, кто такой Годо. Даже не представляю, существует он или нет. Верят мои персонажи в него или нет – те двое, что ждут его – тоже не знаю. А другая пара, появляющаяся в конце каждого действия – просто прием, чтобы не было скучно. Всё, что я знаю, я показал. Немного, но по мне достаточно. Скажу даже, что я довольствовался бы и меньшим. А желание узреть там некий глубокий или общий смысл и уйти с такими прозрениями вместе с театральной программкой и мороженым после представления домой мне кажется пустым. Хотя может быть и такое… Эстроган, Владимир, Поццо и Лаки, их жизненное пространство и время – мне удалось немного узнать их, но вовсе не понять. Может, они сами вам что-то объяснят. Пускай. Но без меня. Мы покончили друг с другом…»

Искать смысл не нужно. Или нужно, это же диалектика.
Вот в чем дело – оказывается, этой парочкой, Поцоо и Лаки, Беккет всего-то хотел развлечь зрителя.
Больше того, Беккет пишет, что каждое слов пьесы – досадное пятно на теле тишины.
Словом, чтобы не уличили. Годо – не Годо, Эстроган – не Эстроган, а длинношеее, эдакая прострация с унимодулярной апперцепцией в поясе, чем непонятнее, чем абсурднее – тем замечательнее, тем больше искусства.

Нелепо, смешно, безрассудно,
Безумно - волшебно!
Ни толку, ни проку,
Не в лад, невпопад - совершенно!..
Кипит гранит, пылает лед,
И легкий пух сбивает с ног…
И соловьем поет сова
И даже тоненькую нить
Не в состояньи разрубить
Стальной клинок…

Смотрите, сопереживайте, восхищайтесь – но не дай вам бог снять шляпу!

Действительно, зачем искать какой-то смысл в чьих-то произведениях, особенно если его там нет? Экая глупость. Что, собственно, хотел сказать своим «Сеятелем» Остап Бендер? Да, собственно, ничего. Он так видит. Называть лопату лопатой – как это не комильфо.
Один московский социалист, по виду отнюдь не сумасшедший, как-то поведал мне, что его теорию нельзя критиковать, т.к. запрет на критику заложен в аксиоматику теории. Но есть теория,  ответил ему третий собеседник, в аксиоматике которой заложен принцип, что ее нельзя даже кому-то рассказывать. Ах, какая глубокая, какая современная эта теория!
Чтобы отвергнуть всякие попытки смысла, зритель может поместить действие на сцене в воображаемую рамочку, а себя вообразить порхающей в пятом измерении знакопеременной функцией Дирихле.

В принципе, прочитав первые строки перепалки и примирения стариков или монологов Лаки, можно пролистнуть. Дело в том, что они одинаковы, они искусственны, надуманы, схематичны, сконструированы. Как, впрочем, и вся пьеса с ее нехитрой философией. Пьеса короткая, но бессмысленные диалоги стариков длятся долго, долго, кажется, эта галиматья бесконечна!
Лаки еще не огласил пространство нечленораздельными жалобами и еще не издох – но онемел. Поццо – ослеп, его стало можно бить. Старики желают помочь Поццо, вследствие чего избивают его (чтобы зрителю скучно не было) и начинают жалеть… И если эту пьесу назвали самым влиятельным произведением, это означает, что катастрофа в форме деградации затронула Европу сразу после Второй мировой. В первую очередь – нравственная деградация, а уж потом интеллектуальная. И не могло быть иначе, если вся Европа обслуживала Гитлера в течение всей войны и воевала на его стороне.
Творчество Сэмюэла Беккета как атака на литературу критического реализма – отражение этой деградации.

Искусство – это то, что заражает, объяснял Лев Толстой.
Искусство может быть любым. У него нет одного права – быть скучным. Писания Беккета – не заражают, не заставляют бешено работать разум, не трогают сердце, при чтении не щемит, они невообразимо скучны.

Итак, жизнь рядового гражданина согласно Беккету - абсурдна. К сожалению, именно то, что в России или Америке абсурдно, война в Ливии, миф об отравлении Скрипалей, свержение памятника лосю в США,  маразм Голливуда, жадность Потанина и Сороса, Алекперова и Гейтса, Вексельберга и Маска или деятельность Государственной думы - никогда не станет предметом внимания абсурдистов.

В принципе, театр абсурда устарел. Театр маразма идет на смену крестьянской лошадке. Уже стаи модных писателей строчат эссе «Как правильно умирать», «Специально для умирающих», «Не откладывай на завтра» и пр.
Эпоха, когда вор кричал «держите вора», кончилась. Началась эпоха, когда украинский нацист кричит «держи нациста», и весь мир подхватывает.

Эжен Ионеско писал о своей «Лысой певице»: Ощутить абсурдность банальности и языка, их фальшь — уже продвинуться вперёд. Чтобы сделать этот шаг, мы должны раствориться во всём этом. Комическое есть необычное в его первозданном виде; более всего меня изумляет банальность; скудость наших ежедневных разговоров - вот где гиперреальное».
Ныне бесталанные, банальные до дикости, мусорные, швальные тексты в фильмах и в театре считаются не абсурдом, а нормой. Эпоха, когда уродство стало эталоном.

«Материал, с которым я работаю, - пишет Беккет, - бессилие, незнание. Я веду разведку в той зоне существования, которую художники всегда оставляли в стороне, как нечто, заведомо несовместимое с искусством».
Как близко это кредо создателю фильма «На границе миров» Аббаси, воспевшему грязную кожу, жир, целлюлит и складки, грибозные ногти и меховые соски, гноящиеся желто-зеленые зубы.
На самом деле писания Беккета – не вспахивание целины, это традиционное до тошноты бегство от реальности.

Творчеству Беккета посвящены восторженные монографии российских литературоведов. Они присовокупили к ней весь свой утлый кругозор, переполненный всевозможными модернистами, ничтожными философами, бездарями, значимыми в свете выжигами. Пьеса «В ожидании Годо» стала бестселлером для левацкой молодежи, для анархистов, для лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, для последователей Сартра и Жижека, для валютных проституток, троцкистов, для всего мелкобуржазного сброда.

«…эволюция позднекапиталистической культуры, - пишет Эвальд Ильенков, -  породила массу профессий, представители которых живут исключительно в мире слов, знаков, символов, не имеющих почти никакого зацепления с действительностью… Это и армии адвокатов, занятых формальными «подведениями» юридических характеристик фактов под определения параграфов действующего права. Это и представители т.н. абстрактной живописи. Это и легионы журналистов, старающихся перещеголять друг друга в умении раскрашивать в яркие словесные цвета ничего не значащие факты и рассматривающие эти факты лишь как поводы для упражнения в чисто вербальной ловкости».
Кстати, артиллерист Ильенков дошел до Берлина.


НЕ ВСЁ ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ. Олби, Уильямс, Моэм, Уайльд

Творчество живших в разные эпохи Эдварда Олби, Теннеси Уильямса, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда – золотой фонд англо-американской литературы. Однако действительность заставляет оценивать его под вполне определенным ракурсом, в дни, когда российские СМИ рекламируют «высокохудожественные» фильмы о лесбиянках и педерастах: «Величайшая писательница Туве Янссонн. О ней в РФ фильм «Туве»». Туве – лесбиянка. Подзаголовок: «В поисках свободы и желания».

Если хотите испортить себе настроение (у буржуа бывают и такие прихоти, чем же иначе разнообразить сытую жизнь) или просто потерять зря время, рекомендую просмотреть от начала до конца пьесу американца Олби «Всё кончено» в исполнении актеров МХТ с бесформенной писклявой Бабановой и желчной Степановой. Мать и отвергнутая жена бьет по лицу свою дочь. На протяжении всего спектакля всё вертится вокруг одного: как хоронить умирающего, то ли сжигать, как хочет любовница, то ли закапывать, как хочет жена. Наконец – смерть, и это, собственно, всё. У всех страдающие лица.
Еще шедевр – «Три высокие женщины». Точнее – одна, только в разном возрасте, их общий сын, естественно, гей. Первая женщина – 92 лет, с начальной стадией болезни Альцгеймера, тощая, аристократичная, высокомерная, очень богатая. Она наняла сиделку 52 лет, третья, 26-летняя – юридический представитель первой женщины.
Буквально калейдоскоп событий: первая женщина вспоминает левый роман ее мужа, его смерть и  разрыв отношений с сыном. Пулитцеровская премия в категории «Драма» в 1994 году.

Наконец, знаменитая жизнерадостная пьеса «Кто боится Вирджинии Вулф» 1962 года, содержание которой составляет перебранка четырех участников пьесы. Школьный учитель приходит с женой в гости к дочке директора школы и ее мужу, дочка на глазах мужа изменяет ему с учителем, а муж ее информирует о гибели их сынишки. Пулитцеровскую премию не дали из-за обсценной (похабной) лексики и секса. Но экранизировали и дали премию «Тони».

Олби начинал как критик американских ценностей, в конце 40-х порвал со своей состоятельной семьей, где его усыновили – не хотел быть респектабельным. Неоднократно приезжал в СССР, в 1976-м вышел его сборник «Смерть Бесси Смит и другие пьесы». Судьба распорядилась по-другому. К мужчинам его тянуло с 8 (или с 12) лет. С другой стороны, после зверского истребления американцами миллионов мирных граждан Северной Кореи, Уотергейта и поражения во Вьетнаме американский менталитет серьезно пострадал.
Олби, как последователь Э. Ионеско - представитель театра абсурда, то есть, занят полезнейшим делом: описанием бессмысленности жизни. Нет, не театра абсурда премий - абсурда пьес. За что получил премию  Тони и три Пулитцеровских премии из рук американских буржуа, в 1972-м был избран членом Американской академии наук и искусств.
В 2011-м драматург попытался откреститься от самого себя: «Писатель, которому случается быть геем или лесбиянкой, должен быть в состоянии превзойти себя. Я не гей-писатель. Я писатель, которому случилось быть геем». Напрасно. Театр абсурда – тоже извращение, эти извращения связаны.

Жизнь и смерть Теннеси Уильямса

Томас Ланир Уильямс III – тоже лауреат Пулитцеровской премии. Мистик. Экзистенциалист. Похож на латиноамериканца, но в его родословной - англичане, валлийцы, гугеноты, в т.ч. святой Франциск Ксавьер. В детстве подхватил дифтерию, чуть не умер и год не выходил из дома. Корнелиус, отец. частенько колотил маленького Уильямса, презирал его за изнеженность и презирал собственную жену.
В 1929-1931 гг. учился в Миссурийском университете на курсах журналистики, его постигла несчастная любовь. После того, как Уильямс провалил курс военной подготовки, отец забрал его из университета и устроил на фабрику Международной обувной компании. 21-летний Уильямс ненавидел монотонность, по ночам, по субботам и воскресеньям он писал - по рассказу в неделю. В юности восхищался Чеховым, Шекспиром, Фолкнером, Томасом Вулфом, Э. Дикинсон. В поздние годы - Джойсом и Хемингуэем.
В 24 года литературного успеха не имел, в состоянии нервного срыва уволился с работы. Из-за алкоголизма отца мать Уильямса покинула семью. У его сестры, которую он любил, началась шизофрения, когда состояние ее стало критическим, ей сделали лоботомию, операция еще больше подорвала ее здоровье. Уильямс устроил сестру в частную клинику и часто навещал её.

СМИ рекламируют: «Оглушительный успех пьесы Уильямса, «Трамвай „Желание“». В основу пьесы положены как раз события личной жизни Уильямса этого периода, автор наделил своего героя Стенли Ковальского чертами характера одного из сослуживцев на фабрике.
Бланш Дюбуа, увядающая, но ещё привлекательная бывшая учительница английского языка, приезжает в Новый Орлеан к сестре Стелле, живущей с мужем Стэнли Ковальски в бедном промышленном районе. Бланш осталась без работы и без средств к существованию. Работяга Стенли не терпит Бланш, но в нее влюбляется его друг Гарольд Митчелл, дело идет к свадьбе. Однако выясняется, что Бланш крутила роман с 17-летним учеником школы, Митчелл с ней порывает. Стенли увозит жену рожать, по возвращению насилует Бланш, та сходит с ума, ее увозят в психиатрическую лечебницу. Стелла недолго переживает и успокаивается.
Отношения лишены чего-либо человеческого. Это социальный срез или язвы капитализма? Ничего подобного. Это всего-навсего предвосхищение российской чернухи конца 80-х – начала 90-х: Венечки Ерофеева, Виктора Ерофеева, Петрушевской, Сорокина.

Болезнь сестры стала одной из причин алкоголизма Уильямса и его зависимости от различных комбинаций амфетаминов и барбитуратов. В середине 1930-х усугублявшийся алкоголизм и оскорбительное поведение отца Уильямса вынудили жену Эдвину расстаться с ним, хотя они никогда не разводились.
В 1936-м Уильямс поступил в Университет Вашингтона в Сент-Луисе, в 1938 перевёлся в Айовский университет, где получил степень «бакалавр искусств». Затем учился в театральной мастерской при Новой школе в Нью-Йорке.
Казалось бы – аутсайдер, однако наиболее коммерчески успешный драматург США. И рано выдохся – уже в 60-е, сказались алкоголь и наркотики.

В конце 1930-х Уильямс стал гомосексуалистом. В Нью-Йорке примкнул к социальному кружку геев. Летом 1940 года связался с молодым танцором Кипом Кирнаном, но тот женился на женщине, а затем неожиданно скончался. Уильямс написал об этой истории в пьесе «Что-то смутно, что-то ясно». В 1945 г. в Уильямс познакомился с мексиканцем Панчо Родригес-и-Гонсалесом, служащим отеля, в феврале 1946 г. Родригес переехал к Уильямсу, они жили вместе, путешествовали.

Медицинские исследования показывают, что такое половое извращение, как гомосексуализм, имеет два социально-биологических корня: 1) неблагоприятные условия жизни, стрессовые состояния и 2) генетические отклонения. Поскольку в начале своего возникновения на планете живые организмы являлись гермафродитами (некоторые виды рыб так и остались гермафродитами), генетический гомосексуализм является атавизмом, наподобие остатка хвоста в виде копчика. Иногда болезнь протекает параллельно с нормальной половой жизнью, иногда ее вытесняет.
В США в основе диагностики сексуальных извращений лежал антинаучный фрейдистский метод, который квалифицировал их как патологический страх перед противоположным полом вследствие травмы, полученной в детстве.
Половые извращения – группа психо-физиологических расстройств, при которых половое удовлетворение вызывается источником, не вызывающим возбуждение и половое удовлетворение у нормального человека. В Уголовном Кодексе СССР существовала тюремная статья «за изнасилование крупного рогатого скота со смертельным исходом». Склонение к гомосексуализму также подвергалось уголовному преследованию, лечение имело терапевтический характер.
В США вплоть до 70-х полицейские имели право бить гомосексуалистов, арестовывать их, к гомосексуалистам применяли репрессивное лечение: с помощью электрошока и лоботомии.
Наоборот, в гитлеровской Германии были широко распространены легальные гей-клубы.
Советская медицинская энциклопедия насчитывает тысячи видов половых извращений. Среди них геронтофилия (секс с престарелыми), тотемизм (секс с вещами), гомосексуализм (однополый секс), педофилия (секс с несовершеннолетними), некрофилия (секс с трупами), зоофилия (секс с животными).
Говорить об изумительной поэзии Верлена и Рембо в данном контексте не стоит, их связь, порождение нищеты и близости душ, продолжалась недолго.

Настал день, и гомосексуализм из извращения превратился в норму, термин «гомофобия» занял свое место в инструментарии буржуазной пропаганды наряду с толерантностью, общечеловеческими ценностями, сексизмом и правами человека. «Гомофобия» стала политической дубинкой в руках Вашингтона для голов строптивых правительств.

Пьеса «Стеклянный зверинец» 1844 года – тоже автобиографична, но захватывает период великой депрессии. Рассказ трогательный, однако вырван из жизни, всё действие ограничено территорией одной квартиры.
Действие романа 1935 года «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли» Хораса Маккоя тоже описывает время депрессии, тоже ограничено в пространстве, но всё пронизано диктатом чистогана, товарно-денежных отношений.
Тем не менее, главный герой пьесы Уильямса социален – это нищета.

Некоторые левые латиноамериканские политики, как выразился бы Маркс - грубые объективисты, однако нищета – фон, не фатум. Ирландец Джеймс Джойс вырос в нищете, но не стал геем, в его романе «Портрет художника в юности», опубликованном в советском журнале «Иностранная литература» в начале 80-х, лесбийские отношения затронуты лишь вскользь. Замысел Джойса как модерниста иной – оторвать литературу от жизни, сведя ее к игре языка («Поминки по Финнегану», «Улисс»). Оттого, что роман «Улисс» полон средневековой символики  и связан с «Одиссеей» Гомера, он не перестанет быть скучным. Октябрьскую революцию Джойс попросту не заметил и объявил, что в изменения в России произошли несущественные.
Кое-то воображает, что если Каспаров – чемпион мира по шахматам, то умный человек. Напрасно.

Вернемся к Теннеси Уильямсу. Пьеса «Сладкоголосая птица юности» - о молодом и неудачливом актере Уэйне. Он любит девушку, Хэвенли, дочь богатого расиста, однако непостоянен, заражает возлюбленную венерической болезнью, та вынуждена тайно сделать аборт в клинике своего отца.
Уэйн – альфонс, он путешествует с богатой и знаменитой актрисой, Александрой дель Лаго, надеется, она поможет ему войти в театральную элиту. Они оказываются в городе, где проживает Хэвенли, Уэйн мечтает увидеть ее и уехать с ней вместе. Отец девушки препятствует их встрече, угрожает Уэйну расправой. Александра отказывает Уэйну в продвижении, советует продолжить путешествие вместе с ней, но Уэйн остается, его кастрируют. Он обращается к зрителю: подумайте, ведь это всё о вас.
Да, миллионы талантливых выбрасывают на улицу, армии бездарей с помощью денег и протекции заняли места талантливых. И здесь главное действующее лицо – нищета.

Исследователь творчества Уильямса Виталий Вульф пишет: «Драматург ничего не сочинял. Он описывал то, что было им пережито». Но этого, простите, мало.
25.2.1983 Уильямс был найден мёртвым в номере отеля «Элизе» в Нью-Йорке. Передозировка.

Детская травма

Сомерсет Моэм - из состоятельной семьи юриста британского посольства во Франции. Три  старших брата стали юристами, один из них в 1938 году занял пост лорда-канцлера и при выходе в отставку получил титул виконта. Бытие Моэма протекала без стрессов и особых потрясений, однако в 10 лет он осиротел, мать умерла от чахотки, отец - от рака желудка, мальчика, который говорил только по-французски, отослали к родственникам в английский город Уитстабл. По приезде в Англию Моэм начал заикаться, заикание сохранилось на всю жизнь.
Во время 1-й мировой сотрудничал с МИ-5, целью которой было не дать выйти России из войны, ибо попытки заключить сепаратный мир с Германией предпринимались еще царским правительством. С августа по ноябрь 1917 находился с миссией в России.
Изучал медицину, имел врачебную практику, о чем и написал роман «Лиа из Ламбета».
Стал геем, но в том же году женился на модной декораторше Сири Барнардо. Нравы страны таковы, что писатель ничего не скрыл от жены. Пишет Моэм и о мужчинах-проститутках («Жиголо и Жиголетта»).
В Гейдельберге юный Моэм, изучая литературу и философию, попал под влияние эстета-гомосексуала Д. Брукса. В 1929-м Моэм развелся и начал роман с английской актрисой Сью Джонс.
Моэм говорил, что женщина - «животное, которое мочится раз в день, испражняется раз в неделю, менструирует раз в месяц, даёт приплод раз в год и совокупляется, как только подвернётся возможность» (A Writer's Notebook. W. Somerset Maugham).

Казалось бы, можно сказать о Моэме, что писатель был чужд религии, не верил в жизнь после смерти и в посмертное воздаяние, что его стесняли путы британской пуританской морали и, подобно своим героям, он вскрывал её лицемерие. Однако нельзя так сказать. Хотя Моэм жалуется на бога, что тот не внял его мольбам, не избавил от заикания.
Нельзя сказать также, что богатый писатель трудился в поте лица: получив мировую славу, он работал по 3-4 часа по утрам, выполняя назначенную самому себе норму в 1000—1500 слов (Карри, Мэйсон, 2013, С. 129), это 3-4 странички текста, если его не править.
За баснословные деньги распродавал шедевры живописи, купленные им ранее по дешевке, его дочь отсудила у него часть полученного дохода.

Пьеса «Круг» (в постановке МХТ «Любовный круг») – обычный фарс, пустоватый и бессмысленный. Характеры слеплены примитивно, например, чтобы показать педантичность персонажа, Моэм выдумывает его страсть к антикварным стульям, которые тот рассматривает под лупой и заставляет слугу расставлять их с точностью до сантиметра.

В целом пьесы Моэма  – «типичные для эдвардианской эпохи салонные комедии нравов» (W. Somerset Maugham. British writer. Britannica). Театральные диалоги Моэм перенес в романы, и эти диалоги банальны, пишет Гор Видал (United States: Essays 1952-1992 - Gore Vidal - Google Books).
Эдмунд Уилсон, король американской критики середины века, считал Моэма современной версией Булвер-Литтона — «полубульварным романистом, которому покровительствуют полусерьёзные читатели» (E. Wilson. Classics and Commercials: A Literary Chronicle of the Forties. New York, 1951. P. 326) , а его язык - собранием тривиальностей: «Язык Моэма - такое нагромождение штампов, что наконец начинаешь удивляться: на способность писателя собирать их в таком множестве и на его безотказную неспособность сказать что-либо на собственный манер» (Edmund Wilson. Classics and Commercials: A Literary Chronicle of the Forties. 3rd edition. New York, 1955. P. 321).
Моэм - действительно, салонный писатель, в романе «Бремя страстей человеческих» 1915 года главный герой занят тем, что ищет смысл жизни. К 1944 году ничего не меняется, в романе «Остриё бритвы» главный герой опять же ищет смысл жизни.
Моэм политически стерилен: по его мнению, войны – «плод человеческого безрассудства».

От подмены к подмене

Более интересен Оскар Уайльд. Насмешник, денди, пародист, владел 9-ю языками, мог прочитать до 1000 страниц в час. Изумительный стиль, тонкий, подчас циничный юмор. Очерки об Уайльде писали Чуковский, Паустовский, А. А Аникст. В СССР были поставлены его комедия «Веер леди Уиндермир», пьесы «Идеальный муж», «Как важно быть серьезным», драма «Саломея». Советские школьники зачитывались романом Уайльда «Портрет Дориана Грея». Импонирует и его пренебрежительно-презрительное отношение к американцам («Преступление лорда Артура Сэвила»).

Ирландский писатель и поэт, родился 16.10.1854, один из самых известных драматургов позднего Викторианского периода, одна из ключевых фигур эстетизма и европейского модернизма, писал книги по ирландской археологии и фольклору, был филантропом и учредил бесплатный медицинский пункт, обслуживавший бедняков города, повествует Википедия.
В Оксфорде Уайльд слушал лекции Рёскина и Уолтера Пейтера. Оба восхваляли красоту, Рёскин видел её только в синтезе с добром, Пейтер разрешал красоте иметь оттенок зла.
Но шутки в сторону, в 1881-м Уайльд пишет сонет «К свободе»: монархи – кровавы, он вместе с теми,  «кто погиб на баррикадах». Уайльд занят благотворительностью, однако презирает ее: борьба со следствием не ликвидирует причины, подкармливание бедняков не избавляет от общей бедности.

Вернувшись из Америки, Уайльд встречает Констанцию Ллойд, в 1884-м они женятся, рождаются двое сыновей, для которых Уайльд сочиняет сказки. Но сказки в строну, в 1987 г. Уайлдь создает сатиру на буржуазное общество - повесть в стиле бурлеска «Кентервильское привидение».
В Лондоне на жизнь зарабатывает журналистикой. В 1887-1889 гг. работает редактором журнала «Женский мир». О журналистике Уайльда высоко отозвался Бернард Шоу.

В 1891-м пишет трактат «Душа человека при социализме» (The Soul of Man under Socialism), в котором отвергается брак, семья и частная собственность.
Бердяев отмечал, что, хоть британский писатель и не был близок к социалистическому движению и социалистическим теориям, но «очень тонко, тоньше многих социалистов, понял, что положительный смысл социализма — в выявлении индивидуальности во всем её внутреннем своеобразии».
Бердяев, как видим, понимал социализм точно так же ограниченно, в духе уравнительного коммунизма, как Уайльд.
Уайльд слушает лекции Бернарда Шоу, но, видит бог, без особого толка. Шоу – созвучный Ленину оратор улицы, прекрасно понимал силу и слабость рабочего класса, о котором Уайльд понятия не имел.

Уайльд сочиняет «Душу человека при социализме», воодушевленный трудами одного из главных идеологов анархизма Петра Кропоткина. Поэтому Уайльд извратил понятие социализма. Причем извратил пакостно. Уайльд пишет, что «большинство людей разрушают свою жизнь нездоровым и чрезмерным альтруизмом — они, фактически, вынуждены это делать»: вместо того, чтобы осознать свои истинные таланты, они разрушают свою жизнь, решая социальные проблемы, вызванные капитализмом. Таким образом, заботливые люди «с прекрасными, но в то же время неверно направленными намерениями, с полной серьёзностью и сентиментальностью предлагают себя для излечения зла, что встречается на их пути. Но эти лекарства не исцеляют болезни, они только откладывают её», ведь, как это видит Уайльд, «истинная цель заключается в попытке построить общество на таких принципах, где бедность не имела бы никаких шансов».

Альтруизм – это сострадание, взаимопомощь. Уайльд почему-то называет альтруизмом необходимость работать на буржуа.
Уайльд анализирует причины и последствия бедности в «Душе человека при социализме», его беспокоят материальное благосостояние бедняков и то, как общество не позволяет им достичь понимания собственного «я».
Казалось бы – всё верно. Однако Уайльд видит только два класса: бедных и богатых, различать классы по содержанию труда, по отношении к средствам производства он не умеет. Он всерьез полагает, что бедняк, разум которого угнетен черным трудом, может понять своё «я» при сохранении черного труда.
Уайльд исходит из неверных посылок, что  мир чрезвычайно богат и страдает только из-за неправильного распределения этого богатства; по Уайльду весь ручной труд УЖЕ могут выполнять машины.
Уайльд защищает социализм, который, по его словам, «будет цениться именно потому, что он приведёт к индивидуализму» и «превратив частную собственность в народное богатство, восстановить общество до пригодного состояния вполне здорового организма и будет гарантировать каждому члену общества материальную стабильность».

Индивидуализм – обособление себя от общества, Уайльд же почему-то называет индивидуализмом развитие личности. Эта вибрирующая близко от истины подменная терминология – характерная черта всех буржуазных идеологий.
 По Уайльду «индивидуализм, образованный при условиях частной собственности, не всегда является образцовым». Социализм освободил бы от ручного труда и позволил бы им посвятить своё время творчеству, занимаясь саморазвитием: «новый индивидуализм — это новый эллинизм».

Будто бы, и Маркс пишет  о том же, но Маркс в III томе «Капитала» уточняет: при коммунизме (не при социализме) время общественно необходимого труда сократится до минимума.
То есть: и Уайльд, и Маркс не понимают, что при коммунизме творческий труд становится общественно необходимым, и потребность в нем никак нельзя урезать.

«При социализме люди смогут осознать свои таланты… каждый член общества будет разделять общее процветание и счастье общественного строя… «социализм будет цениться именно потому, что он приведёт к индивидуализму», люди больше не будут боятся бедности и голода, а индивидуализм защитил бы от властей, так мыслит Уайльд.

Уайльд считает, что существует некая политическая система, при которой возможны полная самореализация и погруженность человека в искусство. Он утверждает, что «искусство — это индивидуализм, тревожная и разрушающая сила. В этом заключается его бесценное значение. Оно разбивает стереотипы, рабство привычек, тиранию повседневности и возведение человека до уровня машины».
Уайльд не понимает, что возведением человека до уровня машины занято производство, никакое искусство его из этого состояния не выведет. Уайльд не понимает, что социализм есть преодоление старого общественного разделения труда: на труд умственный, творческий, и труд физический, низводящий до уровня машины.

Уайльд либерал, он противопоставляет «индивидуалистичный» и «авторитарный» социализм: «Нам нужен индивидуализм. Если социализм будет авторитарным, если власть будет держать в своих руках экономические мощности так же, как сейчас политические, если, одним словом, мы будем иметь индустриальную тиранию, тогда положение человека в последнем случае будет хуже предыдущего».
То есть, диктатура пролетариата его не устраивает. То, что буржуазия не собирается отдавать свои позиции и готова убивать, он не предугадывает.
Социализм должен быть авторитарным по отношению в отживающему классу буржуазии, но он не может быть авторитарным в отношении трудящихся, поскольку власть трудящихся в Советах (не в партии!) и есть социализм.

Стоит подчеркнуть отличие Уайльда от современных литераторов?
В 1889 году Уайльд пишет рецензию на песенник «Песни труда: песенник народа», в которой утверждает, что социализм является новой движущей силой искусства.
Увы. Он - тут же! – объявляет, что искусство не зависит от морали.

Дурная кровь покоя не дает, его отец как-то изнасиловал одну из его пациенток. В 1891-м писатель знакомится с лордом Альфредом Дугласом, сыном 9-го маркиза Куинсберри. Дуглас моложе на 16 лет. Всегда бросавший деньги на ветер Уайльд ни в чём не отказывает Дугласу, постоянно нуждавшемуся в деньгах и для своих прихотей, и для вымогателей, при живой жене оставляет проституток и осваивает мужскую проституцию. Со своей стороны Дуглас в одном из писем Уайльду небрежно бросает: «Когда вы не на пьедестале, вы никому не интересны…»

Уже будучи в тюрьме Уайльд пишет исповедь – в форме письма к Дугласу. Но ведь не письмо в форме исповеди! Дуглас тоже попадает в тюрьму, после освобождения Дуглас ищет встречи с Уайльдом, тот описывает эту встречу: «Он вообразил, будто я в состоянии добывать деньги для нас обоих. Я действительно добыл 120 фунтов. На них Бози жил, не зная забот. Но когда я потребовал с него его долю, он тут же сделался ужасен, зол, низок и скуп во всем, что не касалось его собственных удовольствий, и, когда мои деньги кончились, он уехал» (Безелянский, Ю.Н. Денди в арестантской робе. Знаменитые писатели Запада. 55 портретов).

В 1895 г. начинается судебный процесс между Куинсберри и Уйальдом. В ходе процесса обвинитель просит разъяснить, что означает фраза «любовь, что таит своё имя», высказанная Дугласом в его сонете. Уайльд отвечает: «Любовь, что таит своё имя» — это в нашем столетии такая же величественная привязанность старшего мужчины к младшему, какую Ионафан испытывал к Давиду, какую Платон положил в основу своей философии, какую мы находим в сонетах Микеланджело и Шекспира. Это все та же глубокая духовная страсть, отличающаяся чистотой и совершенством. Ею продиктованы, ею наполнены как великие произведения, подобные сонетам Шекспира и Микеланджело, так и мои два письма, которые были вам прочитаны. В нашем столетии эту любовь понимают превратно, настолько превратно, что воистину она теперь вынуждена таить своё имя. Именно она, эта любовь, привела меня туда, где я нахожусь сейчас. Она светла, она прекрасна, благородством своим она превосходит все иные формы человеческой привязанности. В ней нет ничего противоестественного. Она интеллектуальна, и раз за разом она вспыхивает между старшим и младшим мужчинами, из которых старший обладает развитым умом, а младший переполнен радостью, ожиданием и волшебством лежащей впереди жизни. Так и должно быть, но мир этого не понимает. Мир издевается над этой привязанностью и порой ставит за неё человека к позорному столбу».

О чем это писатель?? О проститутках? Ведь речь идет не просто о хорошем отношении или дружбе, а о сексе без деторождения. Какая же тут естественность.
Да, отношения между мужчинами отражены в произведениях Платона и Шекспира. В книгах Уайльда нет подобного, хотя иные выискивают скабрезности в «Портрете Дориана Грея» (или в «Портрете г-на У. Г.»). Он не выпячивал свой гомосексуализм, не кичился им, никому не навязывал.

25 мая 1895 года Уайльд был признан виновным в «грубой непристойности» с лицами мужского пола. После освобождения нищенствовал, написал «Балладу Редингской тюрьмы», опубликовал несколько статей с предложениями по улучшению условий жизни заключенных.
То есть: не столько педерастия, сколько восстание против буржуазной морали? Вряд ли.
Если бы Уайльд жил в наше время, восстал ли бы он против буржуазной морали ЛГБТ?


НЕПРИЯТНОСТИ С ЛИТЕРАТУРОЙ. Мао II

Кто время целовал в измученное темя,
С сыновней нежностью потом
Тот будет вспоминать, как спать ложилось время
В сугроб пшеничный за окном.

«Неприятности с физикой» - так назвал свое исследовательское эссе теоретик Ли Смолин, много лет посвятивший теории струн. Взращенная американским капиталом теория струн стала чуждой эксперименту, она стала чуждой сообществу физиков, чуждой физике. Отчуждены сами физики.

«… Всё чаще замечаю: всё, что раньше интересовало и мотивировало, теряет смысл. Можно было бы предположить, что это возрастное (кризис среднего возраста), однако я наблюдаю такое же состояние и у многих окружающих людей самых разных возрастов и характеров. Дети? Любой заводящий потомство увеличивает кормовую базу для т.н. элиты, одаривая её очередным рабом. Появляется даже обратный смысл - не давать эксплуататорам возможность увеличить эту "кормовую базу". В любом случае твоего ребенка втянет в окружающий враждебный мир, душа его будет искалечена, разум изуродован. Помощь людям? Сизифов труд, глас вопиющего в пустыне. Наука? Она никому не нужна. В будущем за ученую степень будут давать в морду. Богатство? Нет ничего более бессмысленного, если отсутствуют прочие смыслы. Эмигрировать? Уже некуда» - пишет неизвестный автор.

Энгельс писал, что произведения Бальзака дали ему для понимания буржуазного общества того времени даже в смысле экономических деталей больше, чем историки и экономисты.
Минуло столетие.

Ушел зной, влажность опустилась на мертвый город. Уже никогда женщина не посмотрит на мужчину тем взглядом, что смотрит Струйская на портрете кисти Рокотова. Чтоб создать видимость выражения глаз, режиссер указывает смотреть искоса или исподлобья, глаза – не глаза, а гляделки, пуговицы.

Хотел бы ты перечитать роман, как перечитывать книги Фолкнера, Достоевского, Теккерея или Кортасара, хотел ли быть рядом с его героями, с сектанткой Карен, с ее сумасшедшими родителями и братом уголовником, с подсевшим на психостимуляторы Биллом Греем и его слугой Скоттом, окунуться в смог никотина от Бриты… Эти люди чужды тебе.

Сам дон Делилло и его «Мао II» - отражение в литературе чуждого человечества.

Дональд Ричард «Дон» Делилло, 1936 года рождения - американский писатель, как утверждают - постмодернист, хотя сам он себя относит – это тонко! - к модернизму. Однако некоторая взвинченность, мрачность, алогичность отображения мира – не есть течение, называемое модернизмом и постмодернизмом, ибо ту же черту можно обнаружить и у Достоевского, и у Салтыкова-Щедрина, и у Ремарка, и у Габриэль Гарсиа Маркеса, и даже у Джека Лондона.
Утверждают, что Делилло - видный писатель, предсказал теракт 11 сентября. Пишут, что у него филигранный стиль.

В произведении 1997 года «Underworld» в форме старого спортивного обозрения повествуется о бейсбольном мяче, удар по которому завершил знаменитый матч 3.10.1951 между Нью-йоркскими командами «Доджерс» и «Джайентс». В этот день СССР произвел 2-й испытательный взрыв атомной бомбы. Траектории мяча-вымпела -  не просто судьбы его последовательных владельцев, это траектория мира, история холодной войны, причем реальная, не газетная история. В 2006 году «Нью-Йорк Таймс» включил этот роман в список лучших американских книг, написанных за последние 25 лет.
В романе всё свалено в кучу: СМИ, потребительство, религии, экология, терроризм, СПИД, конспирология,  постмодерн, причем история обращена вспять. Несколько натянуто фаллический образ МБР связывается с сексуальными неврозами и со СПИД, подземный (underworld) царь Плутон – с «царем» XX века плутонием.

Повесть «The Silence» переносит будущий в 2022 год, снова катастрофа - которая отключила по всему миру цифровую связь.

«Имена» - семейный роман, герои живут в Греции, плохо знают язык. Тайное общество под лозунгом святости языка устраивает теракты. В романе – чудесная зарисовка, Джеймс Экстон, рассказчик Имен:
«Туризм - это марш глупости. От тебя ожидают, что ты будешь глупым. Весь механизм принимающей страны ориентирован на то, чтобы путешественники вели себя глупо. Ты ходишь ошеломленный, щурясь на разложенные карты. Вы не знаете, как куда-нибудь добраться, что означают деньги, сколько сейчас времени, что есть или как есть ... Вместе с тысячами вам предоставляются иммунитеты и широкие свободы. Вы - армия дураков, одетых в яркие полиэстеры, едущих верхом на верблюдах, фотографирующих друг друга, изможденных, страдающих дисцентризмом, испытывающих жажду. Не о чем думать, кроме как о следующем бесформенном событии».

Тема манипулирования массовым сознанием с помощью СМИ, в первую очередь, телевидения – в романе  «Белый шум». Описывается экологическая катастрофа, в небе возникает токсичное облако, действующее как психотомиметик, все начинают постоянно думать о смерти. Телевизор не несет связную информацию, к навязчивости рекламы, отмеченной еще Бредбери в «451 по Фаренгейту», добавляется фактор, который мешает восприятию полезного сигнала. Вы будете смеяться, но в 1985-м Делилло получил за этот анамнез капиталистической демократии Национальную книжную премию. Характерно, что Джек Глэдни, главный герой романа - преподаватель в провинциальном колледже «Блэксмит», основатель кафедры гитлероведения.

Не для того есть, чтобы жить, а жить для того, чтобы есть: Делилло рисует общество потребления, где люди  измеряют уровень благосостояния района расстоянием до ближайшего супермаркета. Делилло доводит рисунок до гротеска: пенсионеры зашли в супермаркет, заблудились между продуктовыми стеллажами и несколько дней там жили.

В романе «Весы» писатель откликается на убийство Джона Кеннеди. Казалось бы, Делилло сам подвержен белому шуму: в основу сюжета положена судьба Ли Харви Освальда. Но автор идет против мейнстрима: сначала он пишет историю о заговоре ЦРУ, спланировавшего фабрикацию покушения на Кеннеди без цели убийства, затем пишет историю архивиста Николаса Брэнча, собирающего информацию о покушении. Брэнч постоянно наталкивается на нестыковки в следствии. Все, кто был связан с Освальдом, погибли не своей смертью и т.д.
Таким образом, уже если говорить о предсказаниях, Делилло предсказал не теракт 11 сентября, он предвидел фальсификацию теракта 11 сентября.

В 2003-м Делилло опубликовал эссе «Космополис» - миллиардер едет в парикмахерскую подстричься, всё действие занимает один день. И опять же СМИ решили, что это пророчество, якобы писатель предсказал кризис. Кризисы – типичны для капитализма, но СМИ говорили только о 2008, ибо в эссе – бынты на Уолл-стрит и обрушения акций. Но бесконечная дорожная пробка – это, скорее, дефолт 2001 года в Аргентине, когда вследствие расслоения населения по доходам было продано столько автомобилей, что пробки возникли даже на Пан Америкэн.

Действие эссе «Ноль К», «Zero K» - происходит в России, в лаборатории под Челябинском. Главный герой – в ожидании: его смертельно больную мачеху должны ввести в состояние анабиоза, когда найдут лекарство от ее болезни, ее разморозят.

Миф о теракте

«Падающий» - рассказ душевных переживаниях свидетеля катастрофы 11 сентября. Остановимся на этом произведении подробнее.
Стержень, на который всё нанизывается – Падающий, т.е. дурак, который всех пугает тем, что падает с высоты, а на самом деле у него сзади трос.
Роман начинается с «катастрофы», ее своими глазами видит главный герой, Кит Нойдекер, он находился рядом с башнями-близнецами, когда одна обрушилась, а вторая еще нет. Кит – американец, то есть, человек с ограниченными умственными способностями. Он не задает себе вопрос: каким  образом башня. Рассчитанная на попадание самолета, обрушилась, почему вторая башня, в которую вообще самолеты не попадали. Тоже обрушилась, а за ними и стояща поодаль башня – тоже обрушилась. Почему от самолета, попавшего в здание Пентагона, не осталось обломка и даже следов горючего не зафиксировано. Кит обучался в американской школе, воспитан на фильмах Голливуда, где плюют на закон сохранения импульса – в фильмах от выстрела ремингтона жертва отлетает на пять метров и проламывает собой стенку - поэтому таких вопросов в голове Кита не возникает.

«Даже в Нью-Йорке… я тоскую по Нью-Йорку», - пишет Делилло. Нью-Йорк пуст, но эта пустота – и в самом Делилло.

Текст внавал, сплошь, без затемнений, сцены ничем не разделены, связи между ними нет ни во времени. ни в пространстве. Не поток сознания, а мусорная куча событий.
Идет Он, оторопелый, в ступоре, ужасающийся. Она, сидит и думает «об этом». Приятельница пару недель назад прислала ей открытку с репродукцией книжки Шелли «Восстание ислама». Знак. Символ!

Т.е. верит, что это всё мусульмане. Они будто за кадром (вот мужчины молятся «Алла») - но присутствуют.

«Она сказала матери: «…Страшно подумать: увидел бы отца в таком виде. Серая сажа с головы до пят — ох, даже не знаю, — точно столб дыма, стоял передо мной, лицо и одежда в крови».
Мартин: «Теперь уже ничто не покажется гиперболой. Меня больше ничем не удивишь, — сказал он».
Отношения между людьми – как в телесериале:  «Ты совершила большую ошибку, став его женой».
— Расскажи-ка, что поделывают европейцы, — сказала Нина.
— Они добры к американцам, — сказал он».
Скучно.

Не спасают упоминания: Джорджо Моранди, хокку, Шелли, Артюр Рембо, Кьеркегора, Вахтангова, Мейерхольда и даже упоминания объективного коррелята и когнитивного диссонанса.
Спасала только пьяная Нэнси Диннерстайн в Бостоне, «ее образ вызвал у него дурацкую, непрошеную эрекцию».
Это обязательно нужно знать читателю, как же без описания движений такого важного органа тела.
Подобно Онетти, Делилло описывает феномены истории души, подобно Онетти, он, как казах на осле, что видит вокруг, проезжая, о том и поет.
Скучно.

То, что произошло – ничуть не отвлекло жителей Нью-Йорка от застойной обывательщины. Они ничего не предпринимают в связи с происшедшим. Вообще ничего!
«— Мы ждем, что будет дальше, куда переедем. Я об этом почти не думаю».

«Надо тщательно вычитать рукопись, которую она редактирует для одного университетского издательства, — о древних алфавитах, скоро сдавать. Да, это, безусловно, главное». «У него был покер: шесть игроков, в Нижнем Манхэттене, вечером, раз в неделю. У нее был кружок «Дни нашей жизни» в Восточном Гарлеме, тоже раз в неделю, во второй половине дня, группа из пяти-шести-семи мужчин и женщин с болезнью Альцгеймера в ранней стадии».

«… Впереди по левую руку от него и на дорожке вокруг пруда — бегуны. На дорожке чуть выше него — тоже. И на аллее их немало: бегут мужчины с грузиками, бегут женщины, толкая перед собой коляски с детьми, толкая детей, а кое у кого на поводках собаки...»
… Ее соседка по комнате сочиняла тексты для воображаемой панк-группы «Насри мне в рот», и Лианна ей завидовала: надо же, как оригинально проявляется ее мировая скорбь».

Обыватель собирает чемодан, заглядывает в холодильник, ощущает свое одиночество.
Да, обыватели обсуждают тему – но мгновенно ее меняют.
Описание группочки, играющей в покер – не менее значимо, чем эти обсуждения.

Москва – город-паразит, в Москве после нападения Германии жизнь долго еще шла своим чередом: кино, театры, танцы, «Утомленное солнце нежно с морем прощалось». Мелкобуржуазное болото. Москва для России – что США для мира.
Но и провинция – даже в 2014-м бандеровский фашизм не смог растрясти жиры украинских обывателей.

Обыватель остался обывателем, тем не менее, Делилло нагнетает:
«Он где-то там болтается, невесть где, заставляет вас пялиться на небеса? Человек, имя которого, пожалуй, знаем мы все, даже кому не полагается».
Имеется в виду Бен Ладен, которого в романе зовут Билл Аден.

Словом, жахнуло, и обыватели стали бояться. Фабула, сюжет, лейтмотив, основная мысль произведения. И, разумеется, много размышлений о боге, «вера в бога и наука несовместимы», даже такая фраза есть.

Он – в разных ипостасях: то не может пробраться через КПП, чтобы накормить кошку, то он искалечен и на коляске, его оперируют, то его лишь слегка задело. То ему женщина сует бутылку с водой, то шофер. Это такой художественный прием, отражающий, точнее, символизирующий всеобщий хаос, писатель уверен – если его применить, читатель будет в восторге.

«… художник-перформансист, прозванный Падающим… Машины притормаживали. Люди, запрокинув лица, осыпали Падающего бранью: их возмущало зрелище, кукольный спектакль о людском отчаянии, о последнем невесомом вздохе тела и о том, что отлетает с этим вздохом. Последний вздох на глазах у всего мира, подумала она… это превратили в балаган, мерзость какая, даже пробка образовалась…»

Падающий появится в романе еще раз: напугает толпу, сиганув под поезд метро на альпинистском тросе. И последний раз – к некрологе, Дэвид Джениэк, 39 лет. И вырезка, фрагмент из интернета: когда, где, с какого здания свисал, куда падал вниз головой.
Наверно, опять какой-нибудь символ. Как Ромси, который считает пальцы на ногах у женщин, не может остановиться, как Кейт, который тайно исправляет неправильно написанную свою фамилию на почтовых конвертах.
А вот и главный символ:
«Мужчина, падающий вниз головой на фоне башен. Массив башен заполняет весь кадр, не оставляя ни одного просвета. Человек падает, башни — за ним, подумала она, башни — на очереди… это же падающий ангел, его красота ужасает».

«… такой вердикт вынесла Нина Бартос:
— Чистой воды паника. Паникуют, вот и атакуют.
— В определенном смысле — да, наверно, поэтому. Им кажется, что мир заражен. Наш мир, наша с вами цивилизация. И зараза расползается, — сказал он.
— Ничего им не добиться, как бы они ни надеялись. Они не приносят свободу народам, не изгоняют диктаторов. Убивают невинных — только и всего.
— Они подрывают господство вашей страны. Вот их цель: показать, что и у великой державы есть слабое место. У державы, лезущей в чужие дела, державы-оккупанта.
Он (Мартин, Б. И.) говорил тихо, уставившись на ковер у себя под ногами.
— У одной стороны есть деньги, рабочая сила, технологии, армии, ведомства, мегаполисы, законы, полиция и тюрьмы. У другой — горстка людей, готовых на смерть.
— Аллах велик, — сказала она.
— Забудь о Боге. Это сфера истории. Политики с экономикой. Бытие определяет сознание: миллионы людей обездолены.
— Их страны отстают в развитии не из-за многолетних вмешательств Запада. Причина — в их собственной истории, в их менталитете. Они живут закрыто, потому что таков их собственный выбор, потому что им так нужно. Не развиваются, потому что не хотят или не пытаются.
— Соглашусь, они оперируют религиозной терминологией, но движет ими другое.
— Панический страх — вот что ими движет, и точка…
- … это атака не на одну страну, не на один-два города. Теперь мы все под прицелом».

Это их собственные мысли или обрывки газетных статей?

Ах, какая прелесть:
— Я сидела за монитором и услышала, как приближается самолет, да, услышала, но только после того, как меня швырнуло на пол. Вот как быстро, — сказала она.
— Вы уверены, что слышали самолет?
— Ударная волна швырнула меня на пол, и тут я услышала: самолет. И систему пожаротушения, кажется…
Один мужчина говорил, что это сильнейшее землетрясение. Она совсем забыла про самолет и была готова поверить в землетрясение, хотя сама слышала самолет…
Мимо пробегали пожарные. И: «У меня астма, астма». И некоторые — те, кто не отмалчивался, — говорили: «Бомба».

Герои сомневаются – сам Делилло уверен: это был настоящий теракт. В романе образ террориста Хаммада, который на тренажерах готовится направить самолет на башни – реален, это не мнение, это факт для Делилло.
«Амир ответил коротко: других нет. Другие существуют лишь постольку, поскольку играют роль, которую мы им поручили. Это их функция: они ведь другие. Те, кто умрет, не имеют прав на свою жизнь — зато их смерть принесет пользу».

При этом – ох уж эти двойные стандарты:
«Услышав новость по радио — школа номер один, много детей, — он понял, что должен ей позвонить. Террористы захватили заложников, штурм, взрывы — это в России, где-то далеко, сотни погибших, много детей.
Она говорила тихим голосом:
— Они не могли не знать. Сами срежиссировали ситуацию, другой исход был невозможен… и дети. Просто не могли не знать. Пошли умирать. Специально срежиссировали ситуацию, там, где дети, и знали, чем кончится. Не могли не знать».

Массовое сознание обывателей полностью сформировано американскими СМИ.

«Мартин, неожиданно для них, подал голос из дальнего угла комнаты:
— Они хотят занять в мире свое место, создать свой собственный — не наш — глобальный альянс. Ты говоришь: это старая отжившая война. Но она повсюду, и у нее есть свои резоны».

«Он (Мартин, Б. И.) совсем недавно занялся своим бизнесом и о Моранди почти не слыхал. Поехал в Болонью — посмотреть работы своими глазами. Вернулся и сказал: нет, нет, ни за что. Второстепенный художник. Буржуйский, пустопорожний, зацикленный на себе. Мартин его разгромил с марксистских позиций…
В конце 60-х он был членом коммуны. «Коммуны 1». Ходил на демонстрации против ФРГ — против фашистского государства. Фашистского в их понимании. Сначала они швырялись яйцами. Потом перешли на бомбы. Потом… точно не знаю, чем он занимался. Кажется, одно время жил в Италии — в смутные времена, когда действовали «Красные бригады». Но точно не знаю… Он думает, что эти… джихадисты… он думает, у них есть что-то общее с радикалами 60-70-х. Думает, все они — дети одной традиции. У них тоже есть теоретики. Тоже есть концепции мирового братства…»
(Коммуна 1 - коммуна левых радикалов, существовавшая в Западном Берлине с 1967 по 1969 гг. Члены коммуны устраивали эпатажные акции протеста — например, призывали поджигать универмаги, чтобы «идти в ногу с модой — приобщаться к атмосфере пылающего Вьетнама»).

«… День склонялся к вечеру, принесли кофе. И тут Мартин сказал:
— Нам всем обрыдла Америка и американцы. Аж тошнит.
Она посмотрела на него. Все та же тринадцатидневная щетина, набрякшие веки: хронический эффект смены часовых поясов. Обычная униформа — вечно неглаженый костюм, мятая — точно он в ней спит — рубашка, галстука нет. То ли беженец, то ли человек не от мира сего, заплутавший во времени. Пока Лианна с ним не виделась, он погрузнел, лицо расплылось, бородка уже не скрывает одутловатости и обрюзглости. Взгляд замученный: глаза ввалились, стали какие- то маленькие.
- Несмотря на все беспечное могущество этой страны, позвольте заметить, несмотря на всю свою опасность для мира Америка станет нулем. Верите?.. Очень скоро вообще не будет нужды вспоминать об Америке — разве что в связи с ее опасностью для других. Она теряет центральную роль. Становится центром лишь для дерьма, которое сама порождает. Вот и все ее главенство… Нынешней Америки я больше не знаю. Смотрю и не узнаю, — сказал он. — Была Америка, стало чистое поле».

Это обыватель говорит или это Делилло говорит? Это Делилло связывает марксизм и терроризм, случайно, походя?
Ленин объясняет: большевики против террора, потому что террорист – тот, кто слаб, тот, за спиной которого нет масс. Если массы сознательны, если они пришли в движение, им не нужен террор. Для подавления класса угнетателей достаточно, чтобы диктатуру буржуазии сменила диктатура пролетариата.

А дальше – отождествление любого протеста с фундаментализмом и «массовым человеком» Ортеги:
«Мимо промаршировали пожилые женщины, распевая старую песню протеста.
Он сказал:
— Хадж.
— Да.
… У толпы был талант — талант быть толпой. В этом таланте — высшая истина этих людей. Они в своей стихии, подумала она, когда находятся в волне тел, в плотном скопище. Толпиться — уже религия, а праздник — лишь предлог для ее обрядов. Она подумала о том, как толпы поддаются панике, скапливаются у края обрыва».
«Хаммад: Он служил в пехоте, и был у Шатт-аль-Араб, пятнадцать лет назад, и смотрел, как по пескам, которые обнажил отлив, приближаются они — тысячи мальчишек, и все орут. Некоторые с автоматами, но много совсем безоружных, для младших автоматы были почти непосильной ношей: с «калашом» далеко не уйдешь. Он был солдат армии Саддама, а они — мученики аятоллы — пришли, чтобы сложить здесь голову. Казалось, они возникают прямо из грязи, волнами, и он целился и стрелял, и видел, как они падают. Справа и слева от него работали пулеметчики, стреляли все ожесточеннее, и казалось: вместо воздуха дышишь раскаленной добела сталью.
Почти каждой страной правят полоумные, сказал он.
Хаммад сидел на корточках: ел и слушал. Разговоры были — свет и пламя; чувства — заразительны. В эту страну они приехали получать техническое образование, но в квартире говорили только о борьбе. Здесь одни извращения, лицемерие, Запад прогнил телом и душой, прогнил и хочет разрушить ислам, искрошить, как крошат птицам хлеб…
Амир объяснял: можно, конечно, до скончания века сидеть в четырех стенах, строить планы, есть и спать, и даже молиться, и даже готовить заговор, но однажды необходимо будет выйти наружу, рано или поздно придется. Даже в молельне нельзя просидеть всю жизнь. Ислам — это и суры Корана, и мир за стенами молельни. Ислам — это борьба с врагом, с ближним врагом и дальним, в первую очередь с евреями, в отместку за все несправедливости и мерзости, во вторую очередь — с американцами…
Как-то поздно ночью ему пришлось переступить через брата, распростертого в молитве; а шел Хаммад в туалет — подрочить.
… они были последователи, последователи Пророка… Он молился вместе с ними, чтобы быть с ними. Они становились братьями во всем».

Задавал ли себе вопрос Делилло, почему шииты воюют с суннитами, а евреи с арабами? Кто отрезал, как по линейке, Кувейт от Ирака? Он еще не знал, не мог знать, что именно Америка сконструирует ИГИЛ, именно вторжение США в Афганистан создаст фундаментализм в лице талибов. Делилло не понимает связи между явлениями, не видит, что именно демократия в ее американском понимании – и есть терроризм. Кроме массовых убийств мирных граждан, как в Северной Корее, Вьетнаме, Ираке, ЦРУ своими руками создает разных странах террористические организации. Наконец, терроризм стал фетишем СМИ, США попытались достичь единства нации, которое расшаталось после распада СССР, путем создания образа нового внешнего врага.
Но мы снова лицом к лицу сталкиваемся с филигранным стилем Делилло, когда Хаммад идет в туалет.
Если в «Падающем» Делилло хотел показать пустоту американского обывателя – ему это удалось.

Обезличивание

Роман «Мао II» опубликован в 1991-м. Название происходит от серии шелкографий Энди Уорхола с изображением Мао Цзэдуна. Основные темы книги – толпа как хозяин жизни, политический терроризм. Поскольку роман Делилло в русле моды осуждения авторитаризма и тоталитаризма, « Мао II» получил положительные отзывы критиков и премию ПЕН-клуба в 1992 году. Как уже сказано, Делилло даже называли пророком, якобы в романе он предсказал теракт 11 сентября.

Андрей Белый полагал, что он в силах написать такую поэму, которая коренным образом изменит мир. Фридрих Шлегель считал, что править миром должны люди искусства. В романе писатель выясняет, что литература – вне политической борьбы. Массы не реагируют на идеи писателей. Теракт вызывает гораздо больший эффект, нежели книга.
Писатель сетует, что литература перестала влиять на массы.
Да ведь чтобы влиять на массы, нужно не сосредоточиваться на собственном «я»,  представлять «Вселенную через меня», а не «меня во Вселенной». Но писатель Билл Грей делает все наоборот, он выражает себя через синтаксис и полагает, что это и есть мышление.
«Я разбираю язык на части, - пишет Делилло. - Я начинаю на уровне улицы с голосов, которые я слышу, и людей, которых я вижу, и пытаюсь перевести их на язык, который сделает людей более ясными. Что произойдет после этого, остается загадкой».
Тем и отличаются гении, что становятся рупором третьего сословия, левеллеров, санкюлотов, восставших крестьян, голытьбы. Делилло ограничивается констатацией платочных лагерей нищих.
Делилло путает влияние на массы и влияние на СМИ, он полагает, что СМИ и есть влияние на массы.
Его герой потому никак не может закончить роман, что понимает – не действует. Писатель не творит историю. Ему это показали на примере террора.

В «Мао II» Делилло продолжает тему «Восстания масс» Хосе Ортеги-и-Гассета.
В книге - толпы, живущие в парке Томпкинс-сквер, толпы, скорбящие на похоронах аятоллы, начинается книга  с фантастической по идиотизму свадьбы 6000 женихов и невест, у массы нет имен, нет лиц.
Писатель-отшельник Билл Грей бесконечно работает над романом, который никак не может закончить.
Терроризм вытеснил искусство как «набеги на сознание»,  «будущее принадлежит толпе», - сетует он.
«Череда писателей, у которых мы учились думать и видеть, прервалась на Беккете. Дальше наступила другая эпоха - когда шедевры создаются с помощью взрывчатки: самолеты над океаном, взлетающие на воздух здания. Вот как пишутся новые трагедии».
(То, что именно Беккета указывает Делилло, точно характеризует уровень самого Делилло как писателя.)
Билл принимает предложение своего бывшего редактора Чарльза поехать в Лондон, чтобы публично выступить от имени швейцарского писателя, взятого в заложники в раздираемом войной Бейруте .
В помещении, где Билл должен был дать пресс-конференцию, происходит теракт.
В Лондоне Билла знакомят с Джорджем Хаддадом, представителем маоистской группы, ответственной за похищение писателя. Уже нелепость, т.к. маоистские группы такими вещами не занимаются.
Билл решает сам поехать в Ливан и договориться об освобождении писателя.  Сначала он едет на Кипр, где его сбивает машина, и, вследствие того, что у него рваная, пораженная алкоголем печень, он погибает - во сне по пути в Бейрут.
Образ отшельника возник у Делилло из его представления о Дж. Д. Сэлинджере, который на самом деле не был затворником, просто не давал интервью. Источником вдохновения послужила в том числе фетва Хомейни, призывающая к смерти Салмана Рушди за его «Сатанинские стихи».
Кольцевая композиция романа: он начинается со свадьбы и свадьбой заканчивается.

Но разве только Рушди? Еще есть Ассанж, есть Сноуден, наконец, есть Эрнст Цундел, которого преследовали за то, что не верил в 6 миллионов убиенных евреев, за то, что опубликовал книгу «Шесть миллионов – потеряны и найдены».

Все противопоставления в романе - стандартны: я и толпа, мое хождение по мукам, я во Вселенной и т.п., отштампованный менталитет современного художника. Отштампована и идеология.

«Карен: «Официальный знак, оранжевый с черным; его поставили ради одной-единственной девочки, которая не сможет услышать, как ее сзади догоняет машина, даже грузовика не услышит. Я его увидела и подумала прописными: "ГЛУХОЙ РЕБЕНОК". И подумала, что государство, которое ставит знак ради одного ребенка, не может быть совсем уж подлым и черствым… Этот дорожный знак каждый раз меня воодушевляет».
Кто бы сомневался – в 1994-м с помощью США в Руанде всего за три месяца было уничтожено около миллиона мирных граждан.

Писатель считает, что источник обезличивания – особая, «массовая» идеология, национальная идея, идея слияния с массой. То же – в романе «1984» Оруэлла, который он украл у Замятина («Мы»).
Делилло забывает, что сам пишет о белом шуме СМИ. Тем более, он не понимает, что главный источник нивелировки сознания – «монотонный, отупляющий, обезличивающий труд» (Маркс, «Экономическо-философские рукописи 1844 года»). Храм обезличивания – конвейер.
Но не только труд, не только конвейер нивелируют, но и маргинализация: Маркс пишет о превращенной социальной форме, когда человек вытолкнут из общественных отношений и реальный мир подменяется фетишами средств массовой информации.

Разумеется, сам Делилло подвержен белому шуму: он стандартно противопоставляет массе, идее – личность, ценность человеческой жизни – ее обесцениванию, писателей – ученых – абстрактным героям, божествам, вождям. Он не замечает, что мир, проповедующий ценность человеческой жизни, действует точно так же, как безликая масса, для него жизнь полумиллиона жителей Ирака точно так же не имеет никакой ценности, если эта жертва – во имя идеи под названием «национальный интерес Америки», Мадлен Олбрайт именно так и заявила. Ценности свободного мира основываются на точно таких же абстракциях: «свобода слова», «демократия», «Рембо» (типично лишенный человеческих черт античный герой) и т.п.

Делилло восстает против национальной идеи, которая заменяет разум, сеет покорность и чувство правоты, и не замечает, что именно «свободный» мир насаждает в умах образ священного мирового жандарма. Война против национальной идеи на удивление совпадает с интересом американских корпораций ликвидировать государственных границы других стран, чтобы облегчить проникновение на их внутренние рынки.

Уровень

Мы видим, что через столетие уровень политической художественной прозы в сравнении с Салтыковым-Щедриным, Максимом Горьким, Генрихом Манном, Бернардом Шоу, и далее Ремарком, Фолкнером, Скоттом Фицжеральдом и др. резко снижен.

Восхищение мастерством, с которым написан роман, разлитое в американском обществе, только усиливает это впечатление. В частности: The New York Times, May 19, 1991, Dangerous Don DeLillo: «ДеЛилло поразил меня своей яростью и непреходящей значимостью. Его художественная литература выдержана с нервирующим юмором и непревзойденным интеллектом и силой» (By Vince Passaro). The Washington Post, By Sven Birkerts, May 26, 1991: «Он выслеживает наш атомный ландшафт, как счетчик Гейгера, и его книги приходят к нам, щелкая. "Мао II" - 10-й роман ДеЛилло, и он один из его лучших», и т.д.
London Review of Books Vol. 13 No. 17 · 12 September 1991 пишет: «Его карьера показала постоянную готовность писать о темах, находящихся на переднем крае массового сознания: американский футбол и ядерная война (End Zone, 1972), поп-музыка (Грейт-Джонс-стрит, 1973), связь из космоса (Звезда Ратнера, 1976), тайная разведка (Бегущая собака, 1978), терроризм (Имена, 1982), жизнь в пригороде и экологическая катастрофа (Белый шум, 1985), убийство президента Кеннеди (Весы, 1988)».
То есть: он не пишет о будущем, он в лучших традициях Голливуда поспешает за «жареным», за только что прошедшим.

Конечно, есть находки: «Проходят не глядя. Подайте монетку. Не глядя. Все равно вас люблю. Подайте монетку. Не глядя. Все равно вас люблю».
Есть художественные образы: «владения ночи», «забинтованное облаками небо», «окошки глаз» и т.д.
Но  целом роман по стилю - это, скорее, журналистские тексты.

«Волосы льнут к ковру, висящему над кроватью, волосы забиваются в сетчатый фильтр ванны, застревают в трубе, липнут к сальной раковине, лобковые волосы образуют причудливые узоры на стульчаке, волосы на затылке прилипают к воротнику рубашки, волосы в тарелке, на подушке, во рту, но больше всего он их замечает в пишущей машинке, эдакий волосонакопитель; все, что выпадает, застревает в механизме, колтун и седина, пушистый хаос, все, что не чисто, не твердо, не ярко».
Очень, очень интересно. За душу берет.

Текст, как и в «Падающем», внавал.
«Он (Билл, Б. И.) подметил, как поглощена она этим занятием, как ловко действует тонкими пальцами, старается, чтобы получилось мастерски, - серьезная девочка, одевающая куклу.
Войдя в мансарду, Скотт замешкался, начал осматриваться».

В начале разговора они задают темы разговора… Перекрестные диалоги… Даже ссоры скучны, как ссоры пьяных.
Встречаются два старых приятели, один другому:
- Неужели на тебя не накатывают воспоминания? Они, как внезапный прибой, захлестывают, почти валят с ног.
Как внезапный прибой. Неужели Делилло не почувствовал фальшь?

Девушка Карен, сектантка, которую случайно встретил Скотт – то ли пьяная, то ли обкуренная, обращается к нему:
- Вы приехали меня депрограммировать?
Родители похищают дочь Карен, которую затащили в секту Муна, но «перепрограммируют» ее точно так же, как «программисты» Муна.
Скучно.
«… пыталась его услышать, вспомнить, что есть другой мир, мир литературы, уединенной жизни, росистых зарослей осоки».
Скучно. Это не мир, а мирок. Замкнутый, затхлый, душный.
Далее Карен начинает сожительствовать с двумя сразу: со Скоттом и с писателем Биллом.
«Его член танцевал в ее руке». Скотт, в свою очередь, начинает приставать к Брите, которой далеко за сорок.
Скотт потребляет марихуану, Билл – амфетамин, Брита постоянно стреляет у Билла сигареты. Подается всё это как нечто обыденное.
Разговор Билла с издателем Чарли о простате Чарли.
Скучно.
«Художники-концептуалисты».
Скучно.
«Депрограммирует» - жизнь, наука, классовая борьба. Прочее – сопли.

Бессвязность изложения, имена берутся ниоткуда, просто возникают, вне связи с предыдущим.
Кейт уставился на нее, сидя за столом напротив.
— Когда это случилось?
— С час назад.
— Эта ее собака… — сказал он.
— Знаю. Я точно ума лишилась.
— А что теперь? Увидишь ее в подъезде, и что?
— Извиняться не стану. И всё тут.
Он сидел и, глядя на нее, качал головой:
— Ты не расстраивайся, но, когда я только что поднимался по лестнице…
— Можешь не говорить.
— Музыка играла, — сказал он.
— Наверно, это значит, что победа за ней.
— Не громче и не тише.
— Победа за ней.
Он сказал:
— А может, она умерла. Валяется там у себя мертвая.
— Жива она или мертва, победа за ней.
— Эта ее собака…
— Знаю. Я совсем спятила. Слышала свой голос со стороны. Как чужой.
— Я эту зверюгу видел. Наш мальчик ее боится. Ни за что не признается, но боится…
— Что за порода?
— Ньюфаундленд.
— Не собака, а целый остров, — сказала она.
— Ты везучая.
— Везучая и чокнутая. Грегор.
Он сказал:
— Выкинь эту музыку из головы.
— Грегор, имя кончается на «гор».
… - Огромный пес нюхает промежность покойницы.

Придание смысла тому, у чего нет смысла, выискивание смысла в чепухе. Что случилось, причем здесь музыка, причем здесь собака, почему дура, которая терзает соседей громкой музыкой, почему победила, с чего это она может быть мертвой. Чем больше непонятного, бессвязного, чем похабнее детали, тем ценнее проза для цивилизованного мира.

Тот, кто не хочет замечать классовую структуру общества, противопоставляет ей собственное «я». Философия, облагораживающая это сосредоточение - субъективный идеализм, доходящий до солипсизма. Яркий представитель его – ныне модный в Америке Кьеркегор.
Читатель должен помнить, что Кьеркегор нравится жене Кейта Лианне за то, что его фамилия оканчивается на «гор», как и имя собаки Грегор. «Есть только один-единственный человек, обладающий предпосылками, которые позволяют подвергнуть настоящей критике мою работу – это я сам», - гордо пишет Кьеркегор. «На том стою: на голове или на ногах – не знаю», - сообщает он. Но этот самовлюбленный дурак нравится Лианне за драматичность и постоянное ощущение страха, как у наркомана в отсутствие дозы. Лианна обожает иррационалиста Кьеркегора, меланхолического ипохондрика, предтечу ничтожного экзистенциализма. Эпоха обожает Шеллинга, возвестившего, что разум «не в состоянии познать ничего действительного», а действительность – это боженька и таинство христианства. Грязная похабщина подается в «Падающем» и в «Мао II» читателю как изысканное блюдо – хавай и нахваливай. А если еще мошонку к мостовой гвоздями прибить… До Нобелевской премии бездарной Алексиевич осталось всего-то немногим более десятка лет.

Демократия есть террор

Как и в «Падающем», в «Мао II» Делилло, ничего не зная о марксизме, нападает на марксизм:
«Иногда мальчик издевался над ним. Валил на пол и приказывал встать. Валил на пол и приказывал встать. Пытался голыми руками вырвать ему зубы. После ухода мальчика боль не унималась еще долго-долго…
Мальчик заставлял пленника лечь на спину с согнутыми в коленях ногами и бил его по пяткам монтировкой. Боль не давала ему спать,
Его случайно занесло на территорию новой культуры, в систему всемирного терроризма…»
Бейрут, Ливан. Там и не пахнет терроризмом, там война. Израиль и США бомбят ливанцев.
Но у Делилло – «молодая организация», которая похитила поэта – «за коммунистов». «А еще - левые силы, насколько я понимаю, просирийской ориентации.  И ООП опять активизировалась в Ливане, а она всегда тяготела к марксизму».

Делилло хочет возражать капитализму, но как-нибудь без марксизма:
«Брита: Семеро тайных королей владеют всем, что здесь есть, и переставляют нас по доске. Людей выметают на улицу - квадратные ярды нужны владельцам. Потом людей выметают с улицы - у воздуха, которым они дышат, нашелся хозяин. Небо вместе с воздухом продается и покупается, а на тротуарах, в коробках - утрамбованные тела. Но и коробки попадают под метлу.
Скотт: - Любите преувеличивать.
- Я преувеличиваю, чтобы не сдохнуть. В том-то и весь смысл Нью-Йорка. Я обожаю этот город, целиком ему доверяю, но знаю: как только злость меня отпустит, я пропаду».

Разумеется, Брита передергивает: не семь властителей, не царь, не падишах, не президент – а класс буржуа. Кроме мифа о тайном мировом правительстве здесь всё правда. Но Делилло играет правдой, как шариком от пинг-понга. Правда? Ну, что вы, это только для поднятия тонуса, правда – это преувеличение.

«С улицы доносились крики, ночные серенады, последнее время звучащие в любой час; там мальчишки, справляющие нужду на тела спящих, там женщина, которая живет в пакетах для мусора, использует их как одежду и спальный мешок, никогда не расстается с огромным пластиковым пакетом, набитым пакетиками поменьше.
Итак, она (Карен, Б. И.) набрела на тот парк. Наткнувшись на такое, цепенеешь. Палаточный городок. Хижины и сарайчики, как бы их назвать, на языке вертится, ну же… ага, хибарки; лабиринты из обитаемых коробок и контейнеров, накрытых сверху синим полиэтиленом. То ли лагерь беженцев, то ли самая запущенная окраина какого-то пыльного поселка. На подмостках летней эстрады - постели, недвижное нагромождение одеял внезапно подергивается, вскидывается - это человек, встав на колени, кашляет кровью. Карен шла на негнущихся ногах, вприпрыжку, будто сама подшучивая над своим робким любопытством или скрывая благоговейный трепет. Из горла человека выползали кровяные нити. На скамейках - коконы с телами внутри, на ограде бассейна-"лягушатника" сушатся одеяла. И весь этот самострой, задрапированные синей пленкой жилые коробки, угольные печки, зеркала, чтобы бриться, дым костров, разведенных в бочках из-под мазута. Обособленный, но громко заявляющий о себе мир, калейдоскоп картинок - трехмерных, испускающих запахи, говорящих вслух на своем особенном наречии; всюду звучит какой-то разноязыкий английский, раскрошенный и разваренный, расплескавшийся по жадным ложкам и черпакам. Люди на разных стадиях оборванности, некоторые еще неплохо экипированы по сравнению с остальными; пожитки, упакованные в ящики, сложенные в тележки.
Омар сказал ей:
- Раз поселился на улице, нет уже ничего, кроме улицы. Знаешь сама, да? Эти люди могут только об одном говорить, об одном думать - о грязном ящике, где живут. Чем меньше ящик, тем больше жизни у тебя отнимает. Знаешь, что я говорю. Живешь в зашибенном, в неделю не уделать, особняке - о нем надо думать дважды в месяц по десять секунд, не больше. Живешь в ящике - весь день на него тратишь. Остался без ящика - нужно колготиться в два раза больше, чтобы добыть новый. Я тебе говорю, что своими глазами наблюдаю».

Еще бы, еще бы! Сострадание к бедным у буржуазии в крови.

Роман, как уже сказано, начинается с описания прихожан секты китайского проповедника Муна, с растворения «я» в «мы». Свежо.
Это не совсем ирония: если Ортега-и-Гассет указывал: орущая толпа на футбольных стадионах есть фашизм, унификация сознания, то Делилло указывает на бейсбол. Если Замятин посвятил «Мы» сталинскому СССР, а Оруэлл «1984» Великобритании, то Делилло указывает на унификацию сознания в Соединенных Штатах. В унифицирующие мантры Делилло включил фрагменты общеизвестных песен: "Ты мое солнце" - официальный гимн штата Луизиана; "Греби веслом" - часть хороводного припева "Греби, греби веслом, по тихой реке плывем, весело, весело, весело, жизнь - это только сон". Зиг хайль.

Делилло описывает выставку Энди Уорхолла: «Мао, размноженный методом шелкографии и просто на ксероксе. Обои с узором из Мао. Мао на синтетической полимерной краске-основе. Инсталляция: стены, оклеенные сериграфиями на манер обоев, завешены полупрозрачными шелкографиями на ткани. И потому кажется, что лицо Председателя, окрашенное на сей раз в нежно-лиловый цвет, воспаряет в воздух, почти отделяется от своего материального носителя - копии фотоснимка».
Американский фильм «Исчезнувшая». Злобная психопатка решает отомстить мужу, который ей изменил, путем конструирования в массовом сознании версии, что муж ее убил. Ни о каком правосудии нет речи, судьи подчиняются ору толпы идиотов, которых надули. Когда же выясняется, что никакого убийства не было, толпа все равно продолжает обожать ту, которая их надула.
Брита: «Понимаете, мне хочется, чтобы другие верили. Пусть будет много верующих повсюду. Я чувствую, это необыкновенно важно. В Катанье я видела, как сотни людей бегут, тащат по улицам повозку со святым, буквально бегом. В Мексике я видела, как люди падают на колени и ползут за сотни миль в Мехико, на праздник в честь Пресвятой Девы, оставляют кровавые следы на ступенях базилики и вливаются в толпу внутри собора, давка страшная, воздуха на всех не хватает. Кровь, всегда кровь. День Крови в Тегеране. Мне нужно, чтобы эти люди верили за меня. К верующим меня тянет, как муху на мед. Их много, они повсюду. Без них планета остынет».
Да ведь это тот же самый фашизм.
«Смерть Хомейни. Голос произнес: "Скорбящие пришли в неистовство. Они наносят себе удары по голове".»
Брита: "Мне нужно, чтобы люди вместо меня верили",
Тот же фашизм.

«Будущее принадлежит толпам». Об этом писал еще Алексис де Токвиль – но есть разница.
«Много лет назад я думал, что писатель способен что-то изменить хотя бы в культуре. Теперь эту сферу оккупировали ребята с бомбами и автоматами. Они берут штурмом человеческие души - а раньше это делали мы, писатели, пока все поголовно не превратили свое дело в бизнес… Ведь нас теснит террор, новости террора, диктофоны, фотоаппараты, приемники, бомбы, замаскированные под приемники. Сообщения о бедствиях - вот и все тексты, других повестей людям уже не надо. Мрачнее новость - ярче повесть. Новости - сегодняшнее помешательство… Это книга какого-то другого автора. Вымученная, нескладная - я-то чувствую. Я обманом заставлял себя продолжать работу, надеяться на авось. Думаете, я преувеличиваю? Я никак не перестану возиться с книгой, которая мертва».

Есть у богемы психическое заболевание – она считает, что ее разговоры меж собой на кухне – это импровизации, полет мысли и духа, божественное озарение, приходящее легко, непринужденно, без всякого труда. Диалоги, которые должны казаться интеллектуальными, важными, на самом деле никчемный примитив. Неинтересно.

Делилло считает, что стоит правильно построить фразу – и на массы снизойдет озарение. Но Делилло – не богема, он чувствует, как фашизм в американском обществе из тайного, снабженного силой фразы, становится явным, почти неприкрытым фразой.
Делилло рисует божественный образ Учителя в воспаленном воображении поклонников. Образ Вождя. Но: идея Демократии. Америка – как Учитель и Вождь.

Террор и марксизм

Суть терроризма по Делилло: «Билл сказал:
- Человек заперт в подвале - вот к чему дело сводится. А ведь он ни в чем не виноват.
- Конечно, не виноват. Потому его и захватили. Это же элементарно. Терроризировать нужно безвинных. Чем бессердечнее эти люди поступают, тем острее мы чувствуем, до чего они разъярены. Согласитесь, Билл, именно романист лучше всех на свете, лучше всех прочих литераторов понимает истоки этой ярости, нутром чувствует, каково приходится террористу. Испокон веков именно романисты ощущали свое родство со страстными бунтарями, которые не выносят гнета. Кому вы симпатизируете? Колониальной полиции, оккупанту, богатому землевладельцу, продажному правительству, милитаристскому государству? Или террористу? Учтите, я не отрекаюсь от этого слова, будь у него хоть сто отрицательных значений. Это единственное правдивое слово».
Зарезать бабушку или грудного младенца, чтобы граждане острее почувствовали ярость убийцы?

Это маразм. Но это не весь маразм Делилло.
В многочисленных фильмах пореформенной России террориста перед казнью сажают в тюрьму, к нему приходит благородная княгиня, родственница убитого террористом, и он униженно просит у княгини прощения. Противоположно описывает террористов после очередной казни свидетель, начальник Петербургской охранки подполковник А. В. Герасимов в книге «На лезвии с террористами»: «Потом мне говорил прокурор, официально по своей должности присутствовавший на казнях террористов: «Как эти люди умирали… Ни вздоха, ни сожаления, никаких признаков слабости… С улыбкой на устах они шли на казнь. Это были настоящие герои». Они в этом отношении не были исключением: все террористы умирали с большим мужеством и достоинством. Особенно женщины. В моей памяти до сих пор отчетливо сохранился рассказ о том, как умерла Зинаида Коноплянникова, повешенная за убийство командира Семеновского полка генерала Мина, который в декабре 1905 г. подавил восстание в Москве. Она взошла на эшафот, декламируя строки Пушкина: «Товарищ, верь: взойдет она, / Звезда пленительного счастья, / Россия вспрянет ото сна, /И на обломках самовластья / Напишут наши имена!» Героизм этой молодежи, надо признать, привлекал к ней симпатии в обществе».
Согласитесь, есть разница с зомбированными, обкуренными фанатиками-шахидами. Как-то не подпадает под зомбирование или фанатизм поэзия Пушкина, не правда ли.
Настоящие бунтари казнили виновных. И общество с понимаем к этому относилось. Делилло подменяет содержание термина «бунтарь».

И еще одна подмена: Делилло увязывает терроризм с массовым мышлением, со служением идее, с приказом Учителя, который нельзя ослушаться. Но причем тут тогда «колониальная полиция, оккупант, богатый землевладелец, продажное правительстве, милитаристское государство»?
Делилло всяческие пытается избежать слово «буржуа».
Как говорил французский структуралист Ролан Барт, буржуазию можно определить как класс, который не хочет быть названным.

Делилло согласен, что террор создают государства. Но не всякие!
«Джордж Хаддад: Они живут в подполье, добровольно живут бок о бок со смертью. Они ненавидят многое из того, что ненавистно вам. Они хитроумны. У них железная дисциплина. В их жизни нет места компромиссам. Они вызывают восхищение - ими нельзя не восхищаться. В культурах, не знающих ничего, кроме пресыщенности и пороков, террор - единственное разумное действие. Слишком много всего: вещей, идей и концепций накопилось - больше, чем хватило бы нам на десять тысяч жизней. То истерика, то инертность. Исторический прогресс под вопросом. Хоть кто- нибудь воспринимает жизнь серьезно? К кому мы относимся серьезно? Только к исповедующему смертоносную веру, к тому, кто за веру убивает других и умирает сам. Все прочее поглощается обществом. Художник поглощается, уличный дурачок и тот поглощается, растворяется, подвергается переработке. Дай ему доллар, сними его в рекламном ролике. Только террорист стоит поодаль. Культура пока не додумалась, как его ассимилировать. Когда убивают безвинных, все несколько осложняется. Но это средство для привлечения внимания - ведь Запад другого языка не понимает. А их умение манипулировать своим образом в нашем сознании?! Как часто они мелькают в бесконечном потоке сменяющихся картинок. Билл, я вам говорил в Лондоне… Только писатель поймет, до чего тошно жить в безвестности, на обочине мира, пропадать зазря. В душе вы сами - убийцы. Чуть ли не каждый из вас…
- Ничего подобного. Террорист как изгой- одиночка? Миф чистой воды. Их группы финансируются тоталитарными правительствами. Они сами - идеальные тоталитарные государства в миниатюре. Несут давно известное мировоззрение - оловянные глаза, тотальное истребление, тотальный порядок.
- С чего начинается террористическая организация? С горстки людей, которые собираются где-нибудь в подсобке галантерейной лавки. Они ценят дисциплину и железную волю? Разумеется. Мне кажется, нужно выбирать, на чьей ты стороне. Не успокаивать себя примиренческими аргументами. Защищать растоптанных, оплеванных. Разве эти люди не жаждут порядка? А кто им его обеспечит? Вспомните о Председателе Мао. Перманентная революция и порядок совместимы.
- Вспомните о пятидесяти миллионах хунвейбинов.
- Билл, это же были дети. Там все упиралось в веру. Светлую, иногда идиотскую, иногда жестокую. Посмотрим, что сейчас. Куда ни глянь, молокососы позируют с автоматами. В подростковом возрасте жестокость и несгибаемость уже сформированы окончательно. Я же говорил в Лондоне: чем бессердечнее, тем заметнее.
- PI чем труднее становится подыскивать оправдания, тем больше наслаждаешься своей принципиальностью. Тоже несгибаемость своего рода.
Они выпили еще, сидя на корточках, нос к носу; по улице с каким-то бесстыжим ревом носились мотоциклы.
- Джордж, вы представляете какую-то небольшую маоистскую организацию?
- Это только идея. Мечта о Ливане без сирийцев, палестинцев и израильтян, без иранских добровольцев и религиозных войн. Нам нужна модель, которая поможет отстраниться от всей этой истории взаимных обид. Нечто грандиозное и подкупающее. Образ абсолютного бытия. Билл, это - ключ ко всему. В обществах, стремящихся преобразовать себя изнутри, - политика абсолютна, власть абсолютна, бытие абсолютно.
В Китае Мао Цзэдуна человек, читающий на ходу книгу, искал не забвения, не развлечения - он крепил свои узы со всеми остальными китайцами. Что за книга? Книга Мао. "Маленькая красная книжка". Цитатник. Она олицетворяла веру, которая была с людьми всегда, где бы они ни находились. Этой книгой размахивали, ее декламировали наизусть, постоянно совали всем под нос. Наверняка не выпускали из рук, даже занимаясь любовью.
 Тоже мне, секс. Зубрежка-долбежка.
- Разумеется. Мне даже удивительна ваша обывательская реакция. Да, безусловно, долбежка. Мы заучиваем труды, которые служат руководством в борьбе. Храня произведение в памяти, мы предохраняем его от гибели. Оно остается нетленным. Дети заучивают целыми кусками сказки, которые слышат от родителей. Вновь и вновь требуют одну и ту же. Не переиначивай ни слова - иначе ребенок разревется. Это и есть тот неизменный нарратив, повествование, без которого не выживет ни одна культура. В Китае этот нарратив был собственностью Мао. Люди затверживали его и декламировали, чтобы революция не сбилась со своего курса. Так опыт Мао сделался неподвластен влиянию внешних факторов. Он превратился в живую память сотен миллионов людей. Культ Мао был культом книги. Призывом к единению, кличем "Все в строй!", - и собирались толпы одинаково одетых, одинаково мыслящих. Разве вы не видите, как это прекрасно? Разве в повторении определенных слов и фраз не может быть красоты и силы? Чтобы почитать книгу, вы уединяетесь у себя в комнате. Эти люди вышли из комнат на улицу. Стали толпой, которая размахивает книгами. Мао сказал: "Наш бог - не кто иной, как народные массы Китая". Этого-то вы и страшитесь - что массы возьмут историю в свои руки… Мао был поэтом, бесклассовым индивидом, во многих важных отношениях зависевшим от масс, но одновременно существом высшего порядка.
Задайте лучше другой вопрос: сколько жертв? Сколько погибло во время Культурной революции? Сколько сгинуло в итоге Большого скачка? И ловко ли он спрятал своих мертвецов? Вот еще один вопрос. Что эти люди делают с миллионами павших от их рук?
- Бойня неизбежна. Кровопролитие всегда заставит с собой считаться. Повальная гибель, бессчетные мертвецы - вопрос лишь в том, где и когда это случится. Вождь - только посредник между историческими предпосылками и реальностью.
- Всякое закрытое государство для того и закрыто, чтобы скрывать своих мертвецов. Сценарий такой: ты предсказываешь, что, если твоя версия истины не воплотится в жизнь, будет много погибших. Потом ты убиваешь людей, чем больше, тем лучше. Потом ты скрываешь факт убийства и сами трупы. Вот для чего было изобретено закрытое государство. А начинается все с одного-единственного заложника, верно? Заложник - этот сценарий в миниатюре. Первая пробная репетиция массового террора».

Герой Делилло оперирует термином «закрытое государство». То есть, это герой, отштампованный американской пропагандой. Дело в том, что термин бессодержателен, его ввел Поппер, который не имеет никакого отношения к философии, а имеет отношение к фальсификации, передергиванию, мошенничеству, подробное доказательство – в моей статье «Карл Поппер и Карл Маркс»
http://proza.ru/2022/07/06/578
Так, к закрытым обществам относили СССР и Китай. В связи с закрытостью США ввели поправку Джексона-Вэника, согласно которой нельзя поставлять новые технологии странам, запрещающим выезд в США. Дэн Сяопин смеялся: «Мы готовы поставлять США ежегодно по 10 млн китайцев». Поправку для РФ не отменили даже тогда, когда сотни тысяч россиян уехали в США.

Теперь вспомним демократический цитатник (его повторял, как мантру, академик Сахаров на съезде ВС СССР): «Свобода слова, гражданское общество, толерантность, мультикультурализм, общечеловеческие ценности» и т.п.

«Он (Рашид, Б. И.) говорит:
- Мао считал вооруженную борьбу высшим и величайшим деянием человеческого разума…»
Казалось бы – нелепость, кто будет сеять хлеб, шить одежду, строить дома, океанские лайнеры, ускорители частиц, космические корабли… На самом деле здесь передергивание.
1) Высшей формой классовой борьбы является вооруженное восстание.
2) Марксизм утверждает, что источником социального прогресса является классовая борьба. Это не значит, что реформы не могут быть прогрессивными, это означает, что классовая борьба освобождает путь развитию производительных сил.
«Насилие – повивальная бабка истории», говорит Маркс, но это не значит, что рожает насильник.
Ленин объяснял: диктатура пролетариата – не только и не столько насилие, это способность рабочего класса взять в свои руки всю экономику страны.
3) В конце 60-х в США прошли мощные забастовки против конвейерной обезлички, после чего во всем мире были внедрены неконвейерные системы с большим разнообразием труда, в Японии – система канбан. При этом существенно возросла производительность труда. Так классовая борьба привела к прогрессу.
4) Маркс лишь повторяет Гегеля: разрешение противоречия – приводит к синтезу, к возникновению нового. В том числе революции в науке – высшее деяние человеческого разума.
Если человек перестает быть рабом – это тоже высшее деяние человеческого разума. И души.
Но Рашид в изложении Делилло сводит прогресс к военным действиям.

«Люди затверживали его и декламировали, чтобы революция не сбилась со своего курса», - говорит герой романа.
Но это же чепуха. Революция – это историческая закономерность, революции происходят тогда, когда отжившие производственные отношения начинают мешать развитию производительных сил.

«Призывом к единению, кличем "Все в строй!", - и собирались толпы одинаково одетых, одинаково мыслящих. Разве вы не видите, как это прекрасно? Разве в повторении определенных слов и фраз не может быть красоты и силы?»

Разве американское общество – не общество абсолютно одинаково мыслящих? Все до единого верят в выборы, все верят, что Путин – мировое зло, верят, что первый космонавт – американец, а Гитлера победили США. Слова «Келтнер не спешит, легонько чиркает по мячу. Ого, ребята, ну и бросок! Как провод протянул!» Билл произносит как молитву.
Но где Делилло видел  Китае одинаково одетых??
Делилло не понимает марксизм. Одинаково одетые – могут быть у Прудона, у уравнительных коммунистов, которых нещадно критиковал Маркс.
И никакого Большого скачка не было, в 70-е Дэн Сяопин начал перестройку. Именно расслоение крестьянства по доходам вследствие введения подворного наряда, именно легализация капитализма, именно обнищание миллионов крестьян привели к многочисленным жертвам.
С другой стороны, Делилло стерилен в истории своей страны: раскулачивание банками фермеров, о котором Стейнбек пишет в книге «Гроздья гнева», привело к гибели 8,5 миллионов американцев. Это больше, чем унесли сталинские репрессии и лишь немногим меньше, чем число жертв «культурной революции».

«Мао сказал: "Наш бог - не кто иной, как народные массы Китая". Этого-то вы и страшитесь - что массы возьмут историю в свои руки… Мао был поэтом, бесклассовым индивидом…»
Делилло не понимает, что то же самое говорят и демократы, и республиканцы, все они говорят об избирательной системе как о власти народных масс. Оставим на совести Делилло и утверждение о бесклассовости Мао. Но разве буржуа не страшится, что массы возьмут историю в свои руки?

Социализм, повторял Ленин вслед за Марксом – это живое творчество масс.
Теперь почувствуйте уровень интеллекта Делилло: дело в том, что ни в СССР, ни в Китае история никогда не была в руках масс. Она была в руках партий. Не было живого творчества масс, было творчество партийных элит и генсеков. Делилло снова пишет чепуху.

Наконец, о создании террористических групп тоталитарными государствами.
СССР, как и Китай, никогда и нигде не создавал террористических групп. Зато спецслужбы ФРГ систематически подталкивали левые группы к террору, а как только те сбивались на этот путь – их ликвидировали.
Делилло не знает, что такое маоизм. Это эклектика, это солянка сборная, не имеющая отношения к марксизму-ленинизму. Единственный просвещенный маоизм, который немного знаком с марксизмом – российский, но это даже не организация, буквально единицы.
Маоизму приписывают практику создания террористического подполья и экспорта революции, но в истории ничего подобного не было. В ФРГ это вполне респектабельная организация, в Непале маоисты возглавляли правительство, в Аргентине маоисты контролируют движение безработных и получают от Конгресса деньги на помощь нуждающимся. Единственная организация, которая имеет отношение к терроризму – это маоистская компартия Перу, Sendero Luminoso. Китай не причастен к ее созданию. Партия не прибегает к систематическому террору, она ведет партизанскую войну. Пример теракта: сожжение завода «Байер», славившегося жестоким и несправедливым отношением к рабочим.
Да, в Индии маоисты ведут вооруженную борьбу, но это не террор, это тоже партизанская война. Не записывает же Делилло в террористы Сапату или Че Гевару.

Делилло не может различить табличку и сущность. Рабочая партия Курдистана никакого отношения ни к рабочему классу, ни к марксизму не имеет, как не имеют никакого отношения к социализму Миттеран, Олланд и вся Социалистическая партия Франции. Если организация называет себя маоистской, это вовсе не значит, что ее члены хоть что-то знают о Китае.
Маоизм Сендеро Луминосо («Сияющего пути») никогда не был популярен и не имел поддержки большинства перуанцев. Крестьяне начали войну против партии, в 1992-м она фактически ушла с политической арены, хотя теракты продолжались до 2010 года.

Но именно США поддерживали террористическую Аль Кайду, один из ее лидеров, Бен Ладен, имел теснейшие связи с ЦРУ, когда же США его якобы искали в Афганистане в пещере Тора Бора, он лечился в одной из американских клиник.
И главное: ни о какой власти масс не может быть речи. Это снова грубая подтасовка. Речь может идти только о власти рабочего класса, цель которого – уничтожение самого себя, уничтожение обезличивающего труда.

***

 «Несколько лет назад, в Германии, одна неонацистская группировка придумала лозунг "Чем хуже, тем лучше"», - пишет Делилло.
Одна из задач американской пропаганды – отождествить германский фашизм и сталинизм, хотя в Германии – нацизм, в СССР – интернационализм. Делилло следует в русле американской пропаганды.
На самом деле лозунг был выдвинут Красными бригадами того периода, когда они уже ликвидировали тотальную коррупцию, вследствие чего поддержка масс ослабла, и организации скатились к террору. Кстати, эту присказку любил повторять Лех Валенса. Это старая китайская пословица, ее русский аналог – нет худа без добра.

«… рассказчик утверждал, что паром был обстрелян с суши, то вину он возлагал на шиитов - либо на просирийских, либо на проиранских; впрочем, нельзя было исключить, что стреляли произраильские христиане. А некоторые клялись, что стреляли непосредственно сирийцы».

Делилло судит о политике по сообщениям американских газет и телевидения. Он полностью следует пропагандистским штампам, ничего нового. Именно поэтому все рецензии – ни о чем. Если Делилло всё же пишет о событиях вокруг себя – рецензии тщательно исключают эти события из анализа, предпочитая говорить окололитературными образами.
Его память не отягощена победой советского народа над фашизмом: «… это старая советская "тридцатьчетверка", изгвазданный и израненный антиквариат, раз двадцать пять проданный и угнанный, сменивший много партий, режимов и религий».
Он политически слеп, его «Мао II» - социальная импотенция.


ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО РОМАНА

- Нет, - сказал я, - Бурбоны совсем не жестоки, они могут заблуждаться, подобно другим людям, но в их крови есть нечто кроткое.
Лоренс Стерн

К выдающимся политикам можно отнести Талейрана, Бисмарка, Ленина, Теодора Рузвельта, Вудро Вильсона, Франклина Рузвельта, Черчилля, Де Голля, Дэн Сяопина. Однако в последние десятилетия под политиками понимают всех госслужащих, всех чиновников, которые никакого отношения к политике не имеют. Они имеют отношение лишь к интрижкам внутри узкого слоя себе подобных, но СМИ регулярно определяют их рейтинги в политике. Разумеется, чем выше должность чиновника, тем выше рейтинг. В число политиков попал даже Черномырдин, имевший, по утверждениям журналистов, «большой политический вес».
Если исходить из таких воззрений, то и «Одиссей» Гомера, и трагедии Эсхилла или Шекспира, и «Айвенго» Вальтера Скотта, и «Три мушкетера» Дюма нужно отнести к политическим романам.
Больше того, политиками стали личности, осуществляющие свои собственные корыстные интересы при помощи служебного положения, а также набранные властью статисты в парламентах и общественных институтах.

Борис Джонсон политик потому, что перетягивал канат, попал мячиком в кольцо, висел на тросе, надел боксерские перчатки и т.п. Именно так понимают слово «политика» британские журналисты. И эта глупость имеет давнюю традицию: религиозный обскурант Карлейль и один из основателей философии либерализма Джон Милль всерьез считали, что «богатство мира состоит именно в оригинальных людях» (Карлейль Т. Теперь и прежде. М., 1994, С. 329; Mill J. S. On the Liberty and Other Essays. Oxford, 1991, P. 74). Аналогичная картина – в России.

Должность депутата  парламента – всего лишь вид бизнеса, как и участие в политической партии – партийные лидеры об этом откровенно говорят. Вид бизнеса – и не только в России, во всем мире. И не только сегодня - уже столетия.
Вы будете смеяться, но вполне консервативная и либеральная писательница Дж. Элиот считала, что такое понимание политики и такая политика перестают быть чуждыми «обычному человеку», потому что, как она себе это представляла, всё большее число людей вовлекалось в «политику» путем выборов. Т.е. если раз в 4 или 6 лет народ выбирал, кто конкретно из банды элитарных мерзавцев будет его подавлять, этот обман Элиот считала втягиванием в политику.

«…Настоящую «государственную» работу делают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надуть «простонародье», - объясняет Ленин (ПСС, т. 33, с.46).
Но и канцелярии, департаменты, штабы – тоже всего лишь исполнители.
Парламент, продолжает Ленин, «никогда не решает серьезнейших вопросов в буржуазной демократии: их решает биржа, банки» (ПСС, т. 37, с. 256 -257). «…Биржи и банки тем больше подчиняют себе буржуазные парламенты, чем сильнее развита демократия…» (ПСС, т.37, с. 255). «Сила капитала – всё, биржа – всё, а парламент, выборы – это марионетки, куклы…» (ПСС, т.39, с.83).

Таким образом, требование рабочих-чартистов избирательного права – пустышка.
В эпоху чартизма – пустышка вдвойне, 160 тыс. избирателей на 9 млн населения Англии. XX век убедительно показал, что участие рабочих в парламенте ничего не значит – хотя 5 из 6 пунктов чартистской хартии были приняты парламентом.
В 1919 году в Италии профсоюзные руководители реформистского толка Д'Арагона, Ригола, Буоцци, Бальдези тормозили рабочее движение, поддерживали мифы буржуазных СМИ об Октябрьской революции. Им вторили члены парламента – реформистские лидеры Социалистической партии Турати, Тревес, Модильяни.
Когда у Тэтчер закончился срок правления, люд в лондонском метро приплясывали и выпевали: «Сука ушла». Но ничто не помешало ей, ничего не понимавшей в экономике, закрыть угольные шахты, норма прибыли которых не дотягивала до средней, вследствие чего государство их дотировало. Не помешали и забастовки горняков, когда же на защиту рабочих встала Социалистическая партия, Тэтчер закрыла 33 вместо 31 шахты.
Забастовку высокооплачиваемых докеров Ливерпуля в 1994 году, которую поддержали профсоюзы не только Великобритании, но и мира, была подавлена властями с помощью мафии. Вот итог чартизма.

В связи с изложенным сначала нужно определить, что такое политика. В «Никомаховой этике» Аристотель пишет, что «человек по природе существо общественное», в «Политике» человек — существо политическое. Вы будете смеяться, но Дизраэли всерьез считал, что политика «внеположена» человеку. Действительно, если обыватель твердит, что не интересуется политикой, то политика заинтересуется им, как и было с пенсионной реформой.
Слово произошло от греческого «полис», город, государство. Соответственно, ныне под политикой понимают деятельность, в которой государства в лице органов государственной власти и их должностных лиц, а также общественные институты реализуют свои цели и интересы.
Утверждают, что политика возникает в связи с утратой возможности разрешить проблемы и конфликтные ситуации традиционными методами — посредством обычаев, моральных установок и т. п. Наравне с правом политика выступает в роли одного из новых регуляторов, предназначенных для решения этих проблем; с той же целью формируется и государство как новая форма структуризации и организации жизни людей.
С таким пониманием вступает в противоречие определение Клаузевица: «Война есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств». То есть, ни о каком регулировании нет и речи.

Платон полагал, что политика - умение «оберечь всех граждан и по возможности сделать их из худших лучшими», Маккиавелли - знание о правильном и мудром правлении. Под политикой понимают как управление при помощи власти, либо как стремление к обретению и сохранению власти.

В марксизме понимание политики иное – как борьбы классовых интересов, когда  общество рассматривается как совокупность структурно организованных групп, реализующих свои потребности и интересы посредством власти.
В домарксистском понимании история человечества – это история фараонов, падишахов, императоров, царей, президентов, премьеров, генсеков. Маркс убедительно показал, что история человечества – это история борьбы классов. В марксизме проявляется связь между куклой, государственным человеком, царем или президентом, и правящим классом, кукловодом.

С другой стороны,  если следовать Аристотелю, то любое жизнеописание есть политика. Таким образом, вычленение политического романа теряет смысл. В связи с этим примем, что под политическим романом можно понимать
1) бытописание слоя госчиновников (романы Э. Троллопа, «Вивиан Грей» Бенджамина Дизраэли, «Карьера Бичема» Джорджа Меридита),
2) описание внешней политики государств – «Записки Биглоу» Дж. Р. Лоуэлла об агрессии США в Мексике, «Верноподданный» Генриха Манна, где Манн высмеивает имперские амбиции собственной нации, «Пятая колонна» Хемингуэя, фрагмент романа Ромена Роллана «Очарованная душа» (о французском патриотизме в империалистической бойне за передел мира), «Огонь» («Дневник взвода») Барбюса, романы о фашизме, представлено также  детективным и военно-патриотическим жанрами,
3) поддержка прогрессивного начала в борьбе с реакционным внутри правящего класса («Алый знак доблести» Стивена Крейна, «Добровольцы» Р. У. Эмерсона  о Гражданской войне в Америке, «Письма с Земли» Марка Твена, демократическая русская литература XIX века, но отчасти и «Борис Годунов» Пушкина),
4) бытописание положения низов («Маленький оборвыш» Джемса Гринвуда, «Гроздья гнева» Стейнбека, «Дети подземелья» Короленко, «Приключения Оливера Твиста» Диккенса, «Сердце тьмы» Джозефа Конрада, «Хижина дяди Тома» Гарриет Бичер Стоу, «За годом год» Салинаса, «Роман о Хельге Хауге» Эры Трульса, «Камероны» Роберта Крайтона  и др.),
5) описание морали правящего класса («Путешествия Гулливера» Свифта, «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина, «Нахлебник» Тургенева, «Бесприданница» Островского, «Молодые годы короля Генриха IV» Генриха Манна, «Соединенные линчующие Штаты» Марка Твена, «Вся королевская рать» Уоррена, «Рафферти» Уайта, «Убить пересмешника» Харпер Ли),
6) описание классовой борьбы («Легенда о Тиле Уленшпигеле» Костера, «История пугачевского бунта» Пушкина, «Отверженные» (Гаврош, июньское восстание 1832 года), «Девяносто третий год» Гюго, «Мэри Бартон» Элизабет Гаскелл, «Шерли» Эмилии Бронте, «Жизнь Клима Самгина» Горького, «Россия, кровью умытая» Артема Веселого, «Конармия» Бабеля, «За стеклом» Робера Мёрля (о восстании 1968 года)).
К политическим можно отнести и роман австралийской писательницы Катарины Сусанны Причард «Золотые мили» - хотя «собственно политические слова» появляются лишь в самом конце книги: «Туземцам запрещено подходить к городу Калгурли ближе, чем на пять миль. – Боже правый! – Воскликнула Салли. – А мы-то! Мы ведь всё у них отняли!.. Стыд и позор! – бушевала Салли. Мы разорили их водоемы и места охоты. Загнали их вглубь страны, чтобы они умирали там с голоду». И охотились на них, можно добавить.

Гельвеций, говоря о буржуазной революции в Англии, считал, что англичане «боялись полностью разрушить древнее сооружение, они строили из обломков и подпирали их другими обломками. Из этих-то разрозненных и плохо подогнанных обломков сложился английский государственный строй» (Соч., М.: 1956, С. 622-623).
То есть, Гельвеций полагал, что окончание революции – это социальный компромисс. Что, разумеется, неверно: сначала реставрировали династию Стюартов, затем нарождающийся капитализм окончательно уничтожил монархию, оставив от нее лишь табличку.
С другой стороны, ни английские крестьяне, не Кромвель, ни третье сословие, ни еврейские ростовщики, ни, тем более, левеллеры ни на миллиграмм не боялись разрушать что-то древнее.

Сенсуалист Локк, чья философия была пронизана духом Славной революции,  писал о добровольном «общественном договоре» и восхвалял «умеренные монархии и разумно организованные правительства» (Г. А. Зинченко. Джон Локк. М.: 1973, С. 168).
То есть: компромисс Славной революции – сиюминутен, ситуативен, он отражает всего-навсего слабость нарождающейся буржуазии. Однако современный буржуазный либерализм возводит ситуативный момент компромисса в ранг концептуального.

Ленин указывает, что в философии Локка есть возможности как для материалистических, так и идеалистических выводов (ПСС, Т. 18, С. 127). Но.
Гегель еще не провозгласил развитие как движение от низшего к высшему доминантой истории.
Даже змея сбрасывает старую кожу целиком, а не пытается с ней договориться. Неужели Локк отказывает обществу в развитии, призывает сохранить феодализм и, если продолжить, то и черты рабовладения и первобытно-общинного строя, не разрушать эти древние сооружения?
Отнюдь. Наоборот, Локк своей борьбой против учения о врожденных знаниях и о гедонистических мотивах человеческих поступков подорвал классическую теорию естественного права. Локк восстает против сути феодализма на стороне третьего сословия, задачей государства он считает охрану частной собственности, отстаивает принцип равенства, человек, пишет он, не может подчинять себя деспотической власти другого. Локк отвергает закон высшего класса, в «Опытах о законе природы» в основу права он кладет законы природы (Соч. в 3 томах, Т. 3, М.: 1985-1988).

Пройдет совсем немного времени, и Бернард Мандевиль  своей «Басне о пчелах» подвергнет резкой критике буржуазию, которая еще не успела толком встать на ноги. Вот ее мораль: «Бедных нужно строго принуждать к работе». И еще: «Народ необходимо держать в страхе».
При этом Мандевиль понимает: на том уровне развития производства иное невозможно. Парадокс: пороки отдельных буржуа ведут к общему благу. Разумеется, не пороки обеспечивают благо, а рост производительных сил. Но именно этот парадокс конституирует сегодня буржуазный либерализм: буржуа якобы награждают рабочих возможностью трудиться. Маркс замечает: «Только Мандевиль был, разумеется, бесконечно смелее и честнее проникнутых филистерским духом апологетов буржуазного общества» («Теории прибавочной стоимости», Соч., изд. 2-е. Т. 26, С. 395).

В буржуазном обществе нет ничего не буржуазного, буржуазны и рабочие, только форма иная. Их мораль – зеркало морали элиты. В книге «Положение рабочего класса в Англии» Энгельс пишет, что буржуазия всегда готова обвинить рабочих в лени, пьянстве, беспорядочных половых связях.
Энтони Троллоп в своем романе «Финиас Финн, британский член парламента» пишет: «… негодный, полуварварский ленивый народ нужно сдерживать, но не народ рассудительный, воспитанный, трудолюбивый».
Что имеется в виду под воспитанием? Держать вилку в левой руке, не сквернословить, не покушаться на частную собственность… Но откуда возьмется такое воспитание у рабочих? С другой стороны – найдите сумасшедшего, который бы любил превращение себя в животное в процессе труда.
Но Троллоп, ничтоже сумняшеся, пишет не о приличных домах для рабочих, не об улучшении условий труда, не о школах для их детей, не о больницах, не о повышении заработка, а о необходимости их воспитывать, улучшать их нравственность. Чтобы рабочие стали вегетарианцами, кушали рисовые котлетки и т.п.
Как же это возможно? Ведь сам Троллоп устами своего героя Паллизера отмечает, что «лорды мира сего… более способны как единичные личности сбиваться с толку в своих мыслях, чем все сословия людей, которыми они желают управлять» (Э. Троллоп. Первый министр. СПб, 1987, С. 678). Кто ж будет воспитывать рабочих? Те, кто более рабочих сбиваются с толку?
Бёрнс и Шелли были убеждены, что именно простой люд является носителем «ума и чести» нации.
Так или иначе, Троллоп, будто бы выступая против радикального взгляда консерваторов на сохранение дистанции с низами, постулирует именно то, что консерваторам и нужно: «Мысль, что политическая добродетель только на одной стороне, и вредна, и нелепа». То есть, да здравствует компромисс.
Максим Горький отнёс Троллопа к буржуазным писателям, которые «восхваляли и забавляли свой класс». Действительно, «Дети герцога», история исчезновения фамильных бриллиантов или «Попечитель» именно для элиты и предназначены.

То, что нравственность меняется от эпохи к эпохе, неведомо Троллопу, он лишь констатирует, что не принадлежит одному общественному классу. На самом деле, несмотря на буржуазность рабочих, нравственность у разных классов разная. Потому что нет общей или абсолютной нравственности, как нет врожденных идей, нравственность формируется бытием, а оно у разных классов существенно различается.  И, соответственно, вместо развития, синтеза, возникновения нового, противоречие между добродетелями верхов и низов не снимается, эти добродетели у поклонников компромисса просто эклектически перемешиваются, как кофе с семечками подсолнуха в стакане кипятка.

По сути та же позиция у Джордж Элиот: каждый класс должен думать о благе всей нации. Будто бы существуют общие ценности, стоящие выше узкоклассовых. Например, национально-освободительные войны тоже затрагивают рабочий класс, но их содержание – более успешное развитие экономики в национальных границах на ранней стадии развития капитализма. То есть, главным образом – это интерес национальной буржуазии. С другой стороны, несмотря на все проповеди компромисса и общих ценностей, буржуазия и не думает делать шаг навстречу рабочему классу.
Аналогично рабочий класс не обязан думать о благе буржуазии. Нелепость такой позиции сегодня видна в американской пропаганде «общечеловеческих ценностей», которая оборачивается обыкновенным фашизмом.

Гаскелл, рисуя рабочий класс Англии времен чартизма, пишет о том, чего сегодня нет: что среди рабочих есть математики-самоучки, которые, «пробрасывая челнок между петлями основы», порой заглядывают в труды Ньютона, ботаники, знакомые с классификацией Линнея, талантливые поэты, певцы и музыканты, энтомолог Джоб Легг, певица Маргарет, ослепшая от черного труда в мастерской, изобретатель Джем Уилсон. Больше того: рабочие, по словам Гаскелл, всегда готовы оказать помощь ближнему, попавшему в беду. Чартист Джон Бартон спасает от голодной смерти семью рабочего Дейвенпорта, закладывая у ростовщика последнюю одежду. «Разве богач поделится со мной своим достатком, как он должен был бы сделать, если б вера его не была притворством?» - говорит Бартон.
Чартизм ограничен верой в закон, в возможность компромисса, в доброго царя. Кульминация романа Гаскелл - поездка Бартона в Лондон,  где должно состояться вручение Хартии парламенту. Рабочие обмануты, их унижают полицейские, оскорбляют и выставляют вон за дверь члены парламента, глухие к просьбам о помощи. Рабочие Манчестера радикализуются – но прибегают не к стачке, не к вооруженному восстанию, а к террору, по жребию в террористы определяют Джона Бартона.
Увы, Гаскелл – как и Ч. Кингсли, христианка, поэтому конец романа – примирение враждующих сторон. Капиталист вдруг становится другим человеком, меняет отношение к рабочим, вводит на фабриках более гуманные условия найма рабочих.
Практика показывает иное: лишь ожесточенная борьба рабочих ВЫНУЖДАЕТ буржуазию идти на уступки, что, собственно, и показывает роман «Мэри Бартон».

Атмосфера послевоенной литературы Великобритании сформирована потерей в 1947-м Индии, в 1948-м – Бирмы и Цейлона, провалом агрессии США в Северной Корее, которую Великобритания поддержала, провалом интервенции в Египте, в 1956-м начался Суэцкий кризис, в 1960-м 17 африканских колоний Великобритании получили независимость. Империя перестала существовать.
В этот период политический роман посвящен национально-освободительной борьбе («Леопард в траве», «Неподходящий англичанин», трилогия «Смена ролей» Д. Стюарта, Бэзила Дэвидсона «Речные пороги» Б. Дэвинсона, «Вулканы над нами» Н. Льюиса, «Герои пустынных горизонтов» Д. Олдриджа. Агрессии во Вьетнаме посвящен роман Грэма Грина «Тихий американец».
«Сердитые» пятидесятники писали о проблемах молодежи и о расизме: Джон Осборн («Оглянись во гневе»), Кингли Эмис, Джон Уэйн, Джон Брейн.

Энтони Пауэлл, Дороти Ричардсон, Том Столпард, Гарольд Пинтер, Джеймс Олдридж, Арнольд Вескер,
Тэд Хьюз, Колин Генри Уилсон, Том Ганн… Число писателей на 1000 душ населения чрезвычайно велико для маленькой Великобритании. В СССР высокая плотность мастеров слова обусловлена бюджетным обеспечением Совписа (Союза советских писателей). Отличие в том, что в Совписе 90% бездарей, в Великобритании же все они обладают достаточным талантом. «И писателей как собак нерезаных, в том числе стоящих», – замечает мистер Уордл, персонаж рассказа Барстоу «Спроси меня завтра», к которому мы еще вернемся.

С другой стороны, начало холодной войны породило тему тоталитаризма и разочарования в СССР – например, у Оруэлла, который из левого превратился в стукача, составлявшего списки левых для полиции. Оруэлл – плагиатор, «1984» он скомпилировал у Замятина («Мы»), «Скотный двор» - у Костомарова, даже не изменив названия.
Возникает постмодернизм («Поминки по Финнегану» Джойса, «Женщина французского лейтенанта» Джона Фаулза, творения Беккета, Питера Акройда, Джулиана Барнса, Дэвида Лоджа, Анджелы Картер).
К какому типу отнести «Заводной апельсин» Бёрджесса – трудно сказать, в романе показаны шайки дебильных школьников и карательная психиатрия. «Ужасна долина, где печи горят, / Где смрад разложенья введёт в исступленье…»
Не оставлена и тема рабочего класса – у Дэвида Стори, Рэймонда Уильямса и многих других.
Именно она является ключевой.

Потому ли провалился ли чартизм, что не создал политической партии?
Адам Смит и Маркс подчеркивают, что труд рабочего, черный, тяжелый, монотонный, однообразный, отупляющий, обезличивающий («Экономическо-философские рукописи 1844 года») не позволяет обобщать, поэтому, констатирует Маркс, политическими представителями рабочего класса являются выходцы из высших слоев общества, из интеллигенции, разночинцев, буржуа и даже дворянства.
То есть: способны ли были чартисты создать политическую партию?
Этот ситуативный момент Эдуард Бернштейн возводит в концептуальный: рабочий класс, утверждает он, не в состоянии вырваться за рамки экономической борьбы. Роль партии (этой логике следуют и все буржуазные партии) – привнести в темную, косную, инертную, неграмотную материю рабочего класса политическое сознание. То есть, подменить церковь. Ленин в полемике с анархизмом повторяет этот тезис в работе «Что делать», однако позже многократно отмежовывается от него, утверждая вслед за Марксом, что «социализм – это живое творчество масс» (а не партий), что «диктатура пролетариата выражается в форме Советской власти, форме, найденной САМИМИ рабочими» («Государство и революция», речь на II конгрессе Коминтерна и т.д.). Тогда как XII съезд РКПб, прошедший без Ленина, постановил, что «диктатура пролетариата выражается в форме диктатуры партии».
Действительно, и Парижская коммуна, и первые Советы обошлись без партийной указки, больше того, формальными лидерами Парижской коммуны, этого, по выражению Маркса, прообраза диктатуры пролетариата, были как раз те, кого Маркс нещадно критиковал: прудонисты, бланкисты и пр.

С 1917 года рабочий класс претерпел структурные изменения, снижена доля живой силы на единицу продукции, вырос образовательный уровень, обозначился предел дробления труда, НТР породила автоматизацию и роботизацию, есть заводы без единого рабочего. Мощные забастовки в США в конце 60-х против конвейерной обезлички подтолкнули к созданию неконвейерных систем – с большим разнообразием труда и с большей производительностью. Труд заводского слесаря или электрика невероятно усложнен, это и массивы схем, и «ловля микронов», и работа с лазером и пр. В развитых странах сократилась численность рабочих за счет вынесения производств в страны с дешевой рабочей силой - при этом резко выросла численность рабочих в мире, за счет стран Азии и Африки.
Казалось бы – теперь-то рабочие способны вырваться за рамки экономизма? Создать Рабочую партию?

Но происходит обратное. Деградировали профсоюзы и партии, связанные с рабочим классом. Отчасти из-за того, что власть создала из  профсоюзов и всех партий, от ультралевых до ультраправых, предохранительный буфер между собой и массами, буржуа платят компартиям за участие в выборах.
Как оказалось, сам рабочий класс не способен контролировать свои организации.
Рабочий класс сильно изменился, и в России тоже.
Рабочий класс изменился уже в 1941-м, когда немецкие братья по классу убивали советских рабочих.

Злободневный очерк тинэйджеров в романе Сида Чаплина «День сардины» 1961 года - не является главным. Да, тинэйджеры воюют с негритянскими погромами, выступают против фашизма. Но Сид Чаплин – последователь Максима Горького, основная тема романа – рабочая среда, безработица. Подросток Артур Хаггестрон не хочет быть глупой безвольной сардиной, лезущей прямо в сети. Он бунтует – но как? Бросает школу, пробавляется черными работами, создает банду, устраивает драки. Цель - получить работу по установке канализационных труб для местного совета. Выход – в большом заработке, в куче денег -  но этого выхода нет. «Оглянуться не успеешь, а уж вся эта система наложила на тебя клеймо неудачника… А стоит войти в ворота гигантского завода, именуемого жизнью, и всем надеждам конец».
Сид Чаплин обнаруживает, что мир рабочего класса намертво переплетен с уголовщиной. Как и в США, что отразил Голливуд, как и в СССР, как и сегодня в России. Ошибались Бёрнс и Шелли!

В 1990-м горняки России, Межрегиональный Союз трудовых коллективов поддержали Ельцина (а горняков поддержали международные троцкисты), того Ельцина, который способствовал развалу промышленности страны.
С 2014 года, когда бандеровцы убивали на Донбассе детей, женщин, стариков, пытали пленных как звери - российские рабочие их снабжали оружием. Ярославский дизельный - дизелями для танков, пермские «Мотовилихинские заводы» - комплектующими для «Градов», КАМАЗ - военными грузовиками, «Роснефть» и «Лукойл» - горючим для бронетехники, «Авиаснабсервис» - запчастями для авиации. Я спрашивал работяг, не свихнулись ли они. Отвечали: «Детей надо кормить...» Чтобы убивали чужих детей?! Это не фашизм, говорят об украинских нацистах жители Донбасса, это хуже.

По мнению Ноама Хомского сегодня рабочий класс выброшен на обочину политики и с изумлением наблюдает, как главные события в мире обходят его стороной.
Действительно, на политической сцене возникают то ЛГБТ, то экологи, феминистки и троцкисты (и тут же исчезают), то никчемная солянка сборная антиглобалистов и альтерглобалистов (а металлурги США выступают против глобализма России), то дикие BLM, имевшие наглость объявить себя марксистами (почему нет, если и демократ Берни Сандерс выдает себя за социалиста). Ныне вся политика США сосредоточена на борьбе между двумя буржуазными партиями, демократами и республиканцами, а мировая политика обрела мальчика для битья, Россию, дабы поменьше обращали внимания на преступления мирового жандарма - пока идет возвышение новой супердержавы, Китая.

Однако ясно, что ни Псаки, ни Грета Тунберг, ни чернокожая лесбиянка Карин Жан Пьер, ни Зеленский, ни Тереза Мэй, ни Шольц, ни Лиз Трасс, ни Саркози, ни Байден, ни Макрон, ни даже Эрдоган или Си Цзиньпин, лгущий всему миру о социализме с китайским лицом, ни педофил Берлускони не могут быть материалом для политического романа. Разве только для заметок психиатра, ибо кто в здравом уме согласится считать осмысленной поддержку подавляющим большинством стран ООН оголтелого украинского фашизма. Итак, прав ли Хомский?


СОБЕСЕДНИКИ. Английская послевоенная новелла

Если захочется общения с умным, не стоит искать вокруг – ибо не найти. Даже если случится друг или двое друзей, пусть не семи пядей во лбу – они обязательно предадут за понюшку табаку, оглянуться не успеешь. Или нагородят тебе столько штампов из кухни правых или левых бездельников, что стошнит. Проще вытащить из собрания «Библиотеки всемирной литературы» томик Джона Мильтона или Томаса Гарди и окунуться в чужую жизнь будто в собственную, здесь не будет подвоха, ты нашел, что искал.
Однако не будем торопиться.

***

Конечно, «Финансист» Драйзера, «Гроздья гнева» Стейнбека, «Прощай, оружие» Ремарка, «Пятая колонна» Хемингуэя, «Спутники», «Седьмой крест» Анны Зегерс (Нетти Райтлинг), «Цитадель», «Звезды смотрят вниз» Кронина, «Великий Гетсби» Скотта Фицджеральда, изумительная Сноупсиана Фолкнера («Деревня», «Город», «Особняк»), «У нас это невозможно» Синклера Льюиса и многое другое – золотой фонд зарубежного политического романа.
Но что с послевоенным поколением писателей? Разочарование в СССР с началом холодной войны, как у Халлдора Лакснесса или Гюнтера Грасса, метание из огня да в полымя, к либеральной демократии, к «общечеловеческим ценностям» и «правам человека»? «Вся королевская рать» Роберта Пенна Уоррена, «Рафферти» Лайонелла Уайта, «99 франков» Бегбедера, с натяжкой -  «Пролетарии» Луи Ури и… всё? Не считать же собрание пропагандистских штампов «Мао II» или «Падающий» Делилло политическим романом. То есть, отражающим реальность. Не принимать же, в самом деле, постановочное обрушение башен-близнецов за настоящий теракт, а унификацию массового сознания с обожествлением кумиров, процветающую ныне на Украине, в США или Австралии приписывать только сталинскому СССР, Китаю и религиозным сектам.
Оказывается, есть кое-что вне рамок традиционного политического романа.
Совокупным политическим романом служит английская послевоенная новелла.

Англичане воевали не как американцы, они сражались на своей территории. Города Британии, Ковентри, Лондон, Белфаст, Бирмингем, Бристоль, Кардифф, Клайдбэнк, Эксетер, Гринок, Шеффилд, Суонси, Ливерпуль, Халл, Манчестер, Портсмут, Плимут, Ноттингем, Брайтон, Истборн, Сандерленд, Саутгемптон подверглись страшным бомбардировкам.
Англичане сражались не как французы, которые умудрились за 40 дней сдать страну, жили при Гитлере припеваючи и всю мощь экономики страны плюс 200 тыс. солдат  направили в помощь вермахту. Участники «маки» столь малочисленны, роль армии Де Голля столь невелика, что неудивительно широкое распространение анекдота, как генерал-фельдмаршал Кейтель, подписывая Акт о капитуляции, кивнул в сторону французских венных: «И эти тоже нас победили?»
Поэтому послевоенный менталитет англичан – существенно иной.
Война, падение империи подействовали на английских писателей, как кислота на старую ржавую монету по выражению Актера из пьесы Горького «На дне».

Виктор Притчетт - в 1974 году стал президентом проамериканского Пен-клуба. Но до войны, в 1934 году, в рассказе «Чувство юмора» - примитивная речь простонародья из среднего класса. Меркантилизм. Душевная заторможенность. Растормошить сексуальное влечение помогает только трагическая смерть любящего кретина… Рассказ ничем не заканчивается, он не может чем-то закончиться, какой-либо интегрирующей мыслью, констатацией чего-либо или просто отвлеченным замечанием. Почему? Новелла, как увидим, вполне вписывается в общий пейзаж.

Во время Второй мировой войны Герберт Бейтс был зачислен в Королевские военно-воздушные силы как репортер. Его новелла «Деревенское общество» - это не «Записки охотника» Тургенева и не «Прощание с Матёрой», это описание пребывающих в деревне светских бездельников, причем собственно о деревне – ни слова.
В доме миссис Клаверинг собирается публика, не на семинар по медицине, не на праздник, не на день рожденья, собирается просто так, как собирались на французские вечеринки с куртизанками, описанные Мопассаном, или в русских салонах времен Отечественной войны, подобие которых зачем-то пыталась создать Лиознова в картине «Семнадцать мгновений весны» (особенно обескураживающе смотрится шеф гестапо в аристократическом фраке, хорошо еще, что режиссеру не пришло в голову устроить массовку салона из евреев, как она это порывалась сделать с охранниками департамента СД).
Бейтс дает смачные характеристики и отдельным персонажам («миссис Борден напоминает помятую брюкву», «преподобный Перкс со своим старшим братом – две обглоданные берцовые кости с остатками мяса»), и всему праздному сообществу в целом: «стадо», «сборище кривляющихся обезьян», «груда огромных, крепких кочанов капусты».
Пусть сравнения вычурны, но это и есть высокая художественная литература. То есть: не опостылевший уже солипсизм возвышающегося над толпой художника, не словесная вязь, не пластика языка, не сравнение, суть которого во вкусе слова, а суть которого в самом сравниваемом предмете.
Правда, у Бейтса слишком много сравнений для одного и того же. И зачем, что он хотел всем этим сказать? Главный момент рассказа – беседа мужа миссис Клаверинг с восторженной прелестной юной особой, это луч света в темном царстве, правда, дура, но… повествование неожиданно обрывается. Смачные характеристики не находят никакого продолжения, как не имели никакого истока.
Вся послевоенная литература – это ее отсутствие, в виду социальной инфантильности. Будто читаешь текст на страничке, разорванной пополам вдоль.
Мы увидим ниже, как восстановится вторая половинка. Два рассказа Бейтса разорваны временем.

Энгельс указывал, что в годы подъема чартизма английский пролетариат создал свою собственную литературу, «по содержанию своему далеко превосходящую всю литературу буржуазии» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 243). Вероятно, имеется в виду, в первую очередь, Энтони Троллоп. Время породило и плеяду талантливых поэтов-чартистов: Джонса, Линтона, Давенпорта, Сэнки, Ла Монта, Биннза, Бремвича, Уоткинса, Джоту, Масси.
В чартизме много было намешано, и леворадикального, и проповедей трезвого образа жизни и смиренности. Но мейнстрим чартизма – рабочее движение в рамках дозволенного, в рамках социального партнерства между враждующими классами, рабочими и буржуазией. Главное требование – избирательное право. Чартизм стал идейной основой тред-юнионизма, жестко ограничивающего борьбу рабочих экономическими требованиями.

Чартизм провалился уже в XIX веке, в 1850-е годы он был забыт, но продолжал проваливаться в XX веке – причем в наиболее отвратительных формах, когда американские и европейские профсоюзы шли на сделку с криминалом, наконец, когда АФТ КПП стала обслуживать политические заказы Госдепартамента США.
В рассказе Дорис Лессинг «Англия и Англия» рабочие - будто бы добры, даже чувствительны, даже понимающи – но Лессинг просто мало знает шахтеров, хотя бы и английских.
Их разум угнетает труд. Если рабочий три года точит одну и ту же гайку, в голове у него в процессе распредмечивания вместо ума образуется та же гайка. В конце 60-х рабочие США не захотели, чтобы труд делал из человека обезьяну. Бастовали и советские рабочие, в 70-е, в Куйбышеве – они требовали доплату за свое обезличивание.
Устремленный к наукам хочет освободиться, вырваться из этого мирка с шахтами, танцами и телевизором. Герой рассказа Лессинг, молодой парень Чарли, студент из рабочей семьи, стремится вырваться из смрада рабочего класса, освободить себя, как говорил Маркс, за спиной класса. Да, он сталкивается с иным менталитетом, его разум с трудом осваивает науки, но не это главное в рассказе.
Конечно, рабочие рады любому рационализаторству – только бы не знало начальство, иначе срежет расценки. Но Лессинг подмечает противоположное.
Чарли подсчитал, что его мать совершает 36 рейсов в день  углем со двора к кухонной плите и к камину в гостиной. Он приделал ведро к раме старой детской коляски, чтобы мать в этом ведре возила уголь. Если бы она правильно организовала свой день, тратила бы на всю работу лишь два часа. Однако в очередной свой приезд Чарли увидел, что его конструкция валяется в углу, а ведро наполнено дождевой водой. Если тратить на работу только 2 часа, чем ей заняться? Она не врач, не инженер, не педагог, не занята искусством или наукой. Рабочего «Пермского моторостроительного» уволили после закрытия цеха – и он умер через две недели. Работника пермской сандэпидстанции уволили, и он умер через месяц. Им нечем было заняться. «Э, Чарли, ты их не изменишь», - говорит бармен Майк.

Нет, нет, общество не понимающе, оно черство, бездушно. В рассказе Грэма Грина «Конец праздника» малыш пытается противиться надвигающейся катастрофе, но миру безразличны его просьбы, мир упрямо толкает малыша по своей идиотской программе, наконец, ребенок умирает от страха.
Думаете, это изменит персонажей рассказа хоть на йоту? Ничуть, не надейтесь. Они как-нибудь по-своему объяснят катастрофу, от них не убудет, они останутся убеждены в своей правоте.

Никакой любви нет, есть лишь расчет - в новелле Джойс Кэри «Удачное помещение капитала». Правда, оказывается, расчет не оправдался, вместо того, чтобы заботится о муже, жена продолжает заботиться о всех членах прежней семьи.
В рассказе Элизабет Боуэн «В объятиях Чарльза» девушка в силу каких-то неодолимых обстоятельств вынуждена выйти замуж за человека, которого она не любит.
«На страже» Эвелина Во - казалось бы, смешная фантастика. Муж уезжает в Африку, чтобы наладить собственный бизнес, и дарит жене собачку, нареченную его собственным именем, чтобы та следила за женой. И собачка исполняет возложенную на нее обязанность, усердно отбивает ухажеров, чтобы и последний отстал, кусает носик женщины, который всех и привораживает. Окончание рассказа тягостно: бизнес мужа в упадке, он никак не возвращается, жена – как старая дева, при ней дряхлеющая комнатная собачка.

Эвелин (Ивлин) Во служил в Королевской морской пехоте во время Второй мировой войны, затем в Королевской конной гвардии. Противник культуры государства всеобщего благосостояния. Но Во - католик-консерватор, считал, что классовое неравенство естественно и что «ни одна форма правления [не была] предопределена Богом как лучшая, чем любая другая», резко критиковал социализм. Что же пишет противник социализма? Он пишет правду.
В новелле «Вылазка в действительность» - мир кинематографа, нелепый, фальшивый. По сценарию королеву из шекспировского «Гамлета» умерщвляют до начала действия, о Дании вообще забывают, в действие вталкивают и короля Артура, и Юлия Цезаря… Эта фальшивка – и есть действительность, это движение, деньги, полёт. Наоборот, действительное – иллюзия, на обочине дороги. Как и у Френсиса Кинга» («Клочок земли чужой»).
Миру не надо навязывать сверху абсурд, как это делали Введенский, Олби, Ионеско или Беккет. Мир абсурден сам по себе, имманентно, causa sui.

Новеллы английских писателей родственны рассказам русских писателей эпохи Достоевского – Чехова, эпохи критики общества царской России, каждый из них – приговор обществу.
Это и есть реальный политический роман.

Послевоенная английская  новелла пронизана духом безысходности.
Правда, если сравнить с жизнеутверждающими трагедиями Шекспира, «Леди Макбет», «Ричард III», «Гамлет»,  «Король Лир» и т.д., видим: традиция.
Но если все же хочется чего-то светлого, оптимистического, почитайте рассказ Лессинг «Две собаки». Маленькая девочка рассказывает, как ей хотелось подарить своей собачке друга, щеночка, чтобы не скучала. Новелла полна наивных, трогательных непосредственностей. Щеночек оказывается непроходимым тупицей, неспособным к дрессировке, с генами сбежавших от хозяев собак, которые ушли в леса и охотились на антилоп. Щенок вырос и, как водится у таких собак, повадился в курятники соседских хозяйств. В конце концов, его пристрелили, а первой собаке хозяин выстрелил в затылок.

На мажорной ноте заканчивается и повествование Уиляма Сэнсна «Tutti frutti» - вполне респектабельный человек приезжает отдохнуть в Ниццу, встречает привлекательную женщину, они договариваются вместе провести вечер – но респектабельный человек роняет за окно комнаты отеля сигарету, тянется за ней, чтобы она не упала на чью-то голову, чересчур перегибается, теряет равновесие, падает с четвертого этажа и разбивается насмерть.
Дилан Томас на протяжении всего повествования сообщает о поисках старого человека, где бы найти место, чтобы его похоронили («В гостях у дедушки»).
Или рассказ Мюриэл Спарк «Портобелло Роуд», где повествование ведется от лица трупа: «Мое тело нашли в стогу сена…» Четверо молоды людей дружны, не разлей вода, один едет в Родезию, где сходится с отвратительной негритянкой, едет в Конго, чтобы зарегистрировать брак, но вскоре расходится с супругой. Возвращается в Англию, сходится с подругой детства, собирается на ней жениться и уговаривает их общую подругу не говорить своей избраннице, что уже женат. А та, подлая, отвечает: «Нет, скажу, нет, скажу!» Жених забивает ей рот сеном до отказа, и та погибает.
Наконец, новелла Сомерсета Моэма «Театр», известная советскому телезрителю по одноименному художественному фильму (правда, прибалты обкарнали сюжет). Не-ет, не каста актеров, весь мир – театр, насквозь фальшивый, где близкие люди лгут друг другу, весь мир лжет. И сам Моэм фальшив, язык новеллы полон штампов: «Ее сердце неистово забилось» или «Ее сердце разрывалось на кусочки…»
Но после рассказов «Загородные ребята» Чаплина и «Дом на крыше» Трэвора становится понятно, о чем вся эта совокупность английских послевоенных рассказов.
Если  в  системе,  писал  Гегель,  не  сил,  которые могли бы удержать противоборствующие   стороны   в   единстве,  синтеза  не  происходит, происходит распад.
Гегель  сильно польстил современной общественной системе - словом «противоборствующие».

Сид Чаплин работал с 15 лет: помощником шахтёра, кузнецом. Поступил в вечернюю школу, учился в Ассоциации Образования Рабочих при Университете Дарема, закончил Fircroft College for Working Men в Бирминге. В 1943—1945 годах был секретарём местного отделения Федерации шахтёров Великобритании.
Ирландец Уильям Трэвор – из среднего класса, учился в колледже Св. Колумба в Дублине и в Тринити-колледже, где получил степень по истории, работал скульптором.

В новелле «Загородные ребята» - молодые парни, тинэйджеры, обзавелись мотоциклами и устраивают набеги на мирное население. Гегель писал, что только тогда человек становится личностью, когда обретает собственность.  В рассказе всё наоборот:  собственность становится тождественной личности, мотоцикл подменяет душу. (В 60-е в США один парень взял у отца ружье и застрелился – потому что отец запретил ему ездить на автомобиле, без автомобиля парень не мыслил жизни.)
У этих парней нет ни высоких стремлений, ни доброты, ничего. Пустота. Их примитивный язык передается в рассказе без купюр, как и в рассказе «Одной лучше» Пенелопы Джиллат, это и есть фольклор второй половины XX столетия.
Это не «сопля неубитая» в «Поднятой целине» и не «облизьяна зеленая» в «Преступление и наказание», это язык обывателя.

В новелле Трэвора Мистер Морган приходит в квартиру к богачам чинить водопровод, заставляет горничную налить ему виски, опрокидывает и разбивает кувшин с цветами, горничная начинает сушить ковер феном, ковер загорается. Мистер Морган обвиняет во всем собачку случайно зашедшей в гости пожилой интеллигентной соседки: «Она пришла в исступление!» Супруги Ранка не хотят понимать, что собачке не дотянуться до кувшина, собачка не может поджечь ковер, они полностью доверяют мистеру Моргану. Пожилая соседка обязана возместить убытки.
Можно, конечно, долго рассуждать, что мистер Морган из рассказа «Дом на крыше» - классовое зеркало супругов Ранка, он им тождественен. Однако.
Вот  он,  хваленый  европейский  сервис, и во Франции - то же, судя по водопроводчику  в  фильме «Великолепный». Вот он, фольклор, вошедший в литературу, причем не фрагментами, не духовно, а сплошь, без купюр.
Мистер  Морган  - типичный  советский  слесарь, таких сюжетов в СССР - океан, особенно с воцарением демократии. Потому и произошел распад.

Персонажи  «На  дне» когда-то были людьми. Персонажи британских новелл не были людьми никогда.  И  никакого  просвета.  Это  не  просто безысходность. Это хуже.
Буржуазная Англия - это не дом (строй), где разбиваются сердца, как писал Бернард Шоу, это дом господ Головлевых из романа Салтыкова-Щедрина. Этот дом и описывают английские новеллы.
Это  общество  ничем  не  могло  закончиться,  кроме как придурковатой мерзавкой Лиз Трасс. И дело не в том, что она набитая дура, а в том, что и ее предшественник, и пришедший ей на смену – подчинены Вашингтону. Поддерживают гитлеризм на Украине.
Это общество ничем другим не могло закончиться: коммунистка Дорис Лессинг становится сторонницей суфизма, наконец, феминисткой, за что и получает Нобелевскую премию, Эвелин Во становится наркоманом.
Ибо: «Всеразрушительные анархисты, которые хотят все привести в состояние аморфности, чтобы установить анархию в области нравственности, доводят до крайности буржуазную безнравственность» (Маркс «Альянс социалистической демократии и Международное товарищество рабочих»).
И это еще не финал. Будет хуже.

Контрольный выстрел в голову – новелла Бейтса «Его девушка».
Что подарить Эдне? Биллу ничего не приходит в голову. Совсем ничего. Он сует ей прибавку к жалованью – 4 шиллинга. Но что на них приобрести? Наряды, книжки, сладости, щенка, велосипед, утюг на худой конец. Опять ничего не приходит в голову, он предлагает ей купить жареной рыбы с картошкой. Но она не покупает, ей довольно того, что имеет, она складывает деньги в сумочку.
Подобно рабочему из рассказа Уильяма Сарояна, который не чувствует удовольствия от подаренного ему шоколада, потому что никогда его не пробовал. Вот идеал уравнительного коммунизма, сказал бы Маркс, идеал Прудона – человек, лишенный притязаний.
«Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее» (Маркс, «Экономическо-философские рукописи 1844 года. Коммунизм»).
Дача, огород, машина, гараж, рыбалка – вот ограниченный мирок советского рабочего. Еще ему предоставили возможность ходить на охоту, в туристические походы, ездить в круизы, читать журнал «Здоровье» и смотреть телевизор. Это всё.
Билл и Эдна не могут пожениться, потому что Эдна не хочет скандалов, не хочет жить вместе с матерью. Но, утешает она возлюбленного, мать больна и скорою возможно, умрет, хотя ей этого и не хочется, вот тогда… Ждут долго, у Эдны уж климакс, уже не будет потомства. Наконец, мертвые хватают живых, умирает не мать Эдны, умирает Эдна.

Та же тема – в рассказе «Дочь старьевщика» Алана Силлитоу. Чем заняться молодому рабочему со своей возлюбленной? Конечно же, грабежом мелких магазинов. И до конца жизни, уже после тюрьмы, он собирается воровать сыр по месту работы. Как и Сид Чаплин, Силлитоу показывает естественность уголовщины в рабочем классе. Аналогично – в СССР: 30% населения города Березники Пермской области отсидело в тюрьме, в городе Кунгур – 50%.

А теперь, уважаемый интеллектуальный читатель, т, который в 1980-м отправился строить Запорожскую АЭС, чтобы ее в 2022-м начали обстреливать из РСЗО украинские фашисты, ты, наяривающий пьесы Прокофьева, ты, осиливший всю английскую литературу, ты, уткнувшийся в уравнения Эйнштейна, возводящий свой научный хутор, представь, что нет ни Билла, ни Эдны, ни мерзавца Моргана из рассказа Трэвора, ни шахтеров из новеллы Лессинг.
Тебе придется делать всё самому: вспахивать поле и засеивать пшеницу, охотиться и доить корову, шить себе одежду и строить хижину. И не будет тебе ни Эйнштейна, ни Прокофьева, ни Голсуорси, и мозг твой в процессе распредмечивания станет таким же, как мозг Билла или Моргана.
- Люби – не люби, да почаще взглядывай, - сказала мне, пятилетнему, мать, когда я отправился мыть руки после того, как поздоровался с пьяненьким, грязненьким слесарем дядей Колей из соседнего подъезда, который за трёшку починил в туалете водопроводный кран.
Потому Бейтс заканчивает рассказ тем, что Билл приносит в свою каморку один из гиацинтов, которые купил для покойной Эдны, и дарит его своему собеседнику. «Я осторожно нес цветок, держа его перед собой обеими руками. Стройная ароматная свечка, чистая и белая, как снег, освещала тьму вокруг».

***

Уравнительный коммунизм, пишет Маркс, не только не преодолел частную собственность, но даже еще и не дорос до нее. Нужно сначала освоить отношения частной собственности, уверен Маркс, только тогда можно из преодолеть.
Неужели, чтобы преодолеть жадность, нужно сначала стать жадным? Чушь какая-то.
Да, да, кричит современный рабочий класс, мы только и делаем, что осваиваем частную собственность! Нам уже давно есть что терять, кроме своих цепей.
Именно поэтому рабочий класс в его современном виде обречен. Английская новелла звучит ему приговором. Данный рабочий класс должен уйти с политической сцены.

Казалось бы – в long short story «Спроси меня завтра» Стэна Барстоу кто-то хочет настоящей любви, волшебства, повествуется о труде писателя, но…
Семья бедствует, одежда протерта до дыр, приходится ее постоянно штопать, как штопали одежду во всех семья советских служащих в 60-е. У шестилетней девочки Маргарет (Марджи) умирает мать, но это не всё. Погибают ее маленькие брат и сестра: «Расследованием было установлено, что Питер вылез из кровати и пошел вниз, чтоб зажечь печку, а дверь закрыл на задвижку, чтоб Марджи не застала его врасплох. Ее не обвинили ни в чем, а отца обвинили в преступной небрежности: он оставил детей под присмотром девятилетней девочки. Он отсидел в тюрьме три месяца за то, что набросился на Марджи и избил ее». «По-своему он был даже добрый человек, так, на свой, грубоватый, манер, но, когда на него находило, превращался в скотину», - говорит Маргарет о своем отце.
Еще персонаж – девочка Мавис О’Рурке, маленькая, но уже большое дерьмо, ей нравится безнаказанно обливать грязью маму маленькой соседки, которую она никогда не видела.
Глайдис, девушка на выданье, у ее матери вырезали опухоль в печени, но больше ей уже ничего не поможет, тает на глазах. Еще потаскуха Сильвия…
Маргарет обманывает ее возлюбленный Флойд из Америки, до этого у нее был неприятный опыт на сеновале в 17 лет. К Поппи, сдающей комнаты, возвращается муж-уголовник, который ее убивает, Глайдис холодна, как лед, выходит замуж по расчету, за плотника.
Профсоюзный лидер Ронни и его жена, соратник лидера Гарри, брат писателя Уилфа, поддерживает Ронни - и пытается сойтись с его женой, на что она согласна, но, как обычно, неожиданно возвращается Ронни, грозит судом за попытку изнасилования. Уилф показывает тому фото, где его жена в неприглядном виде.
И специально для советских младших научных сотрудников: «Уилф служил бухгалтером в Бронхилле, отец и брат работали здесь же, на шахте. Очень скоро пришло беспокойство, однако у него оно лишь частично объяснялось неприятным чувством от того, что видишь, как люди, вдвое глупее тебя, получают конверт с деньгами, который вдвое толще твоего».
Правда, Барстоу разъясняет: в один прекрасный день на шахте погибли 27 рабочих.

Барстоу формулирует тезисы радикальной и умеренной сторон баррикад в профсоюзе.
Ронни хочет использовать писательский талант Уилфа в профсоюзных делах, Уилф отказывает, это не его дело.
«— Говоришь, его дело? Пропаганда? — Гарри оставил в покое галстук. — Дело у нас общее — наши права, а обязанность Ронни их защищать. Он секретарь профсоюза, так? И получше старого Кувберта и прочей компании... 
— Кувберт улаживал проблемы, а Ронни Бетли их создает, вот и вся разница.
— Разница между ними в том, — резко сказал Гарри, — что Кувберт с годами размяк, а Ронни Бетли еще даст жару. Есть два способа улаживать дела. Один — добиваться своего, а другой — это когда твой противник делает все по — своему.
— Есть еще один, третий. Компромисс.
— Говоришь прямо как старик Кувберт: компромисс и умеренность. И чего добились?
— Думаешь, Ронни Бетли станет беспокоиться о какой-то там отдельной несправедливости! Это, видишь ли, худосочная философия людей типа Кувберта или моего отца. Бетли и ему подобные хотят переделать все, получить полную власть. Ты со своими приятелями не понимаешь одного: если Бетли и его ватага получат вожжи в руки, вы все заткнетесь и будете делать то, что вам скажут!»

Еще один персонаж Артур, работает на шахте бухгалтером.
«— Что ты хочешь от жизни? — неожиданно спросил Уилф.
— Не знаю даже. В общем, хочу всего того, что у меня уже есть, только чтоб было побольше.
— Иначе говоря?
— Что у меня есть? Хорошая работа, жена, семья, свой дом начал складываться. Конечно, хотелось бы выиграть в тотализаторе «тройной шанс» и получить сто тысяч фунтов, но, знаешь, я на это не очень надеюсь.
— И все?
— Ну да».
Всё та же тема безысходности рабочего сословия.
«… унылый пейзаж шахтерского Йоркшира: бугристые поля с жухлой травой, огромные терриконы, высокие надшахтные постройки, скучные, безликие поселки, застроенные одинаковыми рядами домиков из темно — красного кирпича и унылыми серыми муниципальными домами».

Атмосфера более чем соответствующая – угроза ядерной войны:
«- Чем быстрее русские начнут серьезные переговоры, не дожидаясь того времени, когда горячие головы, которым нужна война, получат у нас полную свободу действий, — тем будет лучше.
— Да, в позиции русских много здравого смысла.
— Несомненно. Да, говори не говори, а вопросы в нашем мире решает кучка циничных негодяев, жаждущих власти, — они то ради своих целей будут утверждать, что черное — это белое…
Христос учил добру, а между тем в течение столетий людей пытали, резали и жгли, ссылаясь на веру в Христа. Религия ради религии. Лучше быть грешником и веровать, чем быть честным, добрым человеком и не веровать. Коммунизм вырос из острого сознания несправедливости, жгучего желания распределить богатства так, чтоб не осталось больше людей непомерно, богатых и чудовищно бедных. Церковь не думала об этом, вся история ее свидетельствует о том, что в интересах церкви поддерживать невежество, суеверный страх и покорное смирение перед судьбой».

Это уже не тред-юнионизм с верой компромисс, правда? Увы.
Рассказ представляется нагромождением сюжетных линий, которые будто бы ничем не оканчиваются. Обрывается линия профсоюза. Исчезает тема религии, теряется Сильвия. У русских есть здравый смысл – и это всё, что может сказать Уилф. В чем здравый смысл?
На самом деле сюжетная линия не обрывается, дело в том, что не имеет значения, в чем здравый смысл, главное - компромисс.
Ронни подличает, он знает, что его жена сама была непрочь переспать с Гарри. Но не нужно выводить его на чистую воду, не нужно доказывать правду в суде можно договориться с Ронии, чтоб он не подавал иск.
Уголовник убивает женщину – но справедливость не нужна, Уилф – противник смертной казни.
В финале Маргарет и Уилф соединяют свои судьбы, Маргарет находит отца. Барстоу – на стороне Уилфа? «Много бодрости подарил Гринвуд», - пишет о «Маленьком оборвыше» Горький. Рассказ Барстоу не дарит бодрости. Барстоу с менталитетом чартиста устарел на столетие. Барстоу дарит тотальную безысходность.

***

В начальных вариантах Библии «легче верблюду (канату) пролезть в игольное ушко, чем богатому попасть в рай». Это высказывание сохранилось в качестве привлекающей рекламы. Когда усиливается общественное расслоение по доходам, когда возникает потребность конституировать высшее общество, текст Библии меняется, «блаженны нищие духом» - наставляет священное писание.
То есть: «Да, мы вам не ровня, - говорит богач бедному, - но душой мы с вами. Мы духом подобны вам, нищим». И потому блаженны, достойны рая.
Близость народу – визитная карточка послевоенной буржуазии. Лучшие сорта шотландского виски отдают сивухой – но не потому, что содержат высшие спирты, как самогон, а потому, что для близости народу добавлены соответствующие ароматизаторы. Жителю Эдинбурга ничего не стоит сказать «Whit you din?» («What are you doing?»), жители Ливерпуля говорят вместо «bus» - «bos», вместо «pub» - «pob» и тому подобное. А ведь это крупные города, центры культуры.
Советская литература в лице Горького, Замятина, Пильняка, Платонова, Катаева сформировалась, вобрав в себя фольклор. Не то английская литература – она не пародирует, а точно передает нелепый язык народа наподобие кокни.

В романе Стэна Барстоу «Тип любви» («Kind of Love»), будто бы, тот же простецкий говор: «… хватит млеть и смотреть на Ингрид Росуэлл, как влюбленная корова». Но: коричневые ботинки нельзя надевать с синим костюмом! Обыватель во всей красе. Это не кубанский говор в «Тихом Доне» Шолохова, не оканье орловской деревни, не простецкие наречия в рассказах Шукшина, это язык быдла.
В отличие от советской английская литературы не стесняется отображать народ таким, каков он есть.
В СССР это зеркальное отображение приняло в начале 80-х уродливые формы чернухи – у Венечки Ерофеева, Аксенова («Затоваренная бочкотара»), Виктора Ерофеева, Петрушевской, Соколова и др.
В начале 60-х советское высшее общество также изображало близость к народу - в фильмах типа «Карьера Димы Горина». В качестве образца телевидение навязало язык московских лавочников: дощщ, жжётся через «ё», наверьх, сутошный, четверьг и т.д. Словом, тапошки, кАртошка, красошный, «дэти, слово кон пишется с мягким знаком на конце, а слово тарелька – бэз». Все актеры кино перешли на этот новояз. Бард Окуджава не успел перестроиться: «Когда свинцовые дожди / Лупили так по нашим спинам, / Что снисхождения не жди…» Всё-таки не плебейское «дожжи».
Современная литература России тоже… впитала, полностью перейдя на язык уголовников, полицаев, дворников, короче, чем пустее, чем безграмотнее – тем лучшее ее поймет и примет шваль подзаборная, которая и составляет почти 100% пользователей интернета.
Не надо навязывать жизни абсурд сверху.

Социализм - это процесс ликвидации старого общественного разделения труда, в первую очередь, на умственный и физический (Маркс). Следовательно, социализм - это процесс уничтожения не только буржуазии, но и рабочего класса. В СССР - всё наоборот, рабочий класс рос в численности. Причем дробление труда никуда не исчезало: все те же макальщицы, вязальщицы, грохотовщики, револьверщики... Список огромный! И этот рабочий класс в мире (кроме забастовок против конвейера в США, в Италии в 1969-м и во Франции в 1968-м) и не чуял, что угнетает не столько низкая зарплата, сколько сам труд. ВСЕ забастовки в мире - исключительно с требованиями более выгодной продажи рабочей силы. Это означает, что огромный слой населения планеты - не желая что-то менять радикально - становится лишним. Капитализм его вполне удовлетворяет, только бы платили побольше. То есть:. этому огромному слою грозит катастрофа. И это отражено в английской новелле.

***

Но ведь ты не знаешь, что за человек, написавший талантливый рассказ. В жизни он может быть и скучным, и негодяем, может быть противоположен тебе по мировоззрению, может быть отштампованным кретином, подверженным либеральной, сталинистской религиозной, националистической или еще какой пропаганде. Комната полна твоими собеседниками, они расхаживают туда-сюда, переглядываются, наливают себе в бокалы вино…
Джозеф Конрад не любил Достоевского, писал о «Братьях Карамазовых»: «Страшно неудачно, слишком эмоционально и раздражающе»… Что-что? И тут понимаешь, что они – сами для себя, как работники кино в рассказе Эвелина Во, им нет дела до тебя, они и не собирались слышать, понимать, они как тетерева на току. Они такие же невменяемые, как и окружающий мир, ты для них никто, и здесь, и здесь душе некуда приткнуться. И, охладев, гонишь гостей как непрошенных. Они заслужили.


НЕМНОЖКО СОВРЕМЕННОЙ ИСПАНСКОЙ ПРОЗЫ

Альтернативную историю выпукло представил российской публике мальчик Коля из Уренгоя. Это с точки зрения совка солдаты вермахта – агрессоры, а с точки зрения агрессоров – они освобождали мир от большевизма. Это с точки зрения евреев, сожженных в печах концлагерей, фашисты – недочеловеки, а с точки зрения эсэсовцев, с точки зрения Гиммлера они действовали в интересах нации. Что до газа «Циклон» - им просто дезинфицировали одежду, чтобы у заключенных не было вшей.

Сам по себе плюрализм мнений означает вычисление арифметического среднего из одного правильного и десятка неправильных мнений, с очевидным результатом. Вообще нелепо присовокуплять – якобы с целью выявления истины - к мнению Красной Шапочки и сожранной бабушки еще и мнение Волка. Но задача, которую поставили мальчику Коле из Уренгоя, состояла не в том, чтобы представить противоположную точку зрения, а в том, чтобы обесценить   справедливую точку зрения.

Разумеется, вторжение армии Наполеона в Россию было актом агрессии, завоеватели, без различия национальности, французской л, испанской ли итальянской ли вели себя хуже животных, грабили и убивали русских крестьян, сжигали селения. Поэтому война 1812 года со стороны России была освободительной, следовательно – справедливой, независимо от того, хотел ли Наполеон привнести в феодальную Россию демократию или нет.

В современных системах отсчета принято, что Суворов, который подавлял народное восстание под предводительством Пугачева и на кой-то черт перешел через Альпы, Кутузов, который по просьбе русских помещиков подавлял русских крестьян, а заодно садисты Иван Грозный и Петр I назначены героями и народными царями. Соответственно, агрессор Наполеон, которого ненавидят в России, и за дело ненавидят, объявлен французами народным героем.

Казалось бы, испанец Артуро Перес-Реверте не представляет интересы французов. В своем художественно-историческом бестселлере «Тень орла» он называет Наполеона Недомерком, Мюрата выставляет придурком и т.п. И тем не менее, на самом-то деле – испанец прочно стоит на позициях французского агрессора, мы это сейчас увидим.

Книжка «Тень орла» написана в стиле «Загадки Прометея» Лайоша Мештерхази.
Шломо Занд смеялся над попытками историков Израиля или Греции религиозные мифы выставить в качестве реальной истории человечества («Кто и как изобрел еврейский народ»).
Котляревский в своей «Энеиде» ставил задачу поиздеваться на чувствами верующих в Зевса, Аполлона, Артемиду и пр.
Мештерхази исследует, свое исследование он облекает в форму эпатажа – чтобы поиздеваться над чувствами верующих.
Артуро Перес-Реверте облекает свою фантазию на историческую тему в форму издевательств в духе Мештерхази - с целью принизить значение победы русской армии над армией Наполеона, с целью поиздеваться над чувствами народа, который вел партизанскую войну против захватчиков.

Все французские историки стремятся принизить значение Бородинской битвы, они фальсифицируют данные о численности войск, напр., А. Рамбо увеличивает численность русских войск вдвое и вдвое занижает численность противостоявших им французских войск («Поход в Россию. Гибель великой империи». В сб. «Время Наполеона I. ОГИЗ, 1938). Якобы русская армия явно превосходила храбрую французскую армаду.

На самом деле в момент пересечения армией Наполеона границы Российской империи по реке Неман в ней чилилось 400 тыс. солдат, тогда как в русской армии – 200 тыс. Именно поэтому Кутузов в начале войны отступал и сдал Москву.
В сражении при Бородино русская армия состояла из 120 тыс. солдат, французская – из 135 тыс. Имелось незначительное превосходстве в числе пушек: 640 против 587 французских орудий, однако по качеству французская техника явно превосходила русскую артиллерию.
Под Бородино Наполеон потерял убитыми и ранеными 58 тыс. солдат, среди которых 47 генералов, русская армия – 44 тыс. солдат, среди которых 23 генерала. Это истина, это исторический факт.
Что же пишет наш Артуро?
«После бойни при Бородино ясно стало как никогда: тридцать тысяч убитых и раненых у нас, шестьдесят тысяч у русских – это уж чересчур…»

В аннотации к книжке издательства «ЭКСМО» 2003 года расписывают Переса-Реверто как «блестящего знатока истории и искусств, мастера изящной словесности». Однако никакой изящной словесности в книжке нет. Это явно не Бунин, не Оскар Уайльд, не Алехо Карпентьер, не Чезаре Павезе. В книжке Переса Реверто - говоря современным языком, стёб.

Никакого знания автором истории в книжке тоже нет. Описывается поражение русской армии под Сбодуново, якобы полк испанце пошел сдаваться русским, но Наполеон подумал, что это наступление, послал в подмогу конницу Мюрата, подмога якобы обратила сдачу в плен в реальное наступление, и русские бежали.
Но никакого поражения под Сбодуново в истории не было. Не было никакой попытки сдачи в плен. Как не существовало и не существует никакого Сбодуново, название образовано не то автором, не то переводчиком из сочетания «с бодуна».
Более того, книжка нарочито не историческая, автор с переводчиком постарались это показать, командиры у Наполеона носят следующие имена: Клапан Брюк, Перекур, Тютелькю, Фритюр и т.д.

И,  несмотря на нарочитую не историчность, в тексте вкраплены такие фрагменты, которые ясно указывают на цель этого стёба. Это, во-первых, проброс о 60-ти и 30-ти тысячах.
Еще  автор рассказывает, будто был приказ пленных не брать, и солдаты французской армии были просто вынуждены убивать русских, которые якобы лизали тем сапоги: «Ньет, ньет, - молят тебя о пощаде эти несчастные, пытаются заслониться окровавленными руками, - товарисч, товарисч».

Почему русские вдруг говорят «нет» на французский манер - или это и есть изящная словесность? Слово «товарищ» - это исключительно советское приобретение, его в армии Кутузова не было, а «товарисч» - это позднесоветское приобретение, призванное поиздеваться над советским «товарищ».

Еще: «Во время этой кампании не так уж часто доводилось видеть, чтобы четыре тысячи бежали от четырехсот, и панический страх, захлестнувший и обративший в бегство первые ряды русских… вскоре вся дивизия, опрометью, давя и топча отставших, сметая офицеров…» И т.п.
Ох, уж эти трусливые русские и эти изумительно героические испанцы! Так внушает читателю наш Артуро, которого в эпоху Кин-дза-дза почитают за писателя.

Фантазии автора не имеют пределов. Оказывается, в середине XX века в США не использовали электрошок и лоботомию для лечения педерастии, оказывается, Оскара Уайльда не сажали в тюрьму за сожительство с мужчиной, Европа при Наполеоне согласно Пересу-Реверте была просто переполнена толерантностью по отношению к нетрадиционной сексуальной ориентации.
«Жалко мне казаков, - сетовал он потом, сидя у костра и починяя капитанский мундир. – Мне так хотелось познакомиться с ними поближе – они такие славные, бородатенькие, косматенькие. Сущие дикари. Просто прелесть».
Речь о том, что сей капитан – педераст, влюбился в своего командира и, когда эти чертовы казаки пытались его убить, оборонял свою любовь и косил несчастных казаков десятками.
То есть, «знаток искусства» в глаза не видел картину Репина «Казаки пишут письмо турецкому султану». Видел бы – не писал бы подобной чепухи.

Или Артуро уверен, что казаки обязательно бы ответили любвеобильному испанскому капитану взаимностью?
Артуро явно возбужден, он не может просто так отойти от темы казачества. Казаки оказываются не просто дикарями, но идиотами. Группа испанцев сдается в плен, ее сопровождает группа русских солдат, вдруг налетает орава казаков и рубит саблями всех сопровождающих…

У французов есть поговорка: «Это нам Березина». Так говорят о каких-либо ужасах, памятуя, какую катастрофу устроили русские войска отступающим французам, когда те переправлялись через речку Березину.
У Артуро в книжке есть главка «Переправа через Березину». Думаете, там есть хоть что-то исторически достоверное? Ничуть. Никакой катастрофы. Переправились – и всё тут. Да еще и напоследок воткнули штык в горло самому прыткому казаку с криком «Васпанья!»
Что это, как не грязный пасквиль?

Вы будете смеяться – но вот какие пишут рецензии: «Мы привыкли рассуждать о Отечественной войне 1812 года с точки зрения русских: на нас напали – мы защищались. Мало, кто задумывался, каково было отношение к ней французских солдат. А других жителей Европы ? Ну ясно, что они не восторге были. Однако, всё гораздо сложнее. Армия Наполеона пополнялась главным образом засчёт (так и есть в тексте, слитно, Б. И.) завоёванной территории, значит в рядах французской армии мнение и не могло быть однородным. Повесть «Тень орла» изображает ту войну глазами испанских солдат, вынужденных воевать на стороне Франции. Их отношение к чужой войне, к Наполеону, к «этим страшным русским» открывает другую сторону наполеоновских завоеваний».
Еще: «Интересно посмотреть на этот период нашей истории «с другой стороны» - с вражеской. А вражеской ли?»
Еще: «Замечательный исторический роман Реверте… (особенно отмечу рисунок обложки, отражающий, на мой взгляд, самую суть романа: одиночество человека, будь он хоть солдат, хоть император). Переводчик, как уже было сказано в предыдущей рецензии, заслуживает отдельных похвал: язык очень живой, «сочный», над текстом явно немало потрудились, чтобы перенести специфику солдатского арго наполеоновской Великой Армии и более-менее адекватно отразить её в русском варианте. Стоит сделать лишь небольшое пояснение: текст не просто о взгляде на войну 1812 года глазами интервента. Это взгляд испанца, призванного на французскую службу».

Кто же такой наш Артуро? Этот фальсификатор истории избран академиком. Необычайно писуч, что ни год – то новый роман. Специализация – сатира, детективы, ничего серьезного, хотя название последнего, 2022 года, романа – «Революция». И пусть не обманывает читателя это название, действие происходит во время мексиканской революции под предводительством Эмилиано Сапаты и Франсиско Вильи, и на этом слово «революция» отходит на второй план. На первом плане – опять же детектив, клад в 15 тыс. золотых монет, украденных из банка в Сьюдад-Хуаресе 8.5.1911 года. Мартин Гаррет Ортис, молодой испанский горный инженер, из своего отеля он услышал выстрел, вышел на улицу посмотреть и т.д.
Самый известный роман Артуро - «Королева Юга» 2002 года, о мексиканке, Терезе Мендоса из Кульякана, ставшей одной из заметных фигур международной сети незаконной торговли наркотиками.

А что Россия? А Россия не только переводит на русский иностранную чушь собачью. Она сама все ближе и ближе к этой чушь собачьей.
«Взгляните, - пишет Александр Кузьменков, - на ценники в магазинах: «мясо говядины». Прислушайтесь к телеведущим…: «достигала уровень пятьдесят шесть рублей» (Астраханова, «Россия 24»), «шестьдесят четыре фунтов стерлинга» (Богданов, «Россия 24»). Или к политикам, радетелям духовных скреп: «ваше коварство более хуже» (Жириновский), «счет смогут не уплачивать» (Собянин), «остро стоит проблема засилья англицизмами» (Аксаков).
Александр Терехов, лауреат «Большой книги» и «Нацбеста»: «Убедительно сгораемая жизнь», «девушка не выглядела запоминающе красивой» («Каменный мост»); «возненавиденного всеми», «страдающе за префекта» («Немцы»)…
Ильдар Абузяров, лауреат Новой Пушкинской премии и премии Катаева: «Насладившись заключенными в янтарь богатством природы», «проходная выпускало минимальное количество продукции» («Мутабор»).
Ирина Поволоцкая, лауреат премии Белкина: «Монументальное чело с мрачным лбом», «болотистая трясина» («Пациент и гомеопат»). Платон Беседин, неоднократный номинант «Нацбеста»: «Девственная плевра» («Школьный роман»); «забродившая компостерная яма» («Книга Греха»); «тошнит портянками» («Милосердные»).
Захар Прилепин: «Новейшая литература, этот извечный речевой градусник, показывает и сегодня нормальную температуру… С языком (как и с литературой в целом) у нас все более чем в порядке… Заткнитесь, в общем, не заказывайте нам панихид раньше времени» («Наш язык обречен?»)… у Прилепина, обладателя 15 литературных регалий, ощутимые проблемы с лексикой и грамматикой, начиная с дебютных «Патологий»: «Я извивался в воде, как гнида», – новое дело: оказывается, яйца вшей способны извиваться. «Санькю» тоже не вредно почитать, избавляет от оптимизма: «Тонкие, почти прозрачные, блинцы со сладким, хрустящим, темным изразцом по окоему», – заглянув в Ожегова и Ушакова, переведем с прилепинского на русский: блины с глиняной плиткой по всему горизонту. Приятного аппетита. Если не лень, загляните еще и в «Обитель»: «Галя сидела в гимнастерке и больше без всего», «все это играло не меньшее, а большее значение», «какая-то птица начинает кружить на предмет его печени», – кошмар лингвиста…» (Плач Граммар-наци).

 Период литературного безвременья. Ибо нет у эпохи великих событий, нет великих людей, она способна только их выдумывать.


О ШАХТЕРАХ И ЛИТЕРАТУРЕ. Арчибальд Кронин и воспоминания об СССР

- Как думаешь, Билли, шахты закроют? - Закроют. - И что делать? - Ну – ты знаешь.
Троцкист Саймон отвел глаза в сторону – видимо, и Билли, и другим шахтерам уже осточертели бесплодные разговоры о мировой революции. Разговор происходил в 1994 году, в Манчестере, во время Глобального Форума, куда на две недели занесло автора этих строк. Глобальные Форумы шли под эгидой ООН по программе Альберта Гора и были посвящены социальному партнерству. Америку и Европу крайне беспокоили начавшиеся после распада СССР волны самостоятельных протестов, особенно негритянских волнений, требовалось воздействовать на массы идеологически, чтобы забыли о забастовках. Требовалось как-то смикшировать жестокость, с которой был подавлен бунт в Лос-Анджелесе в 1992 году, когда войска открыли огонь по демонстрантам и убили 63 человека, было арестовано 11 тыс. человек, 500 человек получили тюремный срок от 25 лет до пожизненного заключения.

Шахтер Билли Пай стал безработным. Целый шахтерский город, Дарэм стал безработным, 130 тыс. жителей. Тэтчер хотела закрыть 30 шахт, но, когда Социалистическая партия начала протестовать, закрыла 33 шахты. Всего она похоронила 115 шахт, шахты закрывали до нее лейбористы, после нее – Джон Мэйджор, он уничтожил 55 шахт. Ни Саймон Пирани, ни прочие троцкисты Великобритании, ни «коммунисты» ничего не смогли противопоставить ни «железной леди», ни Мэйджору.
Но вывод английские шахтеры сделали: от того, чьей партии премьер правит – ничего не зависит.

К 1991 году богатые британские профсоюзы могли обеспечить поддержку семьям безработных, они организовали систему вузовского образования для рабочих. Даже безработные могли позволить себе иметь автомобиль, отдельный двух- или трехэтажный особняк с садом. Всё это досталось не даром, за всё это британские рабочие боролись, за всё уплачено кровью.

И в России стал безработным целый угольный регион, Кизелугольбассейн, причем тоже 130 тыс. жителей. Добивали кизеловцев братья по классу – шахтеры Кузбасса, регион был завален дешевым сибирским углем, и самая продуктивная шахта, Шумихинская, была закрыта. На сертификаты, выданные уволенным горнякам, нельзя было купить квартиру в Перми, но губернатор Игумнов, который задолжал рабочим несметные суммы, сказал: «Рассосутся». Как нарыв. И рассосались.
Досталось и Кузбассу. Стачкомы поддержали Ельцина, а Ельцин сначала, в 1998-м, как и всем горнякам, задержал на год зарплату, а потом многие шахты по велению Егора Гайдара и вовсе позакрывали.
«Воркута, Ростов, Кузбасс, только Ельцин - …! Вся страна узнает скоро, что такое день шахтера!» - скандировала колонна горняков, шедших от Горбатого моста к Красной площади. Они дошли до площади. И ушли обратно на мост. И отправились домой, по своим городам. Их обманули горняки, которых они выбрали лидерами, обманули такие же, как они сами. Их предали в Воркуте, в Кузбассе, в Кизеле, в Североуральске, в Анжеро-Судженске, везде.

То есть: советские рабочие боролись не за свои, за чужие интересы, их использовала в качестве тарана элита КПСС, каждый представитель которой стремился конвертировать власть в деньги, чтобы избавиться от диктата своей партийной банды.
То есть: в отличие от англичан, советские рабочие всерьез полагали, что от замены одного царя на другого их жизнь переменится.
И не могло быть по-другому.
«Товарищ Сталин ставит великую задачу – добиться 5-часового рабочего дня. Если мы этого добьёмся, то это будет великий переворот. В девять работу начал – в 2 часа уже конец, без перерыва. Пообедал – и время свободное. Мы на одном этом капитализм обойдём, они так не могут, им прибыль давай, а им рабочие – а как русские могут за 5 часов и живут хорошо? Нет, давай нам тоже социализм и Советскую Власть, мы тоже хотим жить как люди. Вот это и будет мирное наступление коммунизма».
«Коммунизм возможен, если в жизни будет расти число коммунистов не за страх, не за премию, а за совесть, - таких, которым интересно работать и жить, которые умеют и поработать и отдохнуть, но не так, на танцульках, а с душой, чтобы развиваться... Спорт – это обязательно для каждого; если рабочий день будет 5 часов – на всё хватит, учиться надо будет всю жизнь. Прошло 10 лет – снова садись на пару месяцев за парту, вспоминай историю, географию. А если знаешь – сдай экзамен и гуляй эти два месяца. Нам неучи не нужны, нам нужны поголовно коммунисты, а какой ты коммунист, если ты ничего не знаешь и за сердце в сорок лет хватаешься? Это у нас времени не было, а у тебя есть, давай, развивайся, дорогой, тебе Советская Власть дала, пользуйся и сам её укрепляй» (из записей Л. П. Берии»).

Никакой 5-часовой смены не было, что бы об этом ни рассказывали Калинин или Берия. Поэтому - что мог предложить СССР в качестве альтернативы европейским или американским рабочим?

***

В 20-е годы XX  столетия тема добычи угля стала приоритетной в английской литературе. Еще бы – в 1926 году шахтеры стали инициаторами первой в истории страны всеобщей забастовки. О быте шахтеров писали Джемс Уэлш, Патрик Макгилл, Джо Корри,  Гаральд Хезлоп. Но только о быте, хотя и со всевозможными его деталями. Доктор Арчибальд Кронин, хорошо известный советским студентам, изучавшим английский, по трогательному роману «Цитадель», сделал шаг вперед, он рассказал о борьбе шахтеров.
Кронин отвергает путь либеральных реформ, он не сомневается, что никакими переговорами правящий класс, смысл жизни которого – прибыль, не изменить.

Роман «Замок Броуди» определяет, на чьей стороне баррикады сражается Кронин, в романе – портрет жадного, жестокого, грязного буржуа, торговца шляпами. Безвыходность – вот лейтмотив романа.
Роман Кронина «Звезды смотрят вниз» - явный отход от традиционной идеологии чартизма и в целом тред-юниона. С первых страниц автор окунает читателя в кромешную нищету шахтерского поселка во время забастовки – женщина, которая утром вместо чая пьет кипяток, у которой в кармане два пенса, которая не может найти ни обрезков, ни потрохов, ни селедки, чтобы накормить семью. Ей бросают, как подачку, буханку свежего хлеба, эту буханку делят на всю семью.  Это близко к духу латиноамериканской новеллы, но радикально отличается от атмосферы английской литературы времен 1-й мировой.

Шахтеры  в романе – агрессивно невежественны, они в штыки встречают все новшества по технике безопасности в шахтах, которые пытается внедрить Артур, сын владельца шахты.
Откуда берутся воры? Из рабочей среды, отвечает Кронин. Рабочих толкают к воровству капиталистическая система, мир чистогана, черный отупляющий труд? Отчасти. Потому что рабочие воруют у свих, у себе подобных, так, как обрисовывает ситуацию в своем романе Кронин.
О чем мечтают рабочие? Об увеличении заработка? О том, как добиться справедливости? Нет. Они мечтают стать буржуа. И не коллективным буржуа, согласно призыву большевиков «фабрики рабочим». А единоличным буржуа, освободить себя за спиной всего рабочего класса, как говорил Маркс и как об этом рассказывает Кронин в своем романе. Такой вот кунштюк, контаминация – вместо снятия противоречия. Кроме борьбы противоположностей Кронин отмечает еще и их тождество. 
И мы видели в СССР в 90-е, как заторопились в демократы все рабочие лидеры… И мы узнали, как задолго до перестройки, еще со сталинских времен, рабочие привыкли воровать у своего завода, им даже присвоили имя: несуны.

«Звезды смотрят вниз» - не «Цитадель», это роман-катастрофа, в нем нет ни «поцелуя в диафрагму», ни единого хеппи энда хотя бы для одного положительного персонажа. Кронин обличает социальный строй, основанный на дичайшем имущественном неравенстве. Главный герой романа, Дэвид, решает, что, став членом парламента, войдя в Лейбористскую партию, он сможет радикально изменить ситуацию в угольной промышленности. Подготовлен билль об угольных копях – с требованием их национализации, но Дэвид уже видит, что такое Лейбористская партия, из каких мерзавцев она состоит. Билль тормозят сами лейбористы, наконец, его проваливают – Девид не придумал ничего лучшего, как возлагать надежды на «их парламент».

В романе рассказывается о катастрофе на шахте, о гибели 105 горняков, Кронин описывает реальные события - с гибелью 36 шахтеров. Виновен владелец шахты, пожалевший денег на технику безопасности. Суд замял дело. Сын владельца хочет добиться правды, осудить отца. Однако сын зачинщика забастовки, тот самый Дэвид, сам бывший шахтер, еще не лейборист, его отговаривает: борьба со следствием не затрагивает причину, владелец шахты – преступник, но к преступлению его толкнула система, капиталистический способ производства.
У этой совершенно верной мысли есть оборотная сторона. Она высвечивает тот факт, что Кронин – коммунист лишь отчасти.
То есть: в отношении империалистической войны Кронин придерживается позиции Ленина. Как и Ленин, Кронин понимает, что гибель людей на шахте и гибель людей на фронте империалистической бойни вызваны одним и тем же – принципом максимизации прибыли. Но, как и Бернард Шоу, Кронин – абстрактный коммунист, для него верно лишь то, что профсоюзная борьба за наиболее выгодные условия продажи рабочей силы не просто не устраняет причины эксплуатации, но укрепляет систему капитализма и – как видим, воспитывает средний класс потребителей.
Вместе с тем, борьба для Кронина может быть только всеобщей, тотальной. Эта всеобщая борьба осуществляется довольно странно – минуя борьбу в частностях. Советская власть может быть в центре, на заводах – не обязательно и даже вредно.
Это важный момент: ведь чтобы бороться тотальным образом, нужно хотя бы быть живым, дожить до этой всеобщей борьбы. Тогда как отказ от борьбы «в частности» не позволяет, например, снизить смертность на шахтах.

Обычно во время крупных аварий на шахтах гибнет от нескольких десяткой до нескольких сот рабочих. 26.12.1942 на принадлежащей Японии шахте Беньсиху (Хонкэйко) в Китае (в марионеточном государстве Маньчжоу-Го) произошла одна из крупнейших катастроф в горнодобывающей промышленности . Началось с аварийного отключения электричества, затем в момент подачи электричества из-за короткого замыкания взорвались угольная пыль и скопившийся метан. 1549 жертв.
Лондон, как и другие мегаполисы середины XX века жил за счет угля. С 5 по 9 декабря 1952 года лондонский смог, «тихий убийца», унес 4 тыс. жизней, в дальнейшем от последствий умерло еще почти 8 тыс. человек, почти 100 тыс. получили отравления разной степени тяжести.
В США крупные аварии на шахтах всколыхнули общество, власти были вынуждены ужесточать ответственность за нарушение техники безопасности, обязать владельцев шахт снабжать горняков связью, баллонами с кислородом и т.д. В результате средняя смертность на шахтах с 2000 по 2015 гг. составила 0,09 смертей на 1 млн т добычи угля (для сравнения: за тот же период в РФ – 0,88 смертей на 1 млн т добычи).В СССР, где о борьбе шахтеров за технику безопасности и речи не было, смертность на шахтах была в десятки раз выше, чем в Европе и США.

Однако по Кронину - бесполезно бороться в условиях, когда до всеобщей борьбы еще семь верст, да всё лесом.
Причем сам Кронин прекрасно видит отдаленность этой всеобщей борьбы. Он не верит в возможности рабочего класса. И правильно делает! Это его отличает от троцкистов, анархистов и сталинистов.

Надо же случиться - именно это понимание поставило стену между Кронином и рабочим движением, Кронин начинает возлагать надежды на внешнюю силу – господа («Почему я верю в бога»).
Кронин - не материалист, хотя в романе «Звезды смотрят вниз» обличает церковь, священник Инох Лоу – угодливый, с лицом покойника.
Кронин слабо знаком с философией и физикой, он не понимает, что вопрос, откуда взялась материя, неверно поставлен, ибо материя вечна. Кронин пишет роман «Ключи от царства небесного», где священник придерживается либеральных взглядов по отношению к атеистам. Как мастер слова, Кронин, безусловно, выше таких писателей, как Голсуорси. Больше того, он умеет задеть читателя, от того, что он пишет, щемит сердце. Но «Ключи» – несмотря на гигантскую разрекламированность – написаны плохо, это изложение, почти автобиографичное, шестидесяти лет жизни одного героя, который в юности потерял любовь и оттого пришел к богу, стал аскетичным, святым, идеальным священником.
Зоологу, который прочитал лекцию об эволюции, задали вопрос не по специальности: откуда взялась материя. Зоолог, пишет Кронин, покраснел, и это для Кронина стало достоверным доказательством: «Сложная логическая структура, предложенная реалистом, учёным с пробиркой, была сметена одной фразой, прозвучавшей из уст простого парня» (A. J. Cronin, Adventures in Two Worlds, Chapter 40 ("Why I Believe in God," in The Road to Damascus. Volume IV: Roads to Rome, edited by John O'Brien. London: Pinnacle Books, P. 11–18).
Кронин лжет: теория эволюции – не логическая конструкция, эта теория есть вывод из экспериментальных данных. Во-вторых, Кронин оказался не в силах задать себе аналогичный вопрос: откуда взялся бог. Не говоря уже о том, что сам вопрос о возникновении материи из чего-то алогичен, т.к. то, из чего могла образоваться материя, тоже было бы материей. Мог бы Кронин вспомнить и слова Бенедикта Спинозы, что материя есть causa sui, причина самоё себя, ей не нужно внешних источников возникновения. У Кронина страдает логика, почему? Потому что обмануть его несложно, «он сам обманываться рад».
Лучшие книги Кронина, «Замок Броуди» «Звезды смотрят вниз», «Цитадель» - написаны в 1931-м, 1935-м и в 1937-м годах. В романе «Звезды смотрят вниз» Кронин еще не религиозен, верующего персонажа романа «Скорбящего» Кронин именует «безобидный фанатик», зачинщик забастовки Роберт – никогда не ходил в церковь. Когда он, Скорбящий и еще 7 человек гибнут в шахте, Роберт просит Скорбящего прочесть молитву, шахтеры молятся, молитва не помогает, Скорбящий сходит с ума и умирает. После катастрофы Артур, сын владельца шахты, объявляет: «Я больше не признаю религии…»
«Ключи от царства небесного», написанные в 1941-м, и эссе «Почему я верю в бога», написанное в 1955-м, выявляют деградацию писателя.

***

В 80-е годы студенты пермского политехнического проходили практику на оборонных заводах города. Студент К. выбрал «велосипедный» завод, завод им. Октябрьской революции. Велосипеды – для конспирации, на самом деле предприятие производило запалы для различных взрывных устройств, гранат, фугасов и т.д. Почему студент выбрал именно этот завод? Потому что его родственница была как-то связана с руководством завода, а он хотел побольше заработать за время практики.
Родственница предложила ему работу сварщика в бригаде коммунистического труда. Студент засомневался – на сварщика нужно долго учиться! Ничего подобного, сказала она, привела его к сварщику дяде Васе, и тот целых три часа (больше не выдержал) обучал студента профессии сварщика.
- Ну, вот, - сказал дядя Вася, - ты уже владеешь сваркой. Делаешь ты всё отвратительно, но лучше и не надо, брак у нас принимают на ура.
Придя на работу, студент принялся за дело и сварил множество всякой всячины. За этим занятием его застал рабочий бригады коммунистического труда, который пригласил его принять на грудь спирта из клея БФ. Студент наотрез отказался. Но рабочий всё равно утянул его в компанию, и эта компания сообщила студенту:
- Понимаешь, ты нам тут на хрен не нужен. На кой ты всё это варишь?
- Хочу заработать рублей пятьсот.
- Ты заработаешь 650 р. дважды, только ничего не делай! Ты сделал за полсмены недельную норму, ты нам все графики собьешь.
И студент заработал-таки за месяц дважды по 650 р., работал в день часа по два. В то время как в стройотрядах, где рабочий лень – 12-14 часов, студенты зарабатывали по 300-500 р. в месяц.
И студент понял, что нормы выработки на заводе занижены десятикратно, и бригада коммунистического труда приложила к этому немало сил.

В 1990-м году демократы призвали к всеобщей часовой забастовке. Мне рабочие пермского оборонного завода им. Ленина сообщили, что не хотят идти ни за демократами, ни за «коммунистами», хотят бастовать самостоятельно, и попросили оформить документы. Предложил им объявить забастовку на полсмены, после обеда.
- Понимаешь, Боря, - рассказывал мне квалифицированный рабочий, - до обеда вся работа уже сделана. А после – домино. И сверхурочные в конце квартала. Завод теряет на сверхурочных 25 млн р. в год – но это выгодно и рабочим, и администрации, потому что больше платят.
И так по всей стране.

Потому не было жаль рабочих завода им Ленина, когда их увольняли – когда в 90-е численность трудового коллектива сократили с 50 тыс. до 10 тыс., а потом, в нулевые – до 3 тыс. человек, когда закрывали 24-й прокатный, а затем 21-й литейный…

«Велосипедный» акционировался одним из первых. Заводу предстояло увольнение полутора тысяч работников. Ваш покорный слуга написал листовку и раздал пачки воззваний у проходных: рабочих не смогут уволить, если не подписывать заявление «по собственному желанию. В таком случае завод должен был бы платить несметные деньги уволенным, таких денег у завода не было.
Массовое увольнение было остановлено, хотя бы на пять лет, пять лет рабочие могли кормить свои семьи. И ни слова благодарности от рабочих. Потому их не жаль.
Не жаль рабочих завода им. Октябрьской революции, когда они вмиг стали безработными, когда член КПСС Малмыгин, гендиректор завода, вместе со своим сыном разорил завод, и завод умер тихой смертью.

Почему же рабочие не протестовали? Да потому что в стране десятилетиями, плоть до 1991-го, за редкими исключениями, наблюдалось социальное партнерство властей и рабочего класса, в лучших традициях идеологии британского тред-юнионизма. Безвыходность – вот лейтмотив 80-х.

К чему же пришли сегодня? «Работая в разных местах по нашей стране, на любом предприятии видишь по сути одну и ту же обстановку - обшарпанные и полуразрушенные стены с отваливающейся штукатуркой, старые советские станки, ржавая и чуть живая система отопления, и блеск, и отличный ремонт административных зданий, где сидит начальство. Всё как под копирку. Конечно, где-то пытаются устанавливать новое оборудование, новые станки, но всегда наблюдается чёткая логическая линия - блеск администрации и зачуханность производства… Почему народ так рвётся в столицу? С многочасовыми пробками и астрономическими ценами на жильё? По простой причине - оплата труда там выше в несколько раз, чем в регионах», - пишут в интернете.
Рабочие возмущаются? Нет, рабочие не возмущаются. Народ уже которое десятилетие безмолвствует.

Через 88 лет после выхода в свет романа «Звезды смотрят вниз» можно солидаризоваться с Крониным. За исключением обращения к религии.


ЛАТИНОАМЕРИКАНСКАЯ НОВЕЛЛА

Дружины ученых и писателей… всегда впереди в всех набегах просвещения, на всех приступах образованности. Не должно им малодушно негодовать на то, что вечно им определено выносить первые выстрелы и все невзгоды, все опасности.
А. С. Пушкин

Начать нужно не с новеллы. Начнем с революции.
Родольфо Уолш -  аргентинский журналист, писатель, революционер. В 1961-м раскрыл замысел ЦРУ десантировать кубинских контрреволюционеров на Плайя-Хирон и предупредил Фиделя. Предупредил и леворадикальную «Монтонерос» о готовящемся мартовском перевороте, но та не отреагировала.
После военного переворота 24.3.1976 - член леворадикальной  партизанской организации «Монтонерос», в период реакции призвал организацию отказаться от самоубийственных активных боевых действий, «эффектных, но не эффективных», «Монтонерос» же предпочли самоубийство.
25.3.1977, через день после публикации «Открытого письма писателя военной хунте» писатель был убит в перестрелке с военными, пытавшимися его похитить.
Похищение и убийство – основной метод аргентинской хунты, полицейские и спецслужбы отлавливали профсоюзных активистов, сажали их на боинг, кололи им наркотик и сбрасывали в океан.
В письме Уолш указал на органическую связь геноцида с «экономическими реформами по Фридману». 25 марта в доме, где он встречался с семьей «пропавшего» товарища, его ждали. Уолш успел выхватить пистолет и погиб в бою, как погибла его дочь, 26-летняя журналистка Мария Виктория. 29.9.1976 дом «Хильды», как ее звали в подполье, осадили солдаты. Когда все члены группы, кроме нее и ее друга Альберто Молины, были мертвы, они вышли на улицу и, выкрикнув: "Вы не убьете нас, мы сами выбираем свою смерть!», выстрелили друг другу в головы…» («Смерть за работой»).
Памятник письму (стеклянные пластины с текстом) установлен в бывшем подпольном пыточном центре - Школе механиков военно-морских сил Аргентины. Вот фрагменты его письма:
«… 25 изуродованных тел всплыло с марта по октябрь 1976 года на побережье Уругвая, включая труп 15-летнего мальчика Флореаля Авельянеды, связанного по рукам и ногам, и, согласно вскрытию, с «ранами в области заднего прохода и открытыми переломами». Небольшая часть из погибших, вероятно, была замучена до смерти в Школе механиков Военно-морских сил и выброшена в Ла-Плату с кораблей. Настоящее кладбище обнаружил местный житель в озере Сан-Роке в Кордобе, когда плыл по нему на лодке в августе 1976 года. Он сразу же обратился в полицию, где его заявление не приняли, и в газеты, которые отказались публиковать эту информацию… Очевидно участие в этих преступлениях департамента по иностранным делам федеральной полиции, которое возглавляют чиновники, спонсируемые ЦРУ через Агентство США по международному развитию (например, такие как Хуан Гаттети и Антонио Геттор) и подчиненные начальнику резидентуры ЦРУ Гарднеру Хэтэуэю…
За один год реальная заработная плата работников сократилась на 40 %, ее доля в национальном доходе уменьшилась до 30 %; с 6 до 18 часов увеличилось количество рабочего времени, необходимого для оплаты семейной корзины; были воскрешены формы принудительного труда, нехарактерные даже для пережитков колониализма. Резко заморозив зарплаты во время стремительного роста цен, отменив любые формы коллективных требований, запретив внутренние собрания и комиссии работников, удлинив рабочий день, повысив уровень безработицы до рекордных 9 % и пообещав 300 000 новых увольнений, вы откатили производственные отношения к началу индустриальной эпохи. Но когда работники протестуют, вы объявляете их деятельность подрывной и похищаете их целыми группами, и потом в одних случаях их находят мертвыми, а в других - не находят вовсе…»
Согласитесь, это не CNN и не российская журналистика.

Две культуры

Начать нужно не с новеллы – а с  того, что Ленин выделял в культуре каждой нации де культуры.
Нужно начать с повести.
«Заупокойная месса» венесуэльца Артуро Услара Пьетри непохожа на сочную, порой цветастую, порой изысканную прозу Кортасара, Маркеса, Карпеньтера и других выдающихся писателей Латинской Америки. Она явно выделяется и в галерее портретной живописи латино-американских диктаторов. «В сеньоре президенте» Астуриаса мир чудовищного насилия теряет обыденный облик, превращаясь в бредовую фантасмагорию, преломляясь сквозь магические индейские верования… В «Я, Верховный» Роа Бастоса доктор Франсия цитирует труды, которые будут написаны о нем сто лет спустя после его смерти, Еще ярче фантазия проявляется в «Осени патриарха» Гарсиа Маркеса. Причудливо-гротескные, гиперболические образы сплетаются в барочном изобилии в «Превратностях метода» Карпентьера. На этом фоне произведение Услара Пьетри поражает суровой простотой, намеренно безыскусным видом», - пишет В. Силюнас.
На самом деле повесть Услара Пьетри не лишена интеллектуальных изысков, например, в монологах и диалогах падре Соланы, текст насыщен исконно испанскими обозначениями (сьерра, росарио,  пеоны, сельва, гаучо, авенидо, пончо, словом, «цветет коларио по всей Ведадо»). С другой стороны – нет и хотя бы документальной, не то, чтобы дактилоскопической точности в изображении исторических событий. Еще точнее – там вообще нет истории.

Восхождение диктатора Апарисио Пелаеса (прототипа генерала Хуана Висенте Гомеса, 1857-1935) – это непрерывная гражданская война. Как только во главе государства становился какой-либо генерал, другой генерал тут же поднимал восстание против него, один диктатор сменял другого: Хосе Антонио Паэс, Гусман Бланко, Хоакин Креспо.
Все они были обуреваемы жаждой власти, и это единственный двигатель истории в повести.
Показаны бесконечные грязные интриги, бесконечные предательства, показаны зверства заговорщиков. Так, генерал Мендоса приказывает четвертовать трупы и засунуть им в рты их отрезанные половые члены. Из чего вытекает, что репрессии диктатора Пелаеса были вполне оправданы. Больше того – в повести в отличие от Сталина диктатор Пелаес еще и отпускает ослушников из тюрьмы.
Хорошо знающие историю сталинизма, историю кубинской революции, историю чилийской или аргентинской хунты могут недоумевать – потому что у Устара Пьетри диктатор Пелаес - и не диктатор вовсе, нет ни стадиона с арестованными, ни описания пыток, ни концлагерей – ничего. Кроме мелких замечаний о посаженных в тюрьму недовольных. Сколько их? Неужели сотни тысяч? Нет, всего-то тысячи.
Массы в повести легко возбуждаются, воспламеняются и следуют за каждым мошенником, который желает лично сесть на президентское кресло. Почему возбуждаются – неведомо, не вскрывает этих причин автор. Например, до прихода Гомеса Венесуэла имела 35 млн боливаров внешнего долга и годовые расходы на 4 млн боливаров превышали доходы. В начале 30-х у Венесуэлы уже не было никакого внешнего долга, а в казне было 96 млн боливаров.
Понятно, что страна поднялась за счет эксплуатации нефтяных месторождений. Но дело не в том, что Гомес приписывал экономический взлет исключительно себе, хотя и его роль в этом взлете, несомненно, имеется. Дело в том, что у генералов, постоянно подымавших восстания против Гомеса, не было причин подымать восстания, а у масс – их поддерживать, ведь благосостояние населения медленно, но росло.
И если Гомес военными и полицейскими методами подавил анархию, партизанщину, бандитизм, перманентную гражданскую войну – на целых 26 лет – это его заслуга, а не преступление.

Один  персонаж из очередной группы заговорщиков уверяет, что они могут рассчитывать на общественное мнение. Ему возражает другой, который понимает, что следующий диктатор будет не лучше прежнего: «На какое общественное мнение? Народ держат в рабстве и невежестве, что он знает обо всем этом?»
То есть. Народ для заговорщиков – стадо, не имеющее представления о сути государственных переворотов, его надо вести, как стадо. И не потому оно невежественно, что его на это обрекает черный труд, а просто его сознательно не информируют… И какое же это рабство? Венесуэла – не США.
И далее: «Мы будем действовать как авангард народа. Позже народ поймет, что мы сделали. И с восторгом поддержит нас». Первый заговорщик ему возражает: не хватало еще взять на вооружение большевистскую программу. Второй заговорщик указывает ему: «Мы живем в эпоху социальных революций. Посмотрите, что происходит в мире».
Третий заговорщик заявляет, что дело не только в свержении диктатора, н в изменении системы. Однако что это за система, как ее менять – не уточняет.
Бессмысленность всех этих разговоров выдает тот факт, что у большевиков не было никакой программы. Ленин специально это оговаривал, указывая, как и меньшевики, что Россия – отсталая, не созревшая для социализма страна, задача большевиков – перетащить в нее всё самое передовое из развитых капиталистических стран.

Непрерывная гражданская война: испанцы, поработившие и истребившие коренное население Южной и Центральной Америк, по закону истории, расслоились по доходам, расслоение генерировало политэкономическое противоречие, испанские богачи стали воевать с испанскими богачами уже на чужой. индейской земле, и привлекать к своим междоусобицам американскую испанскую бедноту.

Чего же добивались мятежные генералы, каких изменений системы, интересы каких социальных слоев выражали?
 Левые аналитики пишут о «зарождении свободного сознания в отсталой стране». В повести говорят о тирании и стремлении к свободе, к демократии, к законности или к правильной законности. Но какому тираническому гнету подвергались крестьяне или ремесленники Венесуэлы? Свободы слова не желали даже поэты типа Соланы. О свободе от чего говорят разнообразные заговорщики в книге Услара Пьетри? От самих себя?

Эдуардо Галеано в своем историческом очерке «Вскрытые вены Латинской Америки» описывает и порабощение коренного населения Америки испанцами, и дальнейшую борьбу Латинской Америки за свою независимость. Наконец, после распада СССР, ей удается вырваться из жарких объятий мирового жандарма, МВФ и европейских банков. Этот фон полностью отсутствует в повести Услара Пьетри. Но именно борьба сделала большинство южноамериканских писателей политиками, они прекрасно разбираются в способах политического обмана.

Хосе Алькантара Амансар (Доминикнская республика) описывает не столько события, сколько ощущения, впечатления от происшедшего: «Город показался ему набухшим, воспаленным, натянутым, будто струна» - в рассказе «Провал» об уничтожении Команданте.
Травиесо и Транденсилья – скорее хроникеры,  скорее, публицисты. Никарагуанец Традеснсилья решил посвятил себя революции, поехал в Сальвадор помогать Фронту Фарабундо Марти, был схвачен, передал ЦРУ, но сумел обмануть американских разведчиков. Он будто бы согласился оклеветать движение в Сальвадоре, но в момент пресс-конференции рассказал о нем правду, а дальше его вытащили из США никарагуанские дипломаты.

Бесхитростный,  без претензий рассказ 19-летнего Орландо Транденсилья, подобный ему рассказ кубинца Хулию Травиесо «Борьба не закончена» о расстреле предателя контрастируют с литературными изысками Борхеса в рассказе «Другой».
Борхес предлагает читателю-зрителю как некую ювелирную вещицу фантазию о встрече с самим собой, только молодым. И вот что старый сообщает молодому: «Была еще одна война… Англия и Америка дрались с немецким диктатором о имени Гитлер, потом – повторение битвы под Ватерлоо… Россия усиливает свое влияние на планете, Америка не решается стать империей, суеверно боясь прослыть недругом демократии».
Интересно, где же была эта битва а-ля Ватерлоо, между кем и кем? Борхес – не свободен в своих мыслях, он отштампован, полностью подчинен манипуляции массовым сознанием с помощь СМИ, которые уверяют, что СССР, который и был главным противником Гитлера, якобы вообще нипричем. И о какой демократии США можно говорить после зверств янки в Северной Кореи или Вьетнаме, не говоря уже об оголтелом расизме, сдобренном неприкрытыми имперскими амбициями? Мы видим, что Борхес – просто безграмотный дурак.
Еще в одном рассказе Борхеса «Конгресс» - речь о еще одном мифе, которому верит Борхес - об общечеловеческих ценностях. Герои этого рассказа пытаются создать организацию, альтернативную ООН – путем собирания из разных стран и разных страт по одному человеку. Вселенский Конгресс должен был бы представлять «всех людей и все нации без исключения». Как? Чрезвычайно просто: не надо собирать многочисленные собрания из многочисленных рабочих, врачей, ирландцев, папуасов и пр., которые бы выдвигали и голосовали за своих делегатов в Конгресс. Нашел где-нибудь в Перу какого-нибудь перуанца – и готово дело, считаем, что он представляет всех перуанцев. Хотя они и знать не знают об этом!
Аналогично один пермский уфолог с коллегами уфологами однажды обратился к мировому разуму от имени мирового земного сообщества. На мой вопрос, просило ли его это сделать мировое земное сообщество, уфолог без тени сомнения заявил: «Мы выражаем чаяния всего человечества».
Ранее чаяния всего рабочего класса СССР вместо самого рабочего класса выражала элита КПСС, и мы помним, чем это закончилось. На чем же основано убеждение Борхеса в возможности Вселенского Конгресса? На том, что нет никаких классовых, конфессиональных, профессиональных или национально-этнических противоречий, все люди следуют одним и тем же ценностям – общим, общечеловеческим.
И вот какими проблемами озабочены инициативные организаторы Конгресса: «Достаточно ли одного инженера, чтобы представить всех инженеров, в том числе из Новой Зеландии?»
Еще Борхес уверен, что Ибсен был противником браков: «Беатрис Фрост… исповедовала веру, насаждавшуюся Ибсеном, и не хотела ни с кем себя связывать». Тогда как Ибсен всего лишь поддерживал борьбу женщин за свои права. В пьесе «Кукольный дом» Нора покидает семью исключительно потому, что ее муж – деспот и не признает ее права на самостоятельные решения (напр.. занять для него же денег).
Плеханов, наоборот, утверждал, что в отношении «женского вопроса» ибсеновская «гора родила мышь»: новая женщина должна остаться в детской, чтобы воспитывать нового человека (Плеханов Г. В. Ибсен. Соч. М.: Гос. изд-во, 1925. Т. 14. С. 229).
Правда, и Луначарский в этом вопросе мало чем отличается от Борхеса, он считал, что Ибсен сделал уступку мещанству, Сольвейг по Луначарскому - мещанка, «заступница напакостившего буржуа».

Политика и религия

Маркс, Ленин были материалистами, потому считали, что практика – выше теории. Историк Ю. И. Семенов, который в советское время выдавал себя на марксиста, уточнял классиков: лишь та практика выше теории, которая обогащена теорией. То есть – на самом деле не практика выше, а обогатившая ее теория. То есть: опять партия, которая главный теоретик – выше рабочего класса.
Маркс же с немецкой грубой простотой писал: «В науке нет ничего, кроме ее практического применения». Энгельс дополнял, бросая в лицо эстетствующим философам: «Чтобы познать пудинг, надо его съесть».
Всё наоборот: лишь та теория чего-то стоит, которая подтверждена практикой, и, переворачивает свою формулу Маркс: нет ничего практичнее хорошей теории.   

Многие троцкистские организации Латинской Америки ангажированы Вашингтоном, прочие левые весьма слабы. Те, кто держит в руках оружие - плохо знают Маркса. Энгельса, Ленина Плеханова или Троцкого. Но что касается латиноамериканских писателей - практика вооруженной борьбы научила их разбираться в политике, они слабо представляют, что делать, но точно чувствуют, когда враг пытается обмануть массы.

Что такое политика? Приведу пример.
Некая журналистка решила посетить ультраправую организацию. В офисе организации один из командиров военизированной охраны взял ее за шею и выкинул из офиса.
Ваши действия? Описать этот случай, спустить всех собак на эту организацию, отправить письма в муниципалитет и т.д.? Отмежеваться и от журналистки, и от ультраправых?
Нужно работать чужими руками: написать в вышестоящую ультраправую организацию, сообщив, что действия командира дискредитируют всю организацию. Это и есть политика.

В рассказе колумбийца Артуро Алапе «Правда» партизан Иларио знакомится с протестантскими проповедниками, они открывают ему «правду», и он перестает быть партизаном: «Я не чешу язык. Я всегда говорю правду. … я стал другим человеком. Господь открыл мне путь к иной правде».
Какова же правда Иларио? Донести на партизан, указать властям местоположение отряда. В связи с этим в руководстве отряда обсуждают, не казнить ли Иларио.
Рассказ документален, в нем описываются реальные события.
- Ведите солдат – и кончено дело… вы, как Христос, заплатите за свою правду.
- Тогда убейте меня.
- Мы не хотим вас убивать… Мы хотим, чтобы вы поняли.
Убить человека, который обрекает на смерть партизан исключительно из-за своего упертого идиотизма, мешает тот момент, что многие крестьяне из окрестных селений – протестанты, его казнь может восстановить их против партизан. Какое же решение принимает руководство отряда?
- Вы, Иларию, человек сбитый с толку своей религией, но мы не ставим вам это в вину… В знак доверия мы отпускаем вас… но вы не должны выходить за пределы своего ранчо.
Дело заканчивается тем, что Иларио приводит пастора и тот, понимая, что если отряд будет уничтожен, то и крестьяне отвернуться от религии, заверяет командование отряда, что церковь не будет стучать на партизан. И вызывается провести богослужение для партизан.
После богослужения партизаны пришли к протестантам и провели свою проповедь – «рассказали им про нашу правду».
Вот что такое политика.

«Лидеры и герои в нашем обществе пусты, глупы, всемогущи, ненавистны и губительны. Они лгут, когда называют себя представителями народа, и претендуют на то, чтобы говорить от его имени…» - пишет в автобиографической  новелле «Юный грапиуна» бразилец Жоржи Амаду.
Теперь вспомним «школу лидера», которую успешно насадили в России американские «негосударственные» организации.

Гарсия Маркес – не просто безбожник, освобождающий сознание человека от гнета мифологии, которого католики называли нигилистом. В 1971 году он заявляет, что мечтает видеть Латинскую Америку социалистической, что мирный переход к социализму – утопия. Маркес  - друг писателя и революционера Лисандро Отера, Маркес – издевается над парламентаризмом в его родной Колумбии («Похороны Великой Мамы»), Маркес – обличитель военной хунты в Колумбии, Маркес – приветствует революцию на Кубе, Маркес в 1973-м – восстает против военной хунты в Чили: «Богота. 11.9.1973. Членам военной хунты генералам Аугусто Пиночету, Густаво Ли, Сесару Мендесу Даньяу и адмиралу Хосе Торибио Мерино. Вы несете ответственность за смерть президента Альенде, и чилийский народ никогда не смирится с тем, чтобы им правила банда преступников, находящаяся в услужении у североамериканского империализма. Габриэль Гарсиа Маркес».

В новелле «Книга грешника» эквадорского писателя Альфонсо Баррера Альверде повествуется история мальчугана Пабло Сауля из бедной семьи, которых от бедности уходит с миссионерами проповедовать слово божье. Нелепость ситуации подчеркивает диалог миссионера с Пабло:
- Ты думаешь, у тебя есть призвание, сын мой?
- Да, святой отец.
Пабло сходится с аптекарем, который, наподобие святых отцов, продает фальшивые медикаменты – всяческие знахарские снадобья. В конце концов, судьба указывает Пабло, что ни его «призвание», ни его снадобья не нужны людям, и он возвращается к семье.
Альверде рисует замечательную картину, объясняющую социальную роль религии: «… прибытия миссионеров в горы с побережья ждали не столько грешники, сколько вполне достойные люди, жившие по обеим сторонам Анд – владельцы асиенд (крупных поместий с прикрепленными пеонами, т.е. батраками, Б. И.), чья вера в бога всецело зависела от издержек производства и требований повышения заработной платы. Они просили миссионеров приехать поскорее и уж если не на месяц, то хотя бы на два-три дня, чтобы своими проповедями внушить смирение и покорность труженикам».
И как же это таких простых вещей в политике не понимает Геннадий Зюганов…

Подмена реальности иллюзией – в рассказе аргентинца Бернардо Кордона «Убирайся, парагваец».
В реальности сельскую учительницу Норму Морелло хватают по ложному подозрению о ее связи с партизанами и профсоюзами, избивают, зверски пытают.
В это же самое время населению для отвлечения внимания предъявляют нелепую, глупейшую. иллюзию: некто из Парагвая выиграл в лотерею крупную сумму, его любовница, которой он дал отставку, объявляет, что хочет повидаться с ним исключительно с целью установить, всё ли с ним хорошо. Население стра   ны делится на ее сторонников и противников… Кордон фактически показывает один из методов манипуляции массовым сознанием, к которому прибегают правительственные СМИ.
Российская литература еще н доросла до такого рода экспозиции, не говоря уже о европейской, живущей историческими и документальными фейками.

Книга «Арфа и тень» - последнее творение Алехо Карпентьера. В первой части он представляет читателю монолог папы римского Пия IX, собирающегося канонизировать в интересах церкви Колумба, расширившего христианский мир, имя его - Христофорос, «несущий Христа». Во второй части - исповедующийся перед смертью сам Колумб, обличающий себя как плута, шута, владельца Балагана Чудес. Подлинный Колумб - в третьей части, где в Ватикане происходит фантасмагорическое заседание, показания дают живые и мертвые, историки и писатели, апологеты и хулители Колумба, присутствует здесь и тень Колумба.
Реальная значимость деятельности Колумба – богатства открытых им Южной и Центральной Америк, ради которых испанцы истребили десятки миллионов индейцев, коренных жителей Америки, о чем  рассказывает книга Галеано «Вскрытые вены Латинской Америки». Как человек Колумб – жестокий завоеватель. В 2004 году в Венесуэле группа сторонников Уго Чавеса сломала и увезла в неизвестном направлении бронзовую статую Колумба. В марте 2009 года префект Каракаса приказал снести статую Христофора Колумба. Президент Чавес одобрил это решение, заявив во время телевизионного выступления, что, достигнув Америки более 5 веков назад, Колумб положил начало геноциду индейского населения Америки.
Карпеньтер здесь беспредельно многословен, но его противоположение реальности и религиозной иллюзии - очевидно.
 
Другая новелла

Ни описания светского общества, ни тени гедонизма и даже эвдемонизма, ни намека на социальное партнерство, на классовый компромисс, несмотря на впечатляющее правление Перона, ни сельской идиллии, ни сверхдлинных семейных конфликтов, ни постмодернизма - ничего из того арсенала, чем богата европейская литература.
Модерн, постмодерн, другая (по Ленину) культура – у жившего и творившего в Париже Хулио Кортасара, у поэта Рубена Дарию, у перуанца Варгаса Льосы, нбелевского лауреата, президента либерального проамериканского ПЕН-клуба.
Таких тем нет в латиноамериканской новелле. Латинская Америка – это дикая, сногсшибательная нищета, заполняющая всё существование. Обескураживающую, пригибающую нищету показывает Калатозов в своем фильме «Я Куба».
Нищета двигает на уголовщину и на подвиг, на герилью и на бесшабашный, цыганский праздник, карнавал. Она определяет и цыганское отношение к политике.

В новелле «Сын Андреаса Апарисио» Карлоса Фуэнтеса (Мексика) действие развивается в поселении из лачужек, сделанных из картона и гофрированного железа. Нищета мешает думать, молодой парень бросает школу, потому что его голова не приспособлена к учебе. Но именно такой и годится для фашистских организаций, которые расплодились по всей Латинской Америке в 30-е годы. В Мексике – Синаркистский национальный союз, созданный в Леоне в 1937-м при содействии Германии. Синаркизм (синарквизм) – от испанского «анархия», главный враг - коммунисты.

Посмотрите, как легко, как максимально просто для масс объясняет автор методы манипуляции массовым сознанием с помощью провокации - на примере действий фашистской организации: «…ударите по ним сзади, кричите «Вива Че Гевара», не жалейте глоток, чтобы все слышали, кто вы. А демонстрантов обзывайте фашистами. Повторяю: фа-ши-ста-ми».
Именно так поступают сегодня украинские фашисты: обстреливают мирные кварталы Донецка, обвиняя в этом российские войска и называя их фашистами.

И это не английская послевоенная новелла, между литературой латиноамериканской и европейской – пропасть. С первых страниц испано- и португалоязычные авторы окунают читателя во вселенную обескураживающей, подавляющей нищеты и в мир борьбы – революционной и просто борьбы за существование. Незадолго до избрания президентом Бразилии Лулы близ Рио де Жанейро был город, населенный карликами – низкий рост был следствием нищеты, не было еды, и жители питались крысами. В рассказе венесуэльца Ирле Эррера «Суббота, которая никогда не приходит» - жизнь и смерть обитателя помойки.

Приехавшие за золотом инков и майя, поработившие и истребившие местное население, сами стали жертвами собственных сородичей, братьев по языку.
Фашистской диктатуре капитала революционеры противопоставили партизанское движение. В условиях слабого развития промышленности базой движение был не рабочий класс, а, как предсказывал Троцкий – крестьяне и служащие. Вооруженные восстания не несли изменения способа производства – они лишь несли освобождение от гнета североамериканских монополий и протекционизм «правительства, идущего навстречу пролетариату».

Тема тинэйджеров – в рассказе уругвайца Марио Бенедетти «Как гринвичский меридиан».
У 14-летней Сусаны (Элены) из Уругвая родители – «старик» и «старуха», оба левые, расстались из-за политических разногласий. Элена уверяет, что она впитывала споры отца и матери как губка, на самом деле она далека от того, чем дышат ее родители, она живет на два дома, будто посередине, как гринвичский меридиан. Ничто ее не интересует, чтобы компенсировать свою невыделенность из окружающей среды, она кокетничает, как нимфетка, с первым встречным и врет ему, что ее якобы изнасиловал какой-то громила, якобы она забеременела и якобы собирается покончить жизнь самоубийством. И в конце рассказа сама разоблачает свое враньё.
Уругвай – самая дорогая страна Южной Америки. Тем не менее, в 2009-м правительство Уругвая расщедрилось и первым в мире выдало всем школьникам по ноутбуку в рамках программы Ceibal. В то же время - легальные марихуана, проституция, легализованы однополые браки. Т.е. страна, хотя и член МЕРКОСУР, находится под контролем США.
Действие в новелле происходит в Европе, родители Элены, как и ее собеседник, побывали в тюрьме. Бенедетти представляет читателю тезаурус тинэйджеров периода 70-х, времени военной диктатуры и в Уругвае, и в Аргентине, когда арестовывали коммунистов, социалистов, профсоюзных активистов и тупамарос (городских партизан). Очевидный посыл рассказа - это не Элена посередине, это вся страта тинэйджеров – посередине.

В новелле «Я расскажу тебе сказку про Бабалу» Эдуардо Галеано не живописует сельву, не проникает в тончайшие переливы души, как Онетти, он пишет о пытках, о любви двух революционеров, которых революция обязывает расстаться.

Чилиец Антони Скармета в рассказе «Звонок» - почти документалист, он в деталях рассказывает о трусости профессора лицея. Профессора задерживает на улице полицейский, потому что этот полицейский – его бывший ученик. Только поэтому. Но профессор страшно трусит – в Чили всякое может быть.
Нет-нет, профессор может быть спокоен – за ним ничего хорошего не числится, полиция его не арестует… Тем не менее, профессор, собравшись кому-то позвонить, не звонит. На всякий случай.

«Задолженность банку росла с каждый днем, - рассказывает аргентинец Альфредо Варела судьбу крестьянской семьи. – Аренда, точно ненасытный вампир, высасывала все, что зарабатывалось на ранчо в поте лица…»
Двое сыновей уезжают в город, на фабрику, заработать денег и вытащить семью из нищеты. «Тем, кто работает на фабриках, не приходится думать ни об урожае, ни о падении цен на зерно, ни о том, как согреться холодными ночами». Братья ехали на крыше поезда, когда проезжали под мостом, мост снес им головы. Комиссар дал указание приобрести два гроба, но интендант захотел сэкономить, комиссар назвал его жуликом, а тот пригрозил раскрыть участие комиссара в недавней краже скота. Хоронили погибших в двух рогожных ешках, рассказ так и называется: «Два рогожных мешка».

Рубен Барейро Сагьер в новелле «Всего лишь миг» повествует, как в ходе противостояния партизан правительственным войскам дядя и племянник стали врагами, дядя отдает приказ расстрелять родственника и утешает его: смерть – это всего лишь миг. В другой новелле, «Клятва на крови», противостояние развело по разные стороны баррикады друзей детства, которые поклялись друг другу в верности, один из друзей, командир правительственных войск, стреляет в воздух и отпускает друга на свободу.

Женщина пришла к солдатам в маленькой дочерь на руках – партизаны сказали женщинам, что будет лучше, если они сдадутся, им ничего не будет. Солдаты глумятся над ней. Женщина сказала, чья она жена, просила найти супруга. Солдаты идут ей навстречу, они волочат мешок, откуда достают кровоточащую голову ее мужа. Лейтенант несколько раз пинает голову, как футбольный мяч, и хохочет.
Не правда ли, рассказ Артуро Алапе «Голова» или новелла Сагьера - не то, что английская новелла?
Какой же британский писатель посвятить свой роман истреблению ирландцев, индусов, австралийцев, индейцев? Кто сделает темой новеллы 100 миллионнов уничтоженных коренных жителей Южной и Северной Америк? Кто опишет казнь с применением пыток миллиона мирных граждан за два месяца оккупации Штатами Северной Кореи, кто рискнет поднять тему Сонгми или медицинских опытов над пленными вьетнамцами, кто осмелится отразить в своем творчестве убийств американскими солдатами полмиллиона мирных жителей Ирака?

Латиноамериканская новелла вобрала в себя обороты, междометия, характерные названия, пластику языка, аромат повествования – из фольклора. Ее язык и языки европейские – несравнимы. Но произрастает она из практики сопротивления, в том числе из сопротивления агрессии Вашингтона. Потому по уровню постижения мира она на голову выше английской новеллы.


ПОВЕЛИТЕЛЬ ГОЛДИНГА

Мир начал рушиться не тогда, когда Нобелевскую премию  присудили по политическим мотивам гениальному Пастернаку. Мир начал рушиться в 1983-м, когда Нобелевскую премию по литературе дали Уильяму Голдингу. Это новая точка отсчета, результат закономерного движения от этой точки – Нобелевская премия по литературе бездарной, но антироссийской Алексиевич.

История творчества Голдинга – это история не преодоления.
В детстве знакомых и друзей у Голдинга не было, круг общения ограничивался членами семьи и няней Лили. Прогулки по сельской местности, корнуоллское морское побережье, мрак фамильного особняка в Мальборо и близлежащего кладбища.
Любил чтение и математику. В 1921-м поступил в среднюю школу Мальборо, где его отец Алек преподавал естественные науки. Писать начал в 12 лет, сохранилась первая фраза запланированной 12-томной эпопеи: «Я родился в герцогстве Корнуоллском 11.10.1792; мои родители были богатыми, НО честными людьми». Т.е. в отрочестве Голдинг был явно умнее.

В 1930-м поступил в Брейзноуз-колледж Оксфордского университета, где, следуя воле родителей, занялся естественными науками. В 1932-м плюнул, принялся изучать английский язык, литературу, историю. Учился недолго, в июне 1934 года окончил колледж с дипломом второй степени.

Служил во флоте, участвовал в десантных операциях британских войск. Опыт 2-й мировой, как пишут, лишил его иллюзий. «Я начал понимать, на что способны люди. Всякий, прошедший войну и не понявший, что люди творят зло подобно тому, как пчела производит мёд, — или слеп, или не в своем уме… Будучи молодым человеком, до войны я имел легковесно-наивные представления о человеке. Но я прошел через войну, и это изменило меня. Война научила меня — и многих других — совсем иному», — говорил писатель в интервью Дугласу А. Дэвису, New Republic.

Закончена 2-я мировая, появилось атомное и ядерное оружие. Холодная война в разгаре. В 1954-м выходит в свет книга Голдинга «Повелитель мух». В жанре антиутопии. Ничего другого не придумал.
Роман считается самым выдающимся произведением писателя, хотя сам Голдинг справедливо относит это произведение к ничтожным.

Фашизм

«Роман «Повелитель мух» считается одним из важнейших произведений западной литературы XX века. Аллегорический роман, изначально задуманный как иронический «комментарий» к «Коралловому острову» Р. М. Баллантайна, он являл собою сложную аллегорию первородного греха в соединении с размышлениями о глубинной человеческой сути», - пишет Википедия.

На необитаемом острове в отдалённом от материков районе Тихого океана разбивается эвакуационный британский самолёт. Единственными выжившими оказываются дети младшего школьного или предподросткового возрастов. Далее микросообщество разбивается на враждующие группы, выделяются лидеры, они ведут себя не как у Баллантайна, не как воспитанные английские дети, начитавшиеся фантазий Дефо о Робинзоне Крузо. Дети постепенно дичают, раскрашивают себя, как дикари, звереют, охотятся друг на друга, совершают кровавые жертвоприношения водруженному на шест кабаньему черепу - «Повелителю мух». Словом – в  них пробуждается изначально заложенный садизм, выступают наружу инстинкты, опять же изначально заложенные.
Герой романа Ральф сохраняет в себе человеческие черты, но убеждается, что верить людям (детям) нельзя, человеческие идеалы кажутся ему смешными в ситуации проснувшейся жестокости. Звериная сущность человека, утверждает Голдинг, лишь сдерживается обществом и проявляется сразу же, как только давление социума ослабевает.
Еще раз: история творчества Голдинга – это история не преодоления.
Голдинг, увидев чудовищные зверства фашизма, вдруг понял: «Их совершали в отношении себе подобных образованные люди - доктора, юристы, люди, за спиной которых лежало длительное развитие цивилизации, совершали умело, холодно, со знанием дела». Озверение недавно еще как будто цивилизованных людей привело его к убеждению, хорошо знакомому по множеству книг и пьес западных авторов: это убеждение в исконной болезни человечества, исконном проклятии «человеческой природы».

Да, фашисты бомбили Лондон, Ковентри, Белфаст, Бирмингем, Бристоль, Кардифф, Клайдбэнк, Эксетер, Гринок, Шеффилд, Суонси, Ливерпуль, Халл, Манчестер, Портсмут, Плимут, Ноттингем, Брайтон, Истборн, Сандерленд, Саутгемптон. Но это не 1710 советских городов и сел, уничтоженных немцами.  Если говорить об СССР, то англичане не видели ужасов войны. Не ведомы им были осажденный Ленинград, кошмар под Вязьмой, страшные дома Сталинграда, дикие людские потери под Ржевом, не знали они деревень, сожженных вместе с жителями, не имеют они понятия о пытках в гестапо.
Однако Голдинг так перепуган фашизмом, что кинулся и в религию, и в модерн – точнее, в религию в форме модерна и в модерн в форме театра абсурда, в духе «Алисы в Зазеркалье», потока сознания, в духе «В ожидании Годо».
Фашизм у Голдинга – генетическое зло, не выводимое из капитализма, Голдинг чурается марксизма и потому не понимает социальных истоков фашизма. 

То, что автор избирает своими героями детей, то, что он изолирует их от войны – говорит о том. что он нарочито отстраняет читателя и от темы противостояния сверхдержав, и от классового, и от этнического содержания социальных конфликтов. Для Голдинга зло заложено в человеке как некая  субстанция, как флогистон, теплород или пассионарность. Но дело еще хуже – у Голдинга это зло абстрактно, как инь или Левиафан.

Шпиль

«В своём пятом романе Голдинг (как отмечал Стивен Медкалф) вновь проявил «интерес к замутнённым областям человеческого характера», продолжив «исследование человеческой воли, требующей всеобщей жертвенности». В центре повествования, разворачивающегося в Англии XIV века, — настоятель Джослин, который находится во власти навязчивой идеи о собственной «миссии», состоящей в необходимости воздвигнуть 400-футовую башню со шпилем над церковью. Коллеги и строители пытаются отговорить священника, указывая на огромные расходы, а также расчёты, согласно которым конструкция не выдержит дополнительного веса; прихожане, большей частью невежественные и безнравственные, открыто потешаются над «глупой прихотью Джоселина», - пишет Википедия.

Масса символов, море аллегоричности, сложность, запутанность понятий и размышлений, исканий и выводов автора – словом, в романе есть всё, чтобы придать вес, значимость, видимость литературы любому пустому, бездарному произведению.

Фрэнк Кермод (New York Review of Books) назвал «Шпиль» «книгой о предвидении и цене за него», которая «затрагивает идеи мотивации искусства и молитвы», а шпиль использует — как символ, с одной стороны, фаллический, с другой — как олицетворение соединения двух начал: человеческого и божественного».
Откуда должно следовать, что роман представляет собой какую-то ценность.
Но ведь можно найти и другую символичность: любое построение на химеричной религиозной основе ведет к краху. Нет и тени удивления, почему такую вот символичность не рассматривает ни один литературовед.

Итак: сюжет романа конструируется вокруг строительства новой крыши храма и огромного 400-метрового шпиля на ней. Под зданием нет крепкого фундамента, всем очевидно, что оно не выдержит веса шпиля. Мастер, Роджер Мейсон, информирует настоятеля Джоспина, что фундамент слаб, но тот против всех законов сопромата уверяет, что "бог поможет". Мастер отказывается работать, но Джослин сначала читает проповеди о чудесах, потом шантажирует.
Джослин убежден, что бог избрал его, чтобы он воздвиг шпиль и таким образом возвысил город, а горожан его приблизил к небу.

«В своём пятом романе Голдинг (как отмечал Стивен Медкалф) вновь проявил «интерес к замутнённым областям человеческого характера», продолжив «исследование человеческой воли, требующей всеобщей жертвенности», - пишут рецензенты.
«Маниакальная одержимость Джослина своим проектом, его сексуальные фантазии и чувство вины окончательно отрывают его от реального мира, мешают ему выполнять прямые обязанности и даже читать молитвы, погружают в мир видений и галлюцинаций», - пишут другие рецензенты.
«В основе романа „Шпиль“ — символ. Он приобретает все новые и новые значения. Его взаимосвязь со строителем помогает понять источник и цену человеческой мечты» - пишут третьи.

У мечты нет фундамента – но на то она и мечта, говорит Голдинг. И это, собственно, всё, что он может сказать.
Вот символ, призванный сделать конфетку из дерьма: попытка Джослина совладать с камнем — «это метафора: Голдинг уподобляет Джослину себя, писателя, пытающегося совладать со своим литературным материалом», - так пишут литературоведы.
Еще: «В романе, прочно сплетающем миф и реальность, автор обратился к исследованию природы вдохновения и размышлениям о том, какую цену приходится человеку платить за право быть созидателем». Да вы что?!

Иные пытаются анализировать по Фрейду, отсылая читателя к детству Голдинга: «Мать, убежденная феминистка, страдала психической болезнью – темными вечерами женщина кидала в сына ножи и другие опасные предметы. В юности трудился в ночлежке для бомжей. Писатель впадал в запои и был страшен в гневе. Известны высказывания зятя Голдинга, утверждавшего, что его любимыми занятиями были унижение окружающих и психологические эксперименты над ними… В романе с завидной регулярностью кто-то умирает. И почти все погибшие-безымянные. Автор сообщает нам об этом как будто между делом. О, каноник умер. И, кстати, дождь пошёл… смерть не более значима, чем заноза в пальце. Только одна героиня была удостоена чести являться в бреду Джослину, при жизни она не занимала столько его внимания, сколько после того, как перешла в мир иной. Вообще, состояние навязчивого  бреда, галлюцинаций, нападения демонов (ангелы тоже нападают, предпочитают колотить по спине) и прочих прелестей поехавшей кукушки занимает треть книги, если не больше… мастер-строитель обрюхатил жену одного из служителей храма, стал закладывать за воротник, хамить, грубить, ругаться. А настоятель доволен, похихикивает, совсем двинулся в своей убежденности и мысли, что он движим волей бога. Парад безумцев».

Несмотря на натянутую, неверную посылку, этот анализ представляется наиболее адекватным.
Контрастом ему – поток хвалебных и ничем не подкрепленных словес от А. Чамеева: «Проза Уильяма Голдинга (1911 ;1993), пластичная, красочная, напряженная, бесспорно принадлежит к самым ярким явлениям послевоенной британской литературы. Она покоряет читателей своей драматической мощью, философской глубиной, буйством сложных поэтических метафор. При внешней непринужденности, даже небрежности повествования, книги Голдинга отличаются цельностью, строгостью формы, выверенной слаженностью деталей. Каждый компонент произведения (фабула, композиция, образная система), сохраняя художественную самостоятельность, «работает» на заранее заданную философскую концепцию автора, нередко противоречивую и спорную, но неизменно продиктованную искренней тревогой за судьбу человека в «вывихнутом» мире; претворенная в плоть и кровь художественных образов, эта концепция превращает всю конструкцию в «обобщение почти космической широты» (Уильям Голдинг – сочинитель притч. Предисловие к изданию избранной прозы. М., 1996).

На самом деле в прозе Голдинга нет ни напряженности, ни красочности, ни философской глубины – ничего из того, что перечисляет Чамеев.
«Он смеялся, вздернув подбородок и покачивая головой. Бог Отец озарял его сиянием славы, и солнечные лучи устремлялись сквозь витраж вслед его движениям, животворя осиянные лики Авраама, Исаака и снова Бога-Отца. От смеха у него выступили слезы, и перед глазами множились радужные круги, спицы, арки. Вздернув подбородок и сощурясь, он крепко, в обеих руках, держал перед собой макет шпиля – о радость…
– Полжизни ждал я этого дня! …
Он покачал головой в печальном изумлении перед осязаемым солнечным светом. «Если б не этот Авелев столп, – подумал он, – я принял бы косую стену света за настоящую и решил бы, что мой каменный корабль сел на мель и накренился». И его губы дрогнули в улыбке: подумать только, человеческий ум повсюду открывает законы и вместе с тем обманывается легко, как младенец. «Теперь, когда на боковых алтарях не горят свечи, если стоять лицом к дощатой перегородке в дальнем конце нефа, может показаться, что это языческий храм, а вон те двое с ломами, что работают посредине, в солнечной пыли (когда они выворачивают каменную плиту и бросают ее, раздается грохот, как в каменоломне, и будит эхо), – жрецы, свершающие какой-то неведомый обряд… Господи, прости».
Вот уже полтораста лет мы непрестанно ткем в этих стенах великолепный узор хвалы Господу. Все останется, как было, только узор будет еще богаче, великолепнее, обретет наконец совершенство. А сейчас я встану на молитву».

Так начинается роман – и после такого начала его можно уже и не читать. Такое начало противопоставляет автора всей мировой литературе, безбожной в смысле не упоминания или прямо и воинствующе антицерковной и антирелигиозной.
Причем Голдинг противопоставляет себя не только мировой литературе, но историческому тренду: действие в романе происходит в XIV  веке  Англии, в  период восстаний в Ирландии и Шотландии, в период Столетней войны с Францией, в начале европейского Возрождения, в начале отхода от религиозной ортодоксии.

И в «Шпиле» проблема зла у Голдинга – тоже внеклассовая. Следовательно, она абстрактна, пуста, фантазийна, ее разработка не имеет смысла.
Ума не хватает? Нет сомнений, но суть в другом: современная мировая литература прочно утвердилась в роли прислуги Золотого Тельца - в образе североамериканской валюты.

Модерн теологии

В 1979 году в свет выходит «Зримая тьма», как пишут критики – «крайне одухотворенно описывается борьба Добра и Зла». Или: «Пародия на психологический роман, где так причудливо переплетаются три судьбы: Мэтти, в детстве изувеченного в страшной бомбежке, который становится пророком и олицетворяет свет; Софи – красивой, но обделенной вниманием отца девушки, прекрасного воплощения «хтонического зла», и учителя Педигри, из последних сил балансирующего на грани между добром и злом».

На самом деле Педигри не балансирует, он гомосексуалист и педофил, с размахом удовлетворявший свои наклонности на должности школьного учителя.
Тема извращений не оставляет Голдинга, в романе «Ритуалы инициации (плавания)» - события разворачиваются, в основном, при участии священника мистера Колли, гомосексуалиста, который во время путешествия умирает, вы будете смеяться, от стыда.
Никакой борьбы добра со злом в «Зримой тьме» нет в помине. Как Мэтти может олицетворять свет, тоже неясно, потому что он обыкновенный стукач: «Сэр, вон тот мальчик передал вот этому записку. Это же не позволено, верно, сэр?»

Фрагмент рассказа: какой-то абориген распял Мэтью, Метью угодил в больницу – претенциознее и глупее не придумать. Вот как Голдинг описывает это распятие: «Сраный большой небо-парень его родом Иисус Христос».
Чем меньше смысла – тем лучше.
Еще: Метти вонзает себе в руку гвоздь. Очень, очень интересно!
Еще: «Мэтти осознал шарообразность Земли». Претензия – да, есть, и больше ничего нет.

Читаем во второй части: «Они снова приходили. Я понял как только почувствовал холод и волосы у меня встали дыбом. На этот раз я был лучше подготовлен потому что работая в магазине обдумал что делать. Я спросил шепотом чтобы мистер Торнбери не услышал через перегородку служат ли они НАШЕМУ ГОСПОДУ. Я думал они либо ничего не ответят либо ответят громко или может быть шепотом но вместо этого свершилось таинство. Прошептав вопрос я увидел что они держат большую раскрытую книгу с ЕГО ИМЕНЕМ написанным сверкающим золотом. Так что тут все в порядке но конечно все равно ужасно. Мои волосы стояли дыбом пока они они не ушли. … Они разговаривают не как люди. Они держат красивые белые листы со словами или целые книги и листают их быстрее, чем печатаются газеты, я это видел по телевизору. Я спросил зачем они приходят ко мне и они показали: Мы не приходим к тебе. Мы призываем тебя к себе. … Сегодня они снова пришли, красный дух в дорогой шляпе и синий дух тоже в шляпе но не такой дорогой».
Запятые? А зачем запятые.

В третьей части читаем: «Софи умела определять, когда Тони покидала свое тело. Софи знала, что когда сущность Тони находилась, предположим, в ярде над ее головой и чуть-чуть правее… Софи поняла, что воровство — это хорошо или плохо в зависимости от того, как ты сама к нему относишься, но в любом случае это скучное занятие. Скука — вот единственная причина, почему не стоит воровать, единственная веская причина. Раз или два мысль эта в ее голове достигла такой ясности, что понятия «хорошо», «плохо», «скучно» представились ей числами, которые можно складывать и вычитать. Еще она с той же ясностью увидела, что всякий раз надо прибавить или отнять еще одно число, «икс», но она не могла определить его значение. Сочетание этого четвертого числа и ясности нагнало на нее панику и могло бы повергнуть в холодный ужас, если бы она не сидела у выхода из черного туннеля и не знала, что она не Софи, а Это. Это жило и наблюдало, не испытывая никаких чувств, помыкая и управляя, как сложной куклой, Софи-существом — ребенком со всеми талантами, недостатками и осознанным очарованием вполне раскованной, более чем невинной, наивной, доверчивой маленькой девочки — помыкая ею среди всех прочих детей, желтых, белых, черных, других детей, которые, разумеется, не могли решить в голове ни эту задачу, ни какую-либо другую, и были вынуждены старательно выписывать цифры на бумаге. Хотя иногда ей вдруг удавалось легко — раз! — выскочить наружу и присоединиться к ним… Софи достала предусмотрительно захваченные салфетки и вытерла с бедра струйку крови. Мужчина восторженно сказал в пространство:
— Поимел девственницу!
Софи натянула трусики. На ней было платье вместо джинсов — крайне нехарактерно для нее, но тоже заранее предусмотрено. Она с любопытством посмотрела на мужчину, недвусмысленно радовавшегося жизни.
— И это всё?
— Что всё?
— Секс. Е…я.
— Господи! А ты чего ожидала?
В тесте Голдинга – без пропусков букв.
Еще: отец Софи объясняет доченьке, как он обходится без женщин – онанирует.

В первой части узнаем, что Мэтти – экстрасенс. Но это никак ни на чем в повести не сказывается.
Во второй части автор от своего имени общается с духами – синим и красным. Читатель должен следовать еще и мистицизму Голдинга.
В третьей части нас завораживает описание половой жизни школьницы и бессодержательные, примитивные, быдлячьи разговоры тинэйджеров, быдлячий, но с претензией менталитет тинэйджеров.
В четвертной части – новые герои, ничего не происходит ровным счетом. Четвертая часть – ни о чем, но возвращаются в форме междометий Педигри и Мэтти. Возвращается автор лично и с ним его духи. Возвращается Софи.
Бессвязность фрагментов текста. Бессвязность в диалогах.

Без всякого сомнения: Голдинг достоин Нобелевской премии. Нобелевский комитет хорошо знает своё дело.


ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ Часть II

Говорят, Даль – великий актер. Но вот в «Операция «Омега»» - уж простите. На протяжении всего фильма пересаливает, переигрывает. Да еще эти фразы, величаво отеческие: «Мне пора домой», «Вам давно пора знать мое имя…» Давно – это когда? В подвале у Магиля? Мудрый Каа: «Тебе пора к людям, Маугли!..»
Взвинченный, крикливый...
В «Короле Лире» он сыграл отвратительно.
…
Юрский – хороший актер? В «Место встречи изменить нельзя» он играет самого себя. Т.е. вместо перевоплощения в образ – ужимки. Представьте себе нервного, взвинченного, дерганого врача! Причем ужимки всегда одинаковы…
Забавно читает «Евгения Онегина». Ну…
…
Утесов – самодовольный до тошноты. Голос – не знаю, что в нем нашли, а в ряде песен – попёрдывающий, например, «С ходу взяли город…» А, понял – пропитость голоса, близость к народу…
Бернес. Та же песня, что у Высоцкого. Только еще более циничен, грязен. При средних способностях – он всех выше. Леонидов рассказывает, как тот торговал шмотками, вагонами шмотки привозил из Югославии, как капризничал перед концертами.
«Всё позади, а ныне / За метром метр / Идут по Украине / Солдаты группы «Центр»…»
Армии «Центр» не было на Украине. Но Володя Высоцкий сообщил, что фонетика ему важнее.
…
Все обожают Высоцкого. А он мне кажется хамом. Наглым. Стихи – ну, штук пять найдется. Песни – тоже штук пять, которые пробирают. Дело не в том. Почему я не верю ему? Ведь врет, особенно когда моргает глазами. Поет надрывные песни, а думает о другом, это же на лице написано.
Лепят из него какого-то диссидента, а его печатали - дай бог каждому так.
…
Разговорился как-то с одним КГБ-шником, полковником Андрюшей Горбачевым, о советских фильмах Андрюша почитает себя интеллектуалом, у него «полные Стругацкие», подборка пластинок (он всё время повторяет: Бах, Букстехуде…). На самом деле – хам, обрубок, ничего не стоит обхватить рукой женщину, с которой едва познакомился, за шею и слегка придушить. Стал мне доказывать, что «С легким паром» - прекрасный фильм. Помню, мы, физики, когда в 1978-м узнали, что этот фильм занял первое место среди предпочтений советской публики, смеялись. Попытался ему объяснить: если убрать из фильма песни, что останется? Дешевая мелодрама, с плохой игрой Лукашина и Нади… «К Вашему сведению, это пришел ОН!» Или: «Это я сейчас – в городе на Неве?» Ну, фальшь ведь. На что Андрюша возразил: «Так ведь песни – это и есть фильм!» Ну, да. Еще подтанцовку бы сунули. Вон Марк Захаров везде подтанцовку насовал не к месту, за каким-то чертом. Видимо, чтобы люди покормились. Но даже песни. «Если у вас нету тёти». Т.е. человек выбирает, иметь ему тётю или не иметь. Соседи опять же такие интересные в стране – всё норовят отравить вашу собаку! Ну, а с друзьями только и остается, что драться, хороши друзья. А если просто прохожий – так расстрелять… «Проблемная песня», - характеризует этот идиотизм Надя. А когда в конце фильма приходят друзья Лукашина, хорошие актеры, так и хочется, чтоб они остались, чтобы наконец-то началось что-то новогоднее…
…
Никита Михалков. «Вокзал для двоих» - это его вершина. Это он сам.
…
Пародист Иванов. Примитив. Очень редкие пародии удачны. Приехал как-то в наш университет, с парочкой подельников. Программа была так себе, но сильно выпендривался, будто его юмор высокоинтеллектуальный.
…
Песняры. Есть несколько хороших песен. И всё. Пение как блеяние. Даже анекдот был: «Бе… бе… бе… белый аист летит…» Один из них, Буткевич, кажется – мастер как раз блеяния. В кадре – вьюнош с инфернальным, неопрятным ртом, смотрит в камеру неотрывно, будто баб камлает. Так себя любит, а внутри…
Патриотизм зашкаливает, с концертов сколотили приличные суммы и все разъехались по заграницам.
Был в Перми один английский профсоюзник, докер, Билли Пай с приятелем, троцкистом. Вечером сидим в гостинице, решили польстить гостям, завыли что-то из Битлов. В Ливерпуле, откуда гости, есть музей Битлов, но тамошнее население уже тошнит от битломании.
…
«Москва слезам не верит». Ну, ясно, главный тезис: счастье – устроиться в Москве. Выйти за талантливого слесаря. Слесарям не нужно получать высшее образование, зачем познавать мир, зачем наука, да ведь образование-то получают только затем, чтобы стать начальником. При этом профессора – высший свет, как дворяне, знают, каким ножом что резать.
Но вот последние кадры, главная героиня – как только из концлагеря.
…
Сколько крутят  эту дурацкую мелодраму "Ирония  судьбы"  (идиотское название,  почему  не
«превратности  судьбы»  или  «иди в баню»; «злой рок или не кашляй»; «человек предполагает, бог располагает»; «хочешь рассмешить бога - поделись с ним своими планами»; судьба смеется над чувствами; собрались замуж? Вот умора!  и  т.д.), всегда задаю себе два вопроса: 1) кем работает Ипполит,  2)  как  с чужим билетом пустили в самолет. Ну, про то, что двое не смогли прочесть фамилию на билете, уже не говорю. Можно только по чужому паспорту, но тогда что б Лукашин предъявил Наде.
…
Не верил Гоголь в бога, хотя очень старался.  На  мозги  ему  постоянно капал протоиерей Матфей, укорял в неверии  и  "воспитывал". Призывал отречься от Пушкина. Гоголь дал ему прочитать  2-ю часть "Мертвых душ", Матфей заявил, что некоторые главы
нужно  выбросить,  да  и в целом 2-я часть вредная, посоветовал сжечь. Гоголь  каялся  так  сильно,  что начал голодать за неделю до великого поста,  во  время  голодания  и  сжег  2-ю  часть, и всё. что под руку подвернулось. Голод привел к смерти.
Обгадить  великих  -  милое  дело  пигмея,  как  бы  сказал Фрейд – от ПОСТОЯННОГО чувства малозначительности
…
В  80-е  годы московские диссиденты настойчиво распространяли в т.ч. в МГУ   книжонку   Юры  Карабичевского,  изданную  на  Западе.  Книжонка посвящена  Маяковскому.  Юра  с пеной у рта доказывал, что стихи поэта проистекают  из его сексуальной неудовлетворенности, всё по идиотскому
учению  Фрейда.  Самое  смешное,  что  иные преподаватели на филфаке и журфаке   МГУ,   дабы   показать  свою  перестроечность-продвинутость, излагали  студентам  книжку  Карабичевского от и до, выдавая этот бред сивой кобылы за собственное открытие.
…
Фильм   "Хлеб    и   шоколад". Итальянец мигрирует в Германию  и  устраивается   в  ресторан.  Должен  принести  посетителю апельсин.   Смотрит,   как   высококвалифицированный   немецкий  слуга
симметрично  надрезает  кожуру  апельсина, после чего та раскрывается, как  цветок.  Пытается  сделать  то  же,  не  получается, тогда крадет кожуру,  которая как цветок, засовывает туда свой очищенный апельсин и подает к столу...
Вот  то  же  самое  сделали  расейские режиссеры. Взяли фильм "Война и мир",  раскрасили  его,  сделали  затемнения,  наложения,  переставили некоторые    фрагменты    и    выдали    за    свое.  В 1-м титре – их дурацкие фамилии.
Но  они  сделали  гораздо  хуже.  Они  вырезали  некоторые фрагменты и натолкали туда поповщину. Песнопения, еще что-то мелькнуло. Еще музыку присобачили там, где она совсем не к месту, должна быть тишина. Убрали перевод  с  французского,  когда  Пьер  спасает  француза, и тот потом трещит  перед  ним  в  кабаке.  Полный идиотизм. Француз долго трещит! Сделали целую сцену непонятной для всей России.
Да, фрагмент с Наташей, когда она кричит: "Ненавижу вас всех!" Ну, не лопаются при этом перепонки, как тогда, когда орут, визжат, как недорезанные свиньи, в современных фильмах.
Впервые  отметил,  и не помнил  даже:  у  Болконского  под Аустерлицем просыпается  что-то  детское:  "Хочу,  чтобы  меня  любило  как можно большее число людей, которых я даже не знаю, не увижу никогда", что-то в  этом  духе.  Совсем  непонятна связь: баталия, ранение - и какие-то глупости.  Как  Толстой  это  соединил.  Не  могу понять.
Может,   Толстой   имел   в  виду  перемену,  перелом  -  от  прежнего Болконского? Но тогда уж как-то схематично, да и... Черт знает.
….
Как  только  начинаю  чушь  читать,  внимание расстраивается - несмотря  на  усилия воли, неудержимо тянет заниматься чем-то   другим.   
Пока читал чушь, смотрел фильм "Белым Бим - черное ухо". Что только усиливало раздражение. Продолжил бы я этом же духе:
"Когда Иван Иваныч ушел, притворившийся мертвым Бим открыл один глаз и огляделся:  "Как  же,  подсовывают  мне лже-хозяина. Меня на мякине не проведешь, насмотрелся я на род человеческий!"
С  неимоверным  трудом  просочился  из  грузовика,  потом через прутья решетки,  страшная  худоба   помогла.  Но Тетка, почуяв, что Бим может выкрутиться и на  сей раз, уже поджидала  его за решеткой с электрошокером. Бим взвизгнул, рванулся и слышал,  как  за  спиной  тяжело  дышала  тетка,  как  свистели стрелы электрошокера,  одна  стрела  попала-таки  и  оторвала его черное ухо.
Истекая  кровью,  Бим  нырнул  в  подворотню,  но там его уже поджидал маньяк,   собирающий  ошейники  и  медальки  породистых  собак.  Тетка спрятала  под  юбку электрошокер: "Ничего, ты у меня еще попляшешь!" А маньяк  стал разглядывать пса: "А ну как у тебя новый ошейник? Ах, нет
его?! Так получай в бок сапогом!!!"
Перелетев через забор, Бим плюхнулся в раствор цемента, перемешанный с мазутом, карбидом и соляной кислотой. В   это  время  Девушка, Толик, Девочка, Бабушка, Старший по дому, два Милиционера  и  еще  сорок  положительных  героев  туркались  в разные стороны  по  городу,  никак  не  в состоянии понять, как же это они не углядели, как же проглядели Бима Черное Ухо!  Потом   они  вдруг  вспомнили  о  своих делах: Милиционерам стало  нужно  ловить  бандитов,  Девушка ушла глядеть архивы, Старшего по  дому  опять  ввела   в   заблуждение  зловредная  Тетка, а Бабушка сказала:  "Опять  ноги у  меня  уже  не ходят". А настоящий хозяин все еще торчал на какой-то станции, поезд опаздывал уже на целые сутки...
Тетка  же  вместе  с  маньяком  в это время писали письма в ЦК КПСС, в генпрокуратуру,  в  ОБХСС, в  ВЦСПС, в КГБ и в Общество защиты людей с жалобами на Бима...
Едва  выполз  бедный  Бим  из  соляной  кислоты, как тут на него напал второй  маньяк. Только он собирал не ошейники, а собачьи когти! У него дома  целая  стена была увешана чьими-то когтями. Маньяк приблизился к Биму,   страшно   вращая  глазами  и растопырив ручища... Бим услышал, как  прозвучала команда: "Внимание, собака!!!" Тут, ломая всё на своем пути,  раздавив  маньяка,  на  Бима двинулся танк Т-90, танк выстрелил ведром горячей воды и ошпарил Биму бок... Опомнился Бим, когда  увидел,  что влетел в какой-то странный двор... Смрад, зловония источала  земля  в  этом  дворе.  Сзади  раздался шорох. Бим прыгнул в сторону,  но  наткнулся  на  запертую  дверь... Тут раздалось зловещее
стрекотание:  ослабевшими  глазами  Бим  все  же  заметил,  что к нему приближается  газонокосильщик!  Он  перерабатывал  собак  на человечье мясо.   Бим   заметался,   но увы!  Неумолимо  к  его  носу  приближалась газонокосилка...   И   тут  во  двор,  хватаясь  за  грудь,  кашляя  и присвистывая,  вошел  настоящий  Иван  Иваныч! Ударом ноги он свернул газонокосильщику  челюсть,  Бим  радостно  бросился к нему, прыгнул...
"Получай,   собака  такая,  достал  уже!"  - Иван Иваныч выбросил руку вперед руку и вспорол ножом брюхо несчастного Бима...
…
В 3-й раз на телеканале СовСек повторяли диалог о кино - путиноида и либераста.
Оказывается   -   присвоить  звание  Героя и орден Победы - якобы сами крымчане  это  просили.  Путиноид  -  режиссер  Юрий  Кара. Либераст - ведущий Дмитрий Губин.
Либераст: Тарковского   волновали   мировые   проблемы,   уже   потому он  был антисоветчиком...
Сорос  вкладывал  много денег в наше документальное кино, но он не мог влиять на то, что именно будет снимать Расторгуев...
Парень  молодой, лет 30, но в подтяжках. Без пиджака. В очочках. Такой эстетствующий педераст.
Входит в какие-то киношные жюри!
П. - Янукович - первый виновник...
Л. - Кремль поддерживал Януковича...
П. - К счастью, мы не вмешались в майдан...
Л.  -   Самолет   над   авианосцем  -  полный  фейк... Ливия – дремучая политика, там были факты массовых убийств (то бишь, якобы солдатами Каддафи, Б. И.)...
Л.  Дмитрий  Быков в своей блестящей лекции - Булгаков писал роман для Сталина... (Я не знаю, как обрюзгщшее огромное пузо с наглой уродливой харей   наверху  может  что-то  гениальное,  ведь  всё  отображается соматически, Б. И. ...)
- Художник  -  всегда  против  власти,  власть  всегда использует, потом обманет... (Ну, очень хочется привести в пример Шекспира, Прокофьева, Шолохова... А вот те, кто против власти, убитые - Виктор Хара, Гарсия Лорка, Алесь Бузина... Причем  при  Ельцине  ни  одна  эта продажная проамериканская мразь не вякнула против власти! Б. И.)
Л.  -  любой  документальный  фильм  для  фестиваля должен получить от Минкульта  прокатное  удостоверение  -  это  поставило  под  удар  все фестивали! Я не знаю ни одного случая за рубежом...
Либераст   еще   поминал   каких-то  с  его  точки  зрения  выдающихся документалистов:  Костомаров,  Манский...  Из  фильмов  вроде запомнил что-то  типа  "Король  Луны"...  уж и не  знаю. Это с точки зрения Губина - выдающийся фильм.
…
Опять либеральный СовСек. Про запрещенные фильмы. Оказывается - мы не знали  - "Андрей Рублев" был запрещен. А когда узнали, что фильм занят 1-е  место в Каннах - "Разрешили в кинотеатрах 3-го сорта, залы просто ломились, билетов было не достать..."
Смотрел   этот фильм дважды. В двух лучших кинотеатрах Перми. В зале - человек 20... Такая же ситуация с "Зеркалом".

Всё  может  быть... Терпеть не могу Куняева, но ведь верно он написал: "...  захотел  режиссер, чтобы в кадре сгорела корова." Действительно, это стиль, причем примитивный, и в "Солярисе", и в "Ностальгии". Как говорили в кинокритике в 70-е - "много натурализма".
…
"Мой  друг  Иван  Лапшин"  -  как  возмущается  Герман,  что его фильм пролежал  на полке, ведь это выстрадано... И? Свершился распад СССР, и Герман  снял  "Хрусталев,  машину!",  в  котором  издевается над своим же фильмом "Мой друг Иван Лапшин".
…
Аскольдов, "Комиссар". Как только все кинулись перестраиваться, читал он  на  журфаке  лекцию  про  свой фильм. С показом. Фильм откровенно слабый,  ничего  там  не то, что гениального, но даже мастерского, что  ли,  нет.  Единственная  цель  -  показать  идиотскую философию примата любви и вообще всего общечеловеческого над классовым.
Это   был   единственный  фильм  Аскольдова.  С  неизменной  уродливой Мордюковой.  которую  почему-то все выдают за красавицу. Тем не менее, сам  он  -  вполне  упитанный,  респектабельный,  упакованный.  Однако теперь  Аскольдов  - чуть ли не репрессированный. И уверяют, что Быков
считал эту свою работу лучшей! И даже болел, когда фильм сняли
…
"Родню" с Мордюковой  не смотрел,  а  если  смотрел  -  не  помню,  что  так называется.  Единственная  роль,  где  ее переношу - управдом в "Бриллиантовой руке".
Рублева  смотрели много, часто, всё студенчество его пересмотрело – мы в  студенчестве  жутко  спорили. Так его в СССР по ТВ показывали!
Про "Зеркало" ходил анекдот, точнее, про  Брежнева.  Ходит  Брежнев  по Третьяковке, останавливается против зеркала. "А это что за образина?" - "Это зеркало, Леонид Ильич." - "А, Тарковский, да-да, знаю..."
Кто там свистел про проблемы Феллини, вся Пермь смотрела его «Амаркорд». В  Перми  был клуб, ребята ездили в Госфильмофонд, добывали ВСЁ, что угодно. Зал битком.
Сталкер  -  хорошо,  художественно  снятый  фильм. С примитивной, всем известной  навязчивой  философией. Когда Тарковский снял Солярис – все точно так же пожалели, что у Лема-то лучше и не примитивно.
То, что у Лема - походя, у Тарковского - ну, прямо за горло - бумажки, привязанные  к  вентилятору,  напоминают  шорох  листвы,  твою  в душу.
Циолковский говорит, что Вселенная бесконечно важнее одной планеты, у Тарковского  все наоборот. Причем не в смысле актуальности, а именно в смысле чего-то там общечеловеческого.
Ну,  как  можно было скопировать мозг человека - и не быть в состоянии скопировать  платье,  мол,  якобы  океан  не  в  курсе, зачем у платья пуговицы. Ну, ведь примитив, работа на зрителя-лоха, чтобы лох внутренне воскликнул: «Ах! О-о! Ё..»
Мужественно  перенес  Жертвоприношение  и  Ностальгию.  Блин,  и  этот человек снимал Иваново детство. Ну, что в головах у интеллигенции!
Зеркало  хорошо  своими  картинами, садишься смотреть фильма - как в море  плещешься.  Отцифрованное  -  оно не имеет смысла! Там же краски уходят.
Еще  хуже - рос. ТВ всех кажет без грима. И в советское-то время знали -  грим  нужен, чтобы качественная камера не показывала рельеф лица. А теперь-то,  с новым качеством - камера показывает все угри, все мелкие ямки и прыщи, передает все слабейшие звуки, в т.ч. желудочные, не человека показывает, а какого-то урода.
Ничего,  скоро  изобретут  камеры,  проникающие под кожу, тогда в кино будут герои, у которых видны кишки, желудок, процесс гидролиза, прямую кишку.  Потом научатся считывать внутренние запахи.
…
«Два веронца» 1971-го. Два удивления. 1) Понравился Даль. Не сволочной, не нарочитый, как обычно. 2) Не понравился Шекспир.
Какой-то нелепый антураж с телевизорами, оживающими статуями и пр.
У Сильвии – каменное лицо, ни тени любви. Потом вдруг – ярая любовь к Валентину. Потом они уже обвенчаны, однако Даль-Валентин почему продолжает страдать от любви.
У Протея завязывается интрига с отцом Сильвии, интрига обрывается сразу после того, как отец обнаруживает веревочную лестницу у Валентина, Валентин изгоняется.
Мысль скачет, прерывается, сами актеры говорят: «Это мы пропустим…»
Сильвия бросается в ночь, ее захватывают какие-то робин-гуды. Их всех (по-видимому) убивает Протей. Даль-Валентин плюет на робин-гудов, которых возглавляет, и сует Протею – ах, как это тонко, своему лучшему другу – любимую им, Далем, Сильвию. С тем гениальным расчетом, тобы Джудия, влюбленная в Протея, рякнулась в обморок. Тут уж Протею раз все раскрыто, ничего не остается, как в срочном порядке вновь полюбить Джулию, которую он успел разлюбить, переметнувшись к возлюбленной друга Валентина.
По ходу обнаруживается, что кому-то подкинули не ту собачку. Эта собачка таки появляется в конце на кой-то черт и лает. Такая роль.
В самом конце появляется ни с того, ни с сего, из кустов, отец Сильвии, будто и не было ничего, присоединяется. Все танцуют.
Актеры играют для себя. Это не «Принцесса Турандот», это другой текст! Это не «Старая, старая сказка» (где Даль, между прочим – ничего) Это фальшь. А сказка должна быть страшной.

- Наслаждайся игрой, - пишет Лена Куклина. - Не надо путать две формы. Слуги – кривое зеркало хозяев. Изумительные диалоги-схлестки, юмор. Собака – прелесть. Ильичев, Даль, Каморный, Штиль – играют прекрасно.

- Да? Всегда чего-то ждешь, а получаешь...
Мне не понравилось,  что актеры проговаривают текст. Один при этом думает,  сколько  осталось  до аванса, другая - как бы набойки на сапогах сменить.
Так понимаю, антураж, статуи, телевизоры - призваны скрыть то, что актерам глубоко по барабану, что они говорят. Подтанцовка, подпевка, как в мелодраме "Идите в баню", "Банный день или женитьба Бальзаминова", "Ирония судьбы и медные трубы".
Мне не понравилось, что впаривают липу - ну, не может человек за 10 секунд раскаяться, разлюбить и снова влюбиться, но уже в другую, которую недавно успел разлюбить. Нужно говорить не "поцелуй  в
диафрагму", а "поцелуй в задницу". И танцы. Дискотека.
Мне не нравится, что урезали Шекспира, пропущена связка с приводом герцога  разбойниками, мол,  и  так сойдет, кто хочет - поймет, на остальных наплевать.
Мне не понравилось, что начали говорить о письмах, потом плюнули, будто этого разговора и не было.
Мне не понравилось, что Сильвия ни с того, ни с сего, воспылала любовью к Валентину. Не было да вышло. Будто среднюю часть спектакля - действительно, просто пропустили. А зачем. Пипл схавает и адаптированный спектакль.
…
Мне не нравится, когда Штирлиц в машине говорит пастору Шлагу "Продолжайте,  пожалуйста..."  Меня тошнит от этой фразы, особенно оттого, как  Шлаг смотрит на него, как на Христа, еще бы ручки сложил.
Мне не нравится, когда Штирлиц предрекает Пиаф великое будущее и сообщает Шлагу о своей давней любви к Парижу.
Потому мне не нравится фальшь, когда Даль в «Операция Омега» так театрально устраивает театральный запой, когда он говорит Шлоссеру: "Мне пора домой..." Да весь этот диалог - извините...
…
Гюнтер Грасс написал книгу-обвинение в адрес Маринеску, во время ВОВ потопившего немецкий транспорт с гражданскими. Грасс забыл обвинить еще и тех, кто стал его демократической надеждой.
Cap Arcona, немецко-нацисткий вариант «Титаника», в 1945-м стал плавучей тюрьмой для тысяч заключенных (причем до этого с нег были сняты все спасательные круги и жилеты). Cap Arcona вместе с кораблями Thielbek и Deutschland стоял в Любекской бухте, где их 3.5.1945 атаковали британские «Тайфуны», вес бомб достигал 230 кг. Судно стало тонуть, те, которым удавалось выбраться на воду, попадали под огонь британских ВВС, а те, что доплывали до берега, попадали под пулеметы нацистов. Уцелело чуть больше 300 человек, тогда как известно, что всего на трех кораблях было до 9000 человек.
…
Лановой в фильме о караванах PQ заявил, что Запад поставил всего 4% того, что производил СССР для войны, но именно эти 4% и сыграли важнейшую роль. Мало того, что соврал, прогнулся, он еще забыл сообщить, что лендлиз – за золото, при этом фирмы США торговали с Гитлером на протяжении всей войны.
…
«Операция «Святой Януарий», 1966, Италия - ФРГ. 1979, «Бархатные ручки», Адриано Челентано. Простые, добрые, отзывчивые, чистосердечные, трудолюбивые воры. Терпеть не могут лжи. Вот так посмотришь итальянские фильмы – и не захочешь жить среди итальянцев.
…
«Иваново детство» Тарковского. Разведчик Холин. Хороший солдат. Когда война. Но он и на войне – мужлан, жеребец, жлоб. Ублюдок. Таким нужно бить по морде, как можно чаще, чтобы знали свое место.
Фильм перестал нравиться.
Медсестру Машу играет Малявина. Все мужчины у ее ног, нет мужа, которого бы она не смогла увести из стойла. Она порочна, она колдунья, дьяволица. Всё меркнет перед ней, глядя на нее, понимаешь тех, кто отдал жизнь за ночь с царицей Тамарой.
Но после того, как узнаешь, что двое ее новорожденных умерли, что она не способна, что она зарезала последнего своего мужа да еще пыталась отвертеться – вся магия исчезает. Малявина скучна.




ПЕРСТЕНЬ КОЛДУНЬИ

Мошенникам посвящается

В тридевятом регионе, в тридесятом микрорайоне жили-были три брата-коммерсанта, повздорили меж собой и стали делиться; поделили капитал не поровну, старшим досталось много, а третьему по жребию пришлось мало, кинули его родственники. Все они трое были холостые; сошлись вместе на дворе и говорят промеж себя: пора-де нам жениться!
- Вам хорошо, - говорит меньшой брат, - вы богаты и у богатых сосватались; а мне-то что делать? Я беден, нет у меня ни полена, только и богатства что коммунист по колена!
В то самое время проходила мимо директорская дочка, подслушала этот разговор и думает себе: «Эх, кабы мне попасть замуж за этого пацана, у него коммунист по колена!»
Вот старшие братья поженились, а меньшой ходит холостой. А директорская дочка как пришла домой, только на разуме и держит, как выйти за него замуж; сватали ее разные богатые банкиры, только не выходит за них. Ни за кого, - говорит, - не пойду замуж, окромя за такого-то пацана.
Отец и мать ее уговаривать: «Что, дура, задумала? Опомнись! Как можно идти замуж за малый бизнес, нищету плодить?» - «Нужды вам нет до этого. Не вам с ним жить».
«Пусть поблажит девочка, перебесится, - решили родители, - а мы потом сделаем бедняку предложение, от которого тот не сможет отказаться».
Вот директорская дочка подговорила себе сваху и послала к тому пацану, чтобы непременно шел ее сватать. Пришла к нему сваха и говорит: «Послушай, голубчик! Что ты зеваешь? Ступай сватать директорскую дочку, она давно тебя поджидает и с радостью за тебя пойдет».
Молодец сейчас собрался, надел черную вязаную шапочку, черную поролоновую куртку, джины да кроссовки, одолжил «лендровер» и подкатил прямо на огороженный двор элитного ТСЖ к директору сватать за себя его дочь. Как увидала его директорская дочь и узнала, что это подлинно тот самый, у которого коммунист по колена, не стала и разговаривать, начала просить у отца-матери их родительского навеки нерушимого благословения.
Легла она спать с мужем первую ночь и видит, что у него коммунистик так себе, меньше перста.
- Ах ты, подлец! – закричала она на него. – Ты хвастал, у тебя коммунист по колена; где ж ты его дел?
- Ах, жена-сударыня! Ведь ты знаешь, что я холост был очень беден; как стал собираться играть свадьбу – денег у меня не было, не на что было подняться, и я отдал своего коммуниста в заклад.
- А за сколько ты его заложил?
- Не за много, за 50 000 евро.
- Ну, хорошо же; завтра пойду я к матушке, выпрошу денег, и ты непременно выкупи своего коммуниста, а не выкупишь – домой не ходи!
Дождалась утра и сейчас побежала к матери и говорит:
- Сделай милость, матушка, дай мне 50 тысяч евро, оченно нужно!
- Да скажи, на что нужно-то?
- А вот матушка для чего: у моего мужа был коммунист по колена, да как стали мы играть свадьбу, ему, бедному, не на что было подняться, он и заложил его за 50 тысяч. Теперича у моего мужа коммунистик так себе, меньше перста, так непременно надо выкупить его старого коммуниста!
Мать, видя такую нужду, вынула из сундука 50 тысяч евро и отдала дочери. Та прибегает домой, отдает мужу деньги и говорит: «Ну, теперича беги как можно скорее, выкупи своего старого коммуниста, пускай чужие люди им не пользуются!»

Взял пацан деньги и пошел с очей долой. Идет и думает: «Куда мне теперича деваться? Где я такого коммуниста жене достану? Удеру с такими деньжищами, так ее папаша свиреп да жаден, заводску охрану пустит, сыщут и в Ефиопии, да засекут до смерти. Пойду, куда глаза глядят».
 Шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли и повстречал старую престарую старуху.
- Здравствуй, бабушка!
- Здравствуй, добрый человек! Куда путь держишь?
- Ах, бабушка! Коли бы ты знала, ведала мое горе, куда я иду!
- Скажи, голубчик, свое горе, может, я твоему горю и подсоблю.
- Сказать-то стыдно!
- Кинул кого?
- Не, то ж не стыд, а утеха. Так у меня, эта, по здоровью…
- Чего там стыдиться, я ведь фельшером на овощной базе два месяца подменялась, не стесняйся.
- А вот, бабушка, похвастался я, что у меня коммунист по колена, услыхала эти речи директорская дочка и вышла за меня замуж, да как ночевала со мной первую ночку и увидала, что коммунист мой так себе, менее перста, она заартачилась, завыбуривала, закобенилась, стала спрашивать: «Куда девал большого коммуниста?» А я сказал ей, что заложил, дескать, за 50 тысяч евро. Вот она дала мне эти деньги и сказала, чтобы непременно выкупил; а если не выкуплю – чтобы и домой не показывался. Не знаю, что моей головушке и придумать-то.
Старуха говорит:
- Показывай своего коммуниста, каков есть.
Снял пацан штаны, вынул свое удилище. Поглядела старуха, вынула из-за пазухи квантовый прибор «Оберон», навела на коммуниста лазер, глаз сощурила, принюхалась и покачала головой:
- Плохи твои дела, парень, сильно плохи. Не удилище у тебя, а сучок от можжевельника.  Порчу на тебя навели, астенический синдром, ОРЗ, глаукому, ишиас и болезнь седалищного нерва. Страдаешь ты шизоидным комплексом, дизентерией, вшами и плоскостопием. Но, как говорится, если у организма есть ресурсы… Ресурсы-то с собой?
- С собой, бабушка!
- Отдавай их мне, а я пособлю твоему горю.
Он сейчас вынул деньги и отдал ей все 50 тысяч, а старуха дала ему кусочек разноцветной бумажки.
- На, - говорит, - эту бумажку, называется она Матрица Жизни, наклеивай ея только на самый кончик пальца.
- Чё эт такое, бабуля, за хрень??
- Рассуждаешь ты, паря, как нормальный человек. А у меня медицина-то ненормальная, не традиционная! Не сумлевайся, эта бумажка не простая, а волшебная, в семи электропечах жарена, в семи бочках с кишечной палочкой парена, в полнолуние кровью малого козленка окроплена, с селезенкой болотной лягушки варена, с порошком из сушеных клопов перемешана. Только вынь из упаковки, а то не подействует.
- А почему ты, старая, эту бумажку будто с большой буквы говоришь? Ты же ступу или помело, или, к примеру, сульфадимезин с нистатином с большой буквы не говоришь ведь?
- Ибо полное имя ея – Матрица Николаевна Биом…
- Жидовка, что ли?
- Сила ея – от древней еврейской перечницы, ух, как она мужиков-то притягивала своей аурой. Выйдет, бывало, за околицу, подол заворотит, мигом слетаются. Вот ее-то ауру переписали на бумажку, да сушеными клопами и сохранили накрепко. Точнее… как бы это определить… понимаешь, есть, например, в супермаркете пакетики с сухариками, на них надпись: «со вкусом огурцов», или «со вкусом грибов». Ни один химический анализ не определит там наличия огурцов или грибов. А их вкус есть. Ибо качество вещи может существовать отдельно от вещи. Заряд или масса без электрона, энергия без материи, душа без тела – это ведь очевидно, не так ли. Как известно, вещи истлевают, идеи сохраняются, идеи более долговечны, посему первичны, материя – вторична. И напрасно Владимир Ильич спорил с этим в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм». Таким образом, в частности, информация спокойно может существовать без материального носителя. Вот ее-то голубушку и переписали на бумажку. Понял таперича, милок?
- А, это как кошачья улыбка, кошки нет, а ее улыбка гуляет сама по себе.
- Помимо прочего, Матрица устраняет проблемы избыточного веса, эффективно защищает от стрессов и депрессий, нормализует и восстанавливает функции желудочно-кишечного тракта, восстанавливает нарушенные функции организма при урологических и гинекологических проблемах, используется для профилактики респираторных заболеваний, повышает иммунитет, снижает риск заболеваний, блокирует рост посева кишечной палочки, иных болезнетворных микроорганизмов. Что сегодня особенно важно: снижает негативное влияние на организм электромагнитных полей сотового телефона, плазменного ТВ и другой бытовой техники, служит профилактике органических изменений, которые возникают у человека при длительном воздействии электромагнитных полей, повышает безопасность эксплуатации автомобиля, улучшает реакцию водителя, стабилизирует работу мотора…
- Ты это серьезно, бабуля?? Крыша-то на месте?
- Плюс к этому защищает домашний очаг от патогенных геомагнитных излучений, укрепляет физическое состояние домашних животных, улучшает рост растений, тормозит скисание молока, устраняет, как заявлено в рекламном буклете, порчу и сглаз; если Матрица не подействовала, значит, у организма недостаточно внутренних ресурсов…
Парень, пока старая лясы точит, все ж таки решил проверить, обманывает ли она его, вынул своего коммуниста да и приделал бумажку на кончик. Ничего не переменилось.
- Ах, ты, старая мошонница, за лоха меня держишь? Мракобесие, обскурантизм наводишь?! Щас пялить тя буду!
- Видно, пацан ты неграмотный, не на тот палец-то надел, дурень, не на елдак, а на мизинец, струкцию-то, струкцию читай ишо!
Обиделся пацан:
- Я видь, бабуся, Высшую школу экономики кончил, что на Студенческой, слыхала? А читать – не коммерческое это дело, ежели нам что надобно, мы менеджера наймем. Чего пожелаем – сполнит.
Однако кругом – ни души! Ни менеджера тебе, ни брокера, ни девелопера, ни риэлтора, ни на худой конец франчайзера. Одни ритейлеры на деревьях свои затейливые «фить-пирю» выводят, да омбудсмены по кустам шуршат. Что делать?

Рекламная пауза:
Если холодно в лесу,
В жопу Матрицу засунь.
Нравится-не нравится,
А с морозом справится.

Покручинился пацан, да взял у старухи инструкцию и стал читать: «Пэ… рэ… и… а-а, при. При поть… поть… поте-ре поть… поть… потен-ции…» Дочитал до конца, приделал матрицу к мизинцу, коммунист сразу сделался по локоток.
- Ну, что, - спросила старуха, - будет твой коммунист по колена?
- Да, бабушка, еще хватил пониже колена.
- Ну-ка, голубчик, приделай Матрицу по корень мизинца.

Рекламная пауза:
Если хочешь быть большой,
Репу Матрицей покрой.
И не бойся дождика –
Матрица надежная!

Приделал пацан Матрицу на корень мизинца – у него коммунист вытянулся на семь верст и, петляя вдоль Кодорского ущелья, пересек государственную границу. Да так удачно, что вонзился прямо в сладкое место Нино Бурджанадзе.
- Эх, бабушка, куда ж я его дену? Вить мне с ним беда будет, мабуть, скажут, вмешательство во внутренние дела суверенной Грузии…
А старуха:
- Перемести Матрицу опять на кончик мизинца – будет с локоток. Таперича с тебя довольно! А удобней, на тебе возьми медный перстень, вделай матрицу в перстень, будет навроде амулета или оберега.
Пацан вделал Матрицу в перстень, поблагодарил старуху и пошел назад домой. Потом думает: «В длину-то, вишь, слов нет, а каков мой коммунист в работе? Дай узнаю». Пошел на вокзал Пермь-II, там баба шваброй пол трет. Пристроился к ней сзади и ну обрабатывать. А бабе пол надо тереть, трет, не оборачивается, да приговаривает: «Ну вот, ежели мы простой народ, так нас и ногой е..ть можно, ногой можно, эн-ногой…»
Обрадовался пацан, что не с пустыми руками к жене явится. Шел-шел, и захотелось ему поесть; своротил он в сторону и сел неподалеку от дороги около репейника, вынул из портфеля гамбургер, чикушку, выпил да закусил. Захотелось отдохнуть ему: он тут же лег на травку вверх брюхом и любуется перстнем; надвинул на ноготь – коммунист поднялся вверх на локоть, надвинул на целый перст – коммунист поднялся вверх на семь верст, орлы над ним парят, гнезда вьют, яйца откладывают. Шмякнул его вдоль дороги - стал ответвляться коммунист, деревья поднялись из него, почки набухли, листья распустились, плоды пошли, листья пожухли и опали - осень наступила. Пора собирать урожай. Снял перстень – коммунист стал маленький, так себе, мелкий функционер.
Смотрел, смотрел на перстень, да так и уснул, а перстень забыл спрятать, остался он у него на груди. Проезжал мимо на машине заграмоничной местный олигарх, бывший 1-й секретарь обкома КПСС, да с женою  ехал и увидел: спит у репейника коммерсант, а на груди у него перстень, с виду неказистый. «Странно, - думает олигарх, - для чего коммерсанту медный перстень? Видать, антиквариат». Приказал шоферу остановить машину, а охране – перстень приватизировать.
Охрана сейчас побежала и принесла перстень олигарху. Вот они поехали дальше, а олигарх любуется перстнем.
- Посмотри, душенька, - говорит своей жене, - бьюсь об заклад, тринадцатый век, не позднее! Дай-ка я надену его.
И сразу надвинул на целый перст – и у него коммунист вытянулся, спихнул шофера, пробил мотор, а спереди другие олигархи ехали, дак он и их машины продырявил. А у первого олигарха вся кровь отлила, брякнулся он оземь, лежит без памяти, а над ним огромный коммунист качается, поскрипывает. Смотрят олигархи на коммуниста, диву даются. Пригляделись, да и говорят:
-Ба, да ведь это 1-й секретарь такого-то обкома КПСС!
Никак понять не могут: вроде олигарх, а приглядеться – коммунист! Задрожали от страха, заклекотали, мощами затрепетали, да на колени и повалились. А охрана смекнула: надо коммерсанта пытать. Привели его на место ДТП:
- Сказывай, нечистый, как воротить олигарха?
- Мильон дадите – помогу.
- Да мы тебя щас… Знакомого Кощея из соседнего отделения натравим!
А олигархи-то трясутся:
- Скорее несите ему мильон евров, а то обоссымся!

Рекламная пауза:
- Что там огорожено?
- Стройка заморожена!
- Прилепите Матрицу,
И кредит появится.

Делать нечего, залезла охрана в багажник, отдала пацану мильон.
- Что, - говорит охране, - перстенек-то приватизировали?
- Виноваты, грешны, не вели казнить, олигарх за шутку на нас отыграется!
Снял он перстень с руки олигарха, у того коммунист скукожился, пришел он в себя, а пацан нашел себе мерседес не продырявленный, на нем домой едет да посвистывает.

Рекламная пауза:
Приобрел машину,
Только ни хрена
По дорогам пермским
Не везет она.
Матрицу приклеил –
И который год
Я свою машину
Не даю в ремонт.
Скучную картину
Представляю так:
Будто не машина,
А с бронею танк.

Увидала пацана жена в окошечко, выбежала навстречу.
- Ну, что, - говорит, - выкупил?
- Выкупил.
- Ну, покажь!
- Ступай в избу, не на дворе ж тебе показывать.
Поднялись на лифте в избу; жена только и твердит: покажь да покажь. Он надвинул перстень на ноготь – и стал у него коммунист с локоток; вынимает из порток и говорит:
- Смотри, жена!
Она зачала его целовать:
- Вот, муженек! Пущай лучше эдакое добро при нас будет, чем в чужих людях. Давай-ка поскорее пообедаем, ляжем да попробуем!
Сейчас наставила на стол разных кушаньев и напитков, яйца откуда-то орлиные, поит да кормит его. Пообедали и пошли отдыхать. Как…

Рекламная пауза:
Покупайте Матрицу –
Все у вас наладится.
Нету Матрицы полезней
С венерической болезнью!

… пробрал он жену своим коммунистом, так она целых три дня под подол засматривала: все ей мерещится, что промеж ног торчит!
Пошла она к матери в гости, а муж тем временем вышел к фонтану у бассейна и лег у воды.
- Что, - спрашивает мать у дочери, - выкупили коммуниста-то?
- Выкупили, матушка!
Вот директорша только о том и думает, как бы ухитриться сбегать к зятю, покудова дочь здесь, да попробовать его большого коммуниста. Дочь-то заговорилась, а теща-то и удрала к зятю, прибежала к фонтану, смотрит: зять спит себе, перстень надет у него на ноготок – коммунист стоит с локоток. «Дай-ка я теперича залезу к нему на коммуниста», – думает теща, залезла и давай на коммунисте елозить. Вот на ту беду надвинулся как-то перстень у сонного зятя на целый перст – и потащил коммунист тещу за облака вверх на семь верст.
Дочь видит, что мать куда-то ушла, догадалась и бросилась домой в избу – нет никого, она к фонтану – смотрит: муж спит, его коммунист высоко торчит, а наверху чуть-чуть видно тещу; как ветром поддаст, она и завертится на коммунисте, словно на рожне. Что делать? Как матушку с коммуниста снять? Набежала родня, видимо-невидимо, председатель ТСЖ подошел, стали ухитряться да раздумывать. А народ из окошек поглядывает да похохатывает.
Одни говорят:
- Больше нечего делать, как взять топор, да коммуниста порубить.
А другие говорят:
- Нет, это не годится! За что две души погубить; как срубим коммуниста, вить баба на землю упадет, убьется. Лучше миром помолиться, авось каким чудом старуха с коммуниста свалится.
На ту пору проснулся зять, увидал, что у него перстень надет на весь перст, а коммунист торчит к небу на семь верст и крепко прижал его самого к земле, так что и повернуться на бок нельзя. Начал потихоньку перстень с пальца сдвигать, стал у него коммунист убывать; сдвинул на ноготь – стал коммунист с локоть, и видит зять, что на его коммунисте торчит теща.
- Ты, матушка, как сюда попала?
- Прости, затюшка, больше не буду!

Завидя такую невзгоду, директор отозвал зятя с председателем ТСЖ в сторонку и говорит им:
- Помалкивайте, председателю бесплатно его статую на гараж поставлю, а тебя… блин, зятек-ноготок, ужо сделаю замом по связям с общественностью. А невзгоду объявим происками коммунистов.
И стал пацан с директором по заграмоничным вояжам ездить, министрам за большие деньги своего семиверстового коммуниста показывать, да пентагоны стращать, мол, всех пере…м, не выходя из дому, из секретной шахты.
Рекламная пауза:
Есть от бедного житья
Одна штука, знаю я:
С Матрицею нашей
Кризис нам не страшен!
А евонная жена принялась по кабакам с реперами шабашить, бабачить песню про волшебную Матрицу.
Ариозо 1-го репера «С Матрицей наедине»:
На любовь несчастную
Я смотрю, плюя.
Тешу себя с Матрицею,
Милая моя!
2-й репер:
А я гляжу на Матрицу –
Усмиряю плоть.
Ты своею Матрицей
Дух облагородь!

Речитатив жены:
Секретаршей в офисе
Девушка страдала,
Счастья в личной жизни
Девушка не знала,
Матрицу купила –
И теперь она
Светится от радости, ну, прямо как луна.

Хор реперов:
В Матрице «БИОМ» -
Сущность бытия.
Убедились в том
Вместе, ты и я.
Как приложишь Матрицу –
Все вокруг светло.
Суть и свет купить за штуку
Нам не западло.

Все вместе:
Матрица «БИОМ»
Входит в каждый дом.
По-иному светит
Cолнышко для нас,
Знать, оно на Матрицу глядело целый час.

… Вонючая колдунья огляделась, не следит кто, вынула из-за пазухи стоевровы купюры, развесила их на листьях осины, дохнула, и превратились купюры в черных воробьев; снялась с осины стая и покрыла траурную пашню. А колдунья завертелась волчком, запылила, завьюжила в снегу, и в снежной пыли вместо старухи вдруг возникла черная Ворона. Махнула крылом, взмыла ввысь, прилетела в город; села рядом с Законодательным Собранием, оборотилась губернатором края Махониным и вошла в залу. Раздалось молчание; потом послышались возгласы: «Вот сетевой маркетинг!» Депутаты поднялись со своих мест, хлопнули, как разрывы рампы, редкие аплодисменты. Ворона оглядела собрание, принизила глаз и произнесла: «Мы и в дальнейшем будем всемерно поддерживать и продвигать малый бизнес, расширяя инновации и укрепляя ряды…»
Вот и сказочке конец, кто что понял – молодец;
Сказка – что ж… да в ней намек, добрым гражданам урок!

Изложено по мотивам «Заветных сказок», собранных Афанасьевым, книги онанима «это я, боринька» и ахинеи, рассказанной о своем чудесном товаре, Матрице БИОМ, двумя мошенниками пермской фирмы Алексея Мельникова «Эктон».

Printed by IE (IP) Baev I. V. (BiC Printing house),
Perm, KIM, 75. Tel. / fax (342) 263-11-37